CC BY
60
УДК 820
Жаткин Дмитрий Николаевич
Zhatkin Dmitriy
Чернин Владимир Константинович
Chernin Vladimir
ХУДОЖЕСТВЕННЫЕ ОСОБЕННОСТИ ПРОИЗВЕДЕНИЙ АЛЬФРЕДА ТЕННИСОНА В ОСМЫСЛЕНИИ Д.Н. САДОВНИКОВА
LITERARY PECULIARITIES OF ALFRED TENNYSON'S WORKS IN THE COMPREHENSION OF D.N. SADOVNIKOV
Рассмотрена творческая интерпретация Д.Н. Садовниковым стихотворений английского поэта «викторианской эпохи» Альфреда Теннисона «The Beggar Maid» («Нищая девушка», 1833) и «The Lord of Burleigh» («Лорд Бёрлей», около 1835). Отмечается стремление Садовникова максимально сохранить атмосферу теннисоновских стихотворений, передать не только их сюжетную канву, но и все многообразие используемых художественных деталей, вариации чувств. Вместе с тем, тяготение к русскому фольклору и отсутствие необходимого для переводчика объема знаний из английской истории приводят к утрате связей с культурно-историческим контекстом и снижают ценностный уровень переводов
The article presents D. Sadovnikov's creative interpretation of the English "Victorian" poet Alfred Tennyson poems «The Beggar Maid» (1833) and «The Lord of Burleigh» (about 1835). The authors note Sadov-nikov's desire to keep the atmosphere of Tennyson's poems as much as possible, to transfer not only the plot, but also the whole variety of literary details, emotional variations. At the same time the translator's inclination to the Russian folklore and lack of the necessary knowledge of the English history lead to the loss of connections with cultural-historic context and decrease the value of the translations
Ключевые слова: английский романтизм, междуна- Key words: English romanticism, international literary con-родные литературные связи, художественный пере- nections, artistic translation, literary tradition, reminiscence вод, литературная традиция, реминисценция
Русский поэт, фольклорист и этнограф Д.Н. Садовников, известный как составитель наиболее полного и наилучшего в научном отношении сборника «Загадки русского народа» (1876), собиратель русского устного народного творчества Поволжья, осуществил в
1870 - 1880-х гг. ряд стихотворных переводов, в том числе создал и опубликовал в 1882 г. свои интерпретации стихотворений А. Теннисона «The Beggar Maid» («Нищая девушка», 1833) и «The Lord of Burleigh» («Лорд Бёрлей», около 1835), озаглавив их соответственно
«Нищая и король» и «Лорд Бёрлей». Произведения, избранные Садовниковым для перевода, были созданы практически одновременно, в начале творческого пути Теннисона и отразили размышления английского поэта о возможности превращения бедной девушки в знатную даму благодаря браку с мужчиной благородного происхождения. По сути, «The Beggar Maid» и «The Lord of Burleigh» - две интерпретации одной темы, причем если в первом случае причиной происшедшего становилась исключительная природная красота, то во втором - еще и умение доказать свою любовь, выйдя замуж не ради денег, а благодаря большому чувству к скрывавшему свое положение лорду.
Тема превращения нищенки в богатую красавицу в теннисоновском восприятии связана с фольклорной традицией, что явственно ощутил Садовников при создании перевода «The Beggar Maid». Уже в самом начале своей интерпретации, показывая неземную красоту нищенки, переводчик использовал в несколько измененном виде традиционную формулу русского фольклора «ни в сказке сказать, ни пером описать»: «She was more fair than words can say» [1; С. 217] [Она была красивее, чем словами можно сказать] - «О том ни в сказке не сказать, / Ни написать пером!» [2; С. 340]. Вместе с тем, многие художественные детали, используемые Теннисоном для создания первого впечатления о нищенке, были опущены русским переводчиком, который, в частности, избегал интерпретации стиха «Her arms across her breast she laid» [1; С. 217] [Свои руки на своей груди она сложила], показывавшего, с одной стороны, стыдливость, смущенность героини, оказавшейся при дворе на всеобщем обозрении, а с другой стороны - ее гордость, способность постоять за себя в нужную минуту. Садовников также опустил определение «bear-footed» («босая»), дополнительно подчеркивавшее крайнюю бедность девушки, и счел излишним перевод имени короля Кофе-туа (Cophetua): «Bear-footed came the beggar maid / Before the king Cophetua» [1; С. 217] [Бо-
сая предстала нищая девушка / Перед королем Кофетуа] - «Как хороша она была, / Представ пред королем» [2; С. 340].
Опуская имя короля, Садовников вступал в противоречие с традицией, опиравшейся на древнюю легенду об африканском короле Ко-фетуа, совершенно не интересовавшемся женщинами вплоть до встречи с бледной и босой, одетой во все серое девушкой-нищенкой, которую он полюбил за красоту и добродетельность и сделал своей королевой. Легенда о короле Кофетуа упоминается во многих балладах, а также в пьесах Шекспира «Ромео и Джульетта», «Бесплодные усилия любви», «Генрих IV». В 1884 г. английский художник-прерафаэлит Эдвард Бёрн-Джонс создал картину «Король Кофетуа и нищенка» («King Cophetua and the Beggar Maid»), за которую в 1889 г. получил Орден Почетного легиона на Всемирной выставке в Париже.
В то время как у нищенки нет даже обуви, король Кофетуа одет так, как и подобает монарху - на нем мантия и корона, что еще больше подчеркивает ту социальную пропасть, что казалось бы навсегда разделила героев Теннисона: «In robe and crown the king stept down» [1; С. 217] [В мантии и короне король сошел]. Садовников, ранее опустивший при описании девушки упоминание об отсутствии у нее обуви, свидетельствовавшее о крайней степени нищеты, не сохраняет при переводе и упоминание атрибутов власти короля, акцентируя внимание исключительно на развитии действия: «Король с престола поднялся» [2; С. 340]. Вместо теннисоновского сравнения красоты девушки с красотой дня («She is more beautiful than day» [1; С. 217] [Она красивее, чем день]) во второй строфе перевода Садов-никова почти дословно был повторен первый стих, звучавший как сторонняя характеристика героини из уст придворных: «Она так хороша!» [2; С. 340].
Если у английского поэта оригинальное сравнение нищенки в лохмотьях с луной в облаках предполагало возможность лицезрения ее тела, едва прикрытого одеждой, подобно
луне, подернутой завесой облаков («As shines the moon in clouded skies, / She in her poor attire was seen» [1; С. 217] [Как сияет луна в облачных небесах, / Она в своем бедном наряде была видна]), то в переводе Садовникова пропуск значимого упоминания «облачных небес» («clouded skies») и намека на возможность увидеть нагое тело девушки - «она <...> была видна» («she <...> was seen») - приводил к полной утрате смысла: «Она, в лохмотьях нищеты, / Сияла, как луна» [2; С. 340]. Из всех многочисленных критериев оценки женской красоты, представленных в английском оригинале, - «ancles» («лодыжки»), «eyes» («глаза»), «hair» («волосы»), «mien» («выражение лица»), «face» («лицо»), «grace» («грация») -Садовников сохранил при переводе только два -«нежность глаз» и «кудрей волну» («Одних пленяла нежность глаз, / Других - кудрей волна» [2; С. 340]).
В основу стихотворения Теннисона «Лорд Бёрлей» была положена известная любовная история Сары Хоггинс (Sarah Hoggins), вышедшей в октябре 1791 г. за 37-летнего первого маркиза Эксетера Генриха Сесила (Henry Cecil), родившей ему четырех детей - Браунд-лоу, ставшего вторым маркизом Эксетера, Софию, Генриха и Томаса и утонувшей в январе 1797 г., не вынеся, согласно распространившемуся преданию, вызывающему сомнение в подлинности, бремени чести, будучи рожденной не для нее. Если у Теннисона в конце произведения даны относительно точные сведения о месте, где произошла встреча Сары и Генриха, где протекала их совместная жизнь, где, наконец, Сара умерла ко всеобщему горю окружающих («Deeply mourn'd the Lord of Burleigh, / Burleigh-house by Stamford-town» [1; С. 212] [Глубоко горевали лорд Бёрлей / Бёрлей-дом у Стемфорд-города]), то в переводе Са-довникова конкретика полностью утрачена, описание не соотнесено с историческими реалиями. В отличие от портрета героини, воссоздававшегося в русском переводе в полном соответствии с оригиналом, портрет лорда оказывался не столь точным, - стремясь подчерк-
нуть желание героя утаить от возлюбленной свое социальное происхождение, Садовников характеризовал лорда как «бедняка-простолюдина», тогда как у Теннисона он представал перед девушкой «художником-пейзажистом» («landscape-painter»):«He is but a landscape-painter, / And a village maiden she» [1; С. 208] [Он всего лишь художник-пейзажист, / И деревенская девушка она] - «Родилась она в деревне; / Он - бедняк-простолюдин.» [3; С.
446].
В английском оригинале еще до момента саморазоблачения лорда возникали штрихи, позволявшие предугадать, что именно он является хозяином большого светлого дома, в частности, упоминание кланяющихся слуг, отвечающих тихим шепотом на зов героя, ступающего по залам твердыми шагами; напротив, в переводе Садовникова интрига сохранялась до конца: «У дверей толпятся слуги, / Приглашая их войти. / На вопросы отвечают / Все с почтеньем; он идет, / Рядом зал; его встречают / Уваженье и почет» [3; С. 446-447]. Описывая положение героя в обществе, Тен-нисон был немногословен, представлял его как честного («fair») и независимого («free») человека, самого великого лорда в графстве: «Lord of Burleigh, fair and free, / Not a lord in all the county / Is so great a lord as he» [1, с. 211] [Лорд Бёрлей, честный и независимый, / Ни один лорд во всем графстве / Такой великий лорд, как он]; Садовников не выделял героя из числа других лордов, однако при этом расширял спектр его характеристик, упоминая не только о его независимости, но и о смелости, гордости, всеобщей известности, именитости и знатности («Независим, смел и горд, / Лорд Борлей, известный всюду, / Именитый, знатный лорд» [3; С. 447]).
Описывая потрясение героини при получении известия о знатности супруга, Теннисон поначалу сравнивал краску, залившую ее лицо, с покраснением от стыда («All at once the colour flushes / Her sweet face from brow to chin: / As it were with shame she blushes, / And her spirit changed within» [1; С. 211] [Сразу же крас-
ка приливает к / Ее милому лицу от чела до подбородка: / Как от стыда она краснеет, / И ее расположение духа переменилось]), а затем сближал ее мертвенную бледность со смертью («Then her countenance all over / Pale again as death did prove» [1; С. 211] [Затем ее лицо все / Бледным, к тому же, как смерть оказалось]), тем самым показывая всю противоречивость ощущений девушки. В интерпретации Садов-никова героиня не испытывает стыда, расположение ее духа не меняется; единственной эмоцией, пережитой ею, остается смущение, и только использование переводчиком наречия «вдруг» позволяет говорить о появлении иных внутренних ощущений: «Ей лицо румянец яркий / Покрывает: смущена, / Вдруг без чувств, бледна, во кресло / Опускается она» [3; С.
447].
Следуя известной истории Сары Хоггинс, Теннисон предвкушал скорую внутреннюю трагедию героини, для которой ничем не заслуженная знатность, бремя чести («burthen of an honour») стали причинами серьезного беспокойства, постоянной душевной тревоги, искавшей, но не находившей выхода: «But a trouble weigh'd upon her, / And perplex'd her, night and morn, / With the burthen of an honour / Unto which she was not born» [1; С. 211-212] [Но тревога тяготила ее, / И сбивало с толку, ночь и день, / Бремя чести, / Для которой она не была рождена]. При интерпретации данного фрагмента Садовников, очевидно не знакомый с судьбой Сары Хоггинс, несколько упрощал общую картину, усматривая причину тревог девушки в «мечте о прежнем милом»: «Но тревожно было сердце, / И давила словно гнет / Все мечта о прежнем милом. / Что богатство и почет!» [3; С. 447].
Неудовлетворенность героини своим положением, несмотря на видимое благополучие, ощущаемое ею как следствие богатства и знатности ее любящего мужа, выражена в повторе Теннисоном лексем «faint» («слабеть, вянуть») и «droop» («увядать, унывать»), характеризовавших внутреннее состояние моло-
дой супруги лорда: «Faint she grew, and ever fainter» [1; С. 212] [Слабей она становилась и все слабей]; «So she droop'd and droop'd before him, / Fading slowly from his side» [1; С. 212] [Так она увядала и увядала перед ним, / Отдаляясь медленно от него]. При переводе Садовников сохранял общий смысл, однако при этом не всегда использовал эквивалентные оригиналу лексемы, что вело к усиленному нагнетанию впечатления медленного угасания героини, постепенно перемещавшейся из земного в потусторонний мир: «Все хирела.» [3; С. 447]; «Незаметно увядая, / С ним жила она года» [3; С. 447]. Именно осознание причины смерти жены и обусловило приказание лорда Бёрлея похоронить ее в свадебном платье, в котором, выходя замуж за простого парня, она была счастлива: «In the dress that she was wed in, / That her spirit might have rest» [1; С. 212] [В платье, в котором она была повенчена, / Чтобы ее душа могла успокоиться]. В интерпретации Садовникова характеризовавший платье стих «В нем была она любима» [3; С. 447] не соотносился с общей сюжетной канвой, поскольку героиня была любима не только в день свадьбы, но и впоследствии, будучи замужем; напротив, заключительный стих перевода - «В нем счастливою была.» [3; С. 447] - точен в передаче теннисоновского замысла.
Несмотря на тяготение к русскому фольклору и отсутствие необходимого для переводчика объема знаний из английской истории, несколько выбивавшие рассмотренные переводы Садовникова из культурно-исторического контекста, приводившие к утрате традиции, все же следует признать успешность работы, осуществленной русским переводчиком. Садовников смог сохранить не только общий смысл и особенности формы интерпретируемых произведений, но и их особый несуетный дух, благородство мысли, надежды на счастье и внутреннюю гармонию, обретению которых не способны помешать никакие социальные противоречия.
1. Tennyson, A. The Poetical Works / A.Tennyson. - Leipzig: Verlag Hector, 1860. - Vol. IV. - 612 s.
2. Садовников, Д.Н. Нищая и король [Текст] / Д.Н. Садовников // Огонек. - 1882. - № 17. - С.
Коротко об авторах___________________________________
Жаткин Д.Н., д-р филол. наук, профессор, зав. кафедрой перевода и переводоведения, Пензенская государственная технологическая академия (ПГТА), академик Международной академии наук педагогического образования, Почетный работник высшего профессионального образования РФ, член Союза писателей России, член Союза журналистов России. [email protected]
Научные интересы: русско-западноевропейские литературные связи XVIII - начала XX вв., переводоведение и межкультурная коммуникация
Чернин В.К., канд. пед. наук, доцент кафедры методики начального образования, Ульяновский государственный педагогический университет им. И.Н. Ульянова (УлГПУ) Тел. моб. - 8-927-982-98-62.
Научные интересы: проблемы перевода, русско-западноевропейские литературные связи XVIII - начала XX в.
______________________________________Литература
340.
3. Садовников, Д.Н. Лорд Борлей (Из Тэнни-сона) [Текст]/ Д.Н. Садовников //Нива. - 1882. -№ 19. - С. 446-447.
_____________________________Briefly about authors
Zhatkin D., Dr. Sc. (Philology), Full Professor, Head of Translation and Translation Science Department of Penza State Technological Academy, member of International Pedagogic Education Sciences, the RF higher professional education worker of honour, member of Writers Union of Russia, member of Journalists Union of Russia
Scientific interests: Russian-West-European literary relations of XVIII - early XX centuries, translation science and cross-cultural communication
Chernin V., Ph. D. (Pedagogics), Assistant Professor of Primary Education Methodic Department, Ulyanov Ulyanovsk State Teachers' Training University
Scientific interests: problems of translation, Russian-West-European literary relations of XVIII - early XX centuries
