CC BY
11
4. Kuper I.R. Gipertekst kak sposob kommunikacii. Sociologicheskijzhurnal. 2000; № 1-2: 36 - 57.
5. Dedova O.V. Graficheskaya neodnorodnost' kak kategoriya giperteksta. Vestnik MGU. 2002; № 6: 91 - 103.
6. Nelyubin L.L. Tolkovyjslovar'perevoda. Moskva, 2003.
7. Gal'perin I.R. Tekstkakob'ekt lingvisticheskogo issledovaniya. Moskva, 1981.
8. Goroshko E.I., Polyakova T.L. Lingvisticheskie osobennosti angloyazychnogo Tvittera. Uchenyezapiski Tavricheskogo nacional'nogo universiteta imeni V.I. Vernadskogo. Seriya: Filologiya. Social'nye kommunikacii. 2011; T. 24 (63), Ch. 1, № 2: 53 - 58.
9. Grajs H. Logika i razgovor. Sintaksis isemantika. 1975; T. 3: 4 - 5.
10. Guo C., Saxton G.D. Social'nye izmeneniya v tvittere: Kak social'nye media menyayut nekommercheskuyu propagandu. Nekommercheskijidobrovol'nyjsektorEzhekvartal'no. 2014; № 43 (1): 57 - 79.
11. Minski M. Frejmy dlya predstavleniya znanij. Moskva, 1979.
12. Nil'sen Dzh. Multimedia i gipertekst: Internet i za ego predelami. Boston, 1995.
13. Rudnev V.P. Slovar' kul'tury XX veka. Moskva: Agraf, 1997.
14. Ryazanceva T.I. Gipertekst i 'elektronnaya kommunikaciya. Diskussionnyjklub FLT: sovremennye tendenciiiopytprofessionalov. 'ELT- XXI vek: chto my unasledovali?: sbornik nauchnyh statej. Moskva, 2002; Vypusk 4: 126 - 137.
15. Sergienko P.I. Immanentnye harakteristiki giperteksta v sravnenii s tradicionnymi harakteristikami teksta. Available at: http://lomonosov-msu.ru/archive/Lomonosov_2007/10/ Sergienko.pdf
16. Shokina A.B. Yazykovaya kompressiya vreklamnom tekste. Avtoreferat dissertacii ... kandidata filologicheskih nauk. Moskva, 2008.
17. Simeon S., Hildermann R. Ocenka 'effektivnosti h'eshtegi v kachestve prediktorov nastroenij tvitov. Discovery science research: Mezhdunarodnaya konferenciya. Banf: Springer, Cham, 2015.
18. Volgina N.S. Teoriya teksta. Moskva, 2004.
Статья поступила в редакцию 30.01.21
УДК 82
Alieva Sh.A., Cand. of Sciences (Philology), senior lecturer, Department of Second Foreign Language, Faculty of Foreign Languages, Dagestan State University (Makhachkala, Russia), E-mail: shabakhu@mall.ru
ARTISTIC EMBODIMENT OF THE THEME "POWER AND SOCIETY" IN THE BALLAD "THE DEATH OF MUSLIM ATAYEV" BY MAGOMED AKHMEDOV.
In the ballad "The Death of Muslim Atayev", dedicated to the famous revolutionary, M. Akhmedov paints an objective picture of the brutal murder of M. Atayev during his last interrogation, where the author moves from the private to the general, from reflections on the event to reflections on the fate of an entire nation. After the final establishment of Soviet power, M. Atayev was awarded the Order of the Red Banner for his active participation in the struggle for Soviet power and military exploits. Despite his military and public services, M. Atayev was among those whose activities were completely discredited by the authorities. The dictate of I. Stalin, whom the poet calls "an all-knowing man", but pretending to "know nothing", is carried out by loyal executioners in the person of statesmen L. Beria and N. Yezhov. Through the memories of the revolutionary M. Atayev, which flash in his mind during the interrogation, M. Akhmedov reveals a fairly objective picture of the 30-40s of the political life of Dagestan and the country as a whole.
Key words: Magomed Akhmedov, poem, death of Muslim Atayev, hero M. Atayev, repressions, Stalin's dictatorship, executioners L. Beria and N. Yezhov.
Ш.А. Алиева, канд. филол. наук, доц., Дагестанский государственный университет, г. Махачкала, E-mail: shabakhu@mail.ru
ХУДОЖЕСТВЕННОЕ ВОПЛОЩЕНИЕ ТЕМЫ «ВЛАСТЬ И ОБЩЕСТВО» В БАЛЛАДЕ «СМЕРТЬ МУСЛИМА АТАЕВА» МАГОМЕДА АХМЕДОВА
В балладе «Смерть Муслима Атаева», посвященной известному революционеру, М. Ахмедов рисует объективную картину жестокого убийства М. Атаева во время последнего его допроса, где автор переходит от частного к общему, от размышлений над событием к раздумьям о судьбе целого народа. После окончательного установления советской власти М. Атаев был награжден орденом Красного знамени. Но, несмотря на боевые и общественные заслуги, М. Атаев оказался в числе тех, чья деятельность подверглась полной дискредитации со стороны властей, осуществляемой в лице государственных деятелей Л. Берии и Н. Ежова - верных палачей диктата И. Сталина, которого поэт называет «всезнающим человеком», но притворяющимся «не знающим ничего». Через воспоминания революционера М. Атаева, которые мелькают в его сознании во время допроса, М. Ахмедов рисует довольно объективную картину политической жизни Дагестана 30 - 40-х годов и страны в целом.
Ключевые слова: Магомед Ахмедов, поэма, смерть Муслима Атаева, герой М. Атаев, репрессии, диктатура Сталина, палачи Л. Берия и Н. Ежов.
Проблемы «человека и общества», часто поднимаемые М. Ахмедовым в своих произведениях, безусловно, связаны с политическими проблемами, политической средой, с определенными событиями, но М. Ахмедов умеет максима-лизировать эти события до философского уровня и раскрывать их через собственные чувства и мысли [1 - 6]. Однако в балладе «Смерть Муслима Атаева», посвященной известному революционеру, М. Ахмедов отходит от своих устоявшихся правил. В балладе мы видим объективную картину жестокого убийства М. Атаева во время последнего допроса, и здесь автор переходит от частного к общему, от размышлений над событием - к раздумьям о судьбе целого народа: Рагьулел-къалелруго Туснахъалъулкаваби... Чархит1а ккола г1ащт1и, Г1орал чваххулабидул. Инкъилабикъбалгиун, Унтунбугобалагьалъ БериягиЕжовги Жужах1 г1уц1улел руго. «Открывают, закрывают Ворота тюрьмы Точат острее топор, Реки крови текут Революция, лишившись удачи, Заболела бедой, Берия и Ежов Строят ад» [1, с. 622].
В поэме речь идет о 30 - 40 гг., когда в стране начались массовые политические репрессии, когда политические деятели начали преследовать, обвинять
в измене родине своих же единомышленников. Выходец из селения Хунзах Гу-нибского округа (ныне Хунзахского района), Муслим Атаев был революционером, успешным государственным и партийным деятелем. Он участвовал в составе 2-го Дагестанского конного полка в сражениях Первой мировой войны, в 1919 г. организовал для борьбы с контреволюционными силами аварский партизанский отряд. После окончательного установления советской власти М. Атаев был назначен комиссаром Нагорного Дагестана, работал наркомом внутренних дел, военным комиссаром Дагестана и председателем Дагестанского совета физической культуры при Главном управлении всеобуча Народного комиссариата образования. За активное участие в борьбе за советскую власть и боевые подвиги он был награжден орденом Красного знамени. Но, несмотря на боевые и общественные заслуги, М. Атаев оказался в числе тех, чья деятельность подверглась полной дискредитации со стороны властей.
В самом начале баллады «Смерть Муслима Атаева» М. Ахмедов обращает внимание читателя на тотальную политическую давку, которая проходила в форме психологического пресса в народе. Приказы диктата И. Сталина, которого поэт называет «всезнающим человеком», но притворяющимся «незнающим ничего», выполняют верные палачи в лице государственных деятелей Л. Берии и Н. Ежова.
М. Ахмедов называет имена этих двух политических и строит вокруг них картину развития политической агрессии в стране. Многочисленные метафоры, сравнения, метанимии усиливают характерную для автора философичность произведения, его психологический пафос.
Кагътал - гьерсазул кагътал, Гъудузгъул бас гьабурал -Гъудузул улкая лъе эркенлъи бегьуларо. Бегьула бегьу, хъарахъ,
Хъархъал сеерун ккурабзаз
Зазил кеераз щекъерккун,
Гъанкъулеб бугеб иях1.
Иях1 гьеч1езул рагьдухъ
Рурулел ругел гьаби.
Бегьула багьа гьеч1еб,
Багьа ц1акъго к1удаяб,
К1удияб г1умру ч1еазе
Цочияс борхулеб кеер.
«Письма - лживые письма,
Подписанные воронами -
Страна ворон
Не принимает свободу,
Приветствуется кустарник,
Колючка вокруг кустарника,
Когда руки колючек за шею цепляются
И душат совесть.
На улицах тех, у кого совести нет,
Лают собаки.
Можно, нет цены.
Цена ей слишком высока,
Большую жизнь прервать
Человек один поднимает руку» [1, с. 624].
Опираясь на философское мировосприятие, миропонимание, М. Ахмедов стремится всеми возможными лексическими, стилевыми, синтаксическими средствами создать яркую, образную картину. Для выделения нужного слова, мело-дизации, усиления образности и выразительности поэтической речи М. Ахмедов использует аллитерацию, которая ажурной вязью сцепляет все слова в стихе, стилистически цементируя монолит чувства и мысли автора. К примеру, повторение не только отдельных согласных звуков «гъ», «б», «гь», но и внутренняя перекличка целых слов - «кагътал», «гъудул», «бегьуларо», «бегьу - усиливает содержательную сторону стиха, делая акцент на самых важных для поэта словах, и рождает у читателя определенные ассоциации. Образ вороны здесь ассоциируется с образом государственного деятеля, человека, имеющего отношение к власти. «Гъудузгъулбасгьабурал», «подписанные воронами» лживые письма здесь определяют судьбы народов, лишают свободы страну. Наиболее интересен следующий поворот в произведении.
Бегьулабегьу, хъарахъ Хъархъалсеер унккурабзаз. «Приветствуется кустарник, Колючка вокруг кустов».
В аварском языке нет слова «бегьу», этот неологизм используется автором как аллитерационный прием, но в погоне за формой страдает смысловое содержание строки. Аллитерация, как и любое другое средство художественной выразительности, - это определенный внутренний рычаг потайной колокольчик, который может и взбодрить, и оглушить, если им чрезмерно увлечься. В балладе есть описание тюремного коридора, по которому автор проводит читателя и показывает повешенных, ни в чем невинных ребят. Картину тюремного коридора автор рисует красками смерти, которые уже сгустились над всей страной. От описания картин тюремного коридора, автор переходит к проблемам общего характера и более широкого масштаба. «К1очон вуго Бет1ергьан» («Забыли Творца»), «Бут1рул къот1улел руго» («Отрубают головы»), «Къуръан к1очон тун буго» («Забыли Коран»), «Танчилкьвагьи раг1ула» («Слышен выстрел пистолета»).
Автор перелистывает страницы истории Дагестана, нарушая при этом всякие пространственно-временные границы, этапы и периоды. В данном случае аллитерация остается единственно верным и нужным инструментом в руках мастера, выражающего свою философскую, общественно важную мысль через художественное слово.
Дагъистан, дуда лъана Ц1акъ г1емерал тушбаби. Г1айиб гьеч1езе диван Дурракьалда къот1ич1о. Дурракьалдарекьана РукьбиНадиршагьазул, Гьанжесалулърукъулел Ругокъадруял вассал. Дагъистан, дуда лъана Г1емер г1ассиял рагъал, Рагъ гьеч1ого ч1валел щай Щибниги г1айиб гьеч1ел?
«Дагестан, ты познал Очень много врагов. Тех, кто невиновен, На земле твоей не судили. На земле твоей сеяли Кости Надиршахов,
Но теперь закапывают в песке
Достойных сыновей.
Дагестан, ты познал
Много жестоких войн,
Без войны почему убивают
Тех, кто невиновен ни в чем?» [1, с. 622].
Смысл обращения М. Ахмедова к историческому аспекту в достаточном широком понимании этого слова заключается в том, что поэту важно показать тоталитаризм как политический режим, стремящийся к полнейшему (тотальному) контролю государства над всеми аспектами общественной и частной жизни.
Через судьбу Муслима Атаева поэт показывает судьбы многих людей, народов, которых коснулась волна жестоких политических репрессий. Акцентируя свое внимание на вопросах истории, опровергая понятие «белые пятна», М. Ахмедов номинируя их «красными, кровавыми пятнами». «Коммунист-царь» - так называет поэт Сталина, «в центре страны поправляет он свои усы» - это скрытый подтекст, интерпретирующий результаты определенного анализа политических реалий советского периода. Аспекты политической агрессии относительно рассматриваемого вопроса раскрываются здесь и далее во всей своей неприглядности, жестокости.
Трезвый взгляд М. Ахмедова на политические явления через призму истории конкретно определяет объект рассматриваемого художественного текста. Как справедливо заметил М.М. Бахтин, текст является «действительностью мыслей и переживаний автора, «общаясь» с художественными текстами человек развивает себя, свои представления о жизни, свои способности, делает себя во всех отношениях духовным существом» [2].
Показать любовь и преданность как причинно-следственную связь для М. Ахмедова также важно, как обозначить идейное содержание своего текста, формирующее определенное ценностно-нормативное поле и воздействующее на мироощущение читателя. Художественный текст писателя воспринимается как высший продукт творческой фантазии автора, отражающий реальность этического значения через принципы художественного воплощения поднятой проблематики. Текст баллады М. Ахмедова не только содержит знание истории, но и несет в себе ценности, сконцентрированные вокруг авторской идеи, содержащей определенные художественные и этико-эстетические достоинства, связанные с художественным замыслом автора. Однако художественная идея представлена так, чтобы она была принята читателем личностно, в то время как художественный замысел, авторский проект нацелен на то, чтобы он был принят читателем на рациональной основе. Как специфическое средство или форма передачи текста, здесь, безусловно, также выступает и образ главного героя - борца за справедливость Муслима Атаева. Через воспоминания революционера, которые мелькают в его сознании во время допроса, М. Ахмедов открывает довольно объективную картину политической жизни Дагестана и страны в целом. Несмотря на все заслуги перед отечеством, о которых мысленно вспоминает герой, его обвиняют в шпионаже, называют иностранным агентом.
«Кровь его начинает играть, грудь его начинает кипеть», но перед Атаевым некий бесчувственный «человек», палач, которому далеко нет дела, о чем думает и что чувствует допрашиваемый. «Скажи, с каким государством ты работаешь!?», «Скажи, что ты говорил о великом вожде»!? «Подпиши признание, что ты являешься врагом народа», - так обращается к Муслиму в кульминационный момент следователь, так накаляются дальнейшие действия события.
Би кьураб х1укуматалъ
Х1укму къот1улеб буго.
«Государству отдана была кровь,
Сегодня она выносит свой приговор» [1, с. 628]
Героя М. Атаева не так волнует смертная казнь, его задело за живое обвинение в шпионаже. Терпение и самообладание вмиг покинули его, и он, с силой оторвав хорошо прикрепленный к полу стул, поднял его и закричал: «Я ли враг народа!? Так получай же, проклятый!!» По мнению автора, это был последний враг М. Атаева, которого он с достоинством убил, не думая о том, что будет дальше. Заканчивается баллада тем, что в камеру заходят несколько охранников и начинают до смерти избивать М. Атаева. В завершающей строфе баллады мотив смерти сменяется мотивом бессмертия:
... Аммахееч1о Атаее,
Хеанагьесултушбаби.
Бидул т1ак1ги лъундица
Лъуг1ун тана баллада.
«.Но не умер Атаев,
Умерли его враги.
Ставлю кровавую точку
Здесь и балладе конец» [1, с. 630].
Через судьбу Муслима Атаева поэт показывает судьбы многих людей, народов, которых коснулась волна жестоких политических репрессий. Смысл обращения М. Ахмедова к историческому аспекту в достаточном широком понимании этого слова заключается в том, чтобы показать тоталитаризм как политический режим, стремящийся к полнейшему контролю государства над всеми аспектами общественной и частной жизни.
Библиографический список
1. Ахмедов М. Поэт и Родина. Махачкала, 2007.
2. Бахтин М.М. Литературно-критические статьи. Москва, 1986.
3. Героические песни и баллады аварцев. Тексты, переводы, комментарии А.А. Ахлакова. Под редакцией акад. Г Г. Гамзатова. Махачкала, 2003.
4. Юсупова Ч.С. Три десятилетия аварской поэзии (1955 - 1990). Махачкала, 2000.
5. Аминева В.Р Баллада как синтетический жанр: особенности функционирования в современном национальном историко-литературном процессе. Available at: https://cyberleninka.ru/
6. Пивкина Е.В. Жанр баллады в современной поэзии: проблема трансформации жанровых форм. Available at: https://cyberleninka.ru/ References
1. Ahmedov M. Po'et i Rodina. Mahachkala, 2007.
2. Bahtin M.M. Literaturno-kriticheskie stat'i. Moskva, 1986.
3. Geroicheskie pesni i ballady avarcev. Teksty, perevody, kommentariiA.A. Ahlakova. Pod redakciej akad. G.G. Gamzatova. Mahachkala, 2003.
4. Yusupova Ch.S. Tri desyatiletiya avarskojpo'ezii (1955 - 1990). Mahachkala, 2000.
5. Amineva V.R. Ballada kak sinteticheskij zhanr: osobennosti funkcionirovaniya v sovremennom nacional'nom istoriko-literaturnom processe. Available at: https://cyberleninka.ru/
6. Pivkina E.V. Zhanr ballady v sovremennoj po'ezii: problema transformaciizhanrovyh form. Available at: https://cyberleninka.ru/
Статья поступила в редакцию 30.01.21
УДК 82
Daurbekova Kh.Kh, teaching assistant, Ingush Literature and Folklore, Ingush State University (Magas, Russia), E-mail: dhyadi@mail.ru
Bekova M.R., senior teacher, Department of Ingush Literature and Folklore, Ingush State University (Magas, Russia), E-mail: madina.bekowa@yandex.ru
HISTORICAL NOVEL (BASED ON THE NOVEL "BERD" BY IBRAGIM DAKHKILGOV). The article highlights the problem of the formation of the genre of the historical novel in national literature, the formation and development of which falls on the 60-70s of the twentieth century. It is noted that for the epic canvases, recreating the past of the Ingush people, the richness of the subject matter and the variety of the conceptualized problems are characteristic; the appeal to fateful fragments of history is dictated by the desire to correlate the past with the present, and thereby predict the future. The study of the topic is based on the analysis of Dakhkilgov's novel "Berd", which with regard to national folklore accumulated the moral, ethical and aesthetic experience of the people. It contains a wide panorama of national life was created, distant by a significant (X) time distance.
Key words: analysis, artistic world, genre, subject of the work, plot, problems, conflict, hero, artistic comprehension, national prose, personality of the writer, text structure, creative individuality.
Х.Х. Даурбекова, асс., ФГБОУ ВО «Ингушский государственный университет», г. Магас, E-mail: dhyadi@mail.ru
М.Р. Бекова, ст. преп., ФГБОУ ВО «Ингушский государственный университет», г. Магас, E-mail: madina.bekowa@yandex.ru
ИНГУШСКИЙ ИСТОРИЧЕСКИЙ РОМАН
(НА МАТЕРИАЛЕ РОМАНА «БЕРД» ИБРАГИМА ДАХКИЛЬГОВА)
В данной статье освещается проблема формирования жанра исторического романа в национальной литературе, становление и развитие которого приходится на 60 - 70-е годы ХХ века. Отмечается, что для эпических полотен, воссоздающих прошлое ингушского народа, характерно богатство тематики и разнообразие осмысляемых проблем; обращение к судьбоносным фрагментам истории продиктовано стремлением соотнести прошлое с настоящим и, тем самым, предугадать будущее. Исследование темы строится на анализе романа И.А. Дахкильгова «Берд», в котором с опорой на национальный фольклор, аккумулировавшем в себе нравственно-этический и эстетический опыт народа, создана широкая панорама национальной жизни, отдаленная значительной (Х) временной дистанцией.
Ключевые слова: анализ, художественный мир, жанр, тематика произведения, сюжет, проблематика, конфликт, герой, художественное осмысление, национальная проза, личность писателя, структура текста, творческая индивидуальность.
Проблема становления жанровой системы в литературах остается одной из важнейших проблем литературоведческой науки, о чем свидетельствуют дискуссии, продолжающиеся на протяжении всего ХХ и XXI веков. Данной проблеме посвящены исследования зарубежных и отечественных теоретиков: М.М. Бахтина, С.Г. Бочарова, Н. Буало, Г Гегеля, Б.В. Томашевского, Н.Т. Рымаря, В.И. Чичерова и других. Особый акцент теоретиками делается на жанрово-видо-вой системе романа [1 - 15].
Национальными учеными в изучении данной проблемы особый акцент делается на такой «сложной, самобытной форме эпики», как исторический роман, рассматривается «его роль в становлении и развитии региональной литературы в контексте общего литературного процесса 60-х - 70-х годов в теоретическом аспекте» [15, с. 6]. Зачинателем жанра, сущность которого в «художественном освоении конкретной эпохи, ее исторически неповторимого облика, колорита» [6, с. 63], считается Вальтер Скотт. В его произведениях, написанных им в разные годы, - «Уэверли, или Шестьдесят лет назад» (1814), «Роб Рой» (1817), «Айвенго» (1819), «Квентин Дорвард» (1823) - синтезированы черты романтических и реалистических направлений.
В 30-е годы XIX века к осмыслению исторического пути народа обращаются М.Н. Загоскин («Юрий Милославский, или Русские в 1612 г.», 1830) и И.И. Лажечников («Ледяной дом», 1835). Однако писателем, с реалистических позиций осмыслившим национальную историю конца XVIII века, явился А.С. Пушкин, «России первая любовь», автор «Капитанской дочки» (1836), жанровая природа которого воспринимается неоднозначно: роман или повесть? По утверждению многих исследователей, Пушкин в изображении "русской старины" [14] опирается на традиции «шотландского чародея» Вальтера Скотта.
Как отмечает Магомедов А.Ш., Пушкин «выступил не подражателем, но продолжателем и новатором, создав (на соревновательной почве) совершенно оригинальное произведение, заложившее основы русского национально-истори-
ческого романа» [9]. Думается, что жанр «Капитанской дочки» все же можно определить как роман, ибо в нем «показываются судьбы и внутренний мир героев в их многосторонних связях с внешним миром - обществом, средой» [2], более того, воссоздается один из судьбоносных эпизодов в истории русского народа - революция под предводительством Емельяна Пугачева. Событийное начало, в основе которого лежит судьба нации, воссоздается «целостно, многосюжетно, много-геройно» [1], выдвигая на передний план проблемы долга, чести и достоинства.
Традиции великого Пушкина были продолжены Н.В. Гоголем («Тарас Буль-ба», 1835), А.К. Толстым («Князь Серебряный», 1863), в которых в процессе изображения судьбы народа ярко выражено индивидуально-авторское мировоззрение. Художественному опыту А.С. Пушкина следуют Л.Н. Толстой в создании эпопеи «Война и мир» (1869), ГП. Данилевский «Мирович» (1879), «Княжна Тараканова» (1883), «Сожжённая Москва» (1886).
Национальные литературы, по утверждению А.Х. Мусукаевой, проходят «первые этапы» становления в период 20-х годов ХХ века [13, с. 7], хотя собственно художественные традиции у многих народов Кавказа зародились еще в литературно-просветительской деятельности Ч. Ахриева, А. Базоркина, А.-Г. Долгиева, А. Кешева, У. Лаудаева, А. Ногмова, К. Хетагурова и др.
Однако дальнейшее развитие жанровых форм в ингушской литературе связано с творчеством И. Базоркина, О. Мурзабекова, В.-Г Джабагиева. В произведениях А.-Г Гойгова - рассказах, очерках, повестях - обнаруживаются черты романного мышления. Также «к осмыслению эпохальных событий, приведших к кардинальным изменениям в жизни народа - революции и гражданской войны» [10, с. 136] - обращаются Т. Беков, З. Мальсагов, Ш. Ахушков и многие другие.
Их творческая деятельность, равно как и представителей 30-х - 40-х годов: Х. Осмиева, Б. Зязикова, И. Базоркина, Дж. Яндиева и других, явилась основой для формирования романного жанра в ингушской литературе, которая приходится на 60-е годы ХХ века. Изображая прошлое народа, писатели акцентировали
