Хаос скептической мысли и символический порядок Текст научной статьи по специальности «Философия, этика, религиоведение»

7. Палько Г.В. Становление гегельянства в России в начале XIX века. Роль инноваций в трансформации современной науки. Сборник Международной научно-практической конференции. Уфа, 2016.

© Вербицкая Е.А., Беседина Л.В., 2016.

УДК 165.1

Воронина Наталья Николаевна

к. филос. н., доцент каф. философии Национальный исследовательский Нижегородский государственный университет им. Н.И. Лобачевского

г. Нижний Новгород, РФ Ткачев Андрей Николаевич к. филос. н., ст. преподаватель каф. философии Национальный исследовательский Нижегородский государственный университет им. Н.И. Лобачевского

г. Нижний Новгород, РФ

ХАОС СКЕПТИЧЕСКОЙ МЫСЛИ И СИМВОЛИЧЕСКИЙ ПОРЯДОК

Аннотация

Данная статья посвящена проблеме соотношения сомнения и порядка в мировоззрении. Рассматривается роль скепсиса, как порождающего неопределенность и хаос. И делается попытка предложить форму упорядочивания, с учетом скептической аргументации. В связи с этим предлагается понимать символ, как вид эволюционирующего порядка. И делается акцент на экзистенциальном содержании сомнения и порядка, что позволяет придать эволюционирующее содержание символу.

Ключевые слова

Символ, порядок, мировоззрение, скептицизм, культура, миф, экзистенциальное, трансцендентное.

С древних времен человеческая мысль стремиться к порядку, и в эту направленность совершенно не вписывается сомнение, которое по самой своей сути предполагает, в той или иной форме и степени, несостоятельность всякой упорядоченности мировоззрения. Представления о порядке, в конечном итоге, всегда имеют метафизическую природу, и, соответственно, высказывания о трансцендентном являются предметом скептической мысли уже в силу самой своей запредельности. Скепсис всегда питался и питается неуспехами человеческой мысли в попытках построения представлений о том или ином порядке. И особенно тем, что человек в принципе не может избежать некоторой неполноты мысли, а это всегда предполагает альтернативы. Известный пример, когда Диоген приносит Платону ощипанного петуха, «двуногого без перьев», в связи с попыткой Платона дать определение человеку, то есть попыткой как-то упорядочить представление о человеке. И можно сказать, что, образно говоря, сомнение всегда «ощипывает» любую попытку создания упорядоченного представления о данности.

Обычные попытки возражений на скептическую аргументацию, связанные с тем, что скептицизм сам должен быть на чем-то основан, поскольку утверждает нечто, а потому и сам является предметом своей критики - такие попытки возражений касаются не всякого скептицизма. Например, гипотетический скептицизм - это всего лишь возможное, а не утверждающее высказывание. Как пишет Пауль Тиллих: «Ведь в качестве утверждения скептическое сомнение вступило бы в противоречие с самим собой. Тогда даже утверждение о том, что истина для человека невозможна, подверглось бы скептическому рассмотрению и не смогло бы сохраниться в качестве утверждения. Подлинное скептическое сомнение не пользуется формой утверждения. На самом деле оно есть позиция отвержения всякой надежности. Следовательно, его нельзя

_МЕЖДУНАРОДНЫЙ НАУЧНЫЙ ЖУРНАЛ «СИМВОЛ НАУКИ» №3/2016 ISSN 2410-700Х_

логически опровергнуть» [2, с.145].

Последовательный скептицизм ведет мысль в Хаос, который с древних времен человечество пытается преодолеть и вытеснить той или иной формой упорядочивания представлений данности. То есть ведущая экзистенциальная интенция человека - это стремление к порядку, а потому человек по природе склонен игнорировать скептическую аргументацию. Это отрицание скептического проявляется в культуре очень многообразно, например, эту природу страха перед хаосом имеет и ксенофобия (как боязнь иного). Причем, тут имеется в виду ксенофобия в самом широком культурном смысле, то есть иного мышления, иного восприятия, иных действий, и т.д. Интересно и то, что от скептического ксенофобия защищается скептической же аргументацией. И это именно тот случай, когда сомнение получает экзистенциальное основание в человеческом стремлении. Когда скептическая мысль направлена на какой-то другой порядок, она этим получает экзистенциальное основание в стремлении человека к своему порядку (только к своему, но не к чужому), который он скепсисом защищает от других представлений об упорядоченности. То есть, можно предположить, что скепсис всегда явно или латентно базируется на каком-то экзистенциальном стремлении к порядку.

Как показывают попытки деконструкции человеческих высказываний, любая мысль глубоко укоренена в культуре, а культура - это, прежде всего, созидание чего-то; соответственно, и сомнение должно играть не только негативную, но и позитивную роль для какой-то явной или латентной задачи. Скепсис - это действие человеческой мысли, и, чтобы делать, человек должен хотеть, то есть, скепсис должен быть желанен, должен быть результатом какого-то устремления, и, прежде всего, устремления быть. И игнорируя несостоятельные представления о порядке, скепсис латентно основан на желании быть (в том или ином смысле). То есть, скепсис должен быть укоренен в установлении какого-то определенного бытия, то есть какого-то бытийственного порядка. И таковая предзаданность скептической мысли существенно ее ограничивает в отношении главного устремления человека, потому что направляется на результаты других устремлений, но не свои собственные. А если учесть, что во многом именно благодаря скептической мысли совершенствуются представления человека о порядке, то получается, что скептическая мысль, фигурирующая только как защитная функция своего порядка от других представлений о порядке, совершенствует эти другие порядки, а не свой собственный.

Разумеется, здесь приводится простейший расклад, и понятно, что в высокоразвитых представлениях о порядке скепсис в отношении себя имеет не меньшее значение, чем в отношении других. И тогда встает вопрос о том, как из простейшего устремления к порядку совершается познавательный переход к скепсису? Поскольку в простейшей направленности на порядок экзистенциальной задачи подвергать свой порядок скептическому анализу не наблюдается, и примеров этому можно привести множество. Один из них -широко распространенный, как бытовой, так и религиозный фундаментализм, который отличается именно нетерпимостью к иной точке зрения.

Можно обратиться к древним формам упорядочивания представлений о мироздании, в которых можно видеть, что порядок носил символическую форму. Дело в том, что символ скорее указывал направление, чем выражал мысль. И поэтому символическое познание более динамично, более подвержено изменению, чем определенно сформулированная мысль. И, при всей своей неопределенности, символическое мышление сохраняет упорядоченность, выражающуюся в запредельной интенции в мифе. Собственно, мифические божества можно проинтерпретировать как символы, кстати, так их и интерпретирует, например, немецкий писатель и мыслитель Г. Гессе:, который, рассуждая о древнейших книгах человеческих цивилизаций, пишет, что «...вера в вечную гармонию по ту сторону беспокойного и пестрого мира явлений, почитание природных и духовных сил и почти одновременное с этим ясное или смутное предчувствие, что боги - только символы.» [1, с. 153]. Хотя тут можно поспорить с Гессе по поводу слова «только», потому что, даже если исходить из реальности Божественного, то таковая реальность может быть выражена именно символически, так как предполагает изложение чего-то большего для чего-то меньшего, а потому не может быть сводима к утверждениям в рамках меньшего, тогда как символ - это знак, допускающий бесконечное разворачивание в познании. Божественное уже в силу своей трансцендентности неопределенно, при этом оно являются целью отношений для человека, то есть предметом направленности. При таком отношении обозначаемое символом

не теряет своего содержания в упрощении до знака, а предполагает его раскрытие в пути познания. То есть, символическое выражение более подходит для высказываний с эволюционирующим смысловым содержанием. В символе задается порядок направленности развития, тогда как в высказывании, претендующем на определенность содержания, развитие не предусмотрено. Таким образом, получаются два вида порядка: порядок направленности и порядок определенного содержания. Если в отношении порядка определенного содержания скептическая мысль может развивать критику именно в связи с определенностью, так как любая определенность в неопределенности мироздания уже сомнительна, то в отношении порядка направленности, где определенность носит статус гипотезы, гипотетическое сомнение находится в таком же положение. То есть и направленность, как и сомнение в ней, равно являются символами разных направлений. И при этом у символа направленности есть преимущество поиска бытийственности, тогда как у сомнения, в этом случае, только обслуживание этого поиска. Таким образом, можно говорить о некой гармонии между сомнением и символическим порядком.

Список использованной литературы:

1. Гессе Г. Библиотека всемирной литературы //Письма по кругу. - М.: Прогресс, 1987. - 400 с.

2. Тиллих П. Избранное: теология культуры. /П. Тиллих. - М.: Юрист, 1995. - 479 с. (Лики культуры).

© Воронина Н.Н., Ткачев А.Н., 2016

УДК 009, 001

Евланников Владимир Прокопьевич

докт. фил. наук, профессор СПбГЭУ, E-mail: Evlannikov@mail.ru Евланникова Галина Евгеньевна канд. фил. наук, доцент СПбГЭУ, E-mail: galinaespb@bk.ru г. Санкт-Петербург, РФ.

ИДЕИ КОСМИЗМА В РУССКОЙ НЕОАНАРХИСТСКОЙ ФИЛОСОФИИ

Аннотация

Статья посвящена рассмотрению идей русского космизма, воплотившихся в творчестве неоанархистов начала XX века Гордина А.Л., Русселя Н., Солоновича А.А., Борового А.А.

Ключевые слова

Космизм, Вселенная, биокосмизм, анархизм, неоанархисты, космополитизм.

Философия русского космизма предлагала людям Вселенную в виде дома, в который ему предстоит вселиться. Космизм апеллировал к целостному пониманию человека, определял его миссию и особое предназначение. Человеку надлежит, по мнению космистов, восстановить естественную связь с природой и историей, обрести духовность мыслить планетарно. Человек подобен Вселенной, а посему глобальные процессы тождественны локальным, перемены в человеке адекватны переменам в обществе, изменения в обществе сходны с вселенскими изменениями. Размышляя о будущем устройстве общества, представители русского неоанархизма предлагали космическую и неантропоцентристскую организацию власти во Вселенной («биокосмизм» и «мистический анархизм»). А.Л Гордин писал о необходимости мировой интеграции, единого планетарного общежития свободных людей и только анархизм способен создать такое общество. Анархизм, расчленяет общество до атомарной личности, а с другой стороны, он универсален, выдвигая общечеловеческие планетарные концепции устройства общественной жизни. Планетарное общество, как полагал Гордин, невозможно без освобождения, без индивидуальной свободы личности, без