CC BY
18
Проблемы государственного строительства в национальных республиках Северного Кавказа традиционно вызывают повышенный интерес историков. Учитывая важность этого региона для России в геополитическом отношении, исследователи регулярно обращались к проблемам политики центра по отношению к северокавказским народам в разные периоды истории, взаимовлиянию культур, особенностям этнических и религиозных традиций, формированию национальной интеллигенции и другим вопросам.
История российского освоения Северного Кавказа достаточно хорошо показана в дореволюционной, советской и постсоветской историографии. По оценке академика Российской императорской академии наук Н.Ф. Дубровина, «ни один уголок нашего отечества не имеет столь обширной литературы по всем отраслям знаний, какую имеет Кавказ» [1, с. 14]. Наследие это создавалось стараниями многих выдающихся представителей отечественной исторической науки.
Первые работы, относящиеся к предмету нашего рассмотрения, появились уже в начале XIX в. Они подробно описывали особенности Северокавказского региона, его климат и обычаи проживавших здесь народов, т.е. носили некоторый этногеографический характер. Особенность перечисленных исследований заключается в их политической индифферентности, отсутствии любых критических оценок и стремлении к объективному анализу перспектив освоения Российской империей новых земель. Истории разработки и реализации государственной политики на Кавказе в первой четверти XIX в. внимание уделялось (причем, как правило, лишь поверхностно) очень немногими учеными. Наименее изученной оставалась история общественно-экономического развития местных народов и экономического влияния России в Северокавказском регионе. Однако уже к середине XIX в. сформировался устойчивый интерес историков к проблемам непростых взаимоотношений Российской империи с горским населением.
Значительное влияние на становление российской историографии оказал характер военного противостояния на Кавказе в XIX в. С этого времени сохраняет свою актуальность полемика сторонников концепции добровольного вхождения Северного Кавказа в состав России и теории перманентного национально-освободительного движения горцев.
Во второй половине XIX в. в исторической литературе преобладали исследования, посвященные восстаниям горцев под руководством местной знати, участию казачества и регулярной армии в Кавказской войне. Работы историков сводились большей частью к освещению боевых действий и непосредственной реализации политики П.Д. Цицианова и А.П. Ермолова. Разумеется, ход боевых действий подавался во многом односторонне, многие проблемы замалчивались. В 1860 г. Р.А. Фадеев выделил ряд особенностей российской политики на Кавказе, в том числе и ее интеграционные аспекты. Им были учтены также факторы внешнего влияния на региональные процессы, прежде всего Персии и Турции [2]. В 1882 г. А.П. Берже завершил описание выселения горцев с Кавказа, с которым пришлось столкнуться представителям русской администрации при устранении последних очагов военного противостояния [3].
В последней четверти XIX в. внимание историков было обращено на формирование новой социально-экономической структуры в данном регионе, они анализировали поземельные и сословные отношения горцев Северного Кавказа, стремились показать характер и перспективы экономического взаимодействия с Россией. Однако даже те работы, которые создавались на базе конкретного исторического материала, далеко не всегда полно раскрывали весь комплекс проблем его социальноэкономического развития. Как правило, авторам не удавалось в комплексе отразить влияние Российской империи на изменение патриархально-родовых и полуфеодальных отношений в регионе.
Историографии начала XX в. присуще создание фундаментальных обзоров Кавказской войны, осуществленных представителями военного ведомства П.И. Ковалевским, Ф.А. Щербиной, С.С. Эсадзе и др.
В этот период характер исследований претерпел существенные изменения, первоочередными в них становятся вопросы организации взаимоотношений всех коренных национальностей Российской империи, в том числе и народов Кавказа. Канун революции придал мощнейший импульс дискуссиям на тему национально-государственного строительства. Проблема наилучшего устройства российского многонационального государства затрагивалась в программах различных партий и движений, возникших на политической арене России. Особую остроту обсуждение политики России на Кавказе
приобрело после прихода к власти большевиков, для которых разработка государственной национальной политики явилась продолжением их политической дискуссии с оппонентами по революционной борьбе.
С Октября 1917 г. начинается качественно новый историографический период, характеризующийся тесной связью исторической науки с идеологическими установками партии и советского правительства. С этого времени в советской историографии царская Россия предстает как «тюрьма народов», а история покорения Кавказа рассматривается с позиций теории колониализма. Вслед за В.И. Лениным советские историки стремились показать негативную роль царского правительства в подавлении национальных интересов горских народов.
Отличительной чертой советского периода стал политический заказ в исторической науке. Жесткие оценки политики царской России на Северном Кавказе были даны в трудах В.И. Ленина, И.В. Сталина, Н.И. Бухарина. Вслед за ними достижения «старой науки» отвергал М.Н. Покровский, который одним из первых среди советских ученых начал выделять в национально-государственном строительстве на Северном Кавказе «классовую подоплеку» [4]. Эту идею, как и классовое измерение исторического процесса, на основе материалов по Северному Кавказу в 20-30-е гг. внедряли в своих трудах У. Алиев, Н. Буркин, А. Тахо-Годи, Н. Янчевский и др.
В советской историографии укоренилось представление о колониальном статусе российских окраин в имперский период. При этом общегражданское сплочение населявших Россию народов относилось лишь к послеоктябрьскому времени. Отмеченная идеологическая установка продолжала действовать вплоть до завершения советского периода.
В советской исторической науке, несмотря на «груз» идеологии, подробно освещались многие актуальные для того исторического момента вопросы жизни горцев. Исследователи изучали историю становления системы образования и процесс ликвидации неграмотности, положение женщины в горском обществе, историю религии и пр. Обращение к этим вопросам диктовалось необходимостью проведения национально-государственной политики, направленной на создание в СССР интернациональной гражданской общности, в которой классовые интересы превалировали бы над национальной солидарностью. Руководители Советского государства поставили задачу на Северном Кавказе в короткие сроки преодолеть культурную отсталость, включить местные элиты в процесс социалистического строительства.
В 30-е гг., несмотря на жесткие идеологические ограничения, в развитии историографии вновь возник интерес к политике России на Кавказе, что отчасти было связано с принятием Конституции 1936 г. и новыми веяниями в национальной политике Советского государства. Основной тенденцией, проявившейся в исторических исследованиях этого времени выступило обоснование неразрывности судеб России и народов Кавказа. Важной частью историографии данного периода являются исследования, в которых содержалась критика не только имперской политики царизма, но и национализма малых народов Кавказа.
Заметные перемены в историографии происходят в середине 30-х гг., когда официальная идеология выдвигает лозунг «социалистического отечества». В этой связи примечателен эпизод, произошедший в ноябре 1937 г. за праздничным столом у К.Е. Ворошилова, когда И.В. Сталин произнес своеобразный тост. Неординарность его высказывания заключалась в том, что Сталин нашел положительные черты в действиях царей. По выражению Сталина, они сделали одно «хорошее дело»: сплотили огромное государство до Камчатки. Далее Сталин заявил, что «... мы объединили это государство таким образом, что каждая часть, которая была бы оторвана от общего социалистического государства, не только нанесла бы ущерб последнему, но и не могла бы существовать самостоятельно и неизбежно попала бы в чужую кабалу. Поэтому каждый, кто пытается разрушить это единое социалистическое государство, кто стремится к отделению от него отдельной части и национальности, он враг, заклятый враг государства, народов СССР. И мы будем уничтожать каждого такого врага, весь его род, его семью» [5].
В историографии ярко выразилось противоречие между стремлением большевиков решить задачу построения государственной нации и декларацией развития этнокультурного своеобразия малых народов. Это был рискованный и противоречивый путь сохранения советской России как новой геополитической реалии в границах, близких Российской империи. Сохранив в решающей степени все признаки российского исторического типа культуры и главные этнокультурные доминанты
взаимодействия государства и общества (этатизм, патернализм, социоцентризм), большевики должны были решать качественно новую задачу - построения нации на надэтнической и надконфессиональной основе.
Во второй половине 40 - начале 50-х гг. прошлого века объективному исследованию проблемы препятствовала депортация ряда народов Северного Кавказа. После ХХ съезда партии в исторических трудах состоялся пересмотр сталинского понимания исторической миссии России на Северном Кавказе. В регионах образовался массив работ, в которых завоевание Кавказа рассматривалось с ленинских позиций, а именно как одно из проявлений имперской политики России. В 60-е гг. наблюдался всплеск интереса к национально-освободительному движению горцев, который подкреплялся главным образом начавшейся с 1957 г. политикой реабилитации депортированных сталинским руководством народов. В данных работах пристальное внимание исследователей было направлено на проблему культурного влияния России на горское общество, а также на то, что в это время наиболее активное развитие историографии происходит не в центре страны, а в самих республиках Северного Кавказа. Историки отмечали факт неуклонного обновления хозяйственной жизни горских народов, разрушение натуральной разобщенности и приобщение к общему рынку.
Трагедия депортации, пережитая некоторыми горскими народами в 40-50-е гг. XX столетия, подтолкнула их к необходимости более внимательного отношения к своему культурному наследию, его изучения и систематизации, формулирования разумных исторических выводов. Явная несправедливость власти по отношению к части горцев вызвала вполне понятное сочувствие к ним со стороны немалой части советской научной и творческой интеллигенции. Это в значительной мере обусловило интерес ученых-историков к Северному Кавказу и народам, его населяющим. Как следствие, изучение истории горских народов в составе Российской империи и СССР вышло на новый уровень. Творческие коллективы готовили и издавали крупные научные труды по истории отдельных автономных республик Северного Кавказа.
Особенность советской исторической науки заключалась в игнорировании предшествующих знаний, в том числе формировавшихся в контексте закрепления края в составе России. Впервые систематизация этих знаний была предпринята В.Б. Виноградовым в обстоятельных обзорах литературы [6; 7]. Научной значимостью отличается заключение автора о том, что интеграция России с Кавказом определялась воздействием двух факторов: инициатив российского правительства и постоянно набиравшей силу пророссийской ориентации широких слоев самих горских народов.
На волне перестройки наиболее популярной темой в национальных республиках, особенно в Чечне и Дагестане, становится проблема национально-освободительного движения горцев Северного Кавказа. Политика России в данном регионе получила в работах исследователей однозначно негативную оценку, а лидеры освободительного движения превратились в национальных героев.
Центральной идеей постсоветской историографии, особенно в национальных республиках Северного Кавказа, выступила концепция колониальной эксплуатации горских народов, сыгравшая не последнюю роль в дезинтеграции прежней государственности. Идею непрерывной «борьбы горцев за независимость» достаточно активно разрабатывали ведущие научные центры Запада и Ближнего Востока. Показательным в данном отношении является Международный шамилевский симпозиум, созванный в 1991 г. в Англии. На нем были широко представлены ученые, специализирующиеся на этой проблеме, не только из Англии, США, Франции, Израиля, других стран, но и придерживающиеся соответствующих взглядов отечественные исследователи.
В 90-е гг. политика России на Северном Кавказе в большинстве случаев рассматривалась историками с точки зрения господства «колониальных порядков» [9; 10; 11; 12]. При этом они, как правило, отрицали позитивное влияние российской администрации на развитие горского общества.
Несмотря на новые деструктивные веяния эпохи, отдельные авторы отмечали, что исторически во взаимоотношениях России и горских народов, помимо войн, грабительских набегов, оборонительнонаступательных союзов и контрсоюзов, существовали отлаженные торговые, политикодипломатические, культурные связи на всех уровнях, династические браки, личная дружба и симпатии между правителями и пр.
В указанный период сформировались противоречивые оценки процесса национальногосударственного строительства на Северном Кавказе. Позиция «сторонников горского движения за независимость» являлась достаточно определенной и заключалась в том, что система управления
Кавказом носила ярко выраженный колониальный характер, метрополия удерживала колонию силой оружия через механизм военного положения (чрезвычайной охраны) и установление военной диктатуры. Сторонники русской «имперской традиции» на примере системы военно-народного управления доказывали, что приобщение к «гражданственности» народов, находящихся на более низкой ступени политического и культурного развития, окончательная стабилизация в регионе были достигнуты не силовым подавлением, а главным образом политическим компромиссом [13, с. 58-68]. Если при этом насилие и применялось, то для «твердого правления», без которого не может обойтись ни одно государство, с элементами политического принуждения непокорных и напоминанием им в случае необходимости «о силе русского оружия» [14; 15].
Таким образом, историография национально-государственного строительства на Северном Кавказе представлена как трудами серьезных историков, так и публикациями лиц, явно выполнявших политический заказ. Данный факт дает основание утверждать, что разработку этой проблемы необходимо продолжать, отметая необъективные, построенные на специально подобранной под определенный тезис источниковой базе исследования. На рубеже ХХ-ХХІ вв. появились перспективные исследования [16; 17; 18], которые позволяют надеяться на то, что изучение процесса национально-государственного строительства в Северокавказском регионе продолжится на основе принципов объективности и историзма.
Литература
1. Дубровин Н.Ф. История войны и владычества русских на Кавказе: В 6 т. СПб., 1871.
2. Фадеев Р.А. Шестьдесят лет Кавказской войны. Тифлис, 1860.
3. Берже А.П. Выселение горцев с Кавказа / Русская старина. СПб., 1882.
4. Покровский М.Н. Русская история в самом сжатом очерке / Избранные произведения: В 4 кн. М., 1967. Кн. 3.
5. РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 88. Д. 732. Л. 38.
6. Виноградов В.Б. Россия и Северный Кавказ (обзор литературы за 1971-1975 гг.) // История СССР. 1977. № 3.
7. Виноградов В.Б. Россия и Северный Кавказ (обзор литературы за 1976-1985 гг.: итоги и перспективы изучения) // История СССР. 1987. № 3.
8. Гамзатов Т.Р. Честь, совесть и слава Дагестана (Вступительное слово) // Газимухаммед и начальный этап антифеодальной и антиколониальной борьбы народов Дагестана и Чечни: Материалы Международной научной конференции (13-14 октября 1993 г.). Махачкала, 1997.
9. Керашев М.А. и др. Гибель Черкесии. Краснодар, 1994.
10. Дзидзоев В.Д. Национальные отношения на Кавказе. Владикавказ, 1995.
11. Гаммер М.А. Шамиль. Мусульманское сопротивление царизму. Завоевание Чечни и Дагестана. М., 1998.
12. Дзамихов К.Ф. Адыги: борьба и изгнание. Нальчик, 2005.
13. Матвеев О.В. На круги своя... // Вопросы северокавказской истории: Научный сборник / Под ред. Н.Н. Великой, В.Б. Виноградова. Армавир, 2005. Вып. 10.
14. К вопросу о последствиях Кавказской войны и вхождении северокавказских народов в состав России // Кавказская война: уроки истории и современность: Материалы научной конференции. Краснодар, 1995.
15. Кавказский регион: проблемы культурного развития и взаимодействия. Ростов н/Д, 2000.
16. Матвеев О.В. Кавказская война на Северо-Западном Кавказе и ее этнополитические и социокультурные последствия: Автореф. дис. ... канд. истор. наук. Краснодар, 1996.
17. Шатохина Л.В. Политика России на Северо-Западном Кавказе в 20-60 годы XIX века: Автореф. дис. ... канд. истор. наук. М., 2000.
18. Кумпан В.А. Национальная политика самодержавия на Северо-Западном Кавказе в пореформенный период (1864-1917 гг.): Автореф. дис. ... канд. истор. наук. Краснодар, 2000.
