CC BY
39
УДК 321/330/338
ГОсУдАРсТВО: БЕЗОПАсНОсТЬ,
экономика, кооперация
О. В. ТАРХАНОВ, кандидат технических наук,
академик Международной инженерной академии, научный руководитель межведомственной лаборатории Уфимского государственного авиационно-технического университета, директор и главный конструктор Башкирского научно-инженерного центра по технологии переработки органики E-mail: gelo-t@yandex. ru
В статье на основе анализа истории развития человеческих обществ и результатов различных исследований категории «государство» показано, что образование государств явилось результатом эволюционного развития человеческих систем через их кооперацию для борьбы с другими подобными системами за жизненно важные ресурсы. Возникновение государства было обусловлено развитием инстинкта самосохранения и воспроизводства человеческих особей до осознания преимуществ общего блага над личным.
Ключевые слова: семья, род, племя, кооперация, целеполагание, благо, государство.
При ознакомлении с результатами специальных научных исследований, посвященных важнейшему институту человеческого общества — государству, нельзя не отметить странную особенность, связанную с этой категорией. Как слово, обозначающее некое общественное устройство, возникающее как следствие развития человеческого общества, это слово имеет место быть. Однако у этой важной категории, несмотря на ее очевидную значимость для человека, вплоть до настоящего времени нет определения, которое охватывало бы те формы государства, которые стали известны на сегодняшний
день как результат совместной общественной деятельности людей в разные исторические эпохи.
Но отсутствие такого определения порождает массу противоречивых суждений, богатый спектр которых, к сожалению, не способствует пониманию проблем, решение которых в прошлом, настоящем и будущем так или иначе связано с категорией «государство». В свою очередь, разномыслие о сущности государства, как и разномыслие о сути иных категорий, связанных с государством, характеризует не столько демократичность и плюрализм научного сообщества, сколько неопределенность, анархию и софистику мышления, приводящие к недопустимой потере времени в решении задач, стоящих перед любым государством в его очередной исторической форме.
Необходимость в определении государства согласуется с требованиями философии, восходящими к Сократу (469—399 гг. до н. э.), который, «по словам Аристотеля, впервые начал использовать индуктивные доказательства и давать общие определения понятий, что явилось бесценным вкладом в формирование науки логики» [1, 16].
При наличии неопределенностей, разночтений и противоречий, доходящих, возможно из-за сиюминутных классовых интересов, до степени
- 17
путаницы в определении категории «государство» отдельными личностями, независимо от их достижений и разнознаковых дефиниций, которые они заслужили в результате своей деятельности, грозит попадание в разряд филистеров как людей с узкими или недостаточно широкими взглядами [27].
Вместе с тем необходимо принять во внимание, что сущность категории «государство» как института человеческого общества связана с развитием человечества и уровнем добываемого этим человечеством знания. Следовательно, категория «государство» не является застывшим во времени понятием. Вероятно, именно эти условия привели к современным затруднениям в отношении выработки приемлемого для научного сообщества определения категории «государство». Убедиться в этом позволяют современные (на 2012 г.) сведения, излагаемые в нескольких справочных изданиях.
«Государство представляет собой единую территориальную организацию политической власти в масштабе всей страны....Признак «население» характеризует принадлежность людей к данному обществу и государству. ...Государство — особая организация политической власти, которая располагает специальным аппаратом (механизмом) управления обществом для обеспечения его нормальной жизнедеятельности... Первичной ячейкой этого аппарата является государственный орган. Наряду с аппаратом власти и управления государство имеет особый аппарат принуждения, состоящий из армии, полиции, жандармерии, разведки, а также в виде различных принудительных учреждений (тюрем, лагерей, каторги и т. п.)....Государс-тво представляет собой суверенную организацию власти... Государство организует общественную жизнь на правовых началах через издание правовых норм... Государство устанавливает обязательные сборы с граждан — налоги, подати, займы для содержания публичной власти... Каждое государство имеет официальное название, гимн, герб, флаг, памятные даты, государственные праздники, отличающиеся от таких же атрибутов других государств» [29].
В приведенном определении вводится понятие «страна», для выявления сути которой потребуется использование категории «государство». Следующее понятие — «население» — также нуждается в отображении его сущности как категории, связанной именно с понятиями и «государство», и «страна». Не более информативными выглядят понятия
«политическая власть», «общество», «нормальная жизнедеятельность», «государственный орган», «тюрьма, лагерь, каторга», «гимн, герб, флаг». Перечисленных признаков государства, нуждающихся в расшифровке понятий, весьма жестко связанных с категорией, которую эти понятия призваны охарактеризовать, вполне достаточно для утверждения, что даже такой, казалось бы, простой перечислительный подход к категории «государство» отнюдь не упрощает, а запутывает ситуацию. Действительно, древние города-государства при своем возникновении не имели ни гимнов, ни тюрем, ни лагерей, ни каторги, но государствами были. Вместе с тем весьма сложно категорию «государство» увязать с понятием «нормальная жизнедеятельность».
Приведенные обоснования позволяют прийти к выводу о том, что в Энциклопедическом словаре экономики и права описание категории «государство» является неполным, эклектичным и не соответствующим его сущности представлением о важнейшей из категорий бытия и способствующим филистерству читателя.
В Большой Советской Энциклопедии (БСЭ) приводится суждение о несостоятельности как добуржуазной, так и буржуазной социально-политической (науки об обществе) мысли о государстве: «Добуржуазная социально-политическая мысль выдвинула различного рода религиозно-теократические представления о Г., а также т. н. «патриархальную теорию», рассматривавшую Г. как продолжение отцовской власти в семье. Однако она, как правило, не различала общество и Г. Буржуазная наука также не дала удовлетворительного ответа на вопрос о сущности Г.» [11].
Приведенная мысль из БСЭ опирается на суждение В. И. Ленина, который отмечал, что «едва ли найдется другой вопрос, столь запутанныйумыш-ленно и неумышленно представителями буржуазной науки... как вопрос о государстве» [8].
Одновременно в БСЭ полагается, что «государство — основное орудие политической власти в классовом обществе. В более широком смысле под Г. понимают политическую форму организации жизни общества, которая складывается как результат возникновения и деятельности публичной власти — особой управляющей системы, руководящей основными сферами общественной жизни и опирающейся в случае необходимости на силу принуждения. Г. представляет собой социальное явление, ограниченное определенными историческими
рамками. Первобытнообщинный строй не знал Г. Оно возникает в результате общественного разделения труда, появления частной собственности ираскола общества на классы» [11].
Вполне понятно, что государство в БСЭ в узком смысле отождествляется не с человеческим обществом как природной надорганизменной системой, а с надстройкой в виде орудия политической власти (орудия защиты интересов части общества).
Несколько лучше в БСЭ выглядит «широкий смысл», при котором под государством предлагается понимать форму организации жизни общества. При этом этой «форме организации жизни» придается политический оттенок, а сама форма организации сводится к результату в виде возникновения и деятельности публичной власти. В соответствии со здравым смыслом и законами логики из приведенного в БСЭ определения следует, что собственно государство как результат деятельности публичной власти возникло как бы после образования публичной власти. Однако такой смысл определения государства в БСЭ не соответствует действительности, ибо государство не является результатом деятельности предварительно возникшей публичной власти. Возникновение государства, как и возникновение публичной власти в человеческом обществе, относится к почти одномоментному акту рождения новой формы общения людей в человеческом обществе. Однако сам этот акт предваряется размышлениями и переговорами тех или иных людей о слиянии имеющихся человеческих объединений в единое целое для решения каких-то общих задач и обеспечения осознанных нужд. Но сами эти люди-инициаторы никак не являются представителями публичной власти, ибо еще нет того объединения, по правилам которого эта публичная власть появляется на свет.
Суждение в БСЭ о том, что государство, кроме отождествления его с результатом деятельности публичной власти, является еще и «результатом разделения труда, появления частной собственности и раскола общества на классы», целиком и полностью является следствием классового подхода. Применительно к рассматриваемой категории «государство» этот подход доведен до известных исторических обоснований в работе Ф. Энгельса «Происхождение семьи, частной собственности и государства».
Приведенные замечания об определении государства, представленном в БСЭ, свидетельствуют о содержании в нем существенных противоречий.
Значит, это определение не соответствует требованиям диалектики и законам логики, обоснование которых восходит к Сократу, Платону и Аристотелю.
Вместе с тем уже в трудах великих философов древнего мира весьма сложная для понимания категория «государство» находила отражение (от описания отдельных ее сторон до теоретических системных построений моделей государства).
Так, в БСЭ приведено достаточно компактное изложение взглядов Платона на государство: «Такое же тройное деление П. проводил и в политике, в теории трех сословий: философов, которые на основании созерцания идей управляют всем государством; воинов, основная цель которых охранять государство от внутренних и внешних врагов, и работников, т. е. крестьян и ремесленников, которые поддерживают государство материально, доставляя ему жизненные ресурсы. П. выделял три основные формы правления — монархию, аристократию и демократию. Каждая из них, в свою очередь, делится на две формы. Монархия может быть законной (царь) или насильственной (тиран); аристократия может быть владычеством лучших или худших (олигархия); демократия может быть законной или беззаконной, насильственной. Все шесть форм государственной власти П. подверг резкой критике, выдвинув утопический идеал государственного и общественного устройства. По П., цари должны философствовать, а философы царствовать, причем таковыми могут быть только немногие созерцатели истины. Разработав подробную теорию общества и личного воспитания философов и воинов, П. не относил ее к «работникам». П. проповедовал уничтожение частной собственности» [10].
Единственная, ясно выраженная Платоном цель государства, приведенная в БСЭ — «охранять государство от внутренних и внешних врагов».
По представлениям Платона в идеальном государстве должна отсутствовать частная собственность, а само оно предстает как общественный институт, обусловленный взаимодействием нескольких сословий (философов, воинов и тружеников). Но сословия есть не что иное как наличие в обществе соответствующих каст или классов.
Такое деление позволило К. Марксу охарактеризовать размышления Платона о государстве как «афинскую идеализацию египетского кастового строя» [13].
После Платона его ученик Аристотель в период 335—322 гг. до н. э. в трактате «Политика» дал подробный анализ форм государств, известных Аристотелю [3].
Государство Аристотель определяет как «общение, организованное ради общего блага» [3, с. 377].
По Аристотелю, основной ячейкой государства является семья как «общение, естественным путем возникшее для удовлетворения повседневных надобностей» [3, с. 377, 378, 401]. В трактате под семьей понимается патриархальная семья, глава которой наделен правами, так сказать, семейного монарха. В семье есть и рабы [3, с. 386].
Здесь необходимо отметить, что Аристотель, имея в своем услужении рабов, относил рабов к людям «от природы предназначенных к подчинению, но не желающих подчиняться» [3, с. 389], которых приобретают путем войны с варварами.
Несколько отвлекаясь от темы, представим, что как должно было быть неуютно так думающему Аристотелю, знающему, что греки Малой Азии уже в то время были завоеваны Персией с превращением пленных греков в рабов. Уже в бытность самого Аристотеля Афины были завоеваны Македонией. А самое неприятное то, что несколько позже большая часть Греции была завоевана Древним Римом, и немало греков было превращено так же в рабов. А ведь свободные граждане Афин варварами себя не считали, равно как не был варварской страной и Древний Рим, завоеванный объединениями германских племен, считавшихся Римом варварами. Но, возможно, Аристотель делил всех людей, включая свободных граждан цивилизованных государств (в его понимании), на склонных к рабству и предназначенных быть господами. Но даже такой возможный подход не является обоснованием для признания суждения Аристотеля соответствующим истине, ибо каждый человек «рожден для счастья, как птица для полета».
Аристотель полагает, что государство является естественным образованием, а человека он называет существом политическим [3, с. 379].
Домохозяйство (греч. Огкетгорха — экономика), как полагает Аристотель, включает в себя три науки: приобретения, пользования и управления [3, с. 398].
Такое мнение также противоречит сути экономической деятельности, главной стадией которой является не приобретение, а созидание потребительных стоимостей.
В первой главе второй книги Аристотель полагает необходимым «рассмотреть те из существующих государственных устройств, которыми, с одной стороны, пользуются некоторые государства, признаваемые благоустроенными, и которые, с другой стороны, проектировались некоторыми писателями и кажутся хорошими» [3, кн. 2, с. 1].
Аристотель подвергает анализу идеальное государство Платона, проекты государств Фалея Халкедонского и Гипподама Милетского, Лакеде-монское государство, государство острова Крит, Карфагенское и иные государства.
Разбирается государство Платона через критику его положений, вложенных в уста Сократа. Так Платон полагал, «лучше всего для всякого государства, чтобы оно по мере возможности представляло собой единство». Аристотель же пишет: «Ясно, что государство при постоянно усиливающемся единстве перестанет быть государством. Ведь по своей природе государство представляется неким множеством. Если же оно стремится к единству, то в таком случае из государства образуется семья, а из семьи — отдельный человек: семья, как всякий согласится, отличается большим единством, нежели государство, а один человек — нежели семья. Таким образом, если бы кто-нибудь и оказался в состоянии осуществить это, то все же этого не следовало бы делать, так как он тогда уничтожил бы государство» [3, кн. 2, с. 4].
С точки зрения современного понимания единства государства мнение Платона и обоснования Аристотеля относятся к разным понятиям. Платон (в контексте суждений) полагал, что устойчивости государства способствует единство по главным вопросам внешней и внутренней политики. Аристотель же, на грани софистики, единство как философскую категорию по главным вопросам сводит к единице множественность частей (семей) государства. Саму же семью он сводил через требование единства к одному человеку, что в принципе невозможно, так как по определению семьи Аристотелем семья к такой единице принципиально не сводима, ибо состоит, по крайней мере, из двух противоположностей: мужа и жены (бессловесный раб не в счет). Вполне вероятно, что единство Платона подвергается здесь софистической критике только потому, что желаемое Платоном единство государства на самом деле никогда не может быть достижимо, хотя и желательно. А значит, любому главному органу
государства или главе государства это необходимо учитывать в своей деятельности.
Вместе с тем, предполагая, что из единства во всем, как философской категории, следует общность жен, детей и собственности, как устранение противоречий между гражданами (мужчинами и женщинами) данного государства, в критике Аристотеля содержится и рациональное зерно. Оно заключается в том, что такое следствие единства, как общие жены и дети, на самом деле предлагаемое Платоном, в натуральном смысле может привести к уничтожению семейно-родственных отношений, что в свою очередь, по мнению Аристотеля, вызывает «бесчинства, ссоры и убийства».
Вместе с тем принцип единства, приводящий к единству устремлений всех людей к достижению блага всех, а значит, включая достижение блага для каждого, приводит к отмиранию того, что мешает этому достижению. Следовательно, в соответствии с таким результатом деление общества на классы как одна из частных причин мешает достижению экономического блага для всех, а значит, деление общества на классы, по Платону — Аристотелю, должно отмереть как институт, мешающий общему благу. Но на вопрос: «Отомрет ли при этом государство?», подход через категорию «благо» не позволяет получить ответа ввиду отсутствия четкого определения категории «общее благо» применительно к категориям «человечество» и «государство».
Приведенные рассуждения Аристотеля о следствиях единства жен и детей можно продолжить и прийти к неутешительному следствию подобного единства в виде кровосмешения ближайших родственников с последующей деградацией мыслительного и физического здоровья граждан и образуемой ими общности в виде государства.
Однако, как это достаточно убедительно описано Г. Л. Морганом на примере индейских племен ирокезов Северной Америки, указанную стадию общности половых и семейных отношений человеческое общество уже проходило и пришло к созданию патриархальной семьи с запретом кровосмешения между ближайшими родственниками. Результат не замедлил сказаться — мозг людей увеличился, количество болезней уменьшилось, выживаемость людей повысилась.
Другим следствием подобного единства (половой свободы и сексуальной ориентировки) являются специфические многочисленные болезни, приводящие к бессмысленности существования человека.
Одним словом, не все желаемое — необходимо, как и наоборот, не все необходимое — желаемо. Это следует из того, что желаемое может обладать отрицательными следствиями, а необходимое может противоречить устремлениям части общества.
Таким образом, категория «единство» — не есть универсальная категория в достижении всеобщего, ибо может приводить к прямо противоположным результатам. Поэтому весьма важным моментом применения этой категории является определенность сути этого единства, ограничиваемого рамками однозначности, конкретности и полезности.
Через отмеченную суть своих обоснований Аристотель приходит к весьма важному выводу о том, что справедливость по отношению к множеству граждан требует, «чтобы в управлении — есть ли управление нечто хорошее или плохое — все принимали участие», а не одни и те же люди [1, кн. 2, гл. 1, с. 5—6].
Это суждение Аристотеля явно перекликается с суждением Платона: «Самое главное здесь следующее — никто никогда не должен оставаться без начальника, ни мужчины, ни женщины. Ни в серьезных занятиях, ни в играх... никто не должен приучать себя действовать по собственному усмотрению... Надо начальствовать над другими и самому быть у них под началом» [15].
Первая часть суждения Платона обычно воспринимается как ограничение свободы личности деятельностью начальника. Но при этом упускается из виду, что Платон ограничивает свободу действий по своему усмотрению только в контексте с его постулированием примата общих интересов над личными интересами без какого-либо исключения для любого гражданина общества, в том числе и для начальника. Это в явном виде следует из мысли: «Надо начальствовать над другими и самому бытьу них под началом». Такое состояние является идеальной моделью управления в человеческом обществе, в котором «начальствование» (все над всеми) принимает образ действий по способу достижения общего блага, а не тотального контроля за инакомыслием, ибо это инакомыслие в схеме «все над всеми» вполне полно учитывается при выработке решения для общества. К сожалению, при таком подходе не исключаются отрицательные следствия из-за неопределенности категории «общего блага» применительно к многообразию человеческих обществ в виде образующихся форм государств, с
одной стороны, и применительно к человечеству, с другой стороны.
Критику единства Платона, из которого следуют отрицание частной собственности и предпочтение общественной собственности для государства, Аристотель приводит в гл. II кн. 2.
Аристотель утверждает, что общая собственность не может быть эффективной, ибо «люди заботятся всего более о том, что принадлежит лично им».
Этот довод в отношении частной собственности на землю через 2 340 лет после Аристотеля повторил премьер-министр царской России П. А. Столыпин.
Однако, в отличие от П. А. Столыпина, Аристотель не за полную, так сказать, частную собственность. Он допускает общую собственность через частную ответственность (заботу): «Ведь когда забота о ней будет поделена между разными людьми, среди них исчезнут взаимные нарекания; наоборот, получится большая выгода, поскольку каждый будет с усердием относиться к тому, что ему принадлежит; благодаря же добродетели в использовании собственности получится согласно пословице «У друзей все общее». лучше, чтобы собственность была частной, а пользование ею — общим» [3, кн. 2, гл. II, с. 4].
В этом длинном суждении Аристотеля, если перевод достаточно точен, усматриваются противоречия.
Действительно, в мысли «забота о ней будет поделена между разными людьми» слово «забота» относится к общей собственности. Но «забота» не есть сама собственность, которая должна быть поделена между гражданами. В конце же приведенного суждения Аристотель говорит уже о частной собственности, но с последующим общим пользованием.
Если же под словами «забота о ней будет поделена...» Аристотель имел в виду, что это деление заботы есть следствие деления земли на частные участки, то на пути такого деления, кроме деления заботы, возникают нежелательные следствия. Эти следствия определяются разными плодородными свойствами земли в разных географических местах в пределах государства.
Поэтому, с одной стороны, деление земли по справедливости (на всех поровну с равной долей ответственности и заботы) — недостижимая идеализация способа получения общего блага. Это значит, задействовать личную, предполагаемую
естественной, заботу о принадлежащих на праве частной собственности земельных участках практически невозможно из-за разных издержек по поддержанию плодородия земли.
С другой стороны, исторические сведения не содержат знаний о том, что это предполагаемое качество исключительности личной заботы о земле собственника земельного участка было использовано для общего блага в пределах крупного семейного землевладения. Наоборот, в семейном (домашнем) землевладении всегда стремились не к разделению земли на отдельные участки, а наоборот, к увеличению семейной собственности на землю за счет земельных участков сородичей.
С третьей стороны, по мере роста производительности труда вследствие научно-технического прогресса при первичном (по Аристотелю) справедливом разделении земли на мелкие участки возникнет препятствие для снижения экономических издержек на ведение сельского хозяйства, ибо эти издержки связаны прежде всего с размерами участков. При этом рано или поздно плодородие мелкого земельного участка начнет падать, и на его воспроизводство будут расти издержки тем больше, чем меньше участок. В этом случае общая суммарная польза в рамках государства от ведения сельского хозяйства на мелких участках с течением времени будет падать, что сведет ожидаемую заботу мелкого собственника о земле к нулю и к снижению относительной величины общего блага. Поэтому представления Аристотеля о преимуществах для государства справедливого закрепления земли в виде частной собственности являются ошибочными.
Собственно, приводимые обоснования лишь высвечивают естественные причины нерациональности частной собственности на землю, что неоднократно проявлялось в истории от времен Древнего Вавилона, Древнего Египта и до настоящего времени.
При этом со времен Аристотеля и до наших дней нет ни одного примера частного владения землей, предполагаемая забота о которой приводила бы к росту или сохранению почвенного плодородия частной земли. Более того, экономическая несостоятельность ведения сельского хозяйства на мелких частных земельных участках неоднократно приводила к одним и тем же последствиям — разорению мелких собственников и переходу земли в частную собственность кредиторов [18]. В дополнение к
собранным в [18] фактам о разорении крестьян, что приводило к снижению продовольственной безопасности древних государств, и направленных против этого соответствующих действий правителей во времена древневавилонского царя Хаммурапи, афинского архонта Солона, римских трибунов Гракхов приведем сведения, изложенные в [5]. Так, уже в Древнем Египте, как установлено историками, к середине VIII в. до н. э. «разрастание крупного землевладения, базировавшегося на скупке земель и рабов у средних и мелких землевладельцев, разорение общинников, попадавших в кабалу к ростовщикам, бравшим 100 % годовых или забиравшим в рабство своих должников — все это требовало от центральной власти принятия радикальных мер. Тефнахт издал закон против роскоши. Бокхо-рису же принадлежит закон, который запрещал лишать свободы должников и разрешал брать как обеспечение долга лишь их имущество, а также уменьшал и регламентировал процент на взятую взаймы сумму».
Невозможность достижения общего блага через частную собственность в животноводстве обосновывается не только историей развития животноводства.
Так, при ведении семейно-фермерского хозяйства требуется содержание скота в отдельных сараях, выращивание кормов на нескольких гектарах. Это приводит к колоссальным издержкам по перевозкам кормов с удаленных угодий к сараям, а также к непосильным трудозатратам на уборку навоза и помета. Однако еще большие издержки такого семейно-фермерского (личного подсобного) хозяйства связаны с невозможностью возврата органического вещества навоза и помета к тем земельным угодьям, с которых корм свозится к сараям. В результате органическое вещество накапливаемого у сараев навоза «сгорает» и почвенное плодородие кормовых угодий падает, что вызывает самые большие экономические потери для государства, отражаемые популярным словом «дотации». Стало быть, частная собственность и в животноводстве принципиально (с экономических позиций) не служит достижению блага в виде максимально возможного производства мясной и молочной продукции. Этот факт доказывается на примере двадцатилетнего «хождения по мукам» российского животноводства и земледелия, так и не достигших трети производимой продукции от уровня производства в РСФСР в 1991 г. [19].
Усматриваемые противоречия в суждении Аристотеля о собственности, заботе и пользовании делают это суждение и неопределенным, и неверным. Поэтому, в отличие от неопределенности суждения Аристотеля, возникшей из алогичности смысла частной собственности применительно к земле и общему ею пользованию, суждение Платона об отрицании частной собственности, имеется в виду частная собственность на землю, в государстве является вполне ясным.
В третьей главе кн. 2 Аристотель подвергает критике произведение Платона «Законы». В качестве резюме Аристотель пишет: «Конечно, можно строить предположения по своему желанию, но при этом не должно быть ничего заведомо невыполнимого» [3, кн. 2, гл. III, с. 3].
Это суждение Аристотеля является весьма существенным для оценки любых теоретических построений, включая его собственные.
Вместе с тем необходимо отметить, что Аристотель, анализируя государство на острове Крит, упускает то очевидное обстоятельство, что это государство не могло иметь такого количества рабов, которое позволило бы считать этих рабов необходимой и эксплуатируемой составной частью семей (домашнего хозяйства) в островном государстве Крит.
Стало быть, на острове Крит не было создано рабовладельческого строя, при котором экономика определяется главной рабочей силой в виде рабов.
Таким образом, если согласиться с мнением К. Маркса, государство Платона представляет собой «афинскую идеализацию египетского кастового строя». Государство же по теории Аристотеля являет собой естественное развитие семьи, понимаемой как «общение, естественным путем возникшее для удовлетворения повседневных надобностей» во главе с семейным патриархом, до государства, понимаемого как «общение, организованное ради общего блага» с монархом во главе. Такая теория Аристотеля получила название «патриархальная теория государства». Из этой теории следует, что государство является следствием естественного процесса, отображающего усложнение форм человеческого общения от семьи, рода, племени до объединения на одной из стадий этого усложнения в виде государства.
Анализируя любомудрие Платона и Аристотеля, нетрудно прийти к выводу о том, что вопрос о государстве и форме собственности на землю как
субстанцию, обеспечивающую людей главным жизнеобеспечивающим атрибутом — продовольствием, являлся для обоих философов главным. Однако неполнота информации, включая отсутствие сведений о возникновении в древности государств в различных частях земного шара, весьма скудные экономические и биологические сведения о земле, отсутствие обозначения целеполагания как главной причины возникновения государства и человечества вообще, явились препятствием для создания непротиворечивой теории государства.
Весьма глубокое воздействие на состояние представлений о возникновении государства оказали работы Л. Г. Моргана [14] и Ф. Энгельса [30].
Энгельс проводит обстоятельный и глубокий анализ работ историков и этнографов конца XIX в. о развитии человеческого общества. В результате Энгельс выявляет две стадии развития первобытного общества, названные им как ДИКОСТЬ и ВАРВАРСТВО, каждая из которых в свою очередь состоит из трех ступеней, соответственно, НИЗШЕЙ, СРЕДНЕЙ и ВЫСШЕЙ, с которыми связаны и становление моногамной патриархальной семьи, и соответствующие уровни товарного производства. Именно после прохождения человечеством стадий дикости и варварства наступает стадия цивилизации, первый момент которой связан с появлением государства.
Представленное обширное исследование Ф. Энгельса и выводы, к которым он пришел, действительно соответствуют той картине, которая следует из исследований Л. Г. Моргана племен североамериканских индейцев, совмещенных со сведениями из истории развития греческой и римской цивилизаций.
Выводы Энгельса сводятся к нескольким ключевым моментам.
1. «Итак, государство существует не извечно»;
2. «Цивилизации соответствует и вместе с ней окончательно утверждает свое господство новая форма семьи — моногамия, господство мужчины над женщиной и отдельная семья как хозяйственная единица общества».
3. «Ступень товарного производства, с которой начинается цивилизация, экономически характеризуется: 1) введением металлических денег, а вместе с тем и денежного капитала, процента и ростовщичества; 2) появлением купцов как посреднического класса между производителями;
3) возникновением частной собственности на землю и ипотеки и 4) появлением рабского труда как господствующей формы производства».
4. «Когда же в роли посредника между производителями появляются деньги, а вместе с деньгами купец, процесс обмена становится еще запутаннее, конечная судьба продуктов еще неопределеннее. Купцов много, и ни один из них не знает, что делает другой. Товары теперь переходят уже не только из рук в руки, но и с рынка на рынок; производители утратили власть над всем производством условий своей собственной жизни, но эта власть не перешла и к купцам. Продукты и производство попадают во власть случая».
5. «...Введение завещаний, с помощью которых собственник может распоряжаться своей собственностью и после своей смерти. Этот институт, прямо противоречащий древнему родовому строю, в Афинах был не известен вплоть до Солона; в Риме он был введен уже на ранней стадии, но когда именно — мы не знаем; у германцев ввели его попы, для того чтобы добропорядочный германец мог беспрепятственно завещать церкви свое наследство».
6. «Основывающаяся на этих устоях цивилизация совершила такие дела, до каких древнее родовое общество не доросло даже в самой отдаленной степени. Но она совершила их, приведя в движение самые низменные побуждения и страсти людей и развив их в ущерб всем их остальным задаткам. Низкая алчность была движущей силой цивилизации с ее первого до сегодняшнего дня; богатство, еще раз богатство и трижды богатство, богатство не общества, а вот этого отдельного жалкого индивида было ее единственной, определяющей целью».
7. «И если у варваров, как мы видели, едва можно было отличить права от обязанностей, то цивилизация даже круглому дураку разъясняет различие и противоположность между ними, предоставляя одному классу почти все права и взваливая на другой почти все обязанности».
8. «Рабство — первая форма эксплуатации, присущая античному миру; за ним следуют: крепостничество в средние века, наемный труд в новое время. Таковы три великие формы порабощения, характерные для трех великих эпох цивилизации; открытое, а с недавних пор замаскированное рабство всегда ее сопровождает».
9. «Связующей силой цивилизованного общества служит государство, которое во все ти-
пичные периоды является государством исключительно господствующего класса и во всех случаях остается по существу машиной для подавления угнетенного, эксплуатируемого класса».
10. «Что хорошо для господствующего класса, должно быть благом и для всего общества, с которым господствующий класс себя отождествляет. Поэтому чем дальше идет вперед цивилизация, тем больше она вынуждена набрасывать покров любви на неизбежно порождаемые ею отрицательные явления, прикрашивать их или лживо отрицать, одним словом, вводить в практику общепринятое лицемерие, которое не было известно ни более ранним формам общества, ни даже первым ступеням цивилизации. Но этого не должно быть».
11. «Мы приближаемся теперь быстрыми шагами к такой ступени развития производства, на которой существование этих классов не только перестало быть необходимостью, но становится прямой помехой производству. Классы исчезнут так же неизбежно, как неизбежно они в прошлом возникли. С исчезновением классов исчезнет неизбежно государство. Общество, которое по-новому организует производство на основе свободной и равной ассоциации производителей, отправит всю государственную машину туда, где ей будет тогда настоящее место: в музей древностей, рядом с прялкой и с бронзовым топором».
12. «А теперь в заключение — суждение Моргана о цивилизации: «С наступлением цивилизации рост богатства стал столь огромным, его формы такими разнообразными, его применение таким обширным, а управление им в интересах собственников таким умелым, что это богатство сделалось неодолимой силой, противостоящей народу. Человеческий ум стоит в замешательстве и смятении перед своим собственным творением. Но все же настанет время, когда человеческий разум окрепнет для господства над богатством, когда он установит как отношение государства к собственности, которую оно охраняет, так и границы прав собственников. Интересы общества, безусловно, выше интересов отдельных лиц, и между ними следует создать справедливые и гармонические отношения. Одна лишь погоня за богатством не есть конечное назначение человечества, если только прогресс останется законом для будущего, каким он был для прошлого. Время, прошедшее с наступления цивилизации, — это ничтожная доля времени, прожитого человечеством, ничтожная доля времени,
которое ему еще предстоит прожить. Завершение исторического поприща, единственной конечной целью которого является богатство, угрожает нам гибелью общества, ибо такое поприще содержит элементы своего собственного уничтожения. Демократия в управлении, братство внутри общества, равенство прав, всеобщее образование освятят следующую, высшую ступень общества, к которой непрерывно стремятся опыт, разум и наука. Оно будет возрождением — но в высшей форме — свободы, равенства и братства древних родов».
Нетрудно убедиться в том, что Ф. Энгельс к исходным причинам возникновения государства относит такие общие, по его мнению, причины, как:
• новая форма семьи — моногамия, господство мужчины над женщиной и отдельная семья как хозяйственная единица общества;
• низкая алчность была движущей силой цивилизации с ее первого до сегодняшнего дня; богатство, еще раз богатство и трижды богатство, богатство не общества, а вот этого отдельного жалкого индивида было ее единственной, определяющей целью;
• введение металлических денег, а вместе с тем и денежного капитала, процента и ростовщичества;
• когда в роли посредника между производителями появляются деньги, а вместе с деньгами купец;
• возникновение частной собственности на землю и ипотеки и появление рабского труда как господствующей формы производства;
• введение завещаний, с помощью которых собственник может распоряжаться своей собственностью и после своей смерти;
• цивилизация, которая даже круглому дураку разъясняет различие и противоположность между ними, предоставляя одному классу почти все права и взваливая на другой почти все обязанности;
• рабство — первая форма эксплуатации, присущая античному миру; за ним следуют: крепостничество в средние века, наемный труд в новое время;
• государство, которое во все типичные периоды является государством исключительно господствующего класса и во всех случаях остается, по существу, машиной для подавления угнетенного, эксплуатируемого класса;
• классы исчезнут так же неизбежно, как неизбежно они в прошлом возникли. С исчезновением
классов неизбежно исчезнет и государство.
Представленная последовательность суждений Ф. Энгельса содержит как целеполагание развития общества по его модели, так и компоненты сути государства, что позволяет конструировать без изменения общего смысла отдельных составляющих государства как возникающей и исчезающей на определенных стадиях развития человеческого общества категории «государство» в рамках проведенного Ф. Энгельсом исследования: «Государство — это форма развития прошедшего стадию дикости, варварства и достигшего стадии цивилизации человеческого общества, семья в котором развита до моногамного состояния и в котором появляются излишние для производителя товары, металлические деньги, ростовщики, менялы и купцы. Цель этой формы общества — защита богатства в виде частной собственности на средства производства отдельных индивидов, из которых образовался класс эксплуататоров, от остальных индивидов общества, из которых образовался класс производителей-тружеников с помощью представительной (публичной) власти этой формы общества. Государство, как форма организации общества, исчезнет, как только исчезнут классы».
В книге «Государство и революция» В. И. Ленин, отстаивая марксистскую теорию государства, уточняет моменты, связанные с исчезновением государства: «Учет и контроль — вот главное, что требуется для «налажения», для правильного функционирования первой фазы коммунистического общества,. когда все научатся управлять и будут на самом деле управлять самостоятельно общественным производством, самостоятельно осуществлять учет и контроль тунеядцев, баричей, мошенников и тому подобных «хранителей традиций капитализма», — тогда уклонение от этого всенародного учета и контроля неизбежно сделается таким неимоверно трудным, таким редчайшим исключением,... что необходимость соблюдать несложные, основные правила всякого человеческого общежития очень скоро станет привычкой.
И тогда будет открыта настежь дверь к переходу от первой фазы коммунистического общества к высшей его фазе, а вместе с тем к полному отмиранию государства» [9, с. 441—445].
Под первой фазой коммунистического общества в марксизме понимается социализм как строй, приходящий на смену капитализму с формой государства в виде диктатуры пролетариата (неимущего класса), направленной на подавление частнособственнических интересов бывших владельцев средств производства и финансового капитала. Под второй фазой коммунистического общества имеется в виду социализм, на последней стадии которого государство, как организация общества с функциями подавления частнособственнических интересов, начинает отмирать с последующим исчезновением.
«Государство есть машина для угнетения одного класса другим, машина, чтобы держать в повиновении одному классу прочие подчиненные классы» [8, с. 75].
Марксистская модель государства имеет явные отличия и от модели Платона, и от модели государства, вытекающей из исследований Аристотеля.
По смыслу модели Платона, государство — это такая форма организации общества, в котором возникает класс воинов, функция которых состоит в том, чтобы «охранять государство от внутренних и внешних врагов».
Вместе с тем, учитывая тот факт, что Платон в своих суждениях опирался на идею подчиненности индивида интересам общности и идею несовершенства индивидов, наиболее совершенный из которых все равно зависит от менее совершенных индивидов, при отрицании Платоном частной собственности, можно усмотреть в учении Платона много общего с марксизмом и иными учениями. Поэтому вполне соответствующим истине выглядит суждение англо-американского философа Уайтхеда Альфреда Норта о том, что «Самая надежная характеристика европейской философии состоит в том, что она представляет собою ряд примечаний к Платону» [26].
По Аристотелю, государство есть «общение, организованное ради общего блага».
По Энгельсу, государство возникает как следствие частнособственнических вожделений, при определенных условиях, в виде публичной лукавой власти, служащей для защиты интересов одного класса (частных собственников средств производства) путем подавления интересов класса производителей (тружеников).
При этом мнение Аристотеля о пользе частной собственности для блага государства полностью
расходится и с суждением Платона о вредности частной собственности для государства, и с суждением Ф. Энгельса, усматривающего частную собственность как институт, который привел к возникновению государства как следствия образования в обществе класса собственников-угнетателей и класса угнетенных, и приведет к его же исчезновению через избавление общества от деления на классы.
(Окончание следует)
Список литературы
1. Антология мировой философии: в 4 т. М., 1969. Т. 1.
2. АндреевЮ. В. Крито-микенский мир / История Древнего мира. Т. 1. Ранняя Древность. М.: Знание, 1983. С. 312—331 // История Древнего мира: в 3 т. / под ред. И. М. Дьяконова, В. Д. Нероновой, И. С. Свенцицкой. М.: Изд-во «Наука», 1983.
3. Аристотель. Политика. Сочинения: в 4 т. М.: Мысль, 1983. Т. 4.
4. Добровольский Г. В. Роль и значение почв в прошлом и будущем человечества // Избранные лекции Х Всероссийской школы. Пущино, 2001. С. 8.
5. История Древнего Востока / под ред. В. И. Ку-зищина. М.: Высшая школа, 2003.
6. Керженцев А. С. Функциональная экология. М.: Наука, 2006.
7. Керженцев А. С. Флуктуации, метаморфозы и эволюции почв // Избранные лекции Х Всероссийской школы. Пущино, 2001. С. 19.
8. Ленин В. И. Полное собрание сочинений. 5-е изд. Т. 39. С. 66.
9. Ленин В. И. Государство и революция. Петроград: Изд-во «Жизнь и знание», 1918; Сочинения. 4-е изд. Т. 25. 1949.
10. Лосев А. Ф. Платон / Большая Советская Энциклопедия. Т. 20. 1975.
11. Манов Г. Н. Государство / Большая Советская Энциклопедия. Т. 7. 1972.
12. Маркс К. и Энгельс Ф. Сочинения. 2-е изд. Т. 13. С. 7.
13. Маркс К. и Энгельс Ф. Сочинения. 2-е изд. Т. 23. С. 379.
14. Морган Л. Г. Древнее общество, или исследование линий человеческого прогресса от дикости
через варварство к цивилизации. Л.: Институт народов Севера ЦИК СССР, 1935.
15. Платон. Законы / под общ. ред. А. Ф. Лосева, В. Ф. Асмуса, А. А. Тахо-Годи. М.: Мысль, 1999. (Классическая философская мысль). Кн. 12. С. 942.
16. Спиркин А. Г. Философия: учебник. М.: Гардарика, 1998.
17. Суриков И. Е. Древнегреческое общество // История Древнего мира. М.: Мир энциклопедий Аванта +, 2008. С. 318.
18. Тарханов О. В. Продовольственная безопасность: состояние, проблемы и решения // Национальные интересы: приоритеты и безопасность. 2010. № 29 (86).
19. Тарханов О. В. Личные подсобные хозяйства и экономика // Аграрный вестник Урала. 2008. № 8. С. 13—19.
20. Тарханов О. В. Экология и агроценоз // Экология и жизнь. 2011. № 2.
21. Тарханов О. В. Теоретическая экономия — тупик классового подхода. М.: Экономика, 2003.
22. Тарханов О. В. О кооперации: практика, гипотезы, анализ // Национальные интересы: приоритеты и безопасность. 2012. № 24 (165).
23. Тарханов О. В. Инфляция // Общество и экономика. 2004. № 10.
24. Тарханов О. В. Управленческое решение и знание // Национальные интересы: приоритеты и безопасность. 2011. № 7 (100).
25. Тарханов О. В. Знание на службе управленца. ВЭГУ, 2010.
26. Уайтхед А. Н. Процесс и реальность (1929). С. 13.
27. Филистер. Малый энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона.
28. Философский энциклопедический словарь / ред. Е. Ф. Губский, Г. В. Кораблева, В. А. Лутченко. М. : Инфра-М, 1997. Энциклопедия эпистемологии и философии науки.
29. Энциклопедический словарь экономики и права.
30. Энгельс Ф. Происхождение семьи, частной собственности и государства // Маркс К. и Ф. Энгельс. Сочинения: в 3 т. 2-е изд. М.: Политиздат, 1986.
