CC BY
54
В. А. Плунгян, Е. В. Рахилина
ИРЯ РАН—МГУ, НИУ ВШЭ — ИРЯРАН, Москва
ГРАММАТИКА ПОРЯДКА1 1. Введение
Вопрос о лексических источниках грамматических значений — один из самых обсуждавшихся в теории грамматики (в особенности, естественно, в рамках теории грамматикализации). Считается, что некоторые группы именной и глагольной лексики наиболее часто становятся такими источниками, имея своего рода «предрасположенность» к грамматикализации [Heine, Kuteva 2002, 2007; Hopper, Traugott 2003]. Как правило, в их числе называют части тела [Matsumoto 1999; Svorou 1993; Suutari 2006], глаголы движения и позиции [Майсак 2005], ментальные предикаты [Heine 1993; Frajzyngier 1996]. В этой статье мы хотели бы обратить внимание на нетривиальные модели грамматикализации еще одного лексического значения, не попавшего не только ни в один из названных выше классов, но, как кажется, и вообще в поле зрения грамматистов и лексикологов. Речь пойдет о словах со значением 'ряд' (и прежде всего, непосредственно о русском слове ряд), которые обладают уникальными семантическими свойствами, и, вследствие этого, уникальным языковым поведением; в этом отношении они действительно недооценены. В частности, в самом известном списке лексических источников грамматических значений — словаре [Heine, Kuteva 2002] — такое значение отсутствует вовсе.
Между тем, если ограничиться даже одним русским ряд, богатство и разнообразие его грамматических и квазиграмматических2
1 Работа выполнена в рамках проекта «Семантико-синтаксический компонент интегрированного корпусного описания русской грамматики», поддержанного РГНФ (14-04-00264). В данной работе также использованы результаты проекта «Корпусные технологии в лингвистических и междисциплинарных исследованиях», выполненного в рамках Программы фундаментальных исследований НИУ ВШЭ в 2014 году.
2 «Квазиграмматическими» принято (вслед за И. А. Мельчуком) называть единицы, близкие к грамматическим по многим своим характеристикам, но не полностью соответствующие эталону грамматичности
производных не может не удивлять. Среди них есть и пространственные (как рядом), и количественные (как изрядно или [целый] ряд), и видовременные (как подряд), и дискурсивные (как наряду с), и модальные (как вряд ли). Каждая группа заслуживает внимания, но мы сосредоточимся в основном на группе видовременных значений, которые всегда вызывали особый интерес Виктора Самуиловича, как сами по себе [Храковский (ред.) 1989, 2009], так и в отношении типологической специфики русского материала [Храковский 2001, 2002]. Но первый вопрос, который мы хотели обсудить — конечно, о том, как и почему такое разнообразие вообще возможно.
Лексема ряд обозначает особую вытянутую конфигурацию, которую образует множество объектов, расположенных последовательно (ср. толкование в МАС: «совокупность предметов, лиц, расположенных один к одному, друг за другом, в одну линию» ).
В этом определении, как и в самом внеязыковом объекте, который оно описывает, заложены разнородные составляющие. В первую очередь, это количественный компонент значения, а именно, идея достаточно большого количества, порождаемая представлением о множестве объектов. Далее следует пространственный компонент значения: он возникает потому, что ряд описывает организацию взаимного расположения элементов внутри множества. В соответствии с ней, каждый элемент множества находится в непосредственной близости от своих соседей, а все вместе они выстроены в определенную конфигурацию. Наблюдатель не всегда может зрительно охватить эту конфигурацию целиком, получив, так сказать, «вид сверху»: часто он видит упорядоченные таким образом объекты сбоку, перемещая взгляд и минуя их по одному. В этом случае проявляется и временная составляющая семантики ряда: с точки зрения стороннего наблюдателя, находящегося вне множества, пространственное «друг за другом» превращается во временное «один за другим».
(главным образом, это несоответствие проявляется в том, что квазиграмматические показатели могут не входить в эквиполентные оппозиции и, тем самым, не обладать явно выраженной обязательностью). Подробнее об этом классе единиц см. [Мельчук 1997: 286-288; Перцов 2001; Плун-гян 2011: 66-70].
3 [МАС 1999: 748-749].
Это «превращение» является простейшим случаем метонимии, возникающей за счет смежности пространства и времени в условиях движения наблюдателя: движение связано с преодолением пространства, т. е. с изменением пространственных координат движущегося субъекта. Одновременно движение в пространстве требует затрат времени, т. е. изменения временных координат субъекта. Таким образом, оно представляет собой чистый случай так называемой «смежности» ситуаций, которая, как известно, является первым признаком метонимического переноса [Peirsman, Geeraerts 2006; Panther, Thornburg 2007]. Этот вид метонимии настолько широко распространен, что его обычно принимают за метафору, причем относящуюся к первичным (primary), или базовым и подходящим под формулу Дж. Лакова и М. Джонсона, TIME IS SPACE [Lakoff, Johnson 2003].
Похожих примеров очень много.
Действительно, именно как метонимию, а не метафору, стоит описывать многозначность многих прилагательных, способных выступать и в пространственных, и во временных контекстах, ср. короткий путь vs. короткий день (или короткие перебежки, короткое забытье, короткий ответ); ср. также редкие станции как 'удаленные в пространстве' и/или 'редко встречающиеся'. Тот же эффект возникает и в целом ряде предложных конструкций и (менее грамматикализованных) именных, допускающих как пространственные, так и временные именные группы: до калитки ~ до пятницы, через гору ~ через неделю; конец/середина поля ~ конец/середина июля. Ср. также сочетания на каждом углу/шагу, совмещающие значения 'всегда, все время' и 'везде', часто в одном и том же употреблении (ср. пример из НКРЯ: В селении едва ли не на каждом шагу встречались знакомые лица [2003]). Все эти примеры описывают только динамические ситуации, в которых есть субъект движения — или статические, но такие, в которых участвует наблюдатель, как бы переводящий свой взгляд из одной точки в другую, имитируя тем самым обычное перемещение в пространстве (ср. восходящий к Р. Лангакеру и Л. Талми термин «абстрактное движение», который обычно в таких случаях используется; подробнее см. [Рахилина 2010: 374]). В не связанных с движением контекстах метонимия типа ПРОСТРАНСТВО ^ ВРЕМЯ не возникает.
Подтверждением этому служит и поведение интересующего нас слова ряд: свою «врожденную» способность к метонимическому переносу эта лексема реализует вовсе не во всех производных наречиях. Так, апеллирующие к статическим локализациям рядом с и в ряду остаются исключительно пространственными. Зато наряду (с) развивает дискурсивное значение функционального равноправия, в некоторых контекстах близкое к одновременности, ср.: (...) наряду с дурацкими пропагандистскими фильмами время от времени выходили и альтернативные картины (НКРЯ, 2002).
Интересно, что во многих случаях оказывается почти невозможно установить направление описанного нами перехода, ср. прежде всего примеры с прилагательным редкий, в синхронном описании которого временное значение не в меньшей степени, чем пространственное, может претендовать на то, чтобы считаться исходным. То же верно и для пространственно-временной конструкции на каждом шагу: на первый взгляд, она устроена так, как если бы пространственное значение было бы для нее вторичным и развивалось из временного (ее описание на фоне других похожих конструкций дается в [Летучий, Рахилина 2011]). Такие примеры — еще один, дополнительный, аргумент в пользу того, чтобы признать семантический сдвиг, о котором мы говорим, метонимией, а не метафорой: ведь с теоретической точки зрения, метафора SPACE IS TIME как трансформация абстрактной категории времени в конкретную (пространство) трудно представима. Между тем, для метонимии направление сдвига при переносе значения совершенно не важно: теоретики согласны, что в отличие от метафоры, метонимические отношения могут быть двунаправлены [Panther, Thornburg 2007; Barcelona 2011].
Между тем, кажется, что других семантических переходов типа ПРОСТРАНСТВО ^ ВРЕМЯ, не похожих на динамические ситуации, совмещающие время и пространство, в общем-то, нет (если не считать обычно выделяемую в особый класс метафору контейнера, ср. в 1911 году, на этой неделе, полный рабочий день и т. п.; о русском материале см. подробнее [Nesset 2004]) — а значит, по-видимому, нет и самой метафоры этого типа.
Таким образом, источником разнообразия производных значений, связанных с лексемой ряд, служит вполне стандартная метонимия.
2. Ряд в ряду других
Теперь вернемся к русскому ряд и обратим внимание на другие его особенности. Словари свидетельствуют, что и в древне-, и в среднерусском это слово было очень многозначно: так, [Словарь 1997: 281-284] выделяет 20 значений. С некоторой долей условности их можно разделить на три большие группы. Первая и, видимо, главная — это группа пространственных значений — заметим, очень частных и конкретных: 'ряд, шеренга' (Х1У-ХУП вв.) ; 'строй, хоровод' (XI в.); 'столбец, страница'(ХИ-ХУ1 вв.); 'ярус, уровень'(ХП-ХУП в.); 'торговый ряд' (ХП-ХУИ вв.), 'торгово-ре-месленное поселение' (XVI в.). Вторую большую группу можно назвать «юридической»: 'правило, устав, распорядок' (Х1-ХУ11 вв.); 'договор, условие, соглашение' (ХП-ХУП вв.); 'завещательное распоряжение' (ХИ-ХУ1 вв.); 'хозяйственное поручение' (ХИ в.); 'должность, чин' (ХШ в.); 'удел, наследство' (ХУ в.). Обе эти группы значений достаточно предметны и далеки от грамматических, зато они охватывают очень широкий круг употреблений, и видно, что слово ряд было в силу этого фактора частотным — причем на протяжении всего периода Х1-ХУ11 вв. Наконец, третий класс употреблений — это временные: 'очередь, порядок, очередность' (Х1-ХУ11 вв.) и 'каждый случай повторения', 'раз' (Х1У-ХУИ вв.).
Сама по себе частотность употребления лексемы обычно является довольно мощным фактором, который способствует ее грамматикализации в каких-то прагматически выделенных контекстах (в особенности, если эти значения близки к грамматической зоне, как у лексемы ряд) — в таком контексте старое предметное значение слова, как говорят в работах по грамматикализации, «выветривается» и становится более абстрактным. Поэтому уже в Х1 в. засвидетельствовано безъряду с дискурсивным смыслом 'невпопад, некстати' и известное также в старославянском поряду 'последовательно; следовательно; подряд, непрерывно, и др.', а в ХУ1-ХУИ вв. — временные въ ряду, съ (одного) ряду и сряду 'подряд', върядъ 'вместе'.
Заметим, что эти конструкции к настоящему времени практически все утрачены (или маргинальны в литературном языке, как
4 В скобках указывается датировка примеров, имеющихся на это значение в [Словарь 1997].
сряду), но тенденция, которую мы видим на этих примерах, сохранилась и привела к тому, что значение лексемы ряд резко сузилось — в том смысле, что эта лексема лишилась подавляющего большинства своих исходных предметных значений (приобретя взамен за все это время только одно-два новых: 'кресла в одну линию в театре, кино и др.' и ряд <петель> в вязании). Но одновременно с сужением значения слово ряд расширило зону своего собственного применения — за счет общих, абстрактных и квазиграмматических употреблений со значением большого количества: ряд лиц, целый ряд, <пополнили> ряды безработных, смятение в рядах недавних победителей. Сверх того, корень ряд успел, как мы уже говорили, закрепиться в довольно большом числе конструкций, и в их контексте грамматикализоваться уже не в количественном, а в пространственном, временном, дискурсивном или модальном значении.
Похожая история случилась и со словообразовательными дериватами этой лексемы. В историческом словаре зафиксировано четыре деривата: вряд, поряду, рядом, сряду — все они, за исключением рядом, исчезли (как поряду) или почти исчезли (как сряду) из языка. Зато появились наречие подряд и существительное порядок, судьбу которых, на фоне других квазиграмматических конструкций с ряд, мы бы хотели рассмотреть подробнее.
3. Подряд и порядок
В современном языке есть два омонимичных деривата от корня ряд-: предикатное имя, соотносящееся с ситуацией с достаточно конкретным значением и наречие с очень абстрактной семантикой, реализующей разные пути грамматикализации.
Первое — это отглагольное существительное подряд, от глагола подрядить/подрядиться, в свою очередь образованного с помощью приставки под- от глагола рядить(ся); оно употребляется в основном только в очень узком терминологическом значении (бухгалтерское договор подряда), а также (реже) в значении найма на работу, с целевым управлением: на +Асс (взял подряд на сельскохозяйственные работы). Между тем, прежде это имя, видимо, могло управлять предлогом под в проспективном значении, ср. следующий пример ХУШ в. из НКРЯ с глагольным коррелятом подрядиться:
А буде кто подрядится под хмель или под мед, чтобы поставить ему про царский обиход на дворец или и на кабаки, то тем
подрядчикам дворцовым брать указы из дворца, а кабацким от камериров. [И. Т. Посошков. Книга о скудости и богатстве (1724)].
Тем самым, отглагольное подряд, по всей вероятности, реа-лизовывало ту же модель, что и современные подставка (под), подкладка (под), подстежка (под); см. подробнее [Плунгян, Рахили-на 2014]. Правда, в сегодняшнем русском это непродуктивная но-минализованная конструкция вида Х ПОД YAcc. Ее значение можно описать как «пространственное предназначение»: один объект (Х) — мобильный, подпадающий под определение «фигуры», предназначен для того, чтобы находиться под другим — «фоновым»; Х несамостоятелен, он называет такую вещь, которая функционирует не сама по себе, а только в паре с Y (ср. описание отношения «дополнительности» в [Рахилина 2010]). Вспомогательный статус Х иконично выражен в словообразовательной модели, по которой строится его деривация: он образуется приставкой под-, дублирующей предлог, от узкой группы позиционных глаголов или глаголов каузации позиции; аккузативное именное управление со стандартной семантикой конечной точки/цели задает предназначение Х.
Из того, что подряд укладывается в только что описанную словообразовательную модель с точностью до семантики предиката, можно сделать предположение, что когда-то в истории произошло сужение ее семантики: видимо, нам остался только небольшой семантически компактный осколок от более старой конструкции, причем с гораздо более общим значением.
Совсем по другой модели построено омонимичное имени наречие подряд, или под ряд, как его писали в некоторых старых текстах: (...) два выстрела под ряд попали во французский корабль. («Исторический вестник», 1898), и писали не случайно: оно восходит к предложной конструкции, причем с совершенно другой семантикой, чем рассмотренная приставочная. Это конструкция со значением имитации, в современном варианте представленная сочетаниями типа покрытие под траву, под мрамор, ср. также устаревшее подделываться под, как в примере подделываться под тон приятелей своих (Н. А. Львов, 1789-1797) или подделка под, как в примере жбан для жженки из чистого серебра, подделка под ведро! (А. И. Эртель, 1889)5. Во всех этих случаях целевой
5 В определенном смысле продолжают эту семантику и современные сленговые конструкции типа косить под психа.
аккузатив вводит идею образца для подражания, в том числе, зрительный образ известного персонажа (кепка под Маяковского) или модель для изготовления артефакта (прическа под бобрик).
Релевантность этой конструкции для более древнего состояния русского языка доказывает то, что в современном русском сохранилось несколько застывших фразем, которые повторяют ее семантико-синтаксическую структуру, ср.: <подходит> под цвет, а также в дативной конструкции: ему под стать/под силу. По нашей гипотезе, подряд, построено по той же модели (< 'под ряд', где ряд имеет значение 'очередность').
В современном русском языке подряд используется преимущественно во временном значении иммедиатного следования: показывает картинки подряд или (в контексте временных отрезков) непрерывности: пятнадцать минут подряд. Позже, из временного значения развивается квантификативное, в контексте квантора: всё подряд. Это значение полного охвата, как в знакомиться со всеми подряд . Таким образом, подряд использует весь метонимический потенциал ряд, о котором мы говорили вначале.
Интересно, что тот же метонимический эффект воспроизводится в других европейских языках в сочетаниях со сходной семантикой, но в контексте других локализаций (соответственно, 'в', 'на' и 'к'): англ. in a row, норв. pa rad, нем. der Reihe nach. Получается, что не так важно, какое именно пространственное расположение предмета относительно ряда было исходным — результат состоит в том, что вместе с остальным рядом он воспринимается как последовательность. Собственно, этот вывод можно сделать и на русском материале — только не синхронном, а историческом: в истории русского языка тоже были близкие конструкции с другими локализациями, в первую очередь, кряду и сряду (а также поряду).
4. Подряд и кряду
Исходно направительная локативная конструкция к ряду, превратившаяся (как и наше подряд) в наречие, тоже реализует временное значение иммедиатной последовательности. Согласно
6 В НКРЯ хронологически первый пример — из Л. Н. Толстого [1863]: читал все подряд.
НКРЯ, для обоих этих наречий первые употребления такого рода датируются началом XIX в., ср.: несколько дней подряд получал (А. В. Никитенко. Дневник, 1826-1855), несколько часов к ряду с мужеством оные защищавшие (К. Ф. Толь, 1812), прикинуться несколько раз кряду Димитрием (...) (О. И. Сенковский, 1832). Однако, в отличие от подряд, кряду быстро устаревает: к сегодняшнему дню их относительная частотность отличается примерно в 10 раз: 4198 употреблений для подряд против 388 для кряду; в более точно отражающем современное состояние газетном корпусе разрыв даже больше: 6410 к 506.
При этом базовая сочетаемость у них очень похожа: оба наречия сочетаются преимущественно со стандартными отрезками времени (вечер, сутки, год и под.). Но если посмотреть, что происходит за пределами этого класса имен, то оказывается, что кряду «оккупирован» спортивными журналистами: про матчи, спортивные встречи, геймы, очки, а также победы и поражения предпочитают говорить не подряд, а кряду. Для всего остального предпочтительнее окажется более нейтральное подряд, ср. человек, трижды подряд избиравшийся градоначальником.
5. Сряду
Временное сряду восходит к аблативной конструкции — но скорее, в посессивном, а не пространственном значении ('принадлежащий ряду') — и в этом смысле представляет параллельное развитие с итальянским di fila (букв. 'принадлежащий линии' < лат. de с аблативным значением, практически утраченным в современном итальянском). Исходно пространственное значение имеет другой фразеологизм: из ряда вон <выходящий>, но он развивается в совершенно другую, оценочную сторону, по той же модели, что и англ. outstanding, ср. также изрядный в значении 'большого размера/количества'7.
В хронологическом отношении, если опираться на корпусные данные, создается впечатление, что сряду является чуть более
7 Подробное описание семантических источников оценочных признаковых слов — и среди них, значений типа 'выходящий из ряда' — дается в [Рыжова 2012]. В [Рахилина и др. 2010] описаны семантические механизмы, по которым происходят соответствующие сдвиги в значениях прилагательных и наречий.
ранним вариантом, первоначально более употребительным, но впоследствии практически утраченным: в основном корпусе мы находим 921 употребление, но все они старые, в современных текстах их практически нет, или это стилизация — показательно, что газетный корпус вовсе не дает вхождений этого наречия. Примеры типа Колено ваше кесарей дало вам сряду четырех тиранов (...) [Д. И. Фонвизин. Слово похвальное Марку Аврелию, 1777] сейчас воспринимаются как явные архаизмы.
Итак, из трех практически синонимичных предложных конструкций со словом ряд в русском языке осталась одна: несмотря на разные источники, в процессе грамматикализации во временное значение они не смогли семантически разойтись настолько, чтобы «не мешать» друг другу. Но сравнивая их между собой, мы не учли еще одну, самую старую пространственную конструкцию с ряд: по ряду, а она заслуживает отдельного разговора.
6. По ряду и по порядку
Действительно, история конструкции по ряду замечательна уже потому, что она, по-видимому, самая старая из всех, так как засвидетельствована не только в древнерусских памятниках начиная с XI в., но и в старославянском8. Исчезнув в современном языке, она в свое время тоже прошла путь грамматикализации из пространственного значения во временное. Замечательно, однако, что значение, индуцированное предлогом по, оказалось отличным от того, что мы находим у других локативных конструкций с элементом ряд. Те акцентировали идею компактности (или «плотности») ряда как множества — на основе которой затем развивалась семантика иммедиатности и непрерывности. Здесь же был реализован совершенно другой сценарий: базовой оказалась идея отдельности элементов и их последовательности, упорядоченности: имея дело с рядом, мы знаем, какой будет его следующий элемент. Из нее возникла семантика — тоже временная — очередности и порядка.
8 Так, именно эта конструкция употреблена в начале славянского перевода Евангелия от Луки, ср.: Изволи сж и мьнп хождъшю ис пръва по вьспхъ, въ Iстинж по рлдж писати тебт, славъны Теофиле (Лк. 1:3, по Мариинскому евангелию).
Важно, что семантическим источником для представления о компактности ряда как множества (а затем — метонимически — иммедиатности и непрерывности временной ситуации) послужили пространственная локализация СУБ, а также аллативное и посессивное значения. Все три связаны с идеей присоединения к ряду: через достижение контакта в результате движения (в случае динамического к), доминантность ряда по отношению к отдельному элементу (в случае под) или принадлежность элемента ряду (в случае с). Но в случае пролативного по опиисывается движение субъекта (фигуры) относительно ряда как фона; в процессе этого движения никакого контакта с самим рядом не возникает, так что значение цельности и непрерывности было бы для сочетания с этим предлогом менее ожидаемым. Зато субъект движения (или наблюдатель), не присоединяясь к ряду, а двигаясь вдоль него, «видит» свойственную ему равномерность и последовательность, т. е., собственно, порядок.
Напомним, что в древнерусском одним из значений слова ряд и было 'порядок', так что по ряду тогда значило ровно то же, что теперь — по порядку: 'в соответствии с очередностью'. Но потом у слова ряд это значение утратилось, и, что интересно, для того, чтобы учредить его снова, уже использовавшаяся модель была с воспроизведена с использованием того же морфологического материала (по-ряд-ок): порядок в грамматической семантике и предполагает, что в ней нет ничего случайного.
Литература
Летучий, Рахилина 2011 — А. Б. Летучий, Е. В. Рахилина. Значение конструкций в грамматике и грамматика в значении конструкций. Тезисы конференции «Русский язык: конструкционные и лексико-семантические подходы», 2011. (http://iling.spb.ru/confs/programme_ rusconstr2011 .html) Майсак 2005 — Т. А. Майсак. Типология грамматикализации конструкций с глаголами движения и глаголами позиции. М.: Языки славянских культур, 2005. МАС 1999 — А. П. Евгеньева (ред.). Словарь русского языка. Т. 3. М.:
Русский язык, Полиграфресурсы, 1999; 4-ое изд., стер. Мельчук 1997 — И. А. Мельчук. Курс общей морфологии. Т. I. М.: Прогресс, 1997.
Перцов 2001 — Н. В. Перцов. Инварианты в русском словоизменении. М.: Языки русской культуры, 2001.
Плунгян 2011 — В. А. Плунгян. Введение в грамматическую семантику: грамматические значения и грамматические системы языков мира. М.: РГГУ, 2011.
Плунгян, Рахилина 2014 — В. А. Плунгян, Е. В. Рахилина. Семантико-синтаксические свойства русских конструкций с предлогом под: прямые (пространственные) и переносные (временные) употребления // Die Welt der Slaven LIX, 2014. S. 22-56.
Рахилина 2010 — Е. В. Рахилина. Когнитивный анализ предметных имен: семантика и сочетаемость. 2-ое изд., испр. и доп. М.: Азбуковник, 2010.
Рахилина и др. 2010 — Е. В. Рахилина, Т. И. Резникова, О. С. Карпова. Семантические переходы в атрибутивных конструкциях: метафора, метонимия и ребрендинг // Е. В. Рахилина (ред.). Лингвистика конструкций. М.: Азбуковник, 2010. С. 396-455.
Рыжова 2012 — Д. А. Рыжова. Формирование оценочных значений на базе признаковой лексики. Дипломная работа. МГУ им. М. В. Ломоносова, М., 2012.
Словарь 1997 — Г. А. Богатова (ред.). Словарь русского языка XI-XVII вв. Вып. 22. М.: Наука, 1997.
Храковский 2001 — В. С. Храковский. Семантика основных значений СВ и НСВ в русском языке // V. S. Chrakovskij, M. Grochovski, G. Hen-tschel (eds.). Studies on the Syntax and Semantics of Slavonic Languages. Papers in Honour of Andrzej Boguslawski on the Occasion of his 70th Birthday [Studia Slavica Oldenburgensia 9]. Oldenburg: Biblioteks- und Informationssystem der Universität Oldenburg, 2001. P. 89-108.
Храковский 2002 — В. С. Храковский. Русский язык в зеркале типологии: новации в императивной парадигме // Русский язык в научном освещении, 2, 2002. С. 91-101.
Храковский (ред.) 1989 — В. С. Храковский (ред.). Типология итеративных конструкций. Л.: Наука, 1989.
Храковский (ред.) 2009 — В. С. Храковский (ред.). Типология таксисных конструкций. М.: Знак, 2009.
Barcelona 2011 — A. Barcelona. Reviewing the properties and prototype structure of metonymy // R. Benczes et al. (eds.). Defining Metonymy in Cognitive Linguistics: Towards a Consensus View. Amsterdam: John Benjamins, 2011. P. 7-58.
Frajzyngier 1996 — Z. Frajzyngier. Grammaticalization of the Complex Sentence: A Case Study in Chadic. Amsterdam: John Benjamins, 1996.
Heine 1993 — B. Heine. Auxiliaries: Cognitive Forces and Grammaticaliza-tion. Oxford: Oxford University Press, 1993.
Heine, Kuteva 2002 — B. Heine, T. Kuteva. World Lexicon of Grammati-calization. Cambridge: Cambridge University Press, 2002.
В. А. nnymnu, E. B. Paxumna
Heine, Kuteva 2007 — B. Heine, T. Kuteva. The Genesis of Grammar. Oxford: Oxford University Press, 2007.
Hopper, Traugott 2003 — P. Hopper, E. Traugott. Grammaticalization. Cambridge: Cambridge University Press, 2nd ed., 2003.
Lakoff, Johnson 2003 — G. Lakoff, M. Johnson. Metaphors We Live By. Chicago: University of Chicago Press, 2nd ed., 2003.
Matsumoto 1999 — Yo Matsumoto. On the extension of body-part nouns to object-part nouns and spatial adpositions // B. Fox et al. (eds.). Cognition and Function in Language. Stanford: CSLI, 1999. P. 15-28.
Nesset 2004 — T. Nesset. 2004. Case assignment and image schemas: Russian temporal adverbials // Studies in Language 28, 2, 2004. P. 285-320.
Panther, Thornburg 2007 — K.-U. Panther, L. L. Thornburg. Metonymy // D. Geeraerts, H. Cuyckens (eds.). The Oxford Handbook of Cognitive Linguistics. Oxford: Oxford University Press, 2007. P. 236-263.
Peirsman, Geeraerts 2006 — Y. Peirsman, D. Geeraerts. Metonymy as a prototypical category // Cognitive Linguistics 17, 3, 2006. P. 269-316.
Suutari 2006 — T. Suutari. Body part names and grammaticalization // M.-L. Helasvuo, L. Campbell (eds.). Grammar From the Human Perspective: Case, Space and Person in Finnish. Amsterdam: John Benjamins, 2006. P. 101-128.
Svorou 1993 — S. Svorou. The Grammar of Space. Amsterdam: John Benjamins, 1993.
