CC BY
436
ХАРТЛЕНД МАККИНДЕРА И РАСПОЛОЖЕНИЕ ГЕОПОЛИТИЧЕСКОГО ТЕТРАЭДРА
Д-р Амбриш ДАКА
доцент Школы междунaродныx исследовaний Университетa Джaвaxaрлaлa Неру (Нью-Дели, Индия)
еографическая ось истории» сэра Хэлфорда Маккиндера1 по-прежнему сохраняет привлекательность для тех, кто занимается анализом эпохальных событий мировой геополитики. После завершения «холодной войны» геополитика возродилась как феникс в «новом мировом порядке», причем настолько, что к наследию Маккиндера вновь и вновь вынуждены возвращаться при попытках обсуждать проблемы Центральной Азии (да и Евразии в целом) в геополитических терминах.
Если эпоха великих географических открытий была временем, когда Европа узнавала о новых землях и новых обществах в обеих Америках, в Африке, Азии и Океании, то эпоха капитализма стала временем
1 Mackinder H.J. The Geographical Pivot of History // The Geographical Journal, April 1904, Vol. XXIII, No. 4. P. 421—437 (издание на русском языке: Маккиндер Х.Дж. Географическая ось истории // Полис, 1995, № 4).
практически полного присвоения этих континентов в политическом плане. А иначе откуда бы вместе с когнитивной метафорой Маккиндера внезапно пришло понимание первостепенной важности «хартлен-да» — огромных пространств почти безжизненной степи Евразии?2
В предлагаемой статье рассматриваются два вопроса. Первый — историкогеографические условия, в которых формировалась и осмыслялась идея географической оси истории и системные переменные глобального капитализма, послужившие источником программирования «оси» в пространстве и во времени. Второй аспект Маккиндеровой модели, до сих пор редко привлекавший внимание исследова-
2 Даже и без этих внешних факторов внутрен-
няя динамика британского общества испытала сильнейший стресс под действием циклического кризиса, начавшегося в Британии в 1870-е годы — фаза, совпавшая по времени с началом второй схватки за земли в Африке и Азии.
телей, — пространственный. Может быть, одна из причин столь частого пренебрежения этим аспектом обусловлена преобладающим у исследователей нежеланием применять простые геометрические и физические инструменты картографии к сложному, стремительно меняющемуся миру геополитических реальностей. Не будь событий 11 сентября 2001 года, немногим на беспокойной мировой арене пришло бы в голову обратиться к когда-то плескавшимся у берегов геополитики «холодной войны» абстрактным дискуссиям о хартленде и римленде. Мы же попытаемся рассмотреть теорию Маккиндера в ее двойственности: как концепцию и как карту. Посмотрим, как же будет выглядеть Маккиндерова «дверная петля»3 истории, если мы слегка повернем ее туда-сюда вокруг ее собственной оси. В этом и состоит оригинальный посыл настоящей работы.
Работа, которую Маккиндер представил на рассмотрение Королевского географического общества, была показательна для того времени. Начиналась неизбежная трансформация британского империализма с привычным для него абсолютным господством в мировой торговле. Вместо прежнего, почти монопольного положения он столкнулся с нарастающей конкуренцией со стороны Германии на востоке, а затем и с возникновением социалистической России. Отразилась там и принципиально новая ситуация: пробуждение Азии от долгого сна, в котором она была лишь объектом экономической эксплуатации, и возрождение ее к новой жизни под влиянием экономического национализма. Китай и Япония открыли миру глаза на гигантский экономический потенциал Востока.
3 Здесь у автора нечто, что по-русски можно было бы принять за игру слов. Дело в том, что центральное понятие Маккиндеровой картины мира — «pivot» — по-английский означает не столько собственно «ось», сколько «дверную петлю». Автор предлагает «повращать» эту петлю вокруг ее собственной оси. В дальнейшем мы будем придерживаться традиционного для «русского Маккиндера» перевода «pivot» как «географическая ось истории» или «осевой регион». — Перев.
При этом в бинокль, сквозь который британский империализм рассматривал мир, государственные деятели глядели со своих позиций, а географы — со своих. Так, в речи в связи со смертью королевы Виктории, императрицы Индии, сэр Дж.Т. Голди4 отметил: «В обращении с людьми белой расы Британия в эпоху королевы Виктории придерживалась принципов соблюдения конституционных свобод на условиях верности Короне и Британскому флагу. В обращении с цветным населением, несомненно, главным было милосердие, доброжелательность, стремление к его благу. Однако, как это происходит с любым человеческим идеалом, стремлению к благу слишком часто вредило неполное знание или ошибочные суждения»5.
Что же касается Королевского географического общества, основанного в феврале 1827 года, то его миссией как раз и было заполнить для короля Вильгельма IV (1830 г.) пробелы «неполного знания». Когда же королева Виктория пожаловала этому обществу свою хартию, определявшую его цели как «содействие прогрессу географической науки» и «распространение географических знаний», то общество трансформировалось во флагман британского империализма. Едва ли не важнейшим вкладом географов в решение поставленных перед ними задач стало издание «Джиографикал джорнэл» (The Geographical Journal). Это один из старейших в мире журналов, подлинное хранилище информации об исследованиях обширных территорий в Африке и Азии. Большинство официальных мероприятий общества проходило в форме собраний, на которых нередко председательствовали высокопоставленные государственные деятели или военные, в чьи функции входило осуществле-
4 Сэр Джордж Голди (George Dashwood Taubman Goldie) (1846—1925) — губернатор Нигерии. — Перев.
5 Goldie G.T. Progress of Exploration and the Spread and Consolidation of the Empire in America, Australia, and Africa // The Geographical Journal, March 1901, Vol. XVII, No. 3. P. 240.
ние имперских интересов Великобритании. Зачастую, прикрываясь «зонтиком» географических исследований, члены общества занимались разведкой, в частности сбором сведений о местном населении, о путях для торговли и переброски подразделений вооруженных сил, о важнейших этносоциальных характеристиках территорий, о военном потенциале «туземцев». Сэр Томас Холдич6 удачно охарактеризовал эту работу, разъясняя задачи Королевского географического общества следующим образом: «Мы вернули миру то, что он уже когда-то хорошо знал... Все это было результатом медленного, но верного продвижения Империи, с которым приходили все атрибуты и блага цивилизации, тщательно соскабливавшие слой гнилой почвы, на котором произрастал подлесок мелких полуварварских государств, душивший корни и первые побеги всестороннего развития, — а это было характерно для Азии не в меньшей степени, чем для Африки»7.
И новая угроза, предсказываемая в то время поборниками заморских интересов Британии, исходила уже не от готской Франции или мадьяр-германцев, которые и сами-то возникли как государства «под влиянием общей необходимости противостоять внешним воздействиям», а от зарождавшейся в «третьем мире» азиатской государственности, символизировавшей «азиатский империализм» кочевников, стучавшихся в восточные двери Европы8. Ла-
6 Полковник сэр Томас Холдич — выдающийся исследователь Азии и Южной Америки, разведчик, дипломат, председатель Российско-британской комиссии по установлению границ в Афганистане. — Перев.
7 Holdich T.H. Advances in Asia and Imperial Consolidation in India // The Geographical Journal, March 1901, Vol. XVII, No. 3. P. 241—242.
8 Как утверждал Маккиндер, «идея Англии
была внедрена в государства Гептархии (общее на-
звание для семи независимых королевств, создан-
ных англосаксами после захвата Великобритании и
существовавших до того, как этой территорией овладели датчане. — Перев.) датскими и норманскими завоевателями; идея Франции была навязана гуннами... спорившим между собой франкам, готам», но идея европейской цивилизации была результатом
тинская Америка и Африка, согласно Маккиндеру, отнюдь не так важны для Западного мира, как Азия: их история не имеет особого значения, а география делает их уязвимыми в военном отношении9.
На рубеже столетий чрезмерные размеры и связанная с ними громоздкость и неповоротливость создали как для собственно Британии, так и для ее империи ряд угроз разного масштаба и на разных уровнях. «Все империи умирают от несварения», — заметил как-то Наполеон. Целое созвездие таких государственных деятелей и мыслителей, как Чемберлен, Родс, лорд Холден10, Бертран Рассел, Г.Дж. Уэллс, Лео Эмери пыталось уберечь от этой участи одну конкретную империю. К этому созвездию принадлежал и сэр Хэлфорд Маккиндер.
Его знаменитой статье вскоре предстояло выдержать еще одно испытание. На мировой арене произошло масштабное событие, настоятельно требовавшее применения его концептуального аппарата: из былых задворков «запрусское пространство» трансформировалось в могущественное государство СССР, которое позднее своим устройством предложило «третьему миру» возможность иной идентичности, альтернативной западной. Возникновение Советского Союза стало уникальным событием в мировой геополитике. Оно вызвало к жизни взрыв энергии по всей Евразии и, по сути, вымостило дорогу для глобального перемещения британского империализма, который в геополити-
одного из «изначальных движений, чье давление. выполняло важную общественную функцию». и «благодаря давлению внешних варваров Европа сумела создать свою цивилизацию» (Mackinder H.J. Op. cit. P. 423; Маккиндер Х.Дж. Указ. соч. С. 163).
9 Конец девятнадцатого века уже явил миру вторую схватку за Африку, когда Франция и Германия, ставшие равно мощными промышленными странами, стремились к рынкам и источникам сырья в своем соперничестве со столь долго удерживавшей монополию Британией (подробнее см.: Townsend P. Outline of History).
10 Военный министр в годы, предшествовавшие началу Первой мировой войны, основатель системы территориальных войск Великобритании. — Перев.
ческом смысле перенес свою базу в Северную Америку11. Работа Маккиндера стала эпилогом географического распространения империализма. Он сам замечал: «В Европе, Северной и Южной Америке, Африке и Австралазии едва ли найдется место, где можно застолбить участок земли»12. Не то, что Азия: ее загадочное пространство кажется физически завоеванным, но далеко не сокрушенным и не покоренным. Можно с большим или меньшим успехом утверждать, что Маккиндер был едва ли не первым ученым и государственным деятелем в одном лице, кто с помощью диалектики маятникового взаимодействия континентального и морского пытался разобраться в циклической природе взаимоотношений между Востоком и Западом.
11 Британская монополия быстро уходила в прошлое: «между 1880—1884 и 1900—1904 годами британский экспорт изделий обрабатывающей промышленности вырос на 8%, германский — на 40%, а американский — на 230%». «В 1880 году производство стали в Британии составляло 1,3 млн т, в США — 1,2 млн т, а в Германии — 700 000 т. К 1900 году производство стали в США достигало уже 10,2 млн т, в Германии — 6,4 млн т, а в Великобритании — 4,9 млн. т» (Dutt C.R. Britain’s Crises of Empire. London: Lawrence and Wishart, 1949. P. 18—19).
12 Mackinder H.J. Op. cit. P. 421 (Маккиндер Х.Дж. Указ. соч. С. 163). Интересно отметить, что
об Азии Маккиндер так не говорит. Не исключено, что он приберегает рассуждения о существенном отличии Азии для своей ключевой работы, где рассматривает Азию в новой геополитической перспективе.
Иногда, по мнению Маккиндера, нужны более широкие географические и исторические обобщения, чтобы описать генезис ландшафтов — «тех характерных физических черт мира, которые. очень тесно связаны с человеческой деятельностью», и «показать историю человечества как часть жизни мирового организма». Для него человек Востока — «вызывающая неприятие персона», которая «выполняет важную общественную функцию, объединяя своих врагов, точно так же благодаря давлению внешних варваров Европа сумела создать свою цивилизацию»13. И далее он высказывает эту мысль еще более четко, утверждая, что «европейская цивилизация является в значительной степени результатом вековой борьбы против азиатских вторже-ний»14. Это «поношение» завоеванного мира выступало как историческое оправдание «установления заявочных столбов» на мировых пространствах.
Это интерпретивное вступление необходимо для того, чтобы можно было задуматься о современности маккиндеровской работы в нынешней ситуации, когда американский империализм, его крестовый поход против ультрарелигиозного варварства играет роль, которую современные географы так часто не замечают.
13 Mackinder H.J. Op. cit. P. 423 (Маккиндер Х.Дж. Указ. соч. С. 163).
14 Ibidem. (Там же.)
«Осевая» статья об Оси и последовавшие дискуссии
Впоследствии исследователи геополитики затратили немало усилий и слов на то, чтобы истолковать, прояснить и развить оригинальную работу Маккиндера. Но далеко не все обратили внимание на дискуссию, которая состоялась после прочтения доклада между Спенсером Уилкинсоном, Томасом Холдичем, г-ном Эмери и г-ном Хогартом. Уилкинсон заметил, что работа Маккиндера привлекла внимание, среди прочих важных фактов, к одному обстоятельству: к тому, что «любое изменение в какой-либо части мира влияет на совокупность международных отношений в мире в целом»15. Россия в то время
15 Wilkinson et al. (см.: Mackinder H.J. Op. cit. P. 437—444).
ни в малейшей степени не была Советским Союзом, и воспоминания о царской России были единственным источником хоть каких-то мыслей о возможности появления преемника того «азиатского молота», что существовал еще год назад. Уилкинсон оспаривал мнение Маккиндера относительно того, что молот, существующий лишь в воображении, сможет наносить удары по всей периферии евроазиатского континентального массива (которому позже дадут наименование «хартленд») и предложил альтернативное объяснение. Исторически, полагал он, Европа подвергалась ударам даже со стороны Византийской империи, которую затем заменила собой империя Османская, так что все это рассуждение выглядит натяжкой. Суть другой его мысли заключалась в том, что, подобно тому, как Британская империя распространила контроль на пограничные регионы (благодаря своему геостратегическому положению), — то же сможет сделать Япония, чем и уравновесит весь эффект16.
Сэр Томас Холдич полагал, что главной причиной движения азиатских армий на запад должны были быть изменения климата, способные выталкивать кочевые племена. Он также предположил, что Южная Америка могла бы «в этом внешнем поясе силы сыграть роль фактора, оказывающего давление на внутренний центр силы, чья ось располагается на территории Южной России»17.
Один из наиболее глубоких комментариев принадлежал г-ну Лео Эмери. Он утверждал, что со времен Геродота «Восток» и «Запад» — два взаимоотносительных, периодически меняющихся местами понятия, которыми описывается постоянное отношение молота и наковальни. Их уникальную географическую локализацию он отождествлял с тремя различными экономическими и военными системами: земледельческой, системой степных кочевников и системой прибрежных мореплавателей. Но для сохранения своего господства держава должна приобрести преимущества всех трех систем: неоспоримое преимущество может дать лишь комбинация мобильности степняков, возможностей мореплавания и огромной постоянной армии. На практике необходим промышленный и демографический потенциал, позволяющий поддерживать столь мощный мобильный контингент и на континенте (сухопутная армия), и на море (военно-морской флот). Что же касается сравнительных характеристик железных дорог и флота как факторов мобильности, то, по его мнению, и то и другое должно отойти на второй план, уступив место авиации. Касаясь роли научно-технической революции, он заметил: «Народы, обладающие промышленной мощью, наукой и способностью к техническим изобретениям, сумеют нанести поражение всем остальным»18. Маккиндер ответил на все вопросы, но продолжал настаивать на том, что степи Евразии заняты кочевниками «и есть немало богатых стран, которые можно грабить». Он также напомнил своим слушателям, что железные дороги обладают огромным преимуществом перед морским транспортом, так как способны относительно быстро перевозить огромные армии.
Схема тетраэдра
В работе Маккиндера можно увидеть один из этапов долгого и непрямого пути, по которому двигалась его мысль на всем протяжении профессиональной карьеры этого
16 См.: Mackinder H.J. Op. cit. P. 436 (Маккиндер Х.Дж. Указ. соч. С. 169). Это имеет отношение к одной из целей Британо-японского договора: гарантировать их владения на Корейском полуострове. В конце концов, «идея лежит в основании концепции мистера Эмери, говорившего, что фронт боевых действий для Британии простирается от мыса Доброй Надежды через Индию вплоть до Японии».
17 Mackinder H.J. Op. cit. P. 439.
18 Ibid. P. 441.
исследователя. Рассматривая нами работа не была чисто академическим упражнением, что подтверждается всем «имперским» пониманием географии Маккиндером, которое он продемонстрировал, совершив в 1899 году восхождение на гору Кения19. Важным этапом в реализации этих его идей стал выход в 1902 году книги «Британия и британские моря». Он умело использовал тематические структуры старинных карт и их реляционный подход — ориентацию на отображение не столько объектов, сколько их соотношения, — чтобы извлечь из них важный вывод о том, как именно Британия могла бы наилучшим образом локализовать и ориентировать свои стратегические интересы в этом континууме. Обнаруживается, что при анализе физического, территориального пространства вполне работает принцип униформизма («настоящее — ключ к пониманию прошедшего»). Соответственно физическое пространство можно дифференцировать, наложив на него социо-политическую развертку, которая идентифицирует национальные государства как уникальные по своему местоположению сообщества, определяемые геополитическими характеристиками. В таком случае не приходится удивляться, что закон антиподальности (сформулированный Лотианом Грином [Lowthian Green] и отражающий распределение территорий и акваторий на Земле) может быть наложен на геополитическую ориентацию земной поверхности (см. табл. 1) таким образом, что «холодная война» и мировая динамика, предшествовавшая ей и последовавшая за ней, оставляют ощущение непрерывности посреди перемен. Эти социальные «гео»-физические построения станут понятнее, если из существующих схем извлечь и представить в виде модели концепцию Земли как [геологического и географического] тетраэдра и ее утилитарную структуру.
Таблица 1
Антиподальная упорядоченность континентов и океанов
АЯ Н Ь Л А Д О П И Т Н А УПОРЯДОЧЕННОСТЬ ]
^КОНТИНЕНТЫ N ОКЕАНЫ У
СЕВЕРНАЯ АМЕРИКА ИНДИЙСКИЙ
ЕВРОПА и АФРИКА ТИХИЙ
АВСТРАЛАЗИЯ СЕВЕРНАЯ АТЛАНТИКА
ВОСТОЧНАЯ АЗИЯ ЮЖНАЯ АТЛАНТИКА
1 АНТАРКТИДА АРКТИКА
Согласно Грегори, рассмотрение Земли в ее горизонтальной проекции позволяет сделать ряд географических наблюдений (рис. 1)20:
19 «Мотивы восхождения на вершину горы Кения не были чисто академическими», — утверждает Брайан Блуэт (см.: Blouet B.W. The Imperial Vision of Halford Mackinder // The Geographical Journal, December 2004, Vol. 170, No. 4. P. 322—329). Он также утверждает, что «стремление покорить гору Кения — сознательный шаг в выстраивании карьеры со стороны человека, стремившегося приобрести авторитет в новой дисциплине — географии как она складывалась в поздневикторианской Британии» (см.: У Tuathail G. Critical Geopolitics: The Politics of Writing Global Space. London: Routledge, 1996. P. 76).
20 Gregory J.W. The Plan of the Earth and its Causes // The Geographical Journal, March 1899, Vol. XIII, No. 3. P. 225—250.
A) Концентрация суши в Северном полушарии и морей — в Южном.
Б) Близкая к треугольной форма континентов с основанием, обращенным к северу, и вершиной — к югу и океанов — с основанием к югу и вершиной — к северу.
B) Отчетливая антиподальная упорядоченность континентов и океанов.
Антиподальное распределение основано прежде всего на геометрических соотношениях форм. В качестве исходных Лотиан Грин (1875) принял два геометрических факта21:
А) Сфера — это тело с объемом, максимальным для данной площади поверхности.
Б) Тетраэдр — это тело с объемом, минимальным для данной площади поверхности.
Таким образом, сфера и тетраэдр — тела, противоположные друг другу с точки зрения соотношения объема и площади поверхности. Утверждения теории тетраэдра могут быть обоснованы следующим образом22.
Три вершины тетраэдра, противостоящие его «верхней», «первичной» вершине (представление о том, каким образом «некоторые вершины более верхние», обсуждается автором ниже. — Перев.) уравновешиваются на таких расстояниях, что главный водораздел Земли (первого порядка, континентальный) может быть представлен как протяженный вдоль меридиана. Это видно в обеих Америках, Европе — Африке и Восточной Азии — Австралазии. Кроме того, следует отметить, что три главных континентальных щита — Канадский, Балтийский и Сибирский — отстоят друг от друга примерно на 120° долготы23.
Проекция Маккиндера и концепция тетраэдра
Это утверждение может показаться натяжкой, но Маккиндерово видение мира структурировано по тем же параметрам, что и старинные так называемые «Т-О-вид-ные» карты. На последних Земля отображается как рассеченная Средиземным и Красным морями, представленными как один континуум, пересекающийся под прямым углом с Нилом, образуя Т-образную фигуру, которую окружает внешнее кольцо океана, представленное в виде буквы «О» — отсюда и распространенное название подобных карт — «Т-О-видные». Мир на них изображен как размещенные по кругу и скошенные к центру (в виде блюдца) континенты, окруженные «океаническим озером», что провоцирует на поиск геополитических отношений между Европой, Азией и Ливией (Африкой), как это показано на рис. 1.
Наше утверждение не столь странно, как может показаться, — на это указывает и сам Маккиндер, замечая: «Если наше исследование географической реальности во всей ее полноте ведет нас к верным выводам, то средневековые клирики были не так уж далеки от истины» (см. рис. 2). Единственное изменение по сравнению с их картиной мира заключается в том, что в распоряжении Маккиндера вместо этих «Т-О-видных» карт была проекция Меркатора — более подходящее средство для адаптации схем мировой крепости.
21 См.: Steers J.A. The Unstable Earth. ND: Kalyani Publishers, 1988, reprint. P. 3.
22 Имеется в виду модель, представлявшая Землю в ряде существенных отношений в виде тетраэдра. Варианты такой модели были предложены в конце XIX века Л. Грином и А. Лаппараном. — Перев.
23 См.: Steers J.A. Op. cit. P. 4.
Рисунок 1
[сверху вниз, слева направо]: Море; Осевой регион; Внешний;
Внутренний, или окраинный, полумесяц; Пустыня; Внешний; Территории внешнего, или островного, полумесяца
И с т о ч н и к: «The Geographical Pivot of History». P. 435.
В книге «Демократические идеалы и реальность» X. Маккиндер даже высказал предположение: «Если главным местопребыванием человечества на этой планете остается «Мировой остров» и если центральное положение в нем занимает арабский мир, как место, через которое проходит путь из Европы в Индию и из Северного хартленда в Южный, то горная крепость Иерусалим сохраняет свое стратегическое положение, принципиально не отличающееся от его положения идеального места в глазах средневековых людей или его стратегического положения между Вавилоном и Египтом в древ-ности»24.
Таким образом, в неустанном поиске этим исследователем вечного местоположения стратегической силы вполне отчетливо проявлялись замыслы и намерения его знамени-
24 Mackinder H.J. Democratic Ideals and Reality: A Study in the Politics of Reconstruction. London: Constable and Company, 1919. P. 71.
Рисунок 2
того парящего над землей херувима: «К тому же тот, кто владеет Дамаском, получает выход с фланга к альтернативному пути сообщения между океанами... Тот факт, что один и тот же регион одновременно является и колыбелью истории, и перекрестком важнейших современных стратегических путей сообщения, не может быть чистым совпадением»25.
Эта локализация «имперской точки» выдает стратегический фетишизм и отмечена «типичной» для географии ошибкой: железные дороги и морские пути воспринимаются лишь как альтернативные средства передвижения, в то время как речь идет не о перемещении, а о способах реализации силы на расстоянии.
Схема тетраэдра — главная шестерня, зацепившись за которую, можно в полной мере понять и оценить взгляды Маккиндера. Важной пространственной предпосылкой его теории был линейно представляемый примат государства и власть государства, представляемая как охватывающая в равной мере все пространство и ни в малейшей степени
25 М. Р. 71—72.
не ослабевающая с удаленностью от центра. Однако пространственные масштабы — серьезный ограничитель подобного представления. Тем не менее Маккиндер игнорирует это обстоятельство, чтобы оправдать дело британского империализма и его стремление найти такую пространственную конфигурацию, которая позволяет державе, обладающей соответствующей мощью, контролировать мир.
Можно было бы с уверенностью утверждать, что для любого островитянина неразумно не принимать во внимание кривизну земной поверхности на тех пределах, за которыми его власть рискует уйти в неопределенность по касательной. Однако образ рассредоточенных по всему миру огромных потенциальных ресурсов, колоний и рабов, порождает искажение взгляда, что легко может заставить любую сверхдержаву впасть в заблуждение относительно неуязвимости ее превосходства. Это заблуждение легко поддерживать благодаря использованию в навигационных картах проекции Меркатора, которая строит грандиозный образ мировой империи, изображая имперских гигантов, расположенных в более высоких широтах, все большими и большими по сравнению с их реальными размерами.
Концепция тетраэдра позволяет изменить ситуацию: она существенно сужает пределы возможных ошибок при определении расстояния между тремя вершинами, лежащими в основании «земли, представленной в виде тетраэдра». Этим представлением можно вполне свободно манипулировать, разделив сферическую поверхность Земли на четыре смыкающиеся и частично накладывающиеся друг на друга поверхности, противолежащие по отношению к каждой из вершин такого тетраэдра. В мире, где в подоснове порядка лежит куда более сферическая метрика пространства и моноклинальное представление поверхности планеты составляет основу для иерархических отношений, подобное интерпретивное раздробление поверхности вполне заслуживает визуализации.
Концепцию тетраэдра можно использовать и как модель при картировании внеземного пространства. В эпоху освоения космоса и создания ракетных технологий, если связать друг с другом все координаты звезд относительно Земли, можно обнаружить картину земной поверхности, заключенной во внешнее тело, имеющее форму тетраэдра. Соответственно, давняя территориальная экспансия восточных орд в хартленде сегодня преобразуется не в железные дороги и не в позицию по отношению к линиям морских коммуникаций. Военно-космическое превосходство можно получить и поддерживать с помощью надземной точки зрения и использования уникальных космических местоположений, позволяющих тому, кто их занимает, наносить удары по любым силам, пытающимся прорваться на его орбиту. Не случайно одним из главных элементов «холодной войны» стала борьба за превосходство в космосе — борьба, пик которой пришелся на программу «звездных войн».
«Осевой регион»/хартленд Маккиндера — одно из четырех оснований тетраэдра, две вершины которого образуют Европа и Восточная Азия. Весьма любопытно, что этот регион расположен антиподально по отношению к Америке, у которой есть также и иная, идеологическая локализация относительно конфликта между коммунизмом и капитализмом в эпоху «холодной войны». Этот антиподальный характер можно рассматривать как постоянную борьбу за то, как именно сбалансировать тетраэдр: на его основании или на его вершине (см. рис. 3). Или, иначе говоря, ее можно рассматривать как борьбу за возможность оказаться вершиной тетраэдра. Если следовать этой логике, Антарктида окажется вершиной, вокруг которой сбалансирован тетраэдр с Северным Ледовитым океаном (в качестве основания на севере). Однако вопрос о том, расположено ли «наверху» какое-то из полушарий и если да, то какое из них: Северное или Южное, — становится еще труднее, если рассматривать Землю со все большего расстояния. Именно это и проис-
Рисунок 3
ходит в эпоху космических технологий, когда перцептивная ориентация становится все более стереографической. Таким образом, оказывается, что геополитическая диалектика «холодной войны» никуда не исчезает. Она представляется весьма устойчивым в долгосрочном плане элементом по сравнению с краткосрочными неустойчивостями (т.е. победой капитализма) на Земле.
Любая континентальная вершина тетраэдра (держава), благодаря своему преимуществу в воздухе контролирующая продолженные за земную поверхность радиусы земной сферы, оказывается способной определить ориентацию всей схемы тетраэдра (см. рис. 4). Воздушная мощь делает фиксированные континентальные вершины тетраэдра подвижными. Такие вершины способны проецировать власть государства и преодолевать вызванный кривизной эффект ослабления с ростом расстояния. Той же цели достигают военные спутники и разведывательные космические устройства, размещаемые на орбитах на еще большей высоте. Но речь идет не только о подвижных объектах. В схему можно включить воздействие геостационарных спутников. Держава, расположенная на вершине тетраэдра, может покрывать максимальный объем сферы с помощью таких спутников, помещенных на позициях вершин воображаемого тетраэдра. Так, американский спутник может покрывать зону между Европой и Китаем, рассматриваемую как совокупность всех основных зон, представляющих стратегический интерес. И наоборот, держава в основании тетраэдра (в данном случае, например, Россия) может в целях стратегического паритета также превратить себя в вершинный узел, что достигается, если спутники располагаются на позициях у основания тетраэдра (т.е. создают как бы противотетраэдр). Однако большая часть зоны прямого радиодоступа таких спутников будет приходиться на океаны (Атлантический и Тихий). И в этих условиях, чтобы дополнить общую картину, необходимо больше полагаться на морскую разведку. Можно представить себе ситуацию, когда российские спутники, расположенные над Тихим и Атлантическим океанами и хартлендом, могли бы обеспечить эффективную систему раннего предупреждения о силах, осуществляющих вторжение на территорию хартленда.
Рисунок 4
Э п и л о г. X а р т л е н д к а к с т р а т е г и я и к а к с и с т е м а
Неоднократно отмечалось, что после развала Советского Союза маккиндеровский тезис о хартленде больше не дает пищи для исследований. Однако при этом даже не предпринимались попытки понять, что же действительно Маккиндер утверждал на сей счет26. Хотя логика сдерживания советской мощи давала определенные свидетельства в пользу его теории, это не относилось к утверждениям Маккиндера относительно железных дорог в их соотношении с морскими коммуникациями. Проблема относительного паритета ресурсов занимала в схеме Маккиндера немалое место. Именно так Южная Америка стала
26 Советская держава с ее идеологической ориентацией была чем-то прямо противоположным тому, что Маккиндер хотел бы видеть в качестве силы, владеющей хартлендом. Его неприятие большевистской революции было очевидным и красноречивым. Впоследствии события Второй мировой войны заставили его отойти от его интереса к проблеме хартленда. В то самое время, когда «творцы политики в США и Великобритании боялись, что СССР может захватить контроль над «Мировым островом», маккиндеровское имперское видение мира оказалось подорвано ощущавшейся им необходимостью отвернуться от империи и присоединиться к Европейскому экономическому сообществу» (Blouet B.W. Ор. ск. Р. 328).
орудием глобального доминирования США, ведь она представляла собой единственный альтернативный источник природных ресурсов и (интересный факт!) занимала ан-типодальное положение по отношению к хартленду. Сам Маккиндер в своей статье признавал возможность такого хода событий, отмечая, что «развитие огромных возможностей Южной Америки может... усилить позиции Соединенных Штатов»27. Со временем, после свержения правительства Альенде в Чили, а также в связи с политическими беспорядками в Уругвае, Сальвадоре и Никарагуа, Латинская Америка превратилась в опытное поле для операций ЦРУ, где местным политическим и военным элитам отводилась важная роль в подавлении любых демократических движений. Богатые ресурсы континента, включающие леса Амазонии, нефтяные прииски Венесуэлы, степные просторы Аргентины, медные рудники Чили, плантации Бразилии, трансформировались в хинтерленд для серединного бассейна, призванный уравновесить Евразийскую крепость и противостоять ей.
Идеи Маккиндера можно интерпретировать с помощь теории системного анализа в той мере, в какой они предполагают концептуализацию поверхности Земли как поверхности сферического тела (см. рис. 5). Представленная на рисунке модель резюмирует суть его статьи, обоснованную и обновляемую им в последующих работах. Поскольку географы склонны рассматривать процессы в географическом пространстве как циклические, здесь представлена модель, позволяющая интегрировать поверхность земли с распределением океанов и континентов как заданный набор условий в рамках геополитических комплексов, порождающих тактическое размещение мощи в мире.
Различные сообщества занимают различные земли как свои национальные территории. Различными внутритерриториальными и межтерриториальными действиями эти сообщества влияют на государственную организацию и в существенной мере определяют контролируемые ими местоположения ресурсов по отношению к ресурсам, контролируемым другими сообществами. Сообщества могут обмениваться этими богатствами или совместно использовать общие блага, материальные (энергия, территория, удобные выходы к морю) и нематериальные (производство общественных благ, формирование человеческого потенциала), а могут конкурировать за доступ к этим благам. Под национальными ресурсами, особенно в сфере нематериальной культуры, в огромной степени подразумевается и геополитика страны. Ее сильные и слабые стороны в рамках местного, регионального или глобального уровня интеграции определяются характером государства (элемент нематериальной культуры) и возможностью опираться на людские ресурсы.
Эти факторы влияют на региональную организацию национальных сообществ в рамках более широкой региональной иерархии (гомархии), а этот уровень, в свою очередь, более-менее вписывается в глобальную иерархию (гетерархию). Гетерархия отвечает за территориальное разделение труда, особенно за его «специализацию», содействующую конкурентному обмену между национальными сообществами, что, в свою очередь, нередко провоцирует соперничество между ними за более широкий доступ к ресурсам друг друга и вызывает потребность монополизировать пути сообщения, по которым этот доступ осуществляется. Глобальным последствием всего этого является коллективное стремление к контролю над глобальными ресурсами и к формированию желательной гетерархии. В этом и состоит основной смысл «нового мирового порядка» и стремления к такому «хартленду», располагающемуся на вершине территориальной иерархии «Мирового острова».
Ответная реакция — стремление создать (или подобрать) соответствующие технологии, на основе которых можно осуществлять власть над пространством изотропно и так
27 Mackinder H.J. The Geographical Pivot of History. P. 436 (Маккиндер. Х.Дж. Указ. соч. С. 169).
Рисунок 5
ҐГ
Мир Маккиндера в континентальной геополитической системе
[сверху вниз, слева направо]:
Глобальное стремление к иерархии, позволяющей осуществлять контроль; Стремление к контролю над зонами сосредоточения мировых ресурсов и сетями коммуникаций;
Всемирная иерархия Р (мощь) = F {К (пространство, территория), Т (технология)}; Территориальное разделение труда и рост гомархии;
Хартленд;
Создание глобальной иерархии государств и мультинациональных регионов; Территориальная организация национальных сообществ;
Новый политический ландшафт Земли;
Поверхность земных континентов
пользоваться абсолютным контролем над иерархией. Средства для осуществления эффективного контроля нередко дают нововведения, расширение транспортной сети или развитие технологий. Наиболее ярко эффект таких новшеств проявился при комбинации аэрокосмической мощи и компьютерных коммуникаций, воплотившейся в системе спутникового наблюдения. Эффект глобального спутникового наблюдения, в том числе его использование при вмешательстве в жизнь национальных сообществ стало одним из основных инструментов в конфликтах между нациями, государствами и негосударственными субъектами. Это расширяет возможности вмешательства в пространственных терминах и, таким образом, увеличивает мощь, реализуемую через угрозу или через нанесение реального ущерба. К тому же подходу часто прибегают и для того, чтобы противодействовать возможным интервенциям, что и обуславливает растущую роль «мелких», «ограниченных» технологий. Нет нужды объяснять, что подобное развитие не может не привести к созданию технологической иерархии в терминах превосходства, а также к новой «перетасовке» иерархии в «Мировом острове», с промежуточными региональными корректировками. Важный аспект подобного структурирования — то, что хартленд (в силу своего географического положения) и государства низшего уровня (в силу их исключен-ности из системы) подобная «перетасовка» сравнительно не затрагивает. Максимальная дестабилизация наблюдается в государствах «внутреннего полумесяца», которые в силу их положения в тетраэдре оказываются наиболее уязвимыми. Интересно, что «советская» Средняя Азия остается «вмонтирована» в крайнюю южную оконечность хартленда и окружена с юга «внутренним полумесяцем», который постоянно демонстрирует свою естественную склонность к нестабильности. Но с внутренней стороны, с севера, она окружена «Крепостью Россией», то есть страной, располагающей большей территорией. Потому в этой части Центральной Азии не слишком велик демографический потенциал для диаст-рофизма (усиленное проявление тектонических движений, вызывающих изменения в строении земной коры. — Перев.), способного серьезно изменить общий политический ландшафт Евразии. Таким образом, теория Маккиндера остается полезным инструментом в понимании геополитики современной Центральной Азии.
