CC BY
29
Стихотворение начинается со следующих слов:
Булахдин кьилел, хуьруьн къерехда Акацияди куьрснава хилер [3, с. 8]. На роднике, на краю села Акация развесила ветви.
Заявленный в этих словах вербальный акт фиксирует некое пространственное целое, на котором определяется позиция лирического начала стихотворения. Из этого начала исходит созерцательный взгляд, который охватывает дерево в совокупности всех его внешних атрибутов.
Через явления созерцания сознанию открывается вид дерева, которое стоит со спущенными ветвями на краю села, у родника. Собранные воедино созерцательными взорами эти свойства образуют предметную основу образа акации. Из этой, уже открывшейся к сознанию основы отрываются определенные содержательно уплотненные поля, которые в качестве неких ассоциативных цепочек настраивают образ сплошным символическим пространством.
Символическое наполнение образа акации определяет доминантную суть ценностно обусловленного смыслового конструкта, который удерживает связь между предметным и идеальным содержаниями дерева. Этот конструкт есть возраст акации. Само дерево чуждо своим возрастным характеристикам. В них освещаются структурные смыслы памяти, через которые в композиционную организацию произведения включаются явления прошлого.
Встраивание явлений прошлого в темпоральный ряд настоящего, на котором развертываются грамматические структуры стихотворения, есть следствие концентрации сознательных явлений, в реалиях которых происходит оживление прошлого. В результате формируется активная позиция лирического начала, которое, освещенное грамматической формой местоимения Я, является в начале второй строфы:
Амма за хирер кьат1узва адан,
Гьихьтин зурба сир ават1а тарахъ!
Хурай фейиди чкалда ак1из
Шумуд дагъвиди чан ганай адахъ!
Но я знаю о его ранах,
Какая же великая тайна у дерева есть!
Из сердца попадает в кору
Сколько же горцев жизни за него отдали!
«Мощная, великая тайна» акации зашифрована определенными знаками, отсылающими к возрастным характеристикам дерева. Из этих характеристик складывается образное целое акации, содержательное наполнение которого
Библиографический список
определяет одну-единственную объективную позицию дерева в качестве очевидца истории.
Явления истории, очевидицей которых стала акация, открывает трагические страницы прошлого. Многочисленные войны внесли в жизнь горцев множество бед, забрали много молодых жизней людей, которые защищали свою семью, свою родину. Основным художественным средством, изображающим трагедии прошлого, является слово «шумуд» (сколько), которое указывает на неопределенное количество погибших от рук врагов: «сколько горцев погибли у дерева», «сколько раз сердце молодого партизана оказалось под прицелом бешеного врага», «сколько раз дерево раскаленные пули на себя взяла».
Стихотворение завершается четверостишием, которое начинается со слова «ингье» («теперь»). Через понятийные структуры этого слова происходит впадение в актуально переживаемое настоящее. В настоящем в жизненное пространство лирического объекта добавляется существенный момент, через который акация приобретает не присущее ей в природной жизни свойство. Теперь дерево стоит и смеётся жизни. Грамматическая конструкция, встраивающая слова «акация» и «смеётся» в единый семантический ряд, несёт всю напряжённость вербальных актов сознания, открывшегося идеологическому диктату советского государства. Дереву присваивается предикат «смеётся», через значения которого жизнь акации охватывается социальными стандартами счастливого и благополучного социалистического общества. Таким образом, идеальная структура акации имеет в качестве строительного материала идеологический инвентарь, но заряженный духовно-эмоциональными, чувственными энергиями авторского (женского) сознания. Г Темирханова в своей монографии «Современная лезгинская поэзия» приводит слова известного ученого ГН. Поспелова, затрагивающие функциональные смыслы природных явлений в стихотворчестве: «Словесно воспроизведенный вид природы не может стоять в стороне от общих задач лирического творчества - от задач раскрытия внутреннего мира людей в его социально-исторической характеристике, в его идейном осознании и эмоциональной оценке со стороны художника. Поэтому для истинно лирического поэта-пейзажиста вид природы сам по себе не может иметь самодовлеющего значения. Природа для него лишь предмет изображения, через который поэт выражает свою обобщающую идейно-эмоциональную мысль» [5, с. 96].
Таким образом, из концентрации обращённых к природным эпизодам сознательных актов в творениях П. Фазуллаевой образуется внутренне завершенное жизненное целое, которое, приобщенное к Я в качестве его субъективного мира, представляет творчество известной лезгинской поэтессы как уникальное художественное явление.
1. Григорьян К.Н. Пушкинская элегия. Ленинград, 1990.
2. Темирханова Г Современная лезгинская поэзия. Махачкала: Дагестанское книжное издательство, 1988.
3. Фатуллаева П. Мой светлый дом. Сборник стихов. Махачкала: Дагестанское книжное издательство, 1981.
4. Гей Н.К. Художественный образ как категория поэтики. Контекст: Литературно-теоретические исследования. 1983; Т. 1982: 68 - 98.
5. Темирханова Г Современная лезгинская поэзия. Махачкала: Дагестанское книжное издательство, 1988.
6. Эпштейн М.Н. «Природа, мир, тайник вселенной...»: Система пейзажных образов в русской поэзии. Москва: Высшая школа, 1990.
References
1. Grigor'yan K.N. Pushkinskaya 'elegiya. Leningrad, 1990.
2. Temirhanova G. Sovremennaya lezginskaya po'eziya. Mahachkala: Dagestanskoe knizhnoe izdatel'stvo, 1988.
3. Fatullaeva P. Moj svetlyj dom. Sbornik stihov. Mahachkala: Dagestanskoe knizhnoe izdatel'stvo, 1981.
4. Gej N.K. Hudozhestvennyj obraz kak kategoriya po etiki. Kontekst: Literaturno-teoreticheskie issledovaniya. 1983; T. 1982: 68 - 98.
5. Temirhanova G. Sovremennaya lezginskaya po'eziya. Mahachkala: Dagestanskoe knizhnoe izdatel'stvo, 1988.
6. Epshtejn M.N. «Priroda, mir, tajnik vselennoj...»: Sistema pejzazhnyh obrazov vrusskojpo'ezii. Moskva: Vysshaya shkola, 1990.
Статья поступила в редакцию 02.03.21
УДК 381
Jasim Wasan N., postgraduate, Higher School of Translation and Interpretation, Lomonosov Moscow State University (Moscow, Russia),
E-mail: wasan_my@yahoo.com
SIMILARITIES AND DIFFERENCES IN THE NAME OF BREAD IN THE GLUTONIC PICTURES OF THE WORLD IN THE RUSSIAN-LANGUAGE AND ARABIC-LANGUAGE NATIONAL-CULTURAL CODES. The author's research is dedicated to the actual problem of identifying the linguoculturological and translation features of the glutonic vocabulary both in Russian and in Arabic. It is noted that the vocabulary of the glutonic type is extremely rich and diverse, as it is part of the national and linguistic culture of the Russian and Arab people. In the gastronomic discourse of the Russian people and the Arab peoples, it is represented by various parts of speech. The study of the traditions of food consumption confirmed the rich stylistic possibilities of the glutonic vocabulary, the names of bread in Russian and Arabic languages. It has been established that in modern Russian gastronomic discourse, glutonic lexical units are involved in the formation of bright, expressive stylistic means that use etymology, transcription, transliteration, descriptive expressions to convey linguocultural and ethnocultural specifics in names associated with cooking, for example, "bread". The Arabic language reflects the peculiarities of the culinary art of the Eastern peoples, the traditions of everyday life and food consumption, the rituals and customs of receiving guests.
Key words: glutonic vocabulary, picture of the world, language, gastronomic discourse, names, bread.
Васан Нисеифф Джасим, аспирант, Высшая школа перевода (факультет) Московского государственного университета имени М.В. Ломоносова,
г. Москва, E-mail: wasan_my@yahoo.com
СХОДСТВА И РАЗЛИЧИЯ НАЗВАНИЙ ХЛЕБА В ГЛЮТТОНИЧЕСКИХ КАРТИНАХ МИРА В РУССКОЯЗЫЧНОМ И АРАБОЯЗЫЧНОМ НАЦИОНАЛЬНО-КУЛЬТУРНЫХ КОДАХ
Исследование автора посвящается актуальной проблеме выявления лингвокультурологических и переводческих особенностей ппютгонической лексики как в русском, так и в арабском языках. Отмечено, что лексика глюттонического типа чрезвычайно богата и разнообразна, так как составляет часть национальной и языковой культуры русского и арабского народа. В гастрономическом дискурсе русского народа и арабских народов она представлена различными частями речи. Изучение традиций потребления пищи подтвердило богатые стилистические возможности глюттонической лексики названий хлеба в русском и арабских языках. Установлено, что в современном русском гастрономическом дискурсе глюттонические лексические единицы участвуют в образовании ярких, выразительных стилистических средств, которые используют этимологию, транскрипцию, транслитерацию, описательные выражения для передачи лингвокультурной и этнокультурной специфики в наименованиях, связанных с приготовлением пищи, например, хлеба. В арабском языке отражены особенности кулинарного искусства восточных народов, традиции повседневной жизни и употребления пищи, ритуалы и обычаи приёма гостей.
Ключевые слова: глюттоническая лексика, картина мира, язык, гастрономический дискурс, наименования, хлеб.
Актуальность. Ментальное поле культуры, а также категории времени и пространства, количества и качества, причины и следствия и другие обусловливают существующую в культуре единую систему образов, которые выступают как целостная картина мира.
Представители когнитивного подхода, американские учёные Р Лангакер, Дж. Лакофф, Дж. Тейлор, Ч. Филлмор, Р. Джекендофф, А. Гольдберг Ж. Фоконье, А. Генен и другие доказывали значимость знаковости и когниции в языке.
Особенности когнитивной лингвистики исследуют Ю. Апресян, И. Бров-ченко, С. Жаботинская, В. Карасик, М. Болдырев, М. Полюжин, М. Кочерган, Г. Уфимцева и другие. Отмечая, что культурное кодирование в языке является инструментом исследования лингвокультурной и этнокультурной специфики в наименованиях еды, ученые также подчеркивали, что оно также является одним из потенциальных средств осознания понятий еды в виде акустического (звукового) и / или графического образа. Слово индуцирует понятие в сознании человека.
Целью статьи является анализ реализации глюттонического дискурса русскоязычных коммуникантов, который осуществляется в условиях преобладания в русскоговорящем континууме русского языка. Процесс общения происходит в определённых физических условиях конкретного времени и пространства. Человеческая речь, взаимодействуя со значительным количеством неязыковых факторов (невербальных, социальных, психологических, ситуативных, национальных и др.), проявляет себя как особый языковой код. Коммуникация в Российской Федерации является модусом существования живого, естественного человеческого языка с присущими только ему категориальными средствами языкового кода.
Языковая политика в Российской Федерации может классифицироваться по следующим моделям: однокомпонентная (характеризующаяся различными формами функционирования русского языка); двухкомпонентная (с двумя доминантами); трёхкомпонентная (с тремя доминантами); многокомпонентная (имеющая от четырёх и более доминант); дифференциальная (действующая в сфере функционирования языков малочисленных народов) [1, с. 88].
Русский язык - государственный язык России - обладает наивысшим коммуникативным потенциалом во всех сферах общения и интенсивно функционирует во всех сферах жизнедеятельности. Форма русского национального языка, который функционирует в обществе, - русский литературный язык (РЛЯ) [2, с. 325]. Исследуем роль ключевых лексических единиц гастрономического дискурса, а именно наименований хлеба в качестве объекта гастрономической картины мира арабского и русского языков, а также систематизируем культурные особенности народов - носителей языков.
Современные филологи, лингвисты, кроме русского национального языка, выделяют одну из её разновидностей - русскую разговорную речь. Так, слова «косовица», «хлебороб», «зябь», «пар», «почин» имеют диалектное происхождение. На сегодняшний день они являются литературными, так как в них заложена основа понятий.
Особое внимание нами уделено значимым выводам физика Г Герца в конце XIX в. и Л. Витгенштейна, их гипотезам о таких понятиях, как «картина мира», «модель реальности». Именно в них отражено человеческое мировоззрение и конкретная практика погружения в социальную среду. Жизнедеятельность человека может быть представлена устно, письменно или другими визуальными способами. Для жизни в социуме необходима как языковая коммуникация, так и невербальная.
Интересными являются идеи философа М. Хайдеггера о «картине мира» и её интерпретации человеком [3, с. 49].
Понятие «картина мира» в разных культурах осмысливается как исторически обусловленная система образов, сформированных в процессе познания человеком действительности. Её важными структурными компонентами являются мировосприятие, мировоззрение и миропонимание. Так, с общенаучной, гносеологической точек зрения рассматривают понятие «картина мира» как «знания об истинном» С. Попов и И. Стернин [4, с. 51].
В статье автор приходит к выводу о том, что необходимо учитывать универсальность языка как знаковой системы, её функции в системе кодов семиоти-
ческой модели мира определяются как речь, которая позволяет описать модель мира во всей её совокупности и с любым уровнем детализации. Одной из особенностей языковой ситуации в русскоязычном ареале является многообразие диалектов. В частности, отечественные учёные идентифицируют 8 диалектных зон. Они связаны с народными языковыми традициями: так, диалект Северо-Восточных территорий отличается от диалекта центральной части страны и так далее.
На основе изучения источников установлено, что для современных учёных-культурологов важным является установление и универсальности языка, и наличие «матриц». Именно с их помощью реализуется национальный способ мировидения. Без знания «матриц», кодов, концептов сложно понять национальную культуру. Ряд известных отечественных учёных отмечает значимость национально-специфических этических и ценностных приоритетов, систему образности, социальных стереотипов. Такой матрицей можно считать использование огня. И у арабских, и у русских этносов огонь всегда служил источником тепла и средством для приготовления пищи. Например, русская печь в условиях суровой зимы - источник тепла и приспособление для приготовления пищи. Огонь также символ света и «домашнего очага», эти особенности отражены и в исторических традициях, и в специфике языка.
Данная проблема изучения лингвокультурологических особенностей арабского глюттонического дискурса отражается в нижеприводимых глюттони-мах - номинациях ритуала самого процесса потребления пищи, названиях продуктов питания, напитков и национальных блюд и традициях угощения гостей, описание которых приводится параллельно. Например, в сирийской кухне известна шаурма (шаверма) (ЧиЦ, которая в Ираке имеет номинацию
а основной рацион бедуинов из арабских племён на Аравийском полуострове - это бобовые: фасоль (»У^), чечевица (^), а также финики (У), хлеб в виде лепёшек молоко (козье или верблюжье) (сМ .1 >Ы чгЦ рис
ил
Заслуживает внимания анализ специфики слов, связанных с деятельностью людей, которые любят угощать других различными блюдами: в русском языке это повар, кулинар; в арабском - "ДО' [хаббаз] - пекарь, булочник; "¿ЬЪ" [таббах] - повар; "^ЬЪ" [таббаха] - повариха, стряпуха.
Сегодня в условиях глобализации на жизненные принципы индивида влияет много факторов и проблем, которые обусловливают ментальность и выбор языковых дефиниций [5, с. 8 - 20]. Л. Ермакова определяет понятие «глюттоническая лексика» как средство отображения национального языка, которое реализуется в системе текста в процессе коммуникации, связанной с наименованием пищевых продуктов и их потреблением. Оно представлено в виде номинативного фонда русского языка, в котором используются слова, характерные для повседневного русскоязычного дискурса. Он связан с особенностями употребления пищи относительно времени суток: завтрак, обед, ужин, приготовления ищи, наименования еды.
Вопросами анализа особенностей перевода глюттонической лексики занимались Н. Головницкий, Д. Гулимова, Н. Данилова, А. Занадворная, А. Олянич и другие.
Сам термин «глюттоническая лексика» введен в 2003 году А. Оляничем, который подчеркивает значимость лингвокультурной и этнокультурной специфики в наименованиях пищи и особенностях ее приготовления. Термин «глюттонический» соотносится с когнитивной системой номинаций, описывающих особенности приготовления пищи в любой этнокультуре [6, с. 42].
В арабском гастрономическом дискурсе традиционно употребляется ряд понятий: "..Ъа" (завтрак), М^"(обед), "»^"(ужин), "%).>" (лёгкий завтрак) и т.п.
В русском языке выражение «готовить пищу» раскладывается на следующий ряд синонимичных лексем: стряпать, готовить; а также варить, жарить, парить (как способы приготовления), отмечает В. Похлёбкин в книге «Занимательная кулинария».
В арабском языке понятие "рЪ" (готовить пищу) также имеет ряд синонимов и включает ряд представлений о процессах: ""Л" - кипятить, "- жарить; "- (жарить на вертеле); а также " - закалывать; - солить; "^Я" - приправлять перцем, - класть приправу,
Также есть специфические номинации арабского языка, которые идентифицируют еду и пищу: >1*Ъ",
Территориально русская национальная кухня охватывает и дары леса (орехи, грибы, ягоды, мёд; а также дичь, речную рыбу и т.д.). Традиционным является использование различных зерновых культур (рожь, пшеницу, ячмень). В зависимости от территории проживания этносов, в состав рациона русских входят также овощи, мясо птицы, крупного рогатого и мелкого домашнего скота. Всё это отображено входит в основу приготовления блюд из круп (хлеба и каши) и мяса.
Актуализируется выявление особенностей глюттонического дискурса лексемы «хлеб» путем сравнительного анализа перевода лексических единиц, относящихся к семантическому полю «глюттония», с арабских языков на русский. Глюттонический дискурс рассматривается как влияние прагматической и лингвокультурологической составляющей глюттоничного дискурса на уровне текста.
Например, в русской глюттонической картине мира название «хлеб» связано с понятиями «имущество», «богатство рода» (нем. Hleib). Klibanos - «глиняная посуда для выпечки хлеба», формовой хлеб. А. Семенов отмечает, в древнерусском языке слово употребляется с XI в. - хлебъ [7]. Сегодня слово «хлеб» - это зерно или продукт.
Ржаной русский хлеб готовится из дрожжевого ржаного теста, отсюда и название - ржаной хлеб. К ржаной муке могли добавлять ячменную. Следует отметить, что хлеб с молоком издавна был главной пищей россиян. Кулинарная традиция России немыслима без хлеба. Ведь изделия из хлеба подают к супам, вторым блюдам; ржаной хлеб выпекают с различнымим добавками (кориандром, овсяными хлопьями, курагой, изюмом и пр.). Тесто из ржаной или пшеничной муки используют для приготовления пирогов с мясом, рыбой, творогом, ягодами и пр. Из пшеничной муки пекут калачи, пряники и пр. Популярны в России сдобный хлеб (каравай), печные изделия (оладьи, блины, хворост и др.).
Основными мотиваторами названий хлеба является форма изделия, сорт или вид муки. Название «кулич» и ее дериват «куличик» является фонетическим вариантом лексемы калач - Kolach «печеный хлеб круглой формы», которое происходит от понятия « круг». В русском языке калач - это «круглый хлеб из пшеничной муки", «белый хлеб». Использовали понятия калач или "баранка", "испеченный калач, который передавали родственникам как знак приглашения на свадьбу". Бывают разные виды хлеба, например, «черный», «ржаной».
Слово «булка» связывали со значением формы выпечки (овальная) и качеством муки. Таким образом, на основе формы хлеба различали обычный (круглый, который сажали в печь лопатой) и праздничный (прямоугольный или овальный, испеченный в форме) хлеб. Сегодня хозяйки пекут хлеб в прямоугольных формах, поэтому обычный хлеб от праздничного отличает вид муки (пшеничная, ржаная и др.) и его сорт (низкий, высокий).
Также имеется название «баба» - праславянское baba 'галушка, круглое печенье': баба (или кулич) - сладкий сдобный высокий белый хлеб цилиндрической формы, который выпекают к Пасхе.
Часто используют названия «паляница», «хлеб», «корж из дрожжевого теста», «буханка хлеба пшеничного или ржаного», «буханка хлеба, обкатанная перед выпечкой в муке», «хлеб из пшеничной муки», «корж из хлебного теста» или «черный хлеб» - каравай из ржаной муки. Именно названия блюд придают рецептам национальный колорит. Как правило, их считают такими, которые не подлежат переводу. Определено, что чаще всего для перевода названий блюд используют:
- транскрипцию или транслитерацию, например, калач (Kolach);
- калькирование, например, калач - это «круглый хлеб из пшеничной муки", «белый хлеб»;
- частичную транскрипцию: baba - «галушка, круглое печенье», «кулич».
В арабском языке понятие ">■" - «хлеб» связано с традициями повседневного употреблениях"^! jj¿li", с решением насущных проблем j¿L ^ul" "...jsii. или с традициями выпекания лепешек jM
Следует особо подчеркнуть, что жители арабских стран бережно относятся к еде. «Особенности приёма пищи связаны с нормами национального этикета», - отмечают исследователи Л. Ступин, К. Игнатьев [8, с. 82]. В арабской культуре также популярно понятие «хлеб», однако арабские этимологи акцентируют внимание на том, что в слове «хлеб» корень «-леп-», то есть хлеб - это то, что лепят, это плоский, как правило, свежевыпеченный хлеб - хубуз, который выпекается в каменной печи или на камнях. Как правило, это пресный хлеб - без дрожжей. Рецепт требует объединения муки на основе цельных зёрен и воды. Несмотря на появление новых кулинарных приёмов и выявление других ингредиентов, исходя из религиозных, культурных или причин сохранения пищи, многие арабо-мусульманские народы продолжают производить пресный хлеб с его оригинальным рецептом.
Например, «пита» - традиционный плоский арабский хлеб, его готовят в Египте, Иордании. Пита, или арабский хлеб, лаваш - это тип плоского хлеба,
Библиографический список
который, в отличие от пресного хлеба, прошёл закваску; рецепт включает смешивание пшеничной муки, воды и закваски. Пита, или арабский хлеб является традиционным хлебом кухонь Ближнего Востока (Афганистан и Турция), Средиземноморья (Греция) и Северная Африка.
Кулинарное искусство - основа культурной идентичности нации, особенности национального характера ярко отражены в арабской кухне. В результате проведённого исследования мы выявили основные особенности глюттонической лексики русского языка, заимствованной из арабской кухни. Например, сегодня используют другие синонимы лаваша, или арабского хлеба: «сирийский хлеб» и «ливанский хлеб». Небольшие плоские лепешки называют «пита» - «хлеб, пирог» [9].
Внешне они представляет белую хлебную лепёшку. Слегка поджаристая, сухая, она редко превышает в толщину сантиметр и имеет небольшой вес. Пита может иметь различный диаметр, но обычно он не превышает 30 сантиметров. Внутри питы пустота, которую заполняют разными начинками.
Арабский хлеб - это разновидность плоского хлеба, который подвергся закваске; рецепт включает смешивание пшеничной муки, воды и закваски. Мука из твердых сортов пшеницы получается путем измельчения твердой пшеницы, или Triticum durum. Арабский хлеб - типичный хлеб ближневосточной кухни (Афганистан и Турция), средиземноморской (Греция) и Северной Африки. Арабский хлеб, или лаваш подают со специальными соусами. Характерная форма делает его идеальной составляющей для введения в рацион человека шашлыков или традиционных блюд с Ближнего Востока.
Культурным средоточием, ядром национальной языковой картины мира является особенное мировосприятие, которое строится на ценностях этноса, образной системе и социальных стереотипах. Образ мира остается относительно стабильным и неизменным и влияет на концептуализацию культурного опыта социума в соответствии с результатами познания действительности, присущей различным формам общественного сознания: мифологической, наивной и научной.
Понятие «картина мира» является объективной и исторической действительностью в разных культурах. В арабской и русской культурах ее структурными компонентами являются мировосприятие и миропонимание, которые концентрируется в концептах, например, «жизнь», «еда».
В заключение отмечено, что глюттоническая лексика как средство отображения национального языка реализуется в системе текста в процессе коммуникации, связанной с концептами «пища, еда», «напитки, питье» и с наименованием пищевых продуктов и их употреблением. Глюттонимы используются как в повседневной жизни, так и в научных исследованиях для отображения специфики национальной кухни. Также существуют слова-термины, используемые специалистами кулинарного профессионального языка.
Понятия глюттонической лексики являются средствами национального языка, которые реализуются как в системе текстов, так и в процессе коммуникации, связанной с наименованием пищевых продуктов и их употреблением.
Обосновывается мысль о том, что глюттонический дискурс представляет особенности коммуникации о «еде» или процессе приготовления и употребления пищи.
Национально-культурная специфика глюттонического дискурса, наряду с его индивидуальным и статусным, выражается в гастрономических номинациях, например, приготовления или употребления хлеба, зерна или изделий из хлеба.
Культура питания представляет собой важнейший компонент ментально-сти. Традиции и правила культуры питания связаны с культурными кодами употребления пищи.
В переводе кулинарных рецептов или меню нет ничего сложного, поскольку в них отсутствуют сложные термины или грамматические конструкции. Однако практика показывает, что трудности могут возникнуть в процессе перевода и названий самых блюд, и общеизвестных слов. Чаще всего проблемы возникают с такими элементами, как названия блюд, ингредиентов и единиц их измерения.
Анализ материала показывает, что различия в языковых картинах мира вызывают отсутствие прямых соответствий в языке перевода (названия блюд и их составляющих могут быть реалиями одной культуры и полностью отсутствовать в другой, например, арабской). Поэтому, чтобы понять гастрономические особенности определённого народа, недостаточно простого перевода лексических единиц, необходимо использовать комментарии и адаптации для объяснения особенностей оригинала текста.
Глюттоническая картина мира в европейской и арабоязычных культурах выполняет интегрирующую функцию, номинации хлеба отражают особенности менталитета.
1. Биткеева А.Н. Национально-языковая политика России: новые вызовы последние тенденции. Available at: http://www.philology.ru/linguistics2/bitkeeva-14.htm
2. Степанов ГВ. Национальный язык. Лингвистический энциклопедический словарь. Москва: Советская энциклопедия, 1990: 325 - 326.
3. Хайдеггер М. Картина мира. Время и бытие. Москва, 1993: 41 - 62.
4. Попова З.Д., Стернин И.А. Когнитивная лингвистика. Москва: АСТ: Восток - Запад, 2007.
5. Ермакова Л.Р Глюттонические прагматонимы и национальный характер (на материале русской и английской лингвокультур). Диссертация ... кандидата филоги-ческих наук. Белгород, 2011.
6. Олянич А.В. Гастрономический дискурс в системе массовой коммуникации (семантико-семиотические характеристики). Москва: Азбуковник, 2003.
7. Хлеб. Available at: http://evartist.narod.ru/text15/025.htm
8. Петришина Е.Ю., Антонова Ю.В. Лингвострановедческие особенности отражения концептов East/ Восток и West. Запад в глюттоническом дискурсе в сопоставительном аспекте. Вестник МГОУ. Серия: Лингвистика. 2016; № 5: 76 - 89.
9. Типы хлеба у разных народов. Available at: https://inima.org/tipy-xleba-u-raznyx-narodov
References
1. Bitkeeva A.N. Nacional'no-yazykovaya politika Rossii: novye vyzovy poslednie tendencii. Available at: http://www.philology.ru/linguistics2/bitkeeva-14.htm
2. Stepanov G.V. Nacional'nyj yazyk. Lingvisticheskij 'enciklopedicheskij slovar'. Moskva: Sovetskaya 'enciklopediya, 1990: 325 - 326.
3. Hajdegger M. Kartina mira. Vremya i bytie. Moskva, 1993: 41 - 62.
4. Popova Z.D., Sternin I.A. Kognitivnaya lingvistika. Moskva: AST: Vostok - Zapad, 2007.
5. Ermakova L.R. Glyuttonicheskie pragmatonimy i nacional'nyjharakter (na materiale russkoj ianglijskoj lingvokul'tur). Dissertaciya ... kandidata filogicheskih nauk. Belgorod, 2011.
6. Olyanich A.V. Gastronomicheskij diskurs v sisteme massovoj kommunikacii (semantiko-semioticheskie harakteristiki). Moskva: Azbukovnik, 2003.
7. Hleb. Available at: http://evartist.narod.ru/text15/025.htm
8. Petrishina E.Yu., Antonova Yu.V. Lingvostranovedcheskie osobennosti otrazheniya konceptov East/ Vostok i West. Zapad v glyuttonicheskom diskurse v sopostavitel'nom aspekte. Vestnik MGOU. Seriya: Lingvistika. 2016; № 5: 76 - 89.
9. Tipy hleba u raznyh narodov. Available at: https://inima.org/tipy-xleba-u-raznyx-narodov
Статья поступила в редакцию 28.12.20
УДК 61:02-10
Kuzyoma T.B., Cand. of Sciences (Pedagogy), senior lecturer, Sevastopol State University (Sevastopol, Russia), E-mail: takida_power@inbox.ru
Vishniakova A.V., Cand. of Sciences (Philology), senior lecturer, Sevastopol State University (Sevastopol, Russia), E-mail: azure.07@mail.ru
Shutova O.A., Cand. of Sciences (Philology), senior lecturer, Sevastopol State University (Sevastopol, Russia), E-mail: olgadushina@list.ru
Buteva V.E., Cand. of Sciences (Pedagogy), senior lecturer, Sevastopol State University (Sevastopol, Russia), E-mail: valerija.buteva@yandex.ua
REPRESENTATION OF A NOMINATIVE METAPHOR IN A LITERARY TEXT. The article deals with features of the use of nominative metaphor in the work of Stephen King "Misery". The individual author's style of the writer is described. The essence of the concept of "nominative metaphor" is considered. The most frequently realized functions of the metaphor in the work of Stephen King are nominative, informative, emotional-evaluative and text-forming functions. The emphasis is on nominative metaphors. The role of nominative metaphors is to transfer the name from one object to another based on their similarity. By replacing one descriptive concept with another, an artistic metaphor is created that is responsible for creating the image of a particular object. A new nomination in a work of fiction enhances the expressiveness of the image and creates an emotional background that makes an impression on the reader. Thus, the recipient is given a figurative picture of the writer's world.
Key words: literary text, author, metaphor, novel, image.
Т.Б. Кузёма, канд. пед. наук, доц., Севастопольский государственный университет, г. Севастополь, E-mail: takida_power@inbox.ru
A.В. Вишнякова, канд. филол. наук, доц., Севастопольский государственный университет, г. Севастополь, E-mail: azure.07@mail.ru
О.А. Шутова, канд. филол. наук, доц., Севастопольский государственный университет, г. Севастополь, E-mail: olgadushina@list.ru
B.Е. Бутева, канд. пед. наук, доц., Севастопольский государственный университет, г. Севастополь, E-mail: valerija.buteva@yandex.ua
РЕПРЕЗЕНТАЦИЯ НОМИНАТИВНОЙ МЕТАФОРЫ В ХУДОЖЕСТВЕННОМ ТЕКСТЕ
В статье рассмотрены особенности использования номинативной метафоры в произведении Стивена Кинга "Misery". Описан индивидуально-авторский стиль писателя. Исследована сущность понятия «номинативная метафора». Наиболее часто реализующимися функциями метафоры в произведении Стивена Кинга являются номинативная, информативная, эмоционально-оценочная и текстообразующая. Акцент сделан на номинативных метафорах. Роль номинативных метафор заключается в переносе названия с одного объекта на другой на основании их схожести. Заменяя одно дескриптивное понятие другим, создается художественная метафора, которая отвечает за создание образа определенного объекта. Новая номинация в художественном произведении усиливает выразительность образа и создает эмоциональный фон, оказывающий впечатление на читателя. Таким образом реципиенту передается образная картина мира писателя.
Ключевые слова: художественный текст, автор, метафора, роман, образ.
Изучение стилистических приемов и их функционального потенциала достаточно часто становится объектом исследования многих ученых-филологов. Объектом исследования в данной статье выступает роль метафоры в художественном произведении, а также выявление особенностей ее функционирования в произведении Стивена Кинга "Misery". В результате исследования было установлено, что наиболее часто реализующимися функциями метафоры в произведениях Стивена Кинга являются номинативная, информативная, эмоционально-оценочная и текстообразующая. Акцент сделан на номинативных метафорах. Роль номинативных метафор заключается в переносе названия с одного объекта на другой на основании их схожести. Заменяя одно дескриптивное понятие другим, создается художественная метафора, которая отвечает за создание образа определенного объекта. В качестве примера можно привести часто используемую номинацию "lightning" («молния»). В научно-техническом энциклопедическом словаре [1] данное определение толкуется как «яркая видимая вспышка света, которой способствует электрический разряд между облаками» [1]. В рассматриваемом произведении С. Кинга "Misery" [2] данной номинации соответствует понятие «идея» на основании общей черты - внезапное озарение: "Here it is: the lightning!" [2, c. 104]. Также в качестве метафорической номинации представляется важным отметить метафору "explosion" («взрыв»). Ее функцией является подбор новой, подходящей для художественного текста формы для уже известного понятия «боль». При сопоставлении между собой данные определения, можно найдя в них сходство: понятие «взрыв» предполагает химическую реакцию, воспламенение с мгновенным расширением образовавшихся газов, производящее разрушительные действия [3], в то время как
понятие «боль» объясняется как «психофизиологическая реакция организма, возникающая при сильном раздражении чувствительных нервных окончаний» [4]. Оба понятия имеют негативно окрашенную семантику, а также общее сходство - разрушение (стабильного эмоционального состояния и всего окружающего). Отсюда следует, что номинацию "explosion" можно использовать для наименования понятия «боль». В качестве примера можно также отметить такие номинации, как "gray invalid's face" («серое лицо инвалида» - номинация нездорового, плохого вида), "warder" («тюремщица» - номинация человека, который держит другого взаперти), "jocund meadow" («радостный луг» - номинация доброжелательного выражения лица), "head" («голова»), "tongue" («язык»), "legs" («ноги» - номинация опоры), "nose-cone of the rocket" («головная часть ракеты» - номинация внешнего вида бутылки), "snowdrift" («сугроб» - номинация большого количества чего-либо), "storm" («буря» - номинация плохого настроения) и другие. Данные метафоры в полной мере отображают выразительность языка, поскольку создают образ отдельно взятого предмета или явления и фиксируют его значение, выступая в рамках языковой метафоры. Но, как показывает исследование, данные номинации можно также определять как художественные метафоры, поскольку их функцией является создание художественного образа, несущего читателю особый смысл путем обозначения новых наименований для объектов.
Определяя новую номинацию в художественном произведении, автор усиливает выразительность образа и создает эмоциональный фон, оказывающий впечатление на читателя. Таким образом реципиенту передается образная картина мира писателя [5].
