CC BY
77
УДК 82.08
Воронежский государственный архитектурно-строительный университет Старший преподаватель кафедры русского языка и межкультурной коммуникации Беза-тосная О.М.
Россия, г.Воронеж, тел. +7(4732) 71-50-48
Voronezh State University of Architecture and Civil Engineering
The chair of Russian language and cross-cultural communication, senior lecturer Bezatosnaya O.M.
Russia, Voronezh, tel. +7(4732) 71-50-48
О.М. Безатосная
ХРИСТИАНСКИЕ МОТИВЫ В ТВОРЧЕСТВЕ Б. ЗАЙЦЕВА В 1920-Е ГОДЫ
В статье рассматривается ряд произведений Б.Зайцева («Золотой узор» и др.), в которых раскрывается христианское мировоззрение писателя.
O.M. Bezatosnaya
CHRISTIAN MOTIVES IN B. ZAITSEV'S WORKS
The article sites a number of novels by B.Zaitsev («The Golden Pattern» and others) in which the writer's Christian views are revealed.
Немного найдется в XX веке русских писателей, у которых целый том в их наследии может быть обозначен словами "духовная проза". Именно таковым является Борис Константинович Зайцев.
Б. Зайцевым написаны "Преподобный Сергий Радонежский". "Алексей Божий человек" и "Сердце Авраамия", "хожения" "Афон" и "Валаам", множество статей и очерков о Патриархе Тихоне и отцах церкви, о Сергиевом Подворье и Парижском богословском институте, в учреждении которых он принимал участие, о церковной жизни русской эмиграции и роли русских святынь в духовной жизни писателей прошлого века. Наверное, никто из русских писа-
телей так много и так конкретно не писал о роли церкви, о христианском мироощущении человека на протяжении ряда десятилетий: где-то с 17-18 годов до 1972 года - года смерти писателя.
© Безатосная О.М., 2008
Но прежде необходимо сделать одно отступление. Христианское мировоззрение писателю не было присуще всегда, оно не являлось той вековечной традицией, что передавалась от дедов к отцам и детям. Родители писателя принадлежали к той части русской интеллигенции, что была равнодушна "к религии, ко всему, что связано с церковью. В семье искренне верили, что все эти бо-
гослужения и разные там требы нужны только простому народу". Живя рядом с Оптиной пустынью и Саровом, в детстве и юности он ни разу там не был. Писателю понадобилось в молодости пройти через чтение В. Соловьева, а особенно через революцию и великие трагедии 1917 - начала 1920-х годов, оказаться в эмиграции, чтобы смутные предчувствия, лишь слегка волновавшие ранее душу, выкристализовались в четкую и твердую позицию. При этом необходимо учитывать еще и то, что Б. К. Зайцев, сначала в Москве после революции, а позже во Франции, занимал в литературных кругах особое место - был до своей смерти председателем Союза писателей и, бесспорно, влиял во многом на художественную жизнь эмиграции как своим творчеством, так и собственной личностью. Это отмечают практически все его современники. А. Белый называет его "святым человеком" и говорит, что "иконописный лик его вполне выражает душевную сущность". Близкий семейству Зайцевых человек, Вера Бунина, записывает в своем дневнике: "... он настроил свою душу на высокий тон... неуклонно идет по своему пути, который всегда подымается выше повседневности". Подобных отзывов о писателе немало. Как бы суммируя их, в некрологе, озаглавленном "Писатель-праведник", один из крупнейших современных знатоков литературы русского зарубежья Никита Струве назовет Зайцева "символом русской эмиграции", сумевшим " воплотить в себе лучшие качества русского человека и писателя".
Глеб Струве в книге "Русская литература в изгнании" отмечает, что именно "религиозная, христианская нота" отличает Зайцева от таких писателей старшего поколения, как И. Бунин и А. Куприн или Алексей Толстой, делает непохожим на А. Ремизова, "у которого религиозные мотивы приобретают горько-скорбный, а иногда ... и демонический"
характер, и даже разделяет от внешне близкого, но все же другого по подходу И. Шмелева. По мнению Г. Струве, "религиозность Зайцева благостнее, прими-реннее, умудреннее", она "светлая».
В 1921 году, накануне эмиграции, Б. Зайцев пишет удивительный, очень непохожий на все его последующее, рассказ "Улица Святого Николая". В противовес разгулу стихии писатель говорит о вечных трех Николаях, трех церквах, и седеньком извозчике Миколе, который вечно "невозбранно проплывает по Арбату". Здесь, среди мира вечности и покоя, под гул "спокойных и важных колоколов трех Никол" обретает душевное равновесие "интеллигент русский, давняя Голгофа родины", так как "любовь, спокойный, светлый мир зовет". У Б. Зайцева "Никола Милостливый, тихий и простой святитель, покровитель страждущих, друг бедных и заступник безза-ступных", таких, как "старенький, седой извозчик, именем Микола...немудрящий старичок", потому, уверен писатель, он "в метель жизненную проведет". Во всех своих последующих произведениях автор показываетне только безудержность этой "метели", но и внутреннее все крепнущее сопротивление ей, очень трудное в резко изменившемся мире обретение - сохранение тех вечных духовных опор, на которых всегда держалась Русь. Ужас стихии был для Б. Зайцева огромен. Ответом на него стали "повести смертей", написанные в первые годы эмиграции, 1920-е годы, переломные, важнейшие для становления его как писателя, художника слова. Это "Авдотья-смерть", "Анна", "Странное путешествие" и ряд других. Такое определение - "повести смертей", а в них действительно очень много смертей и, на первый взгляд, бессмысленных, дано писателем весьма обдуманно: Россия проходит свой "крестный путь", она "терзающая и терзаемая", но через муки человек приходит к покаянию и находит свою
дорогу к свету: " Катастрофы и потрясли, а зато через них лучше засияла лазурь!.. В сущности, произошло то, что всегда происходило, от века. Господь поражает смертельными молниями заблудших - и в смерть, и в воскресение". Но чтобы это воскресение состоялось, должны быть четко определены пути поиска истины. Для себя писатель ответ на этот вопрос нашел, сомнений и колебаний у него уже не остается. Именно в эти годы он пишет "Преподобного Сергия Радонежского", "Алексея Божьего человека", "Сердце Авраамия". "Хаосу, крови и безобразию противостоит гармония и свет Евангелия, Церкви". И это наиболее ярко отразилось в первом эмигрантском романе Б. Зайцева "Золотой узор", начатом в 1922 году и появившемся в печати в 1925. Именно там в лице его главной героини писатель и покажет, как шло перерождение души русского человека. И если Маркел был религиозен всегда, то Наташа в начале повести этого сказать о себе не может: "Я же и не знаю, думала я тогда о религии или нет. Евангелие, Страсти господни и облик Христа всегда трогали, но могла ли я назвать себя христианкою? Не смею сказать." Понадобились достаточно длинный жизненный путь и страшные испытания, чтобы этот огонек разросся в сердце и осветил все вокруг. И когда душевная смута захлестнула героиню, и себялюбие, страсти оттолкнули ее от родного и близкого, только прикосновение к Высшему началу пробудило раскаяние, подтолкнуло к внутреннему очищению. Концерт в благополучной Италии, когда Наташа, нарядная, красивая, пела в церкви литургию, "тронул сердце", а вся служба "очень взволновала и возвысила ее". Но то же очищение души и высокое волнение героиня испытает и в имении отца на пасхальной службе в маленьком деревенском храме, когда отступят перед вечностью "война, ужасы и окопы", "наступления и пленные", "сутолока ре-
волюции". А смерть Николая Петровича лишь подчеркнет ту хрупкую грань между сегодняшним и вечным и заставит взглянуть на себя со стороны, предъявить себе жесткий счет за все несовершенное и совершенное не так. Но только гибель сына откроет Наташе истинную цену жизни, позволит выстоять в мире зла. "Голодные и рваные ходили мы к обедне каждый день, потом к вечерне, и к всенощной в субботу - мы старались проводить побольше времени в церквах. Там иной мир! Плакали неудержимей и молились средь таких же, как и мы, измученных и обездоленных... Здесь мы дышали, тут был воздух, свет." И не случайно как символ этого обретенного света вводится Зайцевым в роман образ Креста. Крест должен стать символом, как считал Маркел, объединяющим "людей" и отделяющим их от "зверей". Тяжелый крест понесут, как на собственную Голгофу, по заснеженной занесенной тропе к найденной могиле сына Маркел и Наташа, и это будет очень важно для них, особенно для Наташи. "Крест мне показался даже легок. Было ощущение - пусть еще потяжелее, пусть я иду, сгибаюсь, падаю под ним, ведь так и надо, и пора, давно пора мне взять на плечи слишком беззаботные сей крест". Крест объединит и приведет в церковь поминать загубленного революцией ребенка всех "бедных и последних", знающих Наташу, и оттолкнет стоящих близко к власти, глубокая вера поможет спасти от смертной болезни Маркела. Именно эта глубокая вера поможет выжить в страшном мире Марке-лу и Наташе. Но, по Б. Зайцеву, явно недостаточно получить на поставленный им вопрос ответ: "Жить - значит выживать". Сюжет "Золотого узора" держится не на описании событий, а на раскрытии духовного роста героини, что имеет своей традицией житийную литературу и лишний раз указывает на "Сергия Радонежского". С определенной мерой
условности, с учетом традиций литературы ХХ-го века "Золотой узор" может быть определен как "Житие Наташи и Маркела", поскольку эта книга, в первую очередь, о поиске и движении человека к Истине через лишения, искушения, испытания (шире - мученичество) и о величии подвига незаметности в служении добру.
Для самого писателя "Золотой узор" стал той книгой, с которой можно говорить о "той общей религиозной, христианской окрашенности, которую в зарубежный период приобретает все творчество Зайцева". Это и позволит сказать писателю, что в мир "истина же все-таки придет из России. Придет новым, более глубоким, справедливым, человечным, но и вышечеловечным сознанием жизни, чтобы просветить усталый мир. Кто принесет ее? Новый человек...
Новый человек есть живо воплощающийся вечный свет и духовность. Всякий, кто в себе растит, выхаживает этот свет, творит новый, высший тип, к которому влечется человечество через все ужасы и подлости, кровь и преступления - но влечется".
Это своеобразный завет писателя, художника любому русскому человеку, открытому Добру и Свету. Появление такого писателя, как Б. Зайцев, вероятно, было закономерно в условиях эмиграции. С "других берегов" философски просвещенным взглядом он смотрел на русскую жизнь и как художник показывал, к чему привела утрата христианских ценностей для русской культуры и истории. В этом отношении его художественное наследие - важная страница нашей духовной культуры.
Библиографический список
1. Струве Н. Писатель-праведник / Н. Струве // Борис Константинович Зайцев - собр. соч. в 7-ми т. - М., 2003. - Т.7.
2. Струве Г. Русская литература в изгнании/ Г. Струве.- Москва-Париж, 1996. - 80 с.
3. Грибановский П.П. Борис Зайцев в монастырях / П.П. Грибановский // Борис Константинович Зайцев - собр. соч. в 7-ми т. - М., 2003. - Т.7.
References
1. Struve N. Writer the just / N. Struve // Boris Konstantinovich Zaitsev. Collected works in 7 vol. - М., 2003. - Vol. 7.
2. Struve G. Russian literature in expatriation / G. Struve.- Moscow - Paris, 1996. - 80 p.
3. Gribanovsky P.P. Boris Zaitsev in monasteries / P.P Gribanovsky // Boris Konstantinovich Zaitsev. Collected works in 7 vol. - М., 2003. - Vol. 7.
