CC BY
32
Санкт-Петербургская православная духовная академня
Архив журнала «Христианское чтение»
А.А. Бронзов
Христианская добродетель смирение
Опубликовано:
Христианское чтение. 1900. № 3. С. 337-361.
@ Сканирование и создание элекгронного варианта: Санкт-Петербургская православная духовная академня (www.spbda.ru'). 2009. Материал распространяется на основе некоммерческой лицензии Creative Commons 3.0 с указанием авторства без возможности изменений.
СПбПДА
Санкт-Петербург
Хриетіанекая добродѣтель—смиреніе.
(По поводу современной нравственной язвы, разъѣдающей
человѣчество *).
f3bI4ffi[KA]yrb пебыла извѣстна истинная исторія «происхожденія» человѣка; они не зпали и объ его истинномъ «назначеніи», какъ оно понимается въ христіанствѣ, наконецъ, Д они не имѣли правильнаго представленія и о «состояніи» I человѣка. Ихъ ученіе объ этихъ пунктахъ, то нѣсколько при-
ближавшееся къ истинному, то удалявшееся отъ послѣдняго, соотвѣтственно этому такъ или иначе отражалось и на ихъ взглядахъ объ отношеніяхъ людей другъ къ другу. Намъ нѣтъ надобности говорить о взглядахъ болѣе древнихъ народовъ, у которыхъ встрѣчаемся то съ дѣленіемъ того или другого изъ нихъ на касты, властвовавшія—одна надъ другою или другими и т. д., то съ ученіемъ о происхожденіи одиой части людей отъ высшихъ боговъ, а другой и т. д. отъ низшихъ, то съ ученіемъ о душепереселеніяхъ, то съ ученіемъ о самоизнуреніи въ цѣляхъ скорѣйшаго достиженія вожделѣнной нирваны и пр. Ихъ взлгяды общеизвѣстны, и самая странность послѣднихъ не представляется столь дикою и не понятною, какъ странность воззрѣній, принадлежавшихъ представителямъ наиболѣе культурныхъ народовъ древности—греческимъ и римскимъ философамъ. Не считая нужнымъ вдаваться въ какія-либо другія подробности, отмѣтимъ прежде всего тотъ краснорѣчивый фактъ, что лишь одни стоическіе мыслители признали тождество внутренняго достоинства всѣхъ людей. Другіе же философы не додумались до этого. Даже Платонъ
*) Окончавіѳ (см. „Хр. Чт.“—февр. кн ).
считаетъ способными къ нравственному совершенствованію, къ нравственной жизни только такъ называемыхъ «свободнорожденныхъ» грековъ; «рабамъ» же этой способности не усвояется. Изъ «свободныхъ» грековъ, въ свою очередь, полною нравственною жизнію можетъ жить, «свободою и полною добродѣтелію обладаетъ только мудрецъ-правитель; прочимъ сословіямъ признано достаточнымъ удѣлить по одной спеціальной добродѣтели и то какъ необходимое средство для общаго благосостоянія, въ сущности—для нравстенно-сомнительнаго блага тѣхъ же правителей» 1). ...«Тождество нравственнаго достоинства человѣческой природы у всѣхъ людей отрицаетъ и Аристотель, превознося въ данномъ отношеніи свободно-рожденныхъ грековъ предъ не усвоившими греческаго образованія: плебействомъ греческимъ же и варварами, господъ предъ рабами—только одушевленными орудіями для первыхъ, мужа предъ женой» 2). Опускаемъ другія подробности, такъ какъ онѣ ужъ и не нужны. Если люди не тождественны другъ съ другомъ по природѣ, если они не равны между собою, гдѣ бы ни лежала и какъ бы ни объяснялась причина этого неравенства, — если одни изъ нихъ служатъ лишь орудіями для другихъ..., то развѣ можетъ быть рѣчь о какомъ-либо смиреніи или скромности въ отношеніяхъ однихъ изъ нихъ къ прочимъ? Конечно, нѣтъ. Вмѣсто этого у однихъ выступаютъ на сцену гордость, высокомѣріе (ср. въ первой нашей статьѣ характеристику нѣкоторыхъ добродѣтелей древне-классической этики), презрительное отношеніе къ низшей ихъ (по ихъ мнѣнію) части человѣчества; у другихъ, т. е., у этой послѣдней, возникаетъ или чувство какой-то приниженности предъ первыми, заискиваніе этихъ, смиреніе фальшивое и дурное, лицемѣріе, низкопоклонство и пр. или тайная зависть къ тѣмъ, злобное противъ нихъ, какъ аристократовъ—притѣснителей, чувство и проч. Истиннаго же смиренія или скромности въ отношеніяхъ однихъ къ другимъ, быть не можетъ. Въ отношеніяхъ другъ къ другу лица, стоящія на разныхъ ступеняхъ общечеловѣческой лѣстницы, также не могутъ руководствоваться скромностью, смиреніемъ; тотъ * *)
*) „Православно - христіанское ученіе о нравственности“ о. I. Л. Янышева (литографир. лекціи—1881 г., стр. 165—166).
*) „Аристотель и Ѳома Аквинатъ въ отношеніи къ ихъ ученію о нравственности“—name изслѣдованіе: стр. 579 (Спб. 1884 r.j.
же эгоизмъ, желаніе каждаго показать свое превосходство предъ другимъ и пр. и пр., являющіяся естественнымъ отображеніемъ отношеній высшихъ классовъ къ низшимъ..., вотъ что будетъ имѣть мѣсто въ разсматриваемомъ случаѣ. Да и почему здѣсь могло бы быть умѣстно смиреніе или скромность? По какимъ побужденіямъ? Не видимъ ихъ здѣсь, да ихъ и нѣтъ. Но, можетъ быть, они есть у стоиковъ, пропо-вѣдывавшихъ «всеобщее братство и равенство людей», учившихъ, что «человѣкъ для человѣка долженъ быть священнымъ»,' что «природа раба одинакова съ природою господина» 1 2)?... Ихъ нѣтъ, однако, и здѣсь. Эгоизмъ, который, какъ мы видѣли, проникалъ собою отношенія стоика къ его божеству, то превосходство, какое онъ сознавалъ въ себѣ по сравненію съ послѣднимъ..., все это въ извѣстномъ смыслѣ и степени проникало собою и отношенія стоика къ людямъ. «Эгоистическимъ» элементомъ проникнуто все поведеніе стоика, имѣющее въ виду его ближнихъ, этимъ элементомъ въ дѣйствительности окрашены всѣ добродѣтели его, какъ бы высоки и чисты, невидимому, онѣ ни были “). Горделивое сознаніе стоика, что своею добродѣтелью онъ «обязанъ» не кому либо другому, а только и только себѣ, не оставляетъ его ни на секунду: «знай, говоритъ Сенека, что, если ты обязанъ Богу тѣмъ, что ты живешь, то ты обязанъ одному только себѣ тѣмъ, что ты хорошо живешь» 3). Стоическій идеалъ—«мудрецъ»... «слишкомъ гордъ, чтобы на дего могли непріятно повліять дѣла и характеръ другихъ людей; ко врагамъ онъ относится съ презрѣніемъ и старается равнодушно переносить обиды, нанесенныя ему другими, но за то онъ и не позволитъ себѣ слабости прощать другимъ ихъ несправедливости... Стоикъ не долженъ чувствовать ви къ кому состраданія и не долженъ оказывать никакого снисхожденія... Христіанское правило: простите, и вамъ прощено будетъ... не имѣетъ для стоика никакого смысла, такъ какъ онъ не думаетъ попасть въ такое положеніе, чтобы нуждаться въ прощеніи» *)...
*) „Мораль стоицизма и христіанское нравоученіе“ И. Невзорова (Казань. 1892 г., стр. 59—61). „Моральная философія стоиковъ въ отношеніи къ христіанству“ С. Говорова (Харьковъ, 1887 г., стр. 82).
2) Ср. у С. Говорова стр. 79 и др.
3) „Стоицизмъ и христіанство“... Гюйо (см. т. IV „Собранія“ его „сочиненій“; Спб. 19С0 г., стр. 273).
*) См. у С. Говорова стр. 79—80. -
Всюду выступаетъ личное я стоика, горделивое сознаніе. Гдѣ ужъ тутъ говорить о какомъ-то смиреніи, какой-то скромности? Все это незнакомо и стоикамъ, сказавшимъ послѣднее слово по нравственнымъ вопросамъ въ языческой древности. Незнакомо же имъ это опять-таки потому, что имъ неизвѣстно было правильное ученіе о человѣкѣ: его «происхожденіи, назначеніи и состояніи» [припомп., напр., пункты стоическаго ученія: «между душею и тѣломъ пѣтъ существеннаго различія»; «тѣло», говоритъ Сенека, «темница души»; при томъ значеніи, какое имѣетъ,—по стоическому міровоззрѣнію,— «судьба, свобода есть иллювія»: «nihil libere volumus, nihil absolute, nihil semper» (Сенека); «личнаго безсмертія» нѣтъ; «идея» послѣдняго «стоикамъ была неизвѣстна» и проч. и проч. ‘)]...
Ветхозавѣтному еврейскому народу, конечно, было присуще (см. выше) правильное представленіе о «происхожденіи» человѣка; этотъ народъ, просвѣщавшійся пророками, понималъ, разумѣется, и истинное «состояніе» и «назначеніе» людей (см. выше), но все же не въ столь полной степени, въ какой это стало достояніемъ человѣка новозавѣтнаго, озареннаго божественнымъ свѣтомъ евангельской истины. Только христіанинъ вполнѣ понимаетъ свое «состояніе», только онъ вполнѣ разумѣетъ и свое «назначеніе». Христово ученіе разъяснило ему все это въ необходимой для него степепи, въ совершенной; ему ясно стало все, что ветхозавѣтному еврею представлялось ясвымъ не вполнѣ и не всецѣло, что послѣднимъ понималось подъ особымъ угломъ зрѣнія. Ветхозавѣтному еврею не чужда была точка зрѣнія на всѣхъ неевреевъ, какъ на пѣчто, стоящее ниже его, если и не со стороны «происхожденія» тѣхъ, то, по крайней мѣрѣ, въ отношеніи къ наличнымъ достоинствамъ послѣднихъ, въ отношеніи къ ихъ «назначенію» ипр. Сознаніе, что они—евреи — богоизбранный народъ и только они одни, заставляло ихъ въ извѣстной степени горделиво смотрѣть на всѣхъ не-евреевъ. Этотъ взглядъ па послѣднихъ такъ или иначе проскальзывалъ въ столкновеніяхъ евреевъ съ не - евреями за все время ветхозавѣтнаго періода. Чтобъ убѣдиться въ правдивости даннаго положенія, стоитъ припомнить, напр., исторію столкновеній евреевъ съ другими народами во время переселенія *)
*) См. у И. Невзорова: стр. 28. 30, 31. 32. 83.
первыхъ изъ Египта въ обѣтованную землю, во время завоеванія послѣдней, во время жительства въ пей въ періодъ судей и т. д. и т. д. Сознаніе, что изъ нихъ—евреевъ — среды произойдетъ Мессія—Спаситель человѣчества, усиливало ихъ (по крайней мѣрѣ, тѣхъ, кто неправильными очами взиралъ па все это, а такихъ было, конечно, большинство; правильная же точка зрѣнія па дѣло была достояніемъ лишь немногихъ: чит., напр., Исаіи LIV, LXII, LXV; Іоил. II и нѣкотор. друг.) нѣкоторую гордость предъ другими народами естественно еще болѣе. Такому взгляду евреевъ па себя и на послѣднихъ,—взгляду, по которому еврей выше всѣхъ не - евреевъ,—способствовало, словомъ, все, что служило къ «строгому обособленію еврейской націи отъ всѣхъ другихъ народностей», что «замыкало ее въ свой особый кругъ» 1)... И этотъ взглядъ, дѣйствительно, завоевалъ себѣ столь прочное мѣсто въ сознаніи еврейскаго народа, что его, какъ извѣстно, по легко было искоренить даже и по обращеніи евреевъ въ христіанство. Словомъ, что евреямъ, въ силу отмѣченныхъ выше и подобныхъ имъ обстоятельствъ, было чуждо въ извѣстной степени и въ извѣстной мѣрѣ даже непонятно смиреніе или скромность въ отношеніи этого народа къ другимъ, это—фактъ, не подлежащій сомнѣніямъ,— по крайней мѣрѣ, если имѣть въ виду массу представителей еврейской націи. Разсматриваемая добродѣтель — достояніе только христіанства, и она, поэтому, является весьма характерною въ отношеніи къ послѣднему.
VII. Вездѣ, гдѣ такъ или иначе расходится съ христіанскимъ ученіемъ представленіе о человѣкѣ, рѣчь объ истинномъ смиреніи или скромности является рѣшительно немыслимою. Для примѣра обратимъ вниманіе на модное нынѣ эволю-ціонистическое міровоззрѣніе. Самоновѣйшимъ выразителемъ его является въ числѣ другихъ извѣстный Эрнстъ Геккель, авторъ «реферата, прочитаннаго» имъ «на четвертомъ интернаціональномъ конгрессѣ зоологовъ въ Кембриджѣ 26 августа 1898 г.» и въ настоящее время отпечатаннаго, между прочимъ, и на русскомъ языкѣ подъ заглавіемъ: «Наше современное знаніе о происхожденіи человѣка» (СПБ. 1900 г.).
См. нашу статью: „Сущность христіанскаго ученія объ отношеніяхъ человѣка къ ближнимъ“ („Хр. Чтеп.“. 1897 г. Ноябрь, стр. 203 ср. п Друг.).
Дѣлаемый Геккелемъ конечный выводъ по данному вопросу таковъ: «взглянувъ на современное состояніе антропогеніи съ общей точки зрѣнія и соединивъ въ одно ѳя эмпирическіе аргументы, мы имѣемъ» (???) «полное право сказать: происхожденіе человѣка отъ вымершаго рода третичныхъ приматъ ...есть» (???) «вполнѣ установленный историческій фактъ. Конечно, фактъ этотъ не поддается точному доказательству; мы пе можемъ указать на всѣ тѣ безчисленные и химическіе процессы, которые въ теченіе болѣе, чѣмъ ста милліоновъ лѣтъ» (???) «постепенно привели отъ простѣйшей монеры, отъ одноклѣточной первоначальной формы къ гориллѣ и къ человѣку»... (стран. 52). Ha-ряду съ подобнымъ ученіемъ о происхожденіи человѣка, Геккель, и К° отрицательно, разумѣется, относятся и къ состоятельности ученій, признающихъ «безсмертіе человѣческой души», «свободу человѣческой воли», «существованіе... бога, какъ творца, хранителя и властителя міра»... (стр. 26). Въ настоящемъ случаѣ, какъ показываютъ—самый характеръ и задачи нашей статьи, мы, конечно, не намѣрены подвергать критическому разбору подобные дикіе выводы «зоологовъ» (каковы—Геккель, Гекели и ихъ неразумные послѣдователи на русской почвѣ, хотя бы это были и профессора университетовъ), взявшихся не за свое дѣло — рѣшеніе не подлежащихъ ихъ вѣдѣнію антропологическихъ и теологическихъ вопросовъ, составляющихъ спеціальность антропологовъ и теологовъ,—не намѣрены тѣмъ болѣе, что это дѣло уже съ достаточнымъ успѣхомъ исполнено другими *). Мы желаемъ только сказать нѣсколько словъ о тѣхъ выводахъ по отношенію къ разсматриваемому нами вопросу, какіе непосредственно вытекаютъ изъ подобной нелѣпой исторіи, придуманной извѣстной частью мыслителей матеріалистическаго направленія. Выводы эти сами собою ясны. Есть ли для человѣка,—имѣющаго матеріалистическое міровоззрѣніе,— основанія проявлять смиреніе, быть въ своихъ отношеніяхъ скромнымъ? Есть ли для него въ данномъ случаѣ достаточныя побужденія? Нѣтъ ихъ у него. Христіанства и указываемыхъ имъ побужденій и основаній онъ не признаетъ, а новыхъ ему взять не—откуда. Чѣмъ онъ хуже всякаго другого человѣка, чтобы смиряться предъ нимъ? Не всѣ-ли они одинаково
*) Чит., напр., „Апологетику“ Эбрарда (Спб. 1877 г., т. I) и др. книги (ср. op. cit. проф. А. Бѣляева: стр. 6)..., извѣстныя и русской публикѣ.
происходятъ отъ животнаго? А если одинъ и соэнаетъ себя менѣе умнымъ, менѣе дѣятельнымъ и пр., нѣмъ другой, то зачѣмъ все-таки первому проявлять скромность въ отношеніи къ послѣднему? Развѣ для тогр только, чтобы, притворившись скромнымъ и смиреннымъ, потомъ съ тѣмъ большею легкостію обмануть довѣрчиваго и положившагося на скромность этого субъекта лица?!. Вѣдь какого-либо нравственнаго закона, обязательно требующаго отъ даннаго человѣка исполненія тѣхъ или иныхъ дѣлъ и проч., послѣдній не признаетъ, а если утверждаетъ противное, то или самъ обманывается, или,— что, конечно, вѣрнѣе,—обманываетъ, пытается обмануть другихъ... Въ самомъ дѣлѣ, о какомъ нравственномъ законѣ, о какомъ нравственномъ, въ обычномъ смыслѣ этого слова, поступаніи и настроеніи и прочемъ въ этомъ родѣ можно говорить въ отношеніи къ человѣку, производящему себя «отъ вымершаго рода третичныхъ приматъ», въ существѣ дѣла ничѣмъ не отличающемуся отъ какого угодно животнаго, не знающему ни личнаго Бога-Творца и Промыслителя, ни тѣмъ болѣе Спасителя, не чувствующему себя нравственно-свободнымъ, не признающему личнаго безсмертія за гробомъ, словомъ, чувствующему себя какимъ то случайнымъ и скоропреходящимъ на вѣки феноменомъ и проч.? Такой человѣкъ, безспорно, всегда предпочтетъ нелѣпымъ для него—смиренію и скромности эгоизмъ во всѣхъ грубыхъ и тонкихъ его проявленіяхъ, коль скоро такой принципъ скорѣе всего въ томъ или другомъ случаѣ поможетъ ему устроить свое собственное матеріальное благополучіе. Кромѣ эгоистическихъ движеній, все остальное для него въ сущности непонятно. Всецѣло безкорыстныя, ничего общаго съ эгоизмомъ не имѣ-щія, человѣческія обнаруженія въ его глазахъ не могутъ быть свойственны нормальному человѣку, какъ не имѣющія никакого смысла. Отсюда столковаться съ такимъ человѣкомъ слишкомъ трудно: насколько непонятна ему христіанская точка зрѣнія па дѣло, настолько христіанину представляется дикимъ и нелѣпымъ его, т. е., даннаго человѣка, міровоззрѣніе. Для иллюстраціи взглядовъ послѣдняго, о какихъ у насъ идетъ рѣчь, скажемъ два—три слова о Ла-Рошфуко (XVII в.), этомъ извѣстномъ проповедникѣ эгоизма, какъ яко бы всюду заявляющаго о себѣ и безспорнаго факта. Иронически относясь къ другимъ, проповѣдуемымъ моралистами, бобродѣтелямъ и въ каждой изъ послѣднихъ, находя болѣе или менѣе искусно
скрытый отъ поверхностнаго наблюдателя элементъ эгоиэма въ самыхъ разнообразныхъ его формахъ и видахъ, низводящій каждую изъ нихъ съ пьедестала добродѣли въ разрядъ низменныхъ, притворныхъ... дѣйствій »и вообще проявленій,—французскій моралистъ, о которомъ идетъ рѣчь, въ отношеніи къ добродѣтелямъ—«скромности» и «смиренію», невидимому,—говоритъ Гюйо *),—«питаетъ чувство какого-то религіознаго благоговѣнія»... «Смиреніе», разсуждаетъ Ла-Рошфуко,—«есть истинное доказательство христіанскихъ добродѣтелей: безъ него мы остаемся во власти нашихъ недостатковъ, которые незамѣтны для глазъ постороннихъ, а часто и для насъ самихъ, благодаря тому, что они скрыты подъ покровомъ надменности». Однако, присматриваясь со своей точки зрѣнія ближе къ дѣлу, французскій мыслитель горько разочаровывается и въ этой, столь привлекательной на первый взглядъ, добродѣтели. «Смиреніе», по его словамъ, «это часто лишь притворная покорность, которой пользуются для того, чтобы покорить себѣ весь міръ: это—коварство надменности, которая склоняется передъ людьми, для того, чтобы подняться надъ ними; это—переряженное лицемѣріе и его первая военная хитрость; и хотя формы, въ которыя облекается это лицемѣріе, почти безконечны, хотя оно постоянно вызываетъ удивленіе, однако, оно никогда не бываетъ столь поразительнымъ, какъ въ томъ случаѣ, когда оно скрывается въ одѣяніи смиренія: ибо тогда оно предстаетъ передъ нами съ опущенными глазами, видъ его скромный и спокойный, рѣчи его вкрадчивы и почтительны, полны уваженія къ другимъ и презрѣнія къ самому себѣ. Это — надменность, которая съ такимъ искусствомъ разыгрываетъ свою роль, что ее принимаютъ за смиреніе» а). Въ качествѣ «чувства, производнаго отъ нравственнаго смиренія», Ла-Рошфуко называетъ «скромность» [хотя здѣсь имѣемъ дѣло собственно съ неточностью, такъ какъ, по нашему мнѣнію, «скромность» не есть нѣчто «производное отъ смиренія», а само же послѣднее или, если угодно, разновидность лишь послѣдняго, касающаяся проявленія этого, т. е., смиренія, въ отношеніяхъ одного человѣка къ другому или другимъ, тогда какъ смире-
1) См. его „Мораль Эпикура и ея связь съ современными ученіями“ (Спб. 1899 г., стран. 293).
2) Ibid. стр. 294 (выдержки изъ Максимъ“ Ла-Рошфуко].
ніѳ, понимаемое въ самомъ узкомъ смыслѣ слова, нерѣдко ограничиваютъ областью отношеній человѣка къ Богу; впрочемъ, понимать ли скромность и смиреніе въ узкомъ его смыслѣ за составные элементы понятія смиренія' вообще, — понимать ли ихъ даже за синонимы, часто употребляющіеся не гоняющимися за особою точностью людьми одинъ вмѣсто другого,—понимать ли ихъ въ смыслѣ точки зрѣнія Ла-Рош-фуко и т. под., это совершенно безразлично для существа дѣла (ср. по данному вопросу, между прочимъ, въ нашей первой статьѣ)]. Обезцѣнивая, какъ мы видѣли, смиреніе, онъ «еще сильнѣе обрушивается на чувство скромности: отказъ отъ похвалы», говоритъ онъ, «есть желаніе получить двойную похвалу; мы готовы скорѣе говорить о себѣ дурное, чѣмъ ничего не говорить; скромность, которая какъ будто отказывается отъ похвалы, обозначаетъ на самомъ дѣлѣ желаніе заслужить самыя тонкія похвалы» и т. д. х). Мысли-: телей, разсуждающихъ въ подобномъ же духѣ, конечно, не мало (таковы утилитаристы, эволюціонисты и пр.), но о нихъ говорить намъ не зачѣмъ, по крайней мѣрѣ, въ настоящемъ случаѣ. Незнаніе или нежеланіе знать истиннаго ученія (т. е., откровеннаго) о человѣкѣ: его «происхожденіи, назначеніи, состояніи», присущее и отмѣчающее собою представителей и выразителей разсматриваемаго грубаго, матеріалистическаго направленія, конечно, и не могло ихъ привести къ болѣе высокому взгляду на человѣка въ отношеніи къ внутренней, нравственной его сторонѣ. И чѣмъ низменнѣе, чѣмъ грубѣе пониманіе указанныхъ, касающихся человѣка, вопросовъ, тѣмъ съ ббльшею и ббльшею невозможностью встрѣчаемся мы вести рѣчь о смиреніи, о скромности, какъ искреннемъ, чуждомъ всякихъ корыстныхъ, эгоистическихъ моментовъ, добродѣтельномъ настроеніи и проявленіи человѣка. Въ самомъ дѣлѣ, грубѣе, низменнѣе, нежели каково выше приведенное нами эволюціонистическое ученіе о «происхожденіи человѣка», мы не встрѣчали ученія за весь предшествовавшій періодъ существованія человѣческаго рода. Даже вполнѣ' аналогичныя съ современными намъ эволюціонистическими воззрѣнія прежнихъ временъ—и тѣ не имѣютъ столь грубой и столь безцеремонно, беззастѣнчиво-цинично очерченной физіогноміи. За то, если когда, то именно теперь, съ точки зрѣнія раз-
’) Ibidem.
сматриваемыхъ антихристіанскихъ мыслителей, всего больше и можно говорить о чемъ угодно, только не о смиреніи, не о скромности человѣка: «самолюбованіе, самовозвеличеніе— вотъ сущность высшей морали, аристократической»—таковъ девивъ этихъ моралистовъ *), договорившихся въ лицѣ, напр., Нитцше, до такихъ «геркулесовыхъ столбовъ», дальше которыхъ идти ужъ, кажется', рѣшительно невозможно. Лишь только тотъ, кто всецѣло проникся христіанскимъ міросозерцаніемъ, можетъ понять всю высоту и истинный смыслъ разсматриваемой нами добродѣтели, а также и то, что непонятнымъ казалось Ла-Рощфуко и К°, оказавшимся неспособными подняться за предѣлы всецѣло сковывавшаго ихъ эгоизма.
УIII. Высота же и значеніе смиренія,-какъ христіанской добродѣтели, огромны. Эта добродѣтель, по справедливому выраженію одного богослова (Биттнера), «есть основная до7 бродѣтель христіанства, основаніе всѣхъ прочихъ частныхъ и соціальныхъ добродѣтелей (какъ любовь есть главная добродѣтель, надменность—первичный грѣхъ)» 2). Въ подтвержденіе своего положенія данный моралистъ приводитъ нѣсколько характерныхъ святоотеческихъ выдержекъ, каковы: «смиреніе— основаніе святости» («humilitas sanctitatis fundamentum»; св. Кипріанъ); «первая христіанская добродѣтель — смиреніе» («prima virtus christianorum—humilitas»; бл. Іеронимъ); «смиреніе—наставница, мать, корень и источникъ всѣхъ добродѣтелей» («magistra, parens, radix et origo omnium virtutum— humilitas»; св. Григорій Великій) и пр. 3) 4). Ознакомленіе съ особенностями каждой изъ христіанскихъ добродѣтелей убѣждаетъ въ совершенной истинности святоотеческихъ положеній въ родѣ только-что отмѣченныхъ. Возьмемъ такъ называемыя «богословскія добродѣтели»: вѣру, надежду и лю-
') Подробности дѣла см. въ нашей рѣчи: «Христіанская любовь, какъ единствѳнно-истинаый принципъ человѣческихъ взаимоотношеній“ (Спб. 1899 г., стр. 18). Тамъ указана и литература, гдѣ можно навести какія угодно справки, касающіяся исторіи, сущности и полной несостоятельности разсматриваемыхъ матеріалистическихъ взглядовъ во всякаго рода ихъ одѣяніи.
s) Bittner: op. cit. S. 248. Cp. у насъ еще ниже.
*) Ibid. S. 248-249.
*) Ср. положеніе I. Вассіаиа: „humilitas (Coll. XV, 7) est omnium magistra virtutum, ipsa est caelestis aedificii firmissimum fundamentum, ipsa est donum proprium atque magnificum Salvatoris“ (y Zöckler’a: S 381).
бовь 1). Что такое предполагается ими? Какое здѣсь мѣсто можетъ имѣть и имѣетъ смиреніе? Вѣрою предполагается «смиренное подчиненіе человѣческаго разума» возвѣщеннымъ нашимъ Спасителемъ божественнымъ «таинствамъ (2 Ворѳ. X, 5)». Рѣчь о добродѣтели-надеждѣ можетъ быть умѣстна только въ устахъ человѣка смиренномудраго, такъ какъ одинъ только онъ знаетъ» и сознаетъ, что самъ по себѣ онъ ничтоженъ, немощенъ и безсиленъ и что «отъ самого себя ожидать ему нёчего; при малѣйшемъ-же отсутствіи смиренномудрія, при нѣкоторой наличности (хотя бы и едва замѣтной) надменности, самонадѣянности, надежда на Бога слабѣетъ. «Безъ смиренія нѣтъ и любви къ Богу, потому что только чрезъ смиреніе человѣкъ постигаетъ необходимость и везичіе богочеловѣческаго дѣла любви распятаго Іисуса Христа, Который, по 1 Коро. I, 23, для Іудеевъ соблазнъ, а для Елли-новъ безуміе 2)»... Въ жизни человѣка часто случаются несчастія и бѣдствія. Терпѣливо переносить ихъ опять можетъ только человѣкъ, проникнутый добродѣтелью смиренномудрія, такъ какъ только онъ одинъ въ этомъ случаѣ будетъ сознавать, смиренно чувствовать, что постигшія его невзгоды— послѣдствія его грѣховъ, совершонныхъ имъ и навлекшихъ Божій гнѣвъ [Мих. YII, 9: гнѣвъ Господень я буду нести (слав. стерплю), потому что согрѣшилъ предъ Нимъ...]. И такъ, добродѣтель «терпѣнія», весьма важная въ нравственной жизни человѣка, возможна, въ истинно-привлекательномъ ея видѣ, только подъ условіемъ наличности «смиренія» 3). Если имѣть въ виду жизнь человѣка въ его отношеніяхъ къ ближнимъ, то здѣсь значеніе смиренія огромно. Изъ-за чего обыкновенно возникаютъ между людьми всякаго рода ссоры, распри и несогласія, войны и проч.? Изъ-за человѣческаго эгоизма, не желающаго поступаться ничѣмъ и ни передъ кѣмъ,—изъ-за недостатка смиренія, при наличности котораго человѣкъ слишкомъ скромно думаетъ о своихъ достоинствахъ (да и въ дѣйствительности, какія у него могутъ быть особыя достоинства?!), чтобъ изъ-за какого то (часто лишь воображаемаго только) попранія ихъ кѣмъ-либо заво- *)
*) Характеристику ихъ си. въ нашей статьѣ: „Сущность христіанскаго ученіи объ отношеніяхъ человѣка къ Богу“ („Христ. Чт.“ 1898 г., Декабрь).
а) Bittner: S. 249.
8) Ibidem.
дить ссоры и проч. Вмѣсто того, сознавая свое личное не-достоинство, смиренномудрый человѣкъ старается исправить въ себѣ то, что вызвало нанесеніе ему обиды со стороны другого, а если эта обида, нанесенная ему кѣмъ-либо, ничѣмъ съ его—обиженнаго—сторо&ы не была вызвана, то и въ этомъ случаѣ послѣдній смиренно примиряется со случившимся, зная, что ничто не происходитъ съ нами безъ воли Божіей и проч. и проч. При подобномъ настроеніи людей, которымъ вообще нечѣмъ гордиться (дунулъ вѣтеръ, и нѣтъ человѣка; о какой же гордости можно говорить столь ничтожному и столь слабому существу?!), исчезли бы всѣ ссоры и распри, отнимающія теперь у человѣка громадное количество времени, массу силъ и энергіи и проч.,—и сколь широкое поле открылось бы имъ для развитія, для мирнаго проявленія каждому своихъ силъ въ чисто-христіанскомъ духѣ, въ духѣ всепрощающей любви и проч.?!.. Да, значеніе смиренія въ соціальной жизни человѣка неисчерпаемо и въ высшей степени плодотворно *)! Оно таково же и во всей вообще нравственной жизни человѣка. Какую бы добродѣтель его ни взяли мы, она не будетъ имѣть истинной цѣны помимо смиренія *), не окрашиваемая и не растворяемая послѣднимъ. Все это, разумѣется, и понятно само собою, если припомнить, чта и вообще грѣхъ проникъ въ міръ вслѣдствіе гордости перваго человѣка, пожелавшаго быть, какъ боги, знающіе добро и зло (Быт. III, 5). Ясно, что и врачевствомъ противъ коренящагося въ гордости грѣха человѣка можетъ быть прежде всего и главнѣйшимъ образомъ воспитаніе человѣкомъ настроенія какъ разъ тому противоположнаго, смиреннаго... Если эгоизмъ все собою извратилъ, то смиренномудріе все собою исправитъ. Быть же смиренномудрымъ христіанину, получившему, благодаря искупительнымъ заслугамъ Спасителя, всѣ потребныя для этого средства и силы, вполнѣ возможно... Всякому, думаемъ, ясно, что изреченія свв. отцовъ и учителей христіанской церкви о значеніи христіан- * 2
') Чиг., между прочемъ, наши, статьи: „При какихъ условіяхъ могъ бы наступить „вѣчный миръ“ между отдѣльными людьми и цѣлыми народами*? („Хр. Чт.“ 1899 г. Декабрь); „Христіанское самолюбіе* („Хр. Чт.“ 1897 г., авг.—сентябрь); „Христіанская любовь, какъ единственно-истинный принципъ человѣческихъ взаимоотношеній* („Хр. Чт.* 1899 г., мартъ) и друг.—Ср. у Bittner’a loc. cit.
2) Ср. у Bittner’a ibid.
скаго смиренія нисколько не преувеличенны, вполнѣ согласны съ истиннымъ положеніемъ дѣла. Самая «молитва» наша къ Богу, которою мы начинаемъ каждый день своей жизни, сопровождаемъ его и оканчиваемъ, сильна только при наличности смиренія, а безъ него ведетъ къ противоположнымъ ожидаемому нами каждый разъ результатамъ. Если молитва смиреннаго пройде облаки, какъ говоритъ объ этомъ Іисусъ, сынъ Сираховъ (XXXV, 17),—если смиренно сознававшій свои грѣхи и всякаго рода недостатки мытарь, не осмѣливавшійся даже поднять глазъ на небо, но ударявшій себя въ грудь и взывавшій лишь объ одномъ милосердіи Божіемъ, былъ услышанъ Богомъ, то гордый фарисей, надменно противопоставлявшій себя въ своей молитвѣ прочимъ людямъ: грабителямъ, обидчикамъ, прелюбодѣямъ и данному мытарю, достигъ совершенно иного результата (Лук. XVIII, 10— 14); ибо всякій,- возвышающій самъ себя,—говоритъ Спаситель,—униженъ будетъ, а унижающій себя возвысится (— 14). Разсказавъ объ этомъ, св. евангелистъ продолжаетъ, говоря, что къ Спасителю приносили и младенцевъ, чтобъ Онъ прикоснулся къ нимъ, и что ученики, видя то, возбраняли имъ (—15), по что Господь, подозвавъ ихъ, сказалъ: пустите дѣтей приходить ко Мнѣ, и не возбраняйте имъ, ибо таковыхъ есть царствіе Божіе (—16). Истинно говорю вамъ, продолжаетъ Господь,—кто не приметъ царствія Божія, какъ дитя, тотъ не войдетъ въ него (—17). Повѣствованіе св. евангелиста Луки поясняется въ евангеліи Матѳея. На обращенный къ Господу со стороны Его учениковъ вопросъ: кто больше въ царствѣ небесномъ? Онъ, по словамъ св. евангелиста Матѳея, призвавъ дитя, поставилъ его посреди ихъ и сказалъ: истинно говорю вамъ, если не обратитесь и не будете, какъ дѣти, не войдете въ царство небесное. И такъ, кто умалится,— т. е., смирится (= татаіѵшато ёаотоѵ), уничижитъ себя, — какъ э-.іо дитя, тотъ и больше въ царствѣ небесномъ (Матѳ. XVIII, 1—4) (cp. XIX, 13—15). Таково значеніе смиренія. Христіанинъ, соотвѣтственно этому, долженъ настраивать себя такъ, какъ настроены дѣти—простыя, незлобивыя и смиренныя существа. Впрочемъ, подражаніе дѣтямъ, дѣтской простотѣ, простотѣ дѣтей на зло не должно быть въ то же время подражаніемъ имъ и во всѣхъд ругихъ отношеніяхъ; напротивъ, будучи просты на зло, христіане должны
350
ХРИСТІАНСКОЕ ЧТЕНІЕ;
быть мудры на добро (Римл. XVI, 19), —на злое будучи, младенцами, по уму должны быть совершеннолѣтними, не должны быть дѣти умомъ (1 Коро. XIV, 20) ’)... Дѣтское незлобіе, дѣтская простота всего болѣе привлекаютъ насъ къ себѣ; этими своими качествами 'дѣти всего болѣе и нравятся взрослымъ. Кому изъ послѣднихъ удается воплотить ту же простоту и въ себѣ, тотъ долженъ быть названъ по-истинѣ счастливымъ человѣкомъ. Вся бѣда въ нравственно-религіозной жизни отъ той причины и происходитъ, что нѣтъ у людей смиренія, безъ котораго, какъ мы видѣли, не имѣютъ смысла и христіанскія добродѣтели, получающія надлежащую окраску только и только отъ него, т. е., смиренномудраго настроенія. Въ самомъ дѣлѣ, отчего у насъ такъ мало вѣрующихъ? Да оттого, что каждый, увлекаемый своимъ горделивымъ, надменнымъ, кичливымъ умомъ, не желаетъ слушать никого и ничего, надѣясь самъ разрѣшить своими силами все, что угодно; а если что-либо не подходитъ подъ его близорукую, но надменную точку зрѣнія,, то онъ, считая себя непогрѣшимымъ, отвергаетъ таковое, какъ яко-бы неразумное. Отчего у насъ постоянныя ссоры, да раздоры? Отъ недостатка все смиренія и смиренія. Мы не хотимъ терпѣ-ливо переносить рѣшительно никакихъ обидъ, не только дѣйствительныхъ, но и воображаемыхъ, при самыхъ нелѣпыхъ поводахъ кричимъ и вопіемъ объ оскорбленіи своего достоинства и проч. Отчего у насъ мало любви къ ближнему? Оттого, что у насъ слишкомъ много эгоистической любви къ себѣ; оттого, что мы считаемъ позорнымъ для себя унизиться для проявленія любви къ ближнимъ, стоящимъ на общественной лѣстницѣ ниже насъ, и т. д. Словомъ, отчего у насъ такъ много всякихъ пороковъ? Да оттого, что не хотимъ смиренно понять свое собственное ничтожество, свое истинное состояніе, свое призваніе въ мірѣ и проч.,—не хотимъ настроить своей жизни въ духѣ христіанскаго смиренія, а въ такой или иной степени настраиваемъ ее въ противоположномъ смыслѣ— въ духѣ эгоистическомъ. Если смиренномудріе искупаетъ многіе наши недостатки и слабости, то эгоизмъ, напротивъ, по мѣрѣ своей интенсивности, усиливаетъ тѣ и другія въ соотвѣтственной степени.
Въ виду всего сказаннаго становится вполнѣ понятнымъ,
*) Ср., между проч., ibid. S. 249—260.
почему въ святоотеческой письменности вопросъ о добродѣтели, подлежащей нашему разсмотрѣнію, раскрывался и выяснялся съ особенною любовію. Мы не имѣемъ намѣренія предлагать подробной характеристики пониманія дѣла тѣми или другими отцами, потому что чрезъ это ваша настоящая статья приняла бы слишкомъ широкіе размѣры; да, при томъ, этотъ вопросъ скорѣе всего могъ бы быть предметомъ спеціальнаго обсужденія. Наше намѣреніе состоитъ въ томъ только, чтобъ оттѣнить два обстоятельства: во первыхъ, назвать христіанскихъ писателей, съ особенною любовью раскрывавшихъ и вообще характеризовавшихъ добродѣтель смиренномудрія, и указать при этомъ, нѣкоторыя изъ сторонъ вопроса, ими раскрытыхъ, и, во вторыхъ, подчеркнуть то, что христіане древней церкви и на дѣлѣ проявляли то же, чего придерживались на словахъ.
Кромѣ упомянутыхъ нами выше, въ настоящемъ случаѣ могутъ быть названы особенно слѣдующіе христіанскіе писатели: Климентъ Римскій, Оригенъ, преимущественнѣе всего— пр. Макарій Египетскій, св. Василій Великій, св. Іоаннъ Златоустъ, св. Исаакъ Сиринъ, преп. авва Исаія, св. Ѳеодоръ Студитъ и друг. (ср., между прочимъ, «Ученіе 12-ти Апостоловъ», посланіе св. Варнавы, наставленія иноковъ Каллиста и Игнатія и пр.), съ одной стороны, и, съ другой, Тертулліанъ, бл. Августинъ и друг. Особенное вниманіе на добродѣтель смиренія обращали всѣ представители такъ называемаго мистическаго направленія за весь многовѣковой періодъ существованія послѣдняго. Съ отличною любовію о ней говорили и говорятъ и всѣ выразители монашества, однимъ изъ главнѣйшихъ обѣтовъ которыхъ, какъ извѣстно, является всецѣлое «послушаніе», «отреченіе» ихъ «отъ своей воли», полнѣйшее смиреніе х)...
Изъ частныхъ пунктовъ, касающихся вопроса о смиреніи, какіе такъ или иначе раскрываются или вообще затрогива-ются перечисленными писателями, можно отмѣтить нѣкоторые, какъ наиболѣе въ какомъ-либо отношеніи характерные. * S.
*) О лицахъ, нами перечисленныхъ, и'друг. см , напр., въ „Kompendium der theologischen Ethik“ — Luthardt’a (2 Anfl. Leipzig, 1898.
S. 153—154), а также и у друг., особенно у Zöckler’aBb его „Kritische Geschichte d. Askese“ (Frankf. а. M. und Erlangen. 1863. S. 380, 381 и др.) и upon. Съ преимущественною любовію чит. „Добротолюбіѳ“ („въ русск. перев., дополненное“—передѣлка еп. Ѳеофана; т. I—V).
Что такое смиреніе? Этотъ вопросъ освѣщается въ святоотеческой письменности разносторонне. Смиреннымъ человѣкомъ, если имѣть въ виду поступаніе послѣдняго въ отношеніи къ Богу, является тотъ, кто «склоняетъ» свою волю предъ Божіею, въ то же время «стремясь» къ осуществленію въ своей жизнедѣятельности «высокихъ цѣлей» (Оригенъ) х),— кто «думаетъ о себѣ, что онъ—грѣшникъ и ничего добраго не дѣлаетъ предъ Богомъ» (преп. авва Исаія) *) и проч. Въ отношеніи къ окружающимъ смиренномудрый «всѣхъ считаетъ превосходнѣйшими себя» (св. Василій Великій) 3)„. Вообще смиренный человѣкъ—тотъ, кто «сокрушилъ свое самомнѣніе..., сокрушилъ сердце», т. е., «истребилъ человѣческіе помыслы; кто презрѣлъ настоящее, предалъ себя слову Божію, и владычественное въ себѣ предоставилъ помышленіямъ превыше-человѣческимъ и божественнымъ, тотъ будетъ имѣть сокрушенное сердце и содѣлаегь его мертвою, не уничижаемою отъ Господа; кто чуждъ всякаго надменія, ничѣмъ человѣческимъ не гордится, тотъ и сердцемъ сокрушенъ и духомъ смиренъ»... (св. Васил. В.) 4). Такой человѣкъ на свои силы «не полагается, почитая себя чѣмъ-либо»...; «чѣмъ болѣе обогащается духовно, тѣмъ сильнѣе какъ бы обнищеваетъ въ собственномъ о себѣ мнѣніи, по причинѣ ненасытимости духовнаго желанія стремиться къ небесному Жениху»... (пр. Макарій Египетскій)5). Смиренный «не воображаетъ о себѣ ничего» даже и въ томъ случаѣ, «когда сознаетъ за собою много важныхъ» добродѣтелей и подобнаго рода' дѣяній и проч. (св. I. Златоустъ) 6 * 8)... О наиболѣе высокой степени смиренія и объ условіяссъ ею чусовершенія» можно сказать, наприм., слѣдующее. «Душевная раздражительность укрощается терпѣніемъ, а по истребленіи всякаго высокомѣрія
*) Luthardt: op. cit. 8. 164.
s) „Добротолюбіо въ руоск. перѳв., дополненное“, т. I, изд. 2, Москва, 1883 г., стр. 382.
5) „Творенія иже во святыхъ отца нашего Василія Великаго“..., изд. 3-е, ч. б; Сергіевъ Hoc. 1892 г., стр. 282.
4) Ibid., часть 1-я; изд. 8-ѳ; Москва, 1891 г., стр. 254. 258.
5) Бесѣда 10-я (русск. моск. издан. 1880 г., стр. 104—105). Ученіе пр. Макарія о смиренія будетъ подробно выяснено нами во второмъ томѣ приготовляемаго къ печати нашего изслѣдованія объ этомъ великомъ подвижникѣ. Здѣсь іи« отмѣчаемъ это ученіе лишь мимоходомъ и между прочимъ.
8! Luthardt: op. cit. S. 154.
усовѳршается смиреніе; вѣдь трудно представить, чтобы человѣкъ, который не терпитъ быть ниже всѣхъ и послѣднимъ, могъ когда-нибудь, или укоряемый, удержаться отъ гнѣва, или во время скорби препобѣдить искушенія долготерпѣніемъ. А кто преуспѣлъ въ высшемъ смиреніи», слѣдуя въ своей жизни начертанному выше пути, «тотъ, слыша укоризны, поелику самъ себя сознаетъ еще болѣе достойнымъ униженія, не смутится душею отъ того, что безчестятъ его словами; но, если назовутъ его бѣднымъ, знаетъ, что онъ дѣйствительно нищъ во всемъ и скуденъ, и всякій день имѣетъ нужду въ подаяніи отъ Господа; если назовутъ его человѣкомъ низкаго происхожденія и неизвѣстнымъ въ свѣтѣ, у него давно напечатлѣно въ сердцѣ, что онъ созданъ изъ персти»... (св. Василій Вел.) *). «.Дѣла*, въ какихъ проявляется смиреніе,—по указанію пр. аввы Исаіи, - таковы: «молчаніе, не мѣреніе себя ни въ чемъ, нелюбопрительность, повиновеніе, смотрѣніе въ землю, имѣніе смерти предъ очами, блюдѳніѳ себя отъ лжи, непозволеніе себѣ въ бесѣдахъ суесловій, противорѣчія старшему и настоянія на своемъ словѣ, перенесеніе поношенія, нанавидѣніе покоя, нужденіе себя на трудъ и никого неогорченіе» *). Замѣчательно тонко подмѣчены этимъ преподобнымъ «отшельникомъ» какъ внутренніе, такъ и внѣшніе признаки, но которымъ можно узнать смиреніе и смиренномудраго.
Отъ похвальнаго смиренія, являющагося украшеніемъ каждаго христіанина, слѣдуетъ отличать смиреніе дурное. О немъ, говорятъ тогда, когда имѣютъ въ виду человѣка, находящагося во власти грѣха и порабощеннаго послѣднимъ,— человѣка, который при этомъ условіи «уже не въ силахъ придти совершенно въ прямое положеніе..., низложенный грѣхомъ на землю и какъ бы пригвожденный къ» ней... (св. Василій Вел.) 8).
Къ пріобрѣтенію смиренномудраго настроенія, къ проявленію послѣдняго въ жизнедѣятельности, самому разнообразному... христіане должны стремиться съ особенною настойчивостью и энергіею [св. Ѳеодоръ Студитъ 4), «Ученіе * 2 3
*) 'Часть первая его твореній (цитов. изд.), стр. 315—316.
2) „Добротолюбіе“ т. I (цит. изд.), стр. 382.
3) Часть первая его твореній (цит. изд.); стр. 264.
*) „Добротолюбіе“, т. 4-й, Москва, 1889 г., стр. 87 и слѣд., § 33.
12-ти Апостоловъ» х) и др.], для чего вступать въ общеніе съ людьми, настроенными въ духѣ этой именно добродѣтели («Учен. 12 Ап.) 2)...
Подобное поступаніе объясняется тѣмъ значеніемъ, тою важностію, какія присущи данной добродѣтели 3). Обладая смиреніемъ, христіанинъ только и можетъ удержать за собою дарованныя ему въ христіанствѣ блага. «Если кто не соблюдаетъ великаго смиренномудрія», говоритъ пр. Макарій Ег., «то онъ предается сатанѣ и обнажается отъ данной ему божественной благодати и тогда обнаруживается его самомнѣніе, потому что онъ нагъ и бѣденъ. Поэтому обогащающійся Божіею благодатію долженъ пребывать въ великомъ смиренномудріи и сердечномъ сокрушеніи, считать себя нищимъ и ничего не имѣющимъ, думать: что имѣю у себя, все то чужое, другой мнѣ далъ, и когда захочетъ, возьметъ у меня. Кто такъ смиряетъ себя передъ Богомъ и людьми, тотъ можетъ сохранить данную ему благодать... Будучи Божіимъ избранникомъ, да осуждаетъ онъ самъ себя, и, будучи вѣрнымъ, да почитаетъ себя недостойнымъ»... * 2 3 4) Проникнутый смиренномудріемъ христіанинъ не подвергается опасности «пасть»: «да и куда ему пасть»,—спрашиваетъ пр. Макарій Ег.,— «когда онъ ниже всѣхъ?» При отсутствіи же на лицо смиренія паденіе неизбѣжно 5). Всѣ добродѣтельные поступки, не окрашиваемые этимъ смиреніемъ, «безполезны» и наоборотъ: послѣднее «и безъ дѣлъ многимъ прегрѣшеніямъ стя-жаваетъ прощеніе» («Иноковъ Каллиста и Ирнатія наставленіе для безмолвствующихъ») 6).—Смиреніе—«признакъ христіанства» (пр. Макар. В.) 7). Оно —«сокровищехранительница добродѣтелей» (св. Василій Вел.) 8), «всеобъемлющая добродѣтель..., источникъ добродѣтелей... или лучше—рай богонасажденный, произащтающій всеплодіе безсмертія» (св. Ѳео-
*) Русск. изд. 1898 г. Москва (перев. К. Д. Попова), стр. 11.
2) Ibidem.
3) Припомп. приведенныя выше выдержки изъ твореніи св. Кипріана, бл. Іеронима и св. Григорія Великаго.
4) Бес. XLI, стр. 355—356 (цитов. изд.). Оравн. „Слово о храненіи
сердца“: гл. 14, стр. 470.
6) „Слово о храненіи сердца“: ibid., стр. 471. 470.
6) „Добротолюбіе“, т. 5-ä, Москва, 18.Ю г., стр. 394.
7) Бесѣд. ХУ, стр. 168 (цитов. изд.).
8) Пасть пят. его твореній (цатов. изд. 1892 г. Серг. Пос.), стр. 386.
ХРИСТІАНСКАЯ ДОВРОДѢТВЛЬ— СМИРЕНІИ. 355
доръ Студ.); ’) «что соль для всякой пищи, то смиреніе для всякой добродѣтели, и крѣпость многихъ грѣховъ можетъ оно сокрушить* (Калл. и Игнат.) 2); оно обусловливаетъ для человѣка возможность подниматься все выше и выше по лѣстницѣ «совершенствъ» (пр. Макар. Вел.)3); смиреніе —«риза Боясества»: «въ него облеклось вочеловѣчившееся Слово»; отсюда смиренномудрый человѣкъ «облекся въ самого Христа», какъ по мѣрѣ возможности Ему подражающій (пр. Исаакъ Сир.) 4)... Смиренномудраго всѣ уважаютъ; никто «не уязвляетъ» его «словомъ и не пренебрегаетъ имъ»; любимый «Владыкою, онъ», поэтому, «любимъ и всѣми»; смиреніе «укрощаетъ свирѣпость губительныхъ звѣрей»; предъ нимъ всецѣло безсильна «даже и демонская злоба»... [пр. Исаакъ Сир. 5), (пр. Макарій Егип. 6)|. Впрочемъ, смиреніе доставляетъ человѣку и большую награду: «оно сдѣлаетъ насъ сынами Божіими и безъ дѣлъ добрыхъ представитъ насъ Богу, а безъ него всѣ дѣла наши, всякія добродѣтели и всякое дѣланіе напрасны» (ср. выше: слова Калл. и Игнат.); «его одного достаточно, чтобъ безъ сторонней помощи представить насъ предъ лице Бога и говорить за насъ ходатай-ственно» (Калл. и Игнат.) 7). Не только люди награждаютъ смиренномудраго [какъ это видно, напр., изъ факта избранія въ одну «обитель новаго настоятеля не за что другое, а за одно смиреніе» 8 9), изъ факта «предпочтенія пр. Сильвана Ѳеодору освященному, Петронію треблаженному и Орсисію всепѣтому»... *)], но еще болѣе—Богъ: Онъ—«великій зритель» человѣческаго смиренномудрія и «воздаетъ славную награду» (св. Василій Вел.) 10); Онъ «близокъ» къ каждому,
*) „Добротол.“ т. 4-й: Москва; 1889 г., стр. 817. г) „Добротол.: цитов. пзд., т. 5-й, стр. ЗР4.
3) Бѳс. X, стрн. 106. 107.
і) „Слова подвижническія“ пр. Исаака Сир.; русск. изд. (Москва. 18б8 г.), стр. 836 и слѣд. (слово 53).
5) Ibid., стр. 339—340.
6) „Досгопам. сказ. о подвияе. св. и бяаж. Отцовъ“ (1855 г., изд, 8), стр. 172 ,(№ 11), 182 (№ 34). См. о пр. Макаріи и во многихъ другихъ источникахъ.
7) „Добротол.“, т. 5-й, стр. 394 (цит. изд.).
*1 Св. Ѳеодор. Студ.: „Добротол.“, т. 4-й, стр. 317—318.
9) Ibid., стр. 88.
10) Часть четвертая твореній: стр. 296 (цит. изд.).
проникнутому духомъ «смиренномудрія» (св. В. В.) *); «смиренномудріе—обитель или упокоеніе Духа» (пр. Макарій Ег.) * 2 3)... Отсюда ясно Какъ то, что всякій, возстающій противъ - смиренномудраго, «какъ бы на Бога отверзаетъ свои уста» (пр. Исаакъ Сир.) *.)г—такъ и то, что сами смиренномудрые—во-истину «блаженны» (св. Ѳеодоръ Отуд.) 4 *)... Смиреніе настолько важно, что, по словамъ пр. Макарія Ег., — «самою высокою заслугою любомудрія» является то, «когда великій по дѣламъ смиряется сердцемъ и осуждаетъ себя за жизнь» и т. д. *). Поэтому намъ съ особеннымъ вниманіемъ надлежитъ заботиться 0 томъ, чтобъ смиреніе какъ «предваряло» собою наши поступки, такъ «сопровождало» ихъ, а равно и «слѣдовало» за ними, такъ какъ иначе «гордость» легко можетъ исхитить изъ нашихъ «рукъ» уже пріобрѣтенные, можно сказать', плоды (бл. Августинъ) 6). Эта . гордость постепенно можетъ замѣнить собою «смиреніе», разъ человѣкъ не блюдетъ за собою и не заботится о сохраненіи й укрѣпленіи соотвѣтствующаго настроенія (св. Василій Вел.)7).
Но, сколь ни высоко и сколь ни. важно смиреніе, дѣло пріобрѣтенія его далеко не легкое, «потому что добродѣтель, эта заключаетъ въ себѣ все». Отсюда уже ясно, что называть кого-либо смиренномудрымъ въ истинномъ смыслѣ слова слѣдуетъ осторожно; иначе можно впасть въ большую ошибку (пр. Исаакъ Сир.) 8). Что же касается вопроса: «какъ* человѣку «пріобрѣсть» данную добродѣтель? то въ отвѣтъ не него можно указать на слѣдующія, напр,, условія. «Пріобрѣтаетъ» ее «человѣкъ, если, во-первыхъ, будетъ помнить заповѣдь Господа, сказавшаго: научитеся отъ Мене, яко кротокъ есмь и смиренъ сердцемъ (Матѳ. XI, 29), что Господь во многихъ случаяхъ и многими способами показалъ и преподалъ,—а также будетъ вѣрить Его обѣтованію, что
*) Часть первая; стр. 253 и слѣд.
2) „Слово о храп. сердца“; гл. 14; стр. 470 (цит. изд.).
3) Стр. 339; слово 53 (цит. изд.).
4) „Добротол.“; т. 4-й, стр. 87, § 32.
s) „Посланіе отца наш. Макарія Егип.“: сТр. 430 (чит. здѣсь и многія другія строки) (цитов. пздан.).
*) См. у Bittner’a: op. cit. S. 248—249.
7) Часть 2-я его твореній: стр. 97 (цит. изд:).'
8) Слово 53-е; стр. 341 и др. (здѣсь есть много интересныхъ подробностей).
смиряяйся вознесется (Лук. XIV, 11), сверхъ же того будетъ равно во всякомъ дѣлѣ и непрерывно прилагать попеченіе къ упражненіямъ въ смиренномудріи и пріучать себя къ нимъ... (св. Василій Вел., пр. Исаакъ Сир.) *). Человѣкъ, желающій быть смиренномудрымъ, не допускаетъ ни въ чёмъ «излишествъ», «скроменъ» въ своихъ отношеніяхъ къ «ближнимъ», скроменъ «въ словѣ», «кротокъ, непамято-злобивъ, человѣколюбивъ, доступенъ, прикрываетъ свои преимущества, обличаетъ не скоро и не страстно, исправляетъ погрѣшившихъ*] считаетъ себя «равнымъ подчиненнымъ» и проч. (св. Василій В.) *). И если, благодаря различнаго рода условіямъ, человѣкъ въ концѣ концовъ успѣваетъ пріобрѣсти смиреніе, то онъ ни въ какомъ случаѣ не долженъ думать, что этимъ- пріобрѣтеніемъ обязанъ себѣ самому: съ его стороны были только извѣстныя усилія, а то, что они достигли цѣли, дѣло божественной благодати [пр. Исаакъ Сир. 8), св. Василій Вел. *)].
Въ виду всего сказаннаго становится понятнымъ, что, кромѣ .Господа ійСуса Христа, никто' не возвысился до истиннаго пониманія такъ называемаго смиренія, — не возвысился даже и «Платонъ» и др. (Оригенъ) *);
Нами освѣщены лишь самыя ничтожныя крохи святоотеческаго учепія о смиренномудріи (большими цѣлями мы, какъ сказано, и не задавались), но и изъ того немногаго, чтб нами уже сказано, вполнѣ ясными, думаемъ, представляются тѣ выдающіяся особенности данной добродѣтели, какія ей присущи согласно со святоотеческимъ ея пониманіемъ, по которому оно,—коротко сказать,—является «суммою всѣхъ христіане скихъ совершенствъ» 6), однимъ изъ двухъ (вмѣстѣ съ «вѣрою») условій «обрѣтенія» самой «жизни»... 7)
На словахъ восхваляя смиренномудріе, древніе христіане проявляли его и въ своей дѣятельности, въ самой своей жизни. * 3 4 5 6 7
’) Часть б-я твореній св. Вас. В.: стр. 282 (цит. изд.),—53-е слово пр. Исаака Сир : стр. 344 и др. (цит. изд.).
*) Часть 4-я, стр. 295—295 (здѣсь есть много интересныхъ по данному вопросу подробностей).
3) Слово 53, стр. 841. 343 и др. (цит. изд.).
4) Часть 5-я, стр. 385 —386 и мног. др. (цит. изд.).
5) См. у Zöckler’a: op. cit. S. 380.
6) Ibid. S. 381.
7J Пр. Исаака Сяр. „слово 49“: стр. 311 (цит. изд.).
Эти проявленія были различны. Нѣкоторые «принципіально» нѳ желали стать выше того «низкаго жизненнаго положенія» какое они занимали. Таковы, напр., Климентъ Александрійскій (оставался «только катехетомъ»), Оригенъ и Тертулліанъ (не бывшіе «пресвитерами»), св. Ефремъ (не бывшій «ни епископомъ, нм пресвитеромъ», но только «діакономъ»), бл. Іеронимъ (хотя и «пресвитеръ», «но фактически» остававшійся «постоянно» только «монахомъ») и др. Иные крайне «боялись» входить въ общенія съ «епископами», чтобъ ѳти не поставили ихъ въ высшій, по сравненію съ ихъ положеніемъ, санъ. Таковы были, напр., «св. Амвросій, Павлиніанъ» («братъ бл. Іеронима»),' «Павлинъ Ноланскій, Иларій Аре-латскій» и «друг.» г). Иные «добровольно нисходили съ высокихъ ступеней земного могущества и великолѣпія». Таковы, напр., были —■ «Константинъ Великій, изъ почтенія предъ епископами», составлявшими «Никейскій соборъ», «стоявшій» предъ ними, — «Ѳеодосій Великій», отношеніе котораго къ св. «Амвросію Медіоланскому» всѣмъ извѣстно, — «императрицы—Елена (f ок. 328 г.), Евдокія (f 460 г.)»...1 2) Извѣстны также и многія другія формы обнаруженія и проявленія смиренія въ древніе вѣка христіанской церкви: то въ видѣ ^омовенія ногъ» (обычай общеизвѣстенъ), то въ видѣ «колѣнопреклоненія», соединеннаго «съ цѣлованіемъ ногъ» у «гостей* и проч.3). Въ дальнѣйшее за святоотеческимъ періодомъ время (особенно въ періодъ «средневѣковаго» западнаго «монашества») данныя формы еще болѣе умножались и разнообразились 4), но рѣчь объ этомъ уже не входитъ» въ предѣлы нашей задачи.
IX. Многіе задавались и задаются цѣлію намѣтить степени смиренія. При этомъ число такихъ степеней или ступеней, на какія послѣдовательно восходитъ упражняющійся въ смиренномудріи, указывается различными лицами различное, что стойтъ въ зависимости, конечно, отъ точки зрѣнія, на какой стоятъ указывающіе. Установить же какую-либо одну точку зрѣнія, разумѣется, безусловно невозможно, такъ какъ дѣло смиренномудрія—живое, въ каждомъ отдѣльномъ человѣкѣ течетъ своеобразно, въ зависимости отъ индивидуальныхъ свойствъ по-
1) Zöckler: S. 381—382.
*) Ibid. S. 382-383.
8) Ibid. S. 383-384.
4) Cp., напр., ibid. S. 385...
слѣдняго, — дѣло, котораго нельзя постигать съ осязательною ясностію и пр. и пр. Для примѣра всё же приведемъ два мнѣнія—одно изъ истекающаго столѣтія, а другое—изъ средневѣковыхъ временъ. Одинъ католическій богословъ (цитованный уже выше Биттнеръ) указываетъ три «степени смиренія». Низшая изъ нихъ—та, когда человѣкъ «избѣгаетъ почестей и отличій, по примѣру Іисуса Христа (Іоан. VI, 15) и святыхъ» *). Это, такъ сказать, низшая, подготовительная ступень. Взошедшій на нее и ео ipso уже нѣсколько настроившій себя въ достодолжномъ направленіи можетъ постепенно достигнуть и большихъ результатовъ, требующихъ большаго напряженія и большихъ силъ, — можетъ взойти и на вторую ступень, т. е., настроить себя такъ, чтобъ «не бояться ни презрѣнія, ни поношенія со стороны міра», чтобъ не «избѣгать» ихъ и не «жаловаться» по ихъ поводу, — опять руководясь тѣмъ «примѣромъ», «какой данъ намъ всею жизнію» Богочеловѣка * 2 *), а равно и его ревностныхъ послѣдователей и подражателей. Кто поступаетъ подобнымъ образомъ, тотъ уже стойтъ на значительной высотѣ; для того уже не такъ труденъ переходъ къ «третьей» — «наивысшей ступени смиренномудрія», когда онъ «радуется униженіямъ, любитъ ихъ, даже ищетъ (Матѳ. V, 11—12)», снова руководясь поучительными примѣрами великихъ послѣдователей Христовыхъ: «свв. апостоловъ», радовавшихся, что за имя Господа Іисуса удостоились принять безчестіе (Дѣян. V, 41) (ср. 2 Коро. XII, 10) ,8), и многихъ другихъ великихъ подвижниковъ: Въ характеристикѣ степеней смиренія, предлагаемой даннымъ богословомъ, обнаружено глубокое пониманіе дѣла, хотя эта характеристика все же слишкомъ обща, не указываетъ частностей исторіи развитія и укрѣпленія смиреннаго настроенія въ человѣкѣ. Ѳома Аквинатъ (ХПІ в.), слѣдуя Бенедикту Нурсійскому (V —VI вв.), указываетъ «двѣнадцать степеней смиренія, изъ которыхъ по смыслу двѣнадцатой человѣкъ долженъ бояться Бога и помнить о всѣхъ Его заповѣдяхъ, 4 *) по смыслу одиннадцатой — не долженъ слѣдовать влеченіямъ своей собственной воли; десятой — долженъ безпрекословно
>) Bittner: op. cit. S. 250 —251.
*) Ibid- S. 251-253.
*) Ibid. S. 253.
4) Эта ступѳиь—„корень и центральный пунктъ всякаго смиренія“
(Pruner: „Lehrbuch d. k, Moraltheologie“; 2 Aufl. Freib. 1883. S. 139).
повиноваться высшимъ; девятой — долженъ повиноваться имъ даже въ обстоятельствахъ трудныхъ и тяжелыхъ; восьмой — долженъ согнавать свои грѣхи; седьмой — сознавая свои недостатки, долженъ считать себя самого по себѣ безсильнымъ для совершенія чего-либо великаго: шестой—долженъ думать и высказывать, что онъ ничтожнѣе всѣхъ другихъ, пятой —* не долженъ уклоняться въ своей дѣятельности отъ общаго пути; наприм., въ жизни монастырской.четвертойне долженъ говорить не во время; второй — долженъ говорить не много, но разумно и, при томъ, спокойнымъ голосомъ; первой—долженъ имѣть смиреніе въ сердцѣ и обнаруживать его во-внѣ — въ опущенныхъ на землю взорахъ, и, наконецъ, третьей — не долженъ быть слишкомъ подвиженъ къ смѣху и—нелѣпо, глупо радоваться» х). При всей видимой обстоятельности разъясненія дѣла, послѣднее здѣсь въ дѣйствительности раскрывается мало, не всегда систематично, часто мелочно... и вообще Ѳомы-Бенедикта характеристика степеней смиренія недостаточнѣе даже и общей характеристики Бит-тнеровой, хотя можно встрѣтить ее и понынѣ въ нѣкоторыхъ католическихъ нравоучительныхъ системахъ, повторящихъ Ѳому Аквината и подобныхъ ему древнихъ моралистовъ...
Краткая характеристика христіанской добродѣтели — смиренія, предложенная нами, достаточно, — надѣемся, — намѣчаетъ и указываетъ смыслъ и значеніе этого христіанскаго обнаруженія, по крайней мѣрѣ, главнѣйшія его черты и особенности. Съ какой бы стороны мы ни взглянули на смиренно--мудріе, всюду оно изумляетъ насъ своимъ величіемъ, своимъ огромнымъ значеніемъ. Самая первая христіанская заповѣдь о любви къ ближнему (Гал. У, 14) можетъ всего скорѣе осуществляться при наличности въ человѣкѣ-исполнителѣ ея — смиреннаго настроенія. Въ самомъ дѣлѣ, что главнѣйшимъ образомъ препятствуетъ проявленію нашей любви въ ближнимъ? Нашъ эгоизмъ, гордость наша, себялюбіе во всѣ\ъ его видахъ, въ силу чего всюду въ нашемъ поступаніи заявляетъ о себѣ лишь противоположное нормальному отношеніе наше къ окружающимъ. Это—съ одной стороны. Съ другой—гдѣ 1
1) См. наше изслѣдованіе: „Аристотель и Ѳома Аквинатъ въ отношеніи къ ихъ ученію о нравственности“ (Снб. 1884 г.), стрп. 447.
всего меньше можно говорить о томъ эгоизмѣ, о томъ себялюбіи? А тамъ, гдѣ на-лицо смиреніе. Слѣдовательно, для смиренномудраго всего легче осуществить самую основную, самую коренную заповѣдь христіанства. Извѣстные намъ изъ исторіи факты какъ нельзя болѣе краснорѣчиво и подтверждаютъ истинность этого вывода *). Вотъ здѣсь то и коренится самое главное, самое основное и наиболѣе привлекательное значеніе смиренномудрія, христіанскаго смиренія *).
s) Нѣкоторыя частности, о которыхъ нѣтъ рѣчи въ настоящей статьѣ,— такъ какъ онѣ къ существу дѣла собственно не относятся,—чит. въ- нравоучительныхъ системахъ: Cathrein’a, G-öpfert’a, Luthardt’а, Bittner’a, Lehmknhl’fl, Schwane, Pruner’a и друг., въ асветнкѣ еп. Петра и проч. Всѣ эти опыты уже были подробно названы въ прежнихъ нашихъ статьяхъ; поэтому снопа приводить полныя ихъ заглавія не видимъ надобности.
Александръ Бронзовъ.
25-го
г.
1) Ср. у Bittner’a S. 254-255.
САНКТ-ПЕТЕРБУРГСКАЯ ПРАВОСЛАВНАЯ ДУХОВНАЯ АКАДЕМИЯ
Санкт-Петербургская православная духовная акаде-мия — высшее учебное заведение Русской Православной Церкви, готовящее священнослужителей, преподавателей духовных учебных заведений, специалистов в области бо-гословских и церковных наук. Учебные подразделения: академия, семинария, регентское отделение, иконописное отделение и факультет иностранных студентов.
Проект по созданию электронного архива журнала «Христианское чтение»
Проект осуществляется в рамках компьютеризаіщи Санкт-Пе-тербургской православной духовной академии. В подготовке элек-тронных вариантов номеров журнала принимают участие студенты академии и семинарии. Руководитель проекта — ректор академии епископ Гатчинский Амвросий (Ермаков). Куратор проекта — про-ректор по научно-богословской работе священник Димитрий Юревич. Материалы журнала готовятся в формате pdf, распространяются на DVD-дисках и размещаются на академической интернет-сайте.
На сайте академии
www.spbda.ru
> события в жизни академии
> сведения о структуре и подразделениях академии
> информация об учебном процессе и научной работе
> библиотека электронных книг для свободной загрузки
