CC BY
32
суть, «намекает» на известные литературные и народные произведения, устойчивые сочетания, вызывает в памяти реципиента знакомые строки. Например: 1. Марго три года как развелась со своим алкоголиком, Веником Говенным, как она его называла, и проживала теперь эпоху выхода из тьмы египетской (Л. Улицкая «Женщины русских селений»). 2. Короче говоря, мне с годами все более и более свойственно впадать в восьмой смертный грех эстетизм, за что я, естественно, ни у кого просить прощения не собираюсь, хотя бы потому, что прощение, покаяние и прочее - это как раз из области этики (Т. Толстая «Вариации на тему автопортрета»). Понятие «тьма египетская» взято из Книги Бытия, «восьмой смертный грех»
- из католицизма (однако у католиков 7 смертных грехов). Очевидно цитаты появляются только в названиях (Т. Толстая «На золотом крыльце сидели...», Л. Улицкая «Пиковая Дама») и в качестве эпиграфов к текстам (например, к рассказу «Сюжет» взято два эпиграфа: 1. И долго буду тем любезен я народу... Пушкин. 2. Вот зачем, в часы заката уходя в ночную тьму, с белой площади Сената тихо кланяюсь ему. Блок). К рассказу В. Пелевина «Зигмунд в кафе» приведен следующий эпиграф: «За гладкими каменными лицами этих истуканов нередко скрываются лабиринты трещин и пустот, в которых селятся разного рода птицы» Джозеф Лэвендер «Остров Пасхи». Цитаты, используемые в качестве эпиграфов к художественным произведениям, могут представлять как выдержки из текстов (Облизывающийся и с выпученными глазами - вот я. Не нравится? - что делать! В.В. Розанов (Т. Толстая «Вариации на тему автопортрета»)), так и самостоятельные произведения: детская считалочка (На золотом крыльце сидели: царь, царевич, король, королевич, сапожник, портной. Кто ты такой? Говори поскорей, не задерживай добрых людей! (Т. Толстая «На золотом крыльце сидели.»)); анекдот (- Василий Иванович!.. Бангладеш образовался! -Главное, не расчесывай, Петька!) (Т. Толстая «Что в имени тебе моем?»).
Сюда же можно отнести цитаты - имена исторических лиц, героев литературных произведений и др.: 1. Почти сразу же из комнаты донеслись голоса, и тут выяснилось, что одного слуха недостаточно - пришлось напрячь еще и знание немецкого, ибо разговор происходил на языке Шиллера и Гете (Б. Акунин «Смерть Ахиллеса»). 2. В занятии этом ему не было равных, все, царства и города, разыгрываемые на вытертой площадке позади автобусной станции, он брал своим ножом, легко и весело, как Александр Македонский (Л. Улицкая «Медея и ее дети»).
Остается открытым вопрос: стоит ли рассматривать в качестве цитат сигналы времени? Это отдельные слова, выражения, которые позволяют судить о наиболее ярких событиях, происходящих во время создания литературного произведения, о каком временном промежутке повествуется в данном тексте. Такие показатели времени достаточно часто встречаются в рассказах, повестях, романах, созданных в 1990-е -2000-е гг. Так, в одном только рассказе В. Токаревой «Полосатый надувной матрас» появляется несколько примет того времени: 1. В последнее время страна закупила, должно быть, по дешевке, телевизионные сериалы, и мексиканская жизнь мыльными потоками хлынула в московские квартиры, отвлекая от инфляции и от правительственного кризиса. 2. Люся выздоровела и написала Нине дарственную на дачу. Осталось заверить у нотариуса. Но образовалась перестройка, к нотариусу такие очереди. 3. Но сейчас там, слава Богу, ходил помоечный кот, хороший Люсин знакомый. Он был независим, никого не боялся, даже собак. Так ведут себя молодые парни, вернувшиеся из Афганистана. По отличительным признака, подмеченным автором рассказа (мексиканские телевизионные сериалы, инфляция, правительственный кризис, перестройка, Афганистан), не просто узнается время действия
- начало 1990-х годов, но и описывается влияние этих событий, явлений на жизнь рядовых граждан страны. В романе Л. Улицкой «Медея и ее дети» и рассказах В. Сорокина упоминается о времени действия, а не создания литературного произведения: 1. Тогда все пели Окуджаву, а Георгий, единственный из всех, не любил этих песен (Л. Улицкая «Медея и ее дети»). 2. Прыснула на шею духами «Мицуко», подаренными Корой Ландау на новый год (В. Сорокин «Волны»). 3. ...он взял со стола в гостиной номер «Нового мира», заложенный письмом от матери на середине «Матрениного двора». (В.
Сорокин «Волны»).
В работе были рассмотрены полные и редуцированные цитаты в художествнных текстах 1980-х - 2000-х гг. как показатель межтекстовой интеграции в синтаксисе, описана их модификация, специфика появления в современных литературных произведениях. Полная цитата реализуется, как правило, в конструкциях с прямой, косвенной, свободной прямой речью. Где слова вводящие содержат информацию об авторе исходного текста. Трансформированная цитата вводится во вторичный текст, текст «нашего» автора как его составляющая, как член предложения. При этом автор цитируемого отрезка называется крайне редко или не называется вообще. В данном случае цитатное включение реализуется уже как самостоятельный «текст», а не «текст в тексте». Отмечается более тесная связь между исходным и отраженным произведениями: цитата «теряет» свое значение - точно передавать чужое высказывание.
Библиографический список
1. Маркасова, Е. Историко-культурный контекст постмодернистской цитаты (времена года в поэме Т. Кибирова «Буран») // Диалог со временем: Альманах интеллектуальной истории. - М., 2000. - № 2.
2. Соловьева, В.С. Автоцитация в произведениях А.С. Пушкина // Русский язык в школе. - 1997. - № 3.
Статья поступила в редакцию 08.10.10
УДК 821.512.31
Г.Ц-Д. Буянтуева, асп. БГУ, г. Улан-Удэ, buyan1984@yandex.ru
ХУДОЖЕСТВЕННОЕ ПОСТИЖЕНИЕ НАЦИОНАЛЬНОГО ХАРАКТЕРА В РОМАНЕ А. АНГАРХАЕВА «ВЕЧНЫЙ ЦВЕТ»
Данная статья посвящается исследованию прозы известного писателя, одного из классиков бурятской литературы, где рассматривается актуальные проблемы современного литературоведения. В ней дан художественный анализ ряда существенных качеств бурятского национального характера. Национальный характер полно проявляется в динамике, рассматривается трансформация на примере двух поколений героев романа «Вечный цвет».
Ключевые слова: бурятская литература, современная литература, А. Ангархаев, художественное постижение, национальный характер, черты традиционного бурятского характера.
Характерными особенностями современного литературоведения являются устойчивая тенденция к художественному постижению национального характера. В этом отношении актуальным представляется обращение к художественному наследию талантливого бурятского писателя Ардана Лопсо-новича Ангархаева.
Национальный характер есть сочетание природного и социального, часть ментальности, включающая общие психофизические черты жизнедеятельности (определенные принципы системы ценностей нации). Несмотря на существующие работы по данной проблеме национального характера, анализ ее на материале прозы А. Ангархаева не предпринимался и поэтому является весьма актуальным.
Национальный характер складывается тысячелетиями под влиянием климатических, социальных условий, религиозных устоев. Уклад жизни бурятского народа нашел отражение в традициях, обычаях, обрядах, в нравах, в художественных произведениях.
Наличие у человека характера предполагает наличие чего-то значимого для него в мире, в жизни, чего-то, от чего зависят мотивы его поступков, цели его действий, задачи, которые он себе ставит или на себя принимает. Характер представляет внутренние свойства личности, но это не значит, что они в своем генезисе и существе определяются изнутри, системой внутренних органических или внутриличностных отношений. Напротив, эти внутренние свойства личности, составляющие ее характер, выражаясь в отношении к тому, что значимо для человека в мире, через отношение к миру и определяются [1, с. 520-521].
Главный мотив романа «Вечный цвет» - подведение нравственных итогов. Как жил? Почему жил именно так? Данный вопрос обращен не только к старому Шаралдаю, чья болезнь стала толчком к движению сюжета, к выявлению взаимоотношений между героями. Этими непростыми отношениями героев, их переживаниями и поддерживается внутреннее напряжение сюжета. Героям постоянно мешает быть счастливыми и довольными, постоянно что-то они выясняют.
Внутренней драмой человека и вызван обостренный психологизм прозы А. Ангархаева. Следует сказать, что главным достоинством произведения является то, что А. Ангархаев показал именно психологию души человека. До А. Ангархаева писатели в своих произведениях в человеке рассматривали внешнюю оболочку: как он живет, чем занимается, а А. Ан-гархаев же показал ту сторону человека - внутренний мир, его душевные переживания.
Данный роман насыщен обилием острых ситуаций и наличием конфликтов. В романе много отступлений, наполненных размышлениями и воспоминаниями героев. Это дает возможность автору выявить сущность персонажей, показать их многопланово и подробно, высветить важные черты бурятского национального характера.
Поскольку национальный характер полно проявляется в динамике, хотелось бы рассмотреть его трансформацию на примере двух поколений героев романа.
Наиболее полно обрисованы писателем представители старшего поколения - Шаралдай, Аюша, и Ломбо. Лишь им троим из многих ровесников суждено было пережить войну и многие другие испытания, выпавшие на их долю. Несмотря на не сходство их судьбы взаимосвязаны и взаимозависимы.
Пожилым людям Хасуриты присуща важная национальная черта - чувство рода. Ответственность перед людьми, ответственность за потомков - одна из определяющих мотивов в образе Шаралдая, главного персонажа романа, образом которого произведение начинается и заканчивается. «Чувствовал смутно, что жизненного своего назначения не выполнил: не дал миру и роду своему... сыновей достойных, надежных, добрых».
У фельдшера Аюши, которого зовут доктором, чувство рода выражено наиболее ярко. Он знает многих своих предков, среди которых были дацанский лама, тайша, казачий сотник. «Как начнёт доктор Аюша рассказывать - заслушаешься.
Каждый бурят, дескать, должен знать свою родословную до девятого колена, а сам больше десяти своих предков назовет». Аюша бережно хранит реликвии своего рода: старинную шкатулку, зеркало, привезенное из Пекина, фигурку Белой Богоматери (Сагаан Дара Эхэ) из Тибета.
Значительно слабее, чем у Шаралдая и Аюши, чувство рода выражено в характере Ломбо, живущего днем сегодняшним. Но в романе есть его дальний родственник, таинственно появляющийся и исчезающий, который выступает в качестве второго «я» Ломбо, как бы олицетворяя его отрицательные качества и помыслы. Именно он в то далекое время подал Ломбо мысль о поджоге, как о способе избавиться от неудобного председателя колхоза. Полуфантастическое описание этого персонажа - новое для бурятской литературы явление, способствующее более полной характеристике облика Ломбо.
Тесно связана с чувством рода и такая не менее важная национальная черта - это забота о добром имени. Для Шарал-дая, например, это представление имеет вполне современный смысл и определяется личными заслугами каждого. Он настойчиво повторяет, что человеку не все равно, как жить и как умирать. Данная мысль - одна из основных идей романа.
Подлинная сущность образа Шаралдая проявляется в конфликтах, и главный из них - не с Ломбо, а с самим собой, внутреннее противоречие его характера. Они ярко вырисовываются писателем посредством показа внезапной болезни героя и сюжетных перипетий, связанных с нею, в которых обнаруживается, какие качества скрываются за неприметной внешностью и обычной судьбою Шаралдая: увлеченность работой, богатство и сложность внутреннего мира, высокие нравственные требования, прежде всего к себе. Следовательно, неудивительно то, что главным изобразительным средством в романе является форма диалога, внутреннего монолога. Роман необычен обилием споров, столкновением мнений, эмоциональным переживанием.
Налицо противоречие между нравственной требовательностью героя и его сомнительной репутацией на селе. Этот конфликт углубляется и в дальнейшем.
Заботясь о детишках Хасуриты, которые растут на улице, не получал должного воспитания, Шаралдай мечтает построить ясли-сад. «Пусть он ничем не поможет взрослым своим, неприкаянным, неустроенным сыновьям, зато ведь можно помочь только начинающим жить детишкам - и его жизнь обретет смысл о добром, помянут люди».
Доброе имя оказывается важным и для Ломбо. Правда, это не совсем соответствует тем взглядам на жизнь, которыми он руководствовался до сих пор.
Ломбо убежден, что мир стоит на материальном благополучии, и часто считал себя первым человеком в деревне: «не родился еще тот человек, который сумел бы меня одолеть. И не родится». Не случайно автор называет Ломбо нойоном из Хасуриты. Ломбо мало заботят нравственные принципы. Он никогда ни пред чем не останавливается, чтобы добиться своей цели.
Исследователи считают, что родная природная стихия играет важную роль в формировании самобытного национального менталитета. Мы разделяем мнение Г. Д. Гачева, согласно которому: «Первое, очевидное, что определяет лицо народа -это Природа, среди которой он вырастает и совершает свою историю. Она - фактор постоянно действующий» [2, с. 27].
В общей массе, используемых для создания образов объектов природы, окружающей среды большая доля приходится на растительный и животный мир: деревья, травы, птицы, животные дикие и домашние. Исследователь национальных образов мира Г. Гачев пришел к выводу, что животный или растительный символизм является важным аспектом в различении национальных миросозерцаний. В романе величавый и сумрачный ельник вокруг Хасуриты - место детских игр персонажей романа, среда их обитания. Вечность его зелени несет глубокую смысловую нагрузку, олицетворяя вечность времени и жизни. Национальная специфика проявляется и в самом эпитете «Мунхэ ногоон хасуури», характеризующем
явление по цвету, который напоминает цвет Зеленой Богоматери (Ногоон Дара Эхэ). Неслучайно проф. С.Ж. Балданов отмечает, что образ этого дерева, вырастая до образа символа, стал названием данного романа [3].
У бурят под влиянием уклада жизни сформировалась такая черта национального характера, как умение обращаться с домашними животными, более того, способность понимать их. Во многом через раскрытие этого качества осуществляется автором индивидуализация образа Шаралдая.
Односельчане знают, что Шаралдай очень любил животных, заботился о них. Дэбшэн вспоминает, что отец даже беседовал с порученными ему быками. Разлука с любимым делом изменила его: с тех пор Шаралдай похудел, почернел, работал спустя рукава, молчалив стал. Любопытно, что здесь объектом художественной идеализации становится такое животное, как бык. Мы привыкли к тому, что в произведениях литератур народов, чья жизнь связана с животноводчеством, безусловно, бык - животное красивое и благородное.
А. Ангархаев ярко показал и такие черты традиционного бурятского характера, как степенность, созерцательность, склонность к размышлению, в определенной мере связанные с влиянием буддийской традиции. Носителем этих качеств является Аюша, в раннем детстве отданный в дацан, постигший секреты врачевания у знаменитого эмчи-ламы. Он лечит травами, проходит мысленный круг сопереживания с больным, стремясь вылечить не только тело, но и душу человека.
Размышление стало привычкой, внутренней потребностью Аюши. Особенно много он думает над проблемами нравственности, истоками зла. В его устах убедительно звучит сравнение жизни человека с постройкой субургана. «Субурган еще издали будет сиять, напоминать людям, для чего он сооружен» [4].
Аюша живо интересуется естественными науками. При этом он стремится совместить полученные в дацане знания с новейшими открытиями науки. Он приходит в восторг от объяснения Дэбшэном Восьмеричного пути взаимодействия частиц, который назван термином буддийской философии, обозначающей восемь добродетелей, избавляющих человека от страданий.
В лице доктора Аюши выведен тип национального характера, одержимый жаждой познания, не потерявший, несмотря на тяжелые испытания, интересы к жизни. Он философски принимает удары судьбы и даже считает себя удачливым человеком, потому что уцелел на войне, у него есть сын, внуки.
Эта его черта истекает не только из учения буддизма, но и из здравого смысла, присущего народному мироощущению.
В образе Шаралдая подчеркнуты такие качества, как любовь к природе, забота о детях, высокая нравственная требовательность. Показано, что эти качества противоречат таким качествам национального характера, как излишняя замкнутость, даже скрытность, стремление ничем не обнаружить своих истинных чувств и побуждений, даже самых благородных.
Трансформацию в новых общественных условиях можно рассмотреть на примере образов представителей младшего поколения, из которых наиболее подробно обрисованы писателем Таряаша, сын доктора Аюши, Дэбшэн и Бадмаха, сыновья Шаралдая.
Ответственность за свой род, присущая старшему поколению героев романа, в Дэбшэне проявляется слабо, лишь в позднем осознании вины перед Шаралдаем. А у Бадмахи это проявляется лишь в воспоминаниях о гордости и счастье, переполнявших его, когда у него родился сын. Он не признает одну из основных ценностей национальной и общечеловеческой морали - доброе имя. Бадмаха - по-существу денационализированный характер: утративший национальные ценности, он не приобщался какой-либо культуре.
Определенный оптимизм, надежда на дальнейшее ее развитие лучших черт традиционного характера в современных условиях дает образ сына доктора Аюши, механизатора - Та-ряаша.
В отличие от Дэбшэна и Бадмахи Таряаша - на редкость целеустремленный и цельный человек. Еще в школе ребята про него говорили, дразнили его «рабочим и колхозником», но втихомолку завидовали его способностям, трудолюбию, смекалке, умению быть полезным.
Если в образах Дэбшэна и Бадмахи прослеживается ослабление многих важных черт национального характера, то в лице Таряаши представлен продолжатель традиций предшествующих поколений, достойный преемник лучших свойств бурятского народа.
Таким образом, исходя из вышеизложенного, мы можем сделать вывод, что в романе А. Ангархаева «Вечный цвет» дан художественный анализ ряда существенных качеств бурятского национального характера. На примере двух поколений героев романа нами показана преемственность этих качеств, а также их трансформация в новых социальных условиях.
Библиографический список
1. Петровский, А.В., Ярошевский, М.Г. Психология І А.В. Петровский, М.Г. Ярошевский. - М., 2000.
2. Гачев, Г.Д. Национальные образы мира. Евразия - космос кочевника, земледельца и горца. - М., 1999.
3. Балданов, С.Ж. Вершины писателя: о творчестве А. Ангархаева І Буряад унэн ІІ У-Y.: Буряад унэн, 2001. - ноябриин 15.
4. Ангархаев, А.Л. Вечный цвет. - М.: Современник, 1988.
Статья поступила в редакцию 18.10.10
УДК 72.035 (092) + 69 (092)
Л.В. Каширина, науч. сотрудник научно-производственного центра по сохранению историко-культурного наследия Алтайского края (КГУКНПЦ "Наследие"), E-mail: laris-k@mail.ru
АРХИТЕКТОРЫ И СТРОИТЕЛИ АЛТАЯ ВТОРОЙ ПОЛОВИНЫ XIX - НАЧАЛА XX ВВ.
Деятельность профессиональных архитекторов и строителей Алтая в период капитализма рассматривается в контексте общероссийского развития архитектуры; отмечается причастность региональных зодчих к петербургской архитектурной школе, исследуются особенности стилистических приемов мастеров; подчеркивается их роль в формировании архитектурного облика городов Алтая и вклад в сибирское градостроительство.
Ключевые слова: архитектор, гражданский инженер, архитектурная школа, гражданская архитектура, культовая архитектура, классицизм, эклектика, модерн; an architect, a civil engineer, architectural school, civil architecture, cult architecture, Classicism, Eclecticism, Modern style.
В провинциальных городах всегда остро ощущалась по- Воскресенском горном округе решалась двумя путями: ис-
требность в профессиональных кадрах архитекторов и строи- пользование уральских кадров, а также подготовка их в мест-
телей. В XVIII в. проблема строительных кадров в Колывано- ных горных школах и в Барнаульском горном училище [1, с.
