CC BY
24
УДК 811.512.153
Beloglazov P.Ye., Cand. of Sciences (Philology), senior research fellow, Language Department, Khakass Research Institute of Language, Literature and History (Abakan, Russia), Е-mail: arshanovskiy@yandex.ru
Kaskarakova Z.Ye., Cand. of Sciences (Philology), senior research fellow, Language Department, Khakass Research Institute of Language, Literature and History (Abakan, Russia), Е-mail: zinaidakaskaskarakova@mail.ru Kyzlasov A.S., Cand. of Sciences (Philology), Head of Language Department, Khakass Research Institute of Language, Literature and History (Abakan, Russia), Е-mail: kyzlasov60@mail.ru
VERBAL ROOTS IN THE KHAKASS LANGUAGE. In the paper the authors study a problem of the structure of a verbal root in the Khakass language. The authors aim at determining a root-stem of two-syllable verbs. The subject of the research is relevant in the Khakass linguistics because roots-stems comprise a core, the most productive part of the basic word fund of the lexicon. A root is a historically real word with a specific meaning. As the development of the language new words derive from roots and express new meanings. Gradually the role of an elementary form is weakening and a new word, derived from it, starts to be used actively. In some Turkic languages the simplest forms have remained, in some languages they are lost. Non-functioning roots don't disappear in a language completely: they lose only lexical independence, but their sound image remains in the stem of new words, which can become stems for a further generation of words. The analysis of the materials shows that among word formation patterns denominative, deverbal and syncretic (combining features of a verb and subject) words can be found. Roots, allocated in a composition of verbal stems, are not limited to the formation of only one derivative stem, but often create a whole range of cognate words. Key words: word structure, root-stem, disyllabic verbs, word formation pattern, etymological analysis.
П.Е. Белоглазов, канд. филол. наук, ст. науч. сотр. сектора языка ГБНИУ РХ «ХакНИИЯЛИ», г. Абакан, Е-mail: arshanovskiy@yandex.ru
З.Е. Каскаракова, канд. филол. наук, ст. науч. сотр. сектора языка ГБНИУ РХ «ХакНИИЯЛИ», г. Абакан, Е-mail: zinaidakaskaskarakova@mail.ru
А.С. Кызласов, канд. филол. наук, зав. сектором языка ГБНИУ РХ «ХакНИИЯЛИ», г. Абакан, Е-mail: kyzlasov60@mail.ru
ГЛАГОЛЬНЫЙ КОРЕНЬ В ХАКАССКОМ ЯЗЫКЕ
В данной работе рассматривается проблема структуры глагольного корня в хакасском языке, целью статьи является определение корня-основы двусложных глаголов. Тема актуальна для хакасского языкознания в связи с тем, что корни-основы представляют собой ядро, наиболее продуктивную часть основного словарного фонда лексики. Корень есть исторически реальное слово с конкретным значением. По мере развития языка от корней образуются новые слова, выражающие новые понятия. Постепенно роль простейшей формы ослабевает, а производное от нее новое слово начинает активно употребляться. В некоторых тюркских языках простейшая форма сохранилась, в других исчезла. Омертвевшие корни не исчезли бесследно. Они лишились лишь лексической самостоятельности, но их звуковая оболочка продолжает жить в основе новообразованных слов, которые могут стать основой для дальнейшего словообразования.
Анализ материалов показывает, что в словообразовательных моделях могут быть представлены отыменные, отглагольные, а также синкретичные (совмещающие признаки глагола и имени) слова, выделяемые в составе глагольных основ корни не ограничиваются образованием только одной производной основы, но часто порождают целый ряд однокоренных слов.
Ключевые слова: структура слова, корень-основа, двусложные глаголы, словообразовательные модели, этимологический анализ.
Проблема структуры корня до сих пор является открытой темой в тюркологии, хотя исследования в этой области имеют давнюю историю. Многочисленность и тематика публикаций, затрагивающих данный вопрос, свидетельствует, с одной стороны, об актуальности исследования структуры корня в историческом и современном аспектах в связи с решением целого ряда теоретических и практических задач тюркского языкознания и, с другой стороны, о её необычайной сложности, что порождает различные, порой взаимоисключающие концепции. В силу этого особое значение приобретает этимологический анализ материала отдельных тюркских языков, позволяющий более аргументированно подходить к обобщениям и выводам общетюркского характера.
Пристальное внимание тюркологов к структуре корня объясняется многими причинами: корень является основным строительным материалом для языка и на нём базируется процесс образования новых слов в тюркских языках. Корневая лексика является древнейшей и в ней отражены истоки формирования языковой общности тюркских народов.
Тюркские корни обладают способностью отражать в себе эволюционный процесс, что находит своё выражение в структуре корня современных языков.
Новизна исследования состоит в том, что впервые в хакасском языкознании вычленяются в составе непроизводных на современном уровне двусложных основ корни, послужившие основой для образования соответствующих производных глаголов, ныне являющихся морфологически нечленимыми; правомерность выделения подобных корней доказывается путём внешней и внутренней реконструкции; даётся характеристика процессов, происходящих на стыке выделенных корневых и служебных морфем; фиксируются структурные и семантические изменения в глагольных основах и др.
Корень слова скрывает в себе немало неясного, непонятного, поэтому интересного, и требует исследований на основе анализа как общетюркологического материала, так и фактов конкретных языков. Этим определяется практическая значимость данной работы. Результаты могут быть использованы при создании этимологического словаря хакасского языка, разработке спецкурсов по языковым дисциплинам, а также дальнейших исследований по хакасской этимологии.
В качестве объекта исследования выбраны двусложные глагольные основы хакасского языка. Хакасский язык вместе с тофаларским, тувинским и шорским, по возрастной классификации тюркских языков С.Е. Малова, относится к древним языкам, и поэтому исследование глагола в этом языке, как самой сложной части речи, представляет особый интерес. Так как в самостоятельном виде глагольная основа в хакасском языке выступает в виде императива, она принята в качестве основной рабочей единицы анализа.
Несмотря на значительные результаты в исследовании базисной лексики, необходимо дальнейшее изучение языковой природы корней на основе морфемного анализа фактов конкретных тюркских языков в строгом соответствии с системой функционирующих в нем словообразовательных моделей.
Наиболее существенным моментом, отражающим динамику развития глагольного корня в хакасском языке, является тот факт, что в составе анализируемых основ выделяется значительное количество несамостоятельных, лишённых этимологической прозрачности моносиллабических (односложных) производящих морфем - корней.
Вопросы, связанные со структурой, развитием тюркского корня, всегда находились в центре внимания тюркологов. Этой проблемой занимались такие видные учёные, как Г. Вамбери, В.Л. Котвич, В.В. Радлов, Г. Рамстед, Э.В. Севортян, Н.К. Дмитри-
ев, А.Н. Кононов, И.А. Батманов, Б.М. Юнусалиев, Э.Р Тенишев, Б.А. Серебренников, А.М. Щербак, А.Т. Кайдаров, Б.О. Орузбае-ва, В.И. Асланов, Х.Г. Нигматов, Г.В. Попов и другие.
В тюркологии разработаны некоторые положения о корневой структуре тюркской лексики, о статусе корня как неделимой части слова, выражающей вполне определенное глагольное, именное либо синкретическое (глагольно-именное) значение. Однако, несмотря на относительную изученность данного явления, в языковой природе тюркского корня все ещё остается много неясного и неопределенного, а в научном обиходе продолжает существовать неоднозначная трактовка структуры и состояния корня на разных этапах исторического развития агглютинативного строя тюркских языков. Производность либо непроизводность той или иной тюркской лексемы при анализе применительно к конкретному тюркскому языку или периоду его агглютинативного развития оказывается понятием относительным.
Следовательно, синхронный аспект анализа и определения тюркского корня на каком-либо этапе его развития не вносит полной ясности в вопрос о его исторической природе, в том числе вопрос о членимости или нечленимости на составные элементы. Некоторые исследования убедительно доказывают, что в современных тюркских языках не только многие дву- и трёхсложные, но и односложные корни-основы как продукт длительного агглютинативного развития представляют собой не что иное, как некогда самостоятельные морфологические элементы языка, слившиеся в единое целое в силу действующих в нём фонетических, морфологических и семантических закономерностей и не поддающиеся на данном этапе членению на составные части.
В этом отношении определённый интерес для исследователей представляют дву- и односложные корни, которые, как и многосложные тюркские основы, в диахроническом плане со значительной долей вероятности могут оказаться подверженными морфемному членению. Процесс, при котором корень и аффикс утрачивают способности к делению, а живой аффикс с течением времени становится аморфным и обрастает новым, В.В. Радловым был назван гиперагглютинацией. Примерно такого же мнения относительно сросшихся односложных корней придерживался А.Н. Кононов [1].
Двусложные корни-основы в тюркских языках по сравнению с односложными с большей степенью вероятности подвержены этимологическому морфемному членению. Тюркологи придерживаются мнения об относительном характере монолитности многих тюркских двусложных корней-основ. Например, Н.А. Баскаков, имея к виду двусложные глагольные основы (императивы), отмечает, что «Кроме первичных глагольных корней имеется большое количество глагольных основ, представляющих собой застывшие формы словообразования в значении глаголов. Хотя эти основы генетически также восходят к сочетанию первичного корня и аффикса словообразования, но в современном языке они осознаются не как производные основы, состоящие из корня и аффикса, а как первичные простые, неразложимые основы. Например, ай+ыр «говори» [2, с. 312].
В тюркских языках выявляется одна особенность корней: мёртвые корни одного языка в другом могут быть вполне живыми. Например, форма *жыл- в составе жылжы- «подвинься», жылыс- «отходи» в казахском языке квалифицируется как мёртвый корень, а соответствующий ему в якутском сыыл-, киргизском жыл-, алтайском и хакасском чыл-, татарском шыл- - живой корень. Поэтому вполне закономерно, что определение границы корня и производной формы в каждом языке имеет свои специфические особенности.
Тюркологическая наука не имеет однозначного ответа о статусе тюркского корня. «Термины «корень», «первообразное слово» и «непроизводное слово» имеют условное и временное значение. Несмотря на прозрачность тюркской морфологической системы, сравнительная грамматика алтайских языков не продвинулась ещё настолько, чтобы всегда можно было бы наверняка знать, принадлежит ли данный элемент корню или он образует мертвую морфему» [3, с. 226]. Эти слова Ж. Дени не потеряли своего значения и сегодня. Рассматриваемые нами корни в составе двусложных глагольных императивов - это возникновения на основе закономерностей, свойственных на различных ступенях развития каждому языку, утратившие под влиянием внутренних и внешних факторов свою независимость и ограничившиеся определенной моделью, потерявшие свое значение и самостоятельные в прошлом корни. В процессе реконструкции мертвых корней в составе глагольных императивов выделяются разряды, поддающиеся и не поддающиеся этимологизации.
Из-за того, что реконструируемые мертвые корни гипотетические, не следует понимать, что они являются абстракцией, поскольку корень в тюркских языках - реальность. Хотя выделяемые из существующих двусложных глагольных императивов этимологические корни лишены лексического значения, можно заключить, что это продукты длительного процесса развития языка, образованные при помощи системных и традиционных своеобразных моделей.
Наличие тождественных словообразовательных моделей у живых и мертвых корней дает основание считать, что мертвые корни в древности также существовали как самостоятельные слова. В противном случае они не сохранились бы в языке в виде мертвых корней. Условность используемого названия «мертвые корня» объясняется тем, что определённые не самостоятельные мёртвые корни хакасского языка в древнетюркских, сред-нетюркских памятниках или в других родственных языках могут употребляться самостоятельно. Иногда на основе конкретных значений производных основ можно реконструировать семантику мёртвых корней. Именно с этой закономерностью связана этимологическая реконструкция.
Поскольку речь идёт о сложной природе тюркского корня, о вычленении и интерпретации моносиллабем, превратившихся в мёртвые элементы языка, но продолжающие функционировать в составе производных глаголов, применяется целый комплекс лингвистических методов и приемов исследования. Среди них доминирующим и наиболее эффективным следует признать испытанный в тюркологии сравнительно-исторический метод. Морфологические и лексические соответствия устанавливаются на базе выявленных звукосоответствий исключительно между семантически близкими элементами.
Подчеркивая важность семантической стороны при синхронном анализе выделяемой морфемы гомогенных корней, В.И. Ярцева пишет: «Семантическую сторону морфемы приходится иметь в виду потому, что нет иного пути для сопоставления морфемы с ее звуковыми вариантами в пределах тех структурных рядов, по которым распределяются слова данного языка. Единство значения, т. е. сохранение морфемой постоянного значения, может дать ключ к решению вопроса, имеем ли мы дело с одной морфемой и ее звуковыми вариантами или с различными морфологическими элементами» [4, с. 112].
Сравнительно-генетическое исследование языка «...оказалось бы невозможным, если бы некоторые особенности исторического развития языков и их специфические свойства не способствовали сохранению реликтов прошлого, на основе изучения которых и создается история каждого языка» [5, с. 34]. Отмечается два фактора, способствующих сохранению реликтов прошлого состояния языка: неравномерность изменения отдельных компонентов языка, взятого изолированно и неравномерность изменения языков вообще, рассматриваемая в более широком плане.
Эти моменты сравнительно-исторического метода имеют непосредственное отношение к анализу мёртвых корней, Не умаляя его роль при этимологической реконструкции первичных корней в составе двусложных глагольных императивов, следует признать, что наряду со сравнительно-историческим методом при историческом членении слова на составляющие его морфемы нужно широко использовать методы поморфемного анализа и исключения, которые выявляют первичный корень путем последовательного освобождения его от присоединяемых к нему грамматических формантов. Поморфемное членение структуры анализируемых глагольных императивов диктуется, прежде всего, двусложностью, когда возможно определить наличие целого ряда односложных корней-основ, превращенных в неразложимое целое в современном языке, т. е. консервированных некогда самостоятельных односложных корней-основ в структуре двусложных глаголов, представляющих собой продукт длительного исторического процесса развития морфологической структуры тюркских языков. Поморфемное членение глагольных императивов ведется в двух аспектах: реконструкция корневой морфемы путем помодельного анализа аффиксальной морфемы и реконструкция корневой морфемы в гнезде рядов гомогенных производных основ. Благодаря этому мы можем классифицировать корни на живые (самостоятельные) и мёртвые (несамостоятельные).
Диалектика развития языка допускает превращение живых корней в мёртвые, в то время как обратное явление не отмечается, что позволяет восстанавливать последние в виде некогда самостоятельных морфологических единиц.
Исследование односложных производящих основ в структуре глаголов с двусложной императивной формой в диахроническом плане имеет непосредственное отношение к сложной и многоаспектной проблеме тюркского корня составляющего ядро общей базисной лексики тюркских языков. Выявленные путем поморфемного анализа и реконструированные мёртвые корни в хакасском языке дают возможность выделить деэтимологизированные архаические элементы, уточнить количество и соотношение самостоятельных и архаизированных корневых элементов. Это позволяет внести также определенные коррективы в существующие научные интерпретации статуса тюркского корня, характера агглютинативного процесса и пратюркского состояния корневой лексики.
Своеобразием глагольного корня является и то, что он не может существовать вне форм словоизменения, как самостоятельное слово, хотя диахроническое исследование глагольных корней допускает такое существование. Исключение составляет императивная форма, границы которой совладают с границами корня, так как повелительное наклонение не имеет специальных морфологических показателей, представляя собой чистую основу глагола.
В качестве объекта анализа избраны двусложные глагольные основы, в самостоятельном виде глагольная основа в хакасском языке выступает в форме императива. Под императивным значением глаголов подразумевается форма повелительного наклонения, которая выражает различные модальные значения: повеление, приказание, просьбу, побуждение к движению, совет, пожелание, волю и т. д. Императивная форма не во всех случаях соответствует корневой морфеме и в зависимости от той или иной словообразовательной модели может выражать дополнительные смысловые оттенки: интенсивность, учащательность, продолжительность, непрерывность, многократность, совместность, взаимность, множественность, уменьшительность, уподо-бительность и другие.
I. К общим свойствам двусложных глагольных императивов хакасского языка можно отнести следующие:
а) в составе слова выявляется этимологический корень и грамматический аффикс. Например: iстен- (хак.) «трудиться, работать» развилось от iс II (хак.) «дело; работа, труд», иш I (тув.) «работа, дело, занятие», иш I (др.-тюрк.) «1. дело, работа; 2. дело, положение», производные формы: ишле- (др.-тюрк.) «работать, делать», ишчи (др.-тюрк.) «работник, труженик», ишчи (тув.) «работник, труженик // трудовой»;
б) выделяемые в составе глагольных основ корни не ограничиваются образованием только одной производной основы, но, как правило, порождают целый ряд гомогенных слов, сравните: сек- (др-тюрк.) «прыгать, подпрыгивать, быстро идти» > се^р-(хак.) 1) «прыгать, скакать»; 2) «плясать», секрэ-, секри- (др-тюрк.) «прыгать, скакать; соскакивать», секир- (др.-тюрк.) «скакать, прыгать; пускать вскачь», сеярчецес (хак.) зоол. «королёк» (небольшая лесная птица отряда воробьиных), сеярецне- (хак.)
1) «прыгать, подпрыгивать»; 2) перен. «затеять ссору (драку) с кем-л.; лезть к кому-л. с дракой (чаще о детях)», се^рецнеес (хак.) разг. «попрыгун, непоседа», сегiрiс (хак.) 1) «прыжок, скачок»; 2) «пляска, игры», се^рт- (хак.) 1) «скакать, ехать вскачь»;
2) понуд. от сегiр- > сегiртпек (хак.) 1) «пляска»; 2) то же, что се-гiрткеес», сегiрткес (хак.) 1) «пружина»; 2) «поперечная доска, на которой катаются дети»; 3) перен. «блоха», се^рткеес (хак.) «блоха // блошиный»;
в) некоторые из анализируемых двусложных глагольных императивов в процессе развития языка утрачивают своё первичное императивное значение, впоследствии у них развивается вторичная форма императива: ос- I (хак.) «спасаться, избавляться; освобождаться; вырываться» и осхыр- (хак.) «спасать, освобождать, избавлять, выручать, уберегать», етк- (хак.) 1) «мокнуть, промокнуть»; 2) «впитываться» и етiктiр- (хак.) 1) «промочить»; 2) «впитывать» и гомогенные с предыдущими словами формы: ет- (хак.) 1) «проходить, пробираться; пересекать (поле)»; 2) «пролезать, проникать; пронизывать»; 3) «протекать; просачиваться»; 4) «всходить (о хлебах, овощах)» и етiр- I (хак.) 1) «протянуть, продеть что-л. через что-л.»; 2) «пропустить кого-л. через узкий проход, узкое отверстие»;
г) в рамках одной словообразовательной модели можно найти и отыменные, и отглагольные, и синкретичные, то есть совмещающие признаки глагола и имени, глагольные императивы. Например, по модели -ых//чк образуются, в основном, отыменные императивы: тр (хак.) «один, одно-...» > трк- (хак.) 1) «становиться единым; сплачиваться, объединяться»; встре-
чаются и отглагольные императивы: тыс- (хак.) 1) «унимать, усмирять, угомонить; предостерегать от нежелательных поступков»; 2) «останавливать, удерживать, успокаивать кого-л.» > тызых- (хак.) 1) «успокаиваться, утихать»; разг. «униматься, угомониться»; 2) «удерживаться от чего-л. (от каких-л. опрометчивых поступков)», кен- (каз., ккал.) «соглашаться; поддаваться; привыкать, свыкаться» > кешк- (хак.) 1) «привыкать к кому, чему-л., свыкаться с кем-л., чем- л.»; 2) «приучаться к чему-л.; приобретать навыки, привычки; тренироваться, упражняться, практиковаться в чём-л.». Синкретизм глагольных императивов объясняется синкретичностью самих глагольных корней: слово тарых- (хак.) 1) «нервничать, сердиться, раздражаться, возмущаться»; 2) «расстраиваться»; 3) «торопиться, спешить», на наш взгляд, имеет в своей основе глагольно-именной корень тар- ~ тар «сердиться, испытывать раздражение // сердитый, рассерженный, раздражённый», его именная часть представлена в следующих формах: тар (чаг.) «сердитый, рассерженный, раздражённый», даргын (дар-гын) (тур., гаг., кар.) «сердитый, рассерженный, раздражённый», та:рын (чул.-тюрк.) «злой», да-рыш (тув.) «вспыльчивость», глагольный компонент содержится в тару- II (др.-тюрк.) «сердиться, испытывать раздражение», та-рын- (хак.) «раздражаться, сердиться; приходить в гнев; обижаться, быть в обиде на кого-л.», тарлан- (хак.) «раздражаться, нервничать, сердиться», дарыл- (тур.) «сердиться», тарын- (шор.) «сердиться», дарыл- (кар.) 1) «сердиться; бранить, отчитывать»;
2) «обижаться»;
д) одним из характерных свойств «мёртвых» (то есть не функционирующих самостоятельно в современном хакасском языке) корней в составе многих глагольных императивов является их фонетико-морфологическая вариативность. Многие «мёртвые» корни представлены в современных тюркских языках различными фонетическими и морфологическими вариантами. Например, на основе «мёртвого» в современном хакасском языке корня *CYр- II (пратюрк.) «тереть, втирать, растирать», сохранившегося в современном чувашском языке в виде сер- I 1. мазать, намазывать, смазывать; 2. тереть, растирать; 3. пилить; 4. разг. наигрывать (на скрипке), пиликать; 5. разг. дать взятку; подмазать.», в тюркских языках возникли варианты: CYрт- (хак.) 1) «мазать, смазывать, намазывать, замазывать что-л.»; 2) «размазывать»; 3) «втирать», CYрт- (др.-тюрк.) «втирать, натирать, замазывать», CYрт- (кир.) «тереть, вытирать; втирать», hерт-(баш.) «вытирать, утирать»; 2) «стирать // стирание»; 3) «мазать, смазывать»; 4) разг. «тащить, красть», сюрт- (кар.-балк.) 1) «вытереть, протереть что-л.; стереть что»; 2) «штукатурить что»;
3) «натереть кого-что чем; помазать что чем»; 4) «хлестать, бить кого чем», серт- (тат.) 1) «вытирать / вытереть, обтирать /обтереть что»; 2) «протирать / протереть что»; 3) «мазать, смазывать / смазать, натирать что чем», сурт- (уз.) «натирать, намазывать» и т. д.
Для описания взяты лексемы, имеющие либо «затемнённую» морфологическую структуру - неясную границу между корнем и аффиксом, либо «законсервированные» корни - не функционирующие самостоятельно в современном хакасском языке, но употребляющиеся как лексические единицы в других тюркских языках. «Затемнённые» корни были выделены из состава производных сравнительно-сопоставительным способом, для чего привлекались данные других тюркских языков, устанавливалась общая неизменяющаяся часть слова, которая и считалась гипотетическим корнем. При этом мы опирались на фонетический, морфологический, семантический принципы. Фонетический принцип заключается в учете общетюркских соответствий звуков, морфологический - в выявлении принадлежности условного корня к определенной части речи или к синкретизму. Синкретизм или глагольно-именная омонимия характеризует древнейшее состояние языка, когда было формальное совпадение именной и глагольной основ, которые различались только в контексте, как синтаксические единицы, а не как лексические. Семантический принцип предполагает обязательную смысловую соотнесённость всех сопоставляемых примеров. Основой же анализа было генетическое родство тюркских языков.
В данной статье рассматриваются двусложные глаголы хакасского языка с целью определения, где это окажется возможным, морфологической структуры: корня-основы и аффикса. В отношении выражения частей речи двусложных глаголов можно отметить следующее: помодельный анализ собранных материалов показывает, что в словообразовательных моделях могут быть представлены отыменные, отглагольные, а есть также и синкретичные (совмещающие признаки глагола и имени) слова.
II. Модель с аффиксом -а // -е
«В тюркологической литературе аффикс -а //-е рассматривается в качестве одной из древнейших и пережиточных форм глаголообразования в тюркских языках. Он, в основном, образует глаголы от имени с семантикой процесса, результата, места и направления, орудия и формы действия, а также использовался при глаголах как показатель интенсивности и учащения
И.А. Батманов и другие, изучавшие древнюю Енисейку, пишут: «Из трёх аффиксов для образования глаголов от имён, встречающихся в енисейских памятниках, все продолжают существовать и остаются продуктивными в живых языках: 1) -ла, -ле; 2) -к, -ык, -ик, ук, ук; 3) -а, -е, -о, -е» [6, с. 136].
В тюркологии нет единого мнения о статусе рассматриваемого аффикса. По мнению Э.В. Севортяна, вместе с показателями -ла //-ле аффиксы -а //-е явились основным источником аффиксального глаголообразования в тюркских языках. В историческом плане он отмечает преемственность функциональной нагрузки показателей -а, -ла: «Уступая аффиксу -ла и производным от него в отношении продуктивности, перечисленные выше аффиксы, тем не менее, сыграли важную роль в глаголообразо-вании, так как при их участии были выработаны основные типы значений, которые в дальнейшем получили наибольшее развитие в аффиксе -ла и его производных, в связи с чем существование аффиксов -а, -е. стало излишним в языке и они постепенно вышли из употребления» [7, с. 242]. «Глаголы с аффиксом -а не только обладают признаком «глагольности», но и являются глаголами с определённой семантической структурой, передавая содержание действия, связанного с именем с конкретным значением» [8, с. 183]. Ср., например: тон (каз.) «одежда» - тона-«одеваться»; тYЗ (каз.) «ровный» - тYзе «ровнять».
В этой модели больше представлены именные корни-основы (все примеры из хакасского языка): квзе- III прост. «шуровать огонь (жар в печи)» восходит к квс II «1) уголь древесный; 2) каменный уголь //угольный»; саада- I «задерживаться, запаздывать» < саат I «задержка, заминка, промедление; препятствие, помеха», тзе- I «1) прям. и перен. точить, оттачивать что-л. 2) перен. пилить, мучить, изводить постоянно» < п1с I «1) шило; 2) остриё (режущее), лезвие; 3) зубец», тYзе- «видеть сон; видеть во сне» < тYC I «сон, сновидение», глагол чуда II «1) худеть, подвергаясь болезням; 2) перен. становиться неряшливым, нечистоплотным» можно возвести к гомогенным словам: чут II «худощавый, изнурённый» и чут III «неряшливый, нечистоплотный», амыра- «успокаиваться, утихать, присмиреть» и амыр «1. 1) мир; покой, спокойствие; 2) тишина; затишье; 2. 1) мирный, спокойный; 2) смирный, тихий; 3. 1) мирно, спокойно; 2) тихо, смирно» и т. д.
Глагольные корни-основы: тYде- «дымить, пускать дым» от тYт- «дымиться, испускать дым, куриться» в древнетюркском языке, тара- II «1) расходиться, рассеиваться, рассыпаться (в разные стороны), разг. разбредаться; 2) распространяться , размножаться; 3) распространяться, разноситься (о слухе, известии, запахе и т. п.); 4) быть розданным, разойтись, быть издержанным; 5) распространяться из одной местности, из одного рода, быть родом откуда-л.; происходить от кого-л.; 6) в сочет. с сагыс рассеиваться, отвлекаться (о мыслях) от тар- «распускать, разгонять, рассеивать» в древнетюркском языке и т. д.
Синкретичный корень-основа: хата- I «1) увеличивать что-л. в несколько раз; умножать; 2) мат. умножать; 3) наслаивать, простёгивать» от хат II «слой, ряд» представлен в хакасском языке, хат I «1. слой, пласт, ярус, ряд; 2. складка; 3) в служеб. знач. рядом, около, при, в ряду (других); 4) в служеб. знач. под, в» и хат-II «1. смешивать, примешивать, готовить смесь; присоединять;
2) смешиваться» содержится в древнетюркском, гат- «присоединять, добавлять, примешивать, смешивать, вмешивать» отмечен в азербайджанском, турецком, узбекском, %от- - в алтайском «сучить (нитку), слагать одно с другим» и т. д.
Модель с аффиксом -ай/-ей
Не все корни из состава производных слов на -ай-/ей являются в современном хакасском языке мёртвыми. Сравните, например, корневые морфемы, способные функционировать и вне состава следующих производных основ (примеры из хакасского языка): узай «вытягиваться (о росте), расти (о ребёнке); выделяться (ростом) и ус II «1) остриё, острый конец чего-л.; 2) кончик;
3) верх, верхушка», пузай «мёрзнуть, леденеть, коченеть» и пус I «лёд» и т. д. Но существует немало корней, которые потеряли семантическую самостоятельность и не встречаются без оформления аффиксом -ай/-ей. Например: сорай «1) торчать, сидеть, стоять торчком; 2) нахохлиться (о птицах); 3) перен. сидеть без
дела; прост. торчать»; чочай «1) торчать, быть торчащим; 2) сидеть на корточках; 3) садиться на зад (о собаке)», хозай «опрокинуться вверх тормашками».
III. Частичная деэтимологизация корневой морфемы
Корневые морфемы функционируют в ряду гомогенных производных, хотя и не имеют самостоятельно употребляющихся соответствий в корневом материале родственных языков. Частичная деэтимологизация корневой морфемы возможна в следующем глаголе хакасского языка: хайна- 1) «кипеть, варить»; 2) «бурлить, бушевать (о природных явлениях)»; 3) перен. в со-чет. с именами, обозначающими внутренние органы человека, выражает сильные эмоции: «вскипеть, вспылить, гневаться»; 4) перен. «спориться, кипеть (о работе)»; 5) перен. «бушевать, скандалить (о человеке); шуметь на кого-л.»; 6) перен. «баловаться, шалить»; 7) перен. «зазнаваться, задаваться». Гипотетический корень *qaj с общим значением «находиться на поверхности чего-л.» можно вывести на основе анализа следующих производных основ в хакасском языке: хайна 1) «кипеть, варить и т. д.», хайын 1) «заниматься чем-л., хлопотать над чем-л.»; 2) «ходить, бродить», разг. «околачиваться, шататься»; 3) перен. «бушевать, мести (о буране, метели)», хаймах «сметана», в казахском языке: цайран «мель»; алтайском: %ай- «скользить по воздуху, по поверхности воды», киргизском: %айры- «слегка коснуться поверхности» и т. д.
IV. Условная деэтимологизация корневой морфемы
Сюда относятся те корневые морфемы, которые считаются в хакасском языке мёртвыми, а в других родственных языках или тюркских письменных памятниках функционируют как самостоятельные корни. Например, слово ары- I (хак.) 1) «очищаться, чиститься»; 2) «стираться», а также арыт- (хак.) 1) «очищать, вычищать что-л.; вытирать, стирать, отстирывать (грязь, пятно и т. д.)», арыг- II (хак.) 1. 1) «чистый, опрятный»; 2) «опрятный, чистоплотный»; 3) «светлый, ясный...» и другие производные формы восходят к общему корню *ар. Он сохранился в якутском языке: ар «чистый», «лучший», в монгольском ему соответствует корень уур «чистый, без примесей». Другой пример: чазыр- (хак.) «прятать, скрывать кого-л., что-л.; таить, утаивать что-л.», корень этого слова можно найти в языке желтых уйгуров: йас- «открываться», «прятаться», азербайджанском: йаш- «скрывать».
V. Полная деэтимологизация корневой морфемы
Отделение глагольного корня от присоединяемых к нему
грамматических элементов путём поморфемного членения на их стыке даёт основание считать рассматриваемые корни исконными и односложными. Например, анализ двусложных глагольных императивов узрен- (хак,) «учись, обучайся» и угрет (хак.) «учи, обучай» показывает, что они гомогенны, корнем является древ-нетюркское 0г «мысль, разум». Слово мацнан (хак.) 1) «иметь досуг, быть свободным (от работы); 2) управляться (с хозяйством); убирать, прибирать (в комнате)», мац-тыс (хак.) «спокойствие», мацзыра (хак.) «торопиться, спешить», мац чогыл (хак.) «мне некогда». Корень-основа функционирует как слово в хакасском и шорском языках: мац (хак.) «досуг, время, свободное от дел», мац (шор.) «досуг (свободное от работы время)».
В рассмотренных примерах двусложные слова восходят к односложным формам, употребляющимся как лексемы в других тюркских языках или к синкретичным корням-основам, либо из состава дисиллаба вычленяется неизменяющаяся часть, условно обозначаемая как «корень-основа» и состоящая из одного слога.
В результате помодельного и поморфемного членения структуры двусложных глагольных основ в современном хакасском языке на составные элементы (корневую и аффиксальную морфемы), применения сравнительно-исторического метода и этимологической реконструкции удается выяснить ряд явлений, проливающих свет на проблему тюркского корня. Они сводятся к следующим моментам:
1. Структурно-семантический анализ корневой части двусложных глагольных основ хакасского языка показывает, что она включает первичные и вторичные корни, определённые разряды которых в результате последующего исторического развития лишились своей самостоятельности и воспринимаются носителями языка как нечто неясное, неизвестное, то есть как мёртвое.
2. Корень должен обладать следующими особенностями: а) должен быть по возможности односложным, б) он обладает наиболее обобщенной, абстрактной семантикой; в) может быть по своей морфологической природе именным или глагольным, или же синкретичным, обладающим свойствами имени и глаго-
ла одновременно; г) нередко обнаруживает свои тождественные или видоизмененные прототипы в других родственных языках;
3) Корень, как правило, выступает основой для образования не одного, а целого ряда производных основ не только глаголов, но и других разрядов лексики.
Условные обозначения
кар. - караимским
аз. - азербайджанский баш. - башкирский др.-тюрк. - древнетюркский
Библиографический список
алт. - алтаискии гаг. - гагаузскиИ каз. - казахский
кир. - киргизский тат. - татарский тур. - турецкий хак. - хакасский чул.-тюрк.- чулымско-тюркский як. - якутский
< - форма произошла от ... > - форма перешла в * - обозначение реконструированной формы
кар-балк. - карачаево-балкарский пратюрк. - пратюркский тув. - тувинский уз. - узбекский чаг. - чагатайский шор. - шорский
1. Кононов А.Н. О фузии в тюркских языках. Структура и история тюркских языков. Москва, 1971.
2. Баскаков А.Н. Каракалпакский язык. Фонетика и морфология. Москва, 1952; Ч. 1.
3. Deny J. Principes de grammaire turgue. Turk de Turguie. Paris, 1955.
4. Ярцева В.И. Определение морфологического типа языка. Морфологическая типология и проблема классификации языков. Москва; Ленинград, 1965.
5. Методы лингвистических исследований. Общее языкознание. Москва, 1973.
6. Батманов И.А., Арагачи З.Б., Бабушкин Г.Ф. Современная и древняя Енисейка. Фрунзе, 1962.
7. Севортян Э.В. Аффиксы глаголообразования в азербайджанском языке. Москва, 1962.
8. Тюркологический сборник. Москва, 1977.
References
1. Kononov A.N. O fuzii v tyurkskih yazykah. Struktura iistoriya tyurkskih yazykov. Moskva, 1971.
2. Baskakov A.N. Karakalpakskijyazyk. Fonetika imorfologiya. Moskva, 1952; Ch. 1.
3. Deny J. Principes de grammaire turgue. Turk de Turguie. Paris, 1955.
4. Yarceva V.I. Opredelenie morfologicheskogo tipa yazyka. Morfologicheskaya tipologiya iproblema klassifikaciiyazykov. Moskva; Leningrad, 1965.
5. Metody lingvisticheskih issledovanij. Obschee yazykoznanie. Moskva, 1973.
6. Batmanov I.A., Aragachi Z.B., Babushkin G.F. Sovremennaya i drevnyaya Enisejka. Frunze, 1962.
7. Sevortyan 'E.V. Affiksy glagoloobrazovaniya v azerbajdzhanskom yazyke. Moskva, 1962.
8. Tyurkologicheskijsbornik. Moskva, 1977.
Статья поступила в редакцию 30.11.15
УДК 809.461.28/.29-73
Gasanov S.N., Doctor of Sciences (Philology), Professor, Department of Theoretical and Applied Linguistics, Dagestan State
University (Makhachkala, Russia), Е-mail: gsalminat@yandex.ru
Gasanova M.A., Doctor of Sciences (Philology), senior lecturer, Department of Theoretical and Applied Linguistics, Dagestan
State University (Makhachkala, Russia), Е-mail: gas.marina@mail.ru
LINGUO-CULTURAL ANALYSIS OF THE CONCEPT WEALTH IN PAREMIOLOGICAL PICTURE OF THE WORLD IN THE TABASARAN AND AGUL LANGUAGES. The article is dedicated to an analysis of a concept of "wealth" in Tabasaran and Agul sayings. The existence of the concept of wealth in Tabasaran and Agul paremiological picture of the world reflects the universal and specific signs of this concept. The concept of "wealth" is formed of such cognitive layers as: 1) wealth, property, money; 2) natural resources; 3) spiritual values. The authors show that the idea of wealth is verbalized through such lexemes as gold, silver, money, livestock, land and grain. It is often told that it is an opposite concept of "poverty". An image of a rich man in proverbs usually has the negative connotation. Moral values in the proverbs in the two languages are placed above wealth.
Key words: Tabasaran language, Agul language, concept of "wealth", paremiological picture of world, proverbs and sayings.
С.Н. Гасанова, д-р филол. наук, проф. каф. теоретической и прикладной лингвистики, Дагестанский
государственный университет, г. Махачкала, E-mail: gsalminat@yandex.ru
М.А. Гасанова, д-р филол. наук, доц. каф. теоретической и прикладной лингвистики Дагестанский государственный
университет, г. Махачкала, E-mail: gas.marina@mail.ru
ЛИНГВОКУЛЬТУРОЛОГИЧЕСКИЙ АНАЛИЗ КОНЦЕПТ БОГАТСТВО В ПАРЕМИОЛОГИЧЕСКОЙ КАРТИНЕ МИРА ТАБАСАРАНСКОГО И АГУЛЬСКОГО ЯЗЫКОВ*
Статья опубликована и издана при финансовой поддержке гранта РГНФ 15-04-00536 «Паремиологическая картина мира малочисленных народов Дагестана»
Статья посвящена линговкультурологическому анализу концепта богатство табасаранских и агульских в пословицах и поговорках. В бытовании концепта богатство в табасаранской и агульской паремиологических картинах мира находят отражение универсальные и специфические признаки. Рассматриваемый концепт образуется следующими когнитивными слоями: 1) материальные ценности, имущество, деньги; 2) природные ресурсы; 3) духовные ценности. Вербализуется богатство посредством таких лексем, как золото, серебро, деньги, скот, земля, зерно. Часто рассматриваемый концепт противопоставляется антиномическую концепту бедность. Паремиологический образ богача, как правило, наделяется отрицательной коннотацией. Нравственные ценности в паремиях ставятся выше материальных благ.
Ключевые слова: табасаранский язык, агульский язык, концепт «богатство», пармиологическая картина мира, пословицы и поговорки.
