CC BY
20DOI 10.47576/2712-7559_2022_5_1_87 УДК 338
Дышекова Альбина Аскерхановна,
кандидат экономических наук, доцент кафедры экономики, Кабардино-Балкарский государственный аграрный университет им. В. М. Кокова, г. Нальчик, Россия
Гаева Жамиля Мажировна,
студент факультета экономики и управления, Кабардино-Балкарский государственный аграрный университет им. В. М. Кокова, г. Нальчик, Россия
Пазова Аурика Азаматовна,
студент факультета экономики и управления, Кабардино-Балкарский государственный аграрный университет им. В. М. Кокова, г. Нальчик, Россия
Мурачаева Салима Заурбиевна,
студент факультета экономики и управления, Кабардино-Балкарский государственный аграрный университет им. В. М. Кокова, г. Нальчик, Россия
Байсиева Джаннэт Аслановна,
студент факультета экономики и управления, Кабардино-Балкарский государственный аграрный университет им. В. М. Кокова, г. Нальчик, Россия
ГЛОБАЛЬНЫЕТРЕНДЫ В ЭКОНОМИЧЕСКОЙ СФЕРЕ
События 2021 года подтвердили выводы ежегодного прогноза ИМЭМО «Россия и мир: 2021», а также среднесрочного прогноза «Россия и мир: 2024» относительно тенденций и сценариев развития мировой экономики и политики. Ускоренная цифровизация и все связанные с ней изменения, технологическая конкуренция, выход на первый план климатической/экологической, а с ней и энергетической повестки, усиление геополитической и геоэкономической напряженности в условиях пандемии COVID-19 способствовали тому, что мир и Россия подошли к 2022 г. в уже ином состоянии. Главной чертой ближайших лет будет беспрецедентное давление экзогенных факторов на переформатирование традиционных факторов, определяющих мировую экономику, политику и безопасность. Этот процесс уже начался, что особенно заметно в энергетической и технологической сфере.
Ключевые слова: экономическая политика; экзогенные факторы; мировая экономика; пандемия COVID-19; экономический кризис.
UDC 338
Dyshekova Albina Askerkhanovna,
Candidate of Economic Sciences, Associate Professor of the Department of Economics, Kabardino-Balkarian State Agrarian University named after V. M. Kokova, Nalchik, Russia
Gaeva Zhamilya Mazhirovna,
Student of the Faculty of Economics and Management, Kabardino-Balkarian State Agrarian University named after V. M. Kokova, Nalchik, Russia
Pazova Aurika Azamatovna,
Student of the Faculty of Economics and Management, Kabardino-Balkarian State Agrarian University named after V. M. Kokova, Nalchik, Russia
GLOBAL TRENDS IN THE ECONOMIC SPHERE
Murachayeva Salima Zaurbievna,
Student of the Faculty of Economics and Management, Kabardino-Balkarian State Agrarian University named after V. M. Kokova, Nalchik, Russia
Baisieva Jannet Aslanovna,
Student of the Faculty of Economics and Management, Kabardino-Balkarian State Agrarian University named after V. M. Kokova, Nalchik, Russia
The events of 2021 confirmed the conclusions of the annual IMEMO forecast "Russia and the World: 2021", as well as the medium-term forecast "Russia and the World: 2024" regarding trends and scenarios for the development of the global economy and politics. Accelerated digitalization and all related changes, technological competition, the coming to the fore of the climate / environmental, and with it the energy agenda, increased geopolitical and geo-economic tensions in the context of the COVID-19 pandemic contributed to the fact that the world and Russia approached 2022 in already different state. The main feature of the coming years will be the unprecedented pressure of exogenous factors to reformat the traditional factors that determine the world economy, politics and security. This process has already begun, which is especially noticeable in the energy and technology sectors.
Keywords: economic policy; exogenous factors; world economy; COVID19 pandemics; economic crisis.
Под влиянием экзогенных факторов, прежде всего из-за ограничений, связанных с пандемией, множественных вынужденных деформаций на уровне производств, логистики, спроса и социальных проблем, к началу 2022 г. и, вероятно, в ближайшей перспективе, мировая экономика, с одной стороны, оказалась в зоне повышенной инфляции, с другой стороны, под влиянием того же коронакризиса и подстегнутой им цифровизации всего мирового хозяйства и образа жизни в целом, а также «климати-зации» глобальной повестки, вышли на бу-стерную фазу развития процесс «энергетического перехода» и ряд отраслей мировой экономики.
Вероятно, 2022 год внесет большую ясность и даст параметры для среднесрочных и долгосрочных прогнозов относительно роли этих прорывных процессов в мировой экономике, политике и социальной сфере. Окажутся ли они локомотивами перехода к более устойчивой фазе, или создадут на своем пути такие проблемы, решение которых усугубит, по крайней мере, в обозримой перспективе (3-5 лет) ситуацию, в частности с энергетической повесткой? Нельзя исключать, что сам ускоренный характер процессов, что в значительной мере обусловлено их восприятием как начальной и решающей фазы геоэкономической и технологической конкуренции, окажет несбалансированное, а
потому неоптимальное влияние на мировую экономику и финансы.
В мировой экономике сохраняется неопределенность. Главным вызовом для нее в 2021 г. стала задача выработки адаптационных механизмов, позволяющих обеспечивать положительные темпы экономического роста в условиях продолжающегося распространения коронавирусной инфекции.
Уверенные темпы восстановления глобальных экономических показателей в I полугодии способствовали формированию надежд на то, что ущерб, нанесенный коро-накризисом в 2020 г., будет компенсирован быстрее, чем ранее ожидалось. К октябрю 2021 г. МВФ спрогнозировал роста глобального ВВП на 2021 г. до 5,9 % (по сравнению с 5,5 %, ожидавшимся в январе), а ВТО пересмотрела прогноз мировой торговли до 10,8 % (по сравнению с 8,0 % согласно мартовскому прогнозу) [1; 3]. Однако ближе к концу года ухудшение эпидемической обстановки и опасения относительно возможных последствий распространения коронавирус-ного штамма омикрон оказали негативное влияние на мировые товарные и фондовые рынки, что существенно усилило неопределенность относительно перспектив развития в 2022 г.
Подобно тому, как в 2020 г. глубина экономического кризиса демонстрировала значительные региональные и страновые вариа-
BB НАУЧНО-ПРАКТИЧЕСКИЙ ЖУРНАЛ
ции, схожая картина наблюдалась в 2021 г. применительно к темпам экономического восстановления. Как и годом ранее, в наиболее благоприятном состоянии оказались развивающиеся страны Азии: если в 2020 г. они демонстрировали минимальные темпы спада (-0,8 % по сравнению с -3,1 % по мировой экономике в целом и -2,1 % по группе стран с развивающимися рынками), то в 2021 г. темпы их роста, по оценкам МВФ, могут составить 6,4 %. Значительный прирост ВВП (6,3 %) демонстрировали также страны Латинской Америки и Карибского бассейна, однако, в отличие от развивающихся стран Азии, этого оказалось недостаточно для того, чтобы компенсировать спад ВВП в 2020 г., составивший -7,0 %. По группе развитых стран оценка темпов роста составляет порядка 5,2 %, причем показатели для еврозо-ны (5,0 %) и особенно Японии (2,4 %) заметно отстают от показателей США и Великобритании (6,0 % и 6,8 %, соответственно) [8; 4].
В основе различий в темпах посткризисно -го восстановления экономики лежали три основных группы факторов: масштабы и интенсивность карантинных и квазикарантинных ограничений, вводимых в контексте борьбы с пандемией коронавируса (а также скорость отмены соответствующих ограничений); эффективность антикризисной политики; внешнеторговая специализация стран и темпы восстановления рынков соответствующих товаров и услуг. Первая из указанных групп факторов оказала решающее воздействие на различия в темпах экономического спада на протяжении 2020 г. и во многих странах продолжала играть сдерживающую роль в 2021 г. (особенно в странах ЕС, где политика локдаунов и жестких ограничений для невак-цинированных применялась особенно интенсивно). Что же касается тех стран, которые в 2020 г. смогли избежать резкого спада за счет того, что воздерживались от введения ограничений (или быстро их отменяли), то в отсутствие других благоприятных факторов роста их динамика была более скромной. Наиболее показателен в данном контексте пример стран Африки южнее Сахары: если в 2020 г. их потери от кризиса были сравнительно умеренными (-1,7 % ВВП), то в 2021 г. темпы роста экономики также были невысокими (3,7 %).
Меры антикризисной политики, как и в пре-
дыдущем году, играли наибольшую роль в экономически развитых странах - не только благодаря масштабам поддержки экономики, но и благодаря эффективности реализации принятых решений, обеспечиваемой качеством политических и административных институтов. В наибольшей мере это относится к США, где в марте был утвержден новый пакет антикризисной поддержки экономики в размере 1,9 трлн долл., а ФРС продолжала агрессивно проводить политику количественного смягчения.
Главным источником различий в темпах роста ВВП стало влияние динамики мировых рынков на экономическую конъюнктуру в конкретных странах. На протяжении года мировые товарные рынки активно восстанавливались. Максимальные показатели роста мировой торговли предсказуемо были зафиксированы во II квартале 2021 г., когда относительно кризисных показателей, зафиксированных годом ранее, объем мировой торговли товарами увеличился на 22 %, в том числе объем торговли продукцией обрабатывающей промышленности - на 40 %. Показатели по ряду обрабатывающих отраслей были еще более впечатляющими: так, производство одежды выросло на 54 %, железа и стали - на 71 %, продукции автомобилестроения - на 101 % [5]. И хотя восстановление международной торговли во II полугодии 2021 г. замедлилось, оно принесло ощутимые дивиденды странам, специализирующимся на выпуске продукции для рынков, продемонстрировавшим максимальные темпы посткризисного «отскока».
Начиная с конца октября неопределенность в мировой экономике вновь стала нарастать. В первую очередь, это затронуло глобальные сырьевые и финансовые рынки, многие из которых не только полностью восстановились после кризиса, но и вышли на более высокие значения. Так, котировки нефти сорта Brent поднимались в октябре 2021 г. до 86,70 долл./барр., превзойдя макси -мальный докризисный уровень января 2020 г. (71,75 долл./барр.) и фактически выйдя на уровень пятилетнего максимума, зафиксированный в октябре 2018 г. (86,70 долл./ барр.) [7]. В свою очередь, фондовый индекс SP500 последовательно обновлял исторические максимумы, достигнув в ноябре уровня 4743,74 пунктов, что в 1,4 раза больше уровня
января 2020 г. Подобный «разгон» котировок в условиях продолжающейся пандемии нес в себе серьезные риски коррекции, реализованные уже в ноябре-декабре 2021 г. и сохраняющие актуальность для 2022 г.
Ключевыми факторами, способствующими актуализации этих рисков, стали опасения появления новых штаммов коронавиру-са, которые могут оказаться устойчивыми к существующим вакцинам, и начавшееся в ноябре сокращение реализуемой ФРС США программы выкупа активов (на 15 млрд долл. ежемесячно). Кроме того, ожидается, что в 2022 г. ФРС начнет повышать процентные ставки по федеральным фондам, что связано с резким усилением инфляционных тенденций в американской экономике. При целевом показателе 2 % инфляция в октябре составила 6,2 % (впервые с 1990 г.), а темпы роста цен на потребительские товары три месяца подряд превышали 8 %, чего не фиксировалось с начала 1980-х гг. Хотя влияние повышения процентных ставок для борьбы с инфляцией будет оказывать на рынки меньшее влияние, чем сокращение программы
выкупа фондов, совокупный эффект этих мер для фондовых и товарных котировок может оказаться резко понижательным [2; 6].
Дополнительным источником неопределенности для мировых энергетических рынков является интенсификация дискуссий вокруг национальных и международных инициатив, связанных со стимулированием ускоренного перехода к низкоуглеродной энергетике. Хотя итоги состоявшегося в Глазго климатического саммита продемонстрировали отсутствие однозначного международного консенсуса относительно отказа от использования углеводородного топлива (в том числе угля) и введения платы за выбросы углерода, традиционные отрасли энергетики сталкиваются со все более выраженной «стигматизацией» и регуляторным давлением. Это может иметь значительные последствия как для международных рынков энергетического сырья, так и для стран, наиболее активно продвигающих антиуглеродную повестку. В частности, высокая плата за углеродные квоты стала одним из факторов газового кризиса в ЕС, а в перспективе мо-
20012010 2011 -2019 2020 2021 2022
Мир 3,9 3,5 -3,1 6,2 5,1
Развитые с траны 1,7 1,9 -4,5 5,2 4;7
США 1,8 2,2 -3,4 5,9 5,4
Япония 0,6 0,9 -4,6 2,4 3,2
Великобритания 1,6 1,8 -9,8 6,9 5,1
Зона евро 1,2 1,3 -6,3 5,1 4.2
ЕС 1,5 1,6 -5,9 5,2 4,3
Германия 0,9 1,7 -4,6 3,2 4;4
Франция 1,2 1,4 -8 6,7 4,0
Италия 0,3 0,1 -8,9 6,0 4;4
Развивающиеся и страны с формирующимся рынком 6,2 4,8 -2,1 7,0 5,4
КНР 10,5 7,3 2,3 8,3 5,8
Индия 7,5 6,6 -7,3 9,2 8,8
Бразилия 3,7 0,8 -4,1 5,0 2,0
Россия 4,8 1,8 -3,0 4,6 3,2
Таблица 1 - Основные тренды роста ВВП, % (источник: IMF WEO Database, прогноз и оценка -90 НАУЧНО-ПРАКТИЧЕСКИЙ ЖУРНАЛ -
ИМЭМО).
жет привести к росту производственных издержек и снижению конкурентоспособности европейского экспорта.
В 2022 г. мировая экономика продолжит восстановительный рост, который составит
5.1 %. Экономики большинства стран мира превысят уровень 2019 г., хотя экономики таких стран, как Китай, Индия и США, вышли на докризисный уровень уже в 2021 г. Наиболее высокие темпы роста покажут развивающиеся страны и страны с формирующимся рынком - 5,4 %, тогда как экономика развитых стран возрастет на 4,7 % (см. табл. 1).
Темпы роста ВВП Китая в 2022 г. вернутся к докризисным значениям - 5,8 %, а экономика Индии покажет очень высокие темпы -8,8 %. Российская экономика после быстрого отскока (4,8 % в 2021 г.) продолжит успешное посткризисное восстановление - 3,2 % в 2022 г. Экономика США несколько замедлится в 2022 г. - до 5,4 %. Японская экономика продемонстрирует необычно высокий рост -
3.2 %. Высокими темпами после глубокого падения (9,8 % в 2020 г.) продолжит развиваться экономика Великобритании - 5,1 %. Темпы роста экономики ЕС, по нашим оценкам, составят 4,3 %.
Мировая торговля. Текущая динамика мировой торговли товарами позволяет предположить, что в 2021 г. ее объем вырастет на 10 %, в 2022 г. - на 6 %, а в последующие годы будет увеличиваться в среднем примерно на 3 %. В среднесрочной перспективе продолжит развитие торговля услугами онлайн, но рост торговли услугами в целом едва ли будет столь же динамичным как в период до пандемии.
В 2021 г. мировая торговля будет расти почти в 2 раза быстрее ВВП. Однако в 2022 г. опережение будет минимальным, и, по всей вероятности, такое соотношение сохранится на среднесрочную перспективу. В отдельные годы (например, в 2017 г., в 2021 г.) не исключено возвращение к ситуации, характерной для периода ускоренного развития мировой торговли, когда темпы ее прироста в 1,5-2 раза превышали темпы роста ВВП.
В 2022 г. динамика мировой торговли будет носить скорее восстановительный характер. В последующие годы ее развитие все больше будут определять факторы, связанные с развертыванием нового этапа научно-технической революции, включая рост электрон-
ной торговли и приближение производства к потребителю.
Важным условием продолжения роста мировой торговли после окончания Пандемии служит следование принципам либеральной торговой политики, приверженность которым сегодня подтверждают ведущие страны мира, входящие в группу G-20. После возвращения мировой экономики и торговли к устойчивому росту можно ожидать возобновления попыток преодоления кризиса ВТО.
Тем не менее рост протекционизма остается острой проблемой для всех участников международной торговли. Кроме того, сохранится торговое и особенно технологическое соперничество между США и КНР, которое и далее будет служить одним из главных источников нестабильности и усиления протекционистских настроений во внешнеторговой политике ведущих стран.
Растущее влияние на динамику и структуру мировой торговли будет оказывать реализация планов по кардинальному изменению энергетического баланса ведущих стран в пользу повышения роли возобновляемых источников энергии. Как показал опыт 2021 г., энергопереход несет с собой определенные риски для состояния экономики и торговли. Мировая торговля остается уязвимой также к потрясениям в финансовой сфере, стабильность которой может быть нарушена вследствие обострения мировой долговой проблемы.
Расширится применение инструментов торговой политики, направленных на построение «зеленой» экономики - по образцу угле -родного сбора в ЕС. Развитые страны будут активнее настаивать на включении в торговые соглашения условий, обеспечивающих выполнение экологических и трудовых стандартов в странах-партнерах.
Поддержание сравнительно высоких темпов роста международного товарооборота будет зависеть не только от внешнеторговой политики стран-членов ВТО, но и от предпринимаемых государствами мер по поддержке всей экономики, которые сыграли большую роль в уменьшении негативных последствий пандемии. Эти меры будут постепенно сворачиваться, и от того, как это будет сделано, зависит состояние не только экономики ведущих стран, но и глобальной торговли.
Ключевые глобальные тренды в сфере экономики в 2022 г.:
- повышенная инфляция;
- ускорение цифровизации на фоне усиления технологической конкуренции и стремления к цифровому суверенитету;
- ускорение декарбонизации и начало де-метанизации мировой экономики;
- сдвиги в продовольственных системах (Фудтех - FoodTech).
Главные отраслевые драйверы мирового экономического роста - производство полупроводников, фармацевтика и биомедицина, редкоземельные, цветные и черные металлы, продовольствие.
Риск повышенной инфляции. С лета 2021 г. мировая экономика развивается на фоне повышенной и продолжающей расти инфляции. Ее основными причинами стали: денежная политика властей в ответ на экзогенный шок пандемии, дезорганизация глобальных и внутристрановых производственных и логистических цепочек, начинающийся энергетический переход и картелизация на мировом рынке нефти. Реагируя на шок COVID-19, власти накачивают экономики денежной ликвидностью, поддерживают безработных, домохозяйства с низким доходом, малый и средний бизнес. Поддержка спроса осуществляется на фоне падающего или анемично растущего предложения. Ограничения на трудовую миграцию породили дефицит рабочей силы в грузовых автомобильных перевозках, портовом и складском хозяйствах. Для нормализации внутренних, региональных и глобальных перевозок, адаптации рынка труда потребуется несколько лет.
Список литературы
1. Звонова Е.А. Трансформация мировой экономики и пандемия // Экономика. Налоги. Право. 2020. Т. 13. № 4. С. 6-19.
2. Зенкина Е.В., Ивина Н.В. Современные глобаль-
ные тенденции экономики устойчивого развития // Инновации и инвестиции. 2021. № 1. С. 48-51.
3. Какутич Е.Ю. Глобальные тренды и тенденции становления экономики знаний в системе мировой экономики // Ученые записки Крымского федерального университета имени В.И. Вернадского. Экономика и управление. 2020. Т. 6. № 2. С. 59-74.
4. Кашин Е.А., Скрынникова Ю.Д. Тренды глобального политического и экономического устройства в 2020-е годы // Самоуправление. 2021. № 2 (124). С. 43-46.
5. Кузьмина О.В., Фалалеев М.А., Ситдикова Н.А. Глобальная система международных отношений на рубеже 2020-х годов: тенденции и риски развития // Ев -разийский Союз: вопросы международных отношений.
2021. Т. 10. № 3 (37). С. 236-242.
6. Тенденции экономического развития в XXI веке: материалы IV Междунар. науч.-практ. конф. Минск,
2022.
7. Толмачев П.И. Экономический рост: внешнее измерение в условиях современных трендов мировой экономики // Вестник РГГУ. Серия: Экономика. Управление. Право. 2020. № 2. С. 8-17.
References
1. Zvonova E.A. Transformation of the world economy and the pandemic. Economics. Taxes. Right. 2020. Vol. 13. No. 4. pp. 6-19.
2. Zenkina E.V., Ivina N.V. Modern global trends in sustainable development economics. Innovation and investment. 2021. No. 1. pp. 48-51.
3. Kakutich E.Yu. Global trends and trends in the formation of the knowledge economy in the world economy system. Scientific Notes of the V.I. Vernadsky Crimean Federal University. Economics and management. 2020. Vol. 6. No. 2. pp. 59-74.
4. Kashin E.A., Skrynnikova Yu.D. Trends of the global political and economic structure in the 2020s. Self-government. 2021. No. 2 (124). pp. 43-46.
5. Kuzmina O.V., Falaleev M.A., Sitdikova N.A. The global system of international relations at the turn of the 2020s: trends and risks of development. The Eurasian Union: issues of international relations. 2021. Vol. 10. No. 3 (37). pp. 236-242.
6. Trends of economic development in the XXI century: materials of the IV International Scientific and Practical Conference. Minsk, 2022.
7. Tolmachev P. I. Economic growth: external dimension in the conditions of modern trends of the world economy. Bulletin of the Russian State University. Series: Economy. Management. Right. 2020. No. 2. pp. 8-17.
92 НАУЧНО-ПРАКТИЧЕСКИЙ ЖУРНАЛ
