CC BY
53
Горизонты
СОЦИУМА
Резюме. Рассматриваются предпосылки возникновения техники, особенности ее эволюции и современные тенденции проектирования. Исследуются автономный характер развития техники и возрастающая зависимость от нее человека и общества. Обращается внимание на формирующуюся тенденцию синтеза живого и технического с выстраиванием стратегии конструирования живого искусственным образом. Гуманитарные концепции техники дополняются идеей сближения линий развития техники и философии. Ключевые слова: социум, природа, техника, технонаука, технобиоэволюция, технософия.
Анатолий Лазаревич,
директор Института философии НАН Беларуси, кандидат философских наук, доцент
Человечество встретило ХХ1 в. с некоторой неопределенностью и даже противоречивостью, по крайней мере с точки зрения осознания себя, перспектив социального развития и их соразмерности природной заданности мира. Люди гордятся тем, что в ней их выделяет разум. При этом они создают так называемую вторую природу - технизированный мир (техномир), наделяя его объекты фантастическими свойствами, стирающими границы между естественным и искусственным.
Уже достаточно очевидно, что не только будущее, но и настоящее людей неразрывно связано с технико-технологическим развитием, меняющим их среду обитания. Еще в середине прошлого столетия французский философ Ж. Эллюль провозгласил: «Средой обитания человека является теперь не природа, а техника» [1].
Сегодня техника фактически определяет все: возможности и условия рождения индивидуума, организацию его быта и досуга, получение информации и образования, качество
профессиональной деятельности, особенности социальной и культурной коммуникации. Автор нашумевшей книги «Физика будущего» [2] профессор теоретической физики Митио Каку на основе бесед с более чем 300 учеными мирового уровня и посещений передовых лабораторий делает прогнозы развития общества и технологий на 100 лет вперед. Вот некоторые из них, относящиеся к ближайшим полутора десяткам лет.
Автомобили, работающие на углеводородном топливе, будут активно вытесняться машинами, использующими электроэнергию или водород. Все они станут самоуправляемыми. Появится гибкая электронная бумага. Портативный компьютер на органических светодиодах можно будет свернуть и спрятать в бумажник. Подключение к Интернету станет возможным через экран наподобие крохотной линзы, прикрепленный к оправе очков. Киберпространство станет ощутимым: тактильные технологии позволят человеку почувствовать присутствие сгенерированных компьютером объектов.
Личная карта генома станет доступной технологией. «Умные» пузырьки для таблеток своевременно сообщат на мобильный телефон или электронную почту о необходимой дозе и времени приема лекарства. Выращивание новых органов на специальных фабриках непосредственно из клеток конкретного человека (тканевая инженерия) будет массовым.
Появятся наномашины, которые можно будет внедрять в наше тело. Эти устройства смогут точечно лечить или устранять больные клетки и при необходимости заменять хирургов на операциях.
Широко распространятся роботы-сиделки, не составит труда получить нужный совет от кибернетических докторов, юристов, психологов и т.д. Наиболее востребованными окажутся профессии, связанные с робототехникой, моделированием систем искусственного интеллекта, представлением знаний и смыслов в разнообразных экспертных системах.
Есть и другие факты, которые свидетельствуют об истинности прогнозов Митио Каку и усиливают их. Ученые Мэрилендского и Мичиганского университетов в 2008 г. провели эксперимент по квантовой транспортации, который сулит потрясающие перспективы компьютерной индустрии. Подтвердился феномен квантовой суперпозиции, которым описывается способность частицы находиться одновременно в двух состояниях, что позволяет квантовому биту (кубиту) хранить два числовых знака одновременно. Таким образом, производительность квантового компьютера, имеющего 300 кубитов, будет равна двум в трехсотой степени, а это число превышает количество частиц во Вселенной.
О важности таких направлений, как интернет вещей и разумные среды (включая умный дом и умный город), свидетельствует принятие соответствующих программ во всех технологически развитых странах. Интернет вещей уже сейчас является приоритетной стратегией для множества транснациональных корпораций, среди которых IBM, Cisco Systems, Hewlett Packard. Прогнозируется создание по аналогии LAN (Local Area Networks) так называемых BAN (Body Area Networks).
Есть, конечно, и скептики в оценках головокружительных успехов технического прогресса. Сторонники алармистских настроений утверждают, что в новейшей мировой истории развитие техники и технологий обусловило ряд техногенных катаклизмов и экологических катастроф, сделало возможными глобальный терроризм, информационные войны и
«^^ег-революции». Они не согласны с тем, что технико-технологический прогресс - создание новых чудесных нано-, био- и информационных технологий - позволит решить существующие проблемы и спасет человечество от исторического тупика или глобальной катастрофы.
«Фюсис» и «технэ»
Достижения технического прогресса трудно переоценить, а в чем-то они кажутся даже фантастическими. Чтобы понять их предпосылки и сущность, охватить горизонты возможного и допустимого, необходимо заглянуть в историю вопроса.
Практически все философские трактовки эволюции техники так или иначе обращаются к античному разграничению physis и techne. К примеру, для Аристотеля и фюсис, и технэ суть, прежде всего, архэ - понятие, соединяющее в себе значения «начала», «основания» и «власти», а различие между ними состоит в том, кому (чему) это начало или эта власть принадлежит: «...Все существующее по природе имеет в себе самом начало движения и покоя, будь то в отношении места, увеличения и уменьшения или качественного изменения. А ложе, плащ и прочие [предметы] подобного рода, поскольку они соответствуют своим именованиям и образованы искусственно, не имеют никакого врожденного стремления к изменению...» [3].
Онтологическим отличием естественного от технического, согласно Аристотелю, служит своего рода «отчужденность», раздельность и разнородность «движущей» причины и того, что она движет, на что действует. Фюсис природных предметов есть, с одной стороны, материя, лежащая в их основе, а с другой - eidos и morphe, поэтому они изменяются сами собой и порождают подобное себе. В тех же предметах, которые создаются технически, дело обстоит иначе: «Все искусства и всякое умение творить суть способности...» И далее: «...искусство в одних случаях завершает то, что природа не в состоянии произвести, в других же подражает ей» [3].
В большинстве трудов по истории и философии техники ее зарождение, социальный смысл и назначение усматривают в стремлении облегчить жизнь, повысить производительность труда, минимизировать зависимость от природы, освободиться от рутинной работы и создать возможности для творчества.
Рассматривая вопрос о генезисе техники, ее возникновение чаще всего выводят из «форм орудийной деятельности животных».
Под орудием в таком случае понимается само тело животного. В этой же роли до появления технических средств выступает и человеческое тело. Данная позиция созвучна мысли Л. Нуаре: «Только изучение органов тела и их характерных функций бросает свет на возникновение и развитие орудий труда» [4].
Важнейшим фактором появления техники А. Гелен считал морфофизиологическую ущербность человека: «Техника - это способ целенаправленного создания искусственной среды человеком, обладающим от природы чрезвычайно малой физической выносливостью и неспособным приспосабливаться к естественной среде с помощью своих органов» [5]. Аналогично, хотя и в несколько иной связи, задолго до А. Гелена высказывался и Ж. Ла-метри: «Какое животное умерло бы с голоду посреди молочных рек? Только человек» [6].
О. Шпенглер в работе «Человек и техника» писал, что основные антропологические характеристики индивидуума сводятся к жестокости и проявляются в его инстинктах хищника, опасного существа, ориентированного на господство и абсолютную власть над природой и другими людьми. Именно этим целям в первую очередь служит техника. Л. Мамфорд считал, что она, особенно оружие, с момента возникновения древнейших цивилизаций служила средством реализации религиозно-культурных интенций. Человек, по его убеждению, - единственное целиком иррациональное существо в отличие от совершенно рациональных животных.
В философии и социальных учениях Нового времени, появление которых совпало с началом массовой механизации и машинизации труда, развитие инструментально-технической базы рассматривалось как непременное условие освобождения человека от стихийных сил природы, установления социальной справедливости, усовершенствования государственного устройства. Именно в достижении таких высоких целей видели назначение науки и техники Ф. Бэкон, М. Кондорсе, А. Сен-Симон и др.
Техника как органопроекция. Что впереди?
Первую в мире книгу, в названии которой фигурировало сочетание «философия техники», а именно «Grandlinien einer Philosophic der Technik», опубликовал в 1877 г. Э. Капп. Предлагая, по сути, свою трактовку соотношения «естественное - искусственное», он
рассматривает технику как «проекцию» и «продолжение» частей человеческого организма. Э. Капп обосновывает тезис о том, что древние и новые орудия и техника в целом имеют свои органические первообразы, первейшим и важнейшим из которых является рука, но также и другие части и системы организма. В частности, для одежды это кожа, для оптических приборов - глаз, для железных дорог -кровеносная система, для железнодорожных мостов - «внутренняя архитектура» кости, для телеграфа - нервная система и т.д.
Инженер и первый русский философ техники П.К. Энгельмейер в своей «Философии техники» (1912 г.) концепцию Каппа оценил достаточно критически. К примеру, он обращает внимание на то, что даже для лука со стрелой и доисторического колеса, не говоря уже о паровой машине, она не применима. Подобные сомнения встречаются и в других работах по философии техники. Излагая позицию Х. Ор-теги-и-Гассета относительно связи природы и техники, К. Митчем отмечает, что «проекция человека в мир не является "естественной" или "органической активностью", как мы обнаруживаем это, скажем, у Каппа или Гелена. В противоположность технической деятельности животных (плетение паутины, витье птичьих гнезд или строение бобрами дамб из дерева) человеческая техника берет свое начало в разрыве с органическим и естественным миром» [7].
Любопытный пример в отношении данной дискуссии содержится в одной из сносок «Капитала» К. Маркса, где он описывает первый локомотив: «У него было в сущности две ноги, которые он попеременно поднимал, как лошадь. Только с дальнейшим развитием механики и с накоплением практического опыта форма машины начинает всецело определяться принципами механики и потому совершенно освобождается от старинной формы того орудия, которое превращается в машину» [8]. То есть по мере совершенствования техники она утрачивает сходство с образцами, отдаленно, может быть, и напоминавшими живой организм либо отдельные его части и функции.
Но утрачивает ли? Разработка современных элементов и устройств автоматики и телемеханики, развитие вычислительной техники во многом стали возможными благодаря изучению нервной системы человека и животных, моделированию нервных клеток - нейронов и нейронных сетей. Исследование морфологических особенностей организмов позволило внести серьезные коррективы в некоторые технические явления. В частности, изучение
структуры кожи дельфина натолкнуло на идею создания специальной обшивки для судов, существенно (на 15-20%) увеличившей скорость их движения.
В последние годы много говорят о нанотех-нологии. Ее «конечная, предельная цель» как раз и сводится к тому, чтобы «стать аналогом технологий природных» (Дж. Коатес). «В на-номире речь идет... о манипуляциях отдельными атомами или молекулами. Природа знает, как это делать. Она превращает неживые материалы в протоплазму, а затем в растения или животных». Природа способна производить вещества куда более сложные и более эффективные, «чем все, чего могут достичь наши технологи. К примеру, материал, из которого сделаны перья птиц, обеспечивает тепло, водоотталкивание и способность удерживать тело птицы в воздухе, летать. Некоторые животные "производят" такие клеи, что нашим химикам остается только завидовать» [9].
Нанотехнологии действительно дают возможность воспроизводить окружающий мир с помощью тех же приемов, которые использует сама природа. Уже стало реальностью взаимодополняющее сочетание нанотехноло-гических подходов с достижениями молекулярной биологии, био- и генной инженерии, что послужило основой для создания нано-биотехнологий. Вместе с тем биология стала оперировать огромными объемами информации, и ее дальнейшее развитие невозможно без использования информационных технологий. Нанобиотехнологии, обеспечивая возможность искусственного воспроизведения и даже создания принципиально новых биоорганических материалов, не позволяют исследовать и повторять многообразные информационные связи в объектах и явлениях живой природы, особенно на высших уровнях ее организации. Для решения этой проблемы оказалась необходимой конвергенция информационных и нанобиотехнологий. Без первой составляющей любая образованная с их помощью структура не сможет осуществлять важнейшие функции природоподобной системы. «Очевидно, что, двигаясь по пути синтеза природоподобных систем и процессов, - отмечают специалисты Курчатовского института, - человечество рано или поздно подойдет к созданию антропоморфных технических систем, высокоорганизованных "копий живого"» [10]. По их мнению, такие системы должны будут обладать, как минимум, способностью реализовывать некоторые познавательные функции. Решение этих задач возможно только на базе объединения
методологии нано-, био-, информационных технологий с подходами и методами когнитивных и социальных наук и технологий, изучающих и моделирующих сознание человека, его познавательную деятельность и особенности коммуникативных практик. Таким образом, конвергентные нано-, био-, инфо-, когнитивные и социальные (НБИКС) технологии открывают возможность адекватного воспроизведения систем и процессов живой природы в координатах современной социальной практики. Это делает их эффективным инструментом формирования качественно новой техносреды, которая станет органичной частью не только новой социальной, но и, что принципиально важно, природной реальности.
При этом, конечно, нельзя недооценивать и то обстоятельство, что переводя НБИК-кон-вергенцию с языка областей взаимодействия (нано-, био-, инфо-, когно- и технонауки) на язык акторов наномасштаба (атомов, генов, нейронов и битов), мы сталкиваемся с гибридами природы и культуры, то есть с тем, что Б. Латур назвал квазиобъектами, или «субъект-объектами», которые размывают границы между культурой и природой [19].
На пути к общности техно-и биоразвития
Таким образом, сегодня мы имеем дело с нетрадиционными формами проектирования и в буквальном смысле социализации техники. Речь идет не о простом копировании природы, подражании живому и конструировании искусственного технического мира. Эту стадию развития человечество уже прошло. Намечается тенденция синтеза живого и технического с выстраиванием стратегии создания живого искусственным образом. И тогда пророчески выглядят слова выдающегося химика П. Бертело, который однажды заметил: то, «что производили до сих пор растения, будет совершать индустрия и притом еще лучше, чем природа».
Наиболее глубокую разработку концепция общности техно- и биоразвития получила в теории технетики, центральной темой которой выступает понятие «техническая реальность». Оно трактуется достаточно широко и фактически охватывает всю окружающую человека действительность, ибо последняя в той или иной степени испытывает на себе техногенное воздействие. «Все окружающее нас бытие есть некоторая техническая реальность... - пишет
Б.И. Кудрин, - нет ни одного клочка суши или глотка воды, вдоха того, что мы называем воздухом, где не обнаружились бы техногенные следы». Все, что существует в природном и социомире, - и физическое, и биологическое, и собственно техническое - все в ходе социопри-родной эволюции превращается в техническое в его различных разновидностях - «в техническое мертвое, в техническое живое, в техническое интеллектуальное» [11].
Подобные рассуждения о глобальной технизации общества созвучны высказываниям известных представителей европейской философии - О. Шпенглера, Н.А. Бердяева, Ж. Эллюля и др. «Мы живем в техническом и рационалистическом мире, - пишет Ж. Эл-люль. - Природа уже не есть просто наше живописное окружение. По сути дела, среда, мало-помалу создающаяся вокруг нас, есть, прежде всего, вселенная Машины. Техника сама становится средой в самом полном смысле этого слова. Техника окружает нас, как сплошной кокон без просветов, делающий природу... совершенно бесполезной, покорной, вторичной, малозначительной» [12].
Данная констатация выглядит достаточно пессимистично и даже настораживающе. Для более внимательной оценки ее смысловой контекст можно разбить на две части. Первая из них указывает на исторически сложившуюся линию развития техники, масштабы ее проникновения во все сферы человеческой жизнедеятельности, последовательность стадий техноэволюции по аналогии с онтогенезом биологических систем, которую отражает введенный Г.С. Альтшуллером термин «линия жизни технических систем». Вторая смысловая часть выражает растущую сегодня озабоченность последствиями данного процесса, подчеркивает значение ценностно-мировоззренческих принципов сохранения естественной природы, того, что А. Швейцер назвал «благоговением перед жизнью».
Если не акцентировать проблему противостояния естественноприродного и технического и согласиться с тем, что развитие техники «изоморфно» развитию живого, то не означает ли это, задается вопросом А.Б. Глозман, что:
■ совершенствуя технику, человек неосознанно воспроизводит «конструкцию» приспособительного биологического действия, которое прошел в своей эволюции животный мир;
■ вся работа ума при создании сложнейших технических систем, обеспечиваемая в том числе и знаниями теоретического уровня, есть всего лишь «бессознательное» повторение
стихийно реализованных, самопроизвольных приспособительных действий животного;
■ законы природно-биологического и научно-теоретического идентичны, и эволюция способов современной научно-технической и интеллектуально-технологической социальной адаптации адекватна логике развития тех механизмов, которые были свойственны человеку на ранних этапах его приспособления к природе;
■ социальное - это то же природное, его естественная закономерная ступень?
Теория «изоморфизма», по существу, отвечает на все эти вопросы утвердительно: не только техносфера, но и все сущее, включая человека и человеческое общество, является результатом «глобальной эволюции», следствием «общего закона усложнения существующего» [13].
Сегодня все более очевидно, что человек, его тело и сознание - неотъемлемая часть сложных техносоциоприродных систем. Нередко используемый для отражения этой зависимости образ кювеза - прозрачного ящика с находящимся в нем новорожденным ребенком - действительно символизирует онтологическое единство человека с техносредой. Здесь жизнь и здоровье маленького существа зависят от работы устройств, обеспечивающих необходимый режим температуры, подачи кислорода, влажности. Так и в современном обществе. Оно создало своеобразный технокю-вез, вне которого фактически не может дальше развиваться. Маховик набирает обороты. Движение назад (к «пещере») невозможно не только на инструментально-деятельностном, но и на ментальном уровне. Люди привыкли к техническому комфорту, питают все большие надежды на его совершенствование. По этой причине так нужны рецепты синхронизации природной и технической эволюции, вызревающие в русле морального сознания, нравственной культуры человечества. А человек, как показал А. Швейцер, нравственен лишь тогда, «когда он повинуется внутреннему побуждению помогать любой жизни, которой он может помочь, и удерживаться от того, чтобы причинить живому какой-либо вред... Для него священна жизнь как таковая» [14].
Овладевающая нами техника
Фактически все знают, что техника не просто предоставляет человеку лучшие средства для выполнения задач, которые раньше вообще были неосуществимы либо очень трудны. Но в то же время люди не без осторожности
наблюдают за силой и мощью технического прогресса, резонно вспоминая образ Сюзанны из «Годов странствий»: «Овладевающее мною механическое существо мучает и страшит меня, оно приближается словно гроза, медленно, медленно; оно движется в выбранном направлении, оно придет... остается лишь двойной исход, один не менее печальнее другого: либо самому овладеть новым и ускорить погибель, либо, взяв с собой лучших и достойнейших, отправиться на поиски более благоприятной судьбы за морями» [16].
Техника в настоящее время не просто повсюду - она начинает развиваться автономно, делая людей все больше зависимыми от нее, а нередко и подчиняя их себе. Специалисты в области философии техники даже усматривают тенденции формирования «технического суверенитета», частично отраженные в концепции «автономной технологии». Подобно тому, как при биологической эволюции действует естественный отбор более адаптивных механизмов и признаков, развитием техники движет своего рода селектогенез в виде отбора характеристик, удовлетворяющих не только запросам человека, но и собственной технической целесообразности. «Все происходит так, - пишет Ж. Эллюль, - как если бы система росла под воздействием внутренней силы, неотъемлемой и без решающего воздействия человека» [12].
Однако в какой степени техника обусловливает формирование собственной независимости? Приходится говорить о расхождении двух линий эволюции: природно-биологиче-ской и социально-технологической. Последняя стала заметно опережать естественные возможности человека, в силу чего он объективно передает значительную часть своих функций технике, причем как традиционные физические, так и интеллектуальные и даже духовно-нравственные. Уже не редкость не только робот-интеллектуал, но и робот, на собственном примере учащий людей улыбаться, совершать добрые дела и поступки. Можно по-разному относиться к подобного рода инженерно-проектной деятельности человека, но нельзя не задаться вопросом, что же исконно человеческое люди оставят себе. Не попадут ли в этот перечень только удовольствие, которое приносят компьютерные игры, комфорт «умных домов», виртуальное самовыражение, интерактивные коммуникации и т.п.? Как бы там ни было, люди пока еще сами определяют свои планы и условия развития. Но тогда говорить, «что техника "диктует" человеку
определенные требования и вызывает не всегда предсказуемые последствия, равнозначно, - как правильно отмечает А.Б. Глозман, -"сетованию" на свою социальность: "беда" в том, что мы - люди, что мы создали социум, живем в нем и подчиняемся его (т.е. нашим) законам» [13].
Сознавая свою сопричастность к современным тенденциям социотехнологического развития, наделяя технику все большими и большими возможностями, важно не превратиться в архитекторов, выстраивающих то, что получило название постчеловеческого будущего. Технобиоэволюция уже стала реальностью, и в ее процессе человек действительно становится все более технологизированным существом. В виде новых технологий он получает инструмент не только для совершенствования быта, организации досуга, улучшения производственно-экономических показателей, но и для трансформации себя как вида. «Следующий шаг в этом направлении, - утверждает Б.Г. Юдин, - ведет к тому, что можно назвать радикальной модификацией человека. Это уже не просто его "улучшение", а создание человека с заранее заданными свойствами» [17].
Такая перспектива весьма заманчива, но едва ли может соответствовать базовым ценностям гуманитарной культуры. Большинство здравомыслящих людей давали и продолжают давать в целом позитивную оценку развитию науки и техники. Их совершенствование на самом деле привело к прогрессу общества, снизило зависимость человека от природы, уменьшило социальное неравенство. Вместе с тем задолго до возникновения научно-технического алармизма, к примеру, К. Маркс утверждал, что культура, если она развивается стихийно, оставляет после себя пустыню. Поэтому задача заключается не в том, чтобы приостановить или поставить под запрет научно-технологические новации. Жесткое разграничение и противопоставление гуманистического и научно-технического себя уже исчерпало. Компромисс нужно искать на пути разработки конструктивных гуманитарных стратегий социализации науки, техники и технологий.
Технонаука и технософия
Мы ожидаем от научных исследований не просто технологических приложений, но и того, чтобы их результаты были безопасны с точки зрения социоприродной устойчивости, позволяли удовлетворять вполне конкретные запросы общества и человека. В начале XXI в.
есть все основания говорить о наступлении качественно новой стадии не только развития науки и технологии, но и их взаимодействия как между собой, так и с обществом в целом. Одно из выражений этого - становление нового типа взаимоотношений науки и технологии, который получил название 1вскпо$с1впсв -технонаука.
Бельгийский философ Ж. Оттуа, впервые предложивший этот термин в 1970-х гг. для обозначения особенностей современной науки, столь отличной от античного идеала чисто теоретического знания, указывал на то, что сегодня приходится иметь дело со сложной реальностью, которую нельзя больше описать парой наука/технология. По мере их прогресса все труднее увидеть различие между прикладным и фундаментальным исследованиями. Предпосылкой и результатом и того, и другого выступает высокоорганизованное знание. Самый очевидный признак технонауки - это существенно более глубокая, чем прежде, встроенность научного познания в деятельность по созданию и продвижению новых технологий. По словам немецкого философа и политолога В. Шефера, «технонаука - это гибрид онаученной технологии и технологизи-рованной науки» [15].
Принципиально важно здесь то, что техно-наука - это не только теснейшая связь науки и технологии, но и объективно назревший симбиоз, включающий также человеческие устремления, интересы и ценности. При этом речь идет об особом мироустройстве, которое целиком, в своих основаниях, задается и наукой, и техникой, и волей и деятельностью людей.
Особое значение здесь принадлежит философии, поскольку этот новый социотехномир «имеет свою онтологию и эпистемологию, свою логику, этику и эстетику, свои законы пространства и времени, случая и судьбы, - свою философскую матрицу, которая сознательно или бессознательно кладется в основу его технического построения и программного обеспечения» [18].
Раньше техника занималась частностями, отвечала на простейшие житейские нужды. Философия же увлекалась преимущественно общими вопросами мироздания. Можно сказать, что первая была утилитарной, а вторая грешила абстрактностью. Теперь они как никогда ранее стремительно идут навстречу друг другу. Мощь техники позволяет заглянуть в фундаментальные свойства мироздания, а философия получает возможность не умозрительно, но действенно определять
и эксплицировать эти свойства в системе культуры и социальной практики. «Техника конца XX и тем более XXI в., - подчеркивает М. Эпштейн, - это уже не орудийно-приклад-ная, а фундаментальная техника, которая благодаря продвижению науки в микромир и макромир, в строение мозга, в законы генетики и информатики проникает в самые основы бытия и в перспективе может менять его начальные параметры или задавать параметры иным видам бытия. Это онтотехника, которой под силу создавать новый пространственно-временной континуум; новую сенсорную среду и способы ее восприятия; новые, генетически преобразуемые виды организмов; новые, технически раздвинутые формы искусственного разума. Тем самым техника уже не уходит от философии, а заново встречается с ней у самых корней бытия, у тех первоначал, которые всегда считались привилегией метафизики. Вырастает перспектива нового синтеза философии и техники - технософия и софиотехни-ка, которая теоретически мыслит первоначала и практически учреждает их в альтернативных видах материи, жизни и разума» [18]. Более точно сказать едва ли возможно. Хочется только надеяться, что истоки любой альтернативности будут определяться и обосновываться не искусственным разумом, а разумом нравственным, человеческим.
See: http://innosfera.org/2014/03/horizons
Литература
1. Ellul J. The Technological Order. - Detroit, 1963.
2. Митио Каку. Физика будущего. - М., 2012.
3. Аристотель. Соч. в 4 т. - М., 1976-1984.
4. Нуаре Л. Орудие труда и его назначение в истории развития человечества. - Киев, 1925.
5. Gehlen A. Die Seele im technischen Zeitalter. - Hamburg, 1957.
6. Ламетри Ж.О. Человек - машина //Ламетри Ж.О. Соч. - М., 1983.
7. Митчем К. Что такое философия техники? - М., 1995.
8. Маркс К., Энгельс Ф. Собрание сочинений. Т. 23. - М., 1969.
9. Coates J. The next twenty-five years of technology: opportunities and risks // 21st century echnologies: promises and permits of dynamic future. OECD. 1998. Цит. по: Наука и общество на рубеже веков: Реф. сб. / РАН ИНИОН. - М., 2000.
0. Ковальчук М.В., Нарайкин О.С., Яцишина Е.Б. Конвергенция наук и технологий - новый этап научно-технического развития // Вопросы философии. 2013, №3.
1. Кудрин Б.И. Метафизика технетики // Становление философии техники: техническая ре-льность и технетика. - М., 1997.
2. Эллюль Ж. Другая революция // Новая технократическая волна на Западе. - М., 1986.
3. Глозман А.Б. Техника, технетика и биоэволюция // Вестник Моск. ун-та. Сер. 7. 2010, №5.
4. Швейцер А. Культура и этика. - М., 1973.
5. Юдин Б.Г. Наука в обществе знаний // Вопросы философии. 2010, №8.
6. Гете И.-В. Годы странствий Вильгельма Мейстера, или Отрекающиеся. Собр. соч. Т. 8. - М., 1979.
7. Юдин Б.Г. Сотворение трансчеловека // Вестник российской академии наук. 2007, №6.
8. Эпштейн М. Техника-религия-гуманистика // Вопросы философии. 2009, №12.
9. Алексеева И.Ю., Аршинов В.И., Чеклецов В.В. «Технолюди» против «постлюдей»: НБИКС-революция и будущее человека // Вопросы философии. 2013, №3.
