4ЗАРУБЕЖНАЯ ЛИТЕРАТУРА. БОЛГАРИЯ FOREIGN LITERATURE. BULGARIA
Labyrinth: теории и практики культуры. 2022. № 1. С. 43—47. Labyrinth: Theories and practices of culture. 2022. No. 1. P.43—47.
Эссе
УДК 821.163.2
DOI: 10.54347/Lab.2022.1.5
ГЕОРГИЙ РУПЧЕВ — СИЛЬНЫЙ НОЧИ, ИЛИ МИРА ТОГО1 Сильвия Чолева
Издательство для поэзии ДА, Болгарское национальное радио, София, Болгария, choleva_seson@yahoo.com
Для цитирования: Чолева С. Георгий Рупчев — сильный ночи, или мира того // Labyrinth: теории и практики культуры. 2022. № 1. С. 43—47.
Essay
GEORGY RUPCHEV — THE STRONG OF THE NIGHT, OR THE WORLD OF THAT Silvia Choleva
Izdatelstvo za poezija DA, Hristo Botev Radio, Sofia, Bulgaria, choleva_seson@yahoo.com
For citation: Choleva, S. (2022) Georgy Rupchev — the strong of the night, or the world of that [Georgy Rupchev — the strong of the night, or the world of that], Labyrinth: Teorii Ipraktiki kul'tury [Labyrinth: Theories and practices of culture], no. 1, pp. 43—47.
Двадцать лет после того, как Георгий Рупчев отчалил от пустой земли, меня не покидает картина из его стихотворения "Смяна на нощната стража" (Смена ночного дозора). Не картина Рембрандта, а тот "портрет мужчины в глухой нише", который оживает и стоит у ночного окна, подняв занавеску, и "не моргнув ждет, / увиденный лишь мраком". Уже с первого прочтения этого стихотворения оно стало для меня образом Жоры. Этого одинокого человека, человека в комнате, которая "продолжается до края зеркала", как он писал в "Превъртане на световете" ("Сдвиг миров", в переводе Марии Ширяевой):
© Чолева С., 2022
© Люцканов Й., перевод на русский язык, 2022
1 Игра слов, построенная на двух антитезах: дня/ночи (мира сего/того) и множественного/единственного числа; болгарский эквивалент русского "сильные мира сего" — досл. "сильные дня" (прим. перев.).
LABYRINTH. Теории и практики культуры. 2022. № 1
... И в этот вечер он скорей всего опять долго курил, сидя в любимом кресле, слушал радио и наблюдал, как с Витоши туман все плыл, а смаковать вино глотками было всего слаще. Вот комната, кровать застелена. А за стеною молчит и город, и молчит безбрежность. Молчание, которое забыл забрать с собою жилец, внезапно съехавший2.
"Я писал преимущественно по ночам", — сознается он. Многие из нас, его друзей, проводили часть своих ночей в телефонных разговорах с ним, и таким образом он как-то преодолевал бессонницу, тянущиеся часы. Часы краткой жизни, обреченной болезнью, но оплодотворенной поэзией и музыкой. Георгий Рупчев, может, стал бы музыкантом, потому что музыка была его первой любовью. Его поэзия насквозь проникнута музыкой. Если его стихотворения и его поэмы, как например "Смъртта на Тибалт" (Смерть Тибальта), читать вслух, четко понимаешь, что его поэзия — музыкальное произведение.
Во времена, когда белый стих был альтернативой удушающим канонам соцреализма, Рупчев написал свои виртуозные стихи рифмами, сочетающимися с белым стихом, и они звучали как ничьи другие. Особенно характерны его внутренние рифмы, аллитерации, метафоры, которые содействовали музыкальности его стиха. Возможно, если б мы были большей литературой, литераторы писали бы о Рупчевой рифме, Рупчевой музыкальности стиха, Рупчевой поэтике... Их изучали бы в университете. Он изменил язык, изменил понятие о поэзии, изъял ее из наших домашних рамок и поставил ее среди образцов европейской поэзии. В нескольких строках он создавал не только картину, он создавал кино в эстетике Антониони или Тарковского — в таких стихотворениях, как "Привличане" (Притяжение/Влечение), "Отдалечаване на въздуха" ((Само)уда-ление воздуха), "Церемония" (Церемония) и другие. В своих последних поэмах "Гмуркачите" (Ныряльщики), "Приковаване на огъня" (Приковывание огня) и "Пътят нататък" (Дорога дальше) он добрался до сущности, до сердцевины, он перешагнул границы и заглянул в бездну. У его поэзии особый тайный код, который нелегко расшифровать. В эту тайну вступают осторожно, медленно, а часто и не надо ее разгадывать — она оказывается одной из его магий. "Наверняка в поэзии есть что-то тайное, потаенное, греховное, одинокое (...) В самом деле, писать — в известном смысле противоестественно. Поэт всегда был лишним и исключением.
С. Чолева
Георгий Рупчев — сильный ночи, или мира того
Но оказывается, что без него не могут. Поэзия — это инстинкт неприспособимости, а ныне времена приспособленческие", — говорит Рупчев в интервью в 1994 г.
Стихотворения Георгия Рупчева создают иллюзию, что они написаны без усилия, но он вырабатывал их медленно, внимательно и не останавливался, пока не получал желаемого результата. В одном интервью он говорит: "Я никогда не писал много. И в лучшие времена — 10—12 стихотворений в год. <...> Хорошо, чтоб текст был готов у меня в голове. Чтоб он был структурирован. Во-первых, я должен знать, как он заканчивается, и хорошо, чтоб я знал, как он начинается". Важно сказать, что он обладал высокой эрудицией, ненавязчиво присутствующей в его стихах и, особенно, в его поэмах. Вообще он был духовным аристократом, эстетом, деликатным, но категоричным, даже суровым иногда. Он был человеком, как будто пришедшим к нам из другой эпохи, несмотря на то, что он всегда волновался, что происходит за стенами его комнаты, при ясном сознании о ценности поэзии, о том, что она переживает времена: "Нормально, чтобы человек иногда ощущал себя и подавленным, и ненужным. Но поэзия это искусство, намного превосходящее историческое время, в котором живем".
В слове по поводу 40 дней со смерти Рупчева под заглавием "Князь метафоричных состояний" Иван Теофилов отметил еще одну особенность его поэтики — театральность: "И театральные акценты все больше умножаются. Декорации все больше рекомпонируются. И «игра», и персонажи на фоне этого изменения начинают звучать в ином, непредусмотренном контексте и обретают иную, неожиданную акустику. И этот конструктивный акт еще раз призван подсказать, что смысл претворения — в динамической жизни форм, так соответствующей динамическим процессам внутри нас".
Несмотря на болезнь, у Георгия Рупчева была внутренняя сила писать, переводить, не сдаваться до самого конца. Он ни разу не пожаловался, что он узник в одной комнате. Я помню, насколько мучительным для него было создавать свои последние поэмы, к написанию которых Иван Теофилов его поощрял и которые мы потом опубликовали в журнале "Сезони" — они были из сильнейших в его творчестве. Его невероятное чувство юмора, сарказма, иронии и самоиронии было также очень важной составляющей той силы его духа. Он умел смешить своим английским чувством юмора, умел и „убивать" им.
Переводы с русского и английского Анны Ахматовой и Марины Цветаевой, Иосифа Бродского и Николая Гумилева, Т. С. Элиота, Аллена Гинзберга, Лоуренса Ферлингетти, Джона Леннона, Роберта Пенна Уоррена, Уильяма Теккерея, Агаты Кристи, Артура Конан Дойля, "Песни песней", рецензии о театре и шесть книг, много музыки, поэзии и товарищей, которые с годами "редеют" — вот что делал он. Мы были друзьями — учились в одной и той же школе, жили в одной и той же части города, поэзия сблизила еще больше. Я помню радость от выхода его первого сборника стихов "Уморени от чудото" (Утомленные чудом) в 1982 г., появление такой книги в то время было в самом деле чудом. "Наше поколение, — говорит он, — это поколение страстного самораспыления. Поколение, которое умеет изли-чать себя. Оно просто заранее разочаровано. Перед тем как ощутить свою очарованность чем-нибудь, оно уже изжило свою разочарованность им. Таким образом, самоуничтожая себя, мы стали «Сильными ночи» и изжили свои сильные ночи". Мы сходились и слушали музыку, разговаривали о литературе, об искусстве, обо всем, попивая водку и куря. Это был наш остров, мы к Поэту ходили, чтоб разговаривать и чтоб зарядиться от него, кого болезнь медленно, но верно разрушала. С годами это превратилось в нечто подобное поклонению, так как мы давали себе
LABYRINTH. Теории и практики культуры. 2022. № 1
отчет в его огромном таланте, чувствовали уважение к его личности. Вот что он пишет в своей поэме "Силните на нощта" (Сильные ночи)3:
Куда стекает, пропадает наша память днем, укрытая той амнезией светлой бытийности?
Ночь веселит нас, помогает вспомнить
ночью
всё другое.
Другие силы и другая память.
Впрочем:
Невидимы, неведомы,
расшатаны, огромные — глотают жадно из бутыли мрака. Что нужно будет, то они запомнят. Что нужно будет, подождут во благо.
Ползем,
зажатые в кулак октябрьской суши, в железной хватке его пальцев даже ночь пустила трещину, и безнаказанно скитаются в обломках автомобили, привиденья и собаки.
Назначенное ему время утекло, и он направился по лестнице к небу. Пришли другие поэты, новые, более или менее шумные и самохвальные — реклама обернулась новым божеством, но стихи Георгия Рупчева не потеряли ни крупинку позолоты, а наоборот — они читаемы молодым поколением и нравятся все больше.
Странно и стыдно, что до настоящего момента, подобно другим большим болгарским поэтам, у него нет изданной за границей книги. Переводились отдельные стихотворения, но книги нет, и поэтому его нельзя читать хотя бы на одном из „больших" языков.
Георгий-рупчевская поэзия со временем как будто еще больше околдовывает и привлекает. Я слышу его слова: "Я знал все заранее, / ожидал его из-под обгры-занных ногтей вселенной". Я вижу его иронически усмехающимся за очками, опе-ревшимся на подушки в своей постели. Сигарета падает меж пожелтевших пальцев. Машинка притихла на письменном столе. Молчит и пианино напротив. Дверь к балкону открыта.
Перевод с болгарского — Йордан Люцканов
С. Чолева
Георгий Рупчев — сильный ночи, или мира того
Информация об авторах / Information about the authors
Сильвия Чолева — писатель, издатель ( И здательство для поэзии ДА) и журналист на Болгарском национальном радио, в программе «Христо Ботев». София, Болгария. E-mail: choleva_seson@yahoo.com
Silvia Choleva — a writer, publisher (Izdatelstvo za poezija DA) and a journalist in the Hristo Botev Radio, part of the Bulgarian National Radio network. Sofia, Bulgaria. E-mail: choleva_seson@yahoo.com
Йордан Люцканов — доцент по русской литературе кафедры сравнительной литературы, Институт литературы Болгарской академии наук, София, Болгария. E-mail: yljuckanov@gmail.com
Yordan Lyutskanov — PhD, Associate Professor, Institute of Literature of the Bulgarian Academy of Sciences, Sofia, Bulgaria. E-mail: yljuckanov@gmail.com
