Научная статья на тему 'Художник и традиция. Живопись Сальвадора Дали 1920-х годов в контексте каталонского неоклассицизма'

Художник и традиция. Живопись Сальвадора Дали 1920-х годов в контексте каталонского неоклассицизма Текст научной статьи по специальности «Искусствоведение»

CC BY
964
107
i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.
Ключевые слова
НЕОКЛАССИЦИЗМ / АВАНГАРД / АНТИЧНОСТЬ / ТРАДИЦИЯ / БАРСЕЛОНА / СРЕДИЗЕМНОМОРЬЕ / NEOCLASSICISM / AVANT-GARDE / ANTIQUITY / TRADITION / BARCELONA / MEDITERRANEAN

Аннотация научной статьи по искусствоведению, автор научной работы — Павлова Ольга Олеговна

В статье рассматривается творчество Сальвадора Дали 1920-х гг. применительно к такому специфическому явлению культурной и общественной жизни Барселоны первой четверти ХХ в., как новосентизм, получивший воплощение в искусстве в формах неоклассицизма. Предметом исследования выступают творческие взаимосвязи между поисками художников, принадлежавших к этому течению, и живописью Дали, отличия и сходства в понимании ими национальной традиции, античного наследия, а также в их отношении к авангарду. Выявляется общий идейный знаменатель в произведениях типичных представителей новосентизма и Сальвадора Дали при различных пластических характеристиках их искусства в контексте культурной жизни каталонской столицы 1910-1920-х годов.

i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.
iНе можете найти то, что вам нужно? Попробуйте сервис подбора литературы.
i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.

The main topic of the article is the paintings by Salvador Dali of 1920s approached in relation to the Noucentisme, a unique phenomenon in cultural and social life of Barcelona in the first quarter of the 20th century, which was embodied in the art of neoclassicism. The analysis primarily focuses on the artistic interrelation between the painters that belonged to this trend and the paintings by Salvador Dali, diversity and similarity in their attitudes towards the national tradition, ancient heritage and avant-garde. In addition, it reveals the common ideological basis in the works by the representatives of Noucentisme and Salvador Dali in spite of different fi gurative character of their art in the context of cultural life of Barcelona of 1910-1920s

Текст научной работы на тему «Художник и традиция. Живопись Сальвадора Дали 1920-х годов в контексте каталонского неоклассицизма»

УДК 75.036(460.23)"191/192"ДАЛИ

Вестник СПбГУ. Сер. 15. 2011. Вып. 4

О. О. Павлова

ХУДОЖНИК И ТРАДИЦИЯ.

ЖИВОПИСЬ САЛЬВАДОРА ДАЛИ 1920-х ГОДОВ

В КОНТЕКСТЕ КАТАЛОНСКОГО НЕОКЛАССИЦИЗМА

Март 1928 г. отмечен немаловажным событием для каталонского искусства: в авангардном журнале "L'amic de les arts" Сальвадор Дали в соавторстве с Себастьяном Гашем и Луисом Монтаньей публикует «Желтый манифест», в котором утверждаются новые качества современности: промышленный стандарт, индустриальное производство и массовая культура — качества, способные, по мнению авторов, расширить творческие горизонты местного искусства и приобщить его к потоку европейских тенденций. Одновременно самые уничижительные комментарии достаются идеям традиции и преемственности поколений, на протяжении более двух десятилетий питавшим культурную среду Барселоны и всей Каталонии, в том числе и в области искусства. Несмотря на некоторую наивность и компилятивность документа (о многом говорит уже завершающий его список наиболее выдающихся по мнению авторов художников, в котором они постарались не забыть ни одной значительной фамилии: от Пикассо до Бранкузи, от Стравинского до Кокто), он так или иначе свидетельствует о смене приоритетов творческих кругов Каталонии. Таким образом, начинает пробуждаться локальный вариант европейского модернизма, наиболее значимым результатом влияния которого вскоре обещает стать каталонская сюрреалистическая живопись, на равных и вполне самостоятельно присоединившаяся к интернациональному течению сюрреализма. Сальвадор Дали, который всегда чутко реагировал на колебания художественного климата и старался держаться магистрального курса в искусстве, в данном случае выступает в роли индикатора меняющегося артистического вкуса.

Однако за несколько лет до этого в молодом художнике вряд ли можно было рассмотреть будущего ниспровергателя основ каталонской культуры. Художественный контекст, в котором формировался Сальвадор Дали в 1910-х годах, способствовал усвоению эстетики новосентизма — специфической каталонской вариации неоклассицизма, родственной аналогичным явлениям в искусстве Франции и Италии. Еще в 1906 г. Эухенио д'Орс, литератор и критик, начал публикацию редакторских заметок (так называемых Glosari) в газете "La Veu de Catalunia", отвечая настроениям каталонской культуры и пафосу поднимающегося национального самосознания. В 1911 г. эти настроения оформляются во всей своей идейной законченности (которая, впрочем, обладает чертами известного эклектизма) в альманахе новосентистов, объединившем под одной обложкой многих мастеров различных творческих взглядов: писателей, эссеистов, философов, иллюстраторов, художников, скульпторов и др., — которых, тем не менее, объединяло восприятие Каталонии как края обетованного, прочно вросшего в античную почву, как земли гармонии и порядка, простоты сельского быта и традиции крепкой городской культуры.

© О. О. Павлова, 2011

Пограничный с Францией регион Испании, издавна желавший отмежеваться от власти королевского Мадрида, Каталония, получает таким образом мощный идеологический инструмент, всесторонне разработанный творческими и интеллектуальными кругами и поддерживаемый местной властью. Проект новосентизма был призван сформировать новую историографию Каталонии и новый культурный ландшафт, для создания последнего руководствуясь по крайней мере двумя контрапунктами: возрождением и всемерной поддержкой местного искусства и постоянными реминисценциями античной культуры, как аутентичной, так и через призму последующих ее интерпретаций. Благодаря такой позиции одновременно отстаивались и самобытность Каталонии, обладающей собственной художественной культурой, и ее причастность классическому наследию. Оформлялся и определенный круг мотивов, знаковых для культуры Средиземноморья, однако с терпким привкусом приморского портового поселения. Своеобразными эмблемами стиля становятся парусная лодка, римская арка, античный портик, прибрежная бухта, обнаженная фигура в пейзаже.

Каталония отвечала вызову времени: возвращение к классике, как в творчестве отдельных мастеров, так и в виде самостоятельного движения, в той или иной степени характеризует все европейское искусство 1900-1920-х годов, отдавая дань мифу античного Средиземноморья. В качестве ориентира и образца выступало творчество Сезанна, Мориса Дени, Пюи де Шаванна, чуть позднее — ранний кубизм, итальянское Новеченто, Пикассо, арт-деко. Сам по себе набор был эклектичен и предоставлял живописцу значительную степень творческой «маневренности» без опасности быть втиснутым в «прокрустово ложе» строгой художественной теории, чем также объясняется довольно длительное по меркам европейской художественной культуры 19101920-х годов влияние новосентизма на художественную жизнь Барселоны.

В свою очередь, многие явления художественной сцены Европы, в том числе и сцены авангардной, трактовались местными критиками искусства на неоклассический лад, будучи им родственными по формальным признакам: сам д'Орс часто высказывался в положительном ключе о кубизме, комментировал статьи журнала "L'esprit nouveau", одним из инициаторов создания которого был Ле Корбюзье, и отдавал дань внимания итальянскому "Valori Plastici". Хотя концептуально названные художественные явления едва ли родственны друг другу, под пером новосентистких критиков они объединялись в одно целое благодаря общему стремлению к упорядоченности форм, ясности пластического языка и опоре на разумное начало. Во всем этом виделся дух логического мышления Средиземноморской культуры, качественное ядро которого было сформулировано д'Орсом еще в одной из первых заметок "Glosari": «Порой мне кажется, что идеальное понимание Новосентизма как искупительного жеста для Каталонии может быть сегодня сведено к открытию нами Средиземноморья» [1, р. 230]. Формальные признаки при этом оказываются не так важны.

Знакомство Дали с эстетикой новосентизма проявляется уже в начале 1920-х годов в цикле картонов, выполненных гуашью, которые были созданы в преддверие большого городского праздника. Гуляние в родном Фигерасе становится тем сюжетом, который варьируется с разными интонациями. Локальные звонкие цветовые пятна обволакиваются плавным, как бы нарочито неуверенным контуром. Объединенные макросюжетом городского празднества с непременными атрибутами истового веселья: шумной многоцветной ярмаркой, балаганчиками, общедоступным застольем, — плакаты, кажется, составляют свой отдельный небольшой мирок, в котором с мягкой иронией

Рис. 1. С. Дали. Праздник у часовни. Ок. 1921 г., карт., темп., 52x75 см. Музей Сальвадора Дали, Фигерас

перечислены характерные приметы народных гуляний, как, например, в «Празднике у часовни» (рис. 1). Такая живописная манера позволяет предположить, что к этому времени Дали уже был знаком с работами одного из наиболее самобытных художников новесентизма — Ксавьера Нагеса (1873-1941), чьи произведения, наполненные ненавязчивым юмором и сознательно написанные будто неумелой ученической рукой, являются одним из примеров «народной» линии в новосентизме. Как у Нагеса, так и у Дали героями становятся простые люди, обитающие в типично каталонском окружении, приметами которого являются непременная аркада, плавно спускающиеся по склонам холма скромные беленые домики, дети, играющие с воздушным змеем, и бухта с поднявшими белые паруса лодками и кораблями.

Тема праздника — одна из наиболее характерных для новосентизма, через целую цепочку ассоциаций отсылающего зрителя к легенде об античном золотом веке и счастливой праздности, преломленной здесь через простонародное, ремесленное сознание — отсюда и яркий лубочный колорит, и фабульность самого картона, наполненного многочисленными деталями, и центральный персонаж (молодая женщина в желтом палантине с ребенком), невольно отсылающий к библейской традиции. Античность и христианство вошли в плоть этого мира, они трудно определяются словами, однако незримо сопровождают жизнь маленького приморского городка, иногда почти исчезая, а порой становясь явственно различимыми. Традиция в контексте этого произведения — понятие органическое, сродни особенностям климата и почвы, поскольку слагается из таких же первооснов бытия и не является продуктом отвлеченного человеческого разума. Она естественна и проистекает из самого хода жизни. Мастер прикладного дела Нагес, в первую очередь «художник руками», эту сторону новосентизма чувствовал тонко, так же тонко удалось прочувствовать это и Дали в серии декоративных гуашных картонов.

Одним из ранних образцов «далианского» новосентизма вполне может считаться полотно «Кадакес» 1923 г. (х., м., 96,5x127 см. Музей Сальвадора Дали, Санкт-Петер-

бург, Флорида), вызывающее в памяти произведения земляка Сальвадора Дали, Хоаки-ма Суньера (1889-1963), хрестоматийного представителя направления, творившего за десятилетие до Дали. Старший мастер, впрочем, кажется более интеллектуально изощренным и следующим определенной содержательной программе. На полотне «Пастораль» (1910-1911, х., м., 106x152 см. Генералитет Каталонии, Департамент культуры, Барселона) обнаженная девушка среди плавных, женственно «круглящихся» линий покатых холмов и изобилия местной флоры и фауны представляется языческой Венерой, богиней плодородия, ответственной за цветение и изобилие окружающего мира: такая же неотъемлемая часть круговорота природы, как прикорнувшие возле ее ног барашки или тучные зеленые луга. Художественные качества полотна вызывают ассоциации с искусством Сезанна, в частности, с антикизирующим периодом творчества французского мастера, однако для каталонского художника вопросы формотворчества скорее второстепенны, гораздо важней оказывается заключенная в полотне идея единения природного и человеческого существований.

В картине Дали не стремится выйти на мифологический уровень обобщения: далекой панорамы покоящегося в мягком свете солнца открытого городка и группы свободно разместившихся на берегу небольшой лагуны отдыхающих девушек и женщин ему достаточно для создания произведения. Нега и праздность, немотивированный досуг здесь, как и в цикле картонов, оказываются ближе к народному сознанию, включающему повседневную жизнь в природное бытие. Героини полотна заняты самыми обыденными делами. Одна приглаживает волосы, другая играет с собакой, третья расстелила скатерть, поставила на нее кувшин и нянчит ребенка, однако все приобретает особую значительность благодаря внутренней обоснованности действий подобных умиротворенных характеров. Они порождение каталонской земли и связаны с ее щедрой почвой, в глубинах которой уже растворены спокойный дух Средиземноморья и органичное чувство естественного. Не наделенные обликом и статью античных нереид, они становятся нереидами каталонскими, живущими в ладу с землей, которая их породила.

Стоит, однако, отметить, что в живописи Дали столь чисто звучащая новосентист-ская нота присутствовала не часто. Время, на которое приходится начало творческого подъема молодого художника, относится к периоду постепенного спада повсеместного влияния неоклассицизма в Каталонии: закат его обычно относят как раз к началу 1920-х годов, когда до региона с опозданием докатилась мощная волна европейского модернизма. Поток зарубежной арт-периодики, в первую очередь итальянской и французской, подвижническая деятельность галериста Далмау, на протяжении более десятка лет выставлявшего произведения крупнейших мастеров авангарда, образовавшийся в период первой мировой войны интернациональный артистический анклав из выходцев Западной Европы, искавших в нейтральной Испании спасения от суровой военной действительности, наконец, изменение политической обстановки в Каталонии с приходом к власти в 1923 г. диктатора Примо де Риверы — все это создало условия для своеобразной «гибридизации» новосентизма, когда в рамках одного произведения можно было встретить черты разных художественных течений. Культурное поле но-восентизма стремилось к расширению своих границ, вбирая в себя мозаику художественных явлений современности.

Так, в творчестве Дали первой половины 1920-х годов практически одновременно сосуществуют несколько разнонаправленных тенденций, одна из которых находится

на пересечении путей неоклассицизма, модернизма и промышленной эстетики, порой парадоксально сближаясь по формальным признакам с искусством «адаптированного» авангарда арт-деко. Дали играет на единстве противоположностей, которое впоследствии будет сформулировано в словах «Желтого манифеста»: «...дух Греции сегодня воплощен в просчитанной гармонии авиамотора.» [2, с. 337].

Неоднозначный характер творчества Дали на тот момент проявлялся еще и в том, что эти направления им самим не различались — помимо упомянутых выше работ в его творчестве встречаются также и произведения, напрямую обязанные «чистому» авангарду, в частности кубизму и пуризму, однако вкупе все они мыслились единым блоком как движение к упорядоченности и выверенности внутреннего строя живописи. Это в значительной степени соответствовало одному из основных принципов каталонского неоклассицизма: искусство как система, опирающаяся на ряд первооснов. Характерны высказывания Дали, встречающиеся в его письмах Ф. Г. Лорке в 1925 г.: «.сейчас меня сильно занимает архитектоника пейзажа, его конструкция.», «.пытаюсь уловить. архитектонику пустоты, пластику зияния» [2, с. 438-439], его упоминания Пуссена и Сезанна. Считая себя кубистом, художник тем не менее часто оперировал лексикой фигуративной новосентистской живописи, как и многие его современники.

В этом отношении особенно привлекают внимание портретные работы Дали: в первую очередь, серия портретов сестры Аны Марии, которых насчитывается более десятка. Стилистика, в которой они исполнены, получает у Дали наименование «священной объективности». Термин этот он заимствует из критических заметок самого д'Орса, выступавшего против всякой аффектации в искусстве, в поддержку чистой и ясной пластической формы. Сальвадор действительно достаточно скуп в выразительных средствах: девушка чаще всего изображена сидящей в спокойной позе на нейтральном фоне, который может заменяться фоном пейзажным. Так, в картине «Портрет девушки на фоне пейзажа» (ок. 1924-1926, х., м. Музей-центр искусств королевы Софии, Мадрид) Ана Мария, правильные граненые черты лица которой обрамлены тугими, с точностью вымеренными спиралями рельефных завитков, в незыблемой позе представлена воплощением благоразумия и величия на фоне аскетичного пейзажа, но пейзажа безусловно приморского, доведенного до лаконичной художественной формулы. Он поразительно бесстрастен и лишен какой-либо сторонней оценки. Стерильные кубы зданий с вычерченными проемами окон, покоящаяся на берегу лодка без парусов, виднеющийся в перспективе маленький кусочек водной глади суть знаки каталонского ландшафта, возведенные в абсолют.

Монументальность пластики, приближающейся к лапидарным геометрическим формам, является изобразительным кодом, присущим не только Дали. В схожем ключе творил его старший современник Хосе де Тогорес (1893-1970), в творчестве которого, однако, более заметно влияние европейского арт-деко с характерным для стиля решением мотива — обстановка бара, бильярдной, интерьера модного салона с персонажами, в которых безошибочно узнаются современники художника — великосветские дамы, влиятельные кабинетные чиновники, завсегдатаи богемных артистических кафе (рис. 2). Молодой же Сальвадор намеренно избегает примет времени — времени, но не места. Каталония так или иначе говорит с его холстов, он гораздо более привязан к родному краю, чем Тогорес. Одна из самых известных картин Дали — «Девушка у окна» (рис. 3) — подчеркнуто исполнена в «прокаталонском» духе новосентизма.

Рис. 2. Х. де Тогорес. Игроки в бильярд. 1920, х., м. Частное собрание.

Рис. 3. С. Дали. Девушка у окна. 1925 г., пластик, м., 105x74,5. Музей-центр искусств королевы Софии, Мадрид

В это время в письмах и дневниках художник часто упоминает Вермера. Однако это относится скорее к самому квазимотиву фигуры, стоящей у оконного проема, как своеобразной основе, костяку полотна, в остальном оформленного в неоклассицистической тональности. Глазами Аны Марии, одетой в традиционный каталонский костюм для жаркой погоды, мы видим типичную панораму прибрежного городка Каталонии — спокойную гладь водной бухты с непременной парусной лодочкой и отражающимися в оконном стекле простыми выбеленными домиками. Решенная по принципу «картина в картине», работа раскрывает тему Каталонии наиболее полно: с одной стороны, это действительно типичный приморский вид, собирательный образ всех местных прибрежных городков, с другой — край обетованный, мечта. Ана Мария не только видит его: он ей также видится как умозрительное представление в «мире идей», которое, тем не менее, имеет настоящую связь с действительными реалиями Средиземноморья.

Насколько Дали в эти годы оказывается в русле основных концептов новосентизма, можно предположить при сопоставлении его работ с работами другого значительного художника-неоклассициста Хосе Арагая (1889-1973), чье произведение «Каникулы» (рис. 4), также поднимающее тему счастливого отдохновения, в свое время наделало много шума в артистической среде Барселоны и заслужило сравнения с фресками итальянского треченто. Это монументальное произведение едва ли сопоставимо по масштабам с довольно камерными работами Дали, однако важнее другое: в картине присутствует тот же самый эмблематический ряд, и так же зримо в день сегодняшний вторгается тень прошлого, правда, прошлого сугубо античного, римского образца. Стальной корпус мотоцикла соседствует с античным портиком, демонстрируя связь прошлого и настоящего с той же наглядностью, какая присутствует у Дали в картине

Рис. 4. Х. Арагай. Каникулы. 1924 г., х., м, 250x400 см. Частное собрание

«Девушка за шитьем» (ок. 1926, х., м. Частное собрание), на которой городской пейзаж синтетически вмещает в себя и здание старинной церкви, и броскую неоновую вывеску современной компании. Таков и сам пластический язык произведения, сочетающий в себе одновременно и фигуративность, и известную обобщенность и геометризацию форм, подразумевающую знакомство с арсеналом средств живописи модернизма.

Однако такое прямое сосуществование в рамках одного полотна для Дали вовсе не было правилом. Знаки и значения прошлого в его живописи часто подразумеваются, а не демонстрируются напрямую, в пластическом архетипе или классическом выборе сюжета. В этом смысле показательна картина «Купальщик» (1924, дер., м., 100x100 см. Частное собрание). С одной стороны, художник использует традиционный мотив отдыха на берегу моря, решая его подчеркнуто монументально, с другой, этот мотив интерпретируется в духе сегодняшнего дня. Современный купальный костюм плотно сидит на теле юноши — перед нами скорее не отдыхающий фавн, а молодой завсегдатай модных кафе, постоянный посетитель спортзалов, дитя эпохи унифицированного промышленного производства. Своеобразным опознавательным маячком здесь служит и корпус автомобиля, выписанный с геометрической точностью, которая в понимании Дали является универсалией, связывающей «дух античности» с современностью.

Такое решение не является исключительно придумкой самого Дали, произвольно сочетающего в одном полотне элементы, маркирующие различные этапы становления европейского художественного языка. Для новосентизма, как мы видели в цикле картонов для городского праздника, есть Каталония пасторальная, сельская, чья жизнь сосредоточена в небольших городишках на побережьях, а есть Каталония-полис, наследующая от высокой античности знамя цивилизации как высшего этапа развития. Этот "civilis' основан на городской, полисной культуре, а та в свою очередь современна, динамична и наполнена приметами дня сегодняшнего. Таким образом прошлое стано-

вится неотъемлемой частью настоящего. Не случайно в работах одного из наиболее последовательных новосентистов Хоакима Торреса-Гарсии (1874-1949) уже в середине 1910-х гг. наряду с вариацией античных сюжетов, обличенных в язык аллегорий, начинает ощущаться пульс промышленных ритмов эпохи массового производства, которое также обладает столь присущими Каталонии чувством меры, последовательного движения вперед и разумным началом. Это «рацио» как раз и станет тем мостиком, которое позволит Торресу-Гарсии при работе над росписью дворца Правительства Каталонии перейти от античных тем и пластики, во многом обязанной Пюи де Шаванну, к современной действительности, оперируя геометрическими фигурами и цветовыми плоскостями. Идейная подоснова новосентизма оказывается настолько многосложной, что позволяет живописцу не только сочетать в своем творчестве приемы других художественных кодов, но обращаться к движению авангарда, казалось бы, сугубо ему противоположному по своему содержанию.

Так, например, работа Дали «Венера и матрос» (1925, дер., м. Частное собрание) обладает всеми признаками модернистского художественного лексикона и по сути демонстрирует поиски художника-авангардиста, а не классициста, однако удивительным образом по внутреннему своему содержанию оказывается близка многим теоретическим выкладкам новосентизма. Каталонский город — город приморский, неразрывно связанный с морской стихией, вдохновляющийся и питающийся ею. Венера, чье происхождение также связано с водной стихией, назначается Дали покровительницей Каталонии, изобилующей портовыми городками, торговыми людьми, и, конечно же, верными «служителями культа» прекрасной богини — моряками с пристающих к берегу судов. В облике одного из них, уютно устроившегося на груди у Венеры, художник мыслит самого себя, примеряя популярный в то время образ матроса — вольного путешественника (своеобразная метафора открытости и свободы, столь актуальная для всей каталонской культуры). Понятие «средиземноморского» выражается здесь несколько другим художественным языком, чем это было, допустим, в цикле портретов Аны Марии, однако не меньше исполнено каталонского духа, в котором современное и традиционное сливаются в единый смысловой и изобразительный аккорд. Корабль-парусник и плывущий на всех парах пароход с многочисленными флажками, прекрасная Венера и легкомысленная кокотка, выставляющая стройную ножку напоказ проплывающим судам, гонимый ветром воздушный шар и парящий в воздухе планер — все это, перечисленное Дали на полотне, составляет цельный образ Каталонии. Эта мозаика образов-знаков может перемешиваться в любом порядке, однако конечный результат всегда оказывается подчинен центральной идее, связанной с утверждением самости местного искусства.

Тем не менее, уже во второй половине 1920-х годов искусство художника явно меняет ориентиры и идет новыми путями восхождения к славе через иносказания совсем другого порядка — эксперименты сюрреалистической живописи, интерес к которой принудил его оторваться от родной почвы и переехать в интернациональную кузницу новых художественных идей — Париж. Здесь заканчивается Дали-новосен-тист, ценящий превыше всего «осязаемость, точность, пространство и меру» и воспитанный в средиземноморской традиции; на смену ему приходит художник-мистификатор, виртуозно манипулирующий образами провокативного содержания, тот Дали, который и становится известен широкой публике. На новейшие парижские течения теперь ориентируются и творческие круги Каталонии: в 1936 г. в Барселоне прохо-

дит «Выставка логикофобистов», демонстрирующая широкое ознакомление местных творческих кругов с практиками сюрреализма — от живописи до коллажа, от фотографии до скульптурной инсталяции. Стремление неоклассицизма влиться в интернациональный поток искусства, таким образом, было суждено исполнить уже следующему поколению художников-авангардистов, приобщившихся к искусству современной им артистической Европы.

Литература

1. Barcelona and modernity: Picasso, Gaudi, Miro, Dali. Exh. cat. Cleveland, 2QQ6. 524 p.

2. Дали С. Сюрреализм — это я. M., 2QQ5. 617 с.

Статья поступила в редакцию 6 июля 2Q11 г.

i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.