ИДЕОЛОГИЯ И ПРАКТИКА БАНДЕРОВСКОГО НАЦИЗМА (ПО МАТЕРИАЛАМ ДОПРОСОВ В НКВД 1944-1945 ГГ.) Текст научной статьи по специальности «История и археология»

УДК 949(477)«1944-1945»

ТУРИЦЫН И.В.

ИДЕОЛОГИЯ И ПРАКТИКА БАНДЕРОВСКОГО НАЦИЗМА (ПО МАТЕРИАЛАМ ДОПРОСОВ В НКВД 1944-1945 гг.)

Ключевые слова: фашизм, нацизм, коллаборационизм, бандеровцы, Украинская повстанческая армия, Организация украинских националистов

В статье рассматривается проблема эволюции радикального украинского национализма под влиянием коренного перелома в Великой Отечественной войне. Автор разоблачает миф о борьбе ОУН(б)-УПА с фашистами, показывает самую тесную связь этих организаций со спецслужбами гитлеровской Германии. В статье обоснован вывод о бандеровщине, как специфической периферийной украинской разновидности нацизма, вначале поставившей национальную идею на службу германскому рейху, а с 1943 года начавшей ее постепенную адаптацию к потребностям предстоящей холодной войны с СССР.

TURITSYN, I.V. IDEOLOGY AND PRACTICE OF BANDERA NAZISM (BASED ON QUESTIONING IN THE NKVD 1944-1945)

Keywords: fascism, nazism, colloboration, Bandera, the Ukrainian Insurgent Army, the Organization of Ukrainian Nationalists

The problem of the evolution of radical Ukrainian nationalism under the influence of radical change in the Great Patriotic War. The author exposes the myth of the struggle of the OUN (b) -UPA with the Nazis, shows a close connection with the special services of these organizations of Nazi Germany. In the article the conclusion Bandera, as a specific peripheral Ukrainian variety of Nazism, first put the national idea in the service of the German Reich, and in 1943 began her gradual adaptation to the needs of the coming of the Cold War against the Soviet Union.

Обращаясь к истории Великой Отечественной войны, нужно признать, что и сегодня, спустя 70 лет после Великой Победы, в ней остается немало белых пятен. Одним из них является история коллаборационизма. Скрывая это явление подобно постыдной болезни, избегая предметного разговора о нем, историки не просто затенили его. Они создали условия для последующего искажения исторической правды, более того, для прямой героизации нацизма. Ярким примером тому является история бандеровщины - откровенно нацистского движения, по существу, «забытого» советской историографией, а ныне официально превращенного властями Украины в национально-культовое, по сути, государствообразующее. К сожалению, к созданию мифологии

украинского нацизма «приложили руку» и российские историки, в частности, популяризировавшие бандеровский миф о борьбе Украинской повстанческой армии (УПА) против «двух врагов» - фашистской Германии и СССР [1].

Столь серьезное искажение сущности радикального украинского национализма, фактически обеляющее, реабилитирующее и героизирующее этот «периферийный нацизм», требует внимательного изучения проблемы.

I. «Слава Украине!». «Украина превыше всего!» («понад усэ»).

1. Истоки и родовое проклятье украинского нацизма.

Обращаясь к истории радикального национализма, выступавшего под флагом создания особого украинского государства, следует признать, что буквально с первых своих шагов он испытывал значительное влияние итальянской и германской нацистской (фашистской) идеологии, явившейся одним из важнейших источников украинского национализма, в том числе, бандеровщины. В частности, это убедительно доказал В.В. Полищук, вполне обосновавший вывод о том, «что украинский национализм был украинской разновидностью фашизма» [2, с.87]. При этом он обратил внимание на то, что эта трансформация стала реальностью еще до формального гитлеровского триумфа в 1933 году. Так, 16 апреля 1932 года Дмитрий Палиив (в 1944г. погиб при разгроме Красной Армией дивизии СС «Галичина») в письме резиденту Организации украинских националистов (ОУН) в Риме профессору Евгению Онацкому признавал: «у нас теперь "болезнь" на фашизм. Молодежь в фашизме ищет спасение...» [2, с.88]. А с 1933 года украинские нацисты в полной мере получили возможность опереться уже не только на идейную, но и на финансовую и организационную поддержку германских фашистов, а ОУН окончательно попала под опеку их спецслужб.

Не удивительно, что во главу угла деятельности ОУН (а с возникновения в 1943 г. и его военного отряда - УПА) изначально была поставлена служба германскому рейху. Как откровенно признавал член высшего руководства («провода») ОУН(б) М.Д. Степаняк (в протоколах допросов также Стэпанюк; «Сергей», «Лекс», «Долишний», «Дмитрив»), ее идеология формировалась в период нарастания на Западе фашистского движения и выстраивалась «под его влиянием и по его образцу» [3, л.130]. Выступая под лозунгом «Большой украинской национальной революции»: «Фактически, однако, ОУН всю свою политику приспосабливала к военным затеям фашизма» [3, л.131]. Еще в начале 1930-х годов сделав основную ставку на войну Германии против СССР, размещая основные руководящие центры в Германии и Италии, организация упорно преследовала цель: «Заинтересовать фашистские империалистические государства так называемой «Украинской проблемой» и при их помощи выплыть на арену международной политики, в этом было усилие всего ОУН в довоенный период. Речь шла о налаживании теснейших связей с гитлеровской Германией, фашистской Италией и Японией, как с силами, подготавливавшими империалистическую войну, которые фактически ее и осуществили, стремясь в основном уничтожить СССР» [3, л.131].

Естественно, что «провод» ОУН быстро нашел общий язык с фашистскими государствами. Как признал Степаняк: «Германия содержала за свой счет ОУН, на территории Германии находилась основная часть провода, который для организационных целей не только получал деньги от Германии и пользовался ее покровительством в ряде других вопросов, но в свою очередь дополнял германский аппарат в подготовке нападения против СССР» [3, л.131]. Находясь под контролем германских спецслужб, ОУН, со своей стороны, активно содействовала их деятельности. К примеру: «ОУН оказала немцам значительную помощь в борьбе против Чехословацкой республики. В период напряженных отношений между Германией и Чехословакией в 1938-1939 гг., когда немцы стремились разложить Чехословакию на составные части и фактически приступили к ее оккупации, по директивам ОУН было создано так называемое «Самостоятельное государство» - «Карпатская Украина», во главе с правительством ВОЛОШИНА Августа» [3, л.133]. Тем самым, с помощью ОУН немцы показали миру, «что народы Чехословакии «восстали» против Чехословацкой республики и не желают находиться в составе этого государства - «Угнетателя». ОУН, в свою очередь, рассматривала Закарпатскую Украину как плацдарм для расширения своего влияния на территорию всей Украины и существованием там националистического «правительства» подчеркивала осуществимость своих намерений создания при помощи немцев «Самостоятельного Украинского государства» на территории всей Украины» [3, л.л. 133-134].

Еще более активно ОУН проявила себя в условиях нападения Германии на Польшу, внеся немалый вклад в разложение украинского контингента польской армии (до 1/3 общего состава). Еще в преддверии вторжения, немцы начали формирование из украинских националистов специальных военных подразделений, прежде всего, диверсионных («Bergbauemhilfe» и т.д.) [4]. Эта работа была максимально усилена после 1 сентября 1939 года, когда собирание всех возможных сил, подготовка кадров приобрели, по сути, центральное значение: «Для этого немцы дали право оуновцам вербовать в состав ОУН военнопленных из числа украинцев, служивших в польской армии, находившихся в лагерях для военнопленных. Лиц, завербовавшихся в ОУН, из лагерей освобождали». Над вербовкой работали специальные комиссии в составе офицеров армии и гестапо. При этом, ввиду дефицита кадров, поначалу в организацию активно набирали и не украинцев [5].

Не стоит забывать, что именно с этого времени главную роль среди радикальных нацистов ОУН стал играть террорист С. Бандера, освобожденный немцами из польской тюрьмы. Именно благодаря его усилиям из организации выделилось наиболее радикальное, террористическое крыло - ОУН(б) или «Революционный провод», особенно активно использовавшееся германскими спецслужбами (абвер, гестапо, СД и др.) в подготовке войны против СССР (самого Бандеру в 1941 г. стал курировать сотрудник «Абвер-11» (диверсии, террор) - Эрвин Штольце).

В июне 1941 г. с фашистами (главным образом, в их обозе, в качестве «зондерфюреров» - проводников, переводчиков), «на Украину ринулись представители самых различных организаций конкурировавших на почве намерений сформировать на оккупированных территориях органы власти «незалежной» - управы, полицейские участки.» [6, с.50]. Особой агрессивностью среди них отличалась ОУН (б). Однако излишняя активность бандеровцев, не только «без спроса» провозгласивших «украинскую державу», но и летом 1941 года начавших отстрел своих конкурентов - «мельниковцев», навлекла на них гнев германских хозяев и даже репрессии.

В силу этого, деятельность ОУН(б) замерла. Часть актива немцами была арестована и даже расстреляна. Часть - перешла на нелегальное положение (нередко продолжая самое тесное сотрудничество со спецслужбами рейха). Однако основная масса борцов за «самостийную Украину» покорно приняли «наказание» от строгого хозяина. Они продолжала верно служить в полиции «шуцманшафт», в «державной службе безопасности», карательных батальонах, всевозможных вспомогательных частях [6, с. 50-57]. Нужно особо отметить, что при этом их уделом оккупанты определили самую грязную работу.

2. В роли карателей.

Вопреки мифам о «разрыве» с немцами осенью 1941 г., бандеровцы, служившие в полицейских и карательных подразделениях, в 1941-1942 годах сыграли зловещую роль в судьбах миллионов людей на оккупированных территориях. Особенно драматично это отразилось на евреях, уничтожавшихся полицаями под руководством передвижных оперативных групп СС (на Украине - эйнзацгруппа «С»). И это понятно. Ведь глава Главного управления имперской безопасности Германии, в составе которого находились тайная государственная полиция (гестапо), внешняя разведка и уголовная полиция, Р. Гейдрих, с одной стороны, контролировал деятельность коллаборационистов, а с другой - являлся руководителем программы ликвидации евреев Европы («в своих приказах он не любил употреблять слова «уничтожение»») [7].

Сегодня «херои» в своих воспоминаниях, обильно издающихся на Украине, эти подвиги старательно замалчивают. И это не удивляет. Странно однако то, что даже в публикациях еврейских авторов эта тема исследована весьма фрагментарно. Между тем, уже в октябре 1941г. немецкое командование докладывало с юга Украины, что «Украинская полиция хорошо себя зарекомендовала при исполнении служебных заданий». В одной из весьма содержательных книг отчасти расшифрована суть этой «полицейской службы». Как следует из фрагмента протокола допроса полицая П.Е. Олейника (1944 год): «С приходом немцев вступил в полицию. Получал зарплату 830 рублей в месяц ... Сопровождал и расстреливал евреев. Участвовал в боях с партизанами. Вопрос: «Грабил ли людей?» Ответ: «Нет, но жидив...» [8, с. 95, 97]. В печально известном Бабьем Яру, как и в других таких трагедиях, также не обошлось без бандеровцев. С конца сентября 1941 г.: «Уничтожением киевских евреев занималась зондеркоманда «4а» к которой присоединили батальоны

немецкой жандармерии, подразделения местных полицейских, а также Буковинский курень, набранный в Черновицах из добровольцев. Участвовало в уничтожении не менее 1200 убийц» [8, с.118]. Обыденно, рутинно и страшно.

В итоге, в 1941-1943 гг. усилиями украинских полицаев и эйнзацгруппы «С» Украина была практически полностью превращена в пространство «Юденрайн» - населенных пунктов, «свободных от евреев». Напомним, тогда на Украине проживало более 2 млн. евреев. Поэтому, когда в августе 1943 года чрезвычайный съезд ОУН (б) все же наконец «признал право евреев на существование среди других народов Украины» [8, с.270], там их уже практически не осталось. Особый цинизм нацистов, обновлявших свой имидж в поисках новых хозяев (Англия, США), потрясает - вначале уничтожили украинских евреев, а затем «признали» их «право на существование».

В целом, за время немецкой оккупации, не без помощи немцев и на крови мирного населения, бандеровщина на Украине расцвела пышным цветом. «Борьба» немцев с нею велась, по сути, формально. Основная часть актива спокойно служила карателями в полиции. Кстати, сами бандеровцы описывают период 1941-1942 гг. весьма схематично и «скромно». К примеру, «полковник» УПА Василь Левкович («Вороный») сообщает о нем в основном то, что: «Я попал в «шуцманшафт» и, выполняя задание ОУН, находился там, чтобы дождаться «заветного часа». Пробыл я там до марта 1943 года, пока не получил приказ идти в подполье и повести с собой всех членов полиции со всем вооружением» [9, с.16]. Так, собственно, из рядов карателей-полицаев, как из пены, и вышла «бандеровская Афродита» - печально известная УПА.

Таким образом, в своей массе украинские нацисты стали не столько порождением украинского национального движения, сколько продуктом европейского нацистского психоза 1920-1930-х гг., настойчивой военно-политической, финансовой, организационной работы спецслужб, прежде всего, германских. Причем, с первых шагов по пути развязывания второй мировой войны, они были прямо использованы в военных операциях рейха.

3. Проект абвера «Украинская повстанческая армия».

Новый этап в истории ОУН был связан с наращиванием ее автономной военной активности в 1943 году. Сегодня вполне выяснено, что «видповидный час», ознаменовавший создание УПА, являлся ничем иным, как специальной операцией абвера, избравшего новую тактику работы с бандеровцами в условиях коренного перелома в ходе войны, начавшегося в связи с разгромом фашистов под Сталинградом [6, с.57-62]. Благодаря этому «немецкому проекту», как констатировали службы НКВД: «Последнее время, начиная с весны 1943 г., ОУН удалось сколотить значительные силы вооруженного порядка, входящие в УПА, а также подготовить значительные резервы, источником которых, главным образом, являются крестьянство и интеллигенция Галичины, a также некоторая часть (незначительная) остальных областей Украины, одурманенная широкой националистической пропагандой и

агитацией, проводимыми ОУН и УПА не только на добровольных началах, но еще в большей степени принудительным порядком» [10].

Первоначально созданная немцами из числа полицаев для борьбы с советским партизанским движением и последующего развертывания диверсионно-террористической деятельности в тылу Красной Армии, в 1943 году УПА была занята в основном вопросами организации. Из ее «боевых достижений» в это время можно отметить лишь столкновения с партизанами, начавшиеся с весны масштабные акции по физическому уничтожению поляков («волынская резня»), а также последующую массовую чистку региона от бывших красноармейцев, бежавших из немецких лагерей [6, с.61-62].

При этом, вопреки безоглядному вранью бандеровских мемуаристов, они старательно избегали столкновений с оккупантами. В частности, как следует из протокола допроса упомянутого выше члена ЦП ОУН(б) Михаила Дмитриевича Степаняка (30.08.44г.), взятого в плен 30 июля 1944 года, бандеровцы систематически применяли двойные стандарты. С одной стороны, уже со 2-й конференции они «начали склоняться к антинемецкой позиции в вопросах антинемецкой пропаганды» (т.е. стали критиковать хозяев). Учитывая массовые антинемецкие настроения населения, стремясь сохранить авторитет, они заявили о необходимости борьбы с немцами. Однако эти призывы остались дешевым пропагандистским приемом: «Проводимая ОУН антинемецкая пропаганда была рассчитана не на поднятие масс на борьбу против немцев, а на завоевание на этой почве масс украинского народа для борьбы против Советского Союза» [3, л.107]. Поэтому, вопреки решениям 2 и 3 конференций, на практике «в 1943 году были официальные приказы по УПА, запрещавшие нарушать немецкие коммуникации и уничтожать немецкие склады оружия и продовольствия, также нападать на немецкие соединения, даже в том случае, когда они обессилены и отступают с фронта» [3, л.106].

Существование таких приказов - факт общеизвестный. Так, «куренной» командир УПА С.К. Трофимчук (хорошо понимая бессмысленность борьбы, в момент ареста сдался без сопротивления) на допросе 21 июня 1944 г. показал, что в конце 1943 года получил через надрайонного организационно-мобилизационного коменданта «Самары» секретное распоряжение командования УПА, «которым категорически запрещалось всем подразделениям УПА вступать в какие-либо боевые действия с румынскими и венгерскими частями, находившимися на территории Украины в качестве союзных войск Германии. О всех возникших случаях столкновений банд УПА с румынскими и венгерскими частями на территории действий моего куреня я должен был немедленно доносить «Самаре» как о чрезвычайном происшествии, локализуя эти столкновения на месте» [11, л.187]. Показателен и его ответ на последующий прямой вопрос следователя: «Вопрос: Проводили ли возглавлявшиеся вами лично банды какие-либо боевые действия против оккупантов? Ответ: Нет, не проводили, поскольку, как я уже показывал, на это я имел запрет» [11, л.188].

Позиция «истинных борцов» с оккупантами. Не правда ли?

Не менее интересные сведения на допросе 20 августа 1944 г. в Киеве сообщил активный бандеровец Паламарчук, задержанный НКВД 31 июля в Дерманском лесу (в июне-июле там скрывались руководители областного и краевого провода ОУН). Сблизившись с куренным Наливайко и политвоспитателем куреня Гонтар, он узнал, что, вопреки рассказам об отсутствии какой-либо связи с немцами, на деле все обстояло иначе: «отдельным командирам банд УПА давалось полное право входить в самые различные сделки с немцами, как например: командир куреня «Макс», входивший в группу петлюровского полковника Игоря, помогал немцам сдерживать наступление Красной Армии, шедшей на Подкамень. За это немцы разрешили бандам «Макса» и «Игоря» ограбить польский кляштор - крепость, вырезать скрывшееся там от бандеровского террора польское население и забрать себе ценности - утварь старого, очень богатого костела. Здесь бандиты, упившись кровью детей, беззащитных женщин, мужчин, служителей культа -ксендзов, разграбив ценности, оставили Подкамень. За участие в боях против Красной Армии в районе Подкамень, бандеровцы, кроме разрешения ограбить кляштор, также получили от немцев там же в Подкамене до полтысячи винтовок, тысяч сорок патрон, 11 станковых пулеметов «Максим», минометов разного калибра - 8 штук, много мин и гранат» (оружие получал некий «Гамалий»). Помимо этого, в декабре 1943 года у с. Батьковцы Паламарчук лично наблюдал смотр кавалерии петлюровского полковника «Данько», проведенный специально для гостей - венгерских офицеров. Причем от радиста «Курган» он узнал, что бандеровцы заключили какой-то договор с мадьярами «о совместных действиях против Красной Армии» [12, л.66].

В данном контексте вполне объяснимы показания командира Винницкого военного округа УПА Ильи Никитовича Ткачука (1915 г.р.; арестован 10.06.1944г.) от 18 июня 1944г. о том, что он лично наблюдал в январе 1944 года, когда некоторые группы УПА по своей инициативе «разоруживали мелкие мадьярские группы» (с. Батьковцы, Тылевка Кременецкого района). В этой связи, в штаб «Энея», вместе с представителями мадьяр, приехал «Нэмо» и вернул это оружие венграм. В дальнейшем, сам Ткачук, возвращаясь в апреле из немецкого тыла (Каменец-Подольская область) в Винницую область, уже освобожденную Красной Армией: «Я попросил мадьярское командование не препятствовать моему переходу с бандой и получил разрешение. Они меня пропустили». Неплохо контактировали банды и с немцами. В частности, в июне 1944 года от «Юры» - заместителя командира «генерального военного округа Богуна-Батько» из наиболее мощного объединения «Пивнично осередних украинских земель» («ПОУЗ»: Ровенская, Луцкая области, Полесье) возглавлявшегося самим «Климом Савуром», Ткачук узнал, «что ОУН УПА вела какие-то переговоры с немцами». «Юра» также рассказывал, что немцы и УПА проводили совместные операции против Красной Армии в Галичине, «где немцы и УПА совместно сражались против Красной Армии» [11, л.145].

Очевидно, что бандеровцы не только не воевали с оккупантами, но и прямо взаимодействовали с ними. В частности, активную помощь немцам они оказали в период отступления с Украины. К примеру, из допроса Федора Сергеевича Сидорчука («Гаврило») от 23 января 1945 года известно о характерном эпизоде февраля 1944 года в Дубенском районе, где попавшая в окружение немецкая часть «договорилась» с проводником ОУН. В итоге: «оуновцы вывели немцев без потерь из окружения, за что получили от них пушку, минометы, пулеметы, автоматы и винтовки с боеприпасами» [13, л.88].

Безусловно, оккупанты являлись для бандеровцев не противником, а откровенно дружественной силой. В отличие от немцев и их союзников, подлинным врагом ОУН-УПА выступала Красная Армия. Как следует из протокола допроса агента немецкой разведки Дмитрия Александровича Пермикова от 5 апреля 1944 г. (1922 г.р., русского, члена ВЛКСМ с 1938г., женатого на селянке с.Козинский майдан Александриевского района Ровенской области), в начале 1944 г. перед УПА была поставлена «задача мобилизации всей молодежи в банды, не дать возможности являться крестьянам в райвоенкоматы для мобилизации в Красную Армию и окончательная цель - это когда Красная Армия уйдет вглубь Польши поднять восстание и установить власть украинских националистов» [14, л.л. 68, 75-76].

Выполняя эту установку, активисты ОУН-УПА, с началом немецкого отступления, сделали ставку на систематическое принуждение населения к борьбе с советскими войсками. К примеру, в своих свидетельских показаниях от 19 февраля 1944 г., Татьяна Григорьевна Пириг (1913г.р. с. Радомышль, Луцкого района, Волынской области), не только подробно поведала о бандеровском терроре при немцах, но и сообщила: «когда немцы начали эвакуироваться, Ковальчук Павел с другими неизвестными собрали жителей нашего села и на собрании заявили: «когда будут через наше село проходить советские войска, то их нужно приветствовать и покормить, но одновременно каждая женщина должна иметь наготове кипяток и вываривать красноармейцам глаза, а оружие их забрать». При этом Ковальчук сказал, что «каждая женщина таким образом должна собрать не меньше десяти ружей, а кто соберет меньше, то это не женщина». К слову, молодым мужчинам этим полицаем-бандеровцем устанавливалась «норма» в 15 ружей [14, л.44].

Так, уже в условиях оккупации оформилось деление «бандитов» на две существенно разнящиеся группы - крайне агрессивный бандеровский актив и запуганная, буквально изнасилованная масса. Причем, как правило, последняя весьма слабо представляла за что «воюет» УПА. Насильно загнанные в леса активом ОУН (б), зачастую под угрозой физического уничтожения их семей, рядовые «повстанцы» - в основном малограмотные крестьяне, были не только запуганы, но и попросту оболванены агрессивной пропагандой. По существу, они сами стали самой первой жертвой бандеровцев.

К примеру, плененная весной 1944 г. связная «главной команды» и командира восточной группой УПА «Верещака» Л.И. Поплавская, на вопрос

«что знают рядовые о событиях на фронте, на Украине?» отвечала: «Рядовой состав банд ничего совершенно не знает и от них все скрывается», в частности, командиры рассказывают, «что большевиков бьют и они отступают, что фронт подвигается к ним». Тем не менее, несмотря на бандеровскую пропаганду, настроения рядового состава УПА уже тогда являлись глубоко безрадостными. Рядовые бойцы: «недовольны своим руководством, говорят, что не могут руководить, но о сдаче и переходе на сторону Красной Армии никаких разговоров нет, т.к. это связано с риском быть задушенным». В этой связи, Поплавская полагала, что нужны листовки, активная пропаганда, которые объяснят, что участникам банд можно вернуться домой. И только если такая сдача приобретет массовый характер, «СБ не в состоянии ничего сделать ... всей Украины они ни вырезать, ни сжечь, конечно, не смогут» [14, л. 171об].

Падению энтузиазма рядового состава УПА способствовало и то, что, в принципе, ему все яснее становилась бесперспективность и бессмысленность борьбы не столько за «свободную Украину», сколько за германский рейх.

4. Основные формы сотрудничества ОУН(б)-УПА с германскими фашистами.

Мифы о борьбе ОУН(б)-УПА и с немцами, и с большевиками, которые активно насаждаются официозной пропагандой современного украинского режима и ее бездумными ретрансляторами в России, не выдерживают критики. На деле, сотрудничество бандеровцев и гитлеровцев не было секретом даже для ограниченно осведомленных современников.

А) Весьма красноречиво об этом, прежде всего, свидетельствуют факты наличия в тылу Красной Армии бандеро-немецких частей.

К примеру, 24 августа 1944 г. нарком ГБ УССР С.Р. Савченко направил заместителям наркома ГБ СССР Б.З. Кобулову и В.Н. Меркулову за №1567/с «Специальное сообщение о бандитских и террористических проявлениях ОУН и УПА на территории Западных областей УССР». В нем, в частности, отмечалось: «По агентурным данным, в Глинянском, Ново-Милятинском и Куликовском районах действует банда численностью свыше 2000 человек, именуемая «Девятка Сокол», и приравнивает себя к немецким частям СС. В ее составе, якобы, около 30% немцев. Руководит бандой майор немецкой армии. Банда вооружена, кроме винтовок и пулеметов, минометами и пушками». Указанная банда рейдировала по области, срывая мобилизацию, уничтожая актив, убивая бойцов Красной Армии [15, л.380].

Докладной запиской «О результатах борьбы с оуновским бандитизмом в западных областях Украины за период с 22 августа по 1 сентября 1944 г.», направленной 3 сентября Л.П. Берия замнаркома С.Н. Кругловым и наркомом НКВД УССР В.С. Рясным из Львова, сообщалось, что в основном активность ОУН отмечается в Львовской, Станиславской и Дрогобычской областях. Причем: «В этих районах бандитские шайки оуновцев, пополненные за счет остатков разбитых немецких группировок и дивизии СС «Галиция», будучи хорошо вооруженными, как стрелковым и автоматическим, так и минометным

оружием, в значительной мере обнаглели и в лесах, трудно доступных районах в ряде мест были хозяевами положения» [15, л.432].

Как следовало еще из одного донесения НКВД: «9.10.44г. на территории лесного массива, около села Ракитно, Львовского района появилась банда численностью 200-250 человек, именующая себя «Львовская сотня», возглавляемая сотником «Гнилым». В составе этой банды имеются власовцы и немцы. Банда имеет на вооружении до 30 пулеметов, до 100 автоматов, винтовки, а также большое количество боеприпасов и гранат» [16, л.298].

Так, на уже освобожденной Украине оформился и стал бесчинствовать, по сути, единый фашистский интернационал.

Конечно, связь УПА с фашистами не афишировалась. Но и секретом она не являлась. Немцы целенаправленно готовили кадры для УПА. Более того, близость к «европейскому» хозяину оставалась устойчивой мечтой убежденных бандеровцев. В этой связи, любопытны показания опытного немецкого разведчика А.А. Зайчикова (уроженец г. Шахты, Ростовской области), неоднократно переходившего линию фронта и задержанного лишь 2 мая 1944 года. Из них следует, что в подконтрольных немцам районах Западной Украины велась большая работа «по созданию хорошо экипированных и вооруженных банд УПА, которых выводят в наш тыл с террористическими и диверсионными заданиями». При этом он поведал об одном интересном и весьма характерном случае: «В конце марта 1944г. в банду «Нечая» прибыла от немцев группа оуновских бандитов. Эти бандиты были одеты в новое немецкое обмундирование и вооружены немецким оружием. Главарь бандитов открыто хвалился, что немцы высоко ценят их «работу»» [14, л.122]. Более того, тот открыто заявил «Нечаю»: «что же ты браток плохо стараешься, все мои ребята уже заслужили и обмундирование, и оружие, и кое-что еще». Местные же бандиты только тихо сожалели о том, что их удел гораздо более непростой. Куренной «Нечай» отвечал: «вы находитесь близко к командованию, а вот попробуй на нашем месте, не сразу заслужишь похвалу, сначала много горя хлебнешь от НКВД и Красной Армии» [14, л.189].

Отметим также, что Зайчиков не просто подтвердил наличие тесных связей УПА с немецким военным командованием и разведслужбами, но и сообщил о своего рода инспекционно-осведомительных визитах в отряды УПА немецких офицеров. Так, к примеру, в середине апреля 1944 г. вместе с Зайчиковым в «курень Ярко» прибыл немецкий офицер, который общался с заместителем командира куреня [14, л.122]. Наносили с ним «визиты» в банды и переходившие через линию фронта гестаповцы [14, л. 190-191].

Сыграв решающую роль в создании банд УПА, зачастую прямо искавших фашистской «похвалы», немцы много внимания уделяли их последующей поддержке. Свидетельств тому - бесчисленное множество.

К примеру, 9 сентября 1944г. (№1734/с) в специальном сообщении «О бандитских и террористических проявлениях ОУН и УПА и ходе борьбы с ними на территории Западных областей Украинской ССР» (дополнение к

№1692 от 6 сентября 1944г.) нарком НКГБ УССР С.Р. Савченко доносил замнаркому НКГБ СССР Б.З. Кобулову: «По данным агентуры устанавливается, что в районе села Мокротин, Жолкевского района, оперирует банда численностью до 600 человек, в том числе 100 чел. немцев. Вооружение и боеприпасы банде, якобы, сбрасываются немецкими самолетами» [16, л.2].

14 декабря 1944г. (№35/5660) начальник Главного управления по борьбе с бандитизмом НКВД СССР А.М. Леонтьев сообщал наркому НКВД УССР В.С. Рясному, что в ходе преследования банды, совершившей 20 ноября 1944г. на перегоне Здолбуново-Ивачково Винницкой железной дороги подрыв поезда №1902, удалось задержать 78 человек. На допросах было установлено, что в Новомалынских лесах Островского района Ровенской области «дислоцируется штаб УПА, где находится группа немецких офицеров с радиостанцией, посредством которой эта группа поддерживает связь с командованием немецкой армии». Такое внимание немцев было вполне объяснимо. Здесь был не просто штаб, но и «школа», численностью до 1000 человек: «Банда имела несколько дальнобойных орудий, средних танков, минометы. легковые и грузовые машины» [17, л.95]. Отмечая наличие тесной связи с немцами (к примеру, «15 ноября 1944г. в район расположения штаба УПА прилетал немецкий самолет и сбрасывал листовки»), А. Леонтьев просил собрать данные по этой группировке и принять меры по ее ликвидации [17, л.99].

Итак, начиная с момента возникновения и вплоть до немецкого отступления с Украины, УПА формировалась и действовала под контролем спецслужб Германии, прежде всего, абвера. Показательно, что и после отступления вермахта, в отрядах ОУН-УПА отмечалось непосредственное присутствие немцев.

Б) Залогом сохранения эффективного контроля в послеоккупационный период стало то, что практически весь высший эшелон руководителей ОУН(б)-УПА являлись официальными сотрудниками различных немецких спецслужб, в т.ч. резидентами разведки. Лидеры ОУН (б) были завербованы задолго до войны. В годы войны по их пути пошло большинство руководителей ОУН(б)-УПА. И это также не было секретом для более-менее «свидомых».

Так, в своих показаниях районный референт СБ Сидорчук («Гаврило») сообщил, что «немецкой разведкой были привлечены к разведывательной работе заместитель референта «СБ» главного провода ОУН - ГОЛОЯД Мирон, член «СБ» при главном проводе ОУН - КОСТЮК, а также ряд руководящих работников провода, в частности, ОРДИНЕЦ, ШУХЕВИЧ и другие» [13, л.177].

Тесно контактировал с немцами и возглавивший ОУН (б) после ареста Бандеры «проводник» Николай Лебедь («Зуб»). Во всяком случае, место его проживания во Львове (ул. Войтиха 8 или 10; в ночное время скрывался в с. Шоломия) немцам было вполне известно. Лишь, в условиях наступления Красной Армии, последние решили перестраховаться. В конце 1943 г. были арестованы и вывезены в Берлин его жена и ребенок [13, л.194]. Однако это не сказалось на преданной службе «проводника» немецким хозяевам.

Очевидные связи с немцами имел и заместитель Р. Шухевича (резко усилившего свое влияние с конца 1943 года) по руководству УПА в Галиции. Во всяком случае, арестованный немцами в мае 1944 года, Андриенко («Богдан») по ходатайству связанного с ОУН полковника Голуба (главы львовского абвера) был ими освобожден [13, л.194]. Сотрудничала с оккупантами и семья члена центрального провода Ординца, который «тоже был вовлечен в немецкую разведку» [13, л.201].

Так или иначе, с немцами были самым тесным образом связаны практически все руководители ОУН(б)-УПА высшего и даже среднего звеньев.

О масштабах и «технологиях» организации разведдеятельности немцев с использованием ОУН-УПА интересные сведения дал начальник СБ Львовской области и по совместительству - резидент немецкой разведки Иосиф Григорьевич Панькив («Гонта», «Билый»). На допросах 28 октября - 2 ноября 1944г. в УББ НКВД УССР он, в частности, поведал, что еще в 1943 г. был завербован и работал под руководством «организатора немецкой разведки в Галиции» Голуба. Примечательно, что этому немало содействовала его приятельница - референт женского ЦП ОУН до 1943г. и близкая подруга многих высших руководителей ОУН(б) - Лебедя, Шухевича и пр. Панькив не знал ее статуса в германской разведке, но был уверен: ««Пани Черная» очевидно давняя немецкая разведчица. Голуба она знала еще с 1922 года». В этой связи, она лично руководила многими вербовками [12, л.228].

В условиях отступления вермахта, в апреле 1944г. штаб немецкой контрразведки, котором руководил непосредственный начальник Голуба Полюй, был переведен в Ужгород (Закарпатская Украина). Голуб же остался во Львове в качестве заместителя Полюя. При этом, поскольку вся сеть контрразведки в Галиции («Абвердинст» - «тройки») переводилась частично в другую контрразведку - «Динштеле», часть агентов Голуба также была переведена в подчинение военной разведки - «двойки» (Лазарика). Коснулась реорганизация немецких спецслужб и Панькива: «2-3 мая 1944г. Голуб сказал, что переоформит мне документ и выдаст новый - как сексоту военной контрразведки - «двойки»» [12, л.220]. При этом Голуб: «Взял у меня подписку - работать как резидент немецкой военной разведки» [12, л.221].

Как отмечалось, военную разведку «Динстштеле нахрихтендинст ОУ» возглавлял некий Лазарик - 45-летний капитан немецкой армии «из чешских солдат», но по национальности немец. Его заместителем был 24-25-летний фольксдойч из Одессы Винтгассен - унтерофицер и переводчик немецкой военной разведки. В число основных кадров входили 28-летний Иван Кравчук, работавший в немецкой «двойке» с 1934 по 1939 год как разведчик в Польше, а затем в Югославии, в 1943 г. прибывший с Лазариком во Львов. Его заместителем был Харлампий Шкурупар. Службу абвера во Львове возглавлял упоминавшийся выше Голуб (заместитель - Ростислав Герасимович - 57 лет, инженер, петлюровец, в немецкой контрразведке с 1939г.). Выделял Панькив также разведчиков - бывшего полковника петлюровской армии Рыбачука,

некоего Яворского (43 л.) завербованного в 1941г., а также Самойленко (38л.) [12, л.л. 238-239].

Задача Панькива, как резидента, состояла в том, чтобы «создать на территории Львова разведывательный аппарат для сбора сведений военного характера» и передавать их Голубу [12, л.222]. Выполняя ее, Панькив «примерно» 20 мая 1944г. представил Голубу проект будущей разведывательной сети и программу стоящих перед нею задач. После обсуждения проекта совместно с Голубом и Лазариком, он был принят. Смысл проекта сводился к тому, что, Панькив получал в распоряжение 10 разведчиц (в т.ч. 1 связную), двух радисток, 1 женщину-фотографа, 1 специалистку по изготовлению фиктивных печатей и документов и 1 химика (тайнопись), которых предполагалось использовать в шпионских и диверсионных целях. Подбор кадров предполагался на месте - из активисток ОУН, лишь радисток планировалось готовить в Германии [12, л.223]. Начальник «двойки» Лазарик, в силу своей ведомственной принадлежности основную ставку делал не на разведке политической и хозяйственной информации, а «по линии военной». «Ударной силой» резидентуры должна была стать особая сотня УПА, призванная осуществлять диверсии и теракты.

Особое внимание Панькив уделил шпионской «матчасти». В частности, он запросил у немцев 2 «Лейки», 2 миниатюрных фотоаппарата (в виде часов, украшений), фотолабораторию, инструменты для изготовления печатей, наркотические и отравляющие вещества, штабные карты, вооружение для сотни УПА (на 200 чел.), взрывчатку, 2 радиопередатчика [12, л.224]. Наконец, он позаботился и об обеспечении своей группы: «Все это я обуславливал хорошим материальным обеспечением разведчиков» [12, л.225].

Согласовав свои действия с немецкими кураторами, в мае - июне 1944г. Панькив начал работу по созданию разведсети, подбору кадров. Его заместителем в немецкой разведке стал Костюк (Сыний), а связным Иван Ординец [12, л.241]. Подбирались и кадры рядовых сотрудниц. В частности, он завербовал Зою Сухецкую (безработная, боялась вывоза в Германию), обещая дать «хорошее место и условия для работы» [12, л.л. 227-228]. После этого будущая разведчица вместе с Надеждой Сенькив до 20 июля 1944г. проходила обучение в войсковой фотомастерской немецкого «Вермахта», где им даже дали «справку о прохождении курсов» [12, л.229]. Параллельно в школе радисток готовилась радистка Стефа Ординец (после ареста Панькив вспомнил, что в витрине одного частного фотоателье (адрес) он видел снимок, на котором был запечатлен весь выпуск радисток этой школы - 8 человек) [12, л.231].

Впрочем, в связи со стремительным наступлением Красной Армии, в полной мере реализовать масштабные планы неудачливый разведчик не сумел. Уже 20 июня 1944 г. разведотдел Лазарика эвакуировался из Львова в м.Криницу под Тарновым (Польша), оставив бандеровского разведчика без передатчиков, фотоаппаратов и фотопринадлежностей. Панькиву лишь было предложено прислать в Криницу для связи Ординца и ждать указаний [12,

л.232]. Но лишь 22 июля 1944г. он отправил гонцов в Кринцу (при задержании немцами они должны были требовать доставки к немецкому офицеру «Айнс Це» с паролем - к «оберст-Рихтеру») [12, л.233]. В итоге, разведсеть Панькива была ликвидирована НКВД фактически до начала ее активной деятельности.

В) Как уже отмечалось, важнейшим каналом взаимодействия гитлеровцев и ОУН-УПА после освобождения украинских земель Красной Армией стала заброска сюда парашютистов-диверсантов и разведчиков.

Прежде всего, отметим, что немцы еще до отступления заблаговременно подготовили кадры для диверсионно-разведывательной работы. В частности, как показал А.А. Зайчиков, во время оккупации добровольно отбывший на работу в Германии, а затем завербованный и окончивший разведшколу в Данциге, вместе с ним там обучались порядка «150 человек, в возрасте от 18 до 25 лет, все по национальности украинцы» [14, л.119]. В этой связи, в разведшколе глубоко «изучали вопросы оуновского движения», лекции по которым проводил начальник школы Эдуард Карлович» [14, л.120]. На допросе 4 мая 1944 г. Зайчиков дополнил: В разведшколе «заостряли внимание» на том, «что при нашей дальнейшей работе банды Бандеры и Бульбы будут являться нашими помощниками» [14, л.126].

На допросе 14 мая Зайчиков дополнительно пояснил, что начальник разведшколы в Данциге («Эдуард Карлович») уже на первом занятии говорил об ОУН: «Я считаю, что будущее вашей родины - Украины, принадлежит этому движению, так как его возглавляют люди, которые ненавидят большевиков и борются рука об руку с нами за место своей родины в Европе нового порядка». Что касается УПА, то она создана ОУН и: «Пусть вас не смущает, что участники этой армии выступают также под лозунгом борьбы с немцами. Главная задача УПА - это борьба с большевиками и Красной Армией и в этом ей мы, несомненно, обязаны оказать помощь» [14, л.177]. Разведчикам также «разъяснили», что по форме это «разнообразное движение» «имеет течения - бандеровцев, бульбовцев и мельниковцев, которые борются между собой за право быть у власти». Но поскольку масса бандеровцев об этом не особо осведомлена, при заброске на Украину свою принадлежность к немецкой разведке можно было оглашать только «перед определенными лицами из командного состава» [14, л.178].

Вплоть до января 1944г., то есть еще в период оккупации, готовясь к отступлению, немцы организовали подготовку разведчиков непосредственно в местах их будущей деятельности на Украине. В частности, предатели «проходили практические занятия по разведке в районах Олевск-Ракитино-Домбровица-Высоцк Ровенской области и северной части Волынской области», детально изучая местность. С приближением линии фронта разведгруппу возглавил резидент немецкой разведки поляк Ушинский. По его заданию Зайчиков перешел линию фронта и связался с командиром подразделения ОУН «Шуляк». Получая от Шуляка разведданные, он успешно доставлял их резиденту. Как объяснял ему Ушинский: «между командованием немецких

войск и руководителями этих банд достигнуто соглашение о взаимной помощи. Немецкое командование снабжает банды оружием и боеприпасами, требуя от них за это активизации борьбы с Советской властью, с частями Красной Армии, задерживать передвижение последних и оказывать всемерную помощь агентам немецкой разведки при переходе ими линии фронта, сборе разведывательных данных и совершении диверсионных актов». Более того, Ушинский откровенно заявил: «нам, немецким разведчикам, поручен контроль за деятельностью оуновских банд и эффективностью их борьбы с частями Красной Армии» [14, л.121].

В 1944 году Зайчиков неоднократно переходил линию фронта со спецпроводником из банды Шуляка. При этом: «Всю свою шпионскую работу разведывательная группа Ушинского, в которую входил Зайчиков, проводила при непосредственной помощи оуновских банд указанного выше «Шуляка», а также «Тигра» и «Задума», входящих в курень «Ярко» северной группы УПА» [14, л.121]. Причем в банде «Тигра» он в полной мере «убедился, что инструктор немецкой разведки поляк Ушинский командовал любой бандой больше, нежели сам командир этой банды» [14, л.189].

5. Бизнес на «разведке» и торговля «живым товаром».

Стремясь активно использовать бандеровцев для диверсионно-террористической деятельности в тылу Красной Армии, с середины 1944 года фашисты резко активизировали заброску сюда разведгрупп.

Типичным примером может служить группа Ф.Г. Сапего (16 лет) из 10 человек, 2 сентября 1944 года выброшенная немцами на территории Львовской области и имевшая «задание установить связь с командиром сотни УПА в Сижанских лесах (восточнее Владимир-Волынский) и вручить ему взрывчатые вещества, печати, штампы и чистые бланки различных удостоверений». После выброски Сапега уже 3 сентября был задержан пограничниками 2 погранотряда Украинского округа. Еще один член группы - Дмитрий Степанович Огиев явился с повинной сам [18, л.л. 1-2].

Как выяснилось из допроса Сапеги, «карьера» малолетнего диверсанта складывалась банально: «В июле месяце 1944 года, когда немцы отступали с территории Львовской области, то они молодежь забирали с собой и зачисляли в формируемую ими дивизию «СС» Юнаков, в числе других подростков села Городжиев, меня также немцы задержали и направили в город Львов, а затем в город Неполемице». В Кракове юнца зачислили в дивизию СС, где тот проходил подготовку. Однако забракованный на медкомиссии 3 августа, он был направлен ординарцем к некоему полковнику Леониду Марковскому. Этот интересный и весьма активный персонаж - в прошлом помещик с. Буснявка Малорытского района Полесской области, командовал 103 батальоном немецких войск, формировал 208 батальон дивизии СС, да еще и «руководил подготовкой диверсантов». Именно он «договорился» с немцами и получил самолет для заброски сколоченной им диверсионной группы [18, л.л. 7-8], целью которой было установить тесную связь Кракова с бандеровцами. Сапега

должен был встретиться с неким Остапом и привести в Краков по 2 связных от каждого штаба бандеровцев, «чтобы они указали точное расположение банд, т.к. в этих местах немецкое командование по ходатайству Марковского на самолетах должно выбрасывать оружие для вооружения находящихся в лесах банедеровцев» [18, л.9].

Заметим, что таких вербовщиков в немецком тылу было немало. Они активно комплектовали для заброски в советский тыл все новые группы, задачей которых было скорейшее установление связей с ОУН-УПА. Причем в ряде случаев обратная связь для них даже не предусматривалась. Типичной можно считать группу некоего Колесника, о которой поведал И.П. Скрипка.

Как следует из протокола допроса этого парашютиста - бандеровца из Полтавской области от 10 октября 1944 года, его путь в «разведку» был следующим: с началом отступления немцев, он, как полицейский Пирятинского района Полтавской области, подлежал обязательной эвакуации (с семьей). В итоге, 14 сентября 1943г.: «Весь полицейский состав Пирятинского гебитскомиссариата» (4 района) отправились в Васильков, потом в Фастов, Проскуров, Краков. В Кракове из этого полицейского отряда сформирован был «вахтбатальон», несший охранную и общеполицейскую службу в городе. Будучи на посту, «за водку и закуску» бравый вояка допустил хищение со склада и получил приговор суда («СС-криминал-герихт») к 6 месяцам тюрьмы. С горя он направился в ресторан, где и был завербован бандеровцем Яковом Пухтинским, который за чаркой водки поведал незадачливому охраннику: «что сейчас вся Украина охвачена повстанческим движением бандеровцев, что в большинстве городов и сел Украины уже установлена власть украинских националистов, что даже Киев в течение 3-х дней был под властью бандеровцев». После активной дезинформации, новый знакомый предложил Скрипке вместо тюрьмы записаться в диверсионную группу, на что тот дал согласие и пообещал привести из вахтбатальона еще желающих [19, л.37].

Вместе с «распропагандированными» друзьями-полицаями Скрипка оказался в «общежитии человек на 30», где: «Пухтинский рассказал нам о том, что он по заданию немецкого командования, подбирает группу парашютистов-диверсантов, которые после непродолжительного обучения будут выброшены с самолетов на территории Украины для организации отрядов УПА и совершения диверсионных актов на железных и шоссейных дорогах». Набранную команду из Кракова направили в с. Зайтендорф Судетской области (Моравия). Там их подготовкой занялись немцы, чех, украинец, донской казак. Причем немецкий капитан сразу поставил точки над «1»: «Еще неизвестно, проиграла Германия войну, или нет. Но вне зависимости от этого Украина ведет и будет вести до конца освободительную войну против большевизма. Вы, украинцы, знаете, что нужно делать и за что бороться. Поучившись немного в этой школе, вы все будете направлены к себе на Родину для организации борьбы с большевиками и мы, немцы, помогаем вам в этой борьбе всем, чем можем» [19, л.38].

Примечательно, что в этой разведшколе готовили одну группу украинцев из восточных областей и две - из западных («галичан»). Причем последних готовили к выброске где-то между р.Сан и Карпатами. Сам Скрипка «слышал», «что таких школ как наша на территории Германии много, в них обучаются главным образом украинцы, но есть и специально русские группы». Работали эти школы уже давно и обучались в них даже дети. К примеру, Скрипка назвал некоего уроженца Волыни Пилипко «лет 14-15» [19, л.л.42-43]. Весьма интересно и то, что, характеризуя членов группы, почти в отношении каждого он отмечал: «Бывший немецкий полицейский» [19, л.л.43-44].

После месячных курсов группу в красноармейской форме и с фиктивными документами забросили в советский тыл. Причем связи с хозяевами для нее предусмотрено не было: «немецкий офицер в чине капитана, прощаясь с нами на аэродроме, сказал, что немецкое командование от нас ничего не требует, что мы должны приземлившись на Украине, самостоятельно вести борьбу с Советской властью за «Освобождение» своей Родины» [19, л.45]. Членам группы следовало проводить диверсии и «самостоятельно организовывать отдельные отряды из местного населения для борьбы с Советской властью» [19, л.37]. Однако, в итоге, группа высадилась крайне неудачно - прямо в село, на крыши домов, - и утром была блокирована НКВД. Несмотря на приказ командира Колесника «биться до последнего патрона», диверсанты разбежались либо сдались [19, л.41].

Абсолютно схожим оказался и путь другого парашютиста - Михаила Петровича Писара. После плена, лагеря, работы в Германии, возвращения на Украину и службы в жандармерии, в конце 1943 года он также бежал в Польшу (Тарнов) - в «резерве одной воинской немецкой части». Далее Краков, вербовка в «солдат Гайме» (солдатском ресторане) тем же Пухтинским и неким «Володей», разведшкола в селе Зайтендорф («маскировались под саперную школу») [19, л.л.46-47]. Здесь немцы готовили 2 группы - одну - исключительно из бывших полицейских из Восточной Украины, вторую - из галичан [19, л.50]. Их задачи были традиционными: «мы должны были в советском тылу формировать из лиц, недовольных советской властью, контрреволюционные повстанческие банды, среди людей проводить контрреволюционную агитацию, подготовлять людей к восстанию против Советской власти. Наиболее способные, окончившие диверсионную школу, в советском тылу должны были возглавить контрреволюционные повстанческие банды». Такими оказались Антон Мироненко (кличка «Нечепурук»), Низовенко («Волков») и Шкирай («Рудин»): «Каждый из них по заданию немецкой разведки должен был в Советском тылу создать банду, численностью до 100 человек, и возглавить ее руководство. Немцы еще в школе Мироненко, Низовенко и Шкирай назначили «сотенными»» [19, л.51].

В свою очередь, изловленный НКВД главарь группы Антон Иванович Мироненко на допросе 11 октября показал, что, числясь «при жандармерии», он попал в разведшколу с подачи вербовщика - немца-кладовщика из части СС.

На квартире бывшего полковника петлюровской армии ему объяснили, что лучшим вариантом в нынешней ситуации является борьба с большевизмом. Полковник: «нам советовал, как молодым, не сидеть у немцев в тылу, так как немцы могут нас отправить на тяжелые работы в Германию, а нам необходимо вступать в Украинскую Повстанческую Армию, идти в Советский тыл и всеми силами и средствами бороться с большевиками за «Самостийну Украину». Он говорил, что в этой борьбе немцы оказывают им украинским националистам большую помощь» [19, л.58]. По словам вербовщика, немцы: «Снабжают вооружением, боеприпасами и помогают им готовить кадры для УПА, а мы, как украинцы, должны поступить в десантную школу и после окончания ее будем переброшены в Советский тыл с диверсионными заданиями. Кроме того мы должны будем в Советском тылу сколачивать кадры для восстания» [19, л.59].

Далее путь был стандартным: месячная школа в Зайтендорф в 120 км от Кракова в Моравии - на границе Чехии и Германии («Фельдпост №57662») [19, л.74]; затем заброска с заданием, наряду с диверсиями, террором, «создавать бандгруппы УПА, возглавить руководство в последних». Начальник школы говорил, «что УПА представляет из себя «большую силу» и отряды УПА оперируют в Черниговской, Волынской и других областях». Впрочем, более точных сведений парашютист не дал. С его слов: «По-видимому, по вопросу создания банд УПА, имел задание старший диверсионной группы Колесник, так как он меня назначил «сотенным» УПА. В мои обязанности входило создать и возглавить сотню УПА» [19, л.63].

Заброска подобных разведывательно-диверсионных групп продолжалась и в последующем. Некоторые из них имели весьма серьезную подготовку. К примеру, задержанный в декабре 1944 года Михаил Гула показал, что является членом особой группы, подготовленной гитлеровцами: «В июле 1944 года командованием дивизии «СС» «Галиция» из числа добровольцев была создана группа численностью 50 человек, которая в течение 4 месяцев под руководством немецкого обер-лейтенанта ЮНГ обучалась организации диверсий в тылу Красной Армии» [13, л.178-179].

Подчеркнем, что группы украинских «повстанцев» гитлеровцы готовили и забрасывали регулярно. Как регулярно направляли им и грузы с обеспечением. Безусловно, это дестабилизировало ситуацию в районах выброски. К примеру, по данным Поморянского РО НКВД Львовской области в ночь на 15 сентября 1944 года в районе сел Поморяны, Розгадов, Кальпе, Жуков, Дунаев, Подусив группами по 10-15 самолетов немцы провели выброску значительных грузов. Причем отмечалось хорошее взаимодействие с бандами, обеспечившими места выброски подсветкой ракетами. После этого в бандах появилось новое немецкое обмундирование и вооружение [16, л.225]. Другой аналогичный пример: 15 сентября у деревни Береушин Яновского района Львовской области была обстреляна машина помощника начальника штаба 1 гвардейской танковой армии майора Грибан. В результате боя был пленен Дмитрий Теодорович Жук, показавший, что в ночь на 15 сентября у

села Малая Вишенька садились 3 немецких самолета, доставившие боеприпасы и продовольствие для УПА [16, л.225].

Со временем, органы НКВД уделяли работе по нейтрализации бандеровских парашютистов все большее внимание. В частности, уже 20 апреля 1944 года за подписью С.Н. Круглова на имя В.С. Рясного поступила шифротелеграмма №1538 о необходимости проведения комплекса мероприятий в связи с задержанием диверсантов. Она требовала: «1. Произвести тщательный допрос с выявлением возможной засылки немецкой разведкой своих представителей к бандеровцам и мельниковцам». Задержанных участников ОУН-УПА следовало тщательно допрашивать, целенаправленно выявляя бывших пленных, засланных немецкой разведкой, как в бандгруппах, так и в населенных пунктах. В целях активизации работы, оперативным секторам давалось указание о мобилизации агентурно-осведомительной сети на выявление и изъятие бывших пленных, а также проведение тщательной их фильтрации. При этом считалось целесообразным также проведение с противником радиоигр. С мест требовались доклады о проведенных мероприятиях и протоколы допросов членов разведывательно-диверсионных групп [19, л.14].

Как показало последующее развитие событий, гитлеровцы заметно интенсифицировали выброску. Только за май-июнь 1944 года органы НКВД зафиксировали 16 выбросок (96 человек) [19, л.25]. В связи с активизацией заброски парашютистов немецкими спецслужбами, нарком В.С. Рясной направил начальникам областных УНКВД Украины специальную директиву от 7 июля 1944 года (№88) [19, л.л. 26-27]. Однако положение существенно не улучшилось. Как следует из сообщения начальника ГУББ НКВД СССР А.М. Леонтьева В.С. Рясному от 2 сентября №35/4115, по материалам учета за январь-август 1944 года на территории Украины было выброшено не менее 150 парашютистов. Из этого числа удалось задержать только 71. В этой связи, он отмечал плохую постановку агентурно-оперативной и розыскной работы и просил потребовать от подчиненных их активизации [19, л.л.28-28об.]. В этой связи, 21 сентября 1944 года В.С. Рясным на места была направлена новая директива [19, л.29].

Проведенные материалы показывают, что, выступая под национальными знаменами, на деле бандеровцы являлись орудием третьего рейха, выполняли задачи по созданию разведывательной и диверсионной сети и развертыванию широкого партизанского движения в тылу Красной Армии. В этом контексте, все остальные задачи неизбежно отходили на второй план. В частности, на первый взгляд, центральная «национальная» тема, в основном, превращалась в средство мобилизации и зомбирования возможно более значительной части малограмотного населения, с одной стороны, и самооправдания откровенных военных преступников - пособников германских нацистов - с другой.

Иными словами, лозунг «Слава Украине!» в ходе практического воплощения, по существу, трансформировался в «Слава рейху!».

II. «Слава нации!»

Разоблачая миф об «антифашистском» содержании бандеровщины, важно не упустить из виду и истинный смысл ее «национальной» составляющей. Как известно, именно ею украинские нацисты оправдывали и оправдывают свои военные преступления в годы Великой Отечественной войны. Вместе с тем, откровенно нацистский лозунг «Слава нации!» - далеко не архаизм. Он является одним из символов современной «украинской революции». И это крайне опасно. Ведь еще в 1939-1945 гг., он получил практическое воплощение не только в систематическом и массовом уничтожении иноэтнических элементов, но и в терроре в отношении украинского народа.

Как известно, ОУН изначально представляла собой откровенно террористическую организацию. Эта ее родовая черта с особой силой раскрылась в условиях мировой войны, когда строительство собственной нации украинские нацисты перевели в практическое русло масштабной и кровавой военно-политической кампании, направленной на уничтожение инородцев.

1. Очистка территории.

Прежде всего, нация «скреплялась» террором в отношении иноэтнических элементов. Как уже отмечалось выше, в 1941 - 1943 гг. это привело к практически полному уничтожению на Украине евреев. Ликвидировав вместе с гитлеровцами одного «врага», в 1943 году бандеровцы нашли новые жертвы, организовав масштабные кампании уничтожения поляков, а также полиэтнической массы скрывавшихся на Украине бывших военнопленных красноармейцев. Как показывают документы, с немалым старанием бандеровцы терроризировали также чехов, венгров, румын и т.д.

О характере «национального строительства» бандеровцев красноречиво свидетельствуют, к примеру, показания упомянутого выше главы Львовской областной «Службы безопасности» (СБ) и немецкого резидента И.Г. Панькива.

По его словам, он имел четкую задачу уничтожения поляков. Шеф СБ ЗУЗ (Галиция, Волынь и Холмщина) «Микушка» («Вайс») прямо «заявил, что в интересах ОУН уничтожать поляков, которые претендуют на украинские земли и являются «врагами украинцев»». Соответственно, он требовал «очистить от поляков» территорию области. Особое внимание следовало уделить Львову («на который они особо претендуют и могут являться помехой присоединения к «Самостоятельной Укранне», в первую очередь тех территорий Украины, где их большинство, в частности, г. Львова») [12, л.181].

Исходя из этой установки, «боевка» Панькива в период с декабря 1943 года по апрель 1944 года систематически уничтожала поляков: «Зачастую они вечерами оцепляли какую-либо улицу в гор. Львове, проверяли документы и исходя из данных документов убивали попадавшихся им поляков. Из представленных мне отчетов об убийстве поляков моей боевкой, мне известно, что таких убитых насчитывалось около 60 чел.». Активно действовала и подчиненная ему сотня УПА. К примеру: «22 апреля 1944 года, узнав о том, что

в селах Черепка и Селисва польская боевка по указанию польской подпольной организации «Польской вальки подземной» произвела массовые террористические акты по отношению украинского населения, я приказал подчиненной мне сотне УПА направиться в бизлежащие к месту совершения террористических актов села и расправиться с польским населением. В результате моего приказа было расстреляно 12 поляков» [12, л.182].

Особое внимание уделялось уничтожению польских лидеров. Так, Панькив похоже особо гордился уничтожением поляка Микула (Львов, ул. Крупярская), прежде - крупного чиновника польского правительства (сын служил в немецкой шуцполиции Львова на «ответработе», тесть - был полковником польской армии в Лондоне). У Микулы постоянно собирались руководители «збройных сил края» - представители польского правительства в Лондоне. Отметим, что эту «акцию», как и многие другие, отличал особый цинизм. Выполняя согласованную с Микушкой команду Панькива, боевка проникла в квартиру в феврале 1944 года и убили Микула и его жену, после чего домработницу-украинку бандиты заставили нагреть воды и «там же один из них стал мыть себе ноги» [12, л.л. 182-183].

Уничтожение этнически чуждых элементов, особенно поляков, имело место на протяжении всей истории ОУН-УПА. Некоторая корректировка репрессивной практики произошла лишь с осени 1944 года. Как следует из справки заместителя начальника 6 отделения ОББ НКВД СССР майора Чугунова «Об отношении украинских националистов к полякам» от 28 ноября 1944 года: «за последнее время ОУНовцы резко изменили свои отношения к полякам, стараясь привлечь их к активной совместной борьбе против советской власти». В частности, член Станиславского областного провода ОУН Шлемко показал: «Если раньше давались указания уничтожать поляков как колонистов, то теперь ставится вопрос в части контактирования борьбы ОУН и польских националистов против советской власти в целях недопущения советизации Польши». В этой связи: «Командованием УПА отдан приказ, которым запрещается применение репрессий против поляков». В свою очередь, агент «Воинов» из банды УПА «Быстрого» сообщил, что на совещании командного состава куреня: «Получен приказ категорически запрещающий применение репрессий против поляков, не состоящих в польских боевках и не замеченных в шпионаже». Лидеры бандеровщины заявляли, что теперь «нам все равно кто бы он ни был - поляк, русский или чех - лишь бы помогал строить «Самостоятельную Украину»» [21, л.49].

Однако политические декларации и приказы остались в основном на бумаге. На практике убийства продолжались. С осени 1944 г. они лишь все более маскировались под борьбу с Советами и, особенно, с «агентами НКВД». При этом паранойя бандитов была запредельной и нередко повергала в изумление даже бывалых сотрудников НКВД. К примеру, 11 сентября 1944г. порядка 30 бандитов ворвались к Марьяну Марженко на хуторе Круглес Велико-Борковского района Тернопольской области. Убив Марьяна, его жену и

их 4-летнюю дочь, они оставили записку: «Смерть доносчикам НКВД - врагам трудящегося народа. Смерть большевистским фашистам, империалистам и капиталистам. Марженко погиб не потому, что он поляк, а потому, что сексот». Между тем, местные чекисты констатировали: «Марженко в агентурно-осведомительной сети не состоял» [16, л.267].

Так, уничтожая представителей других народов, бандеровцы ковали «истинное украинство».

2. Расправы с предателями - «зрадниками».

Поскольку бандеровская политика, в том числе, бандеровское понимание задач национального развития, встречали серьезное недовольство самих украинцев (в центральных, восточных и южных областях эта идеология практически не воспринималась вовсе), важнейшим направлением активности бандитов стало также уничтожение этнических украинцев, считавшихся «предателями» («зрадниками»).

Даже в западных областях, где население, в значительной своей части, поддерживало радикальные националистические идеи, бандеровцы действовали крайне жестко. Как уже отмечалось, именно благодаря этому им и удалось создать массовые повстанческие отряды.

К примеру, в спецсообщении наркома НКГБ УССР С.Р. Савченко замнаркому ГБ СССР Б.З. Кобулову от 9 сентября 1944г. №1734/с «О бандитских и террористических проявлениях ОУН и УПА и ходе борьбы с ними на территории Западных областей Украинской ССР» (дополнение к №1692 от 6 сентября 1944г.) отмечались многочисленные бандпроявления во Львовской области. Так, «1.9.44г. в с. Жовтяницы, Куликовского района ворвалась бандгруппа численностью до 200 человек. Согнав насильно мужское население в возрасте от 16 до 35 лет, бандиты предложили всем вместе с ними уйти в лес, предупредив, если кто не уйдет с бандой будет уничтожен с семьей, а хозяйство сожжено. Таким образом, бандиты увели с собой более 150 человек» [16, л.2]. Вот так реально и строилась УПА, «укреплялась нация».

Важно особо отметить, что, в отличие от некой умозрительной «нации», сами украинцы для вождей бандеровцев особой ценности никогда не представляли. Они были простым расходным материалом и при необходимости также уничтожались без малейшего сожаления.

К примеру, как показал И.Г. Панькив, в феврале 1944 года во Львове на улице Петра Скарги произошло резонансное даже по тем временам кровавое преступление - вырезали семью украинца-сапожника, в том числе малолетних детей. Оказалось, что они были уничтожены боевкой во главе с «Варваром» войскового референта областного провода ОУН по Львову Хмары («Арпата»), в то время претендовавшего «на руководство сетью ОУН в «Вермахте», подчиненной мне и использовавшейся по линии СБ» [12, л.186]. Причем причины преступления оказались банально уголовными: «Он объяснил, что были данные о наличии у сапожника крупной суммы валюты и с целью ее изъятия, совершили нападение, но ничего не нашли и замучив, уничтожили всю

семью». Также Хмара рассказал Панькиву о нападении его боевки на квартиру польского врача, где бандиты забрали хирургический инструмент для УПА [12, л.187]. Очевидно, что жертвами бандеровцев повсеместно становились не только иноплеменники, но и украинцы.

Особенно памятный след в судьбах многих украинцев, в памяти их потомков оставила так называемая «Служба безопасности» ОУН (б). Именно эта разветвленная и тщательно законспирированная структура, внушавшая ужас всем украинцам, в том числе «воинам УПА», стала наиболее кровавым инструментом нацистского террора.

Как показал на допросе 14 апреля 1944 г. Иван Иванович Яворский, от высшей руководящей инстанции СБ - референтуры при центральном проводе ОУН («ходят слухи о том, что вся система СБ сосредоточена в руках командующего УПА «Клима САВУР»») вертикаль шла через областные, окружные (3-4 надрайона), надрайонные (3-4 района) комендатуры СБ, вплоть до районных комендатур. Последние представляли собой основное звено, включающее референтуры разведки и боевки в количестве 12-14 человек. (Подрайонные комендатуры СБ с конца 1943 года упразднены). При этом: «Референтура разведки районной комендатуры СБ имеет на каждые 3-4 села резидентуры, которые руководят разведчиками СБ (по 2-3 человека в каждом селе). Референт разведки районной СБ одновременно подчиняется референту разведки надрайонной СБ и коменданту районной СБ. Боевка районной СБ непосредственно выполняет карательные функции, осуществляя убийства, экзекуции, поджоги домов, экспроприацию имущества, сбор денежных штрафов и т.д.» [13, л.10].

В бесконечном шлейфе преступлений СБ значительную часть жертв составляли именно этнические украинцы. Зачастую они уничтожались параллельно с русскими, поляками, чехами и пр. Нами уже описывались «подвиги» известной своими зверствами банды «Службы беспеки» Ровенского района, ликвидированной органами НКВД весной 1944 года [20]. Как показало следствие, палачом в ней был каждый. Стоит дополнить, что сами украинцы пострадали от нее, пожалуй, более всего: «Арестованные в 1944 году на территории Ровенской области участники террористической группы «СБ», так называемого 10-го Ровенского района ТРОФИМЧУК, КИРИЛЮК, ГРИЦЮК, СЛОБОДЮК и другие только в селах Ровенского района совершили следующие злодеяния: В августе 1943 года в с. Вегень уничтожили 12 мирных жителей. В сентябре 1943 года в с. Дядьковичи истребили в полном составе семью ЗАВАДА из пяти душ. В том же селе уничтожили семью КАПАЧ в составе пяти человек (муж, жена, трое детей). В октябре 1943 года в с. Омельяны задушили пять пленных красноармейцев. В ноябре 1943 года в с. Грушевица убили 43 мирных жителей, среди которых было много женщин и детей. В декабре 1943 года задушили в с. Зарсук девять пленных красноармейцев». Оуновец И.Т. Кутковец показал также: «В с. Тудорове Гощанского района «СБ» сожжен совхоз, а также работники этого совхоза

САВИЦКИИ и его жена, причем к жене САВИЦКОГО проволокой привязаны были двое ее детей» [13, л.170].

Опираясь на систему СБ и вооруженные отряды УПА, бандеровцы фактически создали собственную систему управления, доходившую до каждого села, станицы (объединение 3-4 сел). Проводя террор, в западных областях они добились того, что: «В подчинении станичного находится большинство председателей с/совета, которые исполняют его указания. Если же председатель совета не будет выполнять указания станичного, он будет уничтожен с семьей. Кроме того в подчинении станичного находится местная вооруженная боевка, которая имеется почти в каждом селе и господарчий села. Сам станичный иногда является командиром этой боевки». Задача боевок состояла в разведке, выявлении и уничтожении советского актива, сборе продуктов и пр. [14, л. 114об.] В данном контексте примечательно, что даже органы НКВД не вполне понимали местные реалии и, пытаясь опираться на сельсоветы, получали многочисленные случаи предательства, диверсий, террора.

Подчеркнем, что, выполняя разведывательные и диверсионные задания немецкого командования, отряды УПА принесли немало горя простым украинцам. В частности, диверсионная деятельность в число приоритетов выдвинула нападения на железнодорожные станции. Как правило, они влекли за собой многочисленные жертвы. Так, из сводки НКВД явствует, что ночью 28 декабря 1944 года банда численностью до 300 человек напала на с. Лозовая Борковского района Тарнопольской области. При этом банда «зарубили 98 и тяжело ранила 24 жителей, ограбив их квартиры, и скрылась». В ходе преследования было убито 40, задержано 3 бандита [17, л.121].

Нападения на населенные пункты вообще представляли собой наиболее опасные проявления бандитизма, сопровождавшиеся многочисленными жертвами. К примеру, 10 сентября 1944г. банда (до 150 чел.) на 10 подводах, 1 грузовике (и до 70 конников, «одетых в красноармейскую и немецкую форму») ворвалась в с. Гряды Львовского района. За время ее пребывания в селе были зверски убиты 25 местных жителей, в том числе директор школы Евгений Смертинский [16, л.134].

Кстати, расправы с учителями, уничтожение школ вообще стали визитной карточкой бандитов, видимо видевших в образовании наиболее серьезного врага «национальной идее». Примеров тому - бесконечное множество. Так, в селе Капустинское Александрийского района Ровенской области бандеровцы убили семью сторожа школы, после чего: «Учителя этой школы, бросив работу, бежали в райцентр Александрия и от работы в школе категорически отказались, боясь расправы со стороны бандитов» [16, л.305].

Подобные акции ОУН-УПА не удивляют. Вождям нацистов для успеха их службы на благо великого рейха требовались не украинцы, а «нация» тупых, безграмотных, слепо выполняющих их волю людей. Что касается самих украинцев, то, в случае малейшего сомнения в бандеровских истинах, они немедленно зачислялись в разряд предателей и уничтожались.

Активизация банд в условиях мощного июльского наступления Красной Армии в 1944 году значительно усилила террор в отношении мирных жителей. Их систематические убийства, запугивания приобрели значительные масштабы. Сводки НКВД воссоздают бесконечную череду преступлений ОУН-УПА.

Так, 3 сентября 1944г. в ходе нападения на село Старый Лисец Надворнянского района Станиславской области были убиты 6 и ранено 2 местных жителя. На заборах бандиты оставили надписи: «За измену украинской нации так всем будет». Тогда же в с. Марьяново Сарненского района Ровенской области они убили сельисполнителя Дмитрия Кузьмичева с женой и 6 детьми. 6 сентября на хуторе Лещенец Клеваньского района расстреляли семью военнослужащего польской армии Кулаковского. В тот же день были убиты председатель Клеваньского РИК Андриенко и 2 партизана. 7 сентября в с. Клопот Мизочского района Ровенской области банда уничтожила 3 семьи (6 человек). В традиционных записках это преступление вновь обосновывалось «нацидеей»: «Карается смертной казнью за сотрудничество с НКВД. Граждане не идите на это. Кто изменит, того не минет смертная казнь» [16, л.137]. В селе Ферлеивка Краснянского района Львовской области 6 сентября были убиты 3 местных жителя, в том числе депутат сельсовета. В селе Скворева Краснянского района убили Балацкого, с женой и сыном, который «недавно оставил банду УПА и легализовался». Далее, 8 сентября были повешены заведующий мельницей села Хмильно Лопатинского района Львовской области М.В. Трач и житель Домоляк. Над трупами надругались, оставив записку: «За измену самостоятельной украинской державы, за сотрудничество НКВД, позор и смерть изменникам» [16, л.165].

Еще раз подчеркнем, что было бы ошибкой считать, что бандиты убивали только лиц иной этнической принадлежности. Весьма важной задачей было уничтожение украинцев, признанных нелояльными. Типичный пример расправы с ними дает налет банды «Журавля» (до 70 человек) 19 января 1945г. на село Пепино Рогатинского района Станиславской области: сожжено 5 домов, убиты 5 семей украинцев, 4 человека уведены в лес [22, л.25].

Нередко банды предпринимали настоящие рейды, совершая целые серии убийств. К примеру, за один день 14 сентября 1944г. в Луцком районе: «в селе Суховолье убита семья секретаря сельсовета; в селе Новостав убит бригадир торфоразработок; в селе Коршовец убита семья Мисюк в количестве 4 человек; в селе Сбишин убита семья Николайчук в количестве 3 человек». В этот же день в селе Зеленое Берестечковского района зверски убиты и сожжены: «председатель сельсовета Нарусевич и его семья в составе 10 человек; семья секретаря сельсовета в составе 3 человек; семья местного жителя Демчук в составе 3 человек». Попутно бандиты ограбили кооперацию и забрали документы из сельсовета [16, л.165]. Впрочем, грабежи, поджоги, обстрелы стали и вовсе рядовым явлением.

Так, под флагом национальной идеи и самостоятельного государства, уродливой бандеровской сектой, исповедующей смесь нацизма и сектантства,

осуществлялось массовое уничтожение украинцев. Подчеркнем, что при этом все ее существование было буквально пронизано идеологией и ценностями нацизма. В повседневности они проявлялось даже на уровне обыденного сознания, к примеру, нашли отражение в бандитских кличках. Так, допрос бандита Н.Н. Белотел («Шмель») показал, что в ходе чекистско-войсковой операции против совершившей 13 апреля 1944г. диверсию с поездом №1120 банды «Тонкого», были «убиты два прямых участника этой диверсии бандиты по кличке «Пилсудсткий» и «Гитлер» [17, л.150]. Не правда ли, весьма знаковые клички для борцов за «нацию», за свободную Украину?

Борьба за «нацию» под знаменами «Гитлера» или «Пилсудского» явно не устраивала украинцев, которые все яснее понимали истинную сущность бандеровщины. В этой связи, уже в 1945 г. в полной мере проявился кризис в ОУН-УПА. Как сообщал 12 марта 1945 г. комиссару ГБ 2 ранга С.Н. Круглову комиссар ГБ 3 ранга А. Леонтьев, в январе - феврале 1945 года добровольно сдались 14430 бандитов и 23332 уклонистов от службы. Менялись и настроения населения: «Население отказывается от поддержки банд, выдает их нашим органам и организовываясь в группы самоохраны непосредственно принимает участие в ликвидации бандитизма» [13, л. 179].

Ответом на это стал, с одной стороны, нарастающий террор банд, а с другой - новый рост народного недовольства и сопротивления бандитам.

К примеру, в ночь на 9 сентября 1944г. на участке Браны-Стоянов Ковельской железной дороги банда до 500 человек обстреляла товарный поезд №1504, нарушила связь. Ею была предпринята попытка прорваться на станцию Стоянов, в итоге, отраженная железнодорожниками военно-эксплутационного отделения, охраной воинского склада и находившейся на станции командой военнослужащих. Тем не менее, бандиты все же ворвались в город Стоянов и сожгли 6 домов, убив 28 человек (жены и дети актива и железнодорожников). После ночи разбоя банда ушла с награбленной добычей. Вслед за этим: «Когда бандиты скрылись, родственники пострадавших от нападения расстреляли шесть пособников бандитов, в том числе трех железнодорожников» [16, л.132-132об.]. В другом случае: «В ночь на 22 сентября с.г. в селе Чехи Паниковецкого района бандгруппой численностью 40 человек совершено убийство 6-ти человек местных жителей. Население села оказало вооруженное сопротивление бандитам в результате которого несколько бандитов были ранены и изгнаны из села» [16, л.290].

Подводя итоги бандеровской борьбы за «нацию», следует признать, что их зоологический национализм вылился в террор в отношении населения, в том числе украинского. И уже в 1944 г. он привел к масштабному гражданскому конфликту, а в некоторых районах - к настоящей гражданской войне. Причем, даже в западных областях население все более активно, порой с оружием в руках, противостояло бандам. Отчасти и поэтому, уже к концу 1944 года тяжесть борьбы с бандеровщиной была практически полностью переложена на местные истребительные батальоны.

III. Идейный кризис или ОУН (б) в поисках альтернативы.

Поражения немецкой армии создали условия для неизбежного нарастания внутреннего кризиса в ОУН (б) - кризиса политического, организационного идейного. Как организация, исключительно зависимая от внешнего влияния, она испытывала и потребность в смене «внешнеполитических» приоритетов.

1. К смене «хозяев», или курс на англосаксов.

Первые признаки такой эволюции стали заметны уже в 1942-1943 годах. В частности, как показал на допросах в июне 1944 г. добровольно сдавшийся окружной проводник ОУН по левобережной части Днепропетровской области (Никопольский, а затем Николаевский округ) Петр Никитович Микитенко, еще весной 1943 г. руководители Южного краевого провода ОУН(б) (Николаевская, Одесская, Кировоградская, Днепропетровская, Запорожская области, Донбасс, Крым, Кубань) [11, л.1], объяснили ему: Если раньше ОУН рассчитывала на помощь со стороны немцев в создании самостоятельного украинского государства (ССУГ), то после того, как они ликвидировали провозглашенную ОУН во Львове «самостоятельность Украины», а затем наметилось поражение немцев в этой войне, ставка ОУН была сделана на «самостоятельные внутренние силы Украины, с ориентировкой на националистическое движение других народностей и государств». Новым кумиром бандеровцев, пока еще «виртуально», становилась Англия. Предполагалось, что после поражения Германии неизбежно столкновение СССР с англо-американским блоком «на почве экономических и политических противоречий». В этой связи, Англия будет заинтересована в «окружении его мелкими враждебно-настроенными к СССР государствами и натравливании их против Советского Союза», а «ОУН возглавит заранее подготовленное массовое националистическое движение на Украине». То есть, если не прямая поддержка, то уж благожелательный нейтралитет Англии к ССУГ считался обеспеченным [11, л.33].

В поисках нового спонсора участвовали самые разные представители ОУН(б), в том числе, ряд высших командиров УПА. Как следует из протокола допроса командира Винницкого военного округа УПА Ильи Никитовича Ткачука от 18 июня 1944г., еще в январе 1944 г. в селе Батьковцы Островского района прошло большое совещание с участием главкома УПА (и командующего группы «Пивнич») Д. Клячковского («Клим Савур»). На нем состоялись переговоры с какой-то националистической группой из Югославии (3 «представителя»), которая бралась обеспечить выход УПА на правящие круги Англии. Как отметил в данной связи командир Южной группой УПА П. Олейник (Эней): «Немцы войну проиграли и нужно искать другой поддержки» [11, л.л. 142-143]. Энтузиазм «Энея» от встречи с «представителями» был столь велик, что на радостях он даже обкурился: «хвастая, он заявил «я так накурился хороших папирос, которыми угощали Югославы, что голова еще болит». Я знаю, что «Эней» ранее не курил» [11, л.144].

Такие маневры бандеровцев вскоре стали известны немцам и вызвали их недовольство. Как свидетельствовал упоминавшийся выше Панькив, уже в мае-

июне 1944 г. они вызвали скандал в благородном семействе: «В июне 1944 года в беседе со мной Голуб заявил, что Лазарик возмущен поведением Шухевича, поскольку немецкой разведке стало известно, что Шухевич, ведя переговоры с немцами о заключении соглашения о совместных действиях против Советской власти - ОУН и немцев, одновременно вел переговоры с представителями английской разведки, для чего несколько раз выезжал в село Турки, того же района, Дрогобычской области, совместно с каким-то венгерским лейтенантом». Эти факты подтвердил Ординец, которому о них сообщил сам Шухевич [12, л.242]. Также Голуб рассказал своему агенту, что немцы, узнав о двойной игре Шухевича, «резко поставили вопрос перед УПА, предупредив, что подготовились разгромить УПА на занимаемой ими территории, но этот вопрос был как-то улажен, в то же время, Шухевич продолжал вести переговоры с представителями английской разведки» [12, л.242].

Углубление идейного кризиса в ОУН(б)-УПА, дискредитация движения, глубоко скомпрометированного связями с фашистами, летом 1944 года породили даже попытки более «идейных» руководителей движения вовсе отмежеваться от ОУН. Как следует из «Справки об организации украинских националистов «НВРО»», часть руководства ОУН выступили за изменение тактики, стремясь «увязать борьбу за «Соборную Украину» с внешними антинемецкими силами». К примеру, член центрального провода М. Степаняк и вовсе предложил роспуск ОУН(б). На конференции ряда руководителей организации 17-18 июля 1944 года обсуждался «вопрос изыскания путей выхода из тупика, в котором оказались ОУНовцы в связи с ростом отрицательных настроений к ним со стороны украинского населения. Некоторые участники конференции предложили открыто отмежеваться от «ОУН», обвинив руководство центрального провода во главе с ШУХЕВИЧЕМ в связях с немцами». В итоге: «На конференции было принято решение название «ОУН» на Волыни изменить на «НВРО» («Народно-освободительная революционная организация») и этим самым отделиться от «ОУН», возглавляемой ШУХЕВИЧЕМ» [21, л.24]. Конференция поручила М. Степаняку («Сергей») составить программу НВРО. Однако эта попытка не увенчалась успехом. Как охарактеризовал эту программу НВРО другой арестованный в 1944 г. член УПА Паламарчук («Андрейчук»): «глупая бессодержательность, нежизненность этого создания, буйная фантазия кучки больных людей, может быть незаметна только для «лесовиков», потерявших смелость думать» [21, л.25]. А главное, в июле эта группировка УПА была фактически разгромлена.

2. Новые черты немецкого проекта ОУН-УПА к концу 1944 года.

Нарастание идейного и организационного кризиса бандеровщины встревожили и гитлеровцев. Как следует из «Справки об объединении украинских националистов и создании ими т.н. «УГВР» - «Украинской Головной Вызволичей Рады (Освободительного Совета)» от 4 декабря 1944 года за подписью старшего оперуполномоченного 6 отдела ОББ НКВД СССР Грамма, после разгрома многочисленных банд осенью 1944 г., несмотря на

разногласия бандеровцев, мельниковцев и т.д., немцы инициировали объединение всех националистов Украины. При этом был использован интересный и весьма характерный для бандеровской практики прием. Документы с информацией об объединении националистов в единую организацию имели июньскую датировку: «Этим оуновцы преследовали следующую цель: во-первых, скрыть от рядовых участников ОУН и УПА, а также от населения то, что объединение украинских националистических организаций произошло в результате понесенных ими поражений в борьбе с советской властью и в связи с этим нависшей реальной опасности - полной их ликвидации; и, во-вторых, скрыть то, что объединение произошло после изгнания немцев, исключительно для борьбы с советской властью» [21, л.35].

В то же время, для укрепления движения руководство ОУН-УПА применило целый ряд дополнительных приемов идейной обработки своих сторонников. Как показал на допросе 24 августа 1944г. «политшеф» созданного в августе 1943 года округа «Заграва» (командир «Дубовой»), а с 1944 г. «политвыховник» куреня «Непытайло» Василий Михайлович Худенко, главной задачей к этому времени окончательно стали мобилизация и прямой обман «свидомых» в интересах антисоветской борьбы: «Большинство мобилизованных в банды УПА были неграмотны, запуганы террором немцев и СБ. Оружия на всех не хватало, люди мобилизовывались без учета возможностей их вооружения, но с целью сорвать проводимую в селах мобилизацию в Красную Армию и обеспечить УПА людскими резервами для вооруженной борьбы с Красной Армией и советскими партизанами» [12, л.95].

Суть «политобработки» в националистическом духе состояла в том, чтобы: «Воспитать в «стрельце» волю к борьбе за создание «самостийной соборной Украины» под лозунгом «Сдобудешь Украинскую Державу или сгинешь в борьбе за нее» [12, л.101]. Главной задачей пропагандистов было воспитание в «стрельце» ненависти ко всему советскому. Следовало широко использовать «насквозь лживую пропаганду», фальсифицировать факты, «умышленно и лживо клеветать на Советский Союз», преувеличивать «успехи» УПА, сообщать ложные данные о потерях советских войск и пр. Соответственно, они действовали, по собственному признанию, «используя опыт ведомства Геббельса» и «разоблачая» материалы советской печати. Худенко признавал, что бандеровцы врали хронически, беззаветно и вполне осознанно, поскольку: «Такими методами пропаганды пользуются фашисты Германии, Японии, Италии, Румынии и др. стран и мы их полностью восприняли» [12, л.102].

К примеру, если «Кременецкая акция», где погиб костяк 2-х групп УПА, являлась по своим последствиям «катастрофической», то в отчете о ней, напротив, указывалось: «потери УПА в бою всего 200 человек, а потери Красной Армии - свыше 2 тысяч». Поскольку такой пропаганде рядовые бойцы верили плохо: «В помощь нашей «политработе» всегда приходила СБ, которая как в бандах, так и среди гражданского населения, выявляла и репрессировала

лиц, лояльно настроенных к Советской власти или проявлявших недовольство политикой УПА» [12, л.103].

Стремление максимально преувеличить возможности ОУН-УПА, ее успехи, среди прочего, привело к тому, что с 1945 г. бандеровцы все более ориентируются на искажение реальности. К примеру, как следует из директивы одного из руководителей Станиславского областного провода ОУН («Моцный») окружному проводу («Чумаку») от 28 февраля 1945г., нашедшей отражение в «ориентировке» ГУББ НКВД СССР (начальник А. Леонтьев и начальник I отдела ГУББ г.м. Горшков; апрель 1945 года): «Для того, чтобы заставить верить нам, Вам нужно передвигаться как можно чаще из села в село и в каждом селе или через село называть себя новой и новой сотней, тем самым создавать понимание у селян, что вас много». С другой стороны, внимание к себе привлекать не стоит. В частности: «Эстафеты нужно посылать девушками не интересными, бедными, или у которых родители или родственники в Красной Армии. Эстафетниц нужно хорошенько уговаривать и крепко запугивать. Во время передвижения на ночлег останавливаться у бедняков или семей красноармейцев, там безопасней» [13, л.181].

Итак, основными приемами бандеровцев не только в отношении населения, но и в собственной среде становятся обман, запугивание, террор. В таких условиях моральное состояние рядовых членов банд неуклонно ухудшалось. Как свидетельствовал 23 января 1945 года помощник окружного коменданта СБ «Омелько» (Корецкий, Костопольский и Сарненский надрайоны) по территории Березновского района Федор Сергеевич Сидорчук («Гаврило»), его характеризовали: «подавленность в связи с все усиливающимся оперативным нажимом советских карательных органов на подполье и банды украинско-немецких националистов и усталость от ведения звериного образа жизни - в лесах и схронах». По его наблюдениям: «За последнее время рядовой оуновец, вопреки потугам оуновской пропаганды, успел окончательно убедиться в том, что «самостийнизация» (т.е. фашизация) Украины - преступная антинародная мечта кучки врагов народа из лагеря прогитлеровских элементов превратить этот цветущий край, только начавший оправляться после черных дней немецкой оккупации, в страну голодных рабов...». Сидорчук отмечал, что на рядовых бандеровцев подействовали обращения Правительства УССР и ЦК КП(б)У (на Ровенщине еще обращение начальника УНКВД Трубникова). Признавал он и наличие в низах банд понимания того, «что со стороны большевиков не имеет места никакого национального угнетения и унижения в отношении украинского народа» [13, л.84]. Это доказывали - установление государственного статуса украинского языка, развитие украинских школ и обеспечение обязательного обучения детей, свобода вероисповедания и пр.

Сидорчук отмечал также наметившееся «на Ровенщине за последнее время увеличение роста ухода рядовых оуновцев из организаций и банд и их явки с повинной в местные органы власти». По его мнению: «Массовому же

уходу рядовых членов ОУН и участников УПА из организаций и банд и их явке с повинной в органы советской власти препятствует только лишь угроза немедленного физического уничтожения их родных и сожжения всего имущества палачами из «всесильного» СБ - особой привилегированной кастой в ОУН, где ее теперь открыто называют «организацией в организации»». В отличие от массы рядовых участников движения, полную противоположность им составляла особая группа непримиримых, отличавшихся крайней жестокостью: «Зато полное исключение в этом плане составляют участники СБ, в особенности те, чьи руки обагрены кровью невинных людей и которым все равно терять нечего. Эти - самые заклятые, лютые враги советской власти и украинского народа и их нужно только уничтожать, ибо их ненависть к Советскому Государству неистребима и они будут продолжать свою бандитско-террористическую деятельность, пока советская пуля не оборвет их преступную жизнь» [13, л. 86].

Оценивая общую ситуацию в регионе, Сидорчук признал: «Вопрос прекращения бессмысленной братоубийственной борьбы в западных областях Украины, - бесспорно, инспирированной немцами, ибо она полностью совпадает с их интересами, - в последнее время серьезно волновал меня самого». Тем не менее, обсуждать его с кем-либо, из-за опасений уничтожения, он не решался [13, л.87].

Пытаясь поддержать движение, призванное вести партизанскую борьбу в советском тылу, немцы форсировали объединение не только украинских националистов, но и коллаборационистов в целом. Примечательно, что об этом были прекрасно осведомлены все сколько-нибудь серьезные украинские националисты. Уполномоченный НКВД СССР по 1 Белорусскому фронту И.А. Серов (27.02.45г.), к примеру, сообщал о показаниях активиста УНО Макаревича, согласно которым, формируя с разрешения высших германских инстанций, «Учредительное собрание «Комитета освобождения народов России», А.А. Власов получил право включать в него и украинцев: «В связи с чем был освобожден из тюрьмы немецкими властями Андрей Мельник и Степан Бандера» [23, л.13].

Гримаса судьбы! Но именно в рамках общероссийского проекта «Мельник, Бандера, Андрей Левицкий (УНО), гетман Павло Скоропадский (Громада) и Омельченко (ОУНО)» провели «совещание о создании «единого руководящего центра «Украинского Комитета», который возглавлял бы все украинские националистические организации». Вновь призванные немцами вожди украинских националистов обратились было к германскому генштабу с просьбой: «разрешить создать административный аппарат, украинское войско, дипломатических представителей в Германии и ее союзников от Украины и провозглашение самостийной Украины». Однако максимум, чего они добились - «немцы дали указание Власову в составе «Комитета» создать «Украинский отдел»». Последующие уступки германских нацистов своим украинским «коллегам» были относительно мелкими. К примеру, в конце декабря 1944 г.,

во втором раунде переговоров, последние получили возможность переименовать дивизию СС «Галичину» в «Украинскую дивизию» [23, л.14].

Впрочем, отмеченные дипломатические маневры имели уже весьма сомнительное значение. Советские войска стремительно продвигались на Запад. Серьезные успехи были достигнуты и в борьбе с гитлеровскими пособниками на Украине. Мощные удары по основным формированиям УПА привели к тому, что они фактически были разгромлены.

Веховое значение в данном плане имела ликвидация 12 февраля 1945г. командующего УПА Дмитрия Семеновича Клячковского («Клим Савур», «Охрим»; 1911г.р., образование 7 классов). Как сообщил по ВЧ 12 февраля 1945г. (№35/с/142 от 13.02.45г.) начальник УББ и заместитель наркома НКВД УССР Т.А. Строкач, командующий УПА и основной проводник СевероВосточной и Северо-Западного краевых проводов ОУН-НВРО был уничтожен подразделениями 20 и 24 бригад внутренних войск НКВД у с.Оржев Клеванского района Ровенской области [24, л.л. 1об-2].

С этого времени бандеровцы в основном отказались от действий крупными подразделениями и перешли преимущественно к диверсиям и террору силами мелких отрядов (роев, чет). Кстати, только с данного момента на передний план не только в ОУН (б), но и в УПА окончательно выдвинулся известный каратель и герой современного украинского режима Р. Шухевич, военные способности которого покойный глава УПА оценивал предельно скептически.

+++

Подводя итоги, следует признать, что, с момента своего зарождения, бандеровщина, как наиболее радикальное течение украинского национализма, восприняла основные идеи нацизма и попала под контроль германских спецслужб. Несмотря на стремление представить себя главным защитником и выразителем воли «нации» - украинского народа, фактически ОУН (б) и созданная ею УПА превратились в орудие рейха в борьбе с СССР. В итоге, идея «нации» обернулась поистине зоологическим национализмом, масштабными этническими и политическими чистками, в том числе, уничтожением десятков тысяч украинцев, а призыв создать самостоятельное украинское государство вылился в настоящую распродажу зарубежному покупателю нового живого товара - обманутых, одурманенных националистической пропагандой людей.

Литература и источники

1. См. напр.: Семиряга М.Н. Коллаборационизм. Природа, типология и проявления в годы Второй мировой войны. - М.: РОССПЭН, 2000.

2. Полищук В.В. Горькая правда. Преступность ОУН-УПА (исповедь украинца). - Киев: Золотые ворота, 2011.

3. Государственный архив Российской Федерации (ГАРФ). Ф.Р-9478. Оп.1. Д136.

4. Оргашзащя украшських нацiоналистiв i Украiнська повстаньска армiя: Фаховий висновок робочоi групи iсторикiв при урядовш комисii з вивченння дiятельностi ОУН i УПА. - Kиiв, 2005. - С.6.

5. ГАРФ. Ф.Р-9478. Оп.1. Д.379. Л.6.

6. Турицын И.В. Гитлеровцы и возникновение Украинской повстанческой армии: исторические реалии 1941-1943 гг. // Современная научная мысль. -2014. - №3. - С.45-82.

7. Гелен Р. Война разведок. Тайные операции спецслужб Германии. 1942-1971/ Пер. с нем. В.Г. Чернявского, Ю.Д. Чупрова. - М.: ЗАО Центрполиграф, 2003. -С.56.

8. Кандель Ф. Книга времен и событий. История евреев Советского Союза. Уничтожение еврейского населения (1941-1945). Т. 5. - М.: Мосты культуры, 2006. - 416 с.

9. Левкович В. Страницы пережитого комбатантом УПА // Лггопис Украшсь^ Повстансь^ Армп. Т.4. Спогади вояюв УПА та учасниюв збройного тдпшля Львiвщини та Любачiвщини. - Торонто-Л^в, 2003.

10. Теория и практика западноукраинского национализма в документах НКВД, МВД и МГБ СССР. Сборник документов. - М.: Объединенная редакция МВД России, 2010. - С.75.

11. ГАРФ. Ф.Р-9478. Оп.1. Д.134.

12. ГАРФ. Ф.Р-9478. Оп.1. Д.135.

13. ГАРФ. Ф.Р-9478. Оп.1. Д.398.

14. ГАРФ. Ф.Р-9478. Оп.1. Д.133.

15. ГАРФ. Ф.Р-9478. Оп.1. Д.131.

16. ГАРФ. Ф.Р-9478. Оп.1. Д.132.

17. ГАРФ. Ф.Р-9478. Оп.1. Д.362.

18. ГАРФ. Ф.Р-9478. Оп.1. Д.66.

19. ГАРФ. Ф.Р-9478. Оп.1. Д.273.

20. См.: Турицын И.В. Зверства Украинской повстанческой армии и борьба с бандеровским террором в 1944 году // Современная научная мысль. - 2012. -№1. - С.33-34.

21. ГАРФ. Ф.Р-9478. Оп.1. Д.117.

22. ГАРФ. Ф.Р-9478. Оп.1. Д.307.

23. ГАРФ. Ф.Р-9478. Оп.1. Д.378.

24. ГАРФ. Ф.Р-9478. Оп.1. Д.301.

ТУРИЦЫН ИГОРЬ ВИКТОРОВИЧ - доктор исторических наук, профессор, президент НИИ истории, экономики и права. Россия, Москва (i. turitsyn@mail. ru)

TURITSYN, IGOR V. - Doctor of History, Professor, President, History, Economics and Law Research Institute (HELRI). Russia, Moscow (Researcher ID: K-3043-2013).