CC BY
198
Хлеб как культурный феномен
Bread As a Cultural Phenomenon
ЗАБРОВСКИЙ, Андрей Петрович
кандидат филологических наук, доцент, доцент кафедры региональных исследований, Факультет иностранных языков и регионоведения, МГУ им. М.В.Ломоносова; тел.: (499) 783 02 64, e-mail: zabrov@gmail.com
Казалось бы, что может быть необычного, непонятного и интересного в таком простом и доступном продукте питания, как хлеб. Мы видим на прилавках магазинов некоторое количество его сортов, различая, главным образом, «белый» и «черный». Знаем, что, оказавшись на длительное время за рубежом, многие «скучают» именно по чёрному хлебу. Но мало кто из нас задумывается о причине такой привязанности и тем более о том, что приверженность к тому или иному сорту хлеба является привычкой культурно обусловленной, во многом определяющей национальную принадлежность индивида.
Ключевые слова: хлеб, культура, архетип, религия, традиция.
It would seem that there may be little unusual, obscure or interesting in such a simple and affordable food as bread. In the stores we see a number of its varieties, mainly wheat-bread ("white") and rye-bread ("black"). We know that, being a long time abroad, many of us "miss" "black" bread. However, few of us think about the reason for such an attachment. Yet, commitment to a particular type of bread is a culturally conditioned habit, largely determined by the nationality of the individual.
Key words: bread, culture, archetype, religion, tradition.
«У этих содержаний есть одна удивительная способность — их мифологический характер.
Он как бы принадлежит строю души, свойственному не какой-то отдельной личности, а человечеству вообще».
К Г. Юнг
Национальная еда — одна из «составляющих» национальной культуры, которая вызывает не только научный, но и весьма прозаичный, «бытовой» интерес в очень широких кругах. Если подойти к рассмотрению этого вопроса с точки зрения герменевтики, то национальная еда может быть проинтерпретирована как текст большого значения (по Г.Гачеву) [18]. Касаясь общих вопросов философии еды, Гачев утверждает, что каждый этнос, порождённый «на своей земле
его Природиной» (так же, как и растения, животные) представляет собой воплощение местного Космоса, следовательно, все они имеют одинаковую субстанцию. Процесс еды при этом представляется, как процесс воссоединения отдельного с целым, с местным Космосом, национальным Божеством. Попробуем рассмотреть с этой точки зрения такой «простой», и в тоже время весьма загадочный продукт, как хлеб. Ведь еда, которой мы отдаем предпочтение, является основным показателем культурной модели, выраженной на бытовом уровне [2, с. 100]. Для русского человека хлеб — это не только пропитание, но символ пропитания. Картошка, столь популярная у русских, считается лишь «вторым хлебом». Попробуем разобраться, чем можно объяснить такое отношение к хлебу на Руси. И только ли в России «хлеб всему голова»?
На сегодняшний день не существует единой точки зрения на то, когда появился хлеб и где находится его «родина». Ученый-исследователь Николай Иванович Вавилов посвятил изучению этих вопросов значительную часть своей научной деятельности. Согласно его теории, можно выделить семь центров, которые являются очагами распространения культурных растений. Среди них — югозападноази-атский, откуда началось распространение, среди прочего, и хлебных злаков [5]. Появление земледелия стало следствием изменения природных условий, и первые попытки выращивания и обработки диких злаков были сделаны около 13 тыс. лет до н.э. [2, с.96]. Конечно, способы получения такой пищи не отличались разнообразием: перетертые зерна, разведенные водой, — подобие каши, «жидкий хлеб», которая волей случая, как считают некоторые учёные, (каша перелилась через край посуды и запеклась на ее стенках) превратилась в первый твердый хлеб-лепешку. О таком поступательном развитии способа потребления злаков говорит и Ю. С. Степанов в своем труде «Константы. Словарь русской культуры»: «Эволюционный семиотический ряд «хлеб» можно... представить следующим образом: 1) «жидкий хлеб, род каши или похлебки из муки какого-либо съедобного злака»; 2) «пресный (недрожжевой) печеный хлеб»; 3) «дрожжевой печеный хлеб». Причем, как предполагает Степанов, слово «хлеб» было заимствовано у готов (Ыа^в) [1, с. 204]. Но если для понятий жидкий хлеб и пресный хлеб в древнерусском языке можно найти соответствие (борошьно, или брашно, и опреснёнок), то для понятия дрожжевой печёный хлеб
в древнерусском языке нет специального слова. Таким образом, можно говорить об одновременном заимствовании слова и вещи, которое оно означает. «... итак, слово «хлеб» в восточно-славянской и древнерусской культурах мы должны понимать так: «ржаной дрожжевой (или иным способом заквашенный) хлеб, выпеченный в виде каравая» (в противопоставлении «жидкому хлебу» — «брашьну» и бездрожжевому, незаквашенному хлебу — «пресному»). Именно для этого значения и было заимствовано готское слово» [1, с. 206].
В словаре В. Даля понятие хлеб объясняется как «колосовые растения с мучнистыми зернами, коими человек питается и коих посев и жатва основа сельского хозяйства...». При этом указывается, что черный хлеб — это ржаной, а пшеничный — это белый, калач, пирог, булка и пр. [6, том 4, с. 1196]. Там же сказано, что «хлеб» — это «всякая пища человека, харчи, продовольствие».
Интересный факт «открытия» такого злака, как рожь: первоначально ее воспринимали как сорняк, который рос среди пшеницы. Однако такие свойства как морозоустойчивость и благотворное влияние на пищеварение со временем превратили этот «сорняк» в специально культивируемую злаковую культуру. Особенной популярностью рожь стала пользоваться в странах с более суровым климатом, в том числе и на Руси. Хотя сначала на территориях между Украиной и Россией землепашцы не разделяли пшеницу и рожь, и урожай, который называли «суржик», представлял собой смесь этих двух злаков [2, с. 98]. Перечисленные выше особенности и стали причиной того, что черный хлеб был так популярен у русских. Он считался более питательным, т.е. лучше насыщал, кроме того, этот хлеб был значительно дешевле ситного (т.е. из муки, просеянной через сито) и «крупчатого» (из хорошо обработанной пшеничной муки) белого хлеба, которые были практически недоступны беднякам (но и некоторые сорта черного хлеба, например, «Боярский», приготовленный особым образом, были недешевы) . Пшеничная мука использовалась для приготовления калачей и просфор, которые для простого народа были исключительно лакомством. Пословица «калачом не заманишь» означала, что «и приятное не может заинтересовать» [12, с. 407]. «Хлебушка калачу дедушка (ржаной пшеничному)», — говорили на Руси [6, том 4, с. 1197]. Богатые и владетельные особы также, преимущественно, потребляли ржаной
хлеб. В наши дни, когда практически любому человеку доступны не только различные сорта русского хлеба, но и появилась возможность включить в ежедневный рацион хлеб, привезенный из других стран, черный хлеб остается таким же востребованным, как и раньше. Что это — следование традициям или потребность, которая сформировалась (по ряду причин) у русского человека на генном уровне? В любом случае — черный хлеб — это символ русского, часть русской культуры. И любим мы его именно таким, каким привыкли есть его здесь, на родине. R качестве примера приведём цитату из книги русских эмигрантов: «Нет ничего хуже американского хлеба. Ни в чём так не проявляется различие между двумя сверхдержавами, как в отношении к этому продукту... Американцам его (хлеб — прим. автора) не жалко, потому что здесь хлеб ненавидят. Только ненависть может объяснить, как американцам удаётся выпекать ватную мерзость, которую аборигены в своём безумии принимают за хлеб. «Зато нам проще отказаться от мучного», — оправдываются местные жители. От ТАКОГО мучного и в самом деле отказаться легко, но ведь и человека убить просто. Русский (подчёркиваем) учёный Тимирязев назвал ломоть хорошо испечённого хлеба величайшим достижением человеческого ума. Вот это по-нашему. Не самолёт, не «Мона Лиза», а каравай ситного» [14, с. 213-214].
Следует отметить, что поговорка «хлеб всему голова» — это только один из вариантов поговорок, которые ходили на Руси в давние времена: «Ржаной хлеб всему голова», «Рыба вода, ягода трава, а хлеб всему голова» [6, том 4, с. 1197]. Такое уважительное отношение существовало не только к хлебу, но и ко всему, что было с ним связано, в том числе и к процессу его приготовления. Наверное, одно из немногих отрицательных значений, касающееся хлеба — нахлебник, в чужом доме он ест чужой хлеб. Но, понимая, что «нахлебнику» самому не комфортно (как правило, жизнь в чужом доме была вынужденной, по бедности), народ сложил поговорку: «Чужой хлеб горек» [15, с. 307]. Еще одно негативное высказывание — «хлеба и зрелищ» — ив наши дни не утратило исходный смысл: «лат. panem et circenses — хлеба и цирковых игр, крылатое выражение, означающее, что народ, который ранее имел обыкновение распределять самые высокие политические должности, теперь (I в. н. э.) желает только удовлетворять
свои материальные потребности и стремится к острым ощущениям» [17, с.624].
Выпечка хлеба на Руси всегда была делом важным, а потому этот процесс сопровождался большим количеством обрядовых правил: нельзя мести пол, когда печётся хлеб; нельзя садиться на печь, пока в ней печётся хлеб, чтобы не испортился; когда ставишь хлеб в печь, надо приподнять подол, тогда и хлеб «поднимется»; нельзя вынимать из печи один хлеб и разрезать его, пока в печи еще хлеба пекутся — оставшиеся испортятся и др. Существовали и некоторые приметы-гадания с использованием хлеба: если во время обеда хлеб упадет — жди гостей; а если в печи хлеб раздвоился — это к отлучке одного из членов семьи (см. сл. В.Даля) [именно отсюда пошло выражение «отрезанный ломоть» — человек, который навсегда покинул отчий дом и оторвался от близких родственников]. Существовало гадание даже о цене на хлеб: на Аксинью-полухлебницу (6 февраля), вечером взвешивали хлеб, а поутру — снова. Если вес хлеба за ночь убавлялся, то и цена понизится, если прибавлялся, цена повысится, а если вес не менялся, то и цена прежней останется [15, с. 485-486]. Количество же поговорок про хлеб настолько велико, что невозможно привести их в качестве примеров в рамках статьи (только в том же словаре В.Даля записано около ста пословиц и поговорок). Какую из них не прочтешь — всё правда, со всеми соглашаешься. Да и как не согласиться, если все они об одном — хлеб (с хлебом) хорошо, а без него — плохо. Множество примет на Руси было связано с хлебом: хлеб всегда клали коркой вверх, ненадрезаным краем в сторону двери, отрезали хлеб всегда ровно и никогда не оставляли в каравае нож (тогда и домочадцы будут здоровы, и хлеб всегда будет в доме, а жизнь будет спокойная и гладкая) [6, том 4, с. 1197], за ужином хлеба не починать, спор будет; когда солнышко закатилось, новой ковриги не резать — нищета одолеет; в начале и конце обеда, для счастья, съешь кусочек хлеба с солью; если кто-то за столом вынужден будет подать другому соль, то должен в ту же минуту засмеяться, улыбнуться или же бросить в солонку кусочек хлеба и сказать: «Хлеб с солью не бранятся!» — а иначе последует ссора... [15, с. 486]. В русской литературе также можно встретить упоминание таких примет: «Кукуй, кукуй, Кукушечка!/ Заколосится хлеб,/ Подавишься ты колосом — / Не будешь
куковать!» (Кукушка перестаёт куковать, когда заколосится хлеб, «подавившись колосом», говорит народ. Примеч. Н.А.Некрасова) [19, с.240].
Молодёжный сленг, часто трактующий, казалось бы, простые и понятные символы/понятия совершенно особенным образом, также не обошёл вниманием хлеб. «Крошить батон» — обижать, незаслуженно обвинять кого-либо (Дэн крошит батон на Боба, потому что иначе все поймут, что виноват именно Дэн); «крошить булку» — оскорблять, чтобы очень сильно обидеть, унижать (Я тебе не позволю крошить мне булку); «кроптить буханку» — быть агрессивным по отношению к другому, незаслуженно обижать (Она по жизни крошит буханку на меня, завидует что ли?); «крошить хлеб» — выступать против, бороться с человеком, который сильнее и стоит выше на социальной/служебной лестнице (Она крошит хлеб, совсем не боясь, что её за это съедят) [13, с.616]. Иногда нам сложно понять, каким образом образуются понятия того или иного сленга, зачастую зто происходит по принципу «от противного». На наш взгляд, в приведённых примерах все негативные действия и поступки (оскорбления, обиды и пр.) объединены глаголом «крошить», что может быть расценено, как пренебрежительное обращение с хлебом. А значит, даже в молодёжном сленге можно проследить сохранение традиций почитания этого продукта.
Хочется здесь сделать небольшое отступление от размышлений о хлебе. Обратившись к словарю В.Даля, я решил сравнить два издания этого труда, которые оказались у меня под рукой. Первое издание — это то, на которое я ссылаюсь, изданное в четырех томах. Издание второе было мне когда-то подарено кем-то из знакомых, хорошо оформленное, но состоящее из двух (!) томов, которые по формату и толщине значительно уступали первому. Это издание неизвестного мне года выпуска (так как этой информации в книгах нет), по словам авторов, «представляет собой сокращенную версию четырехтомного издания». Описанию понятия хлеб отведено девять строк, из которых мы можем почерпнуть информацию о том, что это культурное растение и т.д. и пара пословиц, которые никоим образом не заставляют задуматься над тем, а что же в действительности значит хлеб для человека вообще и, особенно, русского, какие традиции, обряды были связаны с этим «культурным растением». Подобное сокращение сводит информацию такого словаря к подобию «словарю для иностранных студентов»,
что противоречит самому названию словаря В.Даля: «Толковый словарь живого великорусского языка».
Возвращаясь к вопросу о приготовлении хлеба, невозможно не сказать о том, что пекари (хлебники) всегда занимали особое положение. Так, в Древнем Риме раб, умеющий печь хлеб, стоил в десятки тысяч раз дороже гладиатора. В Византии в 10 в. н.э. по закону хлебники были освобождены от любых государственных повинностей. Во многих европейских городах по сей день сохранились надгробия с памятниками, установленными в честь самых выдающихся пекарей. На Руси 16-17 в.в. пекарей называли уважительно «Федор, Григорий, Дмитрий» (в отличие от простых людей, которые не только в быту, но и в официальных документах, значились как «Федька, Гришка, Митрошка»). Рецепт приготовления хлеба часто держали в секрете и передавали «от отца к сыну». Однако у пекаря были не только привилегии, но он мог быть подвергнут и суровому наказанию в случае провинности: слишком дорого доставалась тогда людям мука, поэтому пекарям не прощалось неудачное выпекание хлеба. В Византии провинившегося могли выпороть, остричь наголо или изгнать из города. Тяжелое наказание ожидало нечестного пекаря и на Руси за «подмес» или спекуляцию хлебом. Одни из первых поселенцев Австралии — преступники, сосланные на материк за кражу хлеба.
Ещё один человек, без которого процесс получения хлеба был бы не возможен — мельник. Особое отношение к мельнику было связано с причастностью его работы к хлебу, как основному продукту крестьянского труда. Расположение мельниц (на возвышенности для ветряных или у воды для водяных, но всегда в отдалении от людей) способствовало созданию множества мифов, связанных с мельником и его трудом. В народе говорили: «Мельник не бездельник, хоть дела нет, а из рук топор нейдёт», признавая, таким образом, что от знаний и умений мельника зависит качество получаемой муки, долговечность работы мельницы. В русской мифологии мельнику часто приписывалась связь с нечистой силой, что объясняло необходимость принесения жертв (при строительстве мельниц, ежегодно перед наступающим паводком, накануне весеннего запуска мельницы или при её поломке). Такой жертвой могли быть как часть зерна (от десятой доли до трети), так и более страшные приношения (живые или мёртвые животные,
люди). Случалось, что мельники сами поддерживали веру крестьян в нечистую силу и необходимость «задобрить» её для получения большей платы за работу (платили мельнику зерном). Но и «сила мельника пропадала, если он обсчитывал крестьян или изменял обычаю обслуживать их по очереди. Нарушение этих сложившихся в традиции обязательств могло, по народным представлениям, навлечь на мельника гнев помогающей ему силы с соответствующими последствиями: помехи в процессе помола, разрушение механизмов, а также утаски-вание в воду самого мельника» [9, с. 583].
При одинаково почтительном отношении к хлебу у разных народов были различные предпочтения в хлебных сортах. Форма испечённого хлеба также была различна. Например, древние египтяне выпекали хлеб в виде пирамидок, корзинок, или хлеб продолговатой формы, похожий на большую рыбу. На Руси же с древних времен было принято печь круглый хлеб, каравай, а позже появился формовой (в виде цилиндра) хлеб. Большой любовью пользовались различные хлебобулочные изделия — крендели, баранки, калачи. Но долгое время они были доступны только горожанам. Крестьяне же позволяли себе такое «лакомство» лишь в праздничные или «базарные» дни.
Любая трапеза, любая еда на столе русского человека не исключает хлеб. По свидетельству диетологов их пациенты часто жалуются, что при всех ограничениях в еде самое страшное для них — это ограничение хлеба (и эти же пациенты бывают очень рады, когда понимают, что хлеб в их ежедневном меню все-таки остается). «Плох обед, коли хлеба нет», — подтвердит почти каждый русский. Если мы обратимся к книгам, в которых рассказывается о застольях русской знати, то почти нигде в перечне блюд мы не встретим упоминания хлеба (именно хлеба, а не выпечки в виде многочисленных пирогов). Вероятно, хлеб на столе присутствовал «по умолчанию». В качестве примера сошлюсь на перечень провианта на один день для государственного чиновника XI—XII в.в.: наряду с указанием меры солода, мяса или рыбы про хлеб было сказано: «хлеба и пшена сколько сможет съесть» [10, том 2, с. 360]. Для русского человека достаточное количество хлеба было залогом силы: «...Кабы нам только хлебушка / По полупуду в день, — / И так бы мы Русь-матушку / Ногами перемеряли!...» [19, с. 241]. В других странах хлеб также был неотъемлемой
частью трапезы. Так, например, в Древней Греции считалось, что человек, отведав блюда без хлеба, будет жестоко наказан богами. В Индии отказ от хлеба означал оскорбление, нанесенное хозяину дома. В то же время провинившегося в чем-либо человека в качестве наказания лишали хлеба на некоторое время. Напротив, «разделить» с кем-либо хлеб, означало начать/восстановить дружеские, близкие отношения. Недаром хлеб-соль, хлебосольство, всегда считалось проявлением гостеприимства. К сожалению, уже в 1880 году, в книге М. Забылина о хлебосольстве говорится, как об «остатке старинът», обычаи, который соблюдается еще только в отдалении от столицы и больших городов: «Со случайного прохожего за хлеб-соль денег не брали, существовала пословица, что «хлеб соль разбойника побеждает». Это добродушие существует и по сие время в Малороссии, как стране, где колыбель русского христианства, да и во всей остальной России». Хлебосольство названо здесь, как «прекрасная черта, наследие наших предков» [20, с. 519-520].
В русском фольклоре существует такое количество сказок о хлебе, что в сборниках их часто выделяют в отдельную главу. И всегда подчеркивалось превосходство хлеба над другими символами богатства и достатка (например, сказка «Петушок — золотой гребешок и жер-новцы»), не забывали и о «долгом пути» хлеба на стол человека (сказка «Легкий хлеб»). В литературе других стран также часто упоминали о хлебе. Так, венгерская народная сказка «Чудо-мельница» напоминает нам русскую про «Петушка и жерновцы». А сказка Г.Х.Андерсена «Девочка, которая наступила на хлеб» учит детей бережному отношению к хлебу. Ведь за многовековую историю хлеб стал не просто видом пропитания, но приобрел еще более важное значение в жизни людей. Вернемся к труду Ю. С. Степанова «Константы. Словарь русской культуры»: «Понятие хлеба, как главной пищи в индоевропейской культуре связано и с более общими понятиями «распорядителями благ» — «хозяина» и даже «бога»» [1, с. 208]. Далее Ю. С. Степанов приводит пример «переходного звена»: например, в англо-саксонском языке значения «хранителя-хлеба», «хозяина» преобразуется в дальнейшем в «Лорд» и «Господь Бог». «Подобно тому, как англосаксонское «хозяин» означает буквально «хранитель», а, следовательно, «распорядитель хлеба, пищи», так и славянское обозначение «бога» означает буквально
«податель благ» [1, с. 208]. И в упомянутой выше сказке Андерсена звучат такие слова о девочке: «Она большая грешница! Она не чтила даров Господних, попирала их ногами!».
Здесь мы переходим на иной уровень восприятия хлеба, как чего-то большего, чем просто еда, что позволит нам раскрыть сакральный смысл этого продукта. По предположению некоторых авторов [8], это может быть связано с историей появления хлеба. Ведь это был единственный продукт, который появлялся вследствие «алхимического» превращения муки и воды и был так не похож на исходные составляющие (мясо, к примеру, всегда оставалось мясом, а фрукты фруктами). Кроме того, долгий и трудоемкий процесс получения хлеба (рождается, зреет...) делал его особенным и ценным. Именно хлеб считается посредником между Богом и людьми (например, в иудаизме и христианстве). При этом хлебом считают только тот, что приготовлен из злаков, признанных хлебными (т. е. пшеницы, ячменя, ржи). Ни кукурузный, ни рисовый, ни картофельный хлеб не обладает сакральным значением, ибо хлеб благословляемый — это тот, «который Ты выводишь из земли». Хлеб стал неотъемлемой частью религии: «Сказал же философ: «Слышали мы и то, что приходили к вам из Рима научить вас вере своей. Вера же их от нашей немного отличается: служат на опресноках, то есть на облатках, о которых Бог не заповедал, повелев служить на хлебе, и поучал апостолов, взяв хлеб: «Это есть тело мое, ломимое за вас»... Те же, которые не творят этого, неправильно веруют» [7, с.46]. И еще: «... ешьте хлеб мой и пейте вино (познания), мною растворенное. Оставьте неразумие и живите, и ходите путем разума»): «И когда они ели, Иисус, взяв хлеб, благословил, преломил, дал им и сказал: приимите, ешьте; сие есть тело мое [Тело Любви] [3, с.40]; «... Я есмь хлеб жизни...» (там же). Здесь мы видим сходство и различие двух религий — христианской и иудейской. В обеих церковная служба происходит на хлебе, но в первой — это хлеб в привычном нам понятии, во второй же — это «пресный хлеб». Безусловно, как мы можем убедиться на примере, приведенном в одной из работ, ссылающихся на «Слово о полку Игореве» [10, том 2, с. 358], одним из моментов при «выборе веры», склонивших выбор князя Владимира в пользу христианства, было недовольство запретами магометанского закона (есть свинину и пить вино). Этот аргумент, на наш взгляд, действительно мог быть
учтён. Однако следует заметить, что хлеб не считался сакральным продуктом ни в католической церкви, ни в магометанской. Если же сравнивать три «авраамические религии», то именно в исламе отсутствует «традиция хлеба как чуда и сакрального продукта... когда хлеб выступает посредником между Богом и людьми» [8]. «Хлебная опора» рассматривается (в Библии, книга Левит — прим. автора) как опора человеческого общества, после разрушения которой — все, каннибализм» [там же]. В своей книге «Ментальности народов мира Г. Гачев пишет: «Еда — есть религиозный акт. Ведь что такое... Религия? Термин re-ligio происходит от латинского re-ligare, что означает «вос-со-един-ять», «снова связывать»..., — предполагая..., что нечто было отделено и имеет нужду вернуться, периодически возвращаться в свое родное Единство» [18, с. 62].
Однако сакральное значение хлеба иногда подвергалось неправильному толкованию, что послужило возникновению Хлебопоклон-нической ереси — «учение о том, что хлеб и вино пресуществляются в Тело и Кровь Христову не призыванием Св. Духа и благословением даров, а словами Иисуса Христа: приимите, ядите. Учение это названо было, в конце XVII века, хлебопоклонническою ересью, потому что державшиеся этого учения поклонялись не Телу и Крови Христовой, а простому хлебу и вину. Это учение опровергнуто было братьями Лихудами» [16, с.2285].
Единство хлеба и религии существовало и в дохристианские времена. Наиболее почитаемым божеством в древнегреческой мифологии была богиня плодородия Деметра (слав. — Мать-Сыра-Земля), «Великая мать», порождающая всё живое и принимающая в себя умерших. Русская мифология, как и мифы других народов, имели собственное представление о строении мира, при этом наибольшим почитанием всегда пользовались небесные светила, главным из которых было Солнце, а самые значимые в представлении крестьян созвездия получали названия, которые отражали те или иные моменты крестьянской жизни. Например, для созвездия Орион существовало много названий, наиболее распространенные: «косари» или «кичига» (орудие для молотьбы). Да и само происхождение человека в разных легендах описывается по-разному. Часто можно встретить упоминание о том, что первые люди были сделаны из теста (т. е. по сути, были сделаны как
хлеб): «Мужчину Бог сотворил из земли, а женщину из теста да и поставил их напротив солнышка, чтобы они высохли, ..., а собака прибежала да и съела женщину. Вложил Бог душу в человека, затем взял одну кость-ребро и сотворил ему уже второй раз жену». Или: «Бог сотворил человека из пшеничного теста и поставил его на солнце, чтобы он высох; а собака и съела его. Тогда Бог вылепил Адама из глины...» [9, с. 70]. По другой легенде (полесской) способ «создания» людей объяснял социальные различия: мужик был сделан из глины, а пан из пшеничного теста. В напти дни отголоски легенд о создании людей из теста мы можем проследить в таких поговорках, как «сделаны из одного теста», или «делан из мягкого теста» (говорят о человеке со слабой волей) [там же, с. 71]. Мельницы, которые так необходимы в процессе приготовления хлеба, по легенде, также обязаны божественной помощи: «построил черт ветряную мельницу, но при этом он никак не мог нацепить на нее крылья, так как они устраиваются крестом. Не мог он также насадить и жернов из камня, в отверстии которого тоже есть крест. Крылья и камни благословил и насадил уже сам Бор> [там же, с. 74]. Такая давняя, глубокая история взаимоотношений человека и хлеба позволяет отнести последний к архетипическим категориям. «Воспользовавшись выражением Святого Августина, я назвал эти коллективные проформы архетипами. «Архетип» означает type (отпечаток), определенное образование архаического характера, содержащее как по форме, так и по смыслу, мифологические мотивы. В чистом виде последние присутствуют в сказках, мифах, легендах, фольклоре» [8].
Таким образом, так любимый большинством русских людей простой хлеб, оказывается далеко не простым, а весьма значимым элементом русской (да и не только русской) культуры. Уходящая в далекое прошлое история, значимое место в религии, стратегическое значение для государства (ведь голод для человека — это, прежде всего, отсутствие или ограничение хлеба) и сохраняющаяся популярность и востребованность в наши дни действительно свидетельствует об архитипичности хлеба в русской и др. культурах. В то же время, еда (по Гачеву), как уже отмечено выше, — это часть национального Космоса, внешнего мира. Только еда, произведённая из субстанций «местного Космоса», способствует воссоединению с целым, со вселенной, чтобы быть в гармонии с Природой. На наш взгляд, всё выше
сказанное, объясняет не только популярность хлеба среди русских, но и, казалось бы, неосознанную, подсознательную потребность в этой «простой» и «богатой» пище.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
1. Степанов, Ю. С. Константы. Словарь русской культуры. Опыт исследования [Текст] / Ю.С.Степанов. — Москва: Школа «Языки русской культуры», 1997.
2. Арутюнов, С. А. Культурная антропология [Текст] / С. А. Арутюнов, С.И.Рыжакова. — Москва: Весь Мир, 2004.
3. Герасимов, А. Тело света / А. Герасимов. — Минск: Современное слово, 2003.
4. Андерсен, Г. X. Девочка, которая наступила на хлеб [Электронный ресурс] / Г.Х.Андерсен. — Режим доступа: http://andersen.com.ua/ ru_devochka_kotoraya_nastupila_na_hleb .html, свободный.
5. Вавилов [Электронный ресурс] // Географический справочник. — Режим доступа: http://rui-tur.ru/vavilov-n.-i.html, свободный.
6. Даль, В. И. Толковый словарь живого великорусского языка [Текст]: в 4-х т. / В.И.Даль; под ред. И.А.Бодуэна де Куртенэ. — Москва: Прогресс, 1994. —Т. 2.
7. Россия: Автобиография [Текст] / сост. М.А.Федотовой, К.М.Королева. — Москва: Эксмо; Санкт-Петербург: Мидгард, 2009.
8. Скарлош, С. Хлеб как смысл жизни [Текст] / С. Скарлош // Русский репортер. — 2011. — № 27(205).
9. Русская мифология. Энциклопедия [Текст] / сост., общ. ред. и пре-дисл. Е.Мадлевской. — Москва: Эксмо; Санкт-Петербург: Мидгард, 2006.
10. Павловская,А.В. Русский мир: характер, быт и нравы [Текст]: в 2-х т. / А. В. Павловская. — Москва: СЛОВО/SLOVO, 2009. — Т. 2.
11. Юнг, К. Г. Архетип и символ [Текст] / К. Г. Юнг; сост. и вступ. ст. А.М. Руткевича. — Москва: Ренессанс, 1991.
12. Забылин,М. Русский народ. Его обычаи, обряды, предания, суеверия и поэзия [Текст] / М. Забылин. — Москва: РИПОЛ КЛАССИК, 1997.
13. Левикова,С.И. Большой словарь молодёжного сленга [Текст] / С.И.Левикова. — Москва: ФАИР-ПРЕСС, 2003.
14. ВайлЪуП. Русская кухня в изгнании [Текст] / П.Вайль, А. Генис, Л.Лосев. — Москва: ACT: CORPUS, 2013.
15. Зимин, В. И. Пословицы и поговорки русского народа. Объяснительный словарь [Текст] / В.И.Зимин, А.С.Спирин. — Москва: Сюита, 1996.
16. Полный православный энциклопедический словарь [Текст]: в 2-х т. — Москва: концерн «Возрождение», 1992. — Т. 2.
17. Словарь античности [Текст] / пер. с нем.; отв. ред. В. И. Кузищин — Москва: Прогресс, 1989.
18. Гачев,Г.Д. Ментальности народов мира [Текст] / Г.Д.Гачев. — Москва: Эксмо: Алгоритм, 2003.
19. Некрасов, Н. А. Избранные произведения [Текст] / Н. А. Некрасов — Москва: Худож. лит., 1985.
20. Забылин,М. Русский народ. Его обычаи, обряды, предания, суеверия и поэзия [Текст] / М. Забылин. — Ленинград: изд-во Книга Принтшоп, 1990.
