А. М. Федоров переводчик монодрамы Альфреда Теннисона Мод Текст научной статьи по специальности «Языкознание и литературоведение»

всю остальную жизнь я не приобрел и одной сотой того? От пятилетнего ребенка до меня только шаг. А от новорожденного до пятилетнего страшное расстояние» [Там же. С. 329].

Теперь нам понятно, почему свою книгу о детском языковом творчестве К.И.Чуковский назвал «От двух до пяти». Именно в эти годы ребёнок «становится гениальным лингвистом». Именно в эти годы он щедро одаривает своих близких неологизмами собственного сочинения. К.И. Чуковский назвал их словами-однодневками. Он писал: «Всё это слова-экспромты, слова-однодневки, которые и не притязали на то, чтобы внедриться в язык, войти в общий речевой обиход, сделаться универсально пригодными. созданные для данного случая, они чаще всего культивировались в домашних разговорах, в частных письмах, в шуточных стихах и умирали тот-

УДК 820

ББК 81.2 Англ

В.К. Чернин, Д.Н. Жаткин

А.М. ФЕДОРОВ - ПЕРЕВОДЧИК МОНОДРАМЫ АЛЬФРЕДА ТЕННИСОНА «МОД»

В статье впервые осуществлен сопоставительный анализ монодрамы Альфреда Теннисо-на «Maud» («Мод», 1855) и ее русского перевода, выполненного А.М. Федоровым («Магдалина (Maud)», 1895). Отмечается стремление переводчика максимально сохранить атмосферу теннисоновской монодрамы, передать не только сюжетную канву, но и все многообразие используемых художественных деталей, вариации чувств. Вместе с тем в переводе получили отражение особенности творческой манеры Федорова, его взгляды на окружающий мир и место человека в нем, тяготение к темам природы, любви, человеческой души, впоследствии ставшим наиболее значимыми и в оригинальном творчестве русского поэта-переводчика.

Ключевые слова: А. Теннисон; русско-английские литературные связи; английский романтизм; художественный перевод; реминисценция; традиция

V.K. Chernin, D.N. Zhatkin

A.M. FEDOROV - THE TRANSLATOR OF ALFRED TENNYSON’S MONODRAMA «MAUD»

The article presents for the first time a comparative analysis of Alfred Tennyson S monodrama «Maud» (1855) and its Russian translation made by A.M. Fedorov («Magdalina (Maud)», 1895). The translator’s intention was to preserve the atmosphere of Tennyson’s monodrama, to render not only the plot, but also the whole variety of the literary details and emotions. At the same time the peculiarities of Fedorov’s creative manner, namely his adherence to the themes of nature, love, human soul appeared in his own writings under the influence of Tennison.

Key words: A. Tennyson; Russian-English literary relations; English Romanticism; literary interpretation; reminiscence; tradition

час же после своего появления на свет» [Там же. С. 294].

Эти слова не совсем справедливы. Они верны для тех детских неологизмов, которым уготована короткая жизнь. Но они несправедливы по отношению к тем неологизмам, которые обессмертил в своей прекрасной книге «От двух до пяти» её мудрый автор.

Библиографический список

1. Лукьянова, И.В. Корней Чуковский [Текст] / И.В.Лукьянова. - М. : Молодая гвардия», 2006.

2. Чуковский, К.И. Собр. соч. В 6 т. Т.6. Статьи [Текст] / К.И. Чуковский. - М. : Худож. лит., 1969.

3. Чуковский, К.И. Стихи и сказки. От двух до пяти [Текст] / К.И. Чуковский. - М. : Планета детства, 1999.

© Чернин B.K., Жаткин Д.Н., 2010

А.М. Федоров известен и как оригинальный поэт, и как переводчик произведений Шекспира - трагедии «Троил и Крессида», поэм «Венера и Адонис» и «Лукреция», сонетов (переводы опубликованы в серии книг «Библиотека великих писателей» под редакцией

С.А.Венгерова), сочинений Роберта Бернса, поэмы Эдвина Арнольда «Свет Азии», стихотворений итальянской поэтессы Ады Негри и др. Становление творческих принципов и взглядовФедорова происходило в 1880-е -начале 1890-х гг., когда, наряду с еще продолжавшими свою литературную деятельность русскими поэтами предшествующего периода, появились авторы нового времени, быстро получившие широкую популярность. Поэтому произведения Федорова, как яркого представителя литературы этого времени, содержали и скорбные мотивы творчества восьмидесятников, и эпигонские черты реалистической поэзии либеральных народников, и эстетизм и экзотику приближавшегося «серебряного века».

Монодрама Альфреда Теннисона «Maud» («мод»), в ранней редакции озаглавленная несколько более точно - «Maud, or Madness» («Мод, или Безумие»), была впервые опубликована в 1855 г., однако ее первый и до настоящего времени единственный полный перевод на русский язык был осуществлен лишь в 1895 г. А.М. Федоровым, заинтересовавшимся ее сложным психологизмом и авторским мастерством в передаче тончайших нюансов трансформации сознания. перевод Федорова был опубликован отдельной книгой под заголовком «Магдалина (Maud)», содержавшим как английское имя героини, в дальнейшем тексте оставленное переводчиком в иноязычной транскрипции, так и оригинальную русскую интерпретацию этого имени.

Используя лексически не сочетаемые наречия и прилагательные для характеристики внешности Мод, Теннисон передавал ее отчужденное восприятие воспаленным сознанием героя: Faultily faultless, icily regular, splendidly null, / Dead perfection... [Tennyson, 1860, с. 204] (Неправильно безупречные, холодно правильные, роскошно невыразительные, /Мертвое совершенство.). В отличие от Теннисона русский переводчик стремился сохранить смысловую составляющую текста, прибегал к сравнениям при описании ли-

ца (.как мрамор, холодны / Черты лица ее и царственно спокойны [Федоров, 1895, с. 10]) и при характеристике глаз Мод («.. .они блестят, как сталь» [Федоров, 1895, с. 10]).

при переводе фрагмента, показывающего восхищение героя песней Мод, опущено значимое для Теннисона пространное описание песни, сближаемой со «страстной балладой» («passionate ballad»), подобной боевому зову (a passionate ballad gallant and gay, / a martial song like a trumpet’s call! / <...> / <...> of men that in battle array, / Ready in heart and ready in hand, / March with banner and bugle and fife / To the death, for their native land [Tennyson, 1860, с. 213]. (Страстная баллада, доблестная и радостная, / Военная песня, подобная зову трубы! / <...> / <...> о людях, что в битве выстраиваются, / Готовые сердцем и готовые рукой / Идти со знаменем, и рогом, и дудкой / На смерть, ради родной земли), при этом внимание акцентировано на выраженных в песне чувствах Мод: В той песне, светла как весна, /Любовью к несчастным, любовью к отчизне, / Казалось, пылала она [Федоров, 1895, с. 14]. Лаконичная характеристика самой песни сохраняется Федоровым только при интерпретации стиха ..of Death, and of Honour that cannot die [Tennyson, 1860, с. 213] (.о Смерти и о чести, что не могут умереть), которая предельно близка теннисоновскому оригиналу: О смерти, о чести бессмертной героя [Федоров, 1895, с. 15].

Встреча героя и Мод, произошедшая на морском побережье во время ее конной прогулки в сопровождении брата и жениха, привела влюбленного юношу к осознанию того, что чувство неуклонно уходит, ускользает, погружая сознание в мучительную беспросветность. Именно отсюда и возникало теннисо-новское сравнение любви с искрой, внезапно загоревшейся в ночи, но так же внезапно и погасшей, отняв надежду на новый свет: Like a sudden spark / Struck vainly in the night, / and back returns the dark / With no more hope of light [Tennyson, 1860, с. 222] (Как внезапная искра / Зажглась напрасно в ночи, / И назад возвращается тьма, / И нет больше надежды на свет); Федоров не до конца осознал тенни-соновскую мысль, акцентировав внимание на подобии Мод «солнцу добра», скрывшемуся за горой: Облако темное / Так скрывает звез-

ду, как гора / Скрыла Maud, это солнце добра [Федоров, 1895, с. 21].

раскрывая психологическое состояние тен-нисоновского героя, страдающего от ревности, Федоров допускает множество презрительных реплик по отношению к жениху Мод, причем использует их даже в тех случаях, когда автор английского оригинала вполне лоялен, например, new-made lord (новоиспеченный лорд) -франтик, напыщенный лорд, grandson, first of his noble line (внук, первый по его благородной линии) - глупый внук. Если у Теннисона первая характеристика звучит нейтрально и, более того, формирует представление о нем как о завидном женихе (Rich in the grace all women desire, / strong in the power that all men adore [Tennyson, 1860, с. 223] (Богатый в любезности, что все женщины желают, / Сильный во власти, что все мужчины почитают), то у Федорова с самого начала возникает образ ничтожного, жалкого человека: С умом и сердчишком ничтожнейшим, птичьим / Он женщин богатством своим покорял, / Мужчин подкупным и мишурным величьем, /А низших, глумясь, презирал [Федоров, 1895, с. 22]. Если Теннисон характеризует своего героя как собственника, для которого Мод отчасти такое же имущество, как и драгоценный камень (jewel), который можно как обрести, так и потерять (What, has he found my jewel out? [Tennyson, 1860, с. 224] (Что, если он нашел мой драгоценный камень?), то Федоров, опуская упоминание о Мод как о собственности, выражает значительно большую обреченность героя на проигрыш в состязании с богатым лордом за свою невесту: Мальчишка разведал про клад драгоценный [Федоров, 1895, с. 23].

переводчик также не прибегает к интерпретации теннисоновской анафоры, призванной подчеркнуть нервозное, болезненное состояние героя (Bound for the Hall, i am sure was he; / bound for the Hall, and i think for a bride [Tennyson, 1860, с. 224] (Скакал к Холлу, я уверен; / Скакал к Холлу, и я думаю, за невестой), и опускает часть строфы, в которой герой испытывает жалость к самому себе. Именно здесь в произведении Теннисона возникают жесткие и вместе с тем меткие характеристики лорда, осуществляется гиперболизация черт, свидетельствующих о его внешней непривлекательности (. a lord, a captain, a padded shape, / a bought commission, a waxen

face, / A rabbit mouth that is ever agape / <...> / <... > a wanton dissolute boy [Tennyson, 1860, с. 224-225] (.лорд, капитан, набитое чучело, / Купленный чин, восковое лицо, / Кроличий рот, что всегда разинут / <...> / <...> распутный распущенный мальчишка); Федоров не перевел многие из метких выражений Теннисона (a padded shape (набитое чучело), a waxen face (восковое лицо, маска), a rabbit face (кроличий рот) и др.), однако при этом сохранил общий смысл и характерную презрительную интонацию: С разинутым ртом, с головой бесполезной / И с купленным чином своим / <...> / <...> жалкого лорда, мальчишку [Федоров, 1895, с. 23].

Описывая думы героя о сне Мод, Теннисон соотносит сон с фальшивой смертью {false death), наполнявшей пространство безногими фантазиями (footless fancies): but now by this my love has closed her sight / And given false death her hand, and stol’n away / To dreamful wastes where footless fancies dwell / Among the fragments of the golden day [Tennyson, 1860, с. 241] (Но теперь к этому моменту моя любовь закрыла свои глаза, /И дала фальшивой смерти руку, и ускользнула / В полные сновидений пространства, где безногие фантазии обитают / Среди фрагментов золотого дня; Федоров, называя сон холодной смерти братом, передавал предчувствие трагического финала - смерти и брата и сестры - и при этом использовал сравнение красоты с сияющим алмазом, говорил о крыльях светлых грез, свете души, лучах умолкнувшего дня, создавая особый эффект внутреннего свечения, таинственной озаренности человеческого бытия: Теперь закрыла Maudресницы милых глаз / И руку подала холодной смерти брату /И дивной красоты, сияя как алмаз, /На крыльях светлых грез умчалася к закату. /В тот мир фантазии, где свет души храня, / Пока закрыты сна невиннейшего двери, - / Витаешь ты в лучах умолкнувшего дня, /Моя небесная, мечтательная пери [Федоров, 1895, с. 35]. Представляется символичным появление в переводе образа «небесной, мечтательной пери», пришедшего в русскую литературу благодаря второй вставной поэме «Рай и Пери» «восточной повести» Томаса Мура «Лалла Рук», блестяще переведенной В.А.Жуковским («Пери и ангел»); впоследствии этот образ встречается в творчестве А.С.Пушкина («Из Barry Cornwall», 1830),

А.С. Грибоедова («Кальянчи», 1820-е гг.; «Телешовой», 1825), М.Ю.Лермонтова («Измаил-Бей». 1832; «Демон» (шестая и седьмая редакции), 1838), Д.П.Ознобишина («Ясновидящая», 1827), П.А.Вяземского («Вера и София», 1832), И.И.Козлова («Ее сиятельству княгине Зинаиде Александровне Волконской», 1826; «Княжне Абамелек», 1832), А.И.Одоевского («Моя пери», 1826), А.И.Полежаева («Картина», 1835), А.Н.Майкова («Пери и Азраил», 1842; «Пери», 1857), Л.И.Пальмина («Падшая пери», 1867) и многих других русских писателей (см. : [Жаткин, 2007, с. 3-8]).

В русском переводе героиня названа «королевой цветов», тогда как английский поэт был более конкретен, характеризуя Мод как королеву роз и лилий, именно тех цветов, что ассоциируются с настоящей и чистой любовью: Queen rose of the rosebud garden of girls / <■■■> / Queen lily and rose in one [Tennyson, 1860, с. 253] (Королева роза бутонов роз сада девственного / <...> / Королева лилия и роза в одной). Все эмоции лирического героя переданы Теннисоном при помощи разговора цветов - кричащей красной розы, рыдающей белой розы, прислушивающегося к ним шпорника, шепчущей лилии: (The red rose cries, «she is near, she is near», / And the white rose weeps, «she is late», / the larkspur listens, «i hear, i hear», / And the lily whispers, «i wait» [Tennyson, 1860, с. 254] (Краснаяроза кричит: «Она близко, она близко», / И белая роза рыдает: «Она поздно», / Шпорник прислушивается: «Я слышу, я слышу», /И лилия шепчет: «Я жду»). Федоров заменил шпорник (larkspur) георгинами и ввел в теннисоновский полилог заключительную реплику юноши, обращенную к возлюбленной как к царице победной: ...Розы бессонные / Шепчут: «Близко она! Как светла, хороша!» /И от счастия плачут, влюбленные. / «Слышим! Слышим!» - твердят георгины в саду. / «Поздно», - роза промолвила бледная, /А печальная лилия шепчет: «Я жду...» / О, спеши к нам, царица победная!» [Федоров, 1895, с. 45]. Именно эти стихи Льюис Кэрролл пародировал в своей сказке «Алиса в Зазеркалье» («Through the Looking Glass», 1869, опубл. в 1871 г.), создавая в главе II «Сад говорящих цветов» («The Garden of Live Flowers») образы болтливых Роз, Лилий и Маргариток: «she’s coming!» cried the Larkspur. «I hear her footstep, thump, thump,

thump, along the gravel-walk!» [Carroll 1971, с. 9] («Она идет!» - закричал Шпорник. «Я слышу ее шаги, топ, топ, топ, по гравию!»).

Писатели последующего поколения (В. Йейтс, Р. Киплинг, Р. Хаусман и др.) старались максимально избавить английскую литературу от столь явственно проявившихся у Тен-нисона черт уходящей викторианской эпохи -рассуждений, морализаторства, подробностей в описаниях природы, политической риторики, интереса к патологическим явлениям психики. Однако при этом теннисоновские традиции и образы продолжали привлекать внимание, свидетельством чему стало, в частности, сравнение женской красоты с хрупкой, изящной, бледной раковиной (fragile, exquisite, pale shell) в песне-прологе к пьесе «Единственная ревность Эмер» («The Only Jealousy of Emer»), созданной В. Йейтсом в 1919 г.: A strange unserviceable thing, / - A fragile, exquisite, pale shell, / that the vast troubled waters bring / To the loud sands before the day has broken [Yeats, 1921, с. 28]. (Странная бесполезная вещь, /- Хрупкая, изящная, бледная раковина, / Которую громадные беспокойные воды приносят /К звучным пескам до того, как день начался). В этих стихах ощутима перекличка с началом второй главы второй части монодрамы «Мод», где герой, блуждая по дюнам Бретани и думая о родной Англии и возлюбленной Мод, всматривается в море и видит красивую (lovely), маленькую (small), чистую (pure), хрупкую (frail), сделанную сказочно хорошо (made <...> fairily well) морскую раковину: See what a lovely shell, / Small and pure as a pearl, / Lying close to my foot, / Frail, but a work divine, /Made so fairily well / With delicate spire and whorl, / How exquisitely minute, / A miracle of design! [Tennyson, 1860, с. 259]. (Смотри, какая красивая раковина, / Маленькая и чистая, как жемчужина, / Лежащая близко у моей ноги, / Хрупкая, но работа божественная, / Сделанная так сказочно хорошо / С изящными спиралью и завитком, / Как изысканно мала, / Чудо творения!). В переводе Федорова сообщается не об одной, а о множестве ракушек, причем большинство их характеристик, в том числе упоминания об изящной спирали (delicate spire) и завитках (whorl), опущены: Что за восторг! У ног, взгляни, / Блистает раковин так много! /Прелестней жемчуга они, / Творенья ма-

ленькие Бога! / А между тем не встретишь ты / В них лишней мелочи черты! [Федоров, 1895, с. 49].

Как видим, при переводе монодрамы Альфреда Теннисона А.М.Федоров привнес отсутствовавшие в английском оригинале художественные детали, отдельные мотивы и образы, средства поэтической выразительности. Русскому переводчику удалось, следуя за английским подлинником, обнажить внутренний мир человека, раскрыть противоречия в его душе, объяснить глубоко сокрытыми мыслями и чувствами логику его поступков. В переводе теннисоновской монодрамы отразилось тяготение Федорова к темам природы, любви, человеческой души, впоследствии ставшим наиболее значимыми и в оригинальном творчестве русского поэта-переводчика, для которого определяющим началом яви-

лась, по верному наблюдению литературного критика Е.А.Ляцкого, «творческая влюбленность в красоту» [Ляцкий, 1907, с. 35].

Библиографический список

1. Жаткин, Д.Н. Пери в русской поэзии [Текст] I Д.Н. Жаткин, А.П. Долгов II Русская речь. - 2007. - №3.

- С. 3-S.

2. Ляцкий, Е.А. О стихах А.М.Федорова [Текст] I Е.А. Ляцкий II Современный мир. - 1907. - №12. - С. 33-36. - Рец. на кн. : Федоров, А.М. Сонеты [Текст] I А.М. Федоров. - СПб., 1907; Федоров, А.М. Стихи [Текст] I А.М. Федоров. - СПб., 190S.

3. Теннисон, А. Магдалина (Maud): Поэма [Текст] I А. Теннисон: пер. с англ. А.М.Федорова. - М. : тип. Д.В.Байкова, 1S95.

4. Carroll, L. Through the Looking Glass [Text] I L. Carroll. - London : MacMillan Education, 1971.

5. The Poetical Works of Alfred Tennyson [Text]. -Leipzig : Hector, 1S60. - Vol. I.

6. Yeats, W.B. Four Plays for Dancers [Text] I W.B. Yeats.

- London : W.W. Norton and Company, 1921.

УДК 81’373.45

ББК 81.2

И. В. Горбунова

ФУНКЦИОНАЛЬНЫЕ ОСОБЕННОСТИ АНГЛИЦИЗМОВ В РУССКОМ ИНТЕРНЕТ-ДИСКУРСЕ

Статья посвящена анализу особенностей функционирования англоязычных заимствований в русском интернет-дискурсе. В работе раскрывается сущность интернет-дискурса и влияние компьютерной терминологии английского происхождения на формирование русского компьютерного жаргона. Рассматриваются некоторые факторы, побуждающие субъекта использовать англицизмы при общении в сети Интернет.

Ключевые слова: электронная коммуникация; интернет-дискурс; компьютерный жаргон; английское заимствование

I. V Gorbunova

THE FUNCTIONAL CHARACTERISTICS OF ENGLISH BORROWINGS IN THE RUSSIAN INTERNET DISCOURSE

The article tackles the functional characteristics of English borrowings in the Russian Internet discourse. The nature of Internet discourse is described, as well as the influence of computer terminology on the Russian computer slang. In addition, the article argues that the choice of English borrowings in the Russian Internet discourse may be accounted for by the strategies of the Internet users.

Key words: computer communication; Internet discourse; computer slang; English borrowing

Электронные средства занимают все более ощутимое место в структуре коммуникации, что, безусловно, сказывается на современном состоянии информационного общества, разделенного, в данный момент, на две основные

группы людей. Первая группа - это пользователи информационно-коммуникативной сети Интернет, вторая группа - люди, до настоящего момента не вошедшие в сетевое пространство и не вступившие в интернет сообщество,