ГЕРОИ И ЗРАДНИКИ: РЕАЛИЗАЦИЯ БАНДЕРОВСКОГО ПРОЕКТА УКРАИНСКОЙ НАЦИИ В ГОДЫ ВТОРОЙ МИРОВОЙ ВОЙНЫ Текст научной статьи по специальности «История и археология»

19. Мязга М.М. Вiзiт наркама замежных спрау СССР Г. В. Чычэрына у Варшаву восенню 1925 г. // Известия Гомельского государственного университета имени Ф. Скорины. - 2015. - №№ 1(88). - С. 37-41.

20. Известия. - 1925. - 9 октября. - № 231. (2564).

21. Четырнадцатый съезд ВКП(б). Стенографический отчет. - М.-Л.: Госиздат, 1926. -789 с.

МЕЗГА НИКОЛАЙ НИКОЛАЕВИЧ - кандидат исторических наук, декан исторического факультета Гомельского государственного университета имени Франциска Скорины ([email protected]).

MEZGA, NIKOLAJ N. - PhD in History, dean of historical faculty Gomel State University named after Francisk Skorina

УДК 949(477)«1933/45»

ТУРИЦЫН И.В.

ГЕРОИ И ЗРАДНИКИ: РЕАЛИЗАЦИЯ БАНДЕРОВСКОГО ПРОЕКТА УКРАИНСКОЙ НАЦИИ В ГОДЫ ВТОРОЙ МИРОВОЙ ВОЙНЫ

Ключевые слова: фашизм, нацизм, коллаборационизм, бандеровцы, Украинская повстанческая армия, Организация украинских националистов.

В статье исследуется проблема реализации в годы второй мировой войны идейных установок бандеровцев, связанных с их пониманием идей нации и национального развития. Показано, что это радикальное течение украинского национализма, фактически не имевшее по-настоящему серьезной теоретической платформы, максимально полно и последовательно реализовало себя на практике - в террористической деятельности, направленной не только на иноэтнические группы, но и на «зрадников» (предателей) - украинцев. Обоснован вывод о том, что бандеровский террор явился наиболее отчетливым отражением присутствия в 1944-1945 гг. на Западной Украине явных элементов гражданской войны, в ходе которой 8 из 10 погибших от рук участников националистических отрядов являлись мирными жителями. Причем, на завершающем этапе войны бандеровщина породила уникальный феномен -практику целенаправленного уничтожения (фактически, самоуничтожения) собственных боевых подразделений.

TURITSYN, I.V.

HEROES AND «ZRADNIKI»: IMPLEMENTATION OF THE BANDERA PROJECT UKRAINIAN NATION

IN WORLD WAR II

Keywords: fascism, nazism, colloboration, Bandera, the Ukrainian Insurgent Army, the Organization of Ukrainian Nationalists.

The article investigates the problem of implementation in the years of World War II the ideological installations Bandera related to their understanding of the ideas of nation and national development. It is shown that this a radical movement of Ukrainian nationalism, is actually not having really serious theoretical platform, fully and consistently implemented in practice - in terrorist activities not only in other ethnic groups, but also to "zradniki" (traitors) - Ukrainians. Substantiated the conclusion that the Bandera's terror was clearest reflection of the presence in 19441945. on Western Ukraine explicit elements of the civil war, during which 8 of the 10 people killed by hands of members of nationalist groups were civilians. In which connection, in the final stage of the war Bandera has created a unique phenomenon -the practice of purposeful destruction (in fact, self-destruction) of their own combat units.

Обратившись к весьма интересному, хотя и довольно тенденциозному сборнику документов, подготовленному учеными факультета государственного управления МГУ, Институтов истории Украины и политических и этнонациональных исследований НАН Украины, университетов Индианы, Стэнфорда и др., обнаруживаем, что его составители комплиментарно определяют участников нацистского бандеровского движения не иначе, как «национально сознательных украинцев» [1, с.11].

Тем самым украинский народ, в частности, миллионы его лучших представителей, отдавших жизнь в борьбе с фашизмом, вольно или невольно, переводится в разряд «национально несознательной», по сути, неполноценной биомассы. В контексте такого понимания сущности бандеровщины, откровенно идеализирующего и даже героизирующего украинских нацистов, закрепляющего их монополию на национальное представительство, очевидно, что сегодня возникла настоятельная потребность в значительно более предметном и глубоком изучении истории разработки и реализации бандеровских планов строительства украинской нации. Тем более, что отмеченные выше исторические «открытия» не только официально признаны властями современной Украины, но и широко проникли в российскую публицистику и научную литературу.

Учитывая, что идейно блеклые, откровенно вторичные, примитивные и эклектичные теоретические построения украинского нацизма 1930-1940-х гг. довольно неплохо освещены в современной литературе [2], в данной статье обратимся, главным образом, к трагической практике реализации бандеровского «национального проекта». Это тем более актуально, что именно невероятно кровавая практическая деятельность (прежде всего, массовый террор) и принесла бандеровскому течению в украинском национализме поистине геростратову известность.

1. Истоки украинского нацизма.

Выясняя предпосылки появления радикального украинского национализма, достигшего высшей точки в откровенно нацистском течении бандеровцев, в первую очередь, следует учитывать, что итогом гибели Российской империи в ходе революционных потрясений 1917 года стало хаотичное развитие разнородных политических, в том числе национально окрашенных движений. В эпоху, когда стремление к созданию собственной государственности обнаруживали не только отдельные народы, но и просто сколько-нибудь компактные территории, административные единицы, вполне естественно заявили о себе и сторонники самостоятельного украинского государства. Как известно, учрежденные их усилиями государственные образования оказались нежизнеспособными. Провал последних привел к тому, что основные малороссийские земли были консолидированы в границах советской Украины (УССР). Наряду с этим, так называемые западноукраинские области (преимущественно из состава бывшей Австро-Венгрии), с преобладающим украинским населением, вошли в состав новообразований -Польши и Чехословакии. Не осталась в стороне от всеобщего передела и захватившая Буковину и часть Бессарабии Румыния.

Становление национальной государственности малороссов (украинского народа) оказалось связанным с развитием советской Украины, где получили последовательное развитие украинский язык, национальная культура, образование и пр. В частности, с 1921 года развернул активную работу Институт украинского научного языка. Усилиями лингвистов удалось выработать единые правила украинского правописания, в сентябре 1928 г. официально утвержденные постановлением СНК УССР [3, с.109, 191].

Рассматривая проект «Украина» в качестве важной составляющей планов развертывания мировой революции, пытаясь использовать его в целях дестабилизации положения на Западе - в Польше, Чехословакии, Румынии, большевики в 1920-е годы откровенно «перегнули палку», перейдя к кампании «украинизации», фактически имевшей насильственный характер и получившей у недоумевающих и возмущенных современников неформальное название «советской петлюровщины». В итоге, украинизация, начинавшая перерастать в войну с преобладающим русским городским населением («кацапами») в сфере государственного строительства, образования, науки, культуры, породила серьезные внутренние противоречия. Протест против нее приобретал все более значительные масштабы даже в официозной среде. К примеру, М. Горький, в письме украинскому писателю А. Слесаренко возражавший против перевода на украинский язык романа «Мать», отмечал: «Меня очень удивляет тот факт, что люди, ставя перед собой одну и ту же цель, не только утверждают различие наречий (выделено И.Т.) - стремятся сделать наречие «языком», но еще и угнетают тех великороссов, которые очутились меньшинством в области данного наречия» [3, с.135].

В целом, более чем комфортное национальное существование украинцев, на фоне процессов национально-государственного строительства в рамках УССР, уже в 1920-е годы фактически свело на нет национально окрашенный протест против большевиков. Идеи «независимости», оставшиеся в республике уделом немногочисленных групп, в основном сохранили популярность за рубежом. Отсюда, главным образом в первой половине 1920-х годов, их пытались «экспортировать» остатки разгромленных националистических группировок, прежде всего, петлюровцев.

Особенно непростая ситуация в это время сложилась в приграничных районах, где мелкие банды «политической» окраски терроризировали местное население. К примеру, как следует из сводки НКВД №16 от 17 апреля 1925 года, проникшая из-за кордона в Могилевский округ Подольской губернии конная банда «под руководством известного атамана Петлюровской банды Гальчевского» (10 чел.) совершала налеты, грабила, громила сельсоветы. При этом ее главарь сообщал, «что пришел для борьбы за независимую Украину» [4, л.59об.]. Согласно сводке №21 от 22 мая 1925 г., банда помощника Гальчевского - «пана сотника» Галюка (8 человек, с пулеметом), также в основном занимавшаяся грабежами, в своих записках декларировала: «Да здравствует Украина, да здравствуют мужики, да здравствует батько Петлюра» [4, л.78об]. Как следствие, примитивный национализм все более дискредитировал себя в глазах населения. В агентурно-информационной сводке украинского НКВД за июль 1925 г. в данной связи отмечалось: «Крестьянство озлоблено на эти банды и устраивает по своей инициативе и своими силами обходы» [4, л.207об.]. Бандитов сдают «органам», ловят, убивают.

Фактически радикальный национализм исчерпал себя. Выродилась и его силовая составляющая, все более превращавшаяся в посмешище для советской прессы. К примеру, как писала об атамане одной из таких банд киевская «Пролетарская Правда», как только некий Багатиренко, понял, «что все его атаманские усилия не приводят к вызволению Украины «от гнета московского», решил попробовать новое занятие - стал красть лошадей». В итоге, он был задержан Брусиловской районной милицией [5].

Позитивные перемены стали особенно очевидными с середины 20-х годов, в контексте улучшения советско-польских отношений и отказа от открытой конфронтации двух стран (в т.ч. отказа СССР от «активной разведки» на территории Польши). Веховое значение имело подписанное 3 августа 1925 года в Москве «Соглашение между Союзом ССР с одной стороны и Польской Республики с другой Стороны о разрешении пограничных конфликтов» [6].

Хотя проблема не была снята до конца и даже периодически актуализировалась, в связи с негативными международными изменениями и активизацией спецслужб, потенциал банд с националистической окраской на Украине являлся чрезвычайно слабым. Согласно «Боевому расписанию банд, оперировавших на территории Украины по состоянию на 1 ноября 1928 г.» из 5 активных банд 4 имели уголовно-политическую окраску: «диверсионная» банда

Герася-Левковцев в Коростенском округе (6 человек) и 3 политически-уголовных банды Голубя-Милки (4 бандита в Лубенском и Роменском округах), Свириденко-Яценко (6 бандитов в Полтавском округе) и остатки банды Сапона (8 бандитов в Нежинском и Конотопском округе). Среди «условных», банда Черного (б. Овчарука) также причислялась к числу диверсионных (3 бандита в Конотопском и Черниговском округах) [7, л.102].

Ситуация с «национальным вопросом» существенно не изменилась и в 1930-е годы. Принципиально на его состояние не повлиял даже отказ в конце 1920-х - начале 1930-х гг. от политики радикальной украинизации, корректировка которой стала неизбежной в условиях перехода к форсированному строительству социализма, когда естественный протест против нового политического курса большевиков нередко приобретал именно национально окрашенный вид. В этой ситуации властям стало более выгодным объявить националистов виновниками всех проблем, неудач и пр., превратить в главный объект критики петлюровцев, махновцев и пр. При этом на фоне отказа от крайностей украинизации, 1930-е годы были ознаменованы новыми «перегибами», теперь уже связанными с репрессиями в отношении части украинской национальной интеллигенции.

В отличие от ситуации на советской Украине, обширные территории, оказавшиеся вне границ Украинской ССР, были лишены возможности национального строительства. Особенно сложная ситуация при этом сложились в Польше, где отмечались все более серьезные конфликты на национальной почве. Вполне естественно, что именно там и сформировался основной очаг радикального национализма, связанный с появлением нового, «модернизированного» на нацистской основе националистического движения.

Создание в 1929 году Организации украинских националистов (ОУН) и завершение процесса ее слияния с Украинской военной организацией (УВО) на Пражской конференции 1932 года знаменовали собой начало качественно нового этапа в развитии украинского национализма, отмеченного появлением его наиболее радикального - террористического течения. По оценке одного из наиболее заметных его «теоретиков» М.Д. Степаняка, социальную базу ОУН в 1930-е составили «в первую очередь кулачество и постоянно терроризированная шляхтой, в период существования Польского государства, галицийская мелкая буржуазия» [8, л. 130].

Наряду с пропагандой идеи создания независимого украинского государства, важнейшим направлением деятельности ОУН в Польше изначально стал террор. Причем его жертвами являлись как представители титульной нации - поляки, так и нелояльные ОУН украинцы. Как отмечал видный исследователь украинского национализма В. Полищук, уже в 1930-е годы: «Организуются убийства других украинцев, и Бандера настаивает на том, чтобы их убивать. Всего в те времена оуновцами было уничтожено от 500 до 1000 человек» [9, с. 205]. Так рождался молох бандеровской «нации».

Особо отметим, что важнейшей чертой ОУН изначально являлась высокая степень зависимости от иностранных разведок. Прежде всего, ее руководители и активисты с 1920-х годов действовали в тесном контакте с немецкой военной разведкой. После прихода к власти в Германии Гитлера, масштабы и интенсивность такого взаимодействия возросли кратно. Причем германские спецслужбы уже в 1933 году успешно использовали ОУН для торпедирования наметившегося было в начале 1930-х годов советско-польского сближения. Дополнительный толчок активности ОУН в это время придал печально известный массовый голод 1933 года в СССР. Возникшие в этой связи протестные настроения нашли завершение в террористической активности организации, в частности, организовавшей 21 октября 1933 г. резко ухудшивший отношения двух стран резонансный теракт против работников советского консульства во Львове.

Среди других последствий этого теракта - окончательное закрепление XVII съездом ВКП (б) новой - подчеркнуто антинационалистической политики на советской Украине. Впрочем, поскольку до войны в СССР об оуновцах практически ничего не знали, объектом преследований здесь были определены течения, хорошо известные еще по эпохе гражданской войны.

В докладе на XIV съезде КП(б)У ее вновь назначенный первый секретарь ЦК Н.С. Хрущев обрушился на «всю эту махновскую, петлюровскую, всякую буржуазно-националистическую гниль» [1, с.40]. При этом он также признал наличие другой серьезной проблемы - ущемления русского населения в результате «украинизации». Так, Н. Хрущев отмечал: «Товарищи, враги делали все для того, чтобы вытравлять русскую школу из Украины, чтобы вытравлять русский язык на Украине. Они все сделали для того, чтобы оторвать украинский народ от братского русского народа. С этой целью враги изгоняли русский язык из украинских школ» [1, с.42].

Между тем, террористическая и пропагандистская активность ОУН в условиях нарастания Второй мировой войны привели к оформлению идейных основ принципиально нового движения. Не ставя перед собой цель их детального анализа, выделим лишь наиболее важные.

Прежде всего, высшей ценностью движения объявлялась нация. «Добро украинской нации» признавалось наивысшим «добром» на земле. Соответственно, главной задачей ОУН являлось создание независимого самостоятельного украинского национального государства. Не того, идея которого была, в принципе, уже реализована на советской Украине. - Нет. Оуновцы видели свою задачу в создании «Украины для украинцев», что прямо предполагало изгнание или беспощадное уничтожение иноплеменников -русских, евреев, поляков и т.д. Выдвигая в качестве «самоцели» установку -«Украина превыше всего», оуновцы в своих программных документах четко разъясняли «За что борется украинский националист (организованный)»: «а) За Украинскую Державу. б) За всестороннее развитие украинской жизни. в) За

украинское социальное устройство. г) За господствующее положение среди других народов. д) За новый тип украинца» [2, с.13].

Не составляет труда заметить, что эти положения и есть концентрированное выражение нацистской идеологии, прямое родство с которой вожди и теоретики ОУН признавали в полной мере. Они не только не скрывали, но и откровенно гордились таким родством. Так, в документе «Искусственные движения (механические)» к механическим движениям относились «коммунизм», «диализм» (космополитизм) и пр. Им противопоставлялись: «Естественные движения. Таким движением является украинский национализм, у немцев - гитлеризм, в Италии - фашизм. Эти движения являются естественными, потому что они - естественное творение и дар самого народа. Эти все движения похожи между собой, потому что наивысшей целью и идеалом ставят добро их наций» [2, с.13].

Обратим внимание - в борьбе за национальное государство и «господствующее положение нации» ценность для вождей движения представлял не украинцы, а их «новый тип», безоговорочно поддерживающий нацистскую идеологию. Любого, кто не вписывался в такой типаж, следовало перевоспитывать, либо уничтожать. Данную селекцию нации было призвано осуществить ее «инициативное меньшинство» - вожди и преданные им, подчиненные жесткой партийной дисциплине исполнители, - «герои». Поэтому, как верно отмечал А. Осташ: «Националистическое мировоззрение включало требование этического идеализма, которое отвергает индивидуальное счастье в смысле эвдемонизма, а возвеличивает героические доблести: храбрость, верность, самопожертвование. Национализм отрицал традиционные моральные ценности. Подчинив их требованиям политической целесообразности, согласно принципа «цель оправдывает средства»» [2, с.9].

Фактически, одна из центральных идей ОУН - идея «героев» стала одним из оснований, позволявших, во имя величия «нации», расправляться не только с иноплеменниками, но и с самими украинцами. Более того, как показали последующие события, «героизм» оуновцев, особенно их наиболее радикального - бандеровского крыла, в первую очередь выражался именно в уничтожении соплеменников - «зрадников».

2. Перенос радикального украинского нацизма в СССР на начальном этапе Второй мировой войны (1939-1941 гг.).

Начало Второй мировой войны и включение в состав СССР западноукраинских земель объективно превратили прежние польские проблемы борьбы с экстремистскими организациями украинских националистов в проблемы советского государства. По некоторым оценкам, в СССР в 1939-1941 гг. насчитывалось не менее 20 тысяч только активно действующей зарубежной националистической агентуры.

Причем, в сравнении с Польшей, в СССР появились новые объективные факторы, способствовавшие активизации деятельности радикальных националистов. Прежде всего, политическая ситуация в регионе была

дополнительно осложнена значительными изменениями в составе местного населения - в связи с высылкой немалой части местных поляков в Сибирь и со своего рода «обменом» населением областей, перешедших под контроль СССР и Германии. Масштабы переселенческого движения были весьма заметными. Согласно постановлению СНК СССР от 21 октября 1939 года, расселение эвакуированных из Германии проводилось только в Западной Украине и Западной Белоруссии. Причем поначалу советские власти ориентировались «грубо ориентировочно» на 1 млн. переселенцев [10, л.9].

Однако судя по документам, Переселенческое Управление и его особоуполномоченные на местах относились к перемещению в СССР такой массы населения более чем прохладно, что особенно заметно на фоне значительной активности соответствующих служб Германии. Как следует из справки, подготовленной для В.М. Молотова 16 января 1940 г., на 14 января 1940 г. к выезду в Германию записались 28121 семья немецких колонистов -110656 человек. Причем из этого числа было уже отправлено 79700 человек. В то же время, по признанию советских служб: «Практически же мы не вывезли с той стороны пока еще ни одного человека». И это на фоне того, что наблюдался большой «наплыв» желающих эмигрировать украинцев и, особенно, евреев. К примеру, в районе Холмского и Грубешовского уполномоченных был зафиксирован 21 случай обращения целых сел (до 8 тыс.) [10, л.63].

На деле к 5 января 1940 г. «насчитали» только 40 тыс. желающих переселиться в СССР (94% украинцы), а зарегистрировано было всего около 10 тыс. [10, л.58]. В этой связи, как сообщали советские дипломаты, немцы «обнаруживают удивление и даже тревогу в отношении наших уполномоченных в части практической эвакуации населения с германской стороны», и даже готовы помогать советским чиновникам регистрировать желающих выехать [10, л.59]. Собственно, лишь под давлением извне, советская сторона все же несколько активизировала данную работу, мотивы которой излагались вполне откровенно: «Правительственная делегация (Злобин, Масленников, Аркадьев - И.Т.) полагает, что в целях устранения у немцев впечатления о нашей пассивности и нежелании осуществить эвакуацию с германской стороны, можно было бы эвакуировать на нашу территорию в общей сложности до 20000 человек» [10, л.58].

В итоге, по сообщению особоуполномоченного Переселенческого Управления при СНК СССР Микольчака, СНК и ЦК КП(б)У утвердили план расселения эвакуированного с территории Германии населения всего на 15 тыс.: в Волынскую область - 3 тыс., Ровенскую - 3,9 тыс., Тарнопольскую - 6,9 тыс., Станиславскую -1,2 тыс. человек [10, л.69]. В справке для А. Вышинского Переселенческое Управление приводило сообщение делегации в Советско-Германской смешанной комиссии по эвакуации о том, что с 5 по 20 февраля 1940 года прибудут эшелоны с эвакуированными из Германии 20 тыс. чел. (15 тысяч для Украины и 5 тысяч - для Белоруссии) [10, л.66]. Для работы с ними были назначены особоуполномоченные Переселенческого Управления в 11

городов Западной Украины и Белоруссии. Общее руководство переселенческим делом в УССР курировал заместитель начальника управления Кобзин.

Еще один фактор, существенно осложнявший положение дел во вновь присоединенных областях, состоял в масштабных нарушениях здесь «революционной законности» в отношении местного населения. Как следует из сообщения прокурора СССР М. Панкратьева И. Сталину и В. Молотову от 10 февраля 1940 г.: «В Западных областях УССР и БССР имеют место серьезные извращения революционной законности, чинимые местными работниками советских и партийных органов. В ряде случаев эти извращения носят провокационный характер и сопровождаются нежелательными эксцессами. Отмечены факты, когда нарушения законов и злоупотребления со стороны отдельных должностных лиц советского аппарата использовались буржуазно-националистическими и другими классово-враждебными элементами в контрреволюционных целях» [11]. В свою очередь, использовала данные проблемы и германская разведка, ставившая перед националистами комплекс разведывательных, диверсионных и террористических задач [12].

Вместе с тем, важно отметить, что «перегибы» 1939-1941 гг. в основном затронули все же не украинцев, а главным образом поляков. Причем, примечательно, что с такими злоупотреблениями целенаправленно боролись, наказывая виновных. В частности, об этом красноречиво свидетельствует Постановление ЦК КП(б)У от 6 августа 1940 г. «О незаконных действиях органов советской власти во Львове» [1, с.71-73], из текста которого следует, что жертвами злоупотреблений и преступлений являлись практически исключительно поляки, тогда как злоупотребляли украинцы, евреи, русские.

В целом, очевидно, что в 1939 г. польские проблемы межнациональной конфликтности переносятся в СССР. Причем к ним дополнительно были добавлены новые, связанные с притеснением коренного польского населения данных областей. В итоге, в западных областях УССР в 1939-1941 гг. сложилось весьма непростое положение, объективно благоприятствовавшее подъему радикальных националистических настроений.

Нужно признать, что в канун войны на Западной Украине значительная часть населения не приняла советскую власть. По одному из многочисленных свидетельств современников: «Еще до войны с немцами почти половина жителей нашего села были националисты, противники Советской власти» [13, л.42]. Они осуществляли саботаж, срывали планы власти, угрожали ее работникам и активистам. Не менее сложным положение было и в городах. По признанию на допросе 12 октября 1944 г. бандеровца П.М. Дьячишина, в 1941 г. работавшего в Львовском медицинском институте: «среди студенчества чуть ли не открыто существовали молодежные националистические организации», проводился сбор средств на нужды ОУН, велась пропаганда и т.д. [14, л.98]

Чрезвычайно высокую активность при этом проявляли работавшие под руководством германских спецслужб зарубежные националистические центры. В апреле 1941 года в абвере было даже создано особое подразделение Штольце,

основной задачей которого являлось планирование и осуществление диверсий и использование в этих целях националистических групп: «Штольце встретился с главарями украинских националистов Мельником и Бандерой и приказал им немедленно приступить к организации на Украине отрядов националистов, приурочив их выступление к моменту вторжения германских войск» [15].

Заметим, что поначалу основная ставка фашистами была сделана на наиболее радикальную группу С. Бандеры, в ноябре 1940 года выделившуюся в новый - «Революционный провод» ОУН (Н. Лебедь, Р. Шухевич, Р. Ярый, Д. Мирон, Я. Стецько, С. Ленкавский, И. Габрусевич). Данный раскол был закреплен и «узаконен» в апреле 1941 года на Втором сборе ОУН в Кракове.

По более поздним данным НКВД (показания районного референта СБ Сидорчука (Гаврило)): «В 1940 году в гор. Кракове главным проводом ОУН при содействии немецкой разведки был создан специальный центр по руководству ОУНовским подпольем на территории Украинской ССР. Во главе этого центра стали Бандера Степан и начальник разведки ОУН - СУШКО Роман». Тогда вместе с другими отделами была создана и печально известная СБ: «С помощью немецкой разведки Краковским центром была создана специальная сеть школ и курсов по подготовке разведчиков, террористов, диверсантов для заброски на территорию Украины. В феврале-марте 1940 года по специальному отбору БАНДЕРЫ на Украину было нелегально заброшено свыше 100 чел. по сбору шпионских сведений для немецкой разведки, сколачивания разгромленных организаций, развертывания широкой подготовки вооруженного восстания» [16, л.177].

В разведывательной и диверсионной деятельности в канун войны использовались и подразделения особой украинской полиции, создание которой также санкционировали германские власти. В основном они формировались из националистов, бежавших с запада советской Украины. Помимо эмигрантов, кадры для них активно набирались также из пленной украинской молодежи, прежде служившей в польской армии. По признанию осведомленных бандеровских активистов: «Эта полиция находилась под непосредственным руководством и влиянием оуновцев бандеровского направления. Бандеровский провод ОУН, контактируя свою деятельность с немецкой разведкой, еще задолго до войны подготавливал кадры полицейских на случай захвата Германией территории Советской Украины». С началом войны именно эта полиция пришла на Украину «и под руководством бандеровского провода ОУН приступила к созданию административных органов власти на оккупированной немцами территории». К примеру, «во время оккупации гор. Львова в официальной полицейской службе находилось более 1500 полицейских» [14, л.95].

Так закладывался и укреплялся кадровый потенциал ОУН - организации наиболее активной части будущих «героев», вместе с гитлеровскими войсками вторгшихся на территорию СССР. Причем, очевидно, что уже в канун войны радикальные украинские националисты в полной мере использовались для

дестабилизации обстановки на Украине. О напряженности сложившейся здесь ситуации весьма красноречиво свидетельствовало, в частности, принятие Постановления Политбюро ЦК КП(б)У от 7 апреля 1940 г. о выдаче оружия руководящим партийно-советским и комсомольским работникам [1, с.69].

3. «Украинская национальная революция» обозных революционеров.

С началом агрессии фашистской Германии против СССР настал звездный час украинских коллаборационистов. Двигаясь в обозе германской армии и даже составляя ее отдельные подразделения, в это время они предприняли попытку провозгласить некое новое фашистское «украинское государство». Инициатива такого шага принадлежала бандеровскому проводу ОУН, руководство которого наивно полагало, что вправе решать такого рода вопросы. Крайняя узость политического кругозора, откровенный теоретический инфантилизм не позволяли «вождям» движения понять, что судьба «Самостоятельной Украины» решалась не ими, а фюрером Германии, причем в его планы существование какого-либо государства украинцев не входило.

Использование гитлеровцами антисоветского потенциала украинских националистов не предполагало согласия с их дикими фантазиями. Более того, согласно генеральному плану «Ост», территорию УССР планировалось расчленить на различные административные единицы и колонизировать, а основную массу самих украинцев - выселить в Сибирь. Наблюдая до неприличия удивительную наивность «вождей» ОУН(б), граничившую с идиотизмом, трудно не согласиться с Дм. Палиивом, иронизировавшим над «первокурсником», который хочет стать «вождем-диктатором» [9, с.88]. В этой связи, возникает закономерный вопрос - если столь «гениально» мыслили высшие руководители движения, то каков же был интеллектуальный потенциал деятелей среднего и низшего звеньев, тем более, массы деятельных «героев»?

В отмеченном контексте, весьма показательно и то, что, вопреки фактам и даже простой формальной логике, сегодня в украинской и западной историографии свое весьма почетное место занимает концепция «Украинской Национальной Революции». Так именуются события лета 1941 года, связанные с неудачной попыткой создания украинского фашистского государства. На наш взгляд, следуя такой логике, с гораздо большим основанием можно объявить временем Германской Национальной Революции гитлеровскую эпоху. Впрочем, вряд ли с этим сегодня согласятся сами немцы. Сегодня. А завтра?

Обращаясь к фактам, нельзя не видеть, что на деле на Украине имела место не некая мифическая «революция», не решавшая ни вопроса о власти, ни проблем национально-государственного строительства (ни любого другого вопроса революционного порядка), а самая банальная служба коллаборантов рейху. Как известно, несанкционированную активность бандеровцев немцы пресекли весьма недвусмысленно и жестко. Непослушные «вожди» и «герои» получили по рукам, и попали под арест. Послушные - вышли на службу. Само же «независимое украинское государство» начали нарезать ломтями (дистрикт Галиция для польского генерал-губернаторства; Транснистрия - для Румынии и

пр.). Интересная «революция». Удивительные «революционеры». Впрочем, предатели-коллаборационисты во все времена любили пышные титулы.

Конечно, обращаясь к бандеровской практике, нужно признать, что попытки введения системы украинских «государственных» органов в 1941 году предпринимались. По свидетельству автора созданного осенью 1940 года по заданию руководства ОУН(б) проекта «Организации органов государственной власти Самостоятельной Украины» [8, л.3], утвержденного и служившего затем руководством в деятельности ОУН на оккупированной фашистами территории Михаила Дмитриевича Степаняка: «В мае месяце 1941 года, когда во главе краевого провода находился Клымив Иван по кличке «Легенда», он передал мне через «Бульбу», что мой проект руководством ОУН одобрен и принят к практическому выполнению» [8, л.15]. В дальнейшем: «В начале войны Германии с СССР, краевой провод ОУН, именовавшийся тогда «МУЗ», т.е. краевой провод «на матерний украинський земли» стал создавать учреждения и организации в соответствии с моим проектом» [8, л.15]. Этот план реализовал и сам М.Д. Степаняк, вначале назначенный «Легендой» помощником шефа «Государственного устройства» при ЦП ОУН(б) и «члена правительства Стэцько» Льва Рэбэта, а после ареста последнего в середине сентября 1941 года лично возглавивший это бандеровское «учреждение».

Однако в связи с тем, что ОУН(б) на время впала в немилость у высших руководителей рейха, в первую очередь у Гитлера, с осени 1941 года бандеровцы стали изгоняться немцами из властных оккупационных структур. Многие представители организации были ими репрессированы. В этой связи, на 1-й конференции ОУН(б), состоявшейся в сентябре-октябре 1941 года, центральный провод дал низовым органам «указание о переходе на нелегальные формы работы» [8, л.45] (заметим, что другие националистические группы просто продолжали тупо служить рейху). Впрочем, и в этих условиях среди руководителей и «героев» ОУН(б): «В отношении тактики ОУН и взаимоотношениях с немцами, в основном было согласие за то, что с немцами не следует входить в какие-либо конфликты, в частности, не вести открытой противонемецкой пропаганды. Цель - передышка в части немецких репрессий и использования этого времени на организационную перестройку ОУН». Поэтому на той же конференции было решено перестроить работу в основном на нелегальной основе, но: «Не вступать с немцами в конфликты и не вести открыто противонемецкой пропаганды»; «Использовать все возможности легальной работы, проникая в учреждения, организации и предприятия, специально создавая такие учреждения для организационной работы и сокрытия членов ОУН» [8, л.48]. И это решения наиболее радикального и работоспособного течения в украинском национализме - основной силы «Украинской Национальной Революции»! «Пшик», а не революция.

В конечном счете, растерянные «герои» были вынуждены частью скрыться в подполье (зачастую под бдительным контролем германских спецслужб), а частью - пойти на службу в полицейские, карательные и иные

структуры германского оккупационного режима. В своих воспоминаниях уцелевшие «герои» ОУН(б)-УПА (как правило, нашедшие после войны пристанище в США и Канаде) стыдливо обходят тему службы в полиции и других вспомогательных подразделениях, представляют ее как некий незначительный эпизод своей «героической» биографии. И это не случайно. Причины такой «скромности» были вполне выяснены еще современниками.

К примеру, как следует из протокола допроса фашистского парашютиста Антона Ивановича Мироненко от 11 октября 1944 года, в 1941-1944 гг. он служил в полиции Винницкой области, где якобы занимался «охраной» полей и урожая [17, л.л.54-55]. Однако, уличенный во вранье, полицай был вынужден сознаться, что в феврале 1944 бежал с немцами на Запад, «так как знал, что мне придется ответить перед народом за совершенные мною преступления» [17, л.55]. Ведь на деле он не столько сторожил огороды, сколько, по собственному признанию, «принимал участие в истреблении невинных советских людей. Конвоировал советских людей на расстрел и охранял их во время расстрела. Охранял людей, собранных для отправки на каторжные работы в Германию» [17, л.56]. «Герою» не повезло. Был пойман. А ведь мог бы, подобно многим его коллегам, благополучно сбежавшим за океан, писать героические мемуары о своей самоотверженной борьбе с мирным населением, а также с громившими фашистов советскими партизанами «зрадниками».

В целом, нельзя не видеть, что радикальные националистические организации, в том числе бандеровцы, даже в период проводившихся против них репрессий, служили Гитлеру больше, чем своей «нации». Собственно и сами руководители ОУН(б) не отрицали того факта, «что ОУН мельниковского и бандеровского течений находились под крылышком немцев и на оккупированной территории создавали пронемецкие антисоветские формирования» [8, л.105]. К примеру, созданный в Кракове с согласия бандеровского провода «Украинский легион» вошел в состав немецкой армии и был направлен на фронт против Красной Армии, а затем в 1942 году был переформирован в полицейский батальон и использован для борьбы против партизан Белоруссии. И подобных фактов немало.

Жертвы германских и украинских фашистов потрясают. По подсчетам украинского исследователя В.И. Масловского, всего в годы войны на Украине от рук оуновцев и их покровителей и союзников - германских оккупантов, из числа мирных жителей погибло 800 тысяч евреев, 200-220 тысяч поляков, свыше 500 тысяч местных украинцев. Помимо этого было уничтожено более 400 тысяч советских военнопленных.

Признавая, что эти цифры нуждаются в уточнении, причем, на наш взгляд, в сторону их увеличения (особенно за счет русских и евреев), нужно признать, что, начавшись с политического «пшика», «Украинская Национальная Революция» завершилась невиданной по своим масштабам бойней. Среди ее многочисленных жертв, счет которых шел на миллионы, находились мирные люди различных национальностей, в том числе, украинцы.

Особенно большие потери украинское население понесло в 1943-1945 гг., в связи с деятельностью «украинско-немецких националистов» - «всех этих мельниковцев, бандеровцев, бульбовцев» [1, с.88] и, прежде всего, в связи с террористической активностью формирований ОУН(б)-УПА. Полагаем, что использовавшееся в СССР определение - «украинско-немецкие националисты», не было сколько-нибудь серьезным преувеличением.

Н.С. Хрущев был, несомненно, прав, когда 1 марта 1944 г. в докладе на VI сессии Верховного Совета УССР «Освобождение украинских земель от немецких захватчиков и очередные задачи восстановления народного хозяйства Советской Украины» утверждал: «Украинских националистов мы называем украинско-немецкими потому, что они являются верными псами и помощниками немцев в порабощении украинского народа. Они не имеют ничего общего с украинским народом. Они являются агентами немцев в украинской среде. Украинско-немецкие националисты пришли на Украину в обозе немецкой армии, они помогали немцам оккупировать нашу территорию. Но потом, когда они увидели, что весь украинский народ выступил на борьбу с ненавистными оккупантами, что украинцы доблестно дерутся в рядах Красной армии, что украинцы создали свои советские партизанские отряды; увидев все это, украинско-немецкие националисты почувствовали, что они не имеют никакой почвы в украинском народе, что их националистические лозунги не только не принимаются украинским народом, а с презрением отвергаются. Тогда украинско-немецкие националисты решаются на хитрый маневр. Они объявляют себя якобы врагами немецких захватчиков, уходят в «подполье», создают вооруженные националистические банды, а на самом деле ни разу по-настоящему не выступили против немцев, вели борьбу только с советскими партизанами, боролись против Красной армии и терроризировали население» [1, с.89].

Имеющиеся документы убедительно подтверждают, что, формально порывая с фашистами, бандеровцы по-прежнему активно претворяли в жизнь нацистские принципы. Причем особенно бескомпромиссными их позиции были на начальном этапе формирования широкого военно-политического движения -в 1943 году. Фактически в это время «врагом» Украины было объявлено все неукраинское население, а приветствие «Слава Украине» тесно увязывалось с лозунгами типа: «Смерть Московскому народу», «Смерть жидам» и пр. [13, л.44] Претворялась ими в жизнь и типично нацистская идея «чистоты» нации, нашедшая выражение в активной борьбе с «хрунями» - украинцами, состоявшими в смешанных браках с представителями других наций. Подобное «предательство» в 1943-1945 гг. каралось смертью сплошь и рядом.

Лишь в условиях наступления Красной Армии, с осени - зимы 1943 года произошла некоторая корректировка этого экстремистского курса. Во всяком случае, официально, в это время состоялся отказ от крайностей репрессивной практики в отношении иноплеменников (в частности, от расправ с евреями, с поляками и пр.), началось создание частей УПА из не украинцев и т.д.

4. Уничтожение «зрадников» как основная задача ОУН(б)-УПА.

Кроме иноплеменников, важнейшим объектом репрессий бандеровцев всегда являлись «зрадники» (изменники) - украинцы, не сочувствовавшие нацистской идеологии, не проявлявшие открытой вражды к «врагам», либо не выполнявшие приказы руководства ОУН(б) и командования УПА. Убийства обычных украинцев, заподозренных в нелояльности, осуществлялись ими систематически, более того, планомерно. При этом наблюдалась устойчивая тенденция к усилению данного акцента в «героической борьбе» ОУН(б)-УПА.

К примеру, как следует из протокола допроса Ильи Никитовича Ткачука (1915 г. р.) от 18 июня 1944 г., в момент его назначения в октябре 1943 года на должность командира Винницкого военного округа, командующий УПА Клим Савур ориентировал на такие приоритеты как борьба с партизанами, умножение отрядов и обустройство в лесах с поддержанием тесных связей с ОУН(б) [18, л.139]. Под влиянием наступления Красной Армии и возникновения новой политической реальности, в феврале 1944 г. от него поступили новые указания. Их основная суть теперь сводилась к требованию уничтожения на советской территории совпартработников, сотрудников НКВД, активистов и сочувствующих. Крупных работников следовало стараться захватить живыми для доставки в штаб. Помимо ориентации на пропаганду, диверсии, нападения на мелкие группы и одиночных военнослужащих, особое внимание уделялось вопросам конспирации и борьбы с предателями. В частности, отрядам УПА доводился прямой запрет на прием «одиночек», а также ранее арестованных и освобожденных. Наряду с этим, рекомендовалось: «Организовывать отдельные отряды из нелегалов, скрывающихся от Советских властей из-за боязни репрессий, дезертиров, давать им практические задания и лишь после тщательной проверки присоединять к своим отрядам» [18, л.140]. Наконец, отдельным пунктом предписывалось: «11. Террором и насилием заставлять население выполнять приказания УПА» [18, л. 141].

В рамках данного курса, повсеместно осуществлялись широкие репрессивные акции в отношении лиц, не желавших вступать в ряды УПА, либо не выполнявших введенные бандитами повинности по сдаче продовольствия, одежды и пр. Сохранилось огромное число свидетельств этой террористической практики, благодаря которой, собственно, и удалось сформировать столь многочисленные отряды УПА. К примеру, как показал на допросе Ровенский окружной инструктор боевой подготовки УПА Александр Андрианович Ярош: «ко мне неоднократно обращались представители УПА с предложением войти в их армию, но так как я на это не давал своего согласия, то ко мне участники УПА стали относиться отрицательно, заявляя, что лиц, которые к ним не пойдут, они будут уничтожать» [13, л.5]. И подобных свидетельств о бандеровских методах формирования УПА - тысячи.

Террор в отношении колеблющихся заметно усилился с приближением Красной Армии. В частности, насильно привлеченный в бандеровский отряд беглый военнопленный югослав Гачич, отмечал, что «с подходом частей

Красной Армии оуновцы уничтожают всех, подозреваемых в сочувствии к сов. власти» [19, л.148].

Бандеровцы осуществляли повсеместную и массовую «чистку» среди не сочувствующих движению и, особенно, советских активистов. Как показал на допросе врач в курене «Квартирного» В.Н. Косек, последние полтора месяца (в конце 1943 - январе 1944 г.) «проводились мелкие операции представителями СБ по территории и уничтожению лиц местных граждан враждебных, неблагонадежных бандеровцам советских активистов» [13, л. 66].

О значительных масштабах репрессивной активности бандеровцев в отношении мирного населения свидетельствует и «Справка, составленная по протоколам допросов коменданта куста ОУНовской сомообороны Дьячишкина и куренного УПА Гачкевича» (допрошенных 12 и 25 октября 1944 года)».

Как показал Дьячишкин, в июле-августе 1944 г. была реорганизована и заменена «боевками» печально известная СБ: «ОУНовским окружным проводом «Хортица-2» ликвидирована «СБ» и полевая жандармерия во всех куренях и сотнях УПА ... Вместо «СБ» созданы боевки, численностью 15-20 человек в подрайонах и районах, а в округах 60-70 человек. На эти же охранные боевки возложена задача разведки и контрразведки. Фактически изменено только название, так как функции «СБ» полностью перешли в охранные боевки. Эта так называемая реорганизация произошла вследствие того, что «СБ» своими террористическими действиями в отношении населения окончательно себя скомпрометировали (выделено ИТ). В куренях и сотнях полевая жандармерия ликвидирована, как не справившаяся с задачами по борьбе с дезертирством» [14, л.68].

В свою очередь, Гачкевич сообщил, что, по указанию краевого провода, «в последнее время (ноябрь 1944 г. - И.Т.) созданы «кусты самообороны»», состоящие из оуновского актива во главе с руководителями подрайонными ОУН. Задачи «куста» из 30-35 человек, состояли в том, чтобы: «Производить очистку населенных пунктов от подозрительных для ОУНовцев лиц, особенно заподозренных в связях с НКВД». Также они должны были осуществлять физическое уничтожение совпартработников, сбор продовольствия и т.д. [14, л.68]. «Физическое» истребление мирных жителей стало «коньком» бандитов.

Масштабы террористической деятельности против украинского населения были таковы, что вызывали недовольство даже в верхах ОУН(б).

Как следует из протоколов допросов видного бандеровца, главы СБ Львовской области и резидента немецкой разведки Иосифа Григорьевича Панькива от 28 октября - 2 ноября 1944 г. (УББ НКВД УССР, Львов), рядом работников высказывалось «некоторое недовольство проводом», особенно «жестокостью» СБ, которой от нее требовало руководство ОУН. Поэтому уже осенью 1943 г.: «Мы сходились на том, что отдельные члены центрального провода ведут неправильную линию в ОУН. Это раньше всего относилось к Лебедю и Арсеничу. Когда Шухевич стал комендантом УПА, мы критиковали и его деятельность, заключавшуюся в массовом уничтожении не только

польского населения, но даже украинского, в том случае если оно в какой-либо мере связано с поляками, не говоря уже о родственных связях. Дошло до того, что Шухевич стал уничтожать украинцев, выходцев из восточных областей Украины, по малейшему поводу и без всякого повода и ставил вопрос об их полном уничтожении, независимо от того, что они участвуют в ОУН и УПА» (выделено И.Т.). В итоге: «Я и «Пани Черная» пришли к единому мнению, что нужно устранить ряд руководящих участников провода, вплоть до их физического уничтожения и возродить ОУН, подобрав в руководство более опытных и авторитетных людей из старых националистических деятелей» [19, л.202].

Учитывая масштабы движения, а также известную оторванность таких руководителей от практики «партизанской» борьбы националистов, данные планы были мало реалистичны. Однако сам факт их появления в бандеровской среде, на наш взгляд, весьма симптоматичен, как отражение широкого недовольства украинцев массовым бандеровским террором.

5. Проблема «зрадников» и провал «героев» в Центральной и Восточной Украине.

Несмотря на то, что в 1943 г. Р. Шухевич в борьбе за чистоту нации дошел до маниакальной идеи истребления всех «зрадников» на «Востоке», значительная часть бандеровского актива считала борьбу за эти области чрезвычайно важной. Поэтому, а также в стремлении увести отряды УПА в, казалось бы, более безопасный дальний советский тыл, первая половина 1944 года во многом прошла под флагом их активного продвижения на Восток.

Как показал на допросе задержанный 30 июля 1944 г. при проведении чекистско-войсковой операции в лесах Мизочского района Ровенской области Василий Анисимович Пчелянский, в январе 1944 г. из главного штаба УПА поступила директива о переводе всех выходцев из восточных областей Украины в группу «Верещака» (группа им. Тютюнника). Именно с нею и была связана его «карьера» - от бойца отряда «Жука» - до инструктора школы при «восточной группе» УПА, начштаба восточной группы «Очеретенко», начальника боевой подготовки куреня «Левадного» [19, л.79].

В то время Восточным округом УПА командовал «Верещак» («Олекса»), в середине 1944г. - командир Юго-Восточной группы УПА. В ее состав вошли «банды восточного и южного округов» («Южным округом раньше командовал Эней, по слухам, направленный в Карпаты. Начштаба юго-восточного округа является Очеретенко (Евген, Мозырь) - б. участник украинских легионов, созданных немцами в 41 году»). Командование УПА поставило группе основной задачей - проведение боевых операций в восточных областях: «Тщательно подбирая и фильтруя личный состав «восточной группы», командование последней перед отправкой банд в восточные области хорошо экипировало их, вооружая достаточным количеством оружия и боеприпасов. На банды, которые направлялись в восточные области возлагалось много надежд,

ибо они одновременно рассматривались как проводники оуновских «идей», которые должны завоевать доверие у населения восточной Украины» [19, л.80].

Так, в начале 1944 г. из состава «восточного округа» была направлена в Житомирскую область сотня «Дороша», но она была «наголову разбита войсками НКВД, и ни один ее участник обратно не вернулся» («бесследно исчез и сам Дорош»). Далее, 20 февраля 1944 г. в Коростенский район Житомирской области был направлен курень видного оуновца «Онищенко», укомплектованный «отборным составом». Однако он был разгромлен под Коростенем. Остатки отряда разбежались (командир и его жена «Катя» ранены). Вслед за куренем «Онищенко», 5 марта 1944 года туда же был направлен курень «Лысогора», а еще через пару дней еще и отряд сотенного «Ярого» (Гачек) [19, л.80об.]. Но и этот объединенный отряд разбили в Коростенском районе. Назад вернулись всего 15 человек (большинство раненые). Тогда же был сформирован отряд сотенного «Ворона» из куреня «Яремы» и начштаба «восточной группы» «Очеретенко». Этот отряд «Верещак» направил в Олевский район Житомирской области. Но уже во время следования он был обнаружен и разгромлен. Остатки «Ворон» привел обратно, за что и был разжалован «Верещаком» в рядовые. (убит в середине июня в с.Боровом Ракитнянского района Житомирской области) [19, л.81].

Не менее «удачливыми» оказались и другие аналогичные отряды. К примеру: «22 апреля 1944 года, с целью разведки хода мероприятий по восстановлению Советской власти и изучения настроения крестьянства, по заданию командования УПА в Черниговскую область была направлена крупная банда, названная «соединением им. Круты», во главе с сотенным командиром «Жуком»». Вскоре ее разбили в Киевской области. Назад вернулись 5-7 человек, в т.ч. «Жук» и сотенный «Лыс». Далее, 24 апреля в район Н.-Волынска направили банду куренного «Ветер» (позже командир куреня «Недоли») и сотенного «Черноты». В результате боестолкновений, она была наголову разгромлена: 60 человек были убиты, 20 - попали в плен: «Остатки банды, раздетые и голодные, потерявшие веру в успех своей борьбы, вернулись обратно». Уже 28 апреля 1944 г. командование восточной группы вновь направило крупную банду сотенного «Однорога» (Сивач) и «Яремы» (Слиб) в район Коростеня. Однако и она была практически сразу разбита [19, л.81].

В контексте приведенных выше фактов, на наш взгляд, весьма интересен «портрет героя», сыгравшего важную роль в организации данного побоища -командующего восточной группой «Верещака». В частности, в памяти «коменданта» Тучинского и Александрийского районов Ровенской области по организационно-мобилизационным вопросам Степана Трофимчука, прибывший к нему в село 11 июня 1944 г. с 15-16 всадниками и приказом «Дубового-Максима» о переходе под командование «Верещака» «герой», остался самоуверенным и «надменным». При этом: «Командир, о котором я так много слыхал в кругах участников УПА, предстал передо мной в виде молодого, безусого мальчишки, одетого в старую, рваную телогрейку, грязные,

защитного цвета, галифе и немецкие сапоги» [18, л.л.181-182]. Впрочем, такой комизм внешнего вида юного «героя», пожалуй, лишь усиливает весь ужас происходившего, всю глубину трагизма участи подчиненных ему отрядов.

В конечном счете: «командование «восточной группы УПА», убедившись в бесплодности своих стараний продвижения оуновских банд в восточные области Украины и отсутствии поддержки последних со стороны населения указанных областей, пришло к выводу о необходимости перестройки своей деятельности в Восточной Украине, направив там свою работу по линии насаждения оуновской агентуры из антисоветско-националистических настроенных лиц» [19, л.л.81-81об.]. Совещание руководящих работников УПА на хуторе Городище Межиричского района Ровенской области, рассмотревшее 31 июля 1944 г. вопросы реорганизации куреней УПА и их действий на территории Восточной Украины, закрепило новый курс. Его решение сводилось к тому, чтобы «в связи с разгромом ряда групп УПА, посланных в восточные области, временно прекратить направление туда банд, перенеся острие борьбы на территорию Западных областей Украины» [19, л.80].

Полный провал на Востоке был очевиден для всех сколько-нибудь вменяемых участников движения. Причем немалой частью актива он прямо ставится в вину руководству ОУН-УПА. Фактически летом 1944 г. на этой основе и под влиянием успехов Красной Армии наметился раскол в ОУН(б), в ходе которого предлагалось даже отказаться от самого названия ОУН, скомпрометированного сотрудничеством с немцами, и принять название «НВРО» («Народно-освободительная революционная организация») [24].

Как показал 20 августа 1944 г. на допросе задержанный в ходе чекистско-войсковой операции Паламарчук, редактировавший документы некоего совещания (конференции), проходившего примерно 18-24 июля 1944 г., критике здесь подверглись программа ОУН, ее устройство, стратегия и тактика. В общих чертах обвинения в адрес руководителей движения сводились к тому, что: «1. ОУН ставил вопрос «Украина - для украинцев» и этим самым оттолкнули от себя массы. 2. ОУН пошла на службу фашистам. 3. С благословения ОУН, УПА вырезала тысячи ни в чем не повинного польского населения, разорив их хозяйство и разграбив имущество. 4. ОУН создала «СБ», которая при помощи «пута» и топора помогает прививать массам украинско-национальные идеи. 5. ОУН не сумела поднять массы восточной Украины. 6. ОУН начала строить украинское независимое государство - делать «революцию» силами крестьян, оставляя в стороне рабочий класс, являющийся в действительности главной ведущей силой всякой революции» [19, л.л.71-72].

Таким образом, после примерно полугодовой бесплодной активности на «Востоке» (заметим, что в его состав включались и центральные области Украины), руководители ОУН-УПА все же сумели понять обреченность своей борьбы в регионе, в котором подавляющее большинство населения составляли «зрадники», совершенно не желавшие понимать логику «героев».

6. Бандеровский террор и трагедия мирных жителей Западной Украины в 1944-1945 гг.

Не получив поддержки населения центральных и восточных областей Украины, бандеровские отряды на данных территориях имели крайне ограниченные возможности. В итоге, они были просто вышвырнуты отсюда. В этой ситуации, как не парадоксально, но от бандеровщины наиболее серьезно пострадали именно жители западных областей Украины, где социальная база движения и его организация оказались значительно более мощными, а деятельность - гораздо более агрессивной.

Богатая пробандеровская литература, особенно активно публиковавшаяся в последние четверть века, утвердила немало мифов не только в массовом сознании, но и в научных публикациях. В частности, даже во вполне «приличных» работах нередко встречаются утверждения о якобы сплошной поддержке ОУН-УПА на Западе Украины и беззаветной борьбе «украинских партизан» исключительно с «коммунистическим режимом», НКВД и партийно-советским активом. То, что это совершенно не соответствует действительности, доказывают многочисленные документы.

На наш взгляд, в частности, в этом отношении весьма показательны, данные о численности потерь, понесенных мирным населением Западной Украины от рук бандеровских «героев», представленные в «Справке о результатах борьбы с бандитизмом» от 5 апреля 1945 года, направленной в центральный аппарат ведомства заместителем начальника УББ НКВД УССР подполковником А.Ф. Задоя.

В соответствие с этим документом, за период с февраля по декабрь 1944 года на Западной Украине было зарегистрировано 2471 «бандпроявление» (то есть фактов активности формирований УПА и из пособников). В результате, от рук бандитов погибло 4748 человек. Из них основная часть потерь - 2953 человек пришлась именно на мирное население (см. таблицу №1).

Таблица 1. Потери от бандитских налетов в областях Западной Украины

в феврале-декабре 1944 г. [20, л.л. 3, 75]

Львовская область Ровенская область

убито ранено Без вести убито ранено без вести

Сотр. НКВД-НКГБ 20 17 8 24 8 8

Офицеры ВВ и КА 19 2 12 19 2 6

Ряд. состав ВВ и 130 33 29 153 42 37

КА

ИБ 141 45 53 167 35 64

Совпартактив и 660 84 148 742 30 106

мирные граждане

Всего 970 181 250 1105 117 221

Станиславская область ^_Дрогобычская область

убито ранено без вести убито ранено без вести

Сотр. НКВД-НКГБ 31 12 7 13 8 5

Офицеры ВВ и КА 11 4 5 8 2 3

Ряд. состав ВВ и 102 30 41 84 18 27

КА

ИБ 151 29 40 95 16 59

Совпартактив и 553 22 80 219 26 50

мирные граждане

Всего 848 97 173 419 70 144

Тернопольская область Волынская область

убито ранено без вести убито ранено без вести

Сотр. НКВД-НКГБ 22 10 3 19 16 7

Офицеры ВВ и КА 7 1 - 15 4 1

Ряд. состав ВВ и 87 9 29 68 25 20

КА

ИБ 103 18 31 139 35 43

Совпартактив и 399 15 97 275 27 76

мирные граждане

Всего 618 53 160 516 107 147

Черновицкая область Западные области УССР в целом

убито ранено без вести убито ранено без вести

Сотр. НКВД-НКГБ 13 2 1 142 73 39

Офицеры ВВ и КА 8 - 1 87 15 28

Ряд. состав ВВ и 41 19 14 665 176 197

КА

ИБ 105 6 15 901 184 305

Совпартактив и 105 24 9 2953 228 566

мирные граждане

Всего 272 51 40 4748 676 1135

Приведенные цифры доказывают, что основное содержание «героической борьбы» бандеровских отрядов ОУН-УПА на Западной Украине в 1944 году состояло вовсе не в борьбе с коммунистическим режимом, а в систематическом терроризировании мирного населения, в том числе украинцев, являвшихся, в понимании бандитов, «зрадниками». В ходе бандитских нападений, мирные жители и представители советско-партийного актива в 1944 году составляли 62,2 % среди убитых, 49,9% среди пропавших без вести и 33,7% среди раненых.

Ситуация не только не изменилась, но еще более ухудшилась в 1945 году, когда количество зарегистрированных бандпроявлений на Западной Украине и связанные с ними потери среди мирного населения, сохраняясь на стабильно высоком уровне, существенно выросли в процентном отношении.

Таблица 2. Потери от бандитских налетов в областях

в 1 квартале 1945 г. [20, л.13] Львовская область - 311; Ровенская область

Западной Украины

166 бандпроявлений

убито ранено без вести убито ранено без вести

Сотр. НКВД- 19 11 4 11 6 5

НКГБ

Офицеры ВВ и КА 1 3 5 - 2 -

Ряд. состав ВВ и 27 15 5 19 16 2

КА

ИБ 68 36 33 31 12 7

Совпартактив 63 8 15 20 6 24

Жители 331 21 46 251 25 81

Всего 509 94 108 332 67 119

Станиславская область - 123; Дрогобычская область - 112 бандпроявлений

убито ранено без вести убито ранено без вести

Сотр. НКВД- 7 12 4 12 - 1

НКГБ

Офицеры ВВ и КА 4 3 - 2 2 -

Ряд. состав ВВ и 26 9 35 1 2 -

КА

ИБ 25 11 34 41 6 10

Совпартактив 27 3 24 36 10 5

Жители 204 1 51 116 22 2

Всего 293 39 148 208 42 18

Тернопольская область - 211; Волынская область - - 133 бандп эоявлений

убито ранено без вести убито ранено без вести

Сотр. НКВД- 13 3 1 23 1 1

НКГБ

Офицеры ВВ и КА 3 1 - - - 2

Ряд. состав ВВ и 15 3 - 6 12 2

КА

ИБ 22 12 17 33 6 41

Совпартактив 27 3 4 51 - 10

Жители 591 9 69 156 11 21

Всего 651 31 91 269 30 77

Черновицкая область - 73 бандпроявления Западные области УССР - 1129

убито ранено без вести Убито ранено без вести

Сотр. НКВД- 19 11 4 89 34 16

НКГБ

Офицеры ВВ и 1 3 5 10 11 7

КА

Ряд. состав ВВ и 27 15 5 98 57 45

КА

ИБ 68 36 33 227 85 147

Совпартактив 63 8 15 242 32 89

Жители 331 21 46 1669 90 272

Всего 509 94 108 2335 309 576

Не сложно подсчитать, что в первом квартале 1945 года в общих потерях от бандитских нападений в западноукраинских областях мирные жители составляли уже 71,5 % - среди убитых, 47,2% - среди пропавших без вести и 29,1% - среди раненых. Еще 12,4% убитых, 15,5% пропавших без вести и 10,4% раненых составляли представители советско-партийного актива.

Итого, в первом квартале 1945 года мирные жители и совпартактив среди жертв бандеровского террора в совокупности составляли: 83,9% общего числа убитых, 62,7% пропавших без вести, 39,5% раненых. Иными словами, ожесточенность и размах террора бандеровцев в отношении мирного населения в 1945 году существенно возросли.

В этом цифровом ряду также обращает на себя внимание особенно высокий процент мирных жителей среди убитых и относительно более низкий их удельный вес среди раненых. В этом и состоял весь ужас положения. Мирные жители имели весьма ограниченные возможности для самообороны, а зачастую были вовсе беззащитны. Поэтому бандиты просто приходили и безнаказанно убивали их. Откуда здесь было взяться высокому проценту раненых? В данной связи, особенно показательны цифры по Тернопольской области, где убитые из числа мирных жителей и совпартактива составили в первом квартале 1945 г. почти 95%. И после этого кто-то еще берется доказать, что бандеровцы вели войну с коммунизмом?

Подчеркнем, за период 1 января - 1 мая 1945 года в общем массиве 1289 «бандпроявлений» ведущее значение принадлежало именно террористическим актам в отношении мирного населения, имевшим устойчивую тенденцию роста. Напротив, диверсий, вопреки надеждам немецкого командования, становилось все меньше.

Таблица 3. Помесячная сводка бандпроявлений на Западной Украине

в январе-апреле 1945 года [21, л. 37].

Тер. Диверсии Нападения Проч Всего

акты ж/д объект ы связи шосс е гос. учрежд. и предприятия рай. центр насел. пункт

Январь 34 20 26 3 23 3 9 284 402

Февр. 43 16 10 5 13 1 50 199 325

Март 47 9 17 2 13 0 11 143 236

Апрель 58 12 2 3 11 1 16 223 326

Таким образом, бандеровцы все менее оправдывали надежды гитлеровцев на активизацию партизанской войны в тылу Красной Армии и все более зверствовали в отношении собственного народа. Война с мирными жителями, со «зрадниками» становилась все актуальнее.

По областям активность бандеровцы проявляли, прежде всего, во Львовской области (в январе-апреле, соответственно, - 120, 87, 54, 85 бандпроявлений). Впрочем, они были активны и в Тернопольской (34, 74, 50, 44), Станиславской (36, 34, 43, 35), Ровенской (74, 42, 52, 30), Волынской (82, 35, 22, 23), Дрогобычской (29, 33, 10, 11), Черновицкой областях (17, 20, 5, 6).

Очевидно, что в 1945 году наметилась тенденция к снижению числа бандпроявлений на Западной Украине, однако общий уровень активности бандитов оставался весьма высоким (итого в январе-апреле: 402, 325, 236, 326). В данной связи, в рамках периода, в регионе было проведено 6519 чекистско-войсковых операций (по месяцам - 1554, 1448, 1949, 1568) [21, л.37].

В целом, нужно признать, что, несмотря на активность органов, внутренних и пограничных войск НКВД, местных истребительных батальонов, репрессии бандитов в отношении мирного населения резко выросли.

Таблица 4. Потери в результате бандпроявлений на Западной Украине

в январе-апреле 1945 года [21, л.42].

Январь Февраль Март Апрель

Уби ран без

т вест и

Сотр. 21 13 3 52 16 5 16 5 7 27 10 12

НКВД-

НКГБ

Офицеров 2 9 - 4 - 5 4 1 - 4 - 3

войск

НКВД и

КА

Рядовые и 51 38 21 22 9 3 29 24 31 24 28 17

сержанты

ИБ 43 9 57 104 44 17 69 20 49 61 15 67

Сопартакт 94 11 26 105 20 31 45 2 20 52 6 48

ив

Жители 450 47 49 795 15 64 358 13 69 348 17 66

Итого 661 127 156 108 2 104 125 521 65 176 516 76 213

Итого за 4 месяца, в результате нападений бандитов было убито 1951 мирных жителей; пропали без вести еще 248 человек. Ранено за это время 92

человека. Жертвы из населения и совпартактива в январе 1945 года составили 82,8 %, в феврале - 83,2%, в марте - 77,4%, в апреле - 77,5% от общего числа убитых. Причем, военнослужащие Красной Армии, сотрудники НКВД-НКГБ и бойцы ВВ НКВД на этом фоне вообще «теряются». В процентном отношении от общего числа потерь их доля составляла в январе 1945 г. 11,2%, в феврале -7,2%, в марте - 9,4%, в апреле - 10,7% (подсчеты автора по материалам ГАРФ).

То есть, более чем 4/5 убитых в ходе бандеровских налетов в январе-апреле 1945 г. составляли мирные жители региона и совпартактив. Безусловно, если это массовое, планомерное истребление безоружных людей считать «героизмом», то бандеровские «герои» в нем весьма преуспели.

Для большей ясности картины, для скептиков сгруппируем наши подсчеты в отдельной таблице.

Таблица 5. Удельный вес различных категорий жертв бандпроявлений на Западной Украине в январе-апреле 1945 г. (в %)

Январь февраль март апрель в среднем

Красная Армия и НКВД 11,2 7,2 9,4 10,7 9,2

Бойцы 6,0 9,6 13,2 11,8 10,0

истребительных батальонов

Мирные 82,8 83,2 77,4 77,5 80,8

жители и

советско-

партийный

актив

Таким образом, наименьший удельный вес среди жертв нападений банд ОУН-УПА в январе - апреле 1945 года - менее чем 1 из 10 погибших - имел контингент военнослужащих и сотрудников НКВД-НКГБ. Несколько превышала их удельный вес доля погибших от рук бандитов бойцов истребительных батальонов (1 из 10), по существу, - местных жителей. Наконец, самым значительным, просто подавляющим, среди жертв бандитизма являлся удельный вес мирных жителей и местного актива (более 80%).

Отметим также, что в указанное время резко вырос цинизм и жестокость расправ с мирными жителями. В данной связи, с марта 1945 года в отчетах НКВД о жертвах бандпроявлений была введена категория «повешено». В марте среди них был - 1 боец истребительного батальона, 5 представителей совпартактива и 6 граждан. В апреле - 1 сотрудник НКВД, 2 бойца ИБ, 6 членов совпартактива и уже 15 граждан [21, л.42].

Показательно и то, что основная тяжесть борьбы с бандитизмом в это время окончательно была переложена на местных жителей - бойцов

истребительных батальонов, потери которых с февраля 1945 года превышали потери Красной Армии и НКВД.

Анализ приведенных выше цифр показывает, что марте-апреле 1945 года произошло все же некоторое общее снижение показателей террористической активности. Тем не менее, опасность террористических угроз оставалась крайне высокой. И это подтвердил уже май 1945 года.

Как показывает справка НКВД по Западной Украине за май 1945 года, в ходе нападений банды убивали все больше обычных мирных людей. Так, в 1-й декаде из 58 убитых 26 человек являлись местными обывателями, 21 - членами совпартактива, 6 - бойцами ИБ (также 2 повешенных из совпарактива). Во второй декаде было убито уже 135 человек, в т.ч. 77 жителей, 28 совпартактива, 8 бойцов ИБ. В третьей декаде жертвами банд стали 168 человек, в т.ч. 111 жителей, 21 совпартактива и 15 бойцов ИБ. Больше людей - в основном жителей и представителей совпартактива, стали уводить в лес (по декадам мая -15, 62 и 59 человек) [21, л.55].

В целом, положение на Западной Украине в 1945 году оставалось предельно сложным. И только летом наметился заметный и устойчивый спад бандитизма. В то же время, среди бандпроявлений основное значение окончательно закрепили за собой террористические акты.

7. Уникальные бандеровские практики или целенаправленное уничтожение «вождями» членов ОУН-УПА.

Обращаясь к бандеровской «героике», следует признать, что ее почитателями, в первую очередь, она связывается с боевыми «успехами» ОУН-УПА. Однако, несмотря на выдумки и небылицы, в избытке поставляемые и мемуарами бывших «партизан», и серьезными «научными мужами», ввиду низких боевых качеств этих отрядов, истории их подвиги не известны.

Конечно, в 1943 году руководство ОУН-УПА много сделало для создания националистической армии. Были организованы системы управления, разведки, связи, добровольной и принудительныой мобиизации, учреждены «вышкилы» для подготовки войск. В немецком тылу создавались многочисленные «схроны» для отрядов, склады оружия, боеприпасов, одежды, продовольствия. Запускались целые заводы (в основном, ремонтные, пищевые и т.д.). Особое внимание уделялось обеспечению жесткой дисциплины. Командование, «Служба безопасности», «жандармерия» оперативно и безжалостно карали за любое проявление недовольства и даже просто сомнений. Для нарушителей дисциплины, в частности, были предусмотрены «карные отделы» - «штрафные «подразделения» банды УПА», в которых безжалостно «гнобили» отданных на перевоспитание бойцов [19, л.2].

Однако несмотря на все усилия, было очевидно, что противостоять частям регулярной армии отряды УПА были совершенно не в состоянии. Не случайно, при прохождении фронта через определенную местность, они попросту распускались и затем воссоздавались заново. Впрочем, и в последующем их нахождение в ближайших тылах являлось крайне опасным.

Обеспечивая безопасность коммуникаций, не только армейцы, но и внутренние войска НКВД действовали решительно и, нужно признать, эффективно. По существу, банды откровенно боялись и фронтовых частей, и ВВ НКВД, всемерно уклоняясь от столкновений с ними. К примеру, как следует из «Справки по итогам проведенных операций по ликвидации бандитизма в тылу 1 Белорусского и 1 Украинского фронтов с 25 мая по 10 июня 1944 года», в тылу 1 Белорусского фронта (3, 4, 5 и 6 сектора; - 273, 35, 267 и 284 сп 10 сд, 169, 277 сп 9 сд, 20 сбр, 216 осб 24сбр, 18 кавполк и 12 кавполк КА) за это время было убито 504 и плено 1219 бандитов. Также задержали 59 «бандпособников», 3694 уклонистов, 99 дезертиров, 9 парашютистов. Добровольно явилось 503 бандита и «подозрительных» лиц. Итого, общее число потерь противника достигло 6087 человек. При этом потери частей, проводивших операции, составлил всего 13 убитых и 17 раненых. В то же время, в тылу 1 Украинского фронта (Ровенский, Межиричский, Дубненский и Островский сектора - 17 сбр, 18 сбр, 21 сбр, 217220 осб 24 сбр) были убиты 263 и пленены 842 бандита. Захватили также 94 «бандпособников», 659 уклонистов, 66 дезертиров. Добровольно явились 503 человека. Итого, потери противника достигли 2427. Причем «трофеев здесь было даже больше, чем у 1 Белорусского [22, л.54].

Аналогичные результаты показывали и последующие операции. К примеру, как сообщал в своем донесении от 14 июня 1944 г. №15/10-003034 начальнику Главного Управления войск НКВД по охране тыла действующей Красной Армии Горбатюку (далее - по инстанции - заместителям наркома НКВД Круглову и Аполлонову) начальник оперотдела полковник Ефремов: «По решению Военного Совета 1-го Белорусского фронта, с 25 мая по 10 июня с.г. проведена операция по ликвидации бандитизма в тылу фронта». В ходе операции осуществлялась проверка населенных пунктов, проческа местности (особенно лесов), произошло 19 боестолкновений. В итоге, были убиты 74 бандита, захвачены - 867. Также задержаны: 71 «пособник», 41 агент противника, 15 изменников Родине, 129 «подозрительных лиц», 102 дезертира, 2279 «уклонистов» от призыва [22, л.50]. Примечательно, что при таких масштабах операции: «Войска потерь не имели» [22, л.50об.].

Высокая эффективность операций обеспечивалась тем, что советские войска были лучше подготовлены, вооружены. В свою очередь, отряды ОУН-УПА во время проведения таких операций всячески старались уйти от боестолкновений. Отчасти и поэтому в первой половине 1944 г. они активно смещались на Восток. Как отмечалось выше, такая тактика оказалась ошибочной. Поэтому основная активность УПА уже в 1944 году в основном была перенесена в области Западной Украины. Тем более, что Красная Армия наступала, а фронт все более удалялся.

Тем не менее, и здесь отряды УПА показали крайнюю ограниченность своих боевых возможностей. Даже в тех, относительно более подготовленных

подразделениях, где были сосредоточены высшие командиры, наблюдалась та же самая картина и с результативностью боевых операций, и с потерями.

Войска НКВД действовали более чем успешно. Так, врио начальника войск НКВД СССР генерал-лейтенант Н.П. Стаханов докладывал Л.П. Берии, что 30 июля 1944 года при прочесывании лесного массива в 5 км. восточнее Буща, 20 км. западнее г. Острог Ровенской области была обнаружена бандгруппа численностью до 150 человек. В ходе последующего боя было убито 70 и захвачено 73 человека. При этом: «Разгромлен главный штаб ОУН-УПА». В числе убитых числились начштаба УПА, «бывший полковник русской армии» Станислав Ступницкий («Прометей»), 3 работника краевого провода ОУН - Дибров, Лиман, Лимко. Среди захваченных - член ЦП ОУН(б) -Михаил Дмитриевич Павлюк («Сергей»), политпроводник УПА «Полесье» Василий Степанович Ходенко («Остап»), главный корректор ЦО ОУН-УПА Клим Фомич Понапарев («Андрейчук»). При этом потери войск составили всего 2 убитых и 4 раненых. Отмечалась в сводке и гибель розыскной собаки «Индус» [л.287]. Позднее, в уточненных данных от 31 июля, сообщалось, что в ходе операции было убито 87 и взято в плен 63 бандита. Также уточнялось, что Ступницкий является начальником школы УПА (Гончаренко), а пленен был также бывший Одесский областной руководитель ОУН(б) Дмитрий Паламарчук («Лимон») [22, л.283].

Ни в какое сравнение с частями Красной Армии и НКВД не шли даже наиболее подготовленные, опытные подразделения, имевшие фронтовой опыт. Это убедительно доказали операции, в ходе которых были ликвидированы остатки известной дивизии СС «Галичина». К примеру, преследуя разгромленную сотню «Голуба», уходившую в урочище Ляс-Сущеньски Радеховского района Волынской области, советские части в ходе разведки обнаружили, что банда соединилась с куренем «Кулеша». По данным от 14 сентября 1944 года, этот хорошо вооруженный курень, находившийся в урочище и в селе Кайе, достигал 500 чел., из которых 300 являлись бывшими бойцами дивизии СС «Галичина». В ходе операции, проведенной 15 сентября сводной группой из 1, 2, и 4 погранкомендатур, пулеметного и минометного взводов 104 погранотряда и 5 комендатуры 88 погранотряда ПВ НКВД, курень, несмотря на упороное и грамотно организованное на начальном этапе боя сопротивление, был наголову разгромлен. Всего было убито 311 и пленено 4 человека. Трофеи пограничников составили - 14 ручных пулеметов, 87 винтовок, 1 гранатомет и т.д. «В ходе боя сожжены населенные пункты: Радванецка, Кийе и хутор Стапэ, откуда бандиты вели интенсивный огонь по нашим подразделениям». Потери в ходе операции составили 9 человек (в т.ч. 3 офицера) убитыми, 13 - ранеными (в т.ч.1 офицер) [23, л.л.175-176].

Таким образом, следует констатировать, что даже лучшие части УПА демонстрировали совершенную неспособность противостоять советским войскам и несли не просто значительные, а поистине катастрофические потери. Размышляя над причинами столь значительных и несоразмерных потерь,

отметим ряд факторов. Прежде всего, собственно военные - недостаточные подготовленность, вооружение, воинский дух, показывающие «проигрыш» банд во всех сколько-нибудь значимых боевых компонентах.

Наряду с этим, выделим и иной - чисто политический аспект, обусловленный тем, что, выполняя задачи по срыву кампании мобилизации призывников в Красную Армию, командование УПА нередко поголовно уводило в леса всю молодежь, даже вне зависимости от того, имелась ли возможность обеспечить ее минимальным вооружением. Документы дают много примеров, подтверждающих данный вывод.

Так, 12 июня 1944 г. после боестолкновения в Борщевском районе Тернопольской области в РО НКВД пришел с повинной роевой командир Михаил Иванович Ланюк. В результате проведенной беседы, он согласился склонить к явке других, и 13 июня привел в РО НКВД еще 32, а 14 июня еще 14 человек. Огромную помощь в разъяснительной работе оказал священник села Бабинцы Никифоров: «После того, как явившиеся с повинной были отпущены домой для подготовки к отправке в райвоенкомат, священник Никифоров использовал это обстоятельство, повел агитацию за добровольную явку в НКВД остальных участников банды, в результате этого, 16-го июня в Борщевское РО НКВД явились 279 участников банд во главе с куренным «Микола»». Кроме того, самостоятельно с 13 по 19 июня 1944 года в районе явились еще 533 человека уклониста-нелегала. Так вот примечательно, что «Микола», назначенный куренным в мае, должен был сформировать курень и собрал таки в него 300 человек, хотя оружия для них не было. В ожидании дальнейших команд эти «герои» просто глупо сидели в лесу Борщевского района [22, л.68], пока наконец благополучно не сдались.

А вот и менее счастливые примеры. 30 августа 1944 года была проведена операция в Калушском районе Станиславской области. При этом были убиты 32 и пленены 194 человека, «в том числе с оружием - 34 и без оружия 160 человек». Потери в ходе операции - 2 раненых [23, л.л.134-135]. Аналогичная ситуация наблюдалась в ходе операции по ликвидации бандгруппы в районе села Песчакинцы, проведенной опергруппой Борщевского РО НКВД Тернопольской области с участием 192 батальона 19 стрелковой бригады ВВ. В результате боя здесь убито 49, пленено - 37 человек: «Ликвидированная банда состояла из жителей села Песчакинцы, причем большая часть из них была без оружия». Трофеи НКВД составили всего 1 винтовку, 4 автомата, 4 револьвера [22, л.290].

Отдельно оговорим, что определенная часть молодежи ушла в это время в леса вполне самостоятельно - просто чтобы спрятаться от призыва, в том числе, в отрядах УПА. Ведь там, по крайней мере, кормили, и в Красную Армию не нужно было идти. Но подчеркнем именно инициативу бандеровцев, которые активно мобилизовали новых рекрутов, не считаясь с отсутствием для мобилизованных оружия. В результате этого, после проведения УПА массовых мобилизаций молодежи с целью срыва мобилизации в Красную Армию, при

нехватке оружия для такого количества бойцов, на Западной Украине появились буквально толпы безоружных, прячущихся по лесам юнцов. Нельзя не признать данную политику бандеровских «вождей» предельно циничной. Получая сребреники за жизни земляков, они сознательно вели украинскую молодежь на убой. В этом и состола борьба за «национальную идею».

Особо выделяя приведенные выше случаи, вместе с тем, отметим, что сводить проблемы боеспособности УПА к нехватке оружия было бы ошибочно. Масса случаев доказывает, что, наряду с этим, нисколько не меньшее значение, несомненно, имел наблюдавшийся здесь идейный кризис. Наряду с имевшими место случаями ожесточенного сопротивления, отряды УПА все чаще демонстрировали ярко выраженное нежелание воевать, порой приобретавшее откровенно панический и даже комичный вид. К примеру, «29 июля с.г. (1944 г. - И.Т.) группа бойцов Мизочского гарнизона, Ровенской области, около села Малая Мощаница, в 100 метрах от леса заметила сидевших 12 вооруженных бандитов. Заметив намерение бойцов окружить их, бандиты разбежались, оставив два ручных пулемета, 5 винтовок и 5 дисков с патронами» [22, л.290а].

По мере того, как положение отрядов УПА становилось все тяжелее, все более отчетливо проявлялось и острее недовольство в среде обреченных на должность «героев». Так, явившийся 5 июля 1944 г. с повинной в 267 полк ВВ НКВД Андрей Иосифович Рыбчинский («Прудкий») из сотни «Петра» куреня «Коры» сообщил, «что в банде ... создались невозможные условия: продукты питания отсутствуют, вооружения и боеприпасов нет, продуктов достать невозможно, так как в каждом селе находится воинская часть. В связи с этим приходится по 3-4 дня быть голодными. Почти все оставшиеся бандиты стали высказывать нежелание дальнейшего пребывания в банде, но уходить боятся, ибо за самовольный уход из банды «СБ» расстреливают» [22, л.л.197-198].

Не удивительно, что банды все более «выдыхались», постепенно теряя энтузиазм. К примеру, в ходе налета банды 27 июля 1944 г. на Локачевское РО НКВД Ровенской области, ее члены «ободряли себя выкриками»: «Вперед за Бандеру». Встретив сопротивление, «герои» немедленно скрылись [22, л.267].

Учитывая набиравшие силу кризисные явления, гитлеровцское командование активизировало работу по систематической засылке в советский тыл новых банд из-за линии фронта. Особенно обострилась ситуация в этом отношении в июле - августе 1944 года, в связи с начавшимся наступлением Красной Армии в ходе Львовско-Сандомирской операции. Стремление УПА дезорганизовать тыл советских войск, значительно усилившиеся репрессии в отношении мирного украинского и польского населения в это время привлекли внимание Л.П. Берии.

В этой связи, с августа 1944 года операции против банд были существенно активизированы [24]. Как сообщал 30 августа 1944 г (№17/648) Л. Берии врио начальника войск НКВД Н. Стаханов, ВВ НКВД и войска НКВД по охране тыла действующей Красной Армии 26-28 августа провели активные операции в западных областях Украинской и Белорусской ССР (убито 415,

пленено 501 бандитов, захвачено 1735 уклонистов, 927 дезертиров, 2 парашютиста, с повинной явились 75 бандитов и 1318 уклонистов). Также совместно с частями Красной Армии, войска НКВД ликвидировали 813, захватили 512 бандитов. При этом были изъяты 2 орудия, 3 миномета, 6 станковых и 43 ручных пулеметов, 72 автомата, 264 винтовки. И вновь потери войск были минимальны и составили 15 убитых и 19 раненых [22, л.л.393-394].

Причем операции теперь были распространены и за пределы территории СССР. Как отмечалось руководством НКВД: «По имеющимся агентурным данным в районах восточной Польши, где проживает большое количество украинского населения, прилегающих к погранлинии между СССР и Польшей, отмечается большое усиление активности оуновцев». Последние активно проводили мобилизации молодежи с 17 лет, формировали банды и перебрасывали их в Западную Украину, причем: «Польские власти в этих районах беспомощны и никакого отпора оуновцам оказать не в состоянии». Поэтому с 1 сентября войска НКВД по охране тыла 1 Украинского фронта и пограничные войска Украинского округа развернули операции по разгрому ОУН «в районах, прилегающих к пограничной линии на территории Польши» [22, л.436]. И уже к середине сентября политическая ситуация здесь заметно улучшилась. В основном выполнялись планы поставок государству хлеба и мяса (несмотря на угрозы банд). Хорошо шел призыв в армию. Только в Львовской области с повинной в РВК пришли 7526 уклонистов [23, л.14].

Качественно новая ситуация, складывавшаяся на Западной Украине, обусловила существенную корректировку бандеровской политики в отношении УПА, теперь уже не сводившейся к стремлению простого поддержания в ней жесткой дисциплины или срыва советских мобилизационных планов собственным призывом. Речь щла о принципиально ином. В этой связи, исключительный интерес представляет собой определивший качественно новую перспективу, совершенно секретный приказ С. Бандеры, выдержки из которого, в частности, приведены Александром Осташем. В нем Бандера декретировал: «Под влиянием большевистской действительности, менее стойкие элементы, безусловно, в абсолютном большинстве перейдут на сторону Советов. Они вдвойне опасны для нашей дальнейшей борьбы; их массовый переход на сторону Советов подорвет престиж ОУН-УПА, а их борьба, в которую они, безусловно, включатся вместе с большевиками против ОУН, исключает всякую возможность нашей подпольной работы на западноукраинских землях.

А поэтому надо немедленно и наиболее тайно, во имя национального дела вышеупомянутые элементы ОУН и УПА ликвидировать двумя способами:

а) направлять большие и незначительные отряды УПА на бой с большевиками и создавать ситуации, чтобы их уничтожали Советы на постоях и засадах;

б) территориальные боивки и других лиц станичного и подрайонного масштаба должны уничтожить надрайонная и районная служба безопасности под видом большевистских агентов...» [2, с.21].

При этом А.Осташ обосновал вывод о том, что: «Приказ, в принципе, был выполнен под видом проведения так называемой "демократизации", при непосредственном содействии Р. Шухевича» [2, с.21-22].

Иными словами, «вожди» ОУН(б) взяли официальный курс на целенаправленное уничтожение одурманенных, обманутых, в основном, насильственно мобилизованных в УПА и начинавших прозревать «героев».

На наш взгляд, красноречивее всего о практической реализации этого курса говорят цифры о потерях противоборствующих сторон, в полной мере подтверждающие, что в 1944 и, особенно, в 1945 г. отряды УПА несли не просто колоссальные, но по сути совершенно необъяснимые потери. Причем, учитывая политику руководства ОУН-УПА, чем дальше, тем судьба их была трагичнее. Документы содержат массу примеров, убедительно подтверждающих данный вывод. Приведем лишь отдельные типичные результаты операций 1945 года, отразившиеся в сводках, направлявшихся наркомом НКВД УССР В.С. Рясным Л.П. Берии.

В частности, в сообщении от 10 марта 1945 г.. отмечалось, что 3 марта 187 ОСБ ВВ НКВД в Тлустянском районе Тернопольской области наткнулся на сотню «Хмель». В ходе боестолкновения было убито 73 и захваено 83 бандита. При этом: «В ходе боя подожжено 5 домов, в которых сгорело 16 бандитов». Также в ходе боя с бандой «Лев» были убиты 23 и захвачены 9 человек. Итого было убито 112 и захвачено 92 бандита. Потери советских войск составили 5 убитых и 8 раненых [25, л.44]. 5 марта, по агентурным данным, удалось ликвидировать банду сотника «Полтава» в Будановском районе Тернопольской области. При этом на 60 убитых и 2 пленных, были ранены 2 бойца [25, л.45]. Далее: «Реализуя показания захваченных бандитов, 7 марта.» 1 батальон 42 мотострелкового полка и опергруппа Управления погранвойск Украинского округа в Куликовском районе Львовской области блокировали сотню «Кулеша» и боевку СБ повитового провода ОУН «Двин» численностью до 200 человек. Были убиты 137 и захвачены 52 бандита. Трофеями стали 1 миномет, 2 станковых и 5 ручных пулеметов, 16 автоматов, 17 винттовок и т.д. Потери советскихъ войск - 5 раненых [25, л.л.44-45].

19 марта 1945 г. В.С.Рясной сообщил о совместной операци, проведенной по данным агентуры, 12-13 марта силами оперативных работников Цуманского РО Волынской области, Деражненского РО Ровенской области и 277 СП войск НКВД. Ее результатом стал разгром объединившихся остатков ранее разгромленных банд «Гамалия», «Лыса», «Далекого» и боевки СБ «Коли» численностью до 270 человек, входивших в состав куреня «Голайды». Всего было убито 169 и захвачено 2 бандита. С советской стороны были убиты 1 сотрудник НКВД и 2 бойца (ранено 8) [25, л.47]. Вслед за этим, 14 марта продолжились операции по очистке Осторожецкого района Ровенской области,

где бои велись с бандой «Выхря», личной охраной командующего группой Южной УПА «Энея» и 2 группами конников «Метлы». В итоге, были убиты 67 бандитов, в т.ч. «Выхрь», его заместитель «Ивась». Удалось захватить 6 бандитов и трофеи - 3 гранатомета, 1 станковый и 4 ручных пулемета, 11 автоматов, 13 пистолетов, 13 винтовок. Потери - убито 2, ранен 1 боец [25, л.л.47-48].

6-12 марта 25 бригада ВВ НКВД с опергруппой УНКВД и РО НКВД проводила очистку в Винниковском и Ново-Ярычевском районах Львовской области. В результате операции было убито 25 человек. Помимо этого были захвачены 123 бандита, 213 бандпособников, 37 дезертиров, 369 уклонистов, 975 подлежащих фильтрации. Добровольно явились - 84 человека. Также НКВД было выселено 67 семей (159 чел). За все время операции потери составили - 2 убитых и 2 раненых бойцов [л.52]. Еще 1 убитый и 2 раненных были потеряны в ходе операции 5-12 марта в Николаевском, Стрелецком, Ходоровском районах Дрогобычской области, проведенной 17 стрелковой бригадой ВВ НКВД, опергруппой УНКВД Львовской области и РО НКВД, в ходе которой было убито 156, захвачено 622 бандита. Помимо этого были задержаны 252 бандпособника, 22 дезертира, 826 уклонистов, 378 подлежащих фильтрации, 8 подозреваемых в участии в Армии Крайовой. Было выселено 283 семьи (654 чел). Добровольно явились 560 бандитов [25, л.л.52-53].

Согласно материалам, направленным заместителем начальника УББ УССР А.Ф. Задоя в Москву для В.С. Рясного 29 марта, 15-25 марта в Богорожанском районе Станиславской области против куреня «Благого» 27, 13, 87 погранотряды Прикарпатского округа, батальон 19 бригады и авиаэскадрилья провели сложную операцию в горах. При этом с 19 по 25 марта было убито 347 (в т.ч. «Благой» и другие руководители) и захвачено 205 бандитов. Вслед за этим, 27 марта 256 конвойный полк войск НКВД, используя агентурные данные, провел операцию против сотни «Цыгана» из куреня «Скубы» - охраны Станиславского провода ОУН, численностью до 100 человек. Было убито 25, сгорело в домах 12, захвачено 19 бандитов. Среди убитых хозреферент Станиславского областного провода «Левко»-«Гайдар». При этом полк имел лишь одного раненого и продолжал преследовать остатки банды. Двое раненых (начальник отделения ББ РО НКВД Бондаренко и 1 боец) числились среди потерь опергруппы РО НКВД, бронепоезда и подразделения 225 осб ВВ НКВД, проводивших 22 марта 4-часовый бой в Каменка-Бугском районе. При этом они ликвидировали 43 и захватили 25 бандитов [25, л.л.59-60]

Осмысливая приведенные примеры, стоит задаться вопросом о боевом потенциале УПА. Как могли «герои» сражаться столь бесславно? И еще нужно задуматься: что это, если не избиение невольных, обреченных «героев», в существенной степени осуществленное с подачи «вождей» ОУН-УПА?

Ответить на эти вопросы помогут, просто поражающие своими соотношениями обобщающие итоговые цифры потерь ОУН-УПА в 1944-1945 гг. Согласно справке заместителя начальника УББ НКВД УССР подполковника

А.Ф. Задоя от 5 апреля 1945 года, общие итоги борьбы с ОУН-УПА выглядели следующим образом.

Таблица 6. Результаты чекистско-войсковых операций в областях Западной Украины за февраль-декабрь 1944 г. [20, л.1]

Проведено Убито Захвачено Явка с Выселено Выселено

операций повинной семей Человек

Львовская 1690 12713 10471 2496 1155 3165

Ровенск 1792 15988 15680 5205 1154 3212

Станислав 831 10499 9867 1167 222 586

Дрогобыч 349 1972 2720 569 460 1285

Терноп 683 11057 5967 2833 498 1249

Волынск 993 4219 4893 1993 1178 3582

Черновицкая 157 957 789 1727 77 241

Всего 6495 57405 50387 15990 4744 13320

На этом фоне, потери советской стороны в ходе чекистско-войсковых операций выглядели более чем скромно (исследователям следует учитывать, что потери в ходе чекистско-войсковых операций статистикой НКВД учитывались отдельно от потерь в следствие «бандпроявлений»).

Таблица 7. Потери советской стороны в чекистско-войсковых операциях на Западной Украине за февраль-декабрь 1944 года [20, л.2].

Львовская область Ровенская область

убито ранено без вести убито ранено без вести

Сотр. НКВД-НКГБ 23 17 7 20 8 8

Офицеры ВВ и КА 17 11 - 12 9 1

Ряд. состав ВВ и КА 299 370 28 395 429 123

ИБ 6 8 - 7 9 3

Совпартактив и мирные граждане 1 1 - 1 1 -

Всего 346 407 35 455 456 135

Станиславская область Дрогобычская область

убито Ранено без вести Убито Ранено Без вести

Сотр НКВД-НКГБ 5 1 - - - -

Офицеры ВВ и КА 15 22 - 5 5 -

Ряд. состав ВВ и 199 362 10 41 61 12

КА

ИБ - - - 3 11 33

Совпартактив и - - - - - -

мир гражд

Всего 219 385 10 49 77 45

Тернопольская область Волынская область

убито Ранено Без вести Убито Ранено Без вести

Сотр. НКВД-НКГБ 12 13 4 18 9 3

Офицеры ВВ и КА 8 9 1 8 3 -

Ряд. состав ВВ и 179 187 24 87 168 8

КА

ИБ 13 12 - 7 9 3

Совпартактив и 1 - - 10 2 2

мир граждан

Всего 213 221 29 123 182 13

Черновицкая область ВСЕГО

убито ранено без вести убито ранено без вести

Сотр. НКВД-НКГБ 1 - - 79 48 22

Офицеры ВВ и КА 5 - 1 70 59 3

Ряд. состав ВВ и 15 17 - 1215 1594 205

КА

ИБ 1 - - 37 49 39

Совпартактив и 1 1 - 14 5 2

мир граждан

Всего 22 17 1 1415 1755 271

Всего за неполный год, в ходе операций против бандитов, последними были убиты 1415 и ранены 1755 человек, включая сотрудников, офицеров и бойцов НКВД, Красной Армии, истребительных батальонов, советско-партийный актив и мирных жителей. Еще 271 человек из этих категорий пропали без вести.

При этом трофеи в ходе чекистско-войсковых операций в феврале-декабре 1944 г. составили - 1 самолет У-2, (Тернопольская область) 35 пушек (10 - в Тернопольской, по 7 в Львовской и Ровенской областях, 6 - на Волыни, 5 - в Станиславской области), 1 бронемашина (Львов), 1 БТР (Львов), 328 минометов (97 во Львовской, 95 - в Ровенской, 53 - в Тернопольской, 43 - в

Станиславской), 4 гранатомета, 15 огнеметов, 321 станковых (93 - в Львовской, 87 - в Станиславской областях) и 2588 ручных пулеметов (674 -Львов, 501 Ровны, 454 и 447 - Тернополь и Станислав), 211 ПТР (104 Ровенская область), 4230 автоматов (Ровенская - 982, Львовская - 755), 18591 винтовок, 135 радиостанций, 18 автомашин, 20 мотоциклов и т.д. [20, л.4].

В целом, на фоне потерь, понесенных в ходе чекистско-войсковых операций советской стороной, потери ОУН-УПА уже в 1944 году - просто запредельны. Причем в 1945 году эта характеристика сохранила актуальность в полной мере.

Таблица 8. Итоги борьбы с бандитизмом на Западной Украине

в 1 квартале 1945г. [20, л.5]

операций убито захват явка с явка всего с выселено высел.

повин уклонист. повинн семей чел.

Львовская 893 3841 6922 4243 5568 9811 179 451

Ровенская 944 4569 4758 1297 1812 3109 550 1277

Станислав 928 6940 11720 7388 6306 13694 1107 2331

Дрогобыч 482 2591 2809 1756 7442 9198 74 149

Тернополь 773 3528 3089 476 1943 2419 449 989

Волынск 719 2242 2474 2764 611 3375 768 2245

Черновицк 123 404 1208 983 4098 5081 110 283

Всего 4862 24115 32980 18907 27780 46687 3237 7727

Таким образом, результаты чекистско-войсковых операций 1944-1945 годов показывают, что формирования ОУН-УПА не только не могли сколько-нибудь эффективно противостоять советским войскам, но и, более того, действовали поразительно неэффективно, откровенно бездарно. Фактически в это время шло масштабное «избиение» состава УПА, его последовательное уничтожение.

Было ли это лишь результатом ярко выраженного неумения или нежелания воевать? И является ли одной из решающих причин тому недостаточная обеспеченность оружием? - На наш взгляд, нет.

Здесь мы, очевидно, имеем еще и весьма наглядное воплощение на практике «исторических» указаний Бандеры о массовом уничтожении рядового состава ОУН-УПА путем целенаправленного «подведения» их отрядов под удары советских войск. Так, «вождь» ОУН(б), с одной стороны, успешно выступал в роли «торговца черным деревом» и поставлял нацистской Германии «украинских партизан», а с другой - последовательно формировал «героическую традицию» УПА для будущих поколений.

Думается, что отчасти именно этим объясняется и крайне незначительные потери, которые в ходе чекистско-войсковых операций несла сторона, противостоявшая бандеровским «героям».

Таблица 9. Потери советской стороны в чекистско-войсковых операциях на Западной Украине за январь-март 1945 г. [20, л.9]

Львовская область Ровенская область

убито ранено без вести убито ранено без вести

Сотр. НКВД-НКГБ 12 11 4 8 9 1

Офицеры ВВ и КА 3 8 2 6 3 -

Ряд. состав ВВ и 88 147 5 31 46 -

КА

ИБ 19 4 20 24 15 11

Совпартактив 3 3 - - - -

Всего 125 173 31 69 73 12

Станиславская область Дрогобычская область

убито ранено без вести убито ранено без вести

Сотр. НКВД-НКГБ 2 3 - 5 8 1

Офицеры ВВ и КА 3 16 - 2 1 -

Ряд. состав ВВ и 42 77 2 21 43 -

КА

ИБ 9 12 - 5 14 -

Совпартактив 1 - - - - -

Всего 57 108 2 33 66 1

Тернопольская область Волынская область

убито ранено без вести убито ранено без вести

Сотр. НКВД-НКГБ 16 17 - 3 5 -

Офицеры ВВ и КА - 4 - 1 2 -

Ряд. состав ВВ и 45 51 - 33 35 -

КА

ИБ 36 29 2 22 15 1

Совпартактив 8 3 - 2 3 -

Всего 105 104 2 61 60 1

Черновицкая область ВСЕ ГО

убито ранено без вести убито ранено без вести

Сотр. НКВД-НКГБ 4 1 - 50 54 6

Офицеры ВВ и КА - - - 15 34 2

Ряд. состав ВВ и 10 1 - 270 400 7

КА

ИБ 7 - - 122 89 34

Совпартактив - - - 14 9 -

Всего 21 2 - 471 586 49

В целом, несмотря на все усилия УПА, а в действиях части ее состава -нередкую идейную жертвенность и героизм, благодаря стараниям высшего руководства ОУН-УПА, катастрофа нарастала. Ряды УПА редели. С осени 1944

года, в связи со значительной активизацией НКВД, по отрядам ОУН-УПА, по существу, просто «прошелся каток». И в феврале 1945 года руководству ОУН-УПА уже пришлось объявлять шестидневный траур по погибшим командирам.

Показательно, что соотношение боевых потерь в ходе чекистско-войсковых операций в феврале 1944 - марте 1945 гг. составили 81520 членов банд против 1858 офицеров и бойцов Красной Армии, НКВД и истребительных батальонов - то есть 44:1. Еще 2219 бойцов и офицеров бандиты убили в ходе налетов (учесть потери банд при этом, вполне понятно, не удавалось). Так кто же в данном случае был истинным героем? Ответ очевиден. - Советский воин.

Кстати, многие, порой и ныне здравствующие «герои»-бандеровцы, сумели избежать бесславной и трагичной участи, в массе своей, устремившись на Запад. По старой привычке, многие из них оказались в Польше.

В частности, в донесении из Люблина от 8 января 1945 года И.А. Серов сообщал Л.П.Берия: «Нами агентурным и следственным путем собраны данные о руководящих участниках националистов (ОУН, УПА, УЦК), находящихся в г.Кракове. Ввиду того, что польские органы общественной безопасности недостаточно осведомлены о практической деятельности украинских националистов и персонально о руководителях, было бы целесообразно выделить от Главного Управления по борьбе с бандитизмом НКВД СССР и Управления по борьбе с бандитизмом НКВД Украины оперативную группу 1012 чел. квалифицированных работников, хорошо знающих украинскую линию и командировать их в наше распоряжение для работы в г. Кракове по изъятию руководящих лиц организации украинских националистов, повстанцев и других организаторов к.р. выступлений на территории Украины. Прошу Вашего решения. Серов» [25, л.16]. Соответственно, начальник ГУББ НКВД А.М. Леонтьев директивой №30020 от 11 января 1945 года на имя В.С. Рясного дал установку «о срочном подборе и систематизации агентурно-следственных и других материалов на закордонные Центры ОУН и украинские националистические организации. Составить на руководящий состав центров подробные характеристики с установочными данными, желательно по городам и районам, особенно по гор. Кракову, поскольку намечается посылка оперативной группы из работников ГУББ и УББ НКВД Украины к линии фронта с последующей выброской в Краков» [25, л.17].

В конечном счете, «героям», обосновавшимся в Польше, пришлось не сладко. В основном, уцелели лишь те бандеровцы, которые своевременно скрылись в более далеких странах. Впрочем, те боевики, которые были захвачены НКВД, в основной массе получили довольно легкие наказания. Даже совершенно одиозные преступники отделались, главным образом, различными сроками заключения (зачастую минимальными). И сегодня, в новой Украине они получили возможность презентовать себя не как нацистских преступников,

а как «героев». Вечная память их жертвам.

+++

Идея «героев», по приказу «вождей» и личной инициативе беспощадно уничтожающих врагов - «зрадников», стала поистине центральной для террористического направления радикального украинского национализма -бандеровщины. Она явилась подлинной квинтэссенцией этого движения, основой его «философии» (точнее, мифологии), конечно, если о таковой вообще всерьез можно вести речь. Ею в максимальной степени оказалась пронизанной и вся бандеровская практика.

О значении идеи «героев», на наш взгляд, красноречиво говорит ныне популярный на Украине стандартный ответ на оуновское приветствие «Слава Украине». Вместо традиционных для 1930-х годов встречных приветствий -«Слава в вггках», а затем - «Слава БожьевЬ», в бандеровской практике этот клич символично трансформировался в самовлюбленное - «Героям слава».

Идея «героев» выкристаллизовалась в нечто идеально-самодавлеющее, формирующее экзальтированную, самоотверженную, жертвенную массу воинов - «асассинов», не обремененных сколько-нибудь системными навыками мышления, усвоивших лишь ограниченный набор довольно примитивных «теоретических» аксиом и пропагандистских штампов, слепо верящих вождю и следующих командам своих вышестоящих командиров и руководителей.

Фактически, без базовой идеи «героев» радикальное нацистское террористическое движение бандеровщина состояться не могло. Подчеркнем, «вождям» были нужны только такие абсолютно слепые сторонники-исполнители, «торпеды», в первую очередь, нацеленные на войну, террор, предназначенные для уничтожения не только и даже не столько внешних врагов «нации» - «москалей», «жидов», поляков и т.д., сколько не принявших движение украинцев, объявленных, в силу этого, предателями-«зрадниками».

Диалектическая связь «героев» и «зрадников» оказалась поистине роковой. Без жертвы - «зрадника» не существовало и «героя». Сам факт его рождения был сопряжен с непременным уничтожением «зрадника». В целом, без «героя» не могла существовать бандеровщина, без «зрадника» - сами «герои». Иными словами, в сумеречной бандеровской мифологии «зрадник» являлся столь же обязательным, непременным атрибутом (по существу, культовым), как и герой. Такова поразительная трагедия украинского народа, последовательно разделяемого закордонными нацистами и внутриукраинскими националистами на героев и предателей.

Прямым следствием этого в 1943-1945 гг., на наш взгляд, явилось оформление на Украине двух типов внутренней - гражданской войны (косвенно это нашло свое совершенно логичное отражение в статистике НКВД, отдельно учитывавшей потери сторон в результате «бандпроявлений» и в ходе «чекистско-войсковых операций»).

С одной стороны, в это время шло фактическое скатывание Западной Украины в состояние классической гражданской войны, в ходе которой 8 из 10 погибших в результате налетов «героев» - бандитов к 1945 г. являлись мирными жителями - «зрадниками». При этом в 1943 г. - первой половине

1944 г. ОУН-УПА предпринимались еще и весьма активные попытки перенесения этой войны в области Центральной и Восточной Украины. Попытки, встретившие глубокое неприятие и сопротивление местных жителей.

С другой стороны, с освобождением территории Украины от оккупации, развернулась масштабная война советского государства с отрядами коллаборационистов, находившихся в контакте с германскими спецслужбами и продолжавших выполнять террористические и разведывательно-диверсионные задания. Причем бандеровские отряды ОУН-УПА получали из-за линии фронта не только общие директивы, но и необходимое вооружение, боеприпасы, обмундирование. Нередко они прямо включали в себя гитлеровцев - не только из числа украинцев, но и из числа немцев, венгров, румын и пр. Заметим, что к

1945 году борьба с этими формированиями в основном была переложена на созданные из местных жителей истребительные батальоны. И это тоже стало отчетливым проявлением очевидной гражданской войны

Агрессивная логика бандеровской социально-политической инженерии изначально таила в себе не только собственно гражданский конфликт, но и многие сугубо внутренние противоречия, усиливавшие конфронтационный потенциал внутри данного националистического движения.

В частности, отметим скрытый конфликт «военной» и «политической» составляющей в бандеровской доктрине и практике. Конфликт, красной нитью проходящий через всю историю ОУН(б). Классическими его примерами на личностном уровне стали, прежде всего, конфликты «политика» и «СБушника» Н. Лебедя и сменившего его на посту главы «провода» карателя Р. Шухевича, затем - Р. Шухевича и фактического главы УПА Д. Клячковского. Проецируя его на более низкие уровни бандеровской иерархии, следует признать, что подобный конфликт из-за «первенства» рождал принципиальные вопросы о том, кто же был истинным массовым «героем» - политический функционер и активист ОУН(б) или командир (боец) УПА, каратель из «СБ» или «партизан»?

Как показала практика, ответ на этот вопрос оказался весьма неоднозначным. Причем дала его сама жизнь. Если на высшем уровне все было довольно ясно - победа и лавры «героя» осталась за системно использовавшим политические возможности ОУН(б), в том числе поддержку германских спецслужб, но, одновременно, прочно опиравшимся на отряды УПА «практиком» Р. Шухевичем, то в «низах» все было далеко не столь просто.

С одной стороны, здесь выделялся верхний слой командиров - «героев», среди которых, как известно, ведущую роль играли младшие офицеры абвера. С другой стороны, и громкая антинемецкая риторика ОУН-УПА 1943-1945 гг., и задачи повседневной жизни объективно требовали героя «массового». Вот только где его было взять формированиям, слабо готовым к противостоянию не только с регулярной армией, но и с НКВД и истребительными батальонами? Герой ассоциируется с победой. Только вот отличиться такими «победами» в боевых столкновениях не удавалось. Срезу оговоримся, что речь идет о явлении в целом. И было бы ошибкой отрицать индивидуальный героизм отдельных

участников отрядов ОУН-УПА. Однако проявлялся такой «героизм» в основном в глупом самопожертвовании обманутых юнцов. Формально - «за Украину», фактически - в интересах рейха. Что же касается боевых побед, то с этим было сложнее. Так, в итоге, главными кандидатами на звание «героев» неизбежно стали не бойцы УПА, а палачи «СБ», различного рода карательных «боевок», беспощадно расправлявшиеся с мирным населением, в значительной части - украинским. «Героями» объявлялись обыкновенные каратели.

Что касается основной массы обычных бойцов УПА, преимущественно насильственно «мобилизованных» и нередко удерживаемых в бандах лишь страхом за жизнь своих семей, то их судьба представляется по-настоящему трагичной. В УПА выбор был невелик - либо беспрекословно следовать «воинской» дисциплине, слепо выполняя приказы командиров (в том числе, из числа офицеров германских спецслужб), либо неминуемо перейти в разряд «зрадников», с последующим неизбежным уничтожением.

Одурманенные примитивной националистической пропагандой, но все более отчетливо понимавшие бессмысленность, бесперспективность и, главное, очевидную аморальность войны с собственным народом, бойцы УПА неизбежно начинали прозревать, сомневаться в своих «вождях». Как следствие, все более значительная их часть объективно эволюционировала в разряд «зрадников», подвергавшихся самым жестким репрессиям (вопрос о потерях, понесенных УПА от собственных карательных структур, на наш взгляд, еще только предстоит изучить по-настоящему детально). В этой ситуации, для многих единственным выбором был демонстративно «насильственный» (чтобы не пострадала семья) призыв в Красную Армию.

В свою очередь, понимая неизбежность дальнейшей эволюции в указанном направлении основной массы вынужденных «героев», бандеровская верхушка перешла к реализации предельно циничного проекта - планомерного перевода готовых к прекращению борьбы потенциальных «зрадников» из рядов УПА в разряд «героев». Павших.

На завершающем этапе войны бандеровщина породила уникальный, пожалуй, ранее не известный повстанческой традиции феномен - практику «планового», целенаправленного уничтожения (фактически, самоуничтожения) собственных подразделений. Во избежание превращения в «зрадников», масса бойцов и командиров УПА подлежала своего рода ритуальному «закланию». Лишь на первый взгляд кажется, что в этой иезуитской стратегии если и была какая-то логика, то, главным образом, логика самоуничтожения. На деле, по замыслу «вождей» движения, потенциальные «зрадники», вполне созревшие для того, чтобы на своем личном опыте понять всю порочность бандеровщины, силами советских подразделений успешно превращались в павших «героев», «пепел» которых должен был стучать в сердцах их потомков. Вот она -удивительная трагедия, рожденная циничными спекуляциями на идее «нации».

Литература и источники

1. Политическое руководство Украины. 1938-1989 / Сост. В.Ю. Васильев, Р.Ю. Подкур, X. Куромия, Ю.И. Шаповал, А. Вайнер. - М.: РОССПЭН, 2006.

2. См. напр.: Осташ А. ОУН-УПА и их адвокаты. - М.: Универсум паблишинг, 2003.

3. Борисёнок Е. Феномен советской украинизации. 1920-1930-е годы. - М.: Издательство «Европа», 2006.

4. Государственный архив Российской Федерации (ГАРФ). Ф.393. Оп.43а. Д.1352.

5. Атаман куреня им. Петлюры // Пролетарская Правда. - 1925. - 23 декабря.

6. ГАРФ. Ф.5446. Оп.6. Д.545. Л.5.

7. ГАРФ. Ф.393. Оп.78. Д.86. Л.102.

8. ГАРФ. Ф.Р-9478. Оп.1. Д.136.

9. Полищук В.В. Горькая правда. Преступность ОУН-УПА (исповедь украинца). - Киев: Золотые ворота, 2011.

10. ГАРФ. Ф.5446. Оп.24а. Д.2652.

11. ГАРФ. Ф.5446. Оп.24а. Д.187. Л.31.

12. Турицын И.В. Гитлеровцы и возникновение Украинской повстанческой армии: исторические реалии 1941-1943 гг. // Современная научная мысль. -2014. - №3. - С.49-50.

13. ГАРФ. Ф.Р-9478. Оп.1. Д.133.

14. ГАРФ. Ф.Р-9478. Оп.1. Д.149.

15. Шарков А.В. НКВД Беларуси на защите отечества в годы суровых испытаний (194-1945). - Минск: Тесей, 2012. - С.28.

16. ГАРФ. Ф.Р-9478. Оп.1. Д.398.

17. ГАРФ. Ф.Р-9478. Оп.1. Д.273.

18. ГАРФ. Ф.Р-9478. Оп.1. Д.134.

19. ГАРФ. Ф.Р-9478. Оп.1. Д.135.

20. ГАРФ. Ф.Р-9478. Оп.1. Д.349.

21. ГАРФ. Ф.Р-9478. Оп.1. Д.352.

22. ГАРФ. Ф.Р-9478. Оп.1. Д.131.

23. ГАРФ. Ф.Р-9478. Оп.1. Д.132.

24. См.: Турицын И.В. Зверства Украинской повстанческой армии и борьба с бандеровским террором в 1944 году // Современная научная мысль. - 2012. -№1. - С.30-46.

25. ГАРФ. Ф.Р-9478. Оп.1. Д.361.

ТУРИЦЫН ИГОРЬ ВИКТОРОВИЧ - доктор исторических наук, профессор, президент НИИ истории, экономики и права. Россия, Москва (i. turitsyn@mail. ru)

TURITSYN, IGOR V. - Doctor of History, Professor, President, History, Economics and Law Research Institute (HELRI). Russia, Moscow (Researcher ID: K-3043-2013).