Гипотеза эволюционно детерминированного саморазрушения и ее значение для понимания мотивации криминального поведения Текст научной статьи по специальности «Психологические науки»

Траектории мысли

УДК 159.9.07 © Р. В. Атаев, 2011

Гипотеза эволюционно детерминированного саморазрушения и ее значение для понимания мотивации криминального поведения

Р. В. Атаев *

Предлагается гипотеза, согласно которой в основе саморазрушительного, рискованного и криминального поведения лежит единый эволюционно-биологический механизм (эволюционно стабильная стратегия поведения). Приведены генетические, социокультурные и социально-психологические аргументы.

Ключевые слова: саморазрушение, инстинкт, ЭССП, преступление, девиация, поведение.

Саморазрушительная мотивация и криминология

В последние десятилетия в клинической суици-дологии все большее распространение получает подход, согласно которому самоубийство носит не только «классический» дюркгеймовский характер . Речь идет о попытках расширить определение суицида, включив в него иные признаки, помимо прямого и быстрого саморазрушения, сознательно совершаемого здоровыми взрослыми людьми

Большинством девиантологов уже признается термин «непрямой суицид», под которым понимается самоубийство, совершаемое опосредованно или в растянутые сроки . Рядом исследователей наряду с истинными и демонстративными выделяется особый, третий класс самоубийств — скрытые (А . Г. Амбрумова, В . А . Тихоненко, В . Т. Кондратенко, А . Н . Моховиков) 1 . Говорят также о «суицидально обусловленном поведении» (Е . В . Змановская) 2 . Это и рискованная езда на автомобиле, и занятия опасным бизнесом, и добровольные поездки в «горячие точки», и употребление сильных наркотиков, и самоизоляция . Хорошими примерами такого рода являются людомания и гэмблинг (аддикция к азартным играм), болезненная тяга к экстремальным видам спорта, риску как таковому Общим местом является представление о том, что в основе такого поведе-

ния нередко лежит объективная или субъективно переживаемая жизненная неудача . Иногда весь образ жизни таких лиц может быть подчинен риску Другой пример «опосредованного» самоубийства — так называемое «полицейское самоубийство» («cop suicide» в англоязычной литературе) — нападение на сотрудника правоохранительных органов, охранника или часового с целью спровоцировать его на применение оружия 3 .

Понятие «рискованный образ жизни» очевидным образом включает в себя образ жизни преступника . Классик американского психоанализа Э. Берн указывает на то, что поведение части преступников может носить характер скрытого или опосредованного саморазрушения . Он говорит о своего рода игре «полицейские и воры», широко распространенной в среде начинающих преступников . Суть ее в том, что «вор» ведет себя так, словно подсознательно желает быть схваченным . Автор обращает также внимание на то, что сотрудники правоохранительных органов знают об этой игре, но не принимают ее в расчет как серьезный фактор .

«Профессиональный преступник стремится сделать свою работу настолько аккуратно, насколько позволяют обстоятельства А преступник, играющий в „полицейские и воры“, во время работы должен как бы „выпускать пар“. Считается, что преступник-

В нашем журнале публикуется впервые .

*

профессионал не приступает к работе до тех пор, пока не предпримет необходимых мер, чтобы обезопасить себя на случай, если придется иметь дело с законом . А игрок не прочь сразиться с законом „голыми руками“. Профессиональные преступники прекрасно осведомлены о существовании игры „полицейские и воры“, но сами в нее не играют... То же самое можно сказать и в отношении азартных игроков» 4 .

Еще один повод для размышления дает викти-мология, в которой называется феномен «типичных жертв». Определенный психотип, как известно, словно притягивает к себе преступников и правонарушителей . В этих людях будто запускается некий механизм, который, говоря условно, «стремится их уничтожить», причем используя для этого окружающих людей, провоцируя их на правонарушения в отношении жертвы . Сами жертвы могут этого и не осознавать

Таким образом, оказывается, что существует огромный пласт антропной реальности, весьма слабо охваченный вниманием девиантологов, криминальных, социальных и эволюционных психологов . Речь идет о саморазрушительной мотивации поведения преступников и их жертв . Несмотря на кажущееся разнообразие, происходящее с этими лицами укладывается в довольно простую схему-идеализацию:

1) микросоциальная дезадаптация (субъективно переживаемое снижение статуса в референтной группе, социальное исключение, социальная изоляция);

2) психический дискомфорт, душевная боль (пси-халгия);

3) саморазрушительное, рискованное или криминальное поведение

Касаясь психической боли, необходимо напомнить о получившем резонанс исследовании, сделанном в Калифорнийском университете в Лос-Анджелесе Оно показало, что стремление входить в состав того или иного коллектива закреплено в человеческой психике физиологически 5 .

Для проведения эксперимента группой под руководством Н. Эзенбергер была создана компьютерная игра . Испытуемые должны были поверить, что каждый из них играет в мяч с двумя игроками В определенный момент партнеры по игре начинали вести себя так, будто исключали испытуемого из игры Таким образом, создавалось впечатление, что они отвергали его, закрывали ему доступ к групповой деятельности Потрясение и боль, спровоцированные у «пациента» ощущением «отверженности», фиксировались в передней части коры поясной извилины ^г^ с^иН) , т. е. именно в том участке коры головного мозга, который в норме реагирует на физическую боль Исследование доказало, что мозг «ассоциирует» душевные переживания с «настоящей» физической болью Психалгия (душевная боль), ра-

нее медиками и психологами считавшаяся довольно отвлеченным фактором, получила, таким образом, объективный физиологический субстрат.

Значительный интерес представляет эволюционная интерпретация этого факта . Согласно гипотезе Н . Эзенбергер 6, речь идет об эволюционном механизме, который возник для подкрепления социального поведения нашего вида . Испытывая боль от социальной изоляции, человек стремится восстановить единство с группой, что имеет ключевое значение для выживания вида Homo sapiens .

Следствием существования такого эволюционно детерминированного механизма будет то, что лица, по какой-либо причине не сумевшие восстановить социальные связи, добиться признания какой-либо группы, начинают вести себя рискованно и саморазрушительно, что в конечном счете приводит к их элиминации стабилизирующим отбором — они погибают, их генетический вклад в будущие поколения уменьшается

Для нас важно то, что психалгия имеет ключевое значение и в этиологии (причинах, механизмах) саморазрушительного поведения Некая сумма ми-кросоциальных факторов (связанных со снижением группового статуса индивида) приводит сначала к психалгии, а после ее более или менее продолжительного воздействия — к истинному или скрытому самоубийству. Саморазрушение, таким образом, может рассматриваться не как собственно стремление закончить жизнь, а лишь как стремление прервать невыносимые душевные страдания от неспособности достичь некоего минимального уровня признания у референтной группы . Возможный механизм такого поведения — наследуемый психофизиологический фактор

Саморазрушение как эволюционно детерминированное поведение

Если принять описанную в самом начале расширительную трактовку саморазрушения, включающую опосредованные и пролонгированные формы, то окажется, что в основе огромного количества явлений, которые мы не привыкли связывать с самоубийством, лежит единый и, судя по всему, социальнобиологический механизм

Автор настоящего исследования развивает концепцию рискованного и саморазрушительного поведения 7, согласно которой в качестве причины такого поведения может рассматриваться слабо изученный эволюционный фактор. Речь идет о некой эволюционно стабильной стратегии поведения (ЭССП), или иначе — социальном инстинкте, возникшем, скорее всего, на заре существования нашего вида

Релизером (спусковым крючком, триггером) данного механизма, по всей вероятности, могут служить

социальное исключение, социальная изоляция, снижение группового статуса и ряд других микросоци-альных условий. Данное поведение детерминируется некими генетическими факторами и является видоспецифическим (т. е. представляет особенность всего биологического вида) — хотя проявление его у конкретного индивида и зависит от внешней среды .

Внешним проявлением работы этого механизма могут быть не только собственно самоубийство, но и более мягкие формы саморазрушения, растянутые во времени и опосредованные Данное обстоятельство весьма типично для эволюционно молодых признаков, которые возникают в виде множества конкурирующих вариантов, порой весьма различающихся по выраженности

В качестве обоснования этой точки зрения можно предложить множество доводов Для системности будем излагать их в порядке, необходимом для доказательства эволюционного характера указанных форм поведения

Основываясь на самых расхожих определениях понятия «инстинкт» (эволюционно стабильная стратегия поведения), выделим характеристики, которые считают общепринятыми. Согласно одному из ранних определений, принадлежащему немецкому зоопсихологу Х. Э. Циглеру, инстинктивное поведение отличается следующими свойствами: наследственным характером; независимостью от обучения (врожденностью); видотипичностью. К этому стоит добавить лишь то, что по субъективным своим проявлениям инстинкт характеризуется низким контролем со стороны сознания Это форма поведения, которая субъективно проявляется в виде плохо рационализируемого, безотчетного влечения к чему-нибудь или избегания чего-либо. Итак, зафиксируем еще один признак инстинктивного поведения: проявления инстинкта безотчетны.

Генетические аргументы

Существует масса исследований, убедительно связывающих самоубийство с наличием покончивших с собой или демонстрировавших суицидальное поведение родственников 8 . Противники идеи генетической детерминированности справедливо указывают на трудность отделения генетических детерминант семейной предрасположенности к суициду от социально-психологических — таких как индуцирующее влияние примера покончившего с собой родственника или родителя . Но ряд исследований, в которых влияние семейной среды исключено, также говорят о значимом влиянии генетического компонента на риск суицида Весьма показательными в этом смысле являются результаты изучения людей, воспитанных не биологическими родителями. Здесь частота самоубийств во много раз выше по сравне-

нию со среднепопуляционной нормой, если один из биологических родителей воспитанника покончил с собой 9.

Долгое время проблема оставалась предметом ожесточенных дискуссий, пока, наконец, не стали известны результаты «близнецовых» исследований предрасположенности к самоубийству 10 . Суть их в том, что изучались выборки из разделенных в детстве и воспитанных в приемных семьях пар монозиготных (генетически идентичных) близнецов . Согласно наиболее авторитетному исследованию 5995 пар близнецов 11 суицидальное поведение (мысли, попытки и законченный суицид), демонстрируемое одним из таких сибсов (братьев или сестер), достоверно коррелировало с подобным поведением парного ему близнеца в 33-51% случаев . Поскольку фактор влияния семейного окружения был заведомо исключен, контролировалось влияние наследственной психопатологии, а также учитывался не только законченный суицид, но и суицидальное поведение вообще, то можно с высокой степенью достоверности утверждать, что конкордантность идентичных близнецов по данному признаку имела причиной именно генетические факторы

Факт высокой суицидальной корреляции у идентичных близнецов нанес весьма болезненный удар по сторонникам определяющей роли внегенетиче-ских факторов в природе саморазрушительного поведения Всего за последние десятилетия достоверно установлено, по разным источникам, от 10 до 15 разных генов, влияющих на высокую вероятность суицида их носителей 12 .

Независимость от обучения

То, что саморазрушительное поведение не представляет собой результат обучения, но проявляется как врожденное (и общее для любого представителя вида) свойство, доказывается, в частности, его географической распространенностью

На планете не существует ни одного сколь-нибудь малого или примитивного общества, которое не знало бы самоубийства Саморазрушение есть всюду, где есть человек Оно присутствует в странах, где сурово преследуется, и в странах, где к нему относятся весьма толерантно Ему подвержены страны, стоящие на постиндустриальной стадии развития, и группы, живущие первобытнообщинным укладом

Если верна «культурная гипотеза» суицида (причины саморазрушительного поведения не врожденны, но являются результатом некой культурной традиции), то из нее логично следует существование цивилизационных общностей, которые были бы полностью свободны от данного явления Но таких общностей этнография не знает

Следующий аргумент состоит в демографических особенностях саморазрушительного поведения . Если предположить (в согласии с «гипотезой культурного самоубийства»), что данный феномен всегда результат некой достаточно сложной внутренней рефлексии, а движущей силой его является именно рассудочный акт, то следует ожидать существования некоего возрастного, интеллектуального и образовательного «ценза», ниже которого саморазрушение не должно опускаться

Однако суицидальному поведению подвержены все слои общества — все образовательные, гендерные, возрастные и культурные группы 13. «Культурная» гипотеза не объясняет суицида детей, которые еще не обладают развитой способностью к рефлексии. Этот подход не может объяснить также суицидальное поведение умственно отсталых, психически больных людей и людей, воспитанных вне человеческого общества («дети-маугли», feral children) .

Видоспецифичность саморазрушения

Под «видоспецифичным поведением» в эволюционной психологии принято понимать такое поведение, которое присуще всем представителям вида и развивается без какого-либо специфического опыта научения . В общем виде речь идет о поведении, которое демонстрируют представители всего вида или их абсолютное большинство . Не следует смешивать «видоспецифичное поведение» и «уникальное, присущее только этому виду поведение». Так, редукция волосяного покрова считается видоспецифичной для человека, но это не значит, что этот признак нигде в природе более не встречается (водные млекопитающие)

После всего сказанного о распространенности саморазрушительного поведения в предположении, что данное поведение является присущим всему нашему виду и одновременно отличающим нас от близких (шимпанзе), нет ничего неправдоподобного

Безотчетность саморазрушительного поведения

Первое, что бросается в глаза при чтении клинических описаний саморазрушительного поведения, — слова «безотчетный», «неподконтрольный воле», «импульсивный», «спонтанный» и т. п. , которыми пересыпаны такие описания Вот лишь два примера

«Характерны безотчетное (курсив наш. — Р. А.) чувство вины, угрызения совести, ревизия всей прошлой жизни с фиксацией внимания на ее ошибках и проступках, тяжесть которых преувеличивается» 14 .

«Импульсивное формирование суицидального замысла: мысль возникает спонтанно, внешне независимо от предыдущего содержания психики. Часто это приводит к совершению „молниеносного“ суи-

цида Аффективное сужение сознания приближается к патологическому аффекту», — так описывает Л . Н . Юрьева один из типичных сценариев возникновения и развития суицидального замысла 15 . Тут нелишне напомнить, что именно в психологии понимают под термином «аффект» Аффект — кратковременное, сильно и бурно протекающее эмоциональное переживание Для аффекта характерны яркое внешнее проявление, сужение сознания и (внимание!) снижение самоконтроля.

Таким образом, получается, что саморазрушительное поведение человека хорошо отвечает всем общепринятым признакам поведения инстинктивного (ЭССП)

Саморазрушительное поведение в природе

Существенным аргументом в пользу того, что саморазрушительное поведение человека есть в первую очередь природный феномен, может быть наличие аналогов такого поведения в природе Такие аналоги известны

Явление, о котором идет речь, в природе встречается достаточно широко, причем на разных уровнях организации жизни От апоптоза (программированной смерти) клеток многоклеточного организма, когда клетка «уничтожает себя» ради блага системы после получения химического сигнала от клеток микроокружения (аналогичное «поведение» демонстрируют также некоторые бактерии), до пчел и термитов-камикадзе Globiteгmes sulphureus, которые убивают себя, склеивая врагов липким и токсичным составом (известен также вид муравьев с подобным поведением) Стоят упоминания участившиеся (возможно, в связи с увеличением численности природных популяций и ужесточением внутригрупповых иерархических конфликтов) случаи выбрасывания на берег китообразных, а также многократно документированные случаи смерти в неволе у извлеченных из привычной социальной среды диких слонов Вероятно, может рассматриваться под этим углом и систематическая гибель отдельных особей вида Pygoscelis adeliae (пингвин Адели), в основном самцов, явно добровольно уходящих от группы далеко от побережья вглубь континента (навстречу смерти, так как пищи там нет)

Наибольшее разнообразие примеров саморазрушительного поведения известно для социальных насекомых (пчел, ос, термитов и муравьев) . Известно об употреблении ими психоактивных веществ и даже приобретения на этой почве самодеструктивных ад-дикций Причем в мире социальных насекомых это наказуемо — пчел, от которых пахнет алкоголем из забродившего нектара, не допускают в улей особые «стражи», а «пчел-алкоголиков» карают, отгрызая им конечности В муравейниках ряда видов обитают

жучки Lomechusa strumosa, выделяющие одурманивающий секрет, к которому у муравьев вырабатывается болезненное пристрастие Как результат, целые колонии кормят этих своеобразных «наркодилеров» своими припасами, постепенно деградируя 16 .

Здесь особо выделяются два обстоятельства: во-первых, все виды, демонстрирующие саморазрушительное поведение, ведут выраженный общественный образ жизни Во-вторых, все они (как и человек) лишены естественных врагов и в своих экологических нишах являются вершинами соответствующих пищевых цепей (социальные насекомые, китообразные, слоны, пингвины) Это может дать ключ к пониманию эволюционных причин такого поведения: не исключено, что саморазрушение социально маргинализованных элементов в отсутствие хищников как-то дублирует функцию последних, «выполняя работу» стабилизирующего отбора в ситуации, где возможности его ограниченны

Дискуссия

Если предлагаемая концепция верна, то это может повлечь за собой пересмотр или уточнение некоторых устоявшихся взглядов на природу не только саморазрушительного, но и криминального поведения По нашей гипотезе, одной из обойденных вниманием девиантологии и криминальной психологии причин такого поведения может являться слабоизу-ченный биологический фактор, а именно работа социальной эволюционно стабильной стратегии поведения (инстинкта)

Условия, необходимые для «запуска» этой стратегии, включают субъективно переживаемое понижение внутригруппового статуса, социальное исключение и социальную изоляцию. Механизм этот, возможно, играет роль своего рода «генетического санитара», актуального в отсутствие хищников, специализирующихся на данном виде Последний уносит жизни особей, оказывающихся внизу «социальной пирамиды» данной группы (стадо или колония животных, человеческий коллектив)

В случае нашего вида ситуация, когда человек перестал бояться естественных врагов, сложилась, по меркам эволюции, недавно, и это имеет результатом широкий спектр вариаций инстинктивносаморазрушительного поведения — от самых жестких и очевидных до мягких и латентных . Криминальное поведение молодых начинающих преступников может рассматриваться как последнее, т е как врожденная форма саморазрушительного поведения, запущенная микросоциальной средой

Активизируясь у социально исключаемых лиц, лиц, находящихся внизу своего рода «групповой иерархии», гипотетический инстинкт заставляет их страдать, одновременно притупляя чувство самосо-

хранения и подталкивая их к совершению рискованных действий Логично, что значительная часть этих действий антисоциальна (притупление самосохранения) Механизм, таким образом, выполняет своего рода роль «культурного мутагена», стимулируя отклонения в социальном поведении человека Скорее всего, станет ли данное отклонение антисоциальным, зависит от воспитания, образования и ряда трудно-формализуемых (стохастических) факторов

Другими словами, вызванное эволюционными причинами отклоняющееся поведение не всегда антисоциально Предполагается, что часть форм рискованного поведения вполне может оказаться социально нейтральной (экстремальные виды спорта, гэмблинг и др.), а небольшая часть — даже полезной (выбор рискованной профессии, профессии с «вредностью»: полицейский, пожарный, спасатель, шахтер, летчик, медик, военный; внедрение инноваций с риском для себя; другие примеры самоотверженного и жертвенного поведения) Вероятность «про-социального отклонения» нами оценивается как более низкая по сравнению с антисоциальным, но ее не учитывать мы все-таки не считаем целесообразным Выяснение факторов, способствующих такому поведению, представляется очень значимым с практической точки зрения

Очевидно также, что значение наследуемого инстинктивного фактора в криминальном поведении будет заведомо выше для ситуативных преступлений и правонарушений, совершенных молодыми преступниками без достаточного криминального опыта Поведение «профессиональных преступников» (по В Н Кудрявцеву) подчиняется более сознательно-рациональным, нежели инстинктивным (эволюционным) стратегиям поведения Впрочем, это не уменьшает возможного значения гипотезы об инстинкте для понимания психологических мотивов криминального поведения у молодых и неопытных преступников .

Этот подход может играть свою роль при выработке более эффективных профилактических мер по предотвращению криминального поведения у «групп риска» (например, при поиске путей безопасной «канализации» психической энергии разбуженного инстинкта — ее перенаправления в социально полезное или хотя бы нейтральное русло), а также при выявлении и определении границ самих этих групп риска

Наконец, главное: если данный подход окажется верен, то может измениться отношение к преступлению как антропологическому феномену Оно станет расцениваться как «неизбежное зло», своего рода плата за быстрый эволюционный (и социальный) прогресс нашего вида и фундаментальную для него большую склонность к поведению рискованному

Необходимо обратить внимание, что естественный отбор, вероятно, благоприятствовал именно рискованному и саморазрушительному поведению предка современного человека Криминальное же поведение возникло с появлением закона (пусть и неформального), т е сравнительно недавно в истории вида . Следовательно, рассматривать непосредственно криминальное поведение (и его отношение к биологической эволюции) вряд ли имеет смысл Криминальное поведение в данном исследовании понимается как важная в прикладном смысле часть поведения рискованного и саморазрушительного

Заключение

Дальнейшее изучение эволюционных факторов в приложении к криминальному поведению, а также роли описанного здесь гипотетического инстинкта в становлении личности преступника может иметь важное теоретическое значение Мы лучше поймем механизмы того, как молодой преступник становится преступником, если примем во внимание идеи о том, что, во-первых, рискованное поведение может быть детерминировано эволюционно Несмотря на врожденный характер склонности к данному поведению, проявляется оно лишь в определенных условиях (снижение группового статуса, социальное исключение, социальная изоляция и др ) Рискованное поведение, по всей вероятности, является фундаментальным признаком нашего вида И наконец, оно не обязательно криминально (инстинкт способен детерминировать силу поведенческих отклонений, но «пути» девиаций, скорее всего, определяются внешними условиями — воспитанием, средой) и вполне может оказаться социально приемлемым (выбор профессии, сопряженной с риском для жизни)

Кроме того, столь высокое разнообразие форм рискованного поведения человека, которые гипотетически могут быть сведены к общему механизму, само по себе не может не представлять интереса для антропологов, социальных философов и философов культуры

1 Амбрумова А. Г., Тихоненко В. А. Диагностика суицидального поведения . М . , 1980. 148 с . ; Кондратенко В. Т. Девиантное поведение у подростков . Минск, 1988. 204 с .; Моховиков А. Н. Телефонное консультирование . М . , 1999. 494 с .

2 Змановская Е. В. Девиантология: (Психология отклоняющегося поведения) . М. , 2003. 288 с.

3 Mohandie K., Meloy J. R. & Collins P. I. Suicide by Cop Among Officer-Involved Shooting Cases // Journal of Forensic Sciences . 2009. Vol . 54 . № 2. P. 456-462 ; Lindsay M. & Lester D. Suicide by Cop: Committing Suicide by Provoking Police to Shoot You . Amityville, N-Y, 2004. 128 p .

4 Берн Э. Игры, в которые играют люди . Люди, которые играют в игры . СПб ., 1992. С. 114-115 .

5 Eisenberger Naomi I., Lieberman Matthew D., Williams Kipling D. Does rejection hurt? An FMRI study of social exclusion // Science. 2003. № 302 (5643) . P. 290-292.

6 Lieberman Matthew D., Eisenberger Naomi I. Pains and pleasures of social life // Science . 2009. № 323 (5916) . P. 890-891.

7 Атаев Р. В. Самоубийство как черта социальности: апоптоз, терроризм, рискованное поведение и «самурайский закон» В. П . Скулачева // Гуманитарные исследования : ежегодник : межвуз. сб. науч. тр. Омск, 2006. Вып . 11 . C. 106-112.

8 Zaw K. M. A suicidal family // British Journal of Psychiatry. 1981 . № 139 . P. 68-69 ; Brezo J., Klempan T., Turecki G. The genetics of suicide: a critical review of molecular studies // Psychiatr. Clin . North Am . 2008. № 31 (2). P. 179-203.

9 Brent D. A., Mann J. J. Family genetic studies, suicide, and suicidal behavior // American Journal of Medical Genetics . 2005. Vol. 133 . C. №1 . P. 13-24.

10 Juel-Nielsen N., & Videbech T. A twin study of suicide // Acta Geneticae Medicae et Gemellologiae . 1970. № 19 . P. 307-310 ; Roy A., Segal N. L., Centerwall B. S., & Robinette C. D. Suicide in twins // Archives of General Psychiatry. 1991 . № 48 . P. 29-32 ; Lester D. Twin studies of suicidal behavior // Archives of Suicide Research 2002 № 6 P 383-389

11 Statham D. J., Heath A. C., Madden P. A. et al. Suicidal behaviour: an epidemiological and genetic study // Psychol Med 1998 № 28 P 839-855

12 Bondy B., Buettner A., Zill P. Genetics of suicide // Molecular Psychiatry. 2006. № 11 . P. 336-351.

13 Marusic A. History and Geography of Suicide: Could Genetic Risk Factors Account for the Variation in Suicide Rates? // American Journal Of Medical Genetics. 2005. Vol. 133 . C. № 1 . P. 43-47.

14 Жмуров В. А. Психопатология . Ч . II . Гл. 4 : Синдромы аффективной патологии. URL: http://www.psychiatry.ru/ book_show.php?booknumber=92&article_id=4 (дата обращения: 13.02.2011) .

15 Юрьева Л. Н. Клиническая суицидология : монография Днепропетровск, 2006 C 124

16 Helava J. V. T., H. F. Howden et al. A review of the New World genera of the myrmecophilous and termitophilous subfamily Hetaeriinae (Coleoptera: Histeridae) . Sociobiology, 1985. № 10 . P. 127-386 ; Rettenmeyer C. W. Arthropods associated with Neotropical army ants with a review of the behavior of these ants (Ar-thropoda; Formicidae: Dorylinae), Ph. D. dissert. , University of Kansas, 1962. 658 p . URL: http://ru .wikipedia . org/wiki/мирмеко-филия (дата обращения: 13 02 2011)