CC BY
27
ГОСУДАРСТВЕННАЯ ПОДДЕРЖКА ДВОРЯНСКОГО ПРЕДПРИНИМАТЕЛЬСТВА:
ПРОБЛЕМА И ФАКТОР ВНУТРИСОСЛОВНОГО КОНФЛИКТА НАЧАЛА XX В.
К.Н. Курков
Научно-исследовательский институт Федеральной службы исполнения наказаний (ФСИН России)
152130, Россия, Москва, ул. Нарвская, 15а
Одной из главных проблем любой революции всегда становится вопрос об устойчивости власти, о прочности позиций тех социальных слоев, на которые она опирается, об экономическом, а следовательно, и социальном единстве тех, чьи соки питают ветвистое древо «надстройки» общества. Для российской власти кануна революции такой социальной базой было «благородное сословие» - российское дворянство, со второй половины XIX в. постепенно утрачивавшее господствовавшие экономические, а значит, и политические позиции в российском обществе.
Давно отмечено, что вовлечение в торгово-промышленное предпринимательство - один из способов старого, феодального по происхождению сословия приспособиться к изменившимся экономическим обстоятельствам, заключавшимся в разорении тысяч российских дворян вследствие реформ третьей четверти XIX в. Авторы новейших исследований считают, что «правомерно, видимо, говорить... о сохранении дворянством в конце XIX - начале XX в. особого положения и ряда привилегий в отношении земельной собственности и связанного с ней торгово-промышленного предпринимательства». «Вместе с тем, сословное начало давало о себе знать в тех отраслях предпринимательской деятельности, которые были наиболее характерны для дворянства и связаны с дворянским землевладением - в винокуренной, сахарной, горнозаводской и горнодобывающей промышленности»1. Но еще большее значение в сословном обществе, хотя и становившемся на путь буржуазного развития, играли социальное (формализованное) положение (в частности, знатность происхождения), высокое родство, личные связи.
Поэтому критерий обладания властью в государстве или тесных связей с носителями этой власти дает нам право выделить и рассматривать особо тех дворян-предпринимателей, чья принадлежность или близость к властным структурам составляла основу их деятельности либо содействовала ей. Это обстоятельство накладывало на бизнес подобных «счастливчиков» совершенно определенный отпечаток, позволяло им создать для себя режим наибольшего благоприятствования и в делах службы, и в светской жизни, и в бурном море частного предпринимательства. И - одновременно - готовило почву для конфликта между различными слоями дворянства, для одного из многочисленных расколов внутри сословия, водораздел которого на этот раз проходил по полю торгово-промышленной деятельности.
Готовность представителей высшей аристократии - царя и придворных кругов - приспособиться к новым экономическим условиям и связанные с этим проблемы иллюстрирует эпизод, рассказанный видным царедворцем A.A. Мосоловым в его мемуарах. «Часто сообщалось о лицах, которым государь давал тайные аудиенции... Из тайных докладчиков мне известна лишь группа Безобразова, Вонлярлярского и Абазы... Их доклады касались дальневосточной концессии на реке Ялу, которая явилась одною из причин войны нашей с Японией... государь им несколько раз давал совершенно негласные аудиенции». В.Б. Фредерикс «обратил внимание Его Величества на нежелательность таких приемов без ведома ответственных лиц. На это
царь возразил, что если вести торговое предприятие бюрократическим путем, то ничего из него не выйдет. Он лично очень интересуется этим весьма широко задуманным и умным делом... Государь, по словам Безобразова, лично очень интересуется этим делом и согласился стать акционером на сумму в 200000 руб. Он показал графу подписной лист с десятком титулованных и высокопоставленных имен, пока еще, правда, денег не внесших. Фредерикс ответил, что о разговоре доложит Его Величеству и спросит указаний, но предупредил собеседника, что не сочувст вует тому, чтобы государь становится пайщиком частной компании.
На другой день при всеподданнейшем докладе министр энергично советовал отказаться от участия в деле. Он указал, что никогда русский самодержец не становился акционером и что это может вызвать нежелательные толки.., что 200000 рублей будут лишь авансом, а потом придется вкладывать и миллионы. В случае неудачи предприятия Его Величество будет нести ответственность и вынужден будет поддерживать безобразовское дело...». В ответ на распоряжение царя выдать Безобразову указанную в качестве взноса сумму Фредерикс подал в отставку, что было первым и единственным случаем такого рода. Николай II отказался от своего намерения и был «смущен происшедшим»^. Ситуация, когда «первый дворянин», самодержец всероссийский, выступал в качестве частного лица -■ пайщика-акционера коммерческого предприятия, была уникальной. Следует подчеркнуть и то, что сам монарх отнюдь не разделял отвращения к участию в коммерческой деятельности, но был буквально терроризирован окружением.
В бумагах A.A. Мосолова сохранились также документы о «Фушунской каменноугольной компании», к которой статс-секретарь Безобразов имел самое непосредственное отношение. Документы свидетельствуют: «прямые хозяева Фушунских каменноугольных копей были введены в невыгодную сделку с заранее обдуманным на то намерением». Возглавлявшаяся статс-секретарем компания из русских высокопоставленных лиц «продала это дело не русским, за которых гак ратовал Безобразов, а американцам за два миллиона, не затратив на это дело своих денег ни единого гроша!» В.Б. Фредерикс не довел дело до суда’ и, предотвращая скандал, спас Безобразова, но несомненно постарался сделать все обстоятельства аферы известными царю. Обращает внимание на себя расстановка акцентов: «ретроградный» министр и его окружение, предотвратившие участие царя в акционерной компании, выступают как защитники государственной пользы, а «прогрессивный» статс-секретарь, вовсю рвущийся в коммерцию, оказывается предателем национальных интересов России...
Активное участие в предпринимательской деятельности принимали высшие сановники и придворные. Гаков A.A. Мосолов - типичный придворный генерал, начальник канцелярии Императорского Двора. Для этого у него имелись все условия: как высокопоставленный чиновник самою влиятельного ведомства, он был незаменим в устройстве дел любой коммерческой структуры: большое жалованье, личное состояние, немалые средства жены давали ему материальные возможности для участия в таких структурах. В 1903 г. умер бездетным свояк Мосолова, вследствие чего дети последнего (а до их совершеннолетия, соответственно, их отец, бывший опекуном) получили 20 000 руб. закладными различных земельных банков, билетами внутреннего займа и незначительные суммы - наличными4. Кроме того, в письме 1914 г. Мосолов упоминает о каких-то «американских капиталах», дающих ему (и его великосветским компаньонам) возможность разрабатывать нефтеносные участки самостоятельно, не прибегая к банковским займам5. Свитский генерал, заместитель министра Двора В.Б. Фредерикса, член престижных аристократических клубов6, многих обществ и комитетов, он закончил свою карьеру посланником в Румынии. Мосолов имел достаточное образование для того, чтобы разбираться в экономических проблемах - он окончил Дрезденскую политехническую школу, что было редкостью в высшем свете, где «точные» науки были крайне непопулярны. И деньги, и влияние у него были, и он не преминул этим воспользоваться.
Предпринимательская деятельность A.A. Мосолова является подтверждением мнения о приверженности дворянства тем видам предпринимательства, которые не требовали особых способностей и усилий, были минимально связаны с каким бы то ни было риском. В предприятия по эксплуатации нефте- и газоносных участков на Кавказе вошло множество пред-
ставителей служилой и родовой аристократии: сам A.A. Мосолов, графиня Е.Г. Тендрякова, флигель-адъютант З.А. Мдивани, обер-егермейстер П.П. Голенищев-Кутузов-Толстой (потомок фельдмаршала), князья J1.A. и Д. Магаловы, и др.
В начале 1910-х гг. аристократия и верхушка бюрократии стремятся захватить казенные нефтяные и газовые месторождения. Следует учитывать, что «в России лишь V10 часть земли находилась в частной собственности, остальные %) территории принадлежали казне. Поэтому столь важное значение имели положения о разработке полезных ископаемых на казенных землях»7. В 1913 г. графиня Гендрикова, Мосолов и дворянином, инженер С.И. Авнатамов заключают предварительный договор об образовании Товарищества по разработке так называемого Хурдалахского нефтеносного участка, отведенного согласно «Правил для отдачи без торгов... казенных земель, закрытых для частных заявок на нефть». Переписка о ходе дела дает полное представление о деловых качествах Мосолова, причем имеющийся «хронологический конспект переговоров с [различными] фирмами относительно... участка...» позволяет проследить деятельность генерала в этом направлении буквально по дням и месяцам. Документы показывают, что Мосолов проявил незаурядное умение торговаться и ориентироваться в рыночной конъюнктуре (все дело здесь заключалось в том, чтобы найти наиболее выгодного арендатора-«добытчика», предоставив ему право и возможность вести разработку месторождения на максимально выгодных для себя условиях. Таким образом, «разрешение на разведку и добычу», полученное с помощью связей в высших сферах, позволяло эксплуатировать казенные земли как свою собственность, не прилагая особых усилий). Ввиду начала мировой войны близость театра военных действий позволила добывающим фирмам снижать цены на нефть, и соответственно добиться под этим предлогом снижения платы владельцам участков. В такой напряженной атмосфере от Мосолова и его компаньонов потребовался максимум усилий, чтобы отстоять свои интересы. Одновременно Мосолов вступил «в долю» с полковником Г енерального штаба З.А. Мдивани в отведенном тому участке казенной земли в Бакинской губернии8. В конце 1916 г. A.A. Мосолов становится одним из учредителей-пайщиков Товарищества Всемирная кооперация «Инициатива и изобретательность»9.
Если в самом начале XX в., в годы, предшествовавшие русско-японской войне, дельцы и махинаторы только ещё осматривались и примеривались к дальневосточным и маньчжурским рынкам и природным богатствам, то в период нового промышленного подъема число разного рода компаний и акционерных обществ резко возросло, и лица дворянского сословия играли в них не последнюю роль. В 1913 г. A.A. Мосолов был вовлечен в новое дело10. Разумеется, роль столь влиятельного чиновника придворного ведомства заключалась совсем не в «участии деньгами» в деле, обещавшем колоссальные прибыли, хотя внесенные им пять тысяч рублей были по тем временам суммой немалой; скорее всего его привлечение к этому, как и к другим «делам», должно было обеспечить успешное «исходатайствование» концессии и её поддержку на самом высоком уровне.
Из известных нам предпринимательских акций Мосолова только одна связана с земледелием - традиционным, как считается, занятием дворянства. В ноябре 1915 г. генерал заключил с Черноморско-Кубанским управлением земледелия и государственных имуществ контракт об аренде участка в 9,30 десятин казенной земли в урочище «Катковский отрезок», находившемся в Новороссийском лесничестве на берегу Черного моря, для разведения там фруктово-ягодных садов, тутовых рощ и «иных ценных насаждений». Как следует из документов, участок передал Мосолову генерал-майор П. М. Катков (казенная дача граничила с «землями частного владения дворян... Катковых»), взявший, вероятно, эту соседнюю со своей казенную землю в аренду ранее Вероятно, это сделано было небезвозмездно (Мосолов уплатил более 150 руб. - недоимку арендной платы), и не исключено, что и новый арендатор собирался «переуступить» со временем землю, возможно, даже продать (последнее предусматривалось § 28, 30 и 31 контракта), и на этом «заработать», как это делалось в его кругу повсеместно.
Из числа придворных далеко не один Мосолов занимался разработкой нефтеносных земель в Азербайджане. Но не все, как видно из документов, могли вести дело столь же успешно. Мосолов, несомненно, был знаком с поступившим к нему по службе «Делом обер-
егермейстера П. П. Голеншцева-Кутузова-Толстого», который, пользуясь своим положением при дворе, устроил свои дела в нарушение действующего законодательства при поддержке В. Б. Фредерикса1'.
Верховная власть, конечно, стремилась ограничить возможность злоупотреблений, но совсем остановить процесс была не в силах. Запрещение занимать «какие бы то ни было должности в правлениях и советах акционерных, промышленных, торговых и кредитных обществ и товариществ» (с разрешением, однако, уже занимающим такие должности «сохранить таковые впредь до избрания на их место других лиц в первом... общем собрании» таковых обществ) или участвовать в их учреждении несколько скрашивалось разрешением участия в обществах и товариществах, «предмет деятельности которых ограничивался бы исключительно обработкою на месте сельско-хозяйственных произведений принадлежащих тем лицам имений и эксплуатациею богатств в тех же имениях»13.
Пользуясь этим послаблением, придворные, в том числе «лица Государевой свиты», активно использовали свое служебное положение для получения и эксплуатации участков казенной земли, богатой полезными ископаемыми. Так, Свиты генерал-майор граф
A.П. Шувалов, один из богатейших российских аристократов, много месяцев добивался разрешения на получение в аренду трех участков нефтеносной земли на Апшеронском полуострове. При этом он жаловался на «несочувствие» министра торговли и промышленности С.Н. Тимашева (вероятно, решившего несколько умерить аппетиты царедворца) и ссылался на удовлетворение аналогичных ходатайств генерала Сенявина, егермейстера Мамонтова и обер-егермейстера Голенищева-Кутузова-Толстого14. В ярких красках граф расписывает, как министр своими действиями наносит ему и его «товарищу по делу», лейб-гвардии Конного полка полковнику П. Золотницкому «не только материальный ущерб, но и касается нашей чести». Характерно, что Шувалов апеллирует к ст. 23 Основных Государственных Законов, позволяющих в особых случаях «вообще дарование милостей»15. В своем прошении он даже напоминает о своей причастности к недавно отмеченному 100-летнему юбилею войны 1812 года, среди героев которой был и его предок16. Аристократ возмущен тем, что министр, несмотря на «милостивую резолюцию», отнес компаньонов «к разряду обыкновенных просителей, обращающихся непосредственно в Министерство без всяких предуказаний» царя, предложив «возбудить перед Министерством ходатайство в установленном для всех порядке». Его «безусловными недоброжелателями» были Воейков, шталмейстер барон A.A. Будберг; на стороне Шувалова и Золотницкого - влиятельнейший князь
B.Н. Орлов, князь Шаховской - будущий министр, и морской министр Григорович.
Граф явно стремился воспользоваться начавшейся деятельностью правительства по регулированию экономики в условиях надвигавшейся войны1'. К делу был привлечен Кавказский наместник - граф И.И. Воронцов-Дашков. Тем не менее договор с А.П. Шуваловым не был заключен. Чтобы скомпрометировать А.П. Шувалова, его враги даже инспирировали в апреле 1915 г. его привлечение к «делу Ренненкампфа», заменив, по его словам, «расследование, производимое генерал-адъютантом по Высочайшему повелению, наглым издевательством судейских ищеек, очевидно получивших директиву от Сухомлинова, который решил почему-то смешать Ренненкампфа с грязью»18. Результатом этого было отклонение генералом Янушкевичем представления А.П. Шувалова к боевой награде - ордену Св. Анны 1 степени с мечами'9. 21 февраля 1915 г. Воейков уведомил Шувалова об изменении царем прежнего своего решения: 16 февраля Николай II повелел уведомить генерала своей Свиты, что по всем вопросам аренды нефтеносных земель ему следует обращаться в Министерство торговли... И это в то время, когда газеты (в частности, «Новое Время») опубликовали статью «Новая афера», где Тимашев, наряду с Русско-Французским банком, обвинялся в спекуляциях капиталами «Общества для улучшения в СПб. Помещений рабочего и нуждающегося населения»! Особенно вопиющим делало этот факт то обстоятельство, что капиталы Общества составились из пожертвованных царской семьей средств20.
Особняком среди российских промышленников стоят хозяева уральских горных заводов. Их история представляет причудливый сплав становления высокопродуктивной метал-
лургии с самыми архаическими формами крепостничества. Вполне конкурентоспособная, пока существовало уживавшееся с крепостническими порядками мануфактурное производство, эта отрасль промышленности пережила труднейшие времена с введением по всему миру машинного производства в результате промышленного переворота. Тем не менее и после реформы 1861 г. уральскую металлургию не постигла участь большинства традиционных «дворянских» промышленных производств. Это произошло, как и в сахарной промышленности, не в последнюю очередь за счет того, что заводовладельцы обладали громадными личными состояниями, обширными латифундиями. В облике большинства «уральских» дворянских фамилий отразилась в наиболее концентрированном виде двойственность социально-экономической природы российского господствующего класса, теснейшая связь феодального по своему происхождению и привилегиям сословия с рынком. «Группа крупнейших землевладельцев России включала значительную долю наиболее видных уральских горнозаводчиков, владевших чугунолитейными заводами, каменноугольными копями, соляными варницами, золотыми, платиновыми и свинцовыми рудниками и т.д. ... В XX в. для представителей группы крупнейших землевладельцев все более характерным становилось сочетание владений горнозаводскими и одновременно сахарными и винокуренными предприятиями... Крупные помещики... имели большие лесопильные заводы, стекольные и хрустальные»‘'.
Особый интерес здесь представляет сравнение представителей двух родственных семейств - крупнейших, богатейших уральских заводчиков: князя С.С. Абамелек-Лазарева и наследников П.П. Демидова-Сан-Донато22. Как преобладание интересов землевладельца над интересами промышленника у С.С. Абамелек-Лазарева, так и инфантильность демидовских наследников, их общий консерватизм или равнодушие порождались в немалой мере и фактором мощной правительственной поддержки уральских горных магнатов, одновременно бывших и крупнейшими помещиками-аристократами. Поддержка их самодержавным государством была наиболее мощной и действенной, но по отношению к дворянству она существовала, пожалуй, на всех уровнях.
Примером прямой благотворительности власти по отношению к нуждающимся аристократам могут служить случаи предоставления монаршей милостью разного рода доходных промыслов разоряющимся и нищающим фамилиям. С незапамятных времен при дворе существовала практика пожалования пенсий и единовременных вспомоществований, «аренды» и просто ценного подарка. С наступлением новой эпохи речь идет уже о приобретении казною того или иного объекта на льготных для продавца условиях, передаче прав на разработку полезных ископаемых, помощи дворянским предприятиям, оказавшимся нерентабельными. Спасение поместного дворянства с помощью нарождающегося капитализма стало тенденцией правительственной политики.
Но, оказывается, нередки были случаи, когда именитые и сановные лица, занявшись тем или иным «делом», оказывались фактически беззащитными (как и любой предприниматель) перед чиновниками и превратностями судьбы, получая вместо поддержки курс на удушение их предприятий казной и различными ведомствами. Иначе говоря, даже в какой-то степени отрываясь от своей среды и выступая в качестве «деловых» людей, они становились «на время» уже не генерал- или флигель-адъютантами, графами и князьями, военным или «статским» начальством, а такими же буржуа, как бесчисленные заводчики и коммерсанты «из простых». Нередко это приводило к полному и окончательному разорению старинных дворянских семейств. Общее отношение к такого рода лицам иллюстрирует «дело об аренде» казенного завода генерал-адъютантом Б.Г. Глинкой-Мавриным и его сыном, полковником Н.Б. Глин-кой-Мавриным‘\ Печальна история «коммерческих» взаимоотношений с Кабинетом Его Величества семейства Киреевых24. Близко знавший императорскую фамилию неославянофил и человек правых убеждений, генерал A.A. Киреев, несомненно, интересен и своим упорством в попытках достичь успеха на деловой ниве. Может быть причиной таких катастроф была и неприспособленность, некоторая непрактичность дворянства, особенно «служилых людей».
Для деятельности всех дворян-предпринимателей, связанных с государственной властью, характерна одна общая для всех особенность - это исключительная роль их сословного положения и связей, которыми они обладали. Получение выгодных заказов, деловые контакты, первоначальный капитал - все это имело своим источником их происхождение, их неразрывную связь с высшим обществом, состоявшим из людей, обладавших всей полнотой власти. Многие из них, такие как A.A. Мосолов, сами «были властью», служа в её высших или центральных органах; пользовались поддержкой царя и членов царской семьи, или даже сами могли быть членами правящей династии.
Именно этим обстоятельством объясняются относительные успехи их предпринимательской деятельности, что подтверждает известную российскую «традицию» - обязательность связи «дела», бизнеса с властью, с поддержкой «верхов», без которой дела «не идут», которую не заменяют ни таланты, ни «деловая хватка», ни другие личные данные, обязательные для успеха в буржуазно-демократическом обществе.
Одним из ключевых, но до сих пор малоизученных в отечественной науке, социальных конфликтов, приведших к распаду единого некогда класса-сословия - опоры самодержавия, стало, с одной стороны, неразрешимое противоречие между феодальным по своему происхождению, по самой природе дворянством, - и тем несвойственным ему «нечистым делом» торговли и промышленности, которым ему пришлось заняться, чтобы выжить, приспособиться, избежать пауперизации. У проблемы была и другая сторона - те, кто пользовался и нередко злоупотреблял свои происхождением и родством, служебным положением, связями и знакомствами, не становясь «нормальными буржуа», входили в острейший конфликт с теми представителями «благородного сословия», кто был лишен возможности опереться на незаконную, но действенную поддержку со стороны «сильных мира cero». Одновременно бездарные, паразитирующие на наследстве предков прожигатели жизни мешали «делать дело» талантливым, пусть и не менее состоятельным, но желавшим активно участвовать в новых экономических отношениях аристократам.
Раскол в среде даже экономически передовой части дворянства, тех, кто еще мог, не теряя сословной принадлежности, стать частью нового класса буржуазии, таким образом, был налицо. Мы можем утверждать, что проблема ориентации российских дворян-предпринимателей на государственную поддержку стала одним из проявлений социального конфликта, ставшего решающим для судеб сословия и для исхода революционных событий начала XX в.
ПРИМЕЧАНИЯ
' Иванова НА, Желтова В.Г1. Сословно-классовая структура России в конце XIX - начале XX века. М., 2004
С. 27, 30
■ Мосолов A.A. При дворе последнего императора. Записки начальника канцелярии Министра Двора. СПб., 1992 С. 185-187
I Г АРФ Ф. 1001. Он I Д 193 Л. 1-5 J Там же. Д. 638 Л 16, 19, 20об, 21
5 Там же. Д. 640. Л. ббоб.
■' Almanach de Sankt -Petersbourg, 1913/14. Cour, monde et ville. St.-Pbg.. [1913]. P. 363.
7 Иванова H.A., Желтова В.П. Сословно-классовая структура России . С. 28 * ГАРФ. Ф. 1001. On. 1 Д. 640 Л. 52-58, 61, 62. 65, 66, 68 4 Там же. Д. 642. Л. 2, 11-22 1,1 Там же Д. 182. Л. 1-2.
II Гам же. Д. 641 Л. 1-2, 9. 11, 12, 17 12 Там же. Д. 640. Л. 21, 19.
ь Там же. Л. 13, 13об ы Там же. Л. 4-4об.
15 Там же Л 9 об.
Там же. Л. 10 об.
11 Там же Л.26об-27 Там же. Л. 105-105об 14 Там же. Л 107
20 РГВИА. Ф. 970 Оп. Ш. Д. 1707
•' Иванова Н А., Желтова В.П. Сословно-классовая структура России... С. 29.
" Подробнее об этом см.: Курков К.Н. Адаптация российского дворянства к условиям модернизационного процесса начала XX в М.. 2005 С 85-91
23 ГАРФ. Ф 1001. Оп. 1. Л 194.
24 Там же. Д. 200. Л. 1-3.
STATE’S SUPPORT OF THE RUSSIAN NOBLES UNDERTAKERS’ AS A FACTOR OF THE CONFLICT WITHIN THE NOBILIARY ESTATE IN EARLY XX CENTURY
C.N. KliRKOV
Scientific Research Institute of Federal Service of Performance of Punishments of Russia /5a Nanvskava Str,, Moscow, 125130, Russia,
In this article is analyzed the undertaking business of a part of the Russian nobility, being oriented on the governmental support in early XX century Russia. The author reveals the irresistible conflict between the feudal origin of the Russian nobility and bourgeois character of the commercial and industrial undertaking. It was found to be a decisive factor for the nobiliary estate's historical destiny.
