CC BY
40
ГОРОДА-ПРИЗРАКИ В КОНТЕКСТЕ ЭКОНОМИЧЕСКОЙ СТРАТЕГИИ ПО РАЗВИТИЮ ОТДАЛЕННЫХ РАЙОНОВ РОССИИ
И.В. Упоров, д-р ист. наук, канд. юрид. наук, профессор Краснодарский университет МВД России (Россия, г. Краснодар)
DOI: 10.24411/2411-0450-2021-1091
Аннотация. Рассматривается острая экономическая и социально-демографическая проблема, связанная с развитием территорий Севера, Сибири, Дальнего Востока, где ввиду неэффективной экономической стратегии закрывают градообразующие предприятия и сокращают производства. В результате на месте немалого числа некогда процветающих городов и поселков, где бурлила полноценная жизнь, остаются в буквальном смысле руины. Показываются причины такого положения, приводятся иллюстрации на примере г. Воркуты. Обосновываются предложения по перспективе моногородов.
Ключевые слова: моногорода, отдаленные районы, экономика, отток населения, разрушения, общество, государство.
Одним из наглядных признаков развития экономики России после ее перехода на рыночные отношения в начале 1990-х гг. (в результате распада СССР) стало стремительное ухудшение экономической ситуации в так называемых моно-городах, расположенных в отдаленных районах страны (Дальний Восток, Сибирь, Крайний Север) и где акцент делался на добывающих отраслях. В таких городах имелось, и в некоторых городах имеется до сих пор, одно (реже два-три) градообразующее направление экономики (одно иди несколько соответствующих предприятий). В советской централизованной экономике такие предприятия функционировали относительно неплохо, учитывая, что добыча угля, нефти, газа, черных и металлов и других природных ресурсов, с учетом их важности для советской промышленности, финансировались отнюдь не по остаточному принципу. По этим же причинам советская власть уделяла немалое внимание обустройству инфраструктуры моногородов, в результате во многих из них (Воркута, Норильск, Мончегорски и др.) создавались вполне привлекательные условия для проживания. Подобный подход позволил в 1960-х гг. в основном освободиться от «фактора ГУЛАГа», когда для строительства и эксплуатации крупнейших объектов на территории Советского Союза неизменно привлекались заключенные, содержав-
шиеся в исправительно-трудовых лагерях, а также ссыльные. В конце 1950-х ГУЛАГ как структура МВД СССР была упразднена, и степень экономической эксплуатации заключенных и ссыльных была заметно снижена, однако осужденные к лишению свободы, в том числе условно осужденные (в обиходе - «химики», поскольку значительная часть этой категории направлялась на объекты химической промышленности) вплоть до 1991 г. по-прежнему рассматривались как стратегический трудовой ресурс).
В таких городах на объектах промышленности постепенно заключенные были заменены обычными вольнонаемными работниками, и сформировалось постоянно проживающее население. Конечно, немало работников отправлялись в дальние края за «длинным рублем», но, тем не менее, эти города стали расцениваться как населенные пункты для постоянного проживания в них людей, поскольку там было все необходимое для этого (капитальные жилые дома, школы, поликлиники, больницы, дома культуры, стадионы, бассейны и т.д.), включая сравнительно высокие зарплаты, более длительные отпуска, льготный выход на пенсию и т.д. Все это делалось с целью компенсировать мега-негативный фактор - суровый климат; здесь можно назвать отсутствие ввиду этого личного подсобного хозяйства. Но, как показывала со-
ветская история, определенный баланс в этом контексте был найден.
Ситуация стала стремительно ухудшаться после разрушения формировавшихся десятилетиями экономических связей, приватизации градообразующих предприятий в начале 1990-х гг. Так, в 19921999 г. объем ВВП (в физических показателях) снизился на 36%, объем инвестиций сократился почти в 4,8 раза, удельный вес экономики России в общемировом экономическом пространстве был снижен с 3,2% до 1,9% [1, с. 48]. Дальнейшее развитие экономических отношений уже не имело сколько-нибудь определенное регулируемое направление, правящая российская элита отдала экономику на откуп рынку, который должен был должен был, по ее ожиданиям, сбалансировать экономику и сделать ее эффективной наподобие европейских стран. И уже тогда была обозначена тенденция ускоренного оттока населения из отдаленных районов (прежде всего из Сибири и Дальнего Востока) в европейскую часть страны ввиду закрытия градообразующих предприятий и кардинального сокращения еще функционирующего производства. И этот отток, как констатирует государство в лице премьер-министра Д.А. Медведева, пока не остановим, не помогает и широко разрекламированный «дальневосточный гектар» [2] (и эта проблема настолько остра, что ставится вопрос о том, «сможет ли Россия сохранить за собой суверенитет над Сибирью и Дальним Востоком, остаться в числе самостоятельных в цивилизационном и правовом отношении государств» [3, с. 265], но данный аспект мы не рассматриваем)
Соответственно проблемы моногородов еще больше обострились, в том числе в период очередного финансового кризиса 2008-2009 гг. Как отмечает В.В. Гусев, «выяснилось, что в огромной стране достаточно много таких городов (поселений), и ситуация в них не поддается регулированию силами самих муниципальных властей, требует вмешательства и поддержки, прежде всего финансовой, со стороны высших уровней государственного управления, федерального центра» [4, с. 30]. А в одном из экспертных докладов указывает-
ся, что «отставание России от развитых и ряда развивающихся стран в области организации среды и систем, поддерживающих человеческий капитал (урбанистика, экология, транспорт, информационное пространство, медицина, социальная помощь, ЖКХ), значительно превышает отставание в сфере материального производства и промышленных технологий. Урбанистическое планирование в России застряло в середине ХХ века, тогда как необходимо быстрое изменение подходов к организации, планированию и изменению городской среды ("города, удобные для жизни")» [5, с. 263].
В апреле 2014 г. было проведено очередное совещание по вопросам стабильного развития моногородов на самом высоком уровне. Было отмечено, что в России таких городов 342, в них проживает почти 16 млн человек. Опять было много конста-таций, самоотчетов, предложений. Однако действенных результатов так и нет. Странным выглядело очередное заклинание, высказанное на этот раз тогдашним министром экономического развития А.А. Улюкаевым: «Хочу напомнить работодателям об их социальной ответственности. Проводя реструктуризацию производства в моногородах нужно всегда думать о людях, учитывать, есть ли в городе, районе альтернативные рабочие места» [6]. Однако бизнес не обязан решать социальные проблемы моногородов, а государство оказалось неспособным изменить положение к лучшему путем соответствующих нормативно-правовых и управленческих решений, в том числе по стимулированию бизнеса в социальной сфере.
Как следствие моногорода приходят в запустение. Вслед за уезжающими навсегда людьми наблюдается стихийное разрушение всей инфраструктуры, что во многих случаях создает апокалипсическую картину. Это хорошо видно, например, в поселке Воргашор, который входит в состав заполярной угледобывающей Воркуты. В свое время он активно расширялся, и прежде всего благодаря строительству и эксплуатации сначала шахт №19 и №20 («Октябрьской»), а затем крупнейшей и по-прежнему пока еще действующей шах-
ты «Воргашорской». На пике своего развития в поселке насчитывалось более 25 тысяч человек (1989 г.), в нем функционировали три школы, современный больничный комплекс, крытый каток и другие объекты соцкульбыта. В настоящее время непрерывно уменьшающаяся численность
жителей поселка составляет около 10 тысяч человек - столько же, сколько было в 1970 г.
Символом процветания поселка, едва не получившего статус города, стало строительство вот этого здания великолепной архитектуры (рис. 1).
Рис. 1. Недостроенное и брошенное здание детского сада
Это должен был быть детский сад со своим бассейном. Оставалось совсем немного для того, чтобы объект был закончен и чтобы строители могли перейти к возведению расположенного недалеко другого объекта - спортивного комплекса, где к тому времени уже были готовы фундамент и каркас. Но вдруг на рубеже 1990 г. чья-то невидимая рука смахнула всех строителей, остановила движение
вперед. И с того момента началась деградация поселка, сползание вниз с достигнутых высот. Жители бросали свои некогда добротные жилые дома, где кипела своя дворовая жизнь, и теперь эти дома, как, например, этот (рис. 2), еще не сравнялись с землей только потому, что некогда были возведен крепкий кирпичный остов.
Рис. 2. Типовой жилой дом рубежа 1960 г. в поселках Воркуты
Большинство угольных шахт закрыты и разрушены. Вот что осталось, например, от шахты №17 (рис. 3).
Рис. 3. Руины на месте бывшей шахты №17.
Школа №24 - ныне бывшая, брошена (рис. 4). Перед фасадом в праздничные дни устанавливали трибуну и мимо по улице Шахтостроительной, которая была воргашорским бродвеем (сегодня - тихая
кладбищенская дорога между мертвыми домами), проходили первомайские и ноябрьские демонстрации под бодрые мелодии духового оркестра.
Рис. 4. Бывшая восьмилетняя школа № 24
А это бывшая небольшая железнодорожная станция (постройки 1954 г.) на другом вор-кутинском поселке Хальмер-Ю (рис. 5), через которую проходили тысячи эшелонов с углем.
Рис. 5. Бывший вокзальчик пос. Хальмер-Ю.
Подобные картины можно встретить в других местах, где преобладали моноэкономические города - с прекращением деятельности профильных предприятий и организаций, часто сопряженной с их физическим разрушением, тысячи работников остались без работы и средств к достойной жизни, в числе таких городов (поселков): Краснокаменск (Иркутская область), Жи-рекен (Забайкальский край), Абаз (Республика Хакасия), Юрга, Анжеро-Судженск, Прокопьевск (Кемеровская область), Старая Губаха, Юбилейный, Березники (Пермский край), Колендо, Нефтегорск,
(Сахалинская область), Иультин (Чукотский автономный округ), Нижнеянск, Ынычкан (Республика Якутия-Саха), Фин-вал (Камчатская область), Алыкель (Таймырский автономный округ), Андерма (ненецкий автономный округ), Кадыкчан, Алыкель (Магаданская область) и др. Многие бывшие жители таких городов недоумевают: ведь не было же военных действий, не было бомбежки - что такое могло случиться - и почему?! - чтобы оставались вот такие руины и появлялись города-призраки (и это еще щадящие фотографии)? Ответа по существу пока нет. Равно
как неизвестны имена тех, кто должен ответить за это.
Мы полагаем, что такого рода моногорода, оказавшиеся невостребованными в отдаленных районах, не должны иметь судьбу брошенных и подлежащих забвению. Не забудем, что в них в течение нескольких десятилетий жили наши соотечественники, осваивали эти места, и во многом благодаря им Россия получает так необходимые природные ресурсы. Поэтому важно как минимум сохранить память об этих городах, для чего целесообразно в соответствующих субъектах Федерации наладить сбор экспонатов для музеев. Далее, поскольку, в моногородах, даже с учетом уменьшения численности, продолжают жить люди, то нужно обеспечить им достойные условия. И действующие проекты и программы по обустройству отдаленных территорий, как мы показали, недостаточно эффективны в силу как мало-масштабности, так и отсутствия координации, то требуется смена экономической
торий , а именно нужны новые подходы, связанные с прорывными проектами, позволяющими обогатить северные, сибирские и дальневосточные просторы нашей страны добротным человеческим капиталом. А те города, которым по объективным причинам суждено «умереть», должны закрываться на хаотично, а в плановом порядке. Разумеется, потребуется огромное финансирование, миллиардные вложения, целесообразно также, чтобы один из заместителей премьер-министра занимался только проблемой развития отдаленных территорий России. Общий вектор должен усилий государственных управленцев быть направлен на расширение стимулов для жителей России постоянно жить и трудиться в отдаленных районах, в том числе использовать опыт советского времени. И это должен быть не кампанейский, а долговременный тренд (на несколько десятилетий). Но для этого нужна в первую очередь политическая воля, причем как федерального центра, так и субъектов Федерации.
стратегии по развитию отдаленных терри-
Библиографический список
1. Рывкина Р.В. Драма реформ. - М.: Дело, 2001. - 416 с.
2. Фаляхов Р. Дальневосточный гектар: почему он не нужен и даром // Газета.ру. 07.05.2019. - [Электронный ресурс]. - Режим доступа: https://www.gazeta.ru/business/2019/05/06/12341119.shtml (дата обращения: 18.01.2021 г.).
3. Якутович Е.В. Демографический кризис как угроза национальной безопасности Российской Федерации на Дальнем Востоке // Вестник МГИМО Университета. - 2012. -Вып. 5. - С. 260-265.
4. Гусев В.В. Российские моногорода: проекты будущего или архаичное наследие прошлого? // Власть. - 2012. - №10. - С. 23-31.
5. Итоговый доклад о результатах экспертной работы по актуальным проблемам социально-экономической стратегии России на период до 2020 года «Стратегия-2020: новая модель роста — новая социальная политика». - [Электронный ресурс]. - Режим доступа: http://2020strategy.ru/ data/2012/03/13/1214585985/itog.pdf
6. Совещание по вопросам стабильного развития моногородов. - [Электронный ресурс]. - Режим доступа: http://www.kremlin.ru/events/president/news/20873 (дата обращения: 14.01.2021 г.).
GHOST CITIES IN THE CONTEXT OF ECONOMIC STRATEGIES FOR THE DEVELOPMENT OF REMOTE AREAS OF RUSSIA
I.V. Uporov, Doctor of Historical Sciences, Candidate of Law Sciences, Professor Krasnodar University of the Ministry of Internal Affairs of Russia (Russia, Krasnodar)
Abstract. An acute economic and socio-demographic problem associated with the development of the territories of the Far North, Siberia, the Far East is considered, where, due to an ineffective economic strategy, city-forming enterprises are closed and production reduced. As a result, in the place of a considerable number of once prosperous cities and towns, where full-fledged life was raging, there are literally ruins. The reasons for this situation are shown, illustrations are given for the example of Vorkuta. Proposals for the perspective of single-industry towns are substantiated.
Keywords: single-industry towns, remote areas, economy, population outflow, destruction, society, state.
