CC BY
239
ПЕДАГОГИКА
В. П. Соломин, Н. О. Верещагина, А. Е. Митин
ГУМАНИТАРНЫЕ ТЕХНОЛОГИИ КАК НОВАЯ ФОРМА ФУНКЦИОНИРОВАНИЯ ГУМАНИТАРНОГО ЗНАНИЯ
Представлен теоретический анализ технологизации гуманитарного знания в современном обществе. Обосновывается перспективность применения гуманитарных технологий как средства оптимизации коммуникативного процесса, облегчающего актуализацию индивидуально-личностных смыслов человека.
Ключевые слова: гуманитарные технологии, гуманитарное знание, гуманитар-ность, гуманизм, технологизация.
V Solomin, N. Vereshchagina, A. Mitin
HUMANITARIAN TECHNOLOGIES AS A NEW FORM OF HUMANITARIAN KNOWLEDGE FUNCTIONING
A theoretical analysis of technologization of knowledge in the area of humanities in a modern society is presented. The prospects of the application of humanitarian technologies as a means of the optimization of the communicative process facilitating the actualization of indi-vidually-personal understandings are substantiated.
Keywords: humanitarian technologies, knowledge in humanities, humanitarianism, humanism, technologization.
Современное представление о гуманитарных технологиях формировалось в рамках СМД-методологии (системо-мыследея-тельностной методологии) как средства и одной из форм реализации культурной политики.
СМД-методология — это подход, разрабатываемый движением, возникшим на базе Московского методологического кружка. История движения начинается с 1952 года, когда образовался Московский логический кружок. Это был период разработки содержательно-генетической логики, ассимиляции культурно-исторической концепции Л. Выготского, запрещенной в те годы в СССР
кибернетики и разворачивающихся системных исследований. Осознание своего подхода как отличного от логики, марксистской философии и науки произошло в кружке после публикации серии программных докладов «О возможных путях исследования мышления как деятельности» (Г. П. Щедро-вицкий, Н. Г. Алексеев) и открытой критики их со стороны А. А. Зиновьева. С этого момента логический кружок стал методологическим.
На теоретико-деятельностном этапе (1957-1979) участники движения были заняты разработкой теории деятельности и теории мышления (В. А. Лефевр, О. И. Ге-
нисаретский, В. А. Розин и др.), исследованиями в теории систем (Э. Г. Юдин, В. Н. Садовский и др.), системным проектированием и дизайн-программами (В. Я. Дубровский, Г. П. Щедровицкий и др.).
С 1979 г. начинается новый этап разработки методологии, когда кружок разворачивается в движение, возникают лаборатории, исследовательские и проектные группы не только в Москве, но и в других городах (Киев, Одесса, Рига и т. д.). Основной формой деятельности методологов стала организационно-деятельностная игра, которая строилась по схеме мыследеятельности.
Хотя термин «гуманитарные технологии» введен в оборот методологического сообщества в период культурной политики, правомерно рассматривать всю историю методологического кружка в рамке интеллектуальных технологий, технологизации процессов мышления, коммуникации, деятельности и других интеллектуальных процессов.
Архаичность и маргинальность социальной формы существования СМД-методо-логии в сочетании с самыми современными методами системных исследований, рафинированными стилем мышления и языком делают этот подход и все движение уникальным явлением в постсоветской культуре. Лидером СМД-движения и главным идеологом и теоретиком являлся Г. П. Щед-ровицкий.
Анализируя развитие гуманитарных технологий в нашей стране, Б. Г. Юдин указывает, что Г. П. Щедровицкий был непримиримым противником «естественного» и, напротив, приверженцем «искусственного». Методологическая работа для него и была необходимым условием проектно-конструкторско-технологического отношения к миру. Объектом его резкой критики, в частности, был натурализм, свойственный традиционной науке [24].
Г. П. Щедровицкий считал, что суть методологической работы не столько в познании, сколько в создании методик и проектов, она не только отражает, но также и в
большей мере создает, творит заново. И этим же, по мнению автора, определяется основная функция методологии: она обслуживает весь универсум человеческой деятельности, прежде всего, проектами и предписаниями. Но из этого следует также, что основные продукты методологической работы — конструкции, проекты, нормы, методические предписания и т. п. — не могут проверяться и никогда не проверяются на истинность. Они проверяются лишь на реализуемость.
Г П. Щедровицкий методологическую работу понимал чрезвычайно широко, включая в нее едва ли не всю сферу гуманитарных наук, но, конечно, не аналитических, «абстрактных», а понятых особым образом: «Научно-техническая революция... поставила сейчас, в начале 70-х годов нашего века, задачу синтеза в инженерии технических, естественных и социальногуманитарных знаний, а вместе с тем — и этих наук. Дальнейшее развитие всех этих областей, и в первую очередь самой инженерии, без ориентации на гуманитарные науки, на мой взгляд, просто невозможно. Но синтез такого рода сегодня упирается, как мне кажется, в неадекватность самих гуманитарных знаний» [22, с. 439].
Анализируя эти суждения, Б. Г. Юдин акцентирует внимание на том, что традиционное гуманитарное знание ориентировано на понимание социального и человеческого мира, а выражением его результативности являются, прежде всего, интерпретации и переинтерпретации этого мира — постольку, поскольку эти интерпретации получают признание. «Интерпретации, получившие признание, могут затем становиться основаниями, определяющими человеческие действия (становятся материальной силой, если воспользоваться известным выражением классика). В таком их функционировании уже заложены элементы технологичности гуманитарного знания — в той мере, в какой оно используется для изменения (социальной и человеческой) реальности. Од-
нако Г. П. Щедровицкий идет гораздо дальше по пути технологизации гуманитарного знания, трактуя его не как знание о тех или иных предметах вне нас, а как рецептуру наших действий, направленных на достижение преследуемых нами целей» [24, с. 107].
Таким образом, по мнению Б. Г. Юдина, гуманитарные технологии можно понимать как новые, современные формы бытования и функционирования гуманитарного знания.
Стоявшие у истоков этого явления Е. В. Островский и П. Г. Щедровицкий подчеркивают, что гуманитарные технологии не управляют людьми, но управляют правилами и рамками их со-общения и взаимоотношений; при таком подходе снимается дилемма «манипуляция людьми — актуализация людей». Развитие коммуникационных технологий повлекло за собой появление гуманитарного инструментария, так как самый эффективный способ воздействия на целевую группу — непосредственное включение человека в процесс принятия решения. В этой связи гуманитарные технологии, с одной стороны, являются следствием развития, а с другой — стимулируют прогрессивное развитие [13].
С. М. Елисеев указывает на то, что гуманитарные технологии решают, с одной стороны, проблему самореализации человека и группы и, с другой стороны, — проблему развития коммуникации в рамках коммуникативной стратегии. В контексте гуманитарных технологий человек выступает как своеобразная знаковая система, высоко информативная и открытая для контактов, что облегчает актуализацию индивидуальноличностных смыслов, выступающих в этом случае в качестве преобразующего и преобразуемого начала [8].
Изучение проблемы применения гуманитарных технологий в различных областях продемонстрировало исключительно широкий диапазон мнений авторов об их сути. На этот вопрос уже не раз обращали внимание исследователи, подчеркивая, что
имеющиеся в литературе определения либо слишком размыты и не содержат точной трактовки понятия гуманитарных технологий, либо, наоборот, неоправданно сужают его до подвида избирательной технологии или ограниченного набора методов обучения [12].
Участники конференции «Гуманитарные технологии и политический процесс в России» (2001 г.) попытались в рамках «круглого стола» найти ответ на вопрос: «Что такое гуманитарные технологии?» [7]. В ходе обсуждения А. В. Курочкин отмечал: «Просматривая различную литературу на тему гуманитарных технологий, я не обнаружил ни одного достаточно внятного определения гуманитарных технологий. Из самих текстов статей и интервью людей, называющих себя гуманитарными технологами, также не становилось понятно, что такое гуманитарные технологии. Удачный брэнд, раскрученный умелыми рекламщиками и имиджмейкерами, или определенная методология, способ мышления?» Отвечая ему, С. М. Елисеев указал на то, что, в принципе, гуманитарные технологии можно считать одновременно и удачным брэндом, и самостоятельной методологией, возможно, до сих пор не вполне последовательно и ясно изложенной.
Наши исследования показали, что за время, прошедшее с момента этого обсуждения, в рассматриваемый вопрос так и не была внесена ясность.
Разработка инновационной образовательной программы Российского государственного педагогического университета имени А. И. Герцена «Создание инновационной системы подготовки специалистов в области гуманитарных технологий в социальной сфере» в 2007-2009 гг. актуализировала проблему определения понятия «гуманитарные технологии» [18].
На основе проведенного анализа автор приходит к мнению, что «гуманитарные технологии представляют совокупность методов, применяемых в гуманитарных нау-
ках, включая системы методов изучения человека и способов влияния на его сознание и поведение, системы методов изучения социума, системы методов извлечения информации и формирования знаний, системы методов формирования профессиональных и социальных компетенций» [1, с. 3].
А. П. Валицкая констатирует недоумение и скепсис как в сообществе «физиков», представителей естественнонаучного знания, так и у «лириков»-гуманитариев относительно понятия «гуманитарные технологии». По ее мнению, «это новое понятие сродни “квадратуре круга”, поскольку в нем совмещаются два разных по функциям инструмента, так как различение естественнонаучного, технического и социогуманитар-ного знания лежит в природе объекта и методах его постижения» [2, с. 29]. Тем не менее, автор считает, что ситуация смены па-радигмальных оснований науки порождает необходимость радикального пересмотра терминологии.
Такое же отношение к термину «гуманитарные технологии» демонстрируется и в работе А.С. Роботовой. Само словосочетание воспринималось ею как оксюморон в литературе, так как латинские корни (techne и homo), по ее мнению, оппозиционны по смыслу.
Сравнив определения понятия «технология», приводимые в различных источниках, автор пришла к выводу, что «все они очень «далеки от гуманитарности и тем более от искусства... Они рождают мысли о бездушном производственном процессе: сырье, материалы, продукция, доставка и т. д. Они отнюдь не вызывают вдохновения своей механистичностью» [15, с. 15].
В этой связи А. П. Валицкая задается вопросом: «Можно ли препарировать живое, не разрушая его, без риска для жизни? Можно ли культуру, общество, религию, образование мыслить как технологический процесс?».
Отвечая положительно на вопрос о возможности использования технологий в гу-
манитарной сфере, автор, однако, акцентирует внимание на одном непременном условии: «если постоянно иметь в виду, что мы имеем дело не с самим процессом, а с его теоретическими моделями, с материалом принципиально “вторичным”, с конструкциями сознания, в этом смысле можно строить модели гуманитарных процессов, более или менее адекватно отражающих их структуру и содержание. При этом исследователь-гуманитарий понимает, что модель и процесс при совмещении принципиально не совпадают, что всегда остается “люфт” изменчивости, коль скоро движущийся процесс порождает явления, не учтенные теоретической моделью, по необходимости — статичной» [2, с. 29].
В связи с вышесказанным считаем целесообразным обратить внимание на мнения С. Э. Зуева и Б. Г. Юдина о сочетаемости гуманитарности и технологичности.
Б. Г. Юдин уточняет, что прилагательное «гуманитарный» может иметь два значения: либо оно выражает отнесенность к гуманитарным наукам, к гуманитарному знанию, либо сфокусированность на человеке. Традиционное гуманитарное знание ориентировано на понимание социального и человеческого мира, а выражением его результативности являются, прежде всего, интерпретации и переинтерпретации этого мира
— постольку, поскольку эти интерпретации получают признание. Интерпретации, получившие признание, могут затем становиться основаниями, определяющими человеческие действия. В таком их функционировании уже заложены элементы технологичности гуманитарного знания — в той мере, в какой оно используется для изменения (социальной и человеческой) реальности [24].
Рассматривая возможность соединения гуманитарности и технологичности, С. Э. Зуев отвечает на важный вопрос: с чем связана способность использовать потенциал знания фундаментального? Его ответ приближает нас к пониманию не только сути гуманитарных технологий, но и причины их
возникновения. Он отмечает, что это особая технология, которая помогает сделать такое знание человекосоразмерным. То есть отдельный человек или отдельная группа людей не просто знает что-то о мире, а умеет превратить это знание в виды и формы деятельности, которыми они, люди, могут сами управлять. И прикладность в этом определенном смысле порождает особый масштаб знания — человеческий, или, как иногда говорят, антропологический.
С. Э. Зуев обращает внимание на то, что в самом названии есть некий парадокс: гуманитарные — и вдруг «технологии». В его понимании — это означает определенный опыт и отточенность на уровне прикладного использования гуманитарных знаний [9].
В контексте рассматриваемого вопроса необходимо обратиться к трактовке термина «гуманитарный». Большой энциклопедический словарь определяет «гуманитарный» как имеющий отношение к сознанию человека, к человеческому обществу (от лат. Humanitas — человеческая природа, образованность), имеющий отношение к человечеству, к общественному бытию и сознанию. В словаре русского языка «гуманитарный» относится к наукам, изучающим культуру и историю народа, в отличие от наук о природе.
С. Э. Зуев указывает на то, что часто не находится точных определений самому понятию «гуманитарность». Гуманитарность смешивается с гуманистическим подходом, а тот, в свою очередь, может отождествляться с гуманитарными дисциплинами [9].
По мнению О. И. Генисаретского, в понимании гуманитарности есть что-то глубоко общее с пониманием экологичности. Это связано с тем, что очень многие гуманитарные парадигмы, и вообще понимания гуманитарного в отличие от естественнонаучного, технического, математического и т. д., связаны с констатациями исторических неудач и неразрешимостей человеческих.
Автор отмечает, что первыми гуманитариями были филологи, историки, правове-
ды. И гуманитарное явно не совпадает с антропологическим. Гуманитарные знания и гуманитарные технологии — понятия гораздо более широкие, чем то, что связано непосредственно с человеком и с человеком в индивидуализированном, воплощенном смысле. Можно даже, немножко утрируя, сказать, что это — разнонаправленные, может быть, даже перпендикулярные друг другу векторы развития знания, мысли и идейности [4].
С. Э. Зуев особое внимание обращает на фактор культуры в проблеме гуманитаризации. По его мнению, культура — это та система впитанных ценностей или взглядов на мир, которая не всегда действует сознательным путем, но заставляет нас делать что-то, владеет нами. А это значит, что если мы осуществляем какой-то модернизационный шаг, если мы осуществляем какой-то шаг на изменение (не важно где — в гуманитарной сфере, в промышленной сфере, в социальной сфере, где-то еще), то мы должны учитывать этот фактор сопротивления культурного бессознательного.
Этот сегмент имеет деятельностный характер, и в тот момент, когда появляется некоторая возможность работы с этим материалом, сознательного отношения, идентификации себя по отношению к нему, можно считать, что произошла гуманитаризация понятия, то есть оно стало человекосоразмерным. Таким образом, можно говорить, что не только культура владеет человеком и заставляет его делать что-то бессознательно, но и человек владеет культурой, в частности, своей культурой, пытаясь все это отслеживать, пытаясь эти каналы влияния, как говорят, отрефлектировать и сознательно с этим работать. Это человекосоразмерность в смысле гуманитарность, прикладность в первом значении этого слова [9].
В анализе понятия «гуманитарный» необходимо рассмотреть его отличия от понятия «гуманистический».
В философском словаре гуманизм трактуется в широком смысле как «исторически
изменяющаяся система воззрений, признающая ценность человека как личности, его право на свободу, счастье, развитие и проявление своих способностей, считающая благо человека критерием оценки социальных институтов, а принципы равенства, справедливости, человечности — желаемой нормой между людьми; в узком смысле — культурное движение эпохи Возрождения». Именно в рамках культурного движения эпохи Возрождения (XIV-XVI вв.) в Европе (особенно в Италии и Германии) появляется термин «гуманизм», первоначально понимавшийся его представителями как определенный вид интеллектуальных занятий филологического плана, то есть как изучение риторики, грамматики, поэзии, этики, философии. Впоследствии за комплексом наук, имеющих своим предметом те или иные проявления человеческой духовности, закрепляется термин «гуманитарный».
Таким образом, понятие «гуманистический» характеризуется системой ценностей, возвышающей человека, а понятие «гуманитарный» соотносится с определенными профессиональными деятельностями, направленными на понимание и объяснение поведения человека, его духовной жизни, мира человеческой культуры. Вместе с тем общее корневое слово (Homo), лежащее в основе указанных терминов, объясняет их смыслоообразующее единство.
В наши дни часто звучат слова о дегуманизации современного общества. В этой связи Г. Л. Тульчинский пытается ответить на вопросы: что конкретно выражает эта пафосная формулировка? Означает ли она, что раньше общество было «гуманизировано», а нынешнее — нет?
По мнению автора, главная проблема не в дегуманизации, а в самом человеке. И наше время, действительно, ставит эту проблему чрезвычайно остро. Сам человек стал проблематичен, нуждается в некоей гомо-дицее, то есть частичном оправдании зла, исходящего от него [19].
Рассматривая современный этап социально-исторического процесса, А. Б. Касаева от-
мечает, что различия в определениях «гуманистический» и «гуманитарный» лишь подчеркивают значимость изменений, происходящих во всех формах организации жизнедеятельности человека. В радикальные изменения включены все аспекты социальных отношений. Утрачивают эффективность традиционные институты общества, разрушаются прошлые социальные иерархии, социальная мобильность человека становится одной из форм отношений в социуме. В качестве базовых факторов формирования социальных отношений, наряду с собственностью и властью, конструктивное значение придается «символическому капиталу» — знаниям, ценностным предпочтениям, культурно-психологическим мотивам интеракции, то есть способам, которыми социальные акторы взаимодействуют друг с другом.
В этой ситуации ориентир на «высокие знания» и непрерывное образование становится доминантным социально-ценностным выбором человека. Меняются также представления о структуре социальных отношений и о механизмах их регуляции. В частности, в научно-философской мысли настойчиво заявляют о себе интенции на деятельное социальное конструирование (что некогда ассоциировалось лишь с марксизмом), а также идея о том, что предметом социального познания должны быть не пассивно отображенные или зафиксированные действительности реального мира, а конструируемые социальные миры и социальные отношения [10].
Эти обстоятельства определяют ключевую роль образования в современном социуме, поскольку оно представляет собой, по сути, глобальный институт социализации индивида и его социального конструирования, значит, — проектирования, управления и регуляции социальных отношений.
На протяжении многих десятилетий в отечественной науке и практике доминировала точка зрения, согласно которой в образовательных учреждениях делали ставку на подготовку специалиста достаточно узкого
профиля. Подобный подход традиционно ассоциировался с представлением о конкретной профессиональной ориентированности. При этом удельный вес гуманитарных компонентов имел достаточно выраженную тенденцию к необоснованному снижению. Эта тенденция и до настоящего времени сохраняется [10].
Анализ, проведенный С.И. Уляевым, показал, что исторический контекст постановки проблемы гуманитаризации образования и поиск практических путей ее разрешения позволяет выделить несколько подходов [20]:
1. Гуманитаризация как калакаготий-ская проблема. Здесь в качестве цели воспитания рассматривается единство и неделимость духовного, интеллектуального и физического развития.
2. Гуманитаризация как проблема всестороннего и гармоничного развития личности. Данная проблема рассматривается с разных точек зрения: как эстетическое воспитание; как трудовое воспитание в системе образования человека; как нравственное и умственное совершенствование каждого человека; как органичное слияние умственного и физического труда.
3. Гуманитаризация как пансофистская проблема. В учении о пансофии («всеобщей мудрости») школа рассматривается в качестве «мастерской гуманности», где главнейшим принципом обучения и воспитания выступает принцип природосообразности, согласно которому человек как часть природы подчиняется ее главнейшим всеобщим законам.
4. Гуманитаризация как культурологическая проблема раскрывает интегративногуманитарный подход к изучению всеобщей взаимосвязи в природе и обществе.
Таким образом, проблема гуманитаризации в конкретных исторических условиях имела определенную направленность, но постепенно приобретала многоаспектный характер.
Формулируя отличие гуманитаризации образования от процесса гуманизации раз-
личных сфер человеческого бытия, Н. Т. Пироженко отмечает, что гуманитаризация образования — это способ и пути реализации самой идеи гуманизации воспитания и образования, поиск педагогических оснований и средств формирования гуманитарного мышления и гуманитарного знания, культуры личности в целом. Гуманитаризация поэтому предполагает усиление внимания к гуманитарному знанию во всем его многообразии и содержании, без чего невозможно сформировать «мир человека», его ценностные идеалы и профессиональные ориентиры, мировоззрение и его духовность. По мнению автора, основное отличие между гуманизацией и гуматаризацией — это различие цели (гуманизация) и средства ее достижения (гуманитаризация) [14].
Однако, как указывает Ю. Г. Семенов, даже университетская система гуманитарного образования — традиционный инструмент воспроизводства гуманистической культуры — под давлением жесткого социального заказа сегодня теряет способность к подготовке выпускников, обладающих качествами «сопротивленцев» в отношении дегуманизации социума в целом и его отдельных фрагментов — организаций [16].
Поэтому роль гуманитарных технологий в создании и развитии гуманитарной образовательной среды вуза — это создание общего контекста единой образовательной среды жизнедеятельности человека как среды полифункционального взаимодействия субъектов образовательного процесса [3].
Рассуждая о гуманитарности, С. Э. Зуев обращает внимание на дисциплинарное деление. Это знаменитое деление неокантианцев на науки о природе, как они это в XIX веке различили, а с другой стороны, науки о человеке или вариант — о духе, или вариант — об истории [9].
Н. Ю. Ютанов считает, что современная Россия сохранила большую часть мифологии великого проекта 1950-1960-х годов прошлого века, а представители научных кругов, собственно те, кто и отвечает за фи-
зические технологии, в лучшем случае живут в парадигме, что гуманитарная наука — сервильна. В то время как гуманитарная часть научного мира России традиционно погружена в изучение древностей: литературы XIX в., национальных обид первой половины XX столетия или трансценденций полутора-двухтысячелетней давности [25].
На необходимость решения этих задач указывает и А. С. Роботова, так как вопросы методологии гуманитарных наук, с которыми сопряжены педагогические технологии,
— это одновременно и вопросы о методах и процедурах исследования в гуманитарных дисциплинах. Но, на самом деле, по мнению автора, и сегодня во многом остаётся актуальной ситуация, о которой в 1999 году писала Р. М. Фрумкина: «...в отличие от представителей точных и естественных наук, гуманитарии не часто обременяют себя размышлениями о методах и процедурах, которыми сами они постоянно пользуются. Эпистемология гуманитарных дисциплин не просто мало развита. Выражаясь более терминологично, следовало бы сказать, что подобные сюжеты недостаточно проблема-тизированы. Исследователи не склонны задавать себе вопросы о том, какие положения принимаются как само собой разумеющиеся, а какие остаются в области сильных, а то и сомнительных допущений, какие познавательные установки доминируют, каковы актуальные ценностные ориентации и что происходит при их смене и т. д.» [15].
Именно методология должна утверждать, обосновывать необходимость комплемен-тарности гуманитарного и естественнонаучного знания, согласования и дополнительности их методологического и гуманистического потенциала. И технологического тоже.
С. Э. Зуев отмечает, что объекты наук гуманитарного типа являются постоянно изменяющимися и развивающимися. «Мы не можем изучать их отстраненно, мы не можем взять их в их статической величине, остановить. Например, известный для социологов парадокс — они не могут объек-
тивно изучать социальную реальность. Потому что, если они со своими анкетами начинают изучать некоторую социальную структуру, то сам факт опроса через анкеты уже изменил тот объект, который они собираются изучать. И в этом смысле не может быть отстраненного созерцания, “субъект-объектного” созерцания. Мы всегда вмешиваемся в эволюцию объекта, а он всегда меняется: это “текущий” объект. Или, если даже усилить этот тезис, это развивающийся объект».
Таким образом, деление на науки о природе и науки о человеке имеет принципиальное значение не просто по формальному разделению объектов, а потому что в одном случае возможны субъект-объектные отношения, а в другом — нет [9].
Р. Хазарзар высказывает свою позицию относительно необходимости гуманитарных дисциплин следующим образом: «Не бывает наук без гуманитарного применения. И естественные науки, так кичащиеся своею избранностью, — не исключение. Сам вопрос о практическом применении и вообще полезности — сугубо гуманитарный (философский, например). Естественные науки без гуманитарной составляющей не смогли бы существовать. Если и говорить о пользе, то только в рамках гуманитарного. Какой смысл во всей этой физике, если бы она не давала комфорта, возможности утоления потребностей или эстетического наслаждения, т. е. если бы она не служила чисто гуманитарным идеям?». Р. Хазарзар предлагает познавать с помощью гуманитарных наук человеческую природу и действовать в соответствии с нею [21].
Суть концепции Р. Хазарзара — в том, что потребности и желания людей определяются не объективными свойствами мироздания, а человеческим восприятием этого мироздания и своего места в нем. Такая ситуация замечательно объясняется в естественных науках, но объяснение, как это не парадоксально, ни на сантиметр не приближает к решению задачи удовлетворения
потребностей и желаний в их человеческом выражении. Иначе говоря, естественные науки потенциально могут дать человеку практически все, что ему угодно, но они не могут за него определить, что же ему угодно. Фактически концепция Хазарзара определяет гуманитарные дисциплины как транслятор с языка потребностей человека на формально-технологический язык естествознания и обратно [5].
С. А. Гончаров указывает на то, что «сегодня необходимо определение самого понятия “гуманитарное знание”, “новое гуманитарное знание”, как процесса порождения и производства новых идей и смыслов, которые должны выходить за пределы академической науки и проникать в повседневность, влияя на структуру и качество жизненной среды» [6, с. 13].
Гуманитарная компонента, по мнению П. В. Малиновского, появляется там, где приходится совместно работать разным профессионалам. Эпоха, когда человек работал с самими машинами, вещами, предметами, знаково-символическими системами, — прошла. Сегодня очевидно, что человек работает в первую очередь с другим человеком. Если при этом человек гуманитарно не оснащен, возникает тупик [11].
В ракурсе идеи взаимодействия человека с человеком П. Г. Щедровицкий акцентирует внимание на том, что уже с середины XX века ключевые проблемы переместились в
плоскость политической практики, которая связана с решением вопросов воспроизводства общежития. Автор задается вопросом: «Почему Маркс и марксисты так увлекались социальной инженерией?» — и отвечает на него следующим образом: «Они искренне считали, что как возможно инженерно менять природу, добиваясь максимального совпадения целей человека и возможностей природы, то так же можно все менять и в обществе. Но выяснилось, что человеческая природа слишком сложна, и к ней нельзя прикладывать простые методы. И фашизм, и тоталитаризм в целом — это попытка решать сложные социальные проблемы простыми методами» [23].
По мнению Л. В. Сморгунова (2001), гуманитарные технологи ставят вопрос о переосмыслении роли гуманитария в современном мире. Они предлагают новый образ гуманитария — это не библиотечный червь, а человек, включенный в процесс активной коммуникации [17].
В заключение следует отметить, что сегодня все больше становятся востребованными технологические формы гуманитарного знания. И в этой связи освоение гуманитарных технологий специалистами, чья профессиональная деятельность осуществляется в области взаимодействия «человек
— человек», может выступать как фактор их конкурентоспособности и жизненной успешности.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
1. Беляева Л. Н. Гуманитарные технологии и гуманитарные науки в аспекте подготовки современного специалиста // Вестник Герценовского университета. 2008. № 1 (51). С. 3-8.
2. Валицкая А. П. Гуманитарные технологии и компетентностный подход в контексте инноваций (ан-тропо-философский взгляд) // Вестник Герценовского университета. 2007. № 6 (44). С. 29-33.
3. Верещагина Н. О. Методическая подготовка бакалавров и магистров образования в области наук о земле в педагогическом вузе: гуманитарные основы // Вестник Томского государственного педагогического университета. 2010. № 12. С. 25-30.
4. Генисаретский О. И. Лекция на «семейке» школы культурной политики 1998 года. — Режим доступа: http://magister.konvent.ru/lib/ELIB/ genis000/index.htm (дата обращения: 28.07.2010).
5. Гирин А. Новые гуманитарно-ориентированные технологии // Живой журнал. 2007. — Режим доступа: http://girin.livejournal.com/18635.html (дата обращения: 09.09.2011).
6. Гончаров С. А. Гуманитарные технологии в образовании и социальной сфере // Вестник Герценовского университета. 2008. № 5 (55). С. 9-15.
7. Гуманитарные технологии и политический процесс в России: Сб. статей / Под ред. Л. В. Сморгу-нова. СПб.: Изд-во СПбГУ, 2001. 224 с.
8. Елисеев С. М. Проблемы и парадоксы гуманитарных технологий // Гуманитарные технологии и политический процесс в России. СПб.: Изд-во СПбГУ, 2001. 224 с.
9. Зуев С. Э. Гуманитарное знание как понятие практической деятельности // Программа «Культурная столица», 2003. — Режим доступа: http://edu.tltsu.ru/sites/sites content/site125/ html/media426/ gumanitar. htm (дата обращения: 27.07.2010).
10. Касаева А. Б. Гуманитаризация образования как фактор формирования социальных отношений в современном обществе: Дис. ... канд. филос. наук. Нальчик, 2004. 143 с.
11. Малиновский П. В. Оружейность гуманитарного: полиинтервью на «семейной» игре 2001 / Д. Реут // Кентавр: сетевой журнал. Режим доступа: http://circleplus.ru/archive/n/29/8 (дата обращения: 09.09.2011).
12. Митин А. Е. Основные положения концепции применения гуманитарных технологий в области физической культуры // Вестник Российского государственного университета им. И. Канта. Калининград: Изд-во РГУ, 2010. № 12. С. 56-62.
13. Островский Е. В., Щедровицкий П. Г. Россия: страна, которой не было // Русский Архипелаг: сетевой проект «Русского Мира», 1999. — Режим доступа: http://www.archipelag.ru/ru mir/history/ history99-00/shedrovicky-possia-no/ (дата обращения: 27.07.2010).
14. Пироженко Н. Т. Педагогические и гуманитарные основы профессиональной подготовки менеджеров туризма: Дис. ... канд. пед. наук. М., 1998. 123 с.
15. Роботова А. С. Гуманитарность и гуманитарные технологии // Вестник Герценовского университета. 2008. № 5 (55). С. 15-20.
16. Семенов Ю. Г. Гуманитарные технологии в контексте организационной культуры // Научный вестник Уральской академии государственной службы. 2007. № 1. С. 51-53.
17. Сморгунов Л. В. Гуманитарные технологии и формирование политического события // Гуманитарные технологии и политический процесс в России. СПб.: Изд-во СПбГУ, 2001. 224 с.
18. Соломин В. П. Гуманитарные технологии как инновация в образовании // Вестник Томского государственного педагогического университета. 2011. № 4. С. 124-127.
19. Тульчинский Г. Л. Гуманитарная экспертиза как социальная технология // Вестник Челябинской государственной академии культуры и искусств. 2008. Т. 16. № 4. С. 38-53.
20. Уляев С. И. Гуманитаризация образования как фактор формирования профессиональной культуры будущего специалиста: Дис. ... канд. пед. наук. Ставрополь, 2002. 187 с.
21. Хазарзар Р. Опять физики и лирики // Живой журнал, 2007. — Режим доступа: http://khazarzar. ivejournal.com/28299.html (дата обращения: 09.09.2011).
22. Щедровицкий Г. П. Организационно-деятельностная игра как новая форма организации и развития коллективной мыследеятельности // Избранные труды. М.: Школа Культурной Политики, 1995. С. 85-105.
23. Щедровицкий П. Г. Гуманитарные технологии в эпоху кризиса // НГ-религии. № 24 (от 26 декабря 2001).
24. Юдин Б. Г. От гуманитарного знания к гуманитарным технологиям // Знание. Понимание. Умение. 2005. № 4. С. 104-110.
25. Ютанов Н. Ю. Постижение технологии // Технологическая политика для России: Российское экспертное обозрение. 2006. №3 (17). С. 34-37.
REFERENCES
1. Beljaeva L. N. Gumanitarnye tehnologii i gumanitarnye nauki v aspekte podgotovki sovremennogo spe-cialista // Vestnik Gercenovskogo universiteta. 2008. № 1 (51). S. 3-8.
2. Valickaja A. P. Gumanitarnye tehnologii i kompetentnostnyj podhod v kontekste innovacij (antropo-filosofskij vzgljad) // Vestnik Gercenovskogo universiteta . 2007. № 6 (44). S. 29-33.
3. Vereshchagina N. O. Metodicheskaja podgotovka bakalavrov i magistrov obrazovanija v oblasti nauk o zemle v pedagogicheskom vuze: gumanitarnye osnovy // Vestnik Tomskogo gosudarstvennogo peda-gogicheskogo universiteta. 2010. № 12. S. 25-30.
4. Genisaretskij O. I. Lekcija na «semejke» shkoly kul'turnoj politiki 1998 goda. — Rezhim dostupa: http://magister.konvent.ru/lib/ELIB/ genis000/index.htm (data obrawenija: 28.07.2010).
5. Girin A. Novye gumanitamo-orientirovannye tehnologii // Zhivoj zhumal, 2007. — Rezhim dostupa: http://girin.livejoumal.com/18635.html (data obrawenija: 09.09.2011).
6. Goncharov S. A. Gumanitarnye tehnologii v obrazovanii i social'-noj sfere // Vestnik Gercenovskogo uni-versiteta. 2008. № 5 (55). S. 9-15.
7. Gumanitarnye tehnologii i politicheskij process v Rossii: Sb. statej / Pod red. L. V. Smorgunova. SPb.: Izd-vo SPbGU, 2001. 224 s.
8. Eliseev S. M. Problemy i paradoksy gumanitarnyh tehnologij // Gumanitarnye tehnologii i politicheskij process v Rossii. SPb.: Izd-vo SPbGU, 2001. 224 s.
9. Zuev S. E. Gumanitarnoe znanie kak ponjatie prakticheskoj dejatel'nosti // Programma «Kul'turnaja sto-lica», 2003. — Rezhim dostupa: http://edu.tltsu.ru/sites/sites_content/site125/html/media426/gumanitar.htm (data obrashchenija: 27.07.2010).
10. Kasaeva A. B. Gumanitarizacija obrazovanija kak faktor formirovanija social'nyh otnoshenij v sovre-mennom obshchestve: Dis. ... kand. filos. nauk. Nal'chik, 2004. 143 s.
11. Malinovskij P V. Oruzhejnost' gumanitarnogo: poliinter'v'ju na «semejnoj» igre 2001 / D. Reut // Ken-tavr: setevoj zhurnal. Rezhim dos-tupa: http://circleplus.ru/archive/n/29/8 (data obrawenija: 09.09.2011).
12. Mitin A. E. Osnovnye polozhenija koncepcii primenenija gumanitarnyh tehnologij v oblasti fizicheskoj kul'tury // Vestnik Rossijskogo gosudarstvennogo universiteta im. I. Kanta. Kaliningrad: Izd-vo RGU, 2010. №
12. S. 56-62.
13. Ostrovskij E. V., Shchedrovickij P G Rossija: strana, kotoroj ne bylo // Russkij Arhipelag: setevoj proekt
«Russkogo Mira», 1999. — Rezhim dostupa: http://www.archipelag.ru/ru_mir/history/history99-
00/shedrovicky-possia-no/ (data obrashchenija: 27.07.2010).
14. Pirozhenko N. T. Pedagogicheskie i gumanitarnye osnovy professional'noj podgotovki menedzherov tur-izma: Dis. ... kand. ped. nauk. M., 1998. 123 s.
15. Robotova A. S. Gumanitarnost' i gumanitarnye tehnologii // Vestnik Gercenovskogo universiteta. 2008. № 5 (55). S. 15-20.
16. Semenov Ju. G. Gumanitarnye tehnologii v kontekste organizatsionnoj kul'tury // Nauchnyj vestnik ural'skoj akademii gosudarstvennoj sluzhby. 2007. № 1. S. 51-53.
17. Smorgunov L. V. Gumanitarnye tehnologii i formirovanie politicheskogo sobytija // Gumanitarnye tehnologii i politicheskij process v Rossii. SPb.: Izd-vo SPbGU, 2001. 224 s.
18. Solomin V P. Gumanitarnye tehnologii kak innovacija v obrazovanii // Vestnik Tomskogo gosudarstvennogo pedagogicheskogo universiteta. 2011. № 4. S. 124-127.
19. Tul'chinskij G L. Gumanitarnaja ekspertiza kak sotsial'naja tehnologija // Vestnik Cheljabinskoj gosudarstvennoj akademii kul'tury i iskusstv. 2008. T. 16. № 4. S. 38-53.
20. Uljaev S. I. Gumanitarizacija obrazovanija kak faktor formirovanija professional'noj kul'tury budushchego specialista: Dis. ... kand. ped. nauk. Stavropol', 2002. 187 s.
21. Hazarzar R. Opjat' fiziki i liriki // Zhivoj zhurnal, 2007. — Rezhim dostupa: http://khazarzar.livejournal. com/28299.html (data obrawenija: 09.09.2011).
22. Tsedrovickij G P. Organizacionno-dejatel'nostnaja igra kak novaja forma organizacii i razvitija kollektivnoj mysledejatel'nosti // Izbrannye trudy. M.: Shkola Kul'turnoj Politiki, 1995. S. 85-105.
23. Tsedrovickij P. G. Gumanitarnye tehnologii v jepohu krizisa // NG-religii. № 24 (ot 26 dekabrja 2001).
24. Judin B. G. Ot gumanitarnogo znanija k gumanitarnym tehnologijam // Znanie. Ponimanie. Umenie. 2005. № 4. S. 104-110.
25. Jutanov N. Ju. Postizhenie tehnologii // Tehnologicheskaja politika dlja Rossii: Rossijskoe ekspertnoe obozrenie. 2006. № 3 (17). S. 34-37.
А. Н. Костиков
СИСТЕМНО-ИСТОРИЧЕСКИЙ АНАЛИЗ ОТЕЧЕСТВЕННОГО И ЗАРУБЕЖНОГО ОПЫТА ПРОФЕССИОНАЛЬНОЙ ПОДГОТОВКИ ПРЕПОДАВАТЕЛЯ ВЫСШЕЙ ШКОЛЫ
С позиций системно-исторического подхода автор анализирует отечественный и зарубежный опыт профессиональной подготовки преподавателя высшей школы. Выделены конкретные исторические периоды, в которых происходили существенные
