CC BY
10
АПФ&ПЛ
Тематический выпуск
ТЕКСТ В СОВРЕМЕННОЙ ФИЛОЛОГИЧЕСКОЙ ПАРАДИГМЕ: ГЕРМЕНЕВТИКА ХУДОЖЕСТВЕННОЙ КОММУНИКАЦИИ
CIP&PL
Thematic issue
TEXT IN THE MODERN PHILOLOGICAL PARADIGM: HERMENEUTICS OF LITERARY COMMUNICATION
http://philjournal.ru 2022 No 4 659-79
ПРАГМАТИКА ХУДОЖЕСТВЕННОГО ТЕКСТА
PRAGMATICS OF FICTION
Оригинальная статья УДК 811.161.1
https://doi.org/10.29025/2079-6021-2022-4-69-79
Художественный текст в парадигме модальности: достоверность события
А.И. Дзюбенко
Южный федеральный университет;
344006, Российская Федерация, Ростов-на-Дону, ул. Большая Садовая, 105/42;
ORCID ID: 0000-0002-3228-4277;
Scopus Author ID: 57193909061;
Web of Science Researcher ID: V-4350-2017; e-mail: aidzyubenko@sfedu.ru
Резюме: В статье в координатах оценки и модальности, авторской и персонажной, рассматривается проблематика достоверности события в художественном тексте. Актуальность исследования определяется антропоцентризмом современной лингвистики, изучением «человека в языке», что, в свою очередь, определяет необходимость выяснения лингвистических параметров, которые могут быть применены к тексту в аспекте выяснения степени достоверности возможного мира как такового. Целью статьи является выявление и описание маркеров модальности, позволяющих репрезентировать события художественного текста как достоверные и осознаваемые читателем как единственно возможная истина. Методы исследования, среди которых предпочтение было отдано методам наблюдения и сопоставления, методу филологической интерпретации, прагматическому и семантическому анализу микроконтекстов, применялись к объекту исследования комплексно, что позволило выявить и описать различия в репрезентации достоверности события в авторской и персонажной зонах модальности. Восприятие читателями событий художественного текста как достоверных моделируется автором посредством разноуровневых средств модальности, план содержания которой, к тому же, осложнен введением в текст субъекта повествования, отличного от самого автора (рассказчика): в зоне персонажной модальности применены исключительно лексико-грамматические средства, тогда как авторская модальность характеризуется дополнительным использованием ориентированных на создание достоверности синтаксических структур, обращением к библейским мотивам и образам, а также прямой адресацией к читателю. Фоновые знания читателя, к которым апеллирует О. Генри в своей рождественской новелле, позволяют осуществить синтез разноуровневых средств оценки и модальности, что выводит события художественного текста за пределы достоверности.
Ключевые слова: достоверность события, модальные операторы, авторская оценка, персонажная оценка, индивидуально-авторская картина мира, рождественская новелла, рассказчик.
Для цитирования: Дзюбенко А.И. Художественный текст в парадигме модальности: достоверность события. Актуальные проблемы филологии и педагогической лингвистики. 2022. № 4. С. 69-79. https://doi.org/10.29025/2079-6021-2022-4-69-79.
Original Paper
https://doi.org/10.29025/2079-6021-2022-4-69-79
Literary Text in the Paradigm of Modality: Authenticity of the Event
A.I. Dzyubenko
Southern Federal University;
105/42 Bolshaya Sadovaya Str., Rostov-on-Don, Russian Federation, 344006;
ORCID ID: 0000-0002-3228-4277;
Scopus Author ID: 57193909061;
Web of Science Researcher ID: V-4350-2017; e-mail: aidzyubenko@sfedu.ru
Abstract: The article investigates the problem of the authenticity of the event in a literary text in the framework of evaluation and modality, both the author's and the characters'. The relevance of the study is determined by the anthropocentric principles of modern linguistics, the study of "a human in language", which, in turn, predetermines the need to clarify the linguistic parameters that can be applied to the text in the aspect of identifying the degree of authenticity of a possible world as such. The purpose of the article is to find out and describe the modality markers that make it feasible to represent the events of a literary text as reliable and perceived by the reader as the only possible truth. Research methods, among which the preference was given to the methods of observation and comparison, the method of philological interpretation, pragmatic and semantic analysis of microcontexts, were applied to the object of study in a complex manner, which resulted in pinpointing and describing the differences in the representation of the authenticity of an event in the author's and characters' zones of modality. The reader's perception of the events of a literary text as authentic is modeled by the author by means of multi-level means of modality, the content plan of which, moreover, is complicated by the introduction of a subject of narration into the text that is different from the author (narrator) himself. In the zone of characters' modality, only lexical and grammatical means are used, while the author's modality is characterized by the additional use of syntactic structures targeted at the creation of authenticity, the appeal to biblical motifs and images, as well as direct addressing to the reader. The background knowledge of the reader, O'Henry appeals to in his Christmas novella, allows to carry out the synthesis of multi-level means of evaluation and modality, which takes the events of a literary text beyond the limits of authenticity.
Keywords: authenticity of the event, modal operators, author's evaluation, character's evaluation, individual author's worldview, Christmas novella, narrator.
For citation: Dzyubenko A.I. Literary Text in the Paradigm of Modality: Authenticity of the Event. Current Issues in Philology and Pedagogical Linguistics. 2022, no 4, pp. 69-79. https://doi.org/10.29025/2079-6021-2022-4-69-79 (In Russ.).
Введение
В научной парадигме современной лингвистики усиливается интерес к проблематике достоверности текста и дискурса, что обусловлено антропоцентрической направленностью исследований, актуализацией онтологического статуса «человека в языке», активной ролью языковой личности в структурировании картины мира - языковой, обыденной, научной и индивидуально-авторской, если речь идет о тексте художественном. Изучение категории достоверности в корреляциях с истинностью, правдой,
правдоподобием, подлинностью позволяет определить лингвокогнитивные параметры достоверности, реализуемые в семантическом пространстве текста.
Для выяснения особенностей репрезентации достоверности на различных уровнях текста важным остается понимание достоверности и истинности как сходных, но не тождественных категорий. Собственно бытие и знание о нем становятся в парадигме истинности равны друг другу. В действительно существующем мире оценка содержания суждения и определение его качества проводится на основании категории истинности. Тем не менее, и достоверность вполне способна устанавливать степень соответствия суждения действительности и, тем самым, может быть соотнесена с истинностью высказывания.
Черты сходства истинности и достоверности обусловлены их способностью к выявлению степени соответствия знаний действительности, но «функция истины состоит в том, чтобы свести множественность к единичности» [1: 5], т.е. истина не зависит от конкретного субъекта познания, она инвариантна. Достоверность в большей степени субъективна, и поэтому сама достоверность вариативна: ее аксио-матичность в отношении одного субъекта познания может не распространяться на другой. Поэтому закономерно, что достоверность - это характеристика не самого феномена действительности, а только мыслительной деятельности субъекта, направленной на такое явление. Очевидно, что истинность - категория логическая, никоим образом не зависящая от прагматики высказывания, в то время как достоверность - категория коммуникативно-прагматическая, функционирование которой детерминировано наличием носителя истины и его отношением к конкретному объекту.
Нерелевантность оппозиции истинность /ложность в семантическом пространстве художественного текста очевидна: в таком тексте отражена позиция конкретного человека - автора, его картина мира, его восприятие истины и понимание ее, которые не могут быть описаны через категорию истинности как таковую, т.к. художественный текст отражает действительность лишь опосредованно, к тому же субъективное восприятие реальности свойственно его автору: «Из того, что мне - или всем - кажется, что это не так, не следует, что это так и есть» [2: 17]. В любом случае, использование этой оппозиции в научно-исследовательской аргументации должно быть соотнесено исключительно с семантическим пространством художественного текста как такового, а авторское мировосприятие в таком понятийном поле обладает достоверностью, которая вербализована посредством разноуровневых средств модальности.
Цель статьи состоит в выявлении и описании модальных операторов, функционирующих в координатах авторской и персонажной оценки и направленных на формирование интерпретации читателем событий художественного текста как достоверных.
Обзор литературы
Безусловно, лингвистическое понимание категории достоверности основано на ее трактовке в ког-нитивистике: достоверность всегда связана с субъектом познания, с уверенностью в том, что говорящий сообщает сведения, адекватные реальности. Это позволяет рассматривать достоверность высказывания или текста в зависимости от степени полноты истинной информации и ее верифицируемости.
В этой связи одним из актуальных объектов изучения в гуманитарной научной парадигме становится текст, рассматриваемый как «воплощенный в предметах физической реальности сигнал, передающий информацию от одного сознания к другому и поэтому не существующий вне воспринимающего его сознания, т.е. обладающий тем свойством, которое феноменологическая эстетика называет интен-циональностью. Реальность же мыслится нашим сознанием как принципиально не причастная ему, способная существовать независимо от нашего знания о ней» [3: 9].
Структурализм трактует текст как глобальное означающее, для которого характерно единство плана содержания; планы сигнификации обладают системностью, а их количество конечно. «Референциаль-ная иллюзия», которая возникает при попытках реконструкции «истинного» смысла текста, обусловливают поиски экстралингвистических референтов [4: 29-31], что для художественного текста заведомо оканчивается неудачей. М. Риффатер в этой связи, изучая текст как глобальный семиотический знак, с целью нейтрализации воздействия «референциальной иллюзии» прибегает к использованию предложенного Ч. Пирсом концепта интерпретанты, образующего «промежуточную знаковую инстанцию при соотнесении плана выражения и план содержания» [5: 17]. Категория модальности, связанная напрямую с продуцентом текста / дискурса и с реципиентом - интерпретатором, приобретает в этом иссле-
довательском поле особую значимость, при этом исследователями применяется целый спектр подходов к ее изучению [6].
Художественный текст обладает многозначностью и интерпретативной поливариативностью, а проблематика понимания текста соотносится с его достоверностью. Анализ и интерпретация художественного текста происходит в координатах субъективности его автора, поэтому вне категории модальности вряд ли можно говорить о непротиворечивом описании каких-либо аспектов текста, а роль модальных операторов в адекватном понимании смыслов художественного текста неизмеримо возрастает [См.: 7]. Модальность художественного текста изучают как совокупность авторских интенций [8], что позволяет говорить о декодировании таких интенций, а не только текстовых смыслов; исследователи обращаются и к выяснению особенностей семантики и текстовых функций отдельных маркеров модальности [9].
Категория достоверности тесно связана с пониманием модальности, что определяет основные направления в формировании единого понятийного поля [10]; выделяется также модальность достоверности как разновидность модальности субъективной: так, Е. И. Беляева определяет модальность достоверности как «степень соответствия содержания (пропозиции) высказывания действительности с позиции говорящего» [11: 157]. Для М. Грепла основным в характеристике модальности истинности является ценностный параметр, и поэтому такая модальность выражает степень убеждённости говорящего в реальной значимости содержания его высказывания [12: 294].
Модальность художественного текста непротиворечиво описывается и вне привлечения категорий объективной и субъективной модальности ввиду отсутствия денотата у художественного текста в виде объективно существующих реалий окружающего мира. В художественном тексте осуществляется моделирование мира, который напоминает реальный и одновременно отличается от него. Основным остается именно авторское мировосприятие, оценка такого мира, поэтому модальность художественного текста - категория оценочная по самой своей природе [13: 65]
Особую актуальность приобретает изучение эвиденциальности как лингвистической категории, которая определяет роль говорящего в коммуникативном акте и, как следствие, позицию субъекта повествования в художественном тексте [14; 15]. Выявление и описание лингвистических маркеров достоверности может быть также осуществлено посредством лингвистического моделирования, которое применяется, в том числе, и к художественному тексту [16; 17].
С. Крипке, полагая действительность единственно реальным миром из множества логически возможных миров [18; 19], акцентирует внимание на том, что компоненты возможных миров, функционируя в сознании личности, могут быть вербализованы. Когда речь идет о возможных мирах художественного текста, это вовсе не означает, что такие миры могут быть компонентами исключительно тех текстов, которые принадлежат к жанрам научной фантастики, фэнтези или вообще таких, которые включают фантастические элементы. Напротив, возможные миры - одна из определяющих характеристик любого художественного текста, т.к. в нем автор воссоздает собственное мировосприятие, а не объективную реальность, это действительность, данная сквозь призму его сознания и оценивания такой реальности.
Методы исследования составляют целостный комплекс, применяемый к объекту исследования -репрезентации достоверности события в художественном тексте. Приоритетный выбор составляют индуктивно-дедуктивный метод, методы наблюдения и сопоставления, метод филологической интерпретации, прагматический и семантический анализ микроконтекстов, в которых средства субъективной модальности квалифицируются с позиций эпистемической ее разновидности.
Результаты и дискуссия
Как феномен культуры, художественный текст имеет не только коммуникативную и эстетическую, но также аксиологическую значимость. Для филологии в целом отправной точкой в изучении художественного текста в различных исследовательских ракурсах становится его понимание как совокупности «достраиваемых» в процессе рецептивно-интерпретативной деятельности читателя смыслов, которые могут трансформироваться, а иногда и искажаться воспринимающим сознанием.
В.П. Руднев указывает на отсутствие денотата и создание в художественном тексте некоей ситуации, напоминающей денотативную по своим характеристикам, связывая именно с этим специфику восприятия сюжета читателем и сущность смысловой динамики в таком тексте: «Сюжетность художественного
нарративного дискурса во многом определяется его квазиденотативной природой. Когда читателю ясно, что история выдумана, то есть сказанное не является ни истиной, ни ложью и отгорожено от обыденной жизни рамками особой - художественной - языковой игры, то внимание поневоле заостряется на том, ради чего история и рассказывается, - на ее субъекте, то есть на сюжете (родственные слова, происходящие от лат. subjicio, -jeci, -jectum, -ere, то есть то, что «простирается перед нами»). Ясно также, что ключом рассказа, наррации, а значит, и сюжета, является некое изменение. Ведь если ничего не происходит или происходит нечто однообразное, то на этом нельзя построить сюжет в классическом смысле <.. .> изменение может зафиксировать полноценно только цепь высказываний, а не одно высказывание, хотя какой-то кульминационный момент изменения положения вещей может быть акцентирован и в одном высказывании» [20: 91].
Являясь одной из важнейших категорий в поле субъективной модальности, достоверность по критерию полноты истинной информации может быть описана по шкале от нуля, предполагающего полное отсутствие достоверных сведений (вербальные маркеры мало, едва ли, не очень, едва ли и т.п.) до своего максимума (вербализаторы абсолютно, предельно, безусловно и т.п.). Лингвистика рассматривает достоверность на основании ее тесной связи и взаимной обусловленности с оценкой и субъективной модальностью, поскольку знание говорящим тех фактов, которые соответствуют его субъективному миру, в определенной степени связаны с действительностью, но не тождественны ей. Несомненно, в оценке достоверности реципиент высказывания в большей степени имеет дело именно с картиной мира продуцента дискурса, нежели с истинностью, что позволяет трактовать достоверность как рациональную оценку содержания высказывания, реализуемую говорящим в соответствии с полнотой своих знаний о событиях. Умозаключения человека не всегда истинны, к тому же он может и вовсе не облекать их в словесную форму. Высказывания могут содержать и догадки, маркерами которых становятся различные модальные операторы (наклонение глагола, вводные слова, глаголы с пропозициональным значением и пр.), что в целом отражает не столько какие-либо признаки явления или сущность событий, сколько степень достоверности информации в субъективном мире продуцента высказывания. В отношении изучения художественной коммуникации такие корреляции субъективного и объективного, достоверности и фактуальности чрезвычайно осложнены, т.к. при отсутствии денотата в художественном тексте события оцениваются в нем именно как достоверные, а не истинностные, поскольку они происходят в возможном мире, созданном творческими усилиями автора на основании художественного вымысла.
Так, в новелле О'Генри «Дары волхвов» (1905)1 объективный мир как бы «приравнивается» к художественному миру, а события предстают как достоверные за счет реализации авторской и персонажной модальности, план содержания которых в этом тексте усложнен введением в повествование рассказчика. С целью различения описываемых в данной статье зон модальности, тем не менее, будем именовать модальность рассказчика авторской.
Достоверность событий реализуется в анализируемом художественном тексте на основании применения автором различных модальных операторов, которые убеждают читателя в реальности происходящего, например: «Один доллар восемьдесят семь центов. А завтра рождество. Единственное, что тут можно было сделать, это хлопнуться на старенькую кушетку и зареветь. Именно так Делла и поступила» / "One dollar and eighty-seven cents. And the next day would be Christmas. There was clearly nothing to do but flop down on the shabby little couch and howl. So Della did it "2. В приведенном контексте структура предложений - назывных и эллиптических («Один доллар восемьдесят семь центов. А завтра рождество»), а также употребление слов, принадлежащих к разговорной лексике (зареветь) и атрибутивных прилагательных, имеющих оценочную коннотацию (старенькую) позволяет квалифицировать модальность как принадлежащую к персонажной зоне, а достоверность события, происходящего в художественном тексте, подтверждается семантикой предложения «Именно так Делла и поступила».
Однако в тексте постоянно присутствует рассказчик, и именно авторская модальность определяет не только характеристики персонажей и их действия, но и верифицируемость, а значит, и достоверность
1 О. Генри. Дары волхвов. https://royallib.com/book/ogenri/dari_volhvov.html; O. Henry. Gift_Magi. https://www. ibiblio.org/ebooks/Henry/Gift_Magi.pdf (далее: О. Генри)
2 О. Генри.
событий, например: «Откуда напрашивается философский вывод, что жизнь состоит из слез, вздохов и улыбок, причем вздохи преобладают. Пока хозяйка дома проходит все эти стадии, оглядим самый дом» / "Which instigates the moral reflection that life is made up of sobs, sniffles, and smiles, with sniffles predominating. While the mistress of the home is gradually subsiding from the first stage to the second, take a look at the home"3. Иронически-философское отношение рассказчика к героине очевидно («пока хозяйка дома проходит все эти стадии»), при этом лексическое маркирование важности рассуждения («философский вывод») акцентировано синтаксической структурой предложения - придаточным предложением с добавочным значением («причем вздохи преобладают»).
Разумеется, авторская модальность оказывается в этом тексте ведущей: именно она определяет достоверность происходящих событий, одновременно транслируя и их оценку, в то время как в персонажной зоне модальности события аксиоматично достоверны, ведь герои каким-либо образом действуют в этом возможном мире, напоминающем реальную действительность, подчинены действующим в нем закономерностям. На наш взгляд, оценка и достоверность оказывают заметное влияние друг на друга именно в авторской зоне модальности, например: «Меблированная квартирка за восемь долларов в неделю. В обстановке не то чтобы вопиющая нищета, но скорее красноречиво молчащая бедность. Внизу, на парадной двери, ящик для писем, в щель которого не протиснулось бы ни одно письмо, и кнопка электрического звонка, из которой ни одному смертному не удалось бы выдавить ни звука» / "A furnished flat at $8 per week. It did not exactly beggar description, but it certainly had that word on the lookout for the mendicancy squad. In the vestibule below was a letter-box into which no letter would go, and an electric button from which no mortal finger could coax a ring"4. В приведенном фрагменте маркерами авторской модальности выступают лексемы и их сочетания, имеющие оценочное значение (вопиющая, красноречиво молчащая, не протиснулось, не удалось бы выдавить ни звука), такие лексемы, в которых оценка эксплицирована грамматическими средствами реализации модальности («не то чтобы <... > но скорее» / "It did not <...> but it"; «не протиснулось бы ни одно письмо» / "no letter would go"; «ни одному смертному не удалось бы выдавить ни звука» / "no mortal finger could coax a ring") а также уменьшительно-ласкательным суффиксом (квартирка - только в переводе на русский язык).
Персонажная модальность в художественном тексте реализована лексико-грамматическими средствами, например: ««Ну, — сказала она себе, — если Джим не убьет меня сразу, как только взглянет, он решит, что я похожа на хористку с Кони-Айленда. Но что же мне было делать, ах, что же мне было делать, раз у меня был только доллар и восемьдесят семь центов!» / ""If Jim doesn't kill me," she said to herself, "before he takes a second look at me, he'll say I look like a Coney Island chorus girl. But what could I do — oh! what could I do with a dollar and eighty-seven cents?"" 5. В приведенном фрагменте таковы грамматическое оформление сослагательного наклонения с союзом если / if, модальным глаголом could (what could I do), экспрессивно-эмоциональная синтаксическая конструкция «но что мне было делать <...> раз», а также употребление междометия ах/oh и При этом авторская модальность характеризуется лингвистическими средствами, принадлежащими к лексическому, морфологическому и синтаксическому уровням, а также свойственна контекстам, в которых на первый план выведено обращение к читателю: «Следующие два часа пролетели на розовых крыльях — прошу прощенья за избитую метафору» / "Oh, and the next two hours tripped by on rosy wings. Forget the hashed metaphor"6. Вставная конструкция «прошу прощенья за избитую метафору» / "Forget the hashed metaphor" актуализирует авторскую модальность на текстовом уровне, позволяя читателю постоянно декодировать происходящие события на основании того, что рассказано «очевидцем», доподлинно знающим и окончание истории.
Однако рассказчик не превращается в этом тексте О. Генри во «всеведущего автора», что лишило бы сам художественный текст основных признаков жанра рождественской новеллы, к каким относим, например, ее эмоциональность, неожиданный, но ожидаемый счастливый финал. Разумеется, на такую жанровую принадлежность намекает уже заглавие - «Дары волхвов», но рассказчик обращается к би-
3 Там же.
4 О. Генри.
5 Там же.
6 О. Генри.
блейским ветхозаветным сюжетам, никак не проявляя интереса именно к рождественской мифологии до определенного, необходимого для развития сюжетного действия, момента. Таков, например, следующий фрагмент: «Если бы царица Савская проживала в доме напротив, Делла, помыв голову, непременно просушивала бы у окна распущенные волосы - специально для того, чтобы заставить померкнуть все наряды и украшения ее величества. Если бы царь Соломон служил в том же доме швейцаром и хранил в подвале все свои богатства, Джим, проходя мимо; всякий раз доставал бы часы из кармана — специально для того, чтобы увидеть, как он рвет на себе бороду от зависти» / "Had the Queen of Sheba lived in the flat across the airshaft, Della would have let her hair hang out the window some day to dry just to depreciate Her Majesty's jewels and gifts. Had King Solomon been the janitor, with all his treasures piled up in the basement, Jim would have pulled out his watch every time he passed, just to see him pluck at his beard from envy"7. Упоминание в данном макроконтексте мифологических имен царицы Савской и царя Соломона отражает намерение автора (и рассказчика как субъекта повествования) разрушить границы между достоверными событиями, происходящими в художественном пространстве и времени новеллы и событиями Ветхого завета, которые также могут быть признаны достоверными в парадигме модальности вне зависимости от осознания их конкретным читателем как действительно происходивших или как принадлежащих сфере возможных миров.
События, которые происходят в новелле О. Генри, оказываются достоверными не потому, что и в реальной жизни могут случаться разные совпадения. Делла остригла и продала свои роскошные волосы, чтобы подарить Джиму на Рождество цепочку к его часам - семейной реликвии, передававшейся по наследству, а Джим продал свои часы, чтобы купить для Деллы черепаховые гребни для ее красивой прически из длинных волос. Эти события осознаются читателем благодаря авторской оценке: подчеркивая значение происходящего для своих героев и для всех людей, автор настаивает на том, что желание пожертвовать чем-то ценным ради своей любви, ради радости любимого тобой человека - вот та великая мудрость, которая содержится вовсе не в священных текстах, а составляет сами поступки персонажей: «Но да будет сказано в назидание мудрецам наших дней, что из всех дарителей эти двое были мудрейшими. Из всех, кто подносит и принимает дары, истинно мудры лишь подобные им. Везде и всюду. Они и есть волхвы» / "But in a last word to the wise of these days let it be said that of all who give gifts these two were the wisest. Of all who give and receive gifts, such as they are wisest. Everywhere they are wisest. They are the magi"8.
Поскольку в анализируемом художественном тексте основной акцент сделан на самом процессе повествования, на оценке рассказчиком происходящего, достоверность событий актуализирована посредством оценки, реализованной на различных текстовых уровнях, а также с помощью обращения к рождественскому мифу как в заглавии новеллы, так и в отдельных эпизодах повествования, что позволяет соотнести события, происходящие с героями, и текстовые смыслы, восходящие к библейским событиям. Таким образом, достоверность события в художественном тексте может быть адекватно описана только в координатах модальности - авторской и персонажной, что определяет центральное место этой категории как коммуникативно-прагматической и оценочной по своим лингвистическим параметрам. Средства модальности художественного текста, принадлежащие к разным его уровням, позволяют направлять рецептивно-интерпретативную деятельность читателя таким образом, чтобы события, происходящие с героями, как события возможного мира, организованного по законам действительности в воображении автора, воспринимались как достоверные в соответствии с художественным замыслом.
Заключение
Художественный текст и художественная коммуникация, определяемая функционированием такого текста в пространстве культуры, не релевантны понятию истинности хотя бы потому, что описываемые в художественном тексте объекты, их действия и влияния на них, их сущностные характеристики и ассоциативные связи, которые такие объекты формируют в сознании читателя, не имеют денотата: все это суть результат творческой фантазии писателя, переосмысления им реальной действительности
7 О. Генри.
8 О. Генри.
сквозь призму собственного мировосприятия. Значит, художественный текст не может быть адекватно исследован на основании функционирования логической категории истинности.
Изучение проблематики достоверности события в художественном тексте в координатах реализации модальности на материале новеллы О. Генри «Дары волхвов» позволило сделать следующие выводы:
1. Художественный текст отражает не только и не столько реальную действительность, сколько индивидуально-авторскую картину мира, понимание автором истины, которое не соотносимо с категорией истинности как таковой, т.к. художественный текст - прежде всего, мир возможный, логически релевантный действительности, но не тождественный ей.
2. Многозначность и интерпретативная поливариативность художественного текста обусловливает необходимость обращения к категории достоверности, которая адекватно применяется к анализу художественного текста в парадигме модальности.
3. Модальность художественного текста не может быть квалифицирована как объективная или субъективная: у художественного текста отсутствует денотат в виде объективно существующих реалий действительности - в нем моделируется возможный мир, лишь напоминающий реальный, при этом такое моделирование происходит всегда в координатах авторской субъективности.
4. События воспринимаются читателем как достоверные на основании использования автором модальных операторов в авторской и персонажной зоне повествования, а план содержания модальности осложнен наличием рассказчика.
5. Характеристики персонажей, их поступки, события, происходящие в их жизни, определяются маркерами авторской модальности, репрезентированной в повествовании, ведущемся от лица рассказчика; в персонажной зоне модальности достоверность событий достоверна по определению, т.к. сами герои подчиняются закономерностям возможного мира, напоминающего реальную действительность. Поэтому персонажная модальность реализована с помощью лексико-грамматических средств, в то время как репрезентация авторской модальности осуществляется посредством как лексико-грамматиче-ских средств, так и различных синтаксических структур, обращения к библейским образам и мотивам, а также прямой адресации к читателю.
6. Важную роль в выстраивании корреляций достоверности, оценки и модальности играет избранный автором жанр рождественской новеллы и, как следствие, обращение к фоновым знаниям читателя, которому, разумеется, известен не только рождественский миф, но и библейские сюжеты; такая направленность развития повествования выводит возможный мир за пределы выяснения возможности совпадений, а вечная тема любви наделяет любые события в художественном тексте достоверностью.
Список литературы
1. Арутюнова Н.Д. От редактора. Логический анализ языка. Истина и истинность в культуре и языке. М.: Наука; 1995: 3-6. Доступно по: https://search.rsl.ru/ru/record/01001718091. Ссылка активна на 25.09.2022.
2. Витгенштейн Л. Философские работы. Пер. с нем. М. С. Козловой, Ю. А. Асеева. М.: Гнозис; 1994. Доступно по: https://search.rsl.ru/ru/record/01008064449. Ссылка активна на 25.09.2022.
3. Руднев В. П. Морфология реальности: исследования по «философии текста». М.: Гнозис; 1996. Доступно по: https://royallib.com/book/rudnev_vadim/proch_ot_realnosti_issledovaniya_po_filosofii_teksta. html. Ссылка активна на 12.10.2022.
4. Greimas A.-J. Semiotique et sciences socials. P.: Seuil; 1976. Доступно по: https://www.cam-bridge.org/core/journals/dialogue-canadian-philosophical-review-revue-canadienne-de-philosophie/article/ abs/semiotique-et-sciences-sociales-by-aj-greimas-paris-editions-du-seuil-1976-216-pages/7628E81B-9108298F85BD890848FBDF6D. Ссылка активна на: 15.10.2022.
5. Мейзерский В.М. Проблемы и перспективы семиотики текста. Художественный текст: онтология и интерпретация. Саратов: Изд-во СГПИ; 1992. Доступно по: https://search.rsl.ru/ru/record/01001642317. Ссылка активна на 15.10.2022.
6. Кукса И.Ю. Матричный подход как способ выражения динамики научных представлений о языковой модальности. Вестник Волгоградского государственного университета. Серия 2: Языкознание. 2022; 1: 140-150. https://doi/оrg/10.15688/jvolsu2.2022.1.12.
7. Ваулина С.С. Специфика функциональной соотнесенности категорий модальности и персональ-ности в художественном тексте. Вестник Волгоградского государственного университета. Серия 2: Языкознание. 2013; 3(19): 34-39. Доступно по: https://readera.org/specifika-funkcionalnoj-sootnesennosti-kategorij-modalnosti-i-personalnosti-v-14969735. Ссылка активна на 16.10.2022.
8. Романова Т.В. Модальность. Оценка. Эмоциональность: монография. Нижний Новгород: НГЛУ им. Н. А. Добролюбова; 2008. Доступно по: https://search.rsl.ru/ru/record/01004087270. Ссылка активна на 15.10.2022.
9. Перфильева Н.П. Модальное слово (и) действительно: семантика, текстовые потенции. Сибирский филологический журнал. 2020; 1: 245-254. https://doi/оrg/10.17223/18137083/70/19.
10. Краснова Т.И. Субъективность - Модальность (материалы активной грамматики). СПб.: СПб-ГУЭФ, 2002. Доступно по: https://search.rsl.ru/ru/record/01001861237. ^ылка активна на: 12.10.2022.
11. Теория функциональной грамматики: Темпоральность. Модальность: коллективная монография / отв. ред. А. В. Бондарко. Л.: Наука, 1990. https://search.rsl.ru/ru/record/01001561464. ^ылка активна на: 12.10.2022.
12. Грепл М.О. О сущности модальности. Языкознание в Чехословакии 1956-1974: сб. статей / под ред. А. Г. Широковой. М.: Прогресс, 1978: 277-301. Доступно по: https://search.rsl.ru/ru/ record/01007641067. ^ылка активна на: 12.10.2022.
13. Валгина Н.С. Теория текста. М.: Логос; 2003. Доступно по: https://search.rsl.ru/ru/ record/01002157598 Ссылка активна на 10.10.2022.
14. Koziovsky D.V Realization of authorial evidentiality in modern artistic discourse. Filological Sciences. Scientific Essays of Higher Education. 2019; 4: 17-24. https://doi/оrg/10.20339/PhS.4-19.017.
15. Синельникова Л.Н. Концептуальная среда фронтирного дискурса в гуманитарных науках. Вестник РУДН. Серия: Лингвистика. 2020; 2: 467-492. https://doi/оrg/10.22363/2687-0088-2020-24-2-467-492.
16. Колесникова А.Ю. Лингвистическое моделирование восприятия «ирреальности» в романе В. Пелевина «Generation "П"» (визуальный аспект). Вестник Томского государственного университета. 2018; 437: 23-28. https://doi/оrg/10.17223/15617793/437/3.
17. Колесникова А.Ю. Функционирование модусов перцепции в процессе языкового моделирования ирреальности в художественном тексте. Сибирский филологический журнал. 2017; 4: 186-191. https:// doi/оrg/10.17223/18137083/61/17.
18. Kripke S. Naming and Necessity. Semantics of Natural Language. Ed. by Davidson, G. Harman. Dordrecht - Holland : Reidel Publishing Company, 1972: 253-356. Доступно по: https://people.exeter.ac.uk/ sp344/naming_and_necessityocr.pdf. Ссылка активна на 20.10.2022.
19. Крипке С. Семантическое рассмотрение модальной логики. Семантика модальных и интенсиональных логик. Под ред. В.А. Смирнова. М.: Прогресс; 1981: 27-40. Доступно по: https://search.rsl.ru/ru/ record/01001056143. Ссылка активна на 20.10.2022.
20. Руднев В.П. Прочь от реальности: Исследования по философии текста. М.: «Аграф»; 2000. Доступно по: https://search.rsl.ru/ru/record/01000659147. Ссылка активна на 17.10.2022.
References
1. Arutyunova ND. From the editor. Logical analysis of language. Truth and verity in culture and language. M.: Nauka; 1995: 3-6. Available at: https://search.rsl.ru/ru/record/01001718091. Accessed September 25, 2022. (In Russ.).
2. Wittgenstein L. Philosophical works. Transl. from Germ. by M. S. Kozlova, Yu. A. Aseev; intr. By M.S. Kozlova. M.: Gnosis; 1994. Available at: https://search.rsl.ru/ru/record/01008064449. Accessed September 25, 2022. (In Russ.).
3. Rudnev VP. Morphology of reality: research on the "philosophy of the text". M.: Gnosis; 1996. Available at: https://royallib.com/book/rudnev_vadim/proch_ot_realnosti_issledovaniya_po_filosofii_teksta.html. Accessed October 12, 2022. (In Russ.).
4. Greimas AJ. Semiotics and social sciences. P.: Seuil; 1976. Available at: https://www.cambridge.org/ core/journals/dialogue-canadian-philosophical-review-revue-canadienne-de-philosophie/article/abs/semio-
tique-et-sciences-sociales-by-aj-greimas-paris-editions-du-seuil-1976-216-pages/7628E81B9108298F85B-D890848FBDF6D. Accessed October 15, 2022. (In Fr.).
5. Meizersky VM. Problems and prospects of text semiotics. Literary text: ontology and interpretation. Saratov: Publishing house of Saratov State Pedagogical Institute; 1992. Available at: https://search.rsl.ru/ru/ record/01001642317. Accessed October 15, 2022. (In Russ.).
6. Kuksa IYu. Matrix approach as a way of expressing the dynamics of scientific ideas about linguistic modality. Science Journal of Volgograd State University. Linguistics. 2022; 1:140-150. https://doi/org/10.15688/ jvolsu2.2022.1.12. (In Russ.).
7. Vaulina SS. The specificity of the functional correlation of the categories of modality and personality in a literary text. Science Journal of Volgograd State University. Linguistics. 2013; 3(19): 34-39. Available at: https://readera.org/specifika-funkcionalnoj-sootnesennosti-kategorij-modalnosti-i-personalnosti-v-14969735. Accessed October 16, 2022. (In Russ.).
8. Romanova TV Modality. Grade. Emotionality: monograph. Nizhny Novgorod: Linguistics University of Nizhny Novgorod; 2008. Available at: https://search.rsl.ru/ru/record/01004087270. Accessed October 15, 2022. (In Russ.).
9. Perfil'eva NP. Modal word (i) deystvitel'no: semantics, text potencies. Siberian Journal of Philology. 2020; 1: 245-254. https://doi/org/10.17223/18137083/70/19. (In Russ.).
10. Krasnova TI. Subjectivity - Modality (Materials of active grammar). St. Petersburg: St. Petersburg State University of Economics and Finance; 2002. Available at: https://search.rsl.ru/ru/record/01001861237. Accessed October 12, 2022. (In Russ.).
11. Theory of functional grammar: Temporality. Modality: collective monograph / Man. ed. AV. Bondarko. L.: Nauka; 1990. Available at: https://search.rsl.ru/ru/record/01001561464. Accessed October 12, 2022. (In Russ.).
12. Grepl MO. On the essence of modality. Linguistics in Czechoslovakia 1956-1974: Sat. articles / ed. by AG. Shirokova. Moscow: Progress; 1978: 277-301. Available at: https://search.rsl.ru/ru/record/01007641067. Accessed October 12, 2022. (In Russ.).
13. Valgina NS. Theory of text. M.: Logos; 2003. Available at: https://search.rsl.ru/ru/record/01002157598. Accessed October 10, 2022. (In Russ.).
14. Rudnev VP. Away from reality: Studies in the philosophy of the text. M.: "Agraf'; 2000. Available at: Accessed October 17, 2022. (In Russ.).
15. Koziovsky DV. Realization of authorial evidentiality in modern literary discourse. Filological Sciences. Scientific Essays of Higher Education. 2019; 4: 17-24. https://doi/org/10.20339/PhS.4-19.017.
16. Sinelnikova LN. Conceptual environment of the frontier discourse in the humanities. Russian Journal of Linguistics. 2020; 2:467-492. https://doi/org/10.22363/2687-0088-2020-24-2-467-492. (In Russ.).
17. Kolesnikova AYu. Linguistic modeling of the perception of "irreality" in V. Pelevin's novel "Generation "n"" (visual aspect). Tomsk State University Journal of Philology. 2018; 437:23-28. https://doi/ org/10.17223/15617793/437/3. (In Russ.).
18. Kolesnikova AYu. Functioning of perception modes in the process of language modeling of irreality in a literary text. Siberian Journal of Philology. 2017; 4:186-191. https://doi/org/10.17223/18137083/61/17. (In Russ.).
19. Kripke S. Naming and Necessity. Semantics of Natural Language. Ed. by Davidson, G. Harman. Dordrecht - Holland : Reidel Publishing Company, 1972: 253-356. Available at: https://people.exeter.ac.uk/ sp344/naming_and_necessityocr.pdf. Accessed October 20, 2022.
20. Kripke S. Semantic consideration of modal logic. Semantics of modal and intensional logics. Ed. By V. A. Smirnova. Moscow: Progress; 1981: 27-40. Available at: https://search.rsl.ru/ru/record/01001056143. Accessed October 20, 2022. (In Russ.).
История статьи:
Получена: 18.10.2022 Принята: 15.11.2022 Опубликована онлайн: 25.12.2022
Article history:
Received: 18.10.2022 Accepted: 15.11.2022 Published online: 25.12.2022
Сведения об авторе:
Дзюбенко Анна Игоревна, кандидат филологических наук, доцент кафедры межкультурной коммуникации и методики преподавания иностранных языков Института филологии, журналистики и межкультурной коммуникации, Южный федеральный университет, Ростов-на-Дону, Российская Федерация; e-mail: aidzyubenko@sfedu.ru.
Bionote:
Anna I. Dzyubenko, PhD, Associate Professor of Chair of Intercultural Communication and Methods of Teaching of Foreign Languages, Southern Federal University, Rostov-on-Don, Russian Federation; e-mail:
aidzyubenko@sfedu.ru.
Статья опубликована на условиях лицензии Creative Commons Attribution 4.0 International (CC-BY 4.0).
This is an open access article distributed under the terms of Creative Commons Attribution 4.0 International License (CC-BY 4.0)
