CC BY
191
УДК 343
Антонян Юрий Миранович Yury M. Antonyan
доктор юридических наук, профессор, заслуженный деятель науки Российской Федерации, главный научный сотрудник
Научно-исследовательский институт ФСИН России (125130, Москва, ул. Нарвская, 15а)
doctor of sciences (law), professor, honored scientist of the Russian Federation, chief researcher Research institute of the Federal penitentiary service of Russia (15а Narvskaya st., Moscow, Russia, 125130)
E-mail: antonyan@igumo.ru
Хулиганство как мотив преступного поведения Hooliganism as a motive of criminal behavior
Даны общие характеристики хулиганства вообще и в особенности преступного поведения. Предпринята попытка вскрыть глубинные особенности личности хулигана, детерминирующие его потребности, которые в свою очередь порождают агрессивные преступления. Отстаивается точка зрения, что многие хулиганские мотивы возникают и функционируют на бессознательном уровне. Хулиганство как мотив может быть результатом накопленных обид, неудач, провалов в личной жизни, несправедливостей (действительных и мнимых), в целом низким уровнем культуры индивида.
Хулиганство может выступать способом утверждения, самоутверждения и одновременно защиты своего социального и биологического статусов, своего «Я». Среди хулиганов велика доля возбудимых и импульсивных личностей, в статье дается их достаточно обстоятельный анализ, приводятся примеры.
Ключевые слова: хулиганство, мотив хулиганства, формирование мотива хулиганства, личность хулигана, мотивы хулиганства в семье, мотивы хулиганства в общественных местах.
The general characteristics of hooliganism in general and criminal behavior in particular are given. An attempt is made to reveal the features of the hooligan's personality, determining his needs, which in turn cause violent crimes. It is argued that many disorderly motives arise and function at the unconscious level. Hooliganism as a motive can be the result of accumulated grievances, failures, problems in personal life, injustices (real or imaginary) and low level of individual culture in general. Hooliganism can serve as a means of asserting, self-affirmation and at the same time protecting social and biological status, personal ego. There is a large proportion of excitable and impulsive personalities among hooligans, the article gives a detailed analysis of such peronalities and provides examples.
Keywords: hooliganism, motive of hooliganism, formation of the motive of hooliganism, personality of a hooligan, motives of hooliganism in the family, motives of hooliganism in public places.
Хорошо известно, даже не юристам, что хулиганство — это правонарушение. В то же время Уголовный кодекс России среди преступлений против личности выделяет ряд деяний (убийство, причинение вреда здоровью разной степени тяжести и др.), совершенных из хулиганских побуждений, то есть закон прямо указывает на хулиганский мотив. Таким образом, хулиганство — и преступление и мотив. Оно является мотивом и преступлением хулиганства.
© Антонян Ю.М., 2017
Многие отечественные исследователи хулиганства предпринимали попытки объяснения генезиса понятия хулиганства.
Одни исследователи считают, что это слово английского происхождения. В XVIII веке в Лондоне жил некий ирландец Хулли, который организовал ряд шаек, отличавшихся особым буйством. Шайка — по-английски «gang». Другие утверждают, что слово «хулиган» происходит от наименования двух кланов американских краснокожих — хулиганов и апашей, которым за их
упорное сопротивление завоеватели приписали самые отрицательные качества. В Лондоне и Париже хулиганами стали называть наиболее страшную и презираемую часть преступников. По мнению же третьих, термин «хулиган» происходит от древнерусского слова «хула» и французского «gens» — люди. Кличку «хулиган» давали крепостным крестьянам, слугам и другим лицам, которых хотели опорочить, унизить.
Представляется, что правильной является первая точка зрения. Она поддерживается не только большинством отечественных лингвистов и юристов, но и многими иностранными исследователями, в том числе и авторами Британской энциклопедии.
В 1892 году Петербургский градоначальник фон Валя издал приказ, который предписал органам полиции принять решительные меры против бесчинствующих в столице хулиганов, имея в виду различные шайки уличных насильников [1, с. 5—6].
Хулиганские действия, движимые хулиганским мотивом, могут быть проявлены путем посягательств:
— против личности (в т. ч. нескольких человек);
— против имущества;
— против природных объектов (например, путем внешне бессмысленного уничтожения лесных насаждений или таких же убийств диких животных).
Возможно сочетание различных посягательств.
Для возникновения хулиганских мотивов необходимо, чтобы некий внешний объект представлял угрозу данному лицу — любую угрозу, причем сам ее носитель может и не подозревать об этом, а виновный не сумеет внятно объяснить, что вызвало его тревогу или раздражение. В других случаях названный мотив становится результатом накопления негативных, психо-травмирующих переживаний, которые субъекту необходимо выплеснуть наружу. Причем такие переживания могли возникнуть не в ситуации совершения преступления, а совсем по иной причине и поводу и даже в другом месте, поэтому хулиганские действия часто совершаются по незначительному внешнему поводу или вообще без него, когда ситуация и будущий потерпевший не дают субъекту предлога для учинения хулиганских действий.
Хулиганские побуждения — это стремление в вызывающей форме проявить себя, свое пренебрежение к обществу и его установлениям, свое недовольство собой, всем миром, своей жизнью. Вот почему хулиганство может стать
формой утверждения или (и) самоутверждения, а также может быть орудием мести.
Хулиганство как мотив показывает жесткую психологическую зависимость человека от ситуации, причем и тогда, когда он не мог, по его представлению или ощущению, достойно ответить на травмирующие обстоятельства, поэтому вымещает свою злобу и раздражение позже. Личность демонстрирует такую зависимость и тогда, когда кто-то вызвал его гнев и раздражение, его бурную реакцию (особенно если было состояние опьянения), обусловленную особенностями характера и темперамента. Во всех таких случаях и их вариантах индивид прочно впаян в среду.
А.М. Горький писал: «Хулиган — существо, лишенное социальных чувств, он не ощущает никакой связи с миром, не сознает вокруг себя присутствия каких-либо ценностей и даже постепенно утрачивает инстинкт самосохранения — теряет сознание ценности личной своей жизни... Этот человек всю жизнь колеблется на грани безумия, и социально он более вреден, чем бациллы заразных болезней» [2, с. 38—39].
А.М. Горький, говоря о хулиганах как существах, лишенных социальных чувств, несомненно, имел в виду их асоциальность. Но они не лишены социальных чувств совсем в другом смысле — они прочно впаяны в свой социальный мир и не могут из него вырваться, употребляя свою энергию для защиты от ее угроз.
А.М. Горький дает достаточно полную характеристику хулиганов, важную для понимания хулиганства как мотива преступного поведения. Он считает хулиганство результатом психофизического вырождения, неоспоримым доказательством крайней степени вырождения личности. Хулиган не способен к связному мышлению, с трудом ассоциирует идеи, мысль вспыхивает в нем искрами и, едва освятив призрачным больным сиянием какой-либо ничтожный кусочек внешнего мира, бесплодно угасает. Впечатлительность его болезненно повышена, но поле зрения узко и способность к синтезу ничтожна; вероятно, этим и объясняется парадоксальность его мысли. Он обнаруживает склонность к быстрым переменам своих теоретических и социальных позиций, что еще раз указывает на зыбкость и шаткость его разрушенной психики. Это личность не только разрушенная, но еще и хронически раздвоенная — сознательное и инстинктивное почти никогда не сливаются у нее в одно «Я». Ничтожное количество его личного опыта и слабость организаторских способностей
разума вызывают в этом существе преобладание опыта унаследованного, и оно находится в непрерывной, но вялой, безрезультатной борьбе с тенью своего деда. Его окружают, как Эриннии, темные и мстительные призраки прошлого, держат в плену истерической возбудимости и вызывают из глубины инстинкта атавистические склонности животного. Его чувственная сфера расшатана, тупа, она настойчиво требует острых и сильных раздражений — отсюда склонность хулигана к половой извращенности, к сладострастию, к садизму [2, с. 38—39].
Это очень важная характеристика хулигана, точнее — хулиганства, в том числе как мотива преступного поведения. Именно в нем надо искать истоки тех разрушительных действий, которые он предпринимает. Правильно считал А.М. Горький, что из глубин такого человека вырывается атавистический человек, и он склонен находиться в плену истерической возбудимости. Хулиганство как мотив показывает достаточно жесткую зависимость человека от ситуации, причем и тогда, когда он не может ответить на травмирующие его обстоятельства, ответить так, как он считает нужным, поэтому свой гнев и раздражение он выплескивает наружу, хотя и при других обстоятельствах. Поэтому во всех случаях травмирующих ситуаций личность прочно впаяна в среду. Своими разрушительными действиями он как бы отрицает ее, стремится переделать по своему разумению и вкусу, иногда же совершает бессмысленные действия, ни о чем не говорящие, кроме того, что данные обстоятельства не устраивают его.
Нельзя считать, что в хулиганстве как мотиве преступного поведения усматривается пренебрежение к коллективу (на самом деле пренебрежение и презрение к людям, к человеку), отрицательное отношение к труду (многие «носители» этого мотива трудились), нежелание участвовать в общественной работе (в советское время это было очень часто навязчивое требование). Хулиганство как мотив наибольшее распространение имеет среди низших слоев населения, наименее культурных, образованных, привыкших к грубости и примитивным нуждам и удовольствиям. Именно среди них, среди такого социального слоя рано начинают сексуальную жизнь, потребление спиртных напитков и курение, поэтому хулиганство можно считать антиобщественной формой социального протеста, причем даже если он имеет межличностный характер.
Необходимо отметить, что многие преступления, в основе которых лежит мотив хулиганства, не носят внезапного, взрывного характера. Наоборот, развитие ситуации может происходить на протяжении длительного времени, имея в основе личные отношения (иногда главное — это место в среде, что не всегда осознается), обострение которых приводит к совершению антиобщественных поступков. Мотив хулиганства может причудливо переплетаться с другими мотивами, например, с мотивом мести и мотивом ревности. В этих случаях следует говорить о полимотивации.
В низших слоях общества, о которых только что говорилось, к хулиганству могут быть склонны и муж и жена, они постоянно пьянствуют, скандалят, нередко жена провоцирует мужа на насильственные действия. Оба они подчас характеризуются крайне отрицательно. Их реакция на поведение другого в большинстве случаев типично хулиганская — семейный скандал выходит за пределы квартиры, побои нередко достаточно тяжелы, как правило, следует нецензурная брань, то есть налицо типичное «семейное» хулиганство. Очевидно в том, что последствия негативного, довольно часто противоправного поведения женщин связаны с причинением им физического вреда, можно искать и один из ответов на вопрос о небольшом проценте женщин, осужденных за хулиганство.
Мотивы хулиганства могут проявляться и среди тех, кто не пьянствует и в целом ведет себя достаточно прилично. Прорывающаяся среди таких людей хулиганская злоба может быть результатом накопленных обид, неудач, провалов в личной жизни, несправедливостей, которые им пришлось пережить. Их бескультурье облекает все это в форму хулиганства [3, с. 94—96].
Толчком к совершению хулиганства может быть и поведение потерпевшего, явно нарушающее законные интересы другого лица. Например, К. сорвал цветы с клумбы, принадлежащей О., за что тот на улице несколько раз ударил его палкой, сопровождая свои действия бранью. В данной ситуации причинитель вреда О. был трезв, он действовал по личным мотивам, однако допустил грубое нарушение общественного порядка, продемонстрировал явное неуважение к обществу. С другой стороны, поведение потерпевшего непосредственно создало конфликтную ситуацию, к тому же он был пьян.
Составить полный перечень хулиганских действий, в которых реализуется соответствующий мотив, практически невозможно. Это мо-
гут быть дебоши, порча имущества, природных объектов, нецензурная брань, нанесение телесных повреждений, убийства и т. д. Подобные действия могут осуществляться и тогда, когда хулигана никто не видит, но при всех условиях сейчас или потом должны попираться интересы людей, правила морали, требования человеческого общежития, общественное спокойствие.
В пьяных уличных драках их участники подчас не могут сказать, по какой причине такие начинались и почему он, этот конкретный подозреваемый, убил одного из участников конфликта или нанес ему телесные повреждения. Очень часто участники подобных драк вообще ничего не помнят. Иногда им трудно решить, с каким умыслом действовал виновный, поэтому следует категорически возразить тем, кто считает хулиганство результатом волевой и сознательной деятельности. Результатом такой деятельности не являются и многие убийства, и другие преступления, совершенные по мотивам хулиганства, в том числе и те, в которых можно обнаружить некрофилию или садизм.
Также следует выразить несогласие с позицией некоторых авторов, что интеллектуальный момент хулиганства выражается в осознании виновным всех объективных признаков этого преступления: во-первых, что он нарушает принятые правила поведения в обществе и, во-вторых, что данные действия совершаются им с применением оружия или предметов, используемых в качестве оружия.
П.Ф. Гришанин правильно отмечает, что отграничение оскорбления, побоев и других преступлений против личности от хулиганства должно проводиться по субъективным и объективным признакам деяния. Преступления против личности совершаются по личным мотивам (субъективный признак) и не сопровождаются нарушением общественного порядка, выражающим явное неуважение виновного к обществу (объективный признак).
Оскорбление нецензурной бранью, побои и причинение легких телесных повреждений — все эти деяния, совершенные из хулиганских побуждений, представляют собой хулиганство, так как нарушают общественный порядок и выражают явное неуважение виновного к обществу.
Хулиганскими являются такие побуждения, которые обусловлены неуважением виновного к обществу. Они разнообразны по своему содержанию. Имеют место хулиганские побуждения, если, например, посягательство на личность виновный совершил, желая продемонстрировать свое пренебрежение к окружающим, либо же-
лая выместить на ком-либо чувство злобы, либо с целью надругаться над окружающими, унизить их (что порой неточно называется озорством).
В протоколе о мелком хулиганстве, в постановлении о привлечении в качестве обвиняемого и в иных процессуальных документах должно быть указано конкретное содержание хулиганских побуждений виновного. Это особенно важно в тех случаях, когда по обстоятельствам дела можно предположить, что возможны и иные — нехулиганские побуждения. Без такой расшифровки мотивов и целей деяния обвинение в хулиганстве будет неубедительным, останется неясным, почему насилие над личностью квалифицируется как хулиганство, а не как преступление против личности.
Отсутствие у виновного хулиганских побуждений при посягательстве на личность исключает, как правило, состав хулиганства. Иные, нехулиганские, побуждения часто называются «личными мотивами», что весьма неточно. В чем бы они ни выразились (месть за неправильное поведение потерпевшего, ревность и т. п.), всем им присуща одна особенность, отличающая их от хулиганских побуждений. Эта особенность заключается в том, что мотив, преступная цель и решимость ее достижения порождены в психике виновного конфликтом, в котором с точки зрения правосознания виновны сам потерпевший или обе стороны.
Нанесение оскорблений, побоев, причинение легких телесных повреждений и другие подобные действия, совершенные вследствие межличностного конфликта, могут квалифицироваться как хулиганство лишь тогда, когда они были сопряжены с грубым нарушением общественного порядка и выражали явное неуважение к обществу [4, с. 12; 5, с. 18—19]. Указанное последствие — нарушение общественного порядка, выражающее явное неуважение виновного к обществу, является для виновного побочным результатом его преступных действий. Оно обусловлено наличием тех внешних обстоятельств (присутствие других граждан и т. д.), при которых посягательство на личность одновременно нарушает общественный порядок и выражает явное неуважение виновного к обществу, а также решимостью виновного, несмотря на это, осуществить свое намерение. Например, виновный из-за ревности оскорбляет нецензурной бранью и избивает жену в клубе, чем срывает демонстрацию фильма.
Хулиганство — это способ утверждения, самоутверждения и одновременно защиты своего социального и биологического статусов, своего
«Я». Такой способ используют те, кому недоступны иные пути разрешения конфликтов; использованию хулиганских методов могут предшествовать тягостные переживания, бурные эмоции, природа значительной части которых носит бессознательный характер. Названные мотивы чаще всего реализуются, как известно, в состоянии опьянения, когда существенно ослабляются или совсем исчезают культурные запреты и нормы под напором мотивов хулиганства.
Присущи ли такие формы утверждения, самоутверждения и защиты людям всех народов? Я склонен дать на этот вопрос отрицательный ответ, поскольку были и есть культуры, которые запрещают проявления такого рода и сурово карают за неповиновение. В современную эпоху глобализации (которую часто преувеличивают) и анонимности людей, их социального, в том числе культурного, неблагополучия такие эксцессы достаточно часты. Те культуры, которые строго табуировали подобные проявления, предлагали иные формы удовлетворения своих амбиций, недовольства своим социальным и биологическим положением.
Как показали мои исследования, среди хулиганов особенно часто встречаются возбудимые личности. Их отличает не благоразумие и логическое взвешивание своих поступков, а влечения, инстинкты, неконтролируемые побуждения. Они импульсивны, если им что-то не нравится, они не ищут возможности примириться, подчас сами пытаются найти то, что может вызвать их раздражение и гнев. В этом случае все, что подсказывается разумом (особенно затуманенным спиртными напитками), не принимается во внимание. Они начинают в мимике, на словах и в жестах выражать свое недовольство и раздражение, постепенно, а иногда и сразу переходя к насильственным действиям. В ряде случаев такие люди по пустячному поводу начинают ссору, грубят, используют нецензурные выражения и т. д. Лишь в незначительной доле таких конфликтов хулиган бывает прав по существу, но неадекватные действия говорят именно о хулиганстве.
Развернутый анализ возбудимых личностей дал К. Леонгард. Он писал, что такие личности по самому пустячному поводу вступают в ссору с начальством и с сотрудниками, грубят, агрессивно швыряют прочь работу, подают заявления об увольнении, не отдавая себе отчета в возможных последствиях. Причины недовольства могут оказаться самыми разными: то им не нравится, как на данном предприятии с ними
обращаются, то зарплата мала, то рабочий процесс их не устраивает. Лишь в редких случаях речь идет о тяжести самого труда, ибо возбудимые личности, как правило, имеют склонность к занятиям физическим трудом и могут похвастаться тут более высокими, чем у других людей, показателями. Раздражает их чаще не столько напряженность труда, сколько моменты организационные. В результате систематических трений наблюдается частая перемена места работы.
По мере возрастания гнева личности с повышенной возбудимостью от слов обычно переходят к «делам», то есть к рукоприкладству. Бывает, что рукоприкладство у возбудимых личностей опережает слова, так как такие люди вообще не очень склонны обмениваться мнениями, если не считать отборных ругательств. Ведь обмен мнениями равнозначен обмену мыслями, а уровень мышления таких людей довольно низок. Да они и не ощущают потребности в объяснении — ведь причина гнева и так ясна. И все же не скажешь, что поступки и действия этих импульсивных людей опрометчивы, скорее наоборот, их досада подспудно растет, постепенно усиливается и ищет выхода, разрядки. Уже одна их неповоротливость, тяжеловесность, о которой речь пойдет ниже, несовместима с быстротой реакций. Наблюдается скорее непомерное наращивание аффекта, чем его вспышка, поэтому внезапные взрывы гнева менее характерны для таких людей, гораздо типичнее его массированные проявления. Впрочем,часто и в тех случаях, когда реакция характерна именно своей интенсивностью, тоже употребляют обозначение «вспыльчивость». Раздражительность, которая свойствена также и холерическим натурам, у последних не отличается подобными массированными реакциями, она более быстротечна. Когда сердится холерик, у него сразу же проявляется возмущение, протест; возбудимая личность в подобном случае бывает не столько возбуждена, сколько сосредоточена на аффекте, и то, что этот человек расстроен, часто можно определить по одной лишь мимике. На приеме у врача — а обстановка приема возбудимым личностям обычно не приятна — они чрезвычайно скупы на слова, сидят, угрюмо глядя перед собой, на вопросы почти не отвечают.
Импульсивность патологического характера относится также и к влечениям в узком смысле слова.
Возбудимые личности едят и пьют все подряд, без разбору, многие из них становятся хроническими алкоголиками. Когда хочется вы-
пить, они не думают об опасности внезапного острого опьянения и о пагубных последствиях для служебного престижа, для семейной жизни, здоровья.
Импульсивны их проявления и в сексуальной сфере, однако у мужчин это не очень бросается в глаза, так как они, будучи неумеренными в половых потребностях, часто длительное время не меняют партнершу, более того — довольно прочно к ней привязываются. Впрочем, это не имеет никакого отношения к верности, просто с данной женщиной инстинкт удовлетворяется наиболее полно. Если же таких людей охватывает влечение к другой женщине, то они без раздумья ему следуют. Они неразборчивы в половых связях, особенно в юные годы, и часто становятся отцами множества внебрачных детей. У женщин также часто наблюдается постоянство в отношении избранного партнера, у немолодых женщин подобным путем нередко устанавливаются длительные половые связи, однако возбудимые личности — молоденькие девушки, а также эпилептоидные психопатки в юном возрасте нередко полностью лишены моральных устоев и легко отдаются многим мужчинам. Некоторые эпилептоидные психопатки вступают на путь проституции.
Вообще, моральные устои в жизни возбудимых личностей не играют сколько-нибудь заметной роли. При «благоприятных» обстоятельствах они нередко совершают нечестные поступки, например, берут то, что «плохо лежит». Уголовные преступления эпилептоидных психопатов-мужчин чаще всего связаны с грубыми актами насилия. У подростков наблюдаются случаи изнасилования девушек.
У возбудимых личностей обоих полов в юности нередки импульсивные побеги из дому. Нередко возбудимых подростков что-либо дома не устраивает, а простейшим выходом им кажется удрать, порвать всяческую связь с домом. Иногда это способ избежать на некоторое время посещения школы, а что будет дальше — для них не имеет значения. Девочки во время таких побегов, попадая в бедственное положение, часто завязывают сексуальные отношения с мужчинами. Мальчики совершают взломы либо для того, чтобы чем-нибудь поживиться, либо просто в поисках ночлега [6, с. 90—91].
Для иллюстрации возбудимого типа личности К. Леонгард приводит пример Дмитрия Карамазова из «Братьев Карамазовых» Ф.М. Достоевского.
Хотя и не он убил отца, но заподозрить его в отцеубийстве нетрудно, потому что он однажды
избил Федора Павловича настолько жестоко, что тот вполне мог умереть от побоев. После этого Дмитрий несколько раз грозил, что он все равно не оставит его в живых. Причиной была страстная любовь обоих к Грушеньке. У Мити аффект усугублялся тем, что отец был богат, но прятал от сына оставленные ему в наследство матерью деньги, более того, именно с помощью этих денег пытался завоевать расположение Грушеньки. Митя весьма похож на отца в сексуальном плане, в остальном же не имел ничего общего с Федором Павловичем, которого мы выше охарактеризовали как истерическую личность. Отец называет Митю «легкомысленным, буйным, со страстями, нетерпеливым и кутилой». Достоевский так характеризует Митю:
«Впрочем, некоторая болезненность его лица в настоящую минуту могла быть понятна: все знали или слышали о чрезвычайно тревожной и «кутящей» жизни, которой он именно в последнее время у нас предавался, равно как всем известно было и то необычайное раздражение, до которого он достиг в ссорах со своим отцом из-за спорных денег. По городу ходило уже об этом несколько анекдотов. Правда, что он и от природы был раздражителен, «ума отрывистого и неправильного», как характерно выразился о нем у нас наш мировой судья Семен Иванович Качальников в одном собрании» [7, с. 88].
Митя нередко пускает в ход грубую силу. Например, он издевается над штабс-капитаном Снегиревым — тащит его за бороду на улицу и избивает лишь за то, что считает его доверенным лицом своего отца. На вопрос, что он станет делать, если Грушенька пойдет жить к отцу, Митя прямо говорит, что совершит убийство, и уточняет, что убьет «старика». Однажды, полный подозрении и страха, что Грушенька находится у отца, он обежал все комнаты в доме и, не найдя ее, все же ринулся на отца, когда тот обвинил Митю в краже денег.
Однажды, стоя под домом отца, снова объятый подозрениями, что Грушенька находится здесь, Митя был обнаружен слугой в момент, когда собирался лезть через забор. Митя ударом свалил слугу с ног, тот упал без сознания. Поскольку эпилептоидные личности не бесчувственны, а лишь крайне импульсивны и возбудимы, то нам понятно горячее раскаяние Мити. Он вытер своим платком кровь с лица слуги и старался привести его в чувство.
Можно назвать множество случаев, когда поступки Мити диктуются не разумом, а настроениями, влечениями и даже капризами. Любовь его также носит импульсивный характер. Впер-
вые появляется он у Грушеньки с намерением побить ее, так как ходят слухи, что она и Федор Павлович совместно обделывают разные нечистые денежные делишки.
Охваченный страстью к Грушеньке, Митя устраивает для нее сумасбродную пирушку, которую сам описывает следующим образом:
«— А тогда вдруг как нарочно у меня в кармане, у нищего очутились три тысячи. Мы отсюда с ней в Мокрое, это двадцать пять отсюда верст, перепоил всех баб и девок, двинул тысячами. Через три дня гол, но сокол. Ты думал, достиг чего сокол-то? Даже издали не показала» [7, с. 151].
Подобную пирушку Митя позже устраивает еще раз, когда приходит к выводу, что потерял Грушеньку навсегда и что убил слугу. По окончании пирушки он решил застрелиться, но до этого не доходит: его арестовывают.
Таков Дмитрий Карамазов, запальчивый, необузданный, отчаянный человек, раб минутных настроений, иными словами — это возбудимая личность, доходящая до степени эпилептоид-ной психопатии. Для Мити и для таких типов вообще характерно, что его выходки могут быть результатом не только патологической раздражительности, но также и других аффектов; находясь в состоянии аффекта, он не чужд патетике. Например, во время исступленных попыток раздобыть не принадлежавшие ему три тысячи рублей, которые он прокутил, он молится Богу. Он охвачен безумным страхом, но все же в нем еще тлеет надежда, к тому же он переполнен безумной любовью к Грушеньке, и все это изливается в таких словах:
«— И вот в самом этом позоре я вдруг начинаю гимн. Пусть я проклят, пусть я низок и подл, но пусть и я целую край той ризы, в которую облекается Бог мой; пусть я иду в то же самое время вслед за чертом, но я все ж таки и твой сын, Господи, и люблю тебя, и ощущаю радость, без которой нельзя миру стоять и быть» [7, с. 137].
Атлетическое телосложение Мити подтверждает его эпилептоидную конституцию: был он мускулист, и в нем можно было угадать значительную физическую силу. Позднее прямо говорится о его «громадной физической силе».
Хулиганство как мотив утверждения и самоутверждения часто встречается в семейных конфликтах. Обычно это бывает в случаях, когда семьей повелевает жена и муж подчиняется ей. Это случается тогда, когда мужчина ищет в жене не подругу жизни и любовницу, а свою мать, которая руководила бы им и подчиняла себе. Когда он находит такую женщину, он же-
нится на ней. Когда такой «подчиненный» муж трезв, все внешне складывается хорошо, но в нетрезвом состоянии он может вспомнить, что все-таки является мужчиной, и тогда начинает командовать, придираться к мелочам, грубить жене и детям. Начинается конфликт, который в одних случаях заканчивается побоями жены, а в других — ее убийством или причинением ей тяжкого вреда здоровью. Могут пострадать и соседи, если муж не способен причинить зло «высоко почитаемой» супруге, и вымещает злобу на других, в том числе случайных прохожих.
В других семьях мордобой — постоянное явление, его инициатором почти всегда является муж, привычный вымещать на семье свои жизненные неудачи, неприятности на работе, неудачи в делах и т. д.
Мотив хулиганства часто проявляет себя в общественных местах, где собираются молодые люди. Здесь конфликты происходят из-за того, кого должны считать за самого главного, авторитетного, сильного. Это примитивное соперничество, как в стадах животных. Молодые люди могут подраться из-за женщин, оспаривая их друг у друга, тоже совсем как в стадах и прайдах животных.
Среди ситуаций, в которых поведение потерпевших создает обстановку, способствующую преступным действиям хулиганов, на первом месте находятся различного рода непротиводействия преступникам, развивающиеся большей частью в семейном или квартирном оформлении. В этих ситуациях имеют место случаи, когда потерпевшие вообще не обращаются в полицию, суд, прокуратуру или делают это с большим опозданием. Причины такого поведения потерпевших могут быть различными: от жалости до страха перед расправой. Объективно же это приводит к тому, что хулиганские проявления следуют одно за другим, часто их опасность от раза к разу увеличивается, преступник в условиях безнаказанности наглеет, и справиться с ним становится все труднее. Приходится констатировать в таких ситуациях совершенную пассивность потерпевших, практически имеющих полную возможность оказать физическое сопротивление преступнику или обратиться за защитой в органы полиции. Вот пример: некий Б., трижды судимый за хулиганство, проживал в общежитии. На протяжении полутора лет он буквально терроризировал соседей. Он угрожал, оскорблял, избивал их, но никто не обращался в полицию, другие учреждения, опасаясь мести, Б. вел себя очень просто: ловил поочередно, то одного, то другого потерпевшего
и грозил убить, если он посмеет пожаловаться [8, с. 31—32].
H.Г. Иванов, выступая за исключение состава хулиганства из уголовного закона и опираясь на концепции, что хулиганский мотив представляет собой актуализацию личностного Эго и защиту от внешних вредностей, считал, что они являются важнейшими витальными потребностями человека. Они представляются истинными, определяющими онтологическое свойство хулиганского мотива. Чаще всего такие потребности становятся неосознаваемыми доминантами, которые, однако, влияют на выбор индивидом варианта поведения. В связи с таким подходом к пониманию хулиганского мотива полагаем возможным определить его как чаще всего неосознанно побуждающий поведение фактор, основанный на базовой потребности демонстрации собственного «Я» или на потребности в защите от предполагаемой внешней угрозы. В таком понимании хулиганский мотив имеет полное право на существование, что и констатировал российский законодатель, включив его в целый ряд норм Особенной части УК РФ в качестве квалифицирующих обстоятельств, но мотив не может быть преступлением! Если субъект умышленно уничтожает чужое имущество из хулиганских побуждений, то он совершает только одно преступление, которое со всеми необходимыми анерами представлено в рамках статьи 167 УК РФ (и так далее, по всем преступлениям, которые предусматривают ответственность за конкретные деяния). Разграничить хулиганство и иные преступные действия по хулиганскому мотиву можно только в том случае, если хулиганский мотив предусмотрен в качестве квалифицирующего обстоятельства и если будет доказано, что субъект действовал, исходя либо из необходимой для него потребности объективации Эго, либо презюмируя опасность окружающей среды. В остальных случаях, если хулиганского мотива нет, деяние должно квалифицироваться по факту, но вовсе не как хулиганство. Можно представить гипотетические проекты так называемых хулиганских действий, хотя это сделать непросто [9].
Примечания
I. Калмыков В.Т. Хулиганство и меры борьбы с ним. Минск, 1979.
2. Горький А.М. Полное собрание сочинений. М., 1963. Т. 24.
3. Низкий уровень культуры и адаптации среди хулиганов отмечался всегда. Так, проведенное
в 70-х годах ХХ века Н.А. Петуховым исследование показало, что для хулиганов характерно начальное и незаконченное среднее образование. Многие семьи хулиганов распались после их осуждения, причем юридически браки несколько прочнее практических. См.: Петухов Н.А. Социально-демографические характеристики лиц, совершивших хулиганские действия // Вопросы теории и практики борьбы с хулиганством. Л., 1975. С. 94—96.
4. Рарог А.И. Вина в советском уголовном праве. Саратов, 1987.
5. Квалификация массовых беспорядков, хулиганства и преступлений экстремистской направленности. Теория и практика / под ред. Н.Г. Кадынкова. М., 2012.
6. Леонгард К. Акцентуированные личности. Киев, 1981.
7. Достоевский Ф.М. Собрание сочинений: в 15 т. Л., 1991. Т. 9.
8. Ривман Д.В. К вопросу о личности и поведении потерпевших от хулиганства. Вопросы теории и практики борьбы с хулиганством. Л., 1975.
9. Иванов Н.Г. Хулиганство как преступление: критический взгляд // Государство и право. 2009. № 6. С. 53—61.
Notes
1. Kalmykov V.T. Disorderly conduct and measures to combat him. Minsk, 1979.
Complete works. Moscow, 1963.
2. Gorky A.M. Vol. 24.
3. The low level of culture and adaptation among bullies was observed always. So spent in the 70-ies of XX century, N. Petukhov study has shown that bullies are characterized by primary and an incomplete secondary education. Many families hooligans broke up after their condemnation, and legally, the marriage is still less practical. See: Petukhov N. Socio-demographic characteristics of perpetrators of violence // Problems of theory and practice of combating hooliganism. Leningrad, 1975. P. 94-96.
4. RarogA.I. Wine in the Soviet criminal law. Saratov, 1987.
5. Qualification of the riots, fuck-Gansta and crimes of an extremist orientation. Theory and practice / ed.G. Kadankova. Moscow, 2012.
6. Leongard K. Accentuation of personality. Kiev, 1981.
7. Dostoevsky F.M. Works: in 15 vol. Leningrad, 1991. Vol. 9.
8. Rivman D.V. To the question about personality and behavior the victims of bullying. The theory and practice of anti-bullying. Leningrad, 1975.
9. Ivanov N.G. Hooliganism as a crime: a critical view // State and law. 2009. № 6. P. 53-61.
