CC BY
51
ФИЛОЛОГИЧЕСКИЕ НАУКИ
УДК 81'42
О.Н. Андрюшина, Н.Н. Бочегова Курганский государственный университет
ХРОНОТОПИЧЕСКИЕ АСПЕКТЫ КОНЦЕПТА CITY В СТИМПАНК-РОМАНЕ Ч.Т. МЬЕВИЛЛЯ «ВОКЗАЛ ПОТЕРЯННЫХ СНОВ»
Аннотация. Статья посвящена хронотопи-ческим аспектам концепта city (город) в романе Ч.Т. Мьевилля «Вокзал потерянных снов». В статье на конкретных примерах показывается, что ядерный концепт романа может иметь непосредственное отношение к хронотопу художественного произведения, в данном случае - к хронотопу города. В данной работе авторы исследуют роман, относящийся к обширному и разнообразному жанру научной фантастики. Кроме того, поднимается вопрос о расстановке акцентов на художественное пространство, время и их взаимодействие.
Ключевые слова: хронотоп, топохронос, стим-панк, концепт, концептосфера, город.
O.N. Andryushina and N.N. Bochegova Kurgan State University
CHRONOTOPE ASPECTS OF THE CITY CONCEPT IN A STEAMPUNK NOVEL BY C.T. MIEVILLE «PERDIDO STREET STATION»
Abstract. The article is dedicated to the chronotope aspects of the concept city in the steampunk novel by C.T. Mieville «Perdido Street Station». The article presents the examples of how the nuclear concept may directly refer to the chronotope of a literary work (the chronotope of the city, in this case). In this article the authors analyze the novel which belongs to a vast and versatile genre of science fiction. Moreover, in the given article they bring up a question about putting emphasis on the artistic space, time and their interaction.
Keywords: chronotope, topochronos, steampunk, concept, concept sphere, city.
Вопросы корреляции особенностей организации художественного времени-пространства и жанровой специфики произведения приобретают особую актуальность в связи с появлением большого количества новых направлений в современной научной фантастике. Одним из них является зародившийся на рубеже ХХ-XXI вв. поджанр стимпанк.
Стимпанк (steam - пар) - направление в искусстве, описывающее человечество, развитие которого находится на стадии изобретения парового двигателя. Как правило, это стилизация под викторианскую Англию. В такой старинный антураж анахронически вписаны первые автомобили, дирижабли, телефоны, часовые механизмы, локомотивы, роботы. Также возможно использование магии. Термин стимпанк был предложен в 1987 году писателем Кевином Джетером, который пытался найти общее наименование для собственных романов. Его работы не вписывались в общую концепцию фэн-тези. И тогда К. Джетер предложил привязать название жанра к главенствующей технологии, а именно - к пару, по аналогии со старшим братом поджанра - киберпан-ком. Для произведений в стиле стимпанк характерен низкий уровень жизни героев, которые зачастую ведут в той или иной степени порочный образ жизни. Здесь размываются границы исторического периода, в котором жил и творил автор, то есть неясно, когда было написано произведение. Это один из способов актуализации в современной литературе: отказ от времени ради развёртывания пространства.
Говоря о единстве и взаимодействии художественного пространства и времени произведения, нельзя не вести речь о таком фундаментальном понятии, как хронотоп художественного произведения. Первым о хронотопе в лингвистике и литературоведении заговорил М.М. Бахтин, который называл время четвёртым измерением пространства. В литературно-художественном хронотопе происходит слияние примет времени и пространства. Время становится художественно-зримым, а пространство втягивается в развитие сюжета и движение времени. Этим пересечением и взаимодействием и характеризуется хронотоп художественного произведения. М.М. Бахтин также подчёркивал, что различие литературных жанров напрямую зависит от хронотопа, выделяя, однако, что ведущую роль играет время [2].
Современный учёный М.В. Никитин выдвигает мысль о том, что изменение вечно, в то время как покой конечен. В мире, где царит вечный покой, время не исчезает, но становится пустым, лишается измерения: если нет изменений, то и нечего измерять. И здесь возникает парадокс: пустые пространство, где царит вечный покой, и время, которое застыло на месте, возможны, но их не существует. Учёный говорит, что если время и пространство не являются объектом изучения и теоретизирования, то они представляются в виде некоего целого - вечного и бесконечного, которому безразлично, кто и каким образом действует в его пределах. Интерес для исследователя представляет заполненное пространство и время - единый топохоронос, внутри которого всё изменяется и взаимодействует [3].
Голландский исследователь Пауль Сметруст в своём труде «The Postmodern Chronotope. Reading Space and Time in Contemporary Fiction» («Хронотоп постмодерна. Время и пространство в произведениях современной художественной литературы») описывает хронотоп в произведениях эпохи постмодернизма.
П. Сметруст говорит о смещении ориентированности в сторону пространства и географического положения. Повальная потеря историчности во многих аспектах постмодернизма связана с дезориентированностью в пространстве, которое содержит следы исторических событий, сформировавших данное пространство. Таким образом, хронотоп в романе и вообще хронотоп в искусстве следует отделять от простых материальных отображений постмодернизма, которые так легко вписываются в культурный хронотоп. Пространственно-временная эстетика в наше время несёт на себе следы влияния постструктурализма. В таком типе хронотопа пространство не находится в подчинении у времени, но имеет собственную поэтику, которая больше проявляется в топонимичности и географичности, чем в историчности [4].
Таким образом, мы видим, что воззрения на пространственно-временную организацию текста менялись с течением времени. М.М. Бахтин отмечает привязанность ко времени, Н.М. Никитин - к наполненности и взаимосвязи пространства, вещей и событий, а П. Сметруст ставит на первый план само пространство.
Что же касается космогонического смысла концепта «city» (город), то стоит привести слова Ю.М. Лотмана, который делит города на два типа: концентрический и эксцентрический: «Концентрическое положение города в семиотическом пространстве, как правило, связано с образом города на горе. Такой город выступает как посредник между землей и небом, вокруг него концентрируются мифы генетического плана (в основании его, как правило, участвуют боги), он имеет начало, но не имеет конца - это ''вечный город''. Эксцентрический город, созданный вопреки Природе, расположен ''на краю'' культурного пространства: на берегу моря, в устье реки. Здесь актуализируется не антитеза «земля/ небо», а оппозиция ''естественное/искусственное''. Это дает двойную возможность интерпретации города: как победы разума над стихиями, с одной стороны, и как извращенности естественного порядка, с другой. Вокруг имени такого города будут концентрироваться эсхатологические мифы, предсказания гибели, идея обреченности и торжества стихий будет неотделима от этого цикла городской мифологии» [5, 32-44].
По многим причинам Нью-Кробюзон (New Crobuzon), город, в котором разворачиваются события романа Ч.Т. Мьевилля «Вокзал потерянных снов» (Perdido Street Station), можно отнести ко второму типу городов - он расположен в устье реки недалеко от леса. Актуализация оппозиции «естественное - искусственное» прослеживается и в архитектуре (милицейские башни, пронзающие сердце города, тело земли) [1, 21], и в экологии - в районе под названием Барсучья Топь (Brock Marsh), где находятся многочисленные лаборатории, жидкости, что остаются после экспериментов, сбрасываются в реку, а также просто выливаются на улицу. Попав в эти жидкости, человек может заговорить на древних языках, а то и просто стать невидимкой.
Эсхатологическая катастрофа не заставляет себя ждать: на город нападают мотыльки - пожиратели снов. Монстры поселились в здании Вокзала на Затерянной улице (Perdido Street Station), но могут достаточно ловко ходить по земле, летать, а также перемещаться в другие измерения.
Пространство Нью-Корбюзона чётко делится на три уровня. Первый «земной» уровень - это собственно улицы, дома и прочие составляющего промышленного центра, эта часть пространства видна и доступна каждому. Второй уровень, подземный, - это теневая часть
города, в которой совершаются преступные сделки, а также готовится своего рода пролетарская революция. Это подвалы, городские бойни, где под видом грубых мясников работают подпольные революционеры, и река, в которой живут водяные. И третий уровень - это небо, которое также никогда не пустует. В нём снуют птицы и диковинные животные, парят дирижабли, а по рельсам, расположенным высоко над городом, мчатся милицейские машины. Кроме того, многие дома и милицейские башни по высоте могли бы соревноваться с небоскрёбами. Но, кроме этой вертикали - небо-земля-подземелье - существует и некий параллельный мир: другие измерения, в которых также обитают разные сущности: демоны, которых мэр с помощью машин и магии вызывает на борьбу с крылатыми монстрами , и Ткач (The Weaver), огромный паук, плетущий паутину мироздания, который приходит в земной мир, когда хочет. Так или иначе, все эти уровни пространства связаны одной точкой, в которой сходятся и железнодорожные пути, и человеческие судьбы, и самые тёмные дела городской жизни — от нелегальных сделок до выбора мотыльками своего жилища. Этой точкой является вокзал на Затерянной улице (Perdido Street Station). Вот что говорит о нём главный герой произведения, учёный, чьи исследования не вписываются ни в одну из принятых в Нью-Кробюзоне научную сферу:
"I think of myself as the main station for all the schools of thought. Like Perdido Street Station ... Unavoidable, ain't it? ... massive great thing." Isaac patted his belly, maintaining the analogy. "... Everything has to pass through it. That's like me. That's my job. That's the kind of scientist I am."
- Я считаю себя главной станцией среди всех мыс-лительских школ. Как Вокзал на Затерянной улице. Мимо не проедешь, ага? ... Массивная штука, - Айзек похлопал себя по животу, подчёркивая аналогию. - Всё должно пройти через этот вокзал... (перевод - О.А.) [1, 32].
В романе неоднократно говорится, что Нью-Кробюзон - старый и неухоженный город. Стены и ворота облезлые, побитые кислотными дождями. Будучи промышленным и научным центром, Нью-Кробюзон, однако, не помнит своей истории. Самое удалённое от момента действия воспоминание относится к событиям 40-летней давности. Удивительно для такого развитого города, притом что многие расы живут и более 100 лет. Далёкое прошлое мало кого интересует.
Время в романе движется очень медленно: в первой части описывается четыре дня, в течение которых читатель успевает познакомиться с ключевыми персонажами. Именно их глазами он обозревает обширную часть города: ярмарку, рынок, воровской квартал, квартал учёных, район обитания разумных скарабеев, а также бары и лаборатории. В Нью-Кробюзоне свой календарь (известны весенние месяцы Chet и Melluary) и свои названия дней недели: Fishday (пяльница), Skullday (суккота), Shunday (вошькресение), Dustday (пыледельник). По мнению некоторых героев, время -вещь относительная и непостоянная, ведь месяц назад был популярен конкретный бетон (concrete music - по аналогии с тяжёлым металлом), а ещё год назад все увлекались художественным храпом (snort art).
Начало событий описывается очень подробно и занимает три четверти объёма романа, после чего читателю сообщается, что мотыльки мучают жителей уже около полугода, а способ борьбы с ними так и не найден. Не обошло бедствие и главных героев произведения: скульптора, возлюбленную главного героя, которая по-
106
Вестник КГУ, 2014. № 3
падает в лапы мотыльков, теряет разум и уже неспособна творить и восхищаться окружающей её жизнью. Учёный убит горем и оставляет все свои изыскания. Другой герой, человек-орёл, в наказание за тяжкое преступление лишённый крыльев, но ненавидящий жизнь без полёта, теряет помощника и вынужденно отказывается от своей мечты и, обрывая перья, остаётся жить в городе. Город-монстр становится домом, а нелетающая птица - человеком. Эта метаморфоза отражена в сильной позиции текста.
I turn away from him and step into the vastness of New Crobuzon, this towering edifice of architecture and history, this complexitude of money and slum, this profane steam-powered god. I turn and walk into the city my home, not bird or garuda, not miserable crossbreed.
I turn and walk into my home, the city, a man [1, 497].
Я отворачиваюсь от него и делаю шаг в необъятность Нью-Кробюзона, в этот оплот архитектуры и истории; в это хитросплетение денег и трущоб, к этому несвятому богу на паровой тяге. Я поворачиваюсь и иду в город, мой дом, не как птица или гаруда, не как презренный полукровка.
Я поворачиваюсь и иду домой, в город. Я человек (перевод - О. А.).
Таким образом, в связи с урбанистической спецификой поджанра стимпанк в хронотопе романа «Вокзал потерянных снов» акцентируется именно то-пос, так как он составляет ядро концептосферы всего романа. Ядерный концепт city является одним из фундаментальных и самых древних в английской лингво-культуре и несёт на себе следы разных интерпретаций. Практически все словарные значения относятся к определённому типу поселения, его администрации и жителям.
Художественная интерпретация концепта в романе наделяет город, кроме вышеуказанных особенностей, чертами живого существа - древнего, даже изначального. И это существо настолько огромно и разнообразно, что само по себе является миром. В этом мире и разворачивается действие произведения.
Концепт city в романе приобретает новые интерпретации, связанные с авторским видением писателя-урбаниста. Город является одним из фундаментальных составляющих хронотопа данного произведения: движение сюжета, ход времени и ключевые моменты неразрывно связаны с местом действия, которым и является Нью-Кробюзон.
Список литературы
1 Бахтин М. М. Вопросы литературы и эстетики. Исследования разных лет. - М. : Художественная литература, 1975. - 504 с.
2 Никитин М. В. Основания когнитивной семантики. -СПб. : Изд-во РГПГУ им. А. И. Герцена, 2003. - 277 с.
3 Лотман Ю. М. Символика Петербурга и проблемы семиотики города //Труды по знаковым системам. - Тарту : Изд-во Тартуского уни-та, 1984 - Т. 18. - С. 32-44.
4 Mieville China. Perdido Street Station. - New York : Del Rey, 2003
5 Smethrust P. Postmodern Chronotope. Reading Space and Time in Contemporary Fiction. - Amsterdam : Atlanta, GA, 2000. -335 p.
УДК 811. 161. 1' 37
Е.С. Гагарина
Шадринский государственный педагогический
институт
СТРУКТУРНЫЕ МОДЕЛИ КОМПАРАТИВНЫХ ФРАЗЕОЛОГИЧЕСКИХ ЕДИНИЦ В МЕМУАРНЫХ ПРОИЗВЕДЕНИЯХ
Аннотация. Целью данного исследования является выявление особенностей структуры компаративных фразеологических единиц в мемуарных произведениях середины XX века, определение их компонентного состава.
Ключевые слова: структурный тип, компаративные фразеологические единицы, модель.
E.S. Gagarina Shadrinsk State pedagogical Institute
STRUCTURAL MODELS OF COMPARATIVE PHRASEOLOGICAL UNITS IN MEMOIRS
Abstract. The aim of this study is to present the structural characteristics of comparative phraseological units in memoirs of the middle of 20th century and to define specific features of its component structure.
Keywords: structural type, comparative phraseological units, models.
В ряде исследований, посвященных изучению компаративных фразеологических единиц, фразеологизмы рассматриваются в разных сферах художественной коммуникации. Вопрос о функционировании компаративных фразеологизмов в мемуарной литературе до настоящего времени остается спорным.
Обязательным для всех компаративов является наличие союза как и его вариантов (точно, словно, как будто и др.), которые, формируя фразеологическую единицу, преобразуют служебную семантику в те или иные компоненты значения компаративной единицы, участвуют наряду с другими компонентами в образовании индивидуального фразеологического значения [1].
В данной статье рассматриваются компаративные фразеологические единицы только с союзом как, так как фразеологизмы с союзами точно, словно, как будто в исследуемых нами мемуарных произведениях не были выявлены.
