CC BY
121
Коммуникативные исследования. 2016. № 2 (8). С. 119-129. УДК 821.161.1
И.П. Зайцева Киев, Украина
ХУДОЖЕСТВЕННО-ЭСТЕТИЧЕСКОЕ ОСМЫСЛЕНИЕ
ПРОБЛЕМ КОММУНИКАТИВИСТИКИ В СОВРЕМЕННОМ ДЕТЕКТИВНОМ ПРОИЗВЕДЕНИИ
Предлагается интерпретация детективных произведений популярной современной писательницы Александры Марининой с позиций направления, сформировавшегося на этапе новейшего лингвистического знания: коммуникативной стилистики художественного текста. В центре внимания этого направления - исследование компонентов коммуникативного процесса (своеобразие языковых личностей адресанта и адресата, их коммуникативные намерения; специфика сферы осуществляемого общения; характер коммуникативной ситуации и т. д.) в речевом произведении, где язык воплощён в эстетически осложнённом виде. На примере текстовых фрагментов из последних романов А. Марининой показано, каким образом писательница представляет читателям (а нередко и явно стимулирует читательскую аудиторию к со-размышлению) свой взгляд на моменты, принципиально важные для осуществления успешного коммуникативно-речевого взаимодействия. Приведённый иллюстративный материал подтверждает целесообразность и перспективность применённого для анализа художественных текстов подхода, с помощью которого не только более глубоко и развёрнуто осознаётся коммуникативно-речевая основа художественного дискурса (в том числе и имплицитно присутствующие в литературно-художественном произведении особенности), но и выявляются характерные особенности авторского идиостиля.
Ключевые слова: коммуникативистика, коммуникативная стилистика художественного текста, элементы коммуникативного процесса, интерпретация, эффективная коммуникация, идиостиль, лингвистическая экология.
На рубеже ХХ-ХХ1 вв. - в период, который, помимо прочего, характеризуется повышенным вниманием к функциональной стороне языка, -формируется коммуникативная стилистика художественного текста: «новое направление современной функциональной стилистики... комплексно изучающее целый текст (речевое произведение] как форму коммуникации и явление идиостиля. Комплексное изучение текста в данном случае предполагает исследование как лингвистических, так и экстралингвистических факторов общения, в той или иной мере влияющих на порождение текста и его восприятие и интерпретацию. Лингвистические факторы общения (здесь и далее выделено мной. - И. З.] включают отбор и организацию языковых средств разных уровней в их текстовом во-
© И.П. Зайцева, 2016
площении с учётом не только языковой системы, "стоящей за текстом", но и речевой системности, обусловленной авторским замыслом. Среди экстралингвистических факторов общения для коммуникативной стилистики художественного текста актуальны личность автора и адресата; цели и задачи, определяющие их первичную и вторичную коммуникативную деятельность; специфика сферы общения; характер ситуации; жанр и т. д.» [Болотнова 2003: 157]. Как видим, в исследовательское поле означенного направления вовлечён весьма широкий диапазон проблем как внутри-, так и внелингвистического свойства, рассмотрение которых позволяет детально и глубоко проанализировать процесс коммуникативно-речевого общения в самых разных его воплощениях.
Анализ современных литературных произведений в аспекте коммуникативной стилистики представляется целесообразным как минимум по двум причинам. Во-первых, комплексное - объединяющее функционально-стилистический и лингво-коммуникативный подходы - рассмотрение словесно-художественных структур по определению расширяет возможности для более глубокого и тщательного истолкования всех их компонентов, позволяет в результате своего рода «перекрёстного» интерпретирования полнее выявить разнообразные признаки последних, более «выпукло» представить множество семантических, ассоциативных и иных связей, которые формируются непосредственно в словесно-художественной структуре.
Во-вторых, осмысление адресатом-читателем коммуникативно-речевых процессов и их отдельных составляющих, которые в постигаемом художественном дискурсе представлены в эстетически осложнённом виде, бесспорно, происходит более эффективно (этому, в частности, способствует их образно-речевая конкретизация], что, в свою очередь, предопределяет и более качественное усвоение воспринимающей стороной законов и правил коммуникативно-речевого поведения в принципе.
Александра Маринина, несомненно, принадлежит к числу самых востребованных сегодня читателем авторов: подтверждением тому служат не только весьма солидные - особенно с учётом значительного сужения сферы книжной культуры - тиражи произведений писательницы, но и постоянно проявляемый к ним исследовательский интерес (весьма знаковым событием в этом плане видится, например, выход в 2002 г. антологии «Творчество Александры Марининой как отражение современной российской ментальности», составленной по материалам одноимённой конференции [Творчество Александры Марининой как отражение современной российской ментальности]1]. Во-вторых, детективное творчество
1 Названия составляющих антологию публикаций иллюстрируют разнообразие исследовательских подходов к творчеству Александры Марининой, причём коммуникативно-прагматический аспект среди этих подходов оказывается одним из ведущих: Вольфганг Штадлер, «"Прагмакультурная компетенция" в романах Александры Марининой на примерах речевых актов приглашений и просьб»; Анатолий Вишевский,
Марининой, которое хотя и не оценивается критиками абсолютно однозначно, но всё же существенно отличается от значительного (к сожалению!] корпуса современных литературных произведений, где авторы ориентируются «на аудиторию, для которой характерно тяготение к низкому, отсутствие ценностного отношения к языку, отсутствие аналитизма при восприятии конкурирующих речевых вариантов, безразличное или агрессивное отношение к общекультурным традициям» [Костомаров 1999: 150], т. е. потакание авторами низменному, или «конъюнктурному» языковому вкусу, результатом чего становится появление «низового слоя» текстов массовой литературы.
Диапазон так или иначе затрагиваемых в произведениях А. Мари-ниной аспектов коммуникативно-речевой деятельности чрезвычайно широк. Прежде всего это традиционная для художественной литературы характеристика персонажей через их речь: особое внимание автора к особенностям речи героев, которое проявляется в создании их речевых портретов, где отражены не только индивидуальные речевые свойства действующих лиц, но и их компетентностные качества (т. е. уровень языковой, речевой и коммуникативной компетентности].
При этом примечательно, что избранные писательницей способы и приёмы словесно-художественного воплощения речевых особенностей её персонажей весьма разнообразны; остановимся на наиболее интересных из них.
В произведениях А. Марининой довольно много ярких, запоминающихся портретно-речевых характеристик, причём не только главных персонажей, но и тех, кто появляется в прозаическом повествовании эпизодически, не более одного-двух раз. Такова, например, владелица СПА-салона, оказавшаяся в поле зрения оперативников в связи с расследуемым преступлением. Примечательно, что этот персонаж никак не поименован автором - он представлен лишь по роду занятий (владелица СПА-салона]; в то же время очевидно внимание автора прежде всего к речевым качествам выведенного в романе образа, о чём свидетельствует авторский комментарий, предваряющий обширное высказывание бизнес-леди: Владелица СПА-салона, в котором до своей смерти работала Галина Носуленко, выглядела элегантно и ухоженно, производя впечатление деловой и состоятельной дамы. Однако впечатление это сохранялось ровно до того момента, как она открывала рот. Стоило ей заговорить - и перед оперативниками оказалась простая дворовая девчонка, не пренебрегающая ненормативной лексикой и так и не изжившая фрикативного «г» (выделено мной. - И. З.].
«Феномен Марининой: нетрадиционный подход к детективному жанру»; Ирина Сав-кина, «"Гляжусь в тебя, как в зеркало." Творчество Александры Марининой в русской критике: гендерный аспект»; Елена Трофимова, «Феномен детективных романов Александры Марининой в культуре современной России»; Галина Пономарёва, «"Власть матери" как фактор самоопределения персонажей Александры Марининой» и др.
- Галя каталась в той же спортшколе, где Коля тренировал, но в группе взрослых, у Коли-то ребята были помладше. Ой, она Кольке нравилась - просто жуть, - охотно поведала она. - Ну а Галка со своей стороны жуть как хотела выйти за него замуж. Они крутили года два, пока он не дозрел. Галка рвалась замуж за москвича, чтобы пристроиться как-то, она ж приезжая. Платить за съёмную хату дорого. Ну и вообще... В спорте у неё не особо получалось, короче, карьеру не сделала, денег не заработала, а надо ж как-то жить дальше. Вот она Кольку и взяла в оборот. А чего? Он тренер, симпатичный такой, денег, конечно, не бог весть сколько, но зато с жильём, так что можно зацепиться для начала, а потом дальше двигаться. Я сама такой же путь проделала, Галя с меня пример брала, мы с ней когда-то одну хату на двоих снимали, но она тогда только-только приехала, а я уже после первого развода была. Ну, короче, Галка вышла за Колю замуж, сначала вместе с ним работала, он её к себе в группу вторым тренером взял, потом увидела, что доход не тот, и пошла на курсы массажистов. Я к тому времени уже второй раз замужем была, муж мне этот салон купил, и я Галку к себе устроила. А чего подруге не помочь? (А. Мари-нина. Ангелы на льду не выживают. Т. 2].
Приведённый фрагмент содержит весьма обширную информацию характерологического свойства, позволяющую судить не только о разнообразных качествах речи персонажа (уровень его владения словоупотре-бительными, грамматическими, стилистическими и т. д. нормами], но и о том, как автор оценивает коммуникативно-речевую состоятельность изображаемой языковой личности. Авторский акцент на несоответствии внешнего вида персонажа и его речевого портрета более чем убедительно подтверждается собственно фрагментом речи «владелицы СПА-салона», в котором присутствует множество сниженных слов и выражений (жуть как хотела выйти замуж; они крутили ('были в близких отношениях'] года два, пока он не дозрел ('не принял нужного для партнёрши решения']]; обнаруживается немало синтаксических конструкций не только разговорного (взяла в оборот; денег, конечно, не бог весть сколько, но зато с жильём, так что можно зацепиться для начала, а потом дальше двигаться и под.], но и сугубо просторечного свойства (Ой, она Кольке нравилась -просто жуть; А чего?; А чего подруге не помочь?]; встречаются и явно избыточные лексические элементы, «не несущие в тексте смысловой нагрузки и засоряющие речь» - так называемые слова-паразиты [Щербаков 2003: 629]: в спорте у неё не особо получалось, короче, карьеру не сделала. Интересно, что А. Маринина дополняет складывающийся на основе собственно речи персонажа портрет ещё одним штрихом, который может быть передан лишь устно - в предваряющей высказывание ремарке указывается на фонетическую особенность речи персонажа: фрикативное «г», которое изображаемой носительнице языка так и не удалось «изжить» (на наш взгляд, это ещё одно свидетельство повышенного внимания автора к речевым характеристикам своих персонажей].
Впрочем, по нашим наблюдениям, чаще А. Маринина сосредотачивает внимание на отдельных характерных речевых особенностях своих героев, демонстрируя читателю своеобразные «изюминки» их лексикона либо принципов организации языкового материала в речи. Вот как, например, характеризуется Юрий Коротков, один из «сквозных» ведущих персонажей, в последнем из вышедших в свет произведений - «Казнь без злого умысла»:
- Спасибо, Игорь Валерьевич, нам ничего не нужно, - начал Коротков. - Мы сами в прошлом офицеры милиции, работали в уголовном розыске на Петровке, оба полковники в отставке, до полиции не дослужили. И мы понимаем, что никакому начальнику УВД не понравится, если в его город приедут бывшие опера и начнут что-то вынюхивать и собирать информацию. Вы же профессионал, значит, узнаете об этом максимум через два дня. Поэтому мы хотели просто представиться, объяснить цель нашего приезда и ответить на ваши вопросы, поелику (здесь и далее выделено мной. - И. З.] таковые у вас появятся.
Заканчивая заранее заготовленную фразу, Юра с трудом сдержал улыбку. Это слово - «поелику» - он освоил совсем недавно, влюбился в него всей душой и употреблял теперь при каждом удобном случае. И хотя Настя по дороге в УВД просила его не выпендриваться и не дразнить гусей, он всё-таки не удержался (А. Маринина. Казнь без злого умысла].
Слово поелику, которое совершенно очевидно не принадлежит к общеупотребительной лексике современного русского языка, в «Большом толковом словаре современного русского языка» толкуется следующим образом: «ПОЕЛИКУ, союз. Книжн. Поскольку, так как, потому что. Поелику возможно» [Большой толковый словарь современного русского языка 2000: 887]. Этот явно иностилевой для речи современного носителя языка элемент, помимо семантической нагрузки, свойственной ему как служебной части речи - союзу со значением причинности, - выполняет и выраженную характерологическую функцию, формируя наряду с другими речевыми средствами индивидуальность и неповторимость речевой манеры персонажа.
Проявление авторского внимания к индивидуальным речевым особенностям, придающим речи выведенных в произведениях персонажей неповторимость, даже уникальность, наблюдаем и в других детективах писательницы. Вот как, к примеру, выглядит в восприятии Насти Каменской (пожалуй, самой известной героини детективов Марининой] речь одного из её коллег:
- Ну и чёрт с ним, - сердито отозвался Блинов. - Всё равно для порядка надо и в театре информацию собирать, хотя, на мой взгляд, это пустой номер. Ещё один опер с территории разрабатывает линию убийства из хулиганских побуждений и шерстит местную шпану. Зарубин помогает мне с деловыми отношениями, а ты с пацанёнком сиди в театре, может, научишь его уму-разуму. И посмей только скрыть от меня хоть одно сло-
во, хоть самый маленький фактик, я тебя урою по самое не балуйся, а у Стасова твоего лицензию отнимут. Ты никто, звать тебя никак, и полномочий у тебя никаких нет. Поняла, сыночка?
- Поняла, папаня, - засмеялась Настя.
Надо же, она ведь совсем забыла эту его смешную приговорку, а ведь когда-то, впервые услышав сакраментальное «Поняла, сыночка?», да ещё с ударением на первом слоге, она долго смеялась, а потом ещё несколько дней фыркала, вспоминая слова следователя Блинова
(выделено мной. - И. З.] (А. Маринина. Смерть как искусство. Кн. 1].
Приведённый фрагмент, помимо уже отмеченных особенностей, примечателен тем, что характерная для персонажа речевая характеристика сопровождается и своеобразным комментарием - рефлексией по поводу сказанного другим персонажем.
Конечно, чаще всего в подобных случаях персонажи и/или автор (означенный приём встречается как в собственно авторской, так и в персонажной речи] выражают не научную точку зрения, а позицию, условно говоря, среднестатистического носителя языка, иногда даже явно наивно-бытовую - это вполне естественно для художественного произведения, которое по определению не должно быть «перегружено» проблематикой сугубо научного свойства. Впрочем, нельзя не отметить, что те персонажи детективов А. Марининой, кому писательница «доверяет» размышлять о коммуникативно-лингвистических проблемах, как правило, личности думающие, старающиеся разобраться в себе и окружающих, осознанно выработать некий кодекс собственного поведения, который бы соответствовал (или хотя бы не противоречил] их морально-нравственным устоям.
Чаще всего, по нашим наблюдениям, А. Маринину интересует не только и/или не столько собственно речь изображаемого персонажа, сколько его коммуникативно-речевая состоятельность в целом, т. е. комплексный портрет носителя языка, включающий, помимо вербальной составляющей, и невербальную: жесты, мимику, манеру поведения в той или иной коммуникативной ситуации, степень учёта коммуникативных намерений собеседника и т. д. Вот, к примеру, на какие коммуникативные качества собеседника обращает внимание Настя Каменская, оказавшись рядом с ним на торжественном приёме в честь юбилея драматического театра в одном из сибирских городов: А вот Олег ей понравился. Он не был скован, в то же время говорил свободно, не допускал никакого панибратства. Умело держал дистанцию и демонстрировал хорошее знание театральной классики, с удовольствием обсуждал с Настей только что увиденный спектакль, и наблюдения и оценки его были умными и точными. Настя порадовалась, что ей достался столь знающий собеседник (выделено мной. - И. З.] (А. Маринина. Казнь без злого умысла].
Пристальное авторское внимание к разнообразным деталям процесса общения наблюдаем в приводимом ниже фрагменте диалога между персонажами романа «Ангелы на льду не выживают» Антоном Сташи-
сом и Романом Дзюбой, где роль невербальных средств коммуникации (мимики, выражения глаз, молчаливых действий одного из коммуникантов] в передаче информации оказывается ничуть не менее значимой, нежели средств словесных:
- Как погиб Носуленко? - спросил Антон. - Убийство?
- Ганджумян говорит - автокатастрофа. Но он не может не знать, что произошло на самом деле. Надо уточнять.
- Ну такуточняй, чего ты сидишь!
Дзюба обиженно засопел (здесь и далее выделено мной. - И. З.] и полез в компьютер.
«Чего я на него взъелся? - осадил себя Сташис. - Веду себя как капризная бабёнка, поддаюсь собственному настроению. Если окажется, что Носуленко был убит, то вырисовывается хорошая цепочка. Конфликт с Ганд-жумяном - покушение на него, конфликт с тренером - убийство. Ведь Власов не мог не обвинять Носуленко в том, что его ученика, талантливого спортсмена, отчислили из группы. Он не мог не понимать, что тренер и отец Вардана сговорились. Понимал, конечно, иначе не пришел бы к Ганд-жумяну скандалить. А до этого, наверное, и с Носуленко отношения выяснять пытался. Всё сходится на Власове... Нет, не всё. Не сходятся Болтен-ков и Ефимова, на моменты их смерти у Власова алиби. Два против двух. Пятьдесят на пятьдесят. Чёрт знает что!»
- Поехали к Баглаеву, - скомандовал он. - Надо ему рассказать про Ганджумяна. Он должен быть в курсе, потому что нам нужно знать, что скажут баллисты по пуле и гильзе. И смотри, лишнего не болтай, чтоб Баглаев про наши подвиги не узнал. Всё понял?
Дзюба ничего не ответил. Даже не кивнул в знак согласия. Молча выключил компьютер и только полоснул Антона пронзительным взглядом голубых глаз. В этих глазах не было ни злобы, ни ненависти. В них было непробиваемое, как ледяные торосы, упрямство (А. Мари-нина. Ангелы на льду не выживают. Т. 2].
Приведённый фрагмент примечателен тем, что в протекающий между персонажами диалог автором «вмонтирован» довольно объёмный внутренний монолог одного из коммуникантов - Антона Сташиса, где он, параллельно с произносимыми высказываниями, постоянно рефлексирует «про себя», оценивая и анализируя свои же слова (причём весьма объективно, абсолютно себя не щадя]: «Чего я на него взъелся? - осадил себя Сташис. - Веду себя как капризная бабёнка, поддаюсь собственному настроению» и т. д. Подобная организация художественного повествования является, на наш взгляд, одним из проявлений выраженного психологизма творчества писательницы.
Коммуникативно-речевое поведение - как собеседников, так и собственное - довольно часто становится предметом размышлений во внутренних монологах персонажей А. Марининой - такие фрагменты художественного дискурса композиционно оформляются как конструкции либо
с прямой речью, либо с несобственно-прямой речью, либо как синкретичные образования, включающие обе указанные разновидности - как, например, в приводимом далее фрагменте:
И не сказать чтоб самому Валентину этот заказчик нравился. Крученый он какой-то, денег куры не клюют, это сразу видно, и мужик, видимо, просто с жиру бесится, не знает, на что потратить. И требования у него странные, не знаешь, как угодить. Смотрит на Валентина с загадочной усмешкой и цедит (здесь и далее выделено мной. - И. З.]:
- Нет, это категорически не пойдёт, я же предупреждал: никаких больных детей и умирающих престарелых родителей, никаких наркоманов и игроманов, нуждающихся в срочном лечении. Здесь нет дилеммы, здесь решение очевидно. Мне нужны более тонкие, неоднозначные варианты.
Тонкие варианты... Понимать бы ещё, что это такое. <...> Он был уверен, что заказчик останется более чем доволен. А он и не доволен вовсе, вон морду кривит, головой качает. И прихвостни его, мужик и баба, что сидят по обе стороны длинного стола, тоже в такт ему кивают, соглашаются (А. Маринина. Бой в долине тигров. Т. 1].
Таким образом, вербальное и невербальное поведение адресанта и адресата как составляющие коммуникативно-речевого процесса находят в детективном творчестве А. Марининой разнообразное и, как правило, весьма оригинальное воплощение, которому явно присущи характеристики индивидуально-стилистической манеры писательницы. Это, безусловно, не только позволяет создать яркие и запоминающиеся образы персонажей, но и способствует более тесному и многообразному взаимодействию автора с читательской аудиторией, углублению психологического плана словесно-художественного произведения.
Ещё одна группа эстетически осмысливаемых А. Марининой коммуникативно-речевых проблем связана со спецификой общения в различных сферах и характером возникающих при этом коммуникативных ситуаций. Так, писательница нередко затрагивает вопрос об использовании языка в профессиональной деятельности представителей различного рода занятий. Чаще всего это работники правоохранительных органов либо юриспруденции, что предопределяется тематикой произведений, однако не только. В приводимом далее обширном фрагменте адвокат Виктор Кирган объясняет своей клиентке, насколько значимым в его профессии является профессиональное (взвешенное, продуманное, бережное] отношение к слову (профессия адвоката, вне всяких сомнений, принадлежит к числу профессий с повышенной речевой ответственностью], причём старается использовать для этого те средства языка, которые понятны и человеку, далёкому от его рода занятий:
Ну, чтобы немножко развеять ваши грустные мысли, расскажу. Могут лишить статуса даже за неосторожные высказывания и несоблюдение деловой лексики. Да-да, представьте себе. Вот в Кодексе профессиональной этики записано «при осуществлении профессиональной деятель-
ности адвокат... уважает права, честь и достоинство лиц, обратившихся к нему за оказанием юридической помощи, доверителей, коллег и других лиц, придерживается манеры поведения и стиля одежды, соответствующих деловому общению». А теперь переведу на русский: коллеги и другие лица -это и судьи, и гособвинители, и следователи, и другие адвокаты, и свидетели, и потерпевшие. В общем, кто угодно, если они имеют отношение к делу, которое ведёт данный адвокат. И не дай бог в адрес кого-то из них сказать что-нибудь неуважительное или просто сомнительное, такое, что может иметь двоякое толкование.
- Что, например? Грязно обозвать? Матом, что ли?
Виталий не выдержал и расхохотался.
- Ну что вы, зачем же такие крайности? Вот, помнится, лет девять-десять назад одного адвоката лишили адвокатского статуса за такие высказывания: «Судебными инстанциями Москвы откровенно и нагло попираются права человека», «кассационная инстанция сделал вид, что не читала жалобу», «пишешь про бузину в огороде, отвечают про дядьку в Киеве», «в кассационном определении содержится та же ахинея, которая написана в решении». Вот и всё. Этого оказалось достаточно для возбуждения дисциплинарного производства.
- Ничего себе! - Наталья Сергеевна покачала головой. - Это что же, и слова не скажи? Или вы преувеличиваете всё-таки?
- Ничуть. Вот, если не верите, - я вам зачитаю выдержку из Обзора дисциплинарной практики, - он достал из ящика стола книжечку в бумажной обложке и быстро пролистал, - относительно свежего, трёхлетней давности всего. «Квалификационная комиссия отмечает, что в своей речи, как письменной, так и устной, адвокаты обязаны придерживаться норм деловой (юридической) лексики, осуществляя тщательный отбор слов в соответствии с их значением (семантикой), и уходить от оборотов, употребляемых на бытовом уровне, особенно если это касается личностных характеристик участников судебного разбирательства». Вот так, уважаемая Наталья Сергеевна. Спрос с нас, адвокатов, весьма и весьма строгий (А. Маринина. Ангелы на льду не выживают. Т. 1].
Адвокат Виктор Кирган, по сути, проводит со своей клиенткой Натальей Сергеевной своего рода юридический ликбез, популярно объясняя ей коммуникативно-речевые основы своей профессиональной деятельности. Писательница таким образом, конечно же, юридически просвещает и читательскую аудиторию: для многих содержащаяся в высказываниях адвоката Киргана информация будет прежде незнакомой и однозначно полезной (несмотря на содержащиеся в тексте некоторые неточности - например, с профессиональной позиции специалиста-филолога выражение несоблюдение деловой лексики является неточным; видимо, имеется в виду несоблюдение правил употребления деловой лексики].
Представляется, что приведённые текстовые иллюстрации вполне убедительно подтверждают целесообразность применения для интерпре-
тации детективных произведений Александры Марининой коммуникативно-стилистического подхода, результатом которого может быть не только более глубокое и адекватное постижение индивидуально-стилистического мастерства автора, но и в перспективе - уточнение ряда положений стилистики художественной речи, а также дальнейшая разработка проблем лингвистической коммуникативистики.
Список литературы
1. Болотнова Н. С. Коммуникативная стилистика художественного текста // Стилистический энциклопедический словарь русского языка. М.: Флинта: Наука, 2003. С. 157-162.
2. Большой толковый словарь русского языка / сост. и гл. ред. С.А. Кузнецов. СПб.: Норинт, 2000. 1536 с.
3. Костомаров В.Г. Языковой вкус эпохи. СПб.: Златоуст, 1999. 320 с.
4. Творчество Александры Марининой как отражение современной российской ментальности: антология. М.: ИНИОН РАН: Ин-т славяноведения РАН, 2002. 190 с.
5. Щербаков А.В. Слова-паразиты // Культура русской речи: энциклопедический словарь-справочник / под ред. Л.Ю. Иванова, А.П. Сковородникова, Е.Н. Ширяева. М.: Флинта: Наука, 2003. С. 628-629.
Источники
1. МарининаА. Казнь без злого умысла. М.: Эксмо, 2015. 480 с.
2. Маринина А. Ангелы на льду не выживают: роман: в 2 т. М.: Эксмо, 2014. Т. 1. 352 с.; Т. 2. 352 с.
3. Маринина А. Бой в долине тигров: роман: в 2 т. М.: Эксмо, 2012. Т. 1. 352 с.; Т. 2. 352 с.
4. Маринина А. Смерть как искусство. Кн. 1. Маска: роман. М.: Эксмо, 2011.
352 с.
References
1. Bolotnova, N.S. (2003), Kommunikativnaya stilistika khudozhestvennogo tek-sta [Literary stylistics]. Stylistic encyclopedic dictionary of Russian language, Moscow, Flinta publ., pp. 157-162. (in Russian).
2. The Great Dictionary of Russian Language, comp. and ch. ed. S.A. Kuznet-sov, St. Petersburg, Norint publ., 2000. 1536 p. (in Russian).
3. Kostomarov, V.G. (1999), Yazykovoi vkus epokhi [Linguistic taste of the era], St. Petersburg, Zlatoust publ., 320 p.
4. (2002), Tvorchestvo Aleksandry Marininoi kak otrazhenie sovremennoi rossiis-koi mental'nosti [Alexandra Marinina's work as a reflection of contemporary Russian mentality], anthology, Moscow, INION RAN publ., Institute of Slavic Studies RAN, 190 p.
5. Shcherbakov, A.V. (2003), Slova-parazity [Filler words]. Kul'tura russkoi rechi [Culture of Russian speech], Encyclopedic Dictionary, ed. by L.Yu. Ivanov, A.P. Sko-vorodnikov, E.N. Shiryaev, Moscow, Flinta publ., pp. 628-629.
Sources
1. Marinina, A. (2015), Kazn' bez zlogo umysla [Execution without malice], Moscow, Eksmo publ., 480 p.
2. Marinina, A. (2014), Angely na l'du ne vyzhivayut [Angels do not survive on the Ice], in 2 volumes, Moscow, Eksmo publ., Vol. 1, 352 p.; Vol. 2, 352 p.
3. Marinina, A. (2012), Boi v doline tigrov [Battle in the Tigers Valley], in 2 vol-mes, Moscow, Eksmo publ., Vol. 1, 352 p.; Vol. 2, 352 p.
4. Marinina, A. (2011), Smert' kak iskusstvo [Art of Murder], Moscow, Eksmo publ., Bk. 1, 352 p.
I.P. Zaitseva Kyiv, Ukraine
ARTISTIC AND AESTHETIC INTERPRETATION OF COMMUNICATION SCIENCE PROBLEMS IN MODERN DETECTIVE WORKS
The article offers the interpretation of the detective works of a contemporary writer Alexandra Marinina from the point of view of the school formed at the stage of modern linguistic knowledge: the literary stylistics. The primary focus is on the study of elements of communicative process (peculiarities of linguistic identity of addressee and addresser, their communicative intention; specific nature of the sphere of communication; nature of the communicative situation, etc.) in the text where the language appears in its aesthetic complicated form. Using the text fragments of the latest novels of A. Marinina it is shown how the writer presents her view on the problems of the most importance for communication process to the readers (and sometimes even invites the readers to think together). The abovementioned illustrations confirm the reasonability and perspective of the approach, applied for the analysis of literary texts, which enables not only deeper and more extensive understanding of the communicative and speech frame of the discourse (including implicit features of the literary work), but also identification of the characteristics of the author's individual style.
Key words: communication science, literary stylistics, elements of the communicative process, interpretation, effective communication, individual style, linguistic ecology.
Сведения об авторе: Зайцева Ирина Павловна, доктор филологических наук, профессор Национальный педагогический университет им. М.П. Драгоманова 01601, Украина, Киев, ул. Пирогова, 9 E-mail: irinazaj91@mail.ru
About the author: Zaitseva Irina Pavlovna, Prof.
National Pedagogical Dragomanov University
9 Pirogova ul., Kyiv, 01601, Ukraine E-mail: irinazaj91@mail.ru
Дата поступления статьи 08.06.2016
Для цитирования: Зайцева И.П. Художественно-эстетическое осмысление проблем коммуникативистики в современном детективном произведении // Коммуникативные исследования. 2016. № 2 (8). С. 119-129.
For citation: Zaitseva, I.P. (2016), Artistic and aesthetic interpretation of communication science problems in modern detective works. Communication Studies, No. 2 (8), pp. 119-129. (in Russian).
