Идеальные первоосновы права: Философские проблемы теории права. (Обзор) Текст научной статьи по специальности «Право»

Ю.С.ПИВОВАРОВ ИДЕАЛЬНЫЕ ПЕРВООСНОВЫ ПРАВА: ФИЛОСОФСКИЕ ПРОБЛЕМЫ ТЕОРИИ ПРАВА (Обзор)

Современная западная философия права является особым направлением исследований на стыке правоведения и философии. Предметом философии права признаны идеальные первоосновы права, и этим она отличается от общей теории права как учения о действующем праве. Для многих западных ученых философия права - это та часть философии, которая предписывает человеку "необходимую" манеру поведения как социального существа (2). Кроме того, под философией права подразумевается наука, разъясняющая в "последней инстанции" значение правовых принципов и смысл правовых норм (22).

Польский ученый Е.Врублевский считает, что отграничение философии права от теории права должно производиться по трем критериям: по предмету, методу и сфере интересов. В статье "Философские проблемы теории права (методологические вопросы)" (4) в контексте первого критерия он выделяет три точки зрения на вопрос о том, что есть философия права: 1) философия права - это применение философии к праву, или часть философии; 2) философия права - это анализ философских проблем права, куда входят онтология, эпистемология, аксиология, логика, феноменология права и методология его изучения; 3) философия права - это более общая, чем теория права, наука, которая исследует сущность права.

Второй критерий основан на разграничении философского и научного познания. При этом исходят из того, что философское познание допускает оценочные отношения, а научное познание - не допускает.

Третий критерий права связан с трактовкой философии права как науки, включающей в себя теорию права, теорию правосудия и теорию правоведения.

Е.Врублевский приходит к выводу, что философские проблемы права прежде всего суть проблемы его онтологии, эпистемологии и аксиологии.

На вопрос о том, что такое право, пишет польский ученый, стремятся ответить все теоретические школы в юриспруденции. Однако для того чтобы этот ответ был связан с онтологией права, необходимо отнести право к определенному типу явлений. На сегодняшний день выработка типологии и включение в нее права как сложного феномена требуют дальнейших исследований.

Эпистемология, подчеркивает Е.Врубелевский, отвечает на вопрос, как право познается. Здесь встает вопрос о разграничении способов или категорий познания и методов исследования. Современная наука разграничивает общий метод и специальные методы познания. Она же выделяет различные плоскости правового исследования - логико-языковую, социологическую, психологическую. Философская проблема возникает тогда, когда ответ на поставленный вопрос состоит в указании на особенности познания права в свете типологии способов познания, выделяемых эпистемологией.

Е.Врублевский указывает, что аксиологические проблемы права представляют особую трудность в связи с неразработанностью общей аксиологии, которая бы отвечала специальным потребностям правоведения. В этой ситуации рассмотрение вопросов о ценности в праве и о ценности права весьма противоречиво, поскольку речь идет об исходных понятиях, касающихся познавательного статуса оценок и их роли в науке вообще и в теории права в частности. Однако бесспорно, что право трактуется как ценность и как предмет оценки с точки зрения таких ценностей, как справедливость, свобода, равенство и т.д. В связи с относительно меньшей разработанностью аксиологии по сравнению с онтологией и эпистемологией теория права, считает Е.Врублевский, должна включиться в разработку философских основ аксиологической проблематики.

Кризисное состояние, в котором оказалась в середине XIX в. западная философия, не могло не отразиться на положении философии права. Те горькие слова, которые Альберт Швейцер сказал о западной философии, вполне могут быть отнесены и к западной философии права.

"Философия не осознавала, что энергия вверенных ей идеалов культуры начала иссякать... Раньше философия не только задумывалась над ценностями культуры, но и несла их в качестве действенных идей в общественное мнение, в то время как со второй половины

XIX столетия они все больше становились тщательно сберегаемым непроизводительным капиталом.

Из работника, неустанно трудившегося над формированием универсального взгляда на культуру, философия после своего крушения в середине XIX столетия превратилась в пенсионера, вдали от мира перебирающего то, что удалось спасти. Она стала наукой, классифицирующей достижения естественных и исторических наук и собирающей материал для будущего мировоззрения, соответственно поддерживая ученую деятельность во всех областях. Вместе с тем она неизменно была поглощена своим прошлым. Философия почти стала историей философии. Творческий дух покинул ее. Все больше и больше она становилась философией без мышления. Конечно, она анализировала результаты частных наук, но элементарное мышление перестало быть свойственно ей.

Философия была беспомощнее самого жалкого рационализма, так как выполняла свое общественное назначение, с которым столь эффективно справлялся рационализм, но лишь в воображении, отнюдь не в действительности. Рационализм при всей его наивности был подлинной, действенной философией, она же при всей своей проницательности и глубине была лишь эпигонской философией, облачившейся в тогу учености. В школах и университетах она еще играла какую-то роль, миру же сказать ей было уже нечего.

При всей своей учености философия стала чуждой реальной действительности. Жизненные проблемы, занимавшие людей и эпоху, не оказывали на нее никакого влияния. Путь философии проходил теперь в стороне от столбовой дороги всеобщей духовной жизни. Не занимаясь элементарными проблемами, она не поддерживала никакой элементарной философии, которая могла бы стать популярной философией.

Собственное бессилие породило в философии антипатию ко всякому общедоступному философствованию - антипатию, столь характерную для ее сущности. Популярная философия была в ее глазах лишь пригодной для толпы, упрощенным и собственно ухудшенным вариантом свода достижений частных наук, упорядоченных ею

и приспособленных для нужд будущего мировоззрения. Она была далека от осознания факта существования популярной философии, возникающей в результате того, что философия вплотную занимается элементарными вопросами бытия, над которыми должны задумываться как отдельные индивиды, так и массы, углубляет эти вопросы в процессе всеобъемлющего и более совершенного мышления и в таком виде передает их человеческому обществу. Она не отдавала себе отчета в том, что ценность любой философии в конечном счете измеряется ее способностью превратиться в живую популярную философию"1).

Для западной философии и теории права, как и философии и теории государства и политической науки, характерно определенное снижение влияния утилитаристско-позитивистских концепций. В то же время все более частым становится обращение исследователей к духовным истокам европейской цивилизации, к классическому наследию философской и политико-правовой мысли (1). В соответствии с этим в философии права растет значение непозитивистских направлений - таких, как естественное право, экзистенциализм и т.д. Следует, однако, подчеркнуть, что юридический позитивизм, господствовавший поначалу в современной философии права, и сейчас еще сохраняет, несмотря на серьезное ослабление, достаточно прочные позиции. Необходимо также учитывать столь влиятельные течения философии права, как неокантианство и неогегельянство. Кроме того, весьма ощутимы персональные воздействия Э.Гуссерля, М.Ве-бера, М.Шелера, Н.Гартмана, Э.Штаммлера, Г.Радбруха, Г.Кельзена и др.

Значительный интерес представляет попытка конструирования системы философии права, предпринятая в рамках нормативной теории В.Кубешом. Известный юрист и философ выступил за воссоздание нормативистской философии права путем синтеза трансцендентального метода, критической онтологии и исторического материализма (18). В работе "Основные вопросы философии права" (17), подготовленной в Венском университете, В.Кубеш развивает идеи трансцендентальной философии и критической онтологии Н.Гарт-

1 Швейцер А. Культура и этика. / Пер. с нем. Захарченко Н.А. и Колшанско-го Г.В. Общ. ред. и пред. Карпушина В.А. - М.: Прогресс. 1973. - С.37-38.

мана, экзистенциальной философии Хайдеггера, Ясперса и Сартра, неосократизма Г.Марселя и персонализма Тейяра де Шардена.

Поскольку праву отводится большая роль в общественной жизни, то, по мнению В.Кубеша, именно философии права надлежит ответить на те "роковые вопросы", которые поставлены человечеству односторонне-технологическим развитием цивилизации. Высокое духовное назначение права В.Кубеш формулирует следующим образом: "Идея нормы права, этот диалектический синтез идей справедливости, правообеспечения, целесообразности и свободы конкретного человека, стоит в одном ряду с идеями норм истины, нравственности и прекрасного. Вместе с идеями этих норм идея нормы права составляет содержание идеи высшей нормы - нормы добра" (17, с.2).

Касаясь самого понятия "философия права", В.Кубеш указывает, что под "философией" он понимает "науку, которая занимается критически-онтологической, ноэтической и аксиологической проблематикой, исследует закономерности идеального мира и в конечном счете образует мировоззрение" (17, с.8). Термин "право" автор употребляет не в смысле естественного, а в смысле так называемого действующего права. "Философия права - не часть общей философии, но именно философия права. Она разрешает те задачи, которыми занимается общая философия, но особое внимание она уделяет праву. В то время как логика обособлена от общей философии, правовая логика всегда является частью философии права (17, с.9). Философия права, считает автор, имеет следующие задачи:

- право-онтологические: философия права исследует существо права, т.е. вопрос о том, принадлежит ли право реальному миру или оно относится к миру идеального;

- право-ноэтические (гносеологические): философия права включает вопрос о познании права;

- анализ правовой идеи как квинтессенции правового мышления вообще;

- правовой логики: философия права обосновывает проблематику логики в сфере права и логической структуры основных правовых понятий;

- методологии права: философия права призвана решать вопросы членения правовых наук, методов философии права и отдельных правовых дисциплин;

- установления смысла и цели права;

- постулирования, формулирования, правового мировоззрения.

Таким образом, по В.Кубешу, философия права, с одной стороны, является философией, ориентированной на изучение права. С другой же - определенным направлением науки права, существующим наряду с прочими правовыми дисциплинами, - догматикой права, социологией, психологией права и т.д.

В.Кубеш отмечает, что философия права должна предвосхищать все правовые исследования, определять условия деятельности "частных" юридических дисциплин, объединять результаты научного поиска в мировоззренческой системе.

Философия права как правовая онтология, правовая аксиология и правовая логика делает возможным конструирование правовой догматики как науки. "Интерпретация конкретных правовых норм или конкретного правопорядка является задачей правовой догматики. Но вопросы о том, что есть интерпретация, конструкция и систематика вообще, какие методы подобают интерпретации, в каком отношении находится интерпретация к аппликации и нормотворчеству, принадлежат философии права" (17, с.11).

Важную роль В.Кубеш отводит социологии права как философской дисциплине, исследующей взаимоотношения между "фактором права" и "метаюридическими факторами". Перед ней стоят следующие задачи:

- исследование экономических, социальных, культурных и политических причин возникновения нового правопорядка и изменения содержания правовых норм;

- изучение влияния правовых норм на экономическую, культурную и политическую жизнь.

Если правовая социология, пишет В.Кубеш, рассматривает право как социальный феномен, то психология права - как "некое душевное явление, а именно: с одной стороны, в индивидуальной правовой психологии как выражение индивидуальной психеи, а с другой стороны, в коллективной правовой психологии как выражение коллективной психеи" (17, с.18). Психология права занимается проблемами правосознания и правочувствования, а также психологической структурной вины и наказания. Психология права является особым разделом общей психологии, которая, в свою очередь, входит в состав общей философии. В то же время все области философии права представляют собой различные "аспекты" процесса син-

теза гносеологии и онтологии и несут на себе печать "многосложности", "многослойности" бытия (17, с.21).

В связи с многосложностью бытия, указывает автор, дифференцирование правовых наук должно исходить из следующих предпосылок:

- положения о двух мирах: мире реального и мире идеального;

- положения о четырех основных слоях (измерениях) реального мира: физически-материальное бытие, органическое бытие, душевное и духовное бытие;

- положения о том, что идеальный мир состоит из идеи нормы добра (конкретной человечности) как идеи высшей нормы, идеи нормы истинности, идеи нормы нравственности, идеи нормы права, идеи нормы прекрасного;

- положения о том, что имеются реальные науки (науки об основных измерениях реального мира) и идеальные науки (науки об идеях норм);

- положения о том, что действие идей норм априорно, абсолютно и вечно; с ними корреспондируют отдельные идеи, принадлежащие высшему измерению реального мира, т.е. духовному бытию. Эти идеи реальны и живы и, как все реальное, подлежат категории времени. Поэтому идея права диалектически синтезирует в себе идеи справедливости, целесообразности, безопасности и свободы отдельных людей.

На основании этих рассуждений автор приходит к выводу, что "право - это такое сложное образование, которое затрагивает все измерения реального мира, хотя по своему существу оно относится к духовному бытию. Оно тяготеет (с естественной необходимостью) к идеальному миру, к царству идей норм. Поэтому философия права в целом также является сложным образованием, и всякий гносеологический монизм не подобает ей - речь может идти только о гармоническом сочетании, творческом синтезе гносеологических и онтологических категорий" (17, с.22).

Как чувственно-сверхчувственное существо человек является обитателем обоих миров - реального и идеального; бытие и долженствование также проистекают из его двойственной природы, причем именно долженствование, полагает В.Кубеш, может вернуть миру смысл, утраченный вследствие тотального распространения релятивизма, возникшего сначала как математическая теория. Автор выделяет три значения долженствования:

- долженствование в чистом смысле имеет место только в идеях норм. Бытие в целом как таковое есть попытка достичь идеальной высоты идей-норм и слиться с ними. Вся история культуры не что иное, как непрерывно возобновляющаяся и никогда не достигающая конца попытка достичь чистого бытия идей-норм;

- долженствование в производном смысле представляет собой уровень духовного бытия - индивидуального, объективного и объ-ектированного духа. Этот аспект долженствования рождается благодаря постоянной деятельности человека как посредника между реальным миром и миром норм-идей и воплощается в сфере правопорядка или правосознания, составляя основу нормативности права и морали;

- долженствование как простая формально-логическая категория, которой в особенности охотно оперировали Г.Кельзен и его последователи (17, с.35-37).

В.Кубеш подчеркивает отличие права от идей-норм права. Эти последние суть "квинтэссенция правового мышления вообще. К ним приближается право, "живущее" в народе в виде законов, установлений и т.п. и выступающее как обычное право; они сообщают праву с его нормативностью действительно правовой характер" (17, с.37-38). Право представляет собой живой феномен, разделяющий судьбу всего преходящего и вместе с тем вынужденный преодолевать сопротивление материального, поскольку он есть явление идеального в реальном мире. Иными словами, право относится к идеально-норма-тивному, как душевное к духовному: вечный дух не связан непосредственно с материальным бытием, но, "узнавая" о нем от души, он придает ей некоторые черты вечности и таким образом объективируется в чувственно-реальном бытии.

"Эта необходимость постоянной объективизации проистекает оттого, что объективный правовой дух не встречает на своем пути адекватного сознания и находит лишь эрзац-сознание в человеческих индивидах. Когда же он хочет сбросить с себя оковы и продолжить свое развитие, то возникает потребность в некотором изменении сознания индивидов, что и происходит в объективации. В ней объективный правовой дух обретает видимые для индивидов формы (17, с.44).

Касаясь взаимоотношений права и нравственности (морали), В.Кубеш указывает, что это, по сути, взаимоотношения внешнего и внутреннего. При этом в нравственности отсутствует то, что делает

право преходящим явлением, - опора на организованное принуждение и связанные с ним атрибуты физического бытия. "Право регулирует отношения между людьми и поэтому нуждается в обществе. Нельзя помыслить себе право Робинзона. Право состоит из обязанностей и связанных с ними субъективных прав. Мораль имеет своим "доменом" индивида и упорядочивает отношения между людьми, следуя только закону любви. Мораль признает одни обязанности. В отличие от права она автономна. Единственным связующим звеном для обоих является принадлежность составляющих их основу идей к высшей идее добра" (17, с.61-62).

В.Кубеш предостерегает от отождествления права с государством. Если последнее в будущем должно отмереть, то право, связанное с самим существом человека и общества, может отмереть только при условии окончательной деградации человечества. Поэтому право должно будет сохраняться до тех пор, пока имеется опасность преступлений, проистекающих не из экономических или политических мотивов, а из самой сущности человека. Уничтожение такой опасности означало бы абсолютное господство идеального в реальном.

В конечном счете В.Кубеш приходит к выводу, что "атрибутом разумности, правильности, справедливости, целесообразности и свободы конкретного человека является только идея права, а не само право как феномен. Идея справедливости трансцендентна по отношению к праву как феномену, несмотря на то, что право стремится к идее права и, таким образом, к справедливости. Имманентной праву как феномену является только идея правообеспечения" (17, с.66-67).

Следует отметить, что нормативистская философия права в целом и концепция В.Кубеша в частности подвергались в марксистской науке весьма обстоятельной критике. Правда, Л.Кубу в монографии "Чистая правовая наука в контексте правового мышления" (18), подготовленной в университете г.Брно (профессором которого, кстати, в свое время был В.Кубеш), писал, что нормативизм (или чистая теория права), понимаемый как сочетание юридического позитивизма и неокантианства, при всей кажущейся его изученности в марксистском правоведении еще ни разу не был рассмотрен "тотально".

Л.Кубу обращает внимание на тот факт, что после переезда Г.Кельзена в Соединенные Штаты центр нормативизма переместил-

ся туда, а сам нормативизм стал развиваться в политических и идеологических условиях, отличных от европейских (точнее сказать, континентальных). В США нормативизм испытал сильное воздействие аналитической юриспруденции. При этом остро критиковались методологические и гносеологические принципы нормативной теории. Меньшее внимание было уделено "имманентной" критике, которая, по словам Л.Кубу, смогла бы развеять ореол логической последовательности. Как известно, сторонники нормативизма претендуют на то, что чистая теория права якобы решила все логические проблемы, стоящие перед юриспруденцией, и что сам нормативизм как теория лишен сущностных противоречий. Л.Кубу считает, что подобные выводы нормативистов есть не более чем претензии, и высказывается за необходимость критики нормативизма именно в этом плане.

Концепция В.Кубеша неприемлема для Л.Кубу прежде всего из-за того, что он использует некоторые положения исторического материализма, и в первую очередь идею о взаимоотношении базиса и надстройки. Л.Кубу отвергает тезис В.Кубеша о сходстве марксистской философии и критической онтологии, поскольку последняя -не что иное, как одна из разновидностей объективного идеализма. Для марксизма, подчеркивает Л.Кубу, характерно динамическое понимание принципа развития, для критической онтологии - статистическое, поэтому она не может отразить процесса развития вообще и общества в частности. Бесплодно также использовать категорию базиса и надстройки, не признавая основополагающих положений марксизма о том, что история есть процесс смены общественно-экономических формаций, а государство и право суть продукты классовых противоречий.

Отвергая диалектику как метод познания действительности, критическая онтология, говорит Л.Кубу, дает лишь структурное описание мира. Она не в состоянии адекватно отразить эволюцию природы и общества, их генетическую преемственность и взаимосвязь. Забвение принципов историзма и изучения явлений социальной жизни ведет к тому, что право рассматривается вне конкретной общественно-исторической обстановки, вне исторического времени. Поэтому сущность права, по Л.Кубу, не могут раскрыть ни определения Г.Кельзена - "право есть принудительный порядок", ни "введение", "включение" права в реальный мир, предлагаемое В.Кубешом.

Л.Кубу подчеркивает, что право как форма социальных отношений есть продукт классового общества. Именно этого не понимают сторонники нормативизма, по существу отвергающие связь права с материальными условиями жизни общества. Поэтому марксисты выступают против всех вариантов нормативизма, включая модернизированные концепции чистого права наподобие той, которая выдвинута В.Кубешом (18, с.96).

Определенным влиянием в западном правоведении пользуются направления, развивающиеся преимущественно в русле философии права немецкого классического идеализма.

В этом плане несомненный интерес, на наш взгляд, представляет философское осмысление проблем права известным ученым, специалистом в области теории права и политической интеграции Западной Европы, профессором юридического факультета Ниццкого университета Г.А.Шварц-Либерман фон Валендорфом. В монографии "Элементы введения в философию права" (35) автор подчеркивает, что каждая философская школа проповедует ту или иную универсальную иерархию ценностей. Однако сам он отказывается сделать окончательный выбор в пользу какой-либо философской системы. В процессе "позитивной" конкретизации право испытывает на себе воздействие различных идеологий, но оно тем не менее остается по своей природе явлением "антиидеологическим", выступая по преимуществу как "прикладная философия".

Содержание книги Г.А.Шварц-Либерман фон Валендорфа условно можно разделить на две части. К первой относятся те разделы, в которых рассматриваются вопросы, касающиеся соотношения философии права и теории права, а также взаимосвязи права с такими "внешними" категориями и факторами, как интересы, разум, опыт, логика, индивидуальность, социальность, отчуждение, социальные параметры юридического феномена, политика, мораль, свобода, и др.

По мнению автора, допускаемое зачастую сближение и даже слияние философии права и теории права не согласуются с их действительным назначением. Философия права должна быть нацелена "выше" и "дальше", в то время как цель теории права - исследовать его механизм. Философия права рассматривает вопросы, определяющие место права по отношению к конечным целям человека. При этом проблема общества и его "аппарата" должна обязательно раскрываться ею через личность человека, в контексте познания ко-

ренных вопросов природы и той роли, которую играет в ней человек. Философия права, пишет Г.А.Шварц-Либерман фон Валендорф, противостоит материалистической интерпретации человека как "функции общества" и "объекта манипуляции" другими людьми. Вместе с тем философия права выявляет "роль, место и содержание права" (35, с.14). Теория же права является как бы продолжением философии права - следовательно, между ними существуют как известная связь, так и определенное различие.

Основной вопрос права, по мнению Г.А.Шварц-Либерман фон Валендорфа, заключается в отборе истинных ценностей и создании их системной иерархии в виде конкретного правопорядка, назначение которого - поддержание социального мира. Кстати, автор считает, что совместная жизнь людей возможна прежде всего благодаря праву. Будучи "систематизатором" и "охранителем" ценностей, право имеет в качестве своей высшей и абсолютной аксиомы справедливость, к которой оно постоянно должно стремиться в "практической жизни".

Г.А.Шварц-Либерман фон Валендорф указывает, что расцвет человеческой личности есть синоним ее свободы. Свобода же - во многом следствие гармонизации отношений между индивидами, причем право выполняет здесь функцию обеспечения равновесия между их конкретными интересами. Последнее обстоятельство требует, в свою очередь, определения места и значения в этом процессе социального фактора, т.е. требований общества. Подобный ход рассуждений приводит автора к выводу, что свобода есть одна из фундаментальных аксиом права, а расцвет индивида немыслим без расцвета его ближнего и не может быть достигнут в ущерб другому.

Высокую миссию права в обществе Г.А.Шварц-Либерман фон Валендорф видит и в том, что именно юридическими средствами возможно создание и обеспечение сферы свободы личности, которая неприкосновенна для государственного аппарата. Соблюдение же интересов и свободы личности есть, по автору, обязательное условие реализации "коллективного интереса", т.е. целей общества.

Рассматривая проблему соотношения политики и права, он особо подчеркивает коренное различие между понятиями "политика" (la politique) и "политическое" (le politique). "Политика" - это меры, действия, имеющие законный характер и направленные на достижение благополучия людей. "Политическое" есть "выражение гения могущества, ставящее себе целью осуществление власти, а не

права, и приводящее не к общему благу, а к расколу" (35, с.39). "Политика", пытающаяся обойти требования правопорядка, обычно превращается в "политическое", поскольку забвение принципов и норм права неумолимо приводит к злоупотреблению властью.

Далее Г.А.Шварц-Либерман фон Валендорф обращается к проблеме отношений между правом и моралью. Он пишет: "Вопреки широко распространенному мнению, будто одна из главных функций права состоит в том, чтобы быть в обществе противовесом морали, мы подчеркиваем, что между правом и моралью существует тесная связь. И хотя необходимо проводить различие между двумя этими явлениями, они тем не менее покоятся на общих основах" (35, с.43). Уточняя это положение, автор отмечает, что различие между правом и моралью носит не абсолютный, а относительный, "градационный" (graduelles) характер.

Во второй части книги освещаются вопросы, входящие в "непосредственную сферу" права. Г.А.Шварц-Либерман фон Вален-дорф анализирует как общие проблемы права (его эффективность и силу, перспективы развития), так и отдельные структурные элементы права (санкция, конструкция, норма, процедура, ответственность, договор - обязательство, собственность - распоряжение, закон, пробелы и т.д.).

Автор считает, что правопорядок, который держится исключительно на принуждении или же предполагает, что всякое действие должно быть санкционировано аппаратом принуждения, является лишь "подобием и карикатурой права". Такой правопорядок может существовать только благодаря политике репрессий. Однако рано или поздно он развалится, поскольку всякий правопорядок для того, чтобы быть эффективным, должен получить признание в глазах общества, т.е. опираться на самосознание личности и общую волю социума. "Право, - говорит Г.А.Шварц-Либерман фон Валендорф, -принадлежит империи разума, а не разуму империи" (35, с.47).

Переходя к анализу формирования правопорядка, автор подчеркивает, что каждый правопорядок предполагает конституцию как в широком смысле, так и в узком, государственно-правовом смысле слова. Правопорядок в процессе своего создания образует (конституирует) особую систему отношений и тем самым выполняет весьма важную (в социальном плане) конструктивную роль. Другими словами, правопорядок создает иерархическую структуру явле-

ний общественной жизни, он придает социальным отношениям "пропорцио-нальность" и "правильность".

По признанию многих западных исследователей, в настоящее время все большее влияние на развитие правовой науки оказывают воззрения выдающегося немецкого юриста второй половины XIX в. Адольфа Меркеля. Так, западногерманский исследователь Г.Дорн-зейфер в монографии "Теория права и уголовно-правовая догматика Адольфа Меркеля. Вклад в юридический позитивизм" (9) указывает, что А.Меркель был одним из первых мыслителей, квалифицировавших право как социально-психологическую реальность.

Важное место в творческом наследии А.Меркеля занимает решение проблемы соотношения философии права и науки права. Задачу первой А.Меркель видел в познании общих связей многообразных правовых отношений, казуальных по своей сути и потому являющихся предметом науки права. Философское осмысление выступало у него как всеобщий необходимый элемент научной деятельности и было направлено на выделение общих черт, присущих правовым отношениям. Философия права, по его представлениям, призвана формулировать выводы отраслевых правовых наук. В своей концепции А.Меркель, по мнению Г.Дорнзейфера, преодолел противоречие между позитивным правом и естественным правом ("надпозитив-ным"). У него и философия права, и наука права нацелены на один объект - на "право в его реальных основах и связях". Однако, исходя из признания особой задачи философии права - выделять "всеобщее" в правовой жизни, А.Меркель указывал на две ее специфические функции: 1) обнаружение зависимости права от общественных условий путем исследования его происхождения, выделения в ходе исторического развития из религии, обычаев и нравов: другими словами, эта функция не сводится к доказательству взаимосвязи основ правопорядка и социального устройства; 2) создание системы правовых понятий.

Термин "философия права", пишет Г.Дорнзейфер, возник задолго до А.Меркеля, еще в конце XVIII в. Так, его активно использовал теоретик исторической школы права Густав Гуго. Само возникновение этого термина свидетельствовало о конце господства естественно-правовой теории и повороте в исследованиях на "действи-тель-ное право в его позитивном существовании". Но именно А.Меркель с его функциональным подходом к определению задач философии права смог создать концепцию ("всеобщее учение о пра-

ве"), убедительно и авторитетно противостоящую теории естественного права. Разумеется, было бы преувеличением считать А.Меркеля единственным творцом "всеобщего учения о праве" - он не был одинок в юридическом мире Германии второй половины прошлого столетия. Философия права, полагал А.Меркель, не должна отвечать на вопрос, при каких условиях право является "правильным", она должна лишь показывать, как право может быть "правильно" понято. Метод А.Меркеля, обозначаемый Г.Дорнзейфером как "аналитический", состоял в классификации "наличных правовых фактов" позитивной "социальной реальности" в системе правовых понятий.

Согласно А.Меркелю, право есть "формализованное властное решение". Своим появлением оно обязано конфликтам, возникающим в процессе столкновений различных интересов членов общества. Закон как решение высшей воли, т.е. власти, регулирует противоречия. Основная функция права в связи с этим определялась А.Меркелем как "миротворящая". Из необходимости умиротворения общественных конфликтов возникает и "высшая воля". Право (закон как формализованная "высшая воля") очерчивает границы действия различных частных "интересов" и пределы допустимой свободы. По Г.Дорнзейферу, весь исторический процесс развития права представлен у А.Меркеля как непрерывное разрешение конфликтов посредством компромисса и поднятие на новый уровень "отношений равновесия". Постоянные же коллизии между индивидами, классами, народами привели человечество к осознанию необходимости "естественной солидарности", инструментом поддержания которой служат нравы и право.

А.Меркель отличал два пути, по которым право - как система правовых предписаний и основанных на них судебных решений -воздействует на общественные отношения. С одной стороны, оно влияет на сознание человека, на его представление о границах своих действий; здесь право выступает как учение. С другой стороны, оно властно устанавливает эти границы человеческой деятельности и проявляется как сила, власть.

Право, писал А.Меркель, выражает совокупное социальное представление о целесообразности и справедливом. Целью общества является достижение мирной организованной совместной жизни, а право - средство для ее достижения. Общество у Меркеля - органическая целостность, единство различных сил; но единство это отно-

сительно, ибо, по его убеждению, полная гармония интересов (идеальная цель права) не может быть достигнута, так как в столкновениях в любом случае выигрывает один и ущемляется другой интерес. Автор считает, что А.Меркель, определяя право как "средство достижения общественно целесообразного состояния" - общественного мира, а его цель - как защиту и частных и всеобщих интересов, во многом руководствовался "теорией цели" Р.Иеринга.

Раскрывая "компромиссную природу" права, А.Меркель назвал его "мирным договором" между силами, вызвавшими его появление. Он подчеркивал, что право не нейтрально, так как своим появлением не в последнюю очередь оно обязано противоречиям во властных отношениях. Универсальное, "непартийное" право, считал Меркель, - дело далекого будущего.

А.Меркель полагал, что содержание права каждой эпохи находится в зависимости от уровня духовного, социально-политического, нравственного и т.д. развития данного поколения. Поэтому пересмотр законов осуществляется лишь с изменением господствующих в обществе представлений о справедливости. Г.Дорнзейфер указывает еще на одно важное направление исследования А.Меркеля -выявление связи между целесообразностью и справедливостью в праве. Право достигает своей цели при том условии, что оно соответствует природе общественных отношений. Лишь тогда правовые предписания являются "истинными", "целесообразными" и "справедливыми". Скептицизм меркелевской позиции проявился в разделении справедливости на относительную и полную; вторую он считал недостижимой, ибо невозможно добиться полного совпадения взглядов людей в силу их индивидуальных способностей и различных условий, в которых они существуют.

По мнению А.Меркеля, постановка вопроса о "правильности" права чужда правовой науке. Это не означает, однако, что ученый, изучающий право, не может иметь свою точку зрения. Но должное в представлении - только следствие приговора над сущим и не образует предмета самостоятельной науки. Наука должна изучать сущее.

Право, говорил А.Меркель, имеет этическую силу: людям может быть неясна необходимость запретов, содержащихся в правовых предписаниях, и тогда выполнение их зависит от морального признания необходимости должного поведения. Когда же такая необходимость осознана индивидом, право становится "материальной силой".

Г.Дорнзейфер отмечает, что в современной науке широкое признание получила меркелевская концепция структуры правовой нормы, правового предписания, которая, с его (т.е. А.Меркеля) точки зрения, состоит из двух частей. Первая - "главное определение" -устанавливает пределы допустимого человеческого поведения. В другой - "вторичной", иначе именуемой санкцией, излагается, каковы последствия для индивида в случае выхода за пределы дозволенного поведения. К задачам высшей власти в лице государственных органов относятся установление размеров нарушения, ликвидация его последствий в принудительном порядке, а также, если это необходимо, осуществление наказания. Когда регулируются гражданско-правовые отношения, санкция определяет порядок возмещения вреда. Неукоснительное исполнение санкции, в свою очередь, способствует росту авторитета в глазах общества, "главного определения" правового предписания.

Г.Дорнзейфер подчеркивает, что А.Меркель выступал против определения права как "совокупности велений", комплекса императивов. В праве, по его представлениям, соединяется возможное, как "активная сторона правоотношения", и должное, как его "пассивная сторона", свобода и необходимость.

В целом теоретическая деятельность А.Меркеля, по мнению Г.Дорнзейфера, была борьбой с "идеалистической доктриной", которая подменяла реальные факты логическими принципами, исследование сущего - рассмотрением того, что должно быть. "А.Меркель же исходил в теории права из анализа реально существовавших противоречий, которые являлись двигателями развития права" (9, с.124).

Среди работ, написанных на стыке философии права и теории права, особое внимание привлекают те, в которых право исследуется в двух планах: как некий завершенный, самостоятельный феномен и в контексте его исторического развития. Таковой, например, является монография профессора философии права, социальной философии и уголовного права Университета Софии (Токио) Х.Лломпарта "Исто-ричность правовых принципов. К новому пониманию права" (21). Под принципами права Х.Лломпарт подразумевает обладающие определенной всеобщностью "высказывания относительно природы права". Он отличает их от правовых норм, с одной стороны, и от принципов формальной логики - с другой.

Х.Лломпарт указывает на неудовлетворительность предпринимавшихся ранее попыток объяснить историчность принципов

права. В римском и каноническом праве содержатся высказывания как о неизменности и всеобщей применимости естественного права, так и об исключениях из этих принципов. Причем попыток решить это противоречие не предпринималось.

Схоласты, говорит Х.Лломпарт, поставили эту проблему в форме вопроса: может ли Бог - а если может, то в какой степени -освободить человека от уз естественного права? Поиски решения велись с позиций признания неизменности права, но, по сути дела, это было осмысление проблемы историчности юридических принципов. Исследование схоластами вопроса толкования и справедливости закона включало в себя также изучение проблемы историчности права в субъективном (правильная интерпретация воли законодателя) и объективном (поиск объективных оснований для исключения) смыслах.

Х.Лломпарт пишет, что схоласты пытались объяснить исключения из "неизменяющегося" естественного права, выдвинув теорию "историчности обстоятельств" при неизменности принципов права (теория применения права). Некоторые из них даже признавали неприменимость принципов права в исключительных случаях. Для этой теории было характерно различение первичного и вторичного естественного права (права первобытного состояния и права падшего человека), причем именно первичное объявлялось неизменным. Эта теория и сегодня имеет немало приверженцев среди правоведов.

Многие ученые правильно указывают, отмечает Х.Лломпарт, что конкретное юридическое решение не выводится чисто дедуктивным путем из всеобщих принципов права, для этого привлекаются различные "социальные элементы", которые не отражены в тексте закона, но соответствующим образом определяют его смысл. Это касается не только правовых норм, но и принципов права.

Далее Х.Лломпарт формулирует два основных тезиса своей работы: 1) принципы права и морали являются историческими, т.е. применяются при определенных условиях, что открывает возможность для исключений; 2) признание историчности не означает тотального релятивизма. Принципы могут изменяться при определенных условиях, но не произвольно. Обстоятельства, в которых применяются принципы, являются заранее данными. Таким образом спор "между неисторической теорией естественного права и историзмом, ведущим к релятивизму, следует считать законченным" (21, с.76).

Для обоснования неизменности и всеобщности юридических принципов, по мнению Х.Лломпарта, необходима более точная их формулировка. Но если учесть все исключения из принципа, то его неизменность исчезнет, поскольку все условия его применения не поддаются учету. А если бы это было возможно, то вместо принципа мы получили бы описание конкретных случаев. Соответственно, принципы права историчны как в гносеологическом, так и в онтологическом отношениях. В первом - поскольку это связано с неполнотой наших знаний, во втором - поскольку это указывает на скрытое в лаконичной формулировке разнообразие.

Принципы права, указывает Х.Лломпарт, следует рассматривать в свете конкретных обстоятельств. Эти обстоятельства являются условиями применения принципов, они историчны, и поэтому историчны сами принципы. Но последние не теряют в связи с этим своего собственного значения. Они отвечают требованиям права и общественного строя и необходимы при систематизации науки.

Историческим изменениям, считает Х.Лломпарт, подвержены все принципы права, но различные их группы имеют разную степень устойчивости. Некоторые из них практически не изменяются, поскольку они связаны с определенными физическими и антропологическими постоянными, например, со смертностью человека, потребностью детей в родительском уходе, стремлением к миру и безопасности. Другую группу составляют принципы, которые не могут быть изменены произвольно. Они связаны с историческими, антропологическими, экономическими и социальными условиями. Существование некоторых принципов косвенно зависит от воли человека. Так, например, предотвращение войн зависит от создания эффективных международных организаций.

Х.Лломпарт выдвигает пять положений относительно изменения принципов права: разделение на общее правило и исключения осуществляется лишь на основе опыта; принципы возникают и исчезают; общее правило может превратиться в исключение и наоборот; при изменении принципа или превращении его в исключение всегда существует более общий принцип, который обеспечивает непрерывность; доказательства должен представить претендующий на исключение из принципа.

Ученый полагает, что "признание историчности правовых принципов не решает ни одной конкретной проблемы философии права, но оно дает возможность рассматривать сущность и станов-

ление права другими глазами" (21, с.125). Применяя принципы права, необходимо учитывать, что историчны не только обстоятельства, в которых они применяются (обычная теория применения), но и сами принципы.

По утверждению Х.Лломпарта, "замок философии права должен быть построен заново, из принципов (теории) и истории (действительности)" (21, с.126). В связи с этим на передний план выдвигается проблема диалога между социологией и теорией права. Плодотворность такого диалога проявилась, в частности, в замене, под влиянием социологии права, философией права категории "цель" категорией "функция". Господствующий ныне функциональный подход к праву в противоположность телеологическому соответствует тому важному историческому изменению, в результате которого современное право "представляет собой не столько или не только комплекс прямых (правовых) отношений между людьми... а нечто, получившее "овеществление" и "самостоятельность" (21, с.107). Современное право является институционализированным. Процесс же институционализации есть, по Х.Лломпарту, внутренний закон развития права. Поэтому необходим пересмотр традиционных понятий.

Так называемое право институтов представляет попытку объяснить право не только с помощью абстрактных принципов, но и исторически. "Речь идет об идеях, которые динамично воплощаются и отражаются как в праве, так и в определенной социальной среде" (21, с.139). В отличие от "цели" института его имманентная идея или функция являются динамичным элементом. Поэтому институт, предназначенный для определенной цели, может постоянно приспосабливаться к новым условиям. "Теория института, очевидно, не является последним словом для понимания обоснованности права, но она показывает область, в которой могут смыкаться философия права и социология права" (21, с.142).

Х.Лломпарт считает, что признание историчности принципов права позволяет по-новому подойти к проблеме соотношения теории и практики. В социологии права теория играет подчиненную роль. Единственной целью здесь является исследование фактов и причин. Напротив, в философии права значение теории велико. Основа ее существования - это невозможность свести все факты к проявлениям человеческой воли. Несмотря на сужение предмета философии права, говорит Х.Лломпарт, у нее и сегодня достаточно задач.

Например, придание историчности правовым принципам, исследование исторических условий применимости этих принципов. В отношении позитивного права она обладает не только критической, но и положительной функцией, которая заключается в проверке материального содержания права.

Если предметом теории права является формальная сторона, предметом социологии права - его "социальность" и его эмпирическое изучение, то философия права ведет поиск критерия фактической справедливости. Поэтому концепция историчности юридических принципов не может быть выработана ни в теории права, ни в его социологии. Она образует мост между этими двумя дисциплинами и принадлежит к сфере философии права.

По мнению Х.Лломпарта, признание историчности принципов права влечет за собой ряд последствий для юридической практики.

Для конституционного права оно (признание) позволяет провести различие между толкованием и изменением права. Если в первом случае речь идет о выборе из числа абстрактных и неизменных принципов тех, которые наиболее соответствуют тексту закона, то во втором случае прежний принцип (например, запрещение войны) подвергается изменению (например, допущение войны в случае самообороны).

Институты частного права, подчеркивает автор, вряд ли будут понятны без учета их исторического развития. Так, принцип "pacta sunt servanda" никогда не применялся безусловно, "историю этого принципа можно как раз рассматривать как историю условий его применения" (21, с.169).

В области уголовного права не только теории, но даже понятия (принципы) подвержены историческим изменениям. Рассматриваемые абстрактно понятия "деяние", "причина", "вина" и т.д. являются неизменными. Но в конкретном уголовном праве того или иного общественного порядка все эти принципы (понятия) конкретизируются и становятся историческими.

Наконец, признание историчности принципов права, по мысли Х.Лломпарта, должно оказать влияние на естественное право.

Следует обратить внимание на своеобразное явление в современной западной философии права: не все ученые-католики придерживаются доктрины естественного права. В этом смысле весьма типична монография профессора университета Нотр-Дам (крупней-

ший в США научный центр католицизма) Р.Э.Роудса-младшего "Правовая система" (31).

По мнению Р.Э.Роудса, право есть своеобразная модель присутствия бога в человеческом обществе. Люди, говорит он, ищут в праве прибежище от несправедливостей и гнета, а также надеются, что право обеспечит им элементарные условия существования.

Право не может избавить человека от затруднений, в которые он попадает, но оно должно дать ему возможность добиться своими руками собственного спасения. Правовая система, подчеркивает Р.Э.Роудс, не обладает абсолютной властью, поскольку никто не может повелевать другими вне предписанных границ, а сама правовая система нуждается в поддержке общества, ибо без нее она неминуемо развалится.

Р.Э.Роудс пишет, что право выполняет в обществе посредническую роль, поэтому правовой порядок отличается от политического, экономического, социального и исторического. Во многом он зависит от них, но в целом самостоятелен, потому что обладает властью и с ее помощью служит посредником между индивидуальной и любой другой формой порядка в обществе. Посредством права политический порядок достигает своих экономических и социальных целей, и через право же общество ограничивает политический порядок.

Касаясь методологических вопросов, автор отмечает, что юристы, как и все люди, субъективны в своих действиях, поэтому они всегда балансируют между личной заинтересованностью и объективностью, порядком и справедливостью, свободой и справедливостью, лозунгом и полезностью, нормой и фактом, средствами и целью, интуитивным знанием и логическим выбором и проницательностью.

Р.Э.Роудс указывает, что право, как и все институты общества, ограничено в возможностях своего совершенствования. Оно не может полностью ответить на экономические, социальные или политические вопросы, так же как и решить окончательно судьбы людей и наций. Рядом с "хорошим" правом могут существовать "плохая" политика, экономика или мораль. И эти недостатки право уничтожить не в силах, хотя от "хорошего" права общество ждет мира, свободы и справедливости. Согласно Р.Э.Роудсу, люди должны подчиняться праву, поскольку оно есть первичное средство контроля над их поведением. Он приходит к выводу, что моральные обязанности, являясь важной частью права, не исключают необходимости суще-

ствования принуждения. Естественное же право отвергается им как устаревшее и далеко не универсальное явление.

Говоря о различных направлениях в западной философии права, нельзя обойти и правового позитивизма. Последний хоть и отказывается рассуждать об идеальных первоосновах права, тем не менее и он вынужден высказаться относительно сущности и целей права.

В.Отт, автор монографии "Правовой позитивизм. Критическая оценка с точки зрения юридического прагматизма" (29), подготовленной на государственно-правовом факультете Цюрихского университета, разграничивает понятия "философия права" и "теория права". По его мнению, к философии права относятся учения, исследующие аксиологические структуры права. Следовательно, говорит он, концепции правового позитивизма принадлежат теории права, поскольку они не затрагивают проблем содержания права.

На основании изучения различных направлений правового позитивизма В.Отт приходит к выводу, что между философским и правовым позитивизмом имеется определенная связь, поскольку и тот и другой отталкиваются от "позитивного данного", "бесспорно существующего".

Под "позитивным правом" В.Отт понимает право, установленное государственными инстанциями. "Позитивность" в данном контексте означает законодолженствование права посредством направляющей деятельности государственных властей: законов, договоров, указов. Кроме того, под "позитивностью" в праве следует понимать фактическое существование права, его реальную действенность и действительность.

Автор различает три вида правового позитивизма: этатиче-ский, психологический и социологический. Особое место занимает теория Г.Л.А.Харта, объединяющая все три вида.

В рамках этатического позитивизма В.Отт выделяет три крупных течения: аналитическую юриспруденцию Дж.Остина, "закон-нический" позитивизм и чистую правовую теорию Г.Кельзена.

Этатические позитивисты (Дж.Остин, Г.Радбрух, К.Бергбом, Г.Кельзен и др.) видели позитивность права прежде всего в направляющей деятельности государства. По Дж.Остину, право есть совокупность приказов, исходящих из высших политических инстанций. В отличие от обычных желаний приказ связан с угрозой принуждения. Для Дж.Остина (впрочем, как и для всех представителей право-

вого позитивизма) характерно разделение между правом, каковым оно является, и правом, каковым оно должно быть, т.е. между правом и моралью. Последователи "законнического" позитивизма полагают, пишет В.Отт, что применение права должно основываться на логических выводах из имеющейся системы законов, причем эта система - логически "закрыта" и "беспробельная" (geschlossen und lückenlos).

Для Г.Кельзена и его сторонников характерны идентификация государства с правовым порядком в обществе, понимание под "действенностью" права его нормативное действие и перенос центра права с факта на правовую норму.

В.Отт отмечает, что для социологического позитивизма позитивность права заключается в определенных способах поведения людей, человеческих союзов и так называемого "правового штаба" -совокупности органов юстиции и администрации.

По мнению Е.Эрлиха, виднейшего представителя социологического позитивизма, центр тяжести развития права находится не в законодательстве, не в юриспруденции или судопроизводстве, а в самом обществе. Е.Эрлих ввел понятие "живое право", которое состоит из правил, согласно которым люди регулируют свои поступки. Отдельные стороны эрлиховского учения близки концепциям психологического позитивизма - особенно там, где Е.Эрлих рассматривает правовую норму как чувство.

В.Отт указывает, что для определенных направлений американского правового позитивизма, являющегося одной из форм социологического позитивизма, не только позитивность права, но и само право заключается в фактическом поведении тех или иных людей, в особенности служителей правосудия. О.Холмс и его сторонники считают, что право состоит из "предписаний" по поводу того, как должны работать суды. Ценность таких "правил предписаний и предсказаний" необходимо проверять, по мнению К.Ллевеллина, посредством наблюдения за поведением судей.

Представители психологического позитивизма, согласно В.Отту, видели позитивность права в определенных проявлениях чувств и представлений людей. Г.Еллинек, один из крупнейших представителей психологического позитивизма, подчеркивал, что право есть часть человеческих представлений, что оно существует в умах людей и главная задача - выяснить, какую часть человеческого сознания можно классифицировать как право. По Г.Еллинеку, правовые нормы - это те правила, которые руководят внешним поведени-

ем людей, исходят от признанного внешнего авторитета и гарантированы внешними силами. Сторонники так называемой теории индивидуального признания (Бирлинг, Лаун и др.) полагали, что позитивность права надо искать в чувствах и представлениях каждого отдельного человека, а сторонники теории всеобщего признания (А.Меркель, Г.Еллинек и др.) - большинства общества. "Срединное" положение занимают теории Беллинга и Нависского, согласно которым основное внимание следует уделить чувствам и представлениям элиты.

В.Отт пишет, что теоретики скандинавского правового позитивизма (А.Хегерстрём, А.Росс и др.), для которых характерна резкая враждебность ко всякой метафизике, также находили позитивность права в психической действительности. Наиболее ярко позитивность права, по мнению скандинавских реалистов, проявляется в императивных представлениях о нормах поведения, находящих свое выражение в языке законодательства и судебных решений. Следовательно, задача права заключается в обнаружении путем лингвистического анализа этих психических представлений. А.Росс, чьи идеи являлись синтезом психологического и социологического позитивизма, отмечал, что правовые нормы сначала ощущаются судьями как обязательные (психологический аспект), а затем применяются (социологический аспект). Правовая наука есть отрасль психологии и социологии - таков основной вывод скандинавского правового реализма.

Г.Л.А.Харт, соединивший в своей теории все три вида правового позитивизма, считал, что право состоит из так называемых первичных правил (primary rules), которые держат индивида в рамках определенного поведения (например, нормы уголовного права), и из вторичных правил (secondary rules), которые несут в себе частную или публичную власть (например, право на обладание законодательной инициативой). Наиболее важное из всех вторичных правил

- так называемое правило признания (rule of recognition), которое содержит в себе критерии действия систем. Это правило не норма, а факт деятельности судов и служителей правосудия. В.Отт замечает, что позитивность права, по Харту, имеет два аспекта: психологический (внутренний) и социологический (внешний). Психологический

- это признание вторичных правил, социологический - их применение. С этатическим позитивизмом и чистой правовой теорией

Г.Кельзена Г.Л.А.Харта объединяет использование им нормативного понятия действия.

Особое внимание В.Отт уделяет пяти положениям Г.Л.А.Харта, касающимся правового позитивизма: законы суть предписания людей; между правом и моралью не существует обязательной связи; анализ правовых понятий необходимо отделить как от эмпирических исследований, так и от критических моральных оценок; право есть замкнутая, завершенная логическая система, из которой посредством логических рассуждений выводятся правовые решения; моральные оценки не могут быть рационально обоснованы.

В.Отт называет следующие характерные черты теорий правового позитивизма.

Все правовые позитивисты пытаются обойтись без метафизических предпосылок, и все теории правового позитивизма связаны с философией позитивизма. Все правовые позитивисты трактуют право с точки зрения действительности, с учетом факта существования духовного внутреннего мира человека. Отсюда следуют два вывода: во-первых, право - это всегда то, что существует в действительности. Всякое право позитивно (в смысле положительно), и лишь позитивное право есть право. Во-вторых, право в том виде, как оно реально существует, трудно отделить от права, каковым оно должно быть. Норма не теряет своего правового характера от того, что с позиций высшей справедливости она может быть классифицирована как аморальная. В-третьих, все позитивистские теории имеют релятивистские тенденции, что ведет в определенной степени к относительности в понимании самой сути права.

Монография американского исследователя Т.М.Бендита "Право как норма и принцип. Проблемы философии права" (3) интересна прежде всего тем, что анализ воззрений представителей правового позитивизма и реализма на природу права осуществляется сторонником концепции естественного права.

Американские правовые реалисты, отмечает Т.М.Бендит, считали, что право создается судьями. В связи с этим они резко критиковали дедуктивную модель правового мышления, согласно которой задача судьи заключается лишь в нахождении и правильном применении нужной в данном случае нормы права. Однако не нормы, полагали реалисты, определяют исход судебного дела, поскольку при желании судья может принять то или иное решение и ни одна норма

не помешает ему. Весьма скептически правовые реалисты относились и к юридическим фактам.

По мнению автора, основателем реалистического направления в праве был Д.Ч.Грей. Но его нельзя назвать классическим реалистом, так как в концепции Д.Ч.Грея норма еще сохраняла оттенок традиционности - он отождествлял норму с законом. Большинство же реалистов (например, Д.Фрэнк, О.Холмс, Э.Боденхеймер и др.) пошли дальше, отрицая греевскую позицию и его понимание нормы.

Т.М.Бендит указывает, что проблема природы права не получила в правовом реализме систематической и глубокой разработки. Характерным для реалистов следует признать определение права, данное О.Холмсом. Оно сводится к тому, что жизнь права протекает не в догмах, логических построениях и теориях, а в практике, опыте. Громадное влияние на право оказывают господствующие в обществе принципы морали и политические теории, а также институты публичной власти. Заслуживает внимания трактовка права Э.Боденхей-мером: право есть совокупная воля доминирующих в обществе групп и слоев. Отсюда, пишет Т.М.Бендит, вытекает понимание реалистами нормы права как некоего образца для вынесения того или иного решения.

Само же право, гласит доктрина реализма, представляет собой совокупность всех частных судебных решений.

Реалисты, по словам Т.М.Бендита, отвергли абстрактную постановку вопроса о природе права, их главные интересы в юриспруденции определялись практической ориентацией. Цель науки права они видели в изучении процесса вынесения судебного решения и реальных причин принятия конкретных решений. В конечном счете концепция правовых реалистов есть ответная реакция на излишнее теоретизирование и метафизичность в западной юриспруденции прошлого столетия.

Анализируя природу юридического позитивизма, он пишет, что правовые институты состоят из "социальных ролей", роль же есть совокупность правовых норм. Поэтому игнорировать нормы, как это делали правовые реалисты, нельзя. Однако сам Т.М.Бендит дает довольно туманное определение нормы права: это некая директива, вытекающая из общепризнанных правил поведения, она срабатывает, когда индивид вступает во взаимодействие с другими членами общества. Нормы являются как бы проводниками человека в социальном лабиринте, они регулируют его поступки.

Но не все правовые нормы входят в правовую систему общества. Норма становится частью правовой системы только тогда, когда она удовлетворяет определенному властному критерию. Различие между правовыми и неправовыми нормами может быть правильно понято только в контексте взаимоотношений между правом и властью в обществе (имеется в виду власть как политическая, так и экономическая, моральная, власть традиций и т.д.). Кроме того, правовая норма в отличие от неправовой институционализирована. В целом право, утверждает Т.М.Бендит, - это совокупность институционализированных норм.

Для юридического позитивизма характерен принцип, согласно которому природу права следует изучать исходя из того, чем является право в данный, настоящий, момент, а не из отвлеченных представлений, каковым оно должно быть. Поэтому правовые реалисты, в сущности, не далеки от позитивизма, хотя и выступают против позитивистского положения, что существует моральный (и одновременно нейтральный) критерий для определения того, что такое право. В этом отношении с правовыми реалистами солидарен видный современный американский юрист Р.Дворкин.

Автор прослеживает развитие юридического позитивизма от Д.Остина до Г.Л.А.Харта. При этом он подробно останавливается на полемике Р.Дворкина с Г.Л.А.Хартом. Р.Дворкин отвергает три основополагающие идеи Г.Л.А.Харта: право есть совокупность норм, установленных посредством "основной социальной нормы"; при решении трудных дел судьи могут руководствоваться "неправовыми стандартами"; правовая обязанность является основой применения правовой нормы.

По мнению Р.Дворкина, правовая система не ограничена совокупностью норм. К ней относятся также важнейшие социальные и политические принципы, на нее влияют реалии социально-экономической и политической жизни общества. Важнейшее место в концепции Р.Дворкина занимает проблема правовых принципов и правовой обязанности судей. Правовые принципы, имеющие нормативный характер, являются составной частью правовой системы и обусловливают обязанности судей. Именно правовые принципы, по Р.Дворкину, указывают судьям, что они должны делать, и объясняют, почему они это должны делать. Другими словами, иронизирует Т.М.Бендит, даже конституция в концепции Р.Дворкина стоит на иерархической лестнице ниже правовых принципов, поскольку она

не может обязать судью поступать так или иначе, а правовые принципы могут.

Т.М.Бендит считает, что правовые принципы действительно входят в правовую систему, но, подобно правовым нормам, не все. Важно, по словам автора, ответить на вопрос, какие правовые принципы - часть системы, а какие нет. Для этого надо соединить теорию естественного права и юридический позитивизм, поскольку лишь подобный синтез идей обеспечит творческое развитие правовой науки. Ссылаясь на Г.Л.А.Харта и Л.Фуллера (последний внес серьезный вклад в развитие современной доктрины естественного права), Т.А.Бендит утверждает, что правовая система должна пониматься функционально. Некоторые функции системы носят моральный характер, поэтому необходимо выяснить природу отношений и связей между правом и моралью, а это в состоянии осуществить только естественное право.

В конечном счете Т.М.Бендит приходит к выводу, что правовая обязанность не имеет всеобщего характера, поскольку гораздо более важное значение имеет моральная обязанность подчиняться праву.

Подобно Т.М.Бендиту, Н.Е.Бауи также призывает творчески объединить естественное право и юридический позитивизм. В статье "Война" между философией естественного права и юридическим позитивизмом" (5) Н.Е.Бауи, анализируя взгляды Г.Л.А.Харта и Л.Фуллера, подчеркивает, что разногласия между этими двумя подходами к пониманию права не столь велики, как это принято считать. Тем более между ними нет абсолютной несовместимости, а главный спорный вопрос квалифицируется автором как семантический.

Н.Е.Бауи рассматривает основной упрек, который Л.Фуллер предъявляет к правовому позитивизму, а именно отказ последнего от моральных критериев права. Автор не соглашается с мнением Л.Фуллера, поскольку можно морально осудить закон и в то же время оставаться позитивистом. Для этого не нужно лишь смешивать оценку закона с условиями его действительности и обязательности. К сожалению, констатирует Н.Е.Бауи, в полемике между правовым позитивизмом и естественным правом эти два разных аспекта смешиваются и даже отождествляются.

Сторонники естественного права, как известно, настаивают на включении в понятие права морального критерия, что не только позволяет осудить несправедливый закон, но и разрешает практиче-

скую трудность правового наказания за осуществление несправедливых законов. Но позитивисты, отмечает Н.Е.Бауи, утверждают, что оценка законов с моральных позиций ведет к анархии. Они указывают на возможность критики несправедливых законов на стадии их принятия, для наказания же за действия, которые были в свое время законными, можно прибегнуть к ретроспективному законодательству. Если же следовать логике сторонников естественного права, говорит Н.Е.Бауи, приводя точку зрения позитивистов, получается, что несправедливый закон вовсе не был законом и действовавшие в соответствии с ним наказываются за нарушение морального принципа, а не правового. Это стирает различие между правом и моралью, которое пытается сохранить юридический позитивизм.

Н.Е.Бауи примирительно резюмирует, что оба направления едины в стремлении обеспечить справедливость права. На современном этапе важнее всего решить, какое из определений понятия права поможет обеспечить наиболее эффективное решение проблемы уважения к законам и реакции граждан на несправедливое законодательство.

Следует отметить, что в последние годы в западном правоведении широкое распространение получили идеи аналитической философии. Применительно к праву они занимаются исследованием составных частей системы, их формально-логических связей, а также понятийным анализом правовых институтов и принципов. Признавая полезность такого подхода к правовой науке, К.-Л.Кунц в монографии "Аналитическая теория права. "Правовая" теория без права. Систематическое изложение и критика" (19) предупреждает против механического переноса постулатов аналитической философии в правовую науку.

Во-первых, аналитическая философия получила ограниченное распространение, и она игнорирует непозитивистские и антипозитивистские течения (феноменологию, онтологию, экзистенциализм, герменевтику). Во-вторых, у автора вызывает сомнение применимость аналитического метода к теории права, так как право есть ценностно-ориентированное социальное явление; оно имеет целью урегулирование общественных отношений справедливым способом. Аналитическая же философия строго воздерживается от содержательной оценки нормативных суждений. Поэтому аналитическая теория права не в состоянии провести различие между правом и произвольным осуществлением власти. "Аналитическая теория пра-

ва вообще не может познать право, являющееся предметом ее исследования; в этом смысле она есть правовая теория без права" (10, с.12).

Предметом аналитической теории права, по мнению автора, является языковая форма выражения права, включая язык правовой аргументации. Согласно точке зрения ряда представителей аналитической теории права (например, Г.Кельзена), правовое положение - это норма долженствования, которая при определенных условиях влечет за собой применение принуждения. В этом смысле объект данной теории есть действующее право. Однако ряд представителей аналитической теории права (например, В.Майхофер) выступают за то, чтобы включать в ее объект еще не закрепленные в действующем праве утверждения, сформулированные в политико-правовых дискуссиях. Представители аналитической теории права рассматривают правовое содержание этих формулировок, предполагая, что возможен свободный от метафизики анализ правового языка.

К.-Л.Кунц исследует методологические принципы построения аналитической философии, которая находит применение в праве. Для достижения своей цели - создания свободного от идеологической пристрастности фундамента науки - аналитическая философия использует две познавательные схемы: логико-аналитическую и эмпирически-дескриптивную, которые, соответственно, находят свое выражение в течениях логического эмпиризма и критического рационализма. С их помощью анализируются принципы и нормы права. Обе схемы отрицают субъективное начало в процессе построения научных теорий, поскольку оно не может быть верифицировано средствами эмпирически-аналитических наук.

Однако, считает К.-Л.Кунц, юридическая наука не имеет дела с эмпирической реальностью по аналогии с естественными науками. В виде норм права выступают оценочные позиции, т.е. предмет юриспруденции имеет нормативный характер, а применение права всегда предполагает оценочную позицию при толковании закона. Аналитическая теория права пытается исследовать предписывающую науку дескриптивными средствами, что, полагает К.-Л.Кунц, ошибочно. В юриспруденции как таковой соединяются оценивающий, социально-регулирующий и догматико-классификаторский подходы, аналитическая же теория права хочет абстрагироваться от первых двух, т.е. от социальных связей и принципов справедливости, с которыми связано само понятие права. Аналитическая теория права имеет дело с

нормативным содержанием правового языка, но сама при этом стремится избежать нормативной позиции. Для нее объективной реальностью является язык права, а не ценностное содержание, которое заключено в нем. Разумеется, это вызывает принципиальное возражение, так как познающий субъект связан с познаваемым объектом.

Гносеологические принципы теории права, пишет К.-Л.Кунц, оказывают влияние и на смежные основополагающие дисциплины правовой науки - социологию и философию права - тем, что они ведут к строгому разграничению сфер их деятельности, а также требуют от них нейтрального, "незаинтересованного" отношения к правовой практике, законодательству и судопроизводству. При этом очень важно учитывать неаналитические факторы в юридическом процессе принятия решений, иначе возникает опасность подмены многоаспектного юридического мышления сугубо техническим способом принятия решений на основе правовой информатики.

Определение объекта познания теории права должно соответствовать смысловому содержанию права, понимаемого как правовая действительность. Но аналитическая теория права, указывает К.-Л.Кунц, неспособна вскрыть смысловое содержание права в правовой действительности, ибо ее гносеологический подход неизбежно превращает объект познания в идеально-абстрактный объект, которому как таковому не соответствует никакая конкретная реальность. Познанию правовой реальности должно предшествовать личное понимание права через осознание человеком своего места в обществе. Поскольку же аналитическая теория права подходит к праву как к ценностно-нейтральному явлению, она "запрещает" исследователю учет его личного опыта, обязывает его держаться на дистанции от предмета познания. Таким образом, объект познания оказывается независимым от исторически-социальной практики, выступает как надвременное понятие.

К.-Л.Кунц сомневается в том, что посредством ценностно-нейтральных методов аналитической теории права можно выявить специфику правового языка, выделить сугубо правовые высказывания из обиходного языка. Это вероятно лишь в том случае, если правовое значение высказывания определяется однозначно, чего как раз нет в обиходном языке. Значение высказываний, как устных, так и письменных, всегда связано с конкретной ситуацией. То или иное высказывание не является само по себе правовым, как утверждает

аналитическая теория права, а приобретает правовое значение только в определенном контексте в определенных ситуациях. Аналитическая же теория права не обладает необходимым инструментом для определения специфически правового содержания суждений. Таким способом, по мнению К.-Л.Кунца, является герменевтическое понимание смысла, учитывающее важность конкретной среды, в которой возникает суждение. Субъект, таким образом, не отрывается от познаваемой действительности, а есть ее часть.

К.-Л.Кунц подробно излагает философскую сущность герменевтического метода, которая заключается в "интерсубъективном процессе" вскрытия смысла интерпретируемых суждений о праве и в подтверждении правильности коллективным опытом современников. Право с этой точки зрения "находит выражение в обиходных высказываниях, которые имеют целью нормативное определение правильного выхода из конфликтных ситуаций на основе опыта... " (19, с.89). Право имеет целью достижение согласия относительно правильности его норм, оно должно быть построено на признании его правильности общественным мнением. В процессе формирования общественного мнения необходимо участие теории права.

Аналитическая теория права, по К.-Л.Кунцу, имеет несколько фундаментальных гносеологических противоречий. Во-первых, аналитический подход к исследованию правовых суждений предполагает герменевтическое понимание специфически правового характера тех или иных обиходных высказываний. Во-вторых, выбор и определение высказываний как правовых в аналитической теории права имеют оценочный нормативный характер и противоречат тезису о ценностной нейтральности сторонников аналитической теории права.

Практическая функция аналитической теории права по отношению к общественной жизни состоит в том, чтобы быть теоретической базой правовой информатики, техническим средством для достижения целей, на определение которых она не может оказывать влияния. Инструментальный характер аналитической теории права по отношению к практике обусловливается, по мнению К.-Л.Кунца, двумя факторами: растущей тенденцией к облечению общественных отношений в правовые формы, что повышает значение технических средств систематизации правового материала, и тенденцией к постепенной замене метафизической легитимации политического господства технократическим обоснованием. С этой точки зрения ана-

литическая теория права по отношению к государственным институтам выполняет инструментальную вспомогательную функцию обоснования, но не на основе учета общественного мнения о правильности их мероприятий, а путем ценностно-нейтрального, технократического, формально-рационального обоснования эффективности государственного руководства. Аналитическая теория права становится и инструментом государственной бюрократии, что еще раз показывает несостоятельность утверждений о ее ценностной нейтральности. Аналитическая теория права легитимирует государственное принуждение независимо от его содержания.

К.-Л.Кунц приходит к выводу, что, отказываясь от участия в процессе понимания права, аналитическая теория лишается возможности познать право вообще, она принимает за исходное данное уже имеющиеся в обществе оценочные суждения о праве. Поэтому объект аналитической теории права предстает для нее в искаженном виде: не то, что выявляется как право в процессе интерсубъективного убеждения, а то, что лишь фактически устанавливается в обществе как право. "Аналитическая теория права в действительности есть не теория права, а теория выдаваемой за право и не нуждающейся в обосновании господствующей реальности" (19, с.114).

Испанский исследователь Л.Нуньес в монографии "Язык права и социальная наука" (27) выдвигает идеи, весьма близкие аналитической философии. В своей работе он пытается объяснить, почему "традиционная" теория права не удовлетворяет требованиям современной науки. "Позитивистская революция, во многом изменившая методологический аппарат научного познания, - пишет Л.Нуньес, -не внесла существенных изменений в правоведение, оставшееся в целом на прежнем, "неструктурном" уровне развития" (27, с.17).

Причинами такого положения, по мнению автора, являются тесная взаимосвязь между юридической наукой и этико-политичес-кими учениями, нормативистский характер теории права. Понятия и определения, которыми она оперирует, недостаточно строги и ясны, в суждениях отражаются прежде всего ценностные ориентации, а все это недопустимо в прикладной, "объясняющей" научной дисциплине. Правовая теория, полагает Л.Нуньес, не имеет и собственного, оригинального подхода к объекту исследования. Правоведы-теоретики пытаются анализировать юридические нормы то в историческом, то в социологическом аспекте, дублируя таким образом специалистов в области истории и социологии права. При этом особенно

негативно проявляется тенденция к необоснованному использованию в правовой науке понятий и определений, заимствованных в других отраслях знания, что зачастую приводит к подмене междисциплинарного подхода грубым эклекизмом.

Теория права сможет стать самостоятельной и жизнеспособной научной дисциплиной лишь после того, как будет выявлен предмет ее исследования. Этим предметом должна быть "внешняя форма" юридических понятий, т.е. языка права. Таким образом, проблема "социентизации" права представляется Л.Нуньесу чисто семиотической. Решить ее - значит добиться строгости основных понятий и определений, отказаться от ценностного подхода и, следовательно, превратить правоведение в прикладную научную дисциплину.

Л.Нуньес различает два уровня языка права: "язык законодателя" (т.е. язык нормативных актов: законов, конституций и т.д.) и "язык толкователя" (т.е. теоретиков и практиков, анализирующих и применяющих правовые нормы). Как на первом, так и на втором уровнях семиотика может стать важным средством критики юридического лексиона, на содержании которого негативно сказываются его зависимость от обыденного языка (неточного по своей сути) и различного рода идеологических влияний. Особенно опасно отрицательное воздействие последнего, поскольку право, выступая в качестве регулятора общественных отношений, одновременно является одной из форм ложного сознания, искажающего их в интересах господствующих классов.

В то же время критика юридических понятий, подчеркивает Л.Нуньес, не должна становиться самоцелью: основная задача семиотической теории права заключается в конструировании строгого, логически обоснованного юридического языка.

При семиотическом анализе юридической терминологии исследователь неизбежно столкнется с одной из наиболее дискуссионных проблем семиотики - проблемой значений того или иного понятия. Л.Нуньес согласен с точкой зрения Л.Витгенштейна, который считал, что смысл лингвистического и любого другого знака раскрывается и обнаруживается только в процессе его употребления. Таким образом, анализ языка становится прежде всего исторической и психокультурологической проблемой.

Многие термины, используемые в праве (виновность, причина, мотив и др.), получили первоначальную концептуализацию в

рамках других дисциплин - философии, психологии, этики. Их употребление во многом обусловлено правовой традицией, что, по мнению Л.Нуньеса, определяет в значительной степени иррациональный характер юридического понятийного аппарата. Задача семиотики, точнее, ее специальной отрасли - прагматики, заключается в том, чтобы выявить тот спектр значений, который в теории и практике соответствует каждому правовому термину. Подобная "рекон-цептуализация" права, полагает Л.Нуньес, невозможна без использования достижений социологии, социальной психологии, истории и других общественных наук. Сравнительный анализ может оказать серьезную помощь в деле создания междисциплинарного подхода к исследованию правовых явлений. Л.Нуньес, будучи сторонником конструирования на основе семиотики метатеории социальных наук, видит в "семиотизации" юриспруденции залог преодоления обособленности этой научной отрасли от процессов, происходящих в других общественных дисциплинах.

Семиотический подход поможет также разрешить проблемы, связанные с упорядочением непомерно разросшегося законодательства. Контент-анализ законодательных текстов облегчит создание информационно-поисковых систем, которые обеспечат эффективное управление всем массивом юридических актов. Без этого, подчеркивает Л.Нуньес, нельзя провести успешную структурную реформу законодательства, вопрос о которой стоит на повестке дня во многих странах мира. Кроме того, методы семиотики могут быть использованы в преодолении основного недостатка многих нормативных актов - несоответствия между их языковой формой и логической структурой норм.

Л.Нуньес указывает, что семиотическая реформа права отнюдь не призвана ликвидировать релятивизм законодательных положений, заменить наличное право выводами и рекомендациями юридической науки. Конфликты, возникающие при толковании тех или иных норм, отражают естественное разнообразие человеческих мнений и в конечном итоге тот дух свободы, который присущ самой природе человека.

Широкое распространение на Западе получил системный подход к пониманию сущности права, его основных функций и социального назначения. В этом смысле весьма характерной представляется работа известного немецкого юриста и политолога А.Гёрлица "Политические функции права" (15).

А.Гёрлиц пишет, что право проявляет себя в обществе как система процессов принятия решений, "сконструированная" по определенным образцам. Под правовыми решениями автор подразумевает правовые нормы, которые, будучи вербализованы, определены, рационализированы и санкционированы государством, объединяются в правовую систему.

В монографии отмечается, что очень трудно провести границу между правовой и политической системами. К тому же функции права обычно являются политическими функциями. Сама же дифференциация функций права зависит в конечном счете от исходного пункта. Так, Т.Парсонс определяет право как аспект социальной структуры, который с целью обеспечения контроля над обществом должен пронизывать все социальные отношения. Из определения права как механизма социального контроля, уменьшающего конфликтность и "снимающего" напряжение в обществе, Т.Парсонс выводит основную функцию права: интеграцию. Интеграция, в свою очередь, подразделяется на функции легитимации, интерпретации и санкции (санкционирование). М.Ребиндер дополняет парсоновскую структуру функций права конституционной функцией (поскольку легитимация предполагает организацию власти в обществе) и функцией планирования, задачей которой является правовое "оформление условий существования". С.Йоргенсен видит основную функцию права в поддержании социального порядка и поэтому среди его (права) задач выделяет не только контроль, управление и решение конфликтов, но и так называемое "определение статусов", т.е. "определение роли индивидов и групп по отношению друг к другу и обществу" (15, с.58).

Все эти различные точки зрения, пишет А.Гёрлиц, Э.Шур свел к трем основным позициям. 1. Право представляет обществу "связующие" нормы и определяет социальные отношения. Из этого постулата выводятся функции признания, авторитета, легитимации и принятия решения. 2. Право представляет в распоряжение общества нормы поведения. Из этого выводятся функции регулирования конфликтов, санкции и интеграции. 3. Право представляет в распоряжение общества потенциал для социальных изменений. Отсюда следуют функции приспосабливания и нововведений.

Функциональный анализ права, говорит А.Гёрлиц, может иметь и другие исходные позиции. Так, для В.Майхофера социальная функция права заключается в удовлетворении или подавлении определенных естественных и культурных потребностей, а также в

развитии или сдерживании определенных способностей. При подобном подходе, отмечает автор, право идентифицируется с социальными нормами вообще.

К политическим функциям права А.Гёрлиц относит стабилизацию, регулирование, рационализацию, санкционирование, легитимацию, нововведение и рефлексивность. Причем функция стабилизации имеет важные содержательные аспекты: консолидацию, интеграцию, нейтрализацию и социализацию.

А.Гёрлиц понимает стабилизацию как укрепление неустойчивых образцов социального поведения, всего того, что потенциально может угрожать равновесию в обществе. Регулирование означает создание всеобщих образцов поведения во взаимоотношениях между людьми. При этом большое значение имеют ритуализация и формализация отношений. Основными проблемами правового регулирования, по мнению автора, являются взаимоотношения между политикой и экономикой, работодателями и работающими по найму.

Исследуя функцию рационализации, А.Гёрлиц отмечает, что право выступает в качестве ориентира в социальной жизни людей. Оно помогает индивиду избирательно подходить к действительности, предоставляет ему критерии рационального поведения. Под рациональным автор понимает то, что социально легитимировано. Удачное или неудачное применение принципов рациональности в общественных отношениях зависит от того, на что ориентированы создаваемые правом образцы поведения, какие цели они преследуют. А.Гёрлиц указывает на заслуги Макса Вебера в разработке проблемы рационализации социальных отношений. Для самого А.Гёрлица рационализация есть в конечном счете сведение до минимума при помощи правового инструментария всего, что в социальной сфере неопределенно и рискованно.

Далее автор указывает, что поскольку институционализация моделей разрешения конфликтов интересов происходит при помощи правовых средств, постольку существуют отношения (связи) между социальной и правовой системами. Причем эти отношения имеют различные аспекты. Поэтому под потенциалом нововведений правовой системы обычно подразумевают правовые изменения в социальной системе. Таким образом, политическая функция права "нововве-дение" понимается А.Гёрлицем как проблема социального изменения, осуществленного посредством права. Проникновение права в различные сферы социальной жизни приводит, в свою оче-

редь, к зависимости политики от права. Нередки случаи, когда правовые программы (нововведения) трансформируют политические программы и оказывают влияние на модели политического поведения.

По мнению А.Гёрлица, правовая система является связующим элементом между политической и социальной системами. Происходит это следующим образом: политическое регулирование оформляется в правовые нормы, которые становятся принципами деятельности социальной системы. Вместе с тем правовая система как бы разделяет политическую и социальную. Правовые нормы до определенной степени ограничивают политические акции, охраняя автономию социальной системы.

Большое значение имеет рефлексивность правовой системы. Уровень рефлексивности определяет ее зрелость. Чем он ниже, тем больше правовая система подпадает под влияние политической, вплоть до того, что превращается в ее подсистему. Тогда право насквозь политизировано и не может успешно осуществлять свои общественные функции. Там же, где уровень рефлексивности высок, правовая система, отмечает А.Гёрлиц, ограничивает притязания политической, играя самостоятельную и важную роль в обществе.

Список литературы

1. Albrecht R. Hegel und Demokratle. - Bonn: Bouvier Verl. (Grundmann), 1978. -345 S. - (Abhandlungen zur Philosophie, Psychologie u. Pädagogik; Bd. 135). - Bibliogr.: S.321-33S.

2. Belda P. Derecho natural. - Madrid, 1976. - 131 p. - (Inst. catolico de artes e industrias. Libr. ICAI).

3. Benditt Th.M. Law as rule and principlel: Problems of legal philosophy. - Stanford (Cal.): Stanford univ. press, 1978. - IX, 195 p.

4. Bobbio N. Il modello giusnaturalisto. // La formazione storica del diritto moderno in Europa: Atti del З Congr. intern. della soc. ital, di storia del diritto Vol.1-3. - Firenze, 1977. - P.71-93.

5. Bowie N.E. The "war" between natural law philosophy and legal positivism / / Idealistic studies, - The Hague, 1974. - Vol.4, N 2. - P.14S-1SS.

6. Brett P. An essay on a contemporary jurisprudence / With a forew. by Waller L. - Sydney etc.: Butterworths, 1975. - XII, 91 p.

7. Carpintero Benitez F. Del derecho natural medieval al derecho natural moderno: Fernando Vazques d. Menchaca. - Salamanca: Univ. de Salamanca, 1977. - 307 p. - (Acta salmanticensia. Derecho; 35). - Bibliogr.: P.291-301.

8. De Simone S. Unita del diritto. - Milano: Giuffre, 1975. - T.1: Stato e societa. - XIV, 303 p.

9. Dornseifer G. Rechtstheorie und Strafrechtsdogmatik Adolf Merkels: Ein Beitr. zum Realismus in der Jurisprudenz. - B.: Duncker a. Humblot, 1979. - 135 S. - (Schriften zur Rechtstheorie; H.80). - Bibliogr.: S.127-135.

10. Dworkin R. Taking rights seriously. - Cambridge (Mass.): Harvard univ. press, 1977. -XV, 295 p.

11. Freemen M.D. The Legal structure. - L.: Longman, 1974. - X, 243 p. - Bibliogr.: P.191-227.

12. Gilmore G. The ages of American law. - New Haven; L.: Yale univ. press, 1977. - X, 154 p.

13. Golding M.Ph. Philosophy of law. - Englewood Cliffs (N.J.): Prentice-Hall, 1975. - X, 133 p. - (Prentice-Hall Found of philos. ser.). - Bibliogr.: P.126-129.

14. Goyard-Fabre S. Le droit et la loi dans la philosophie de Thomas Hobbes. - P.: Libr. Klincksieck, 1975. - 258 p. - Bibliogr.: P.231-243.

15. Görlitz A. Politische Funktionen des Rechts. - Wiesbaden: Akad. Verl.-Ges., 1976. - X, 155 S. - (Systematische Politwiss; Bd.6). - Bibliogr.: S.142-150.

16. Hart H.L.A. Law in the perspective of philosophy: 1776-1976 // New York univ. law rev. - N.Y., 1976. - Vol.51, N 4. - P.538-551.

17. Kubes V. Grundfragen der Philosophie des Rechts. - Wien; N.Y.: Springer, 1977. /8/ -87 S. - (Forschungen aus Staat u. Recht; 39). - Bibliogr.: S.72-79.

18. Kubu L. Ryzi nauka pravni v kontextu burzoazniho pravniho mysleni. - Brno: Univ. J.E.Purkyne, 1977. - 101 s.

19. Kunz K.-L. Die analytische Rechtstheorie: Eine "Rechts" theorie ohne Recht? Systematische Darstellung und Kritik. - B.: Duncker a. Humblot, 1977. - 142 S. - (Schriften zur Rechtstheorie; H.59). - Bibliogr.: S.126-142.

20. Lemos R.M. Hobbes and Locke. Power and consent. - Athens: Univ. of Georgia Press, 1978 - XI,185 p.

21. Llompart I. Die Geschichtlichkeit der Rechtsprinzipien. Zu einem neuen Rechtsverständnis. - Frankfurt a. M.: Klostermann, 1976. - XII, 228 S. - (Juristische Abh. Bd.14). - Bibli-ogr. S.205-228.

22. Lorca-Navarrete J.F. El derecho natural hoy: Aproposito de las ficciones juridicas. Prol. F.Elias de Tejada. - Madrid: Piramide, 1976. - 110 p.

23. Luhmann N. Rechtssystem und Rechtsdogmatik. - Stuttgart e.a.: Kohlhammer, 1974. - 99 S.

24. Mackie J. The third theory of law / / Philosophy a. publ. affairs. - Princeton, 1977, - Vol.7, N 1. - P.3-16.

25. Messner J. Aktualität des Naturrechts // Österr. Z. für öff. Recht. - Wien, 1976. - Bd 27, H.1-2. - S.43-66.

26. Ollero A. Hobbes y la interpretation del derecho / / Rev. intern. di filosofia del diritto. -Milano, 1977. - A.54, N 1. - P.47-67.

27. Nunez L.L. Languaje juridico y ciencia social. - Madrid: Akal., 1977. - 225 p. - (Col. Manifesto Ser. Sociologia; 58).

28. Opp. K.-D. Soziologie im Recht. - Reinbeck bei Hamburg: Taschenbuch (Rowohlt), 1973. - 265 S. (/Rechtswiss. Raroro Studium; 52/). - Bibliogr.: S.252-261.

29. Ott W. Der Rechtspositivismus. Kritische Würdigung auf der Grundlage eines juristischen Pragmatismus. - B.: Duncker & Humblot, 1976. - 231 S. (Erfahrung u. Denken; Bd 45). - Bibliogr.: S.226-231.

30. Raphael D.D. Hobbes: Morals and politics. - L.: Allen & Unwin, 1977. - 104 p. - (Political Thinkers; N 6).

31. Rodes R.E., jr. The legal enterprise. - Port Washington (N.J.); L.: Kennikat press, 1976. -X, 181 p. - (Nat. univ. publ.).

32. Rodriquez Paniagua J.M. Derecho y etica. - Madrid: Tecnos, 1977. - 156 p. - (Bibl. Tecnos de estudios jur.).

33. Rottleutner H. Rechtswissenschaft als Sozialwissenschaft. - Frankfurt a.M.: (Fischer) Taschenbuch, 1973. - 267 S.

34. Ryffel H. Rechtssoziologie. Eine systematische Orientierung. - Neuwied-Berlin (West): Luchterhand, 1974. - 404 S.

35. Schwartz-Liebermann von Wahlendorf H.A. Elements d'une introduction à la philosophie du droit. - P.: Libr. générale de droit et de jurisprudence (Pichon et Durand-Auzias), 1976. - 103 p. (Bibliothèque de philosophie du droit; Vol.21).

36. Schneingold S.A. The politics of rights. Lawyers, public policy, and political change. -Hew Haven-L.: Yale univ. press, 1974. - XIV, 224 p.

37. Schief D.H. Socio-legal theory: social structure and law // Mod. law rev. - L., 1976. -Vol.39, N 3. - P.287-310.

38. Treves R. Introduziene alla sociologia del diritto. - Torino: Einaudi, 1977. - XII, 238 p. -(Nueva bibl. sci. Einaudi; 58).

39. Villey M. Dialectique et droit naturel // Riv. intern. di filosofia del diritto. - Roma, 1973. - Vol.50, N 4. - P.821-831.

40. Wroblewski E. Filozoficzne problemy teorii prawa (Rozwazania metodologiczne) // Panstwo i prawo. - W-wa, 1974. - R.29, N 11. - S.3-15.

41. Zacher E. Der Begriff der Natur und das Naturrecht. - B.: Duncker a. Humblot, 1973. -178 S. - (Schriften zur Rechtstheorie; H.33). - Bibliogr.: S.177-178.

42. Ziembinski Z. Sociologia prawa jako nauka prawna. — Warszawa-Poznan: Panstw. wyd-wo nauk. 1975. - 153 s.