CC BY
7
УДК 101.1:316 DOI: 10.53315/1995-0713-2023-60-4-173-181
ББК Ю6
М.С. Топчиев
Астраханский государственный университет им. В.Н. Татищева
ГЕОПОЛИТИЧЕСКИЙ ПОТЕНЦИАЛ НАЦИОНАЛЬНОЙ ИДЕНТИЧНОСТИ
В ОБЕСПЕЧЕНИИ СОЦИЕТАЛЬНОЙ БЕЗОПАСНОСТИ РОССИИ В КОНТЕКСТЕ «КАСПИЙСКОГО СОТРУДНИЧЕСТВА»
В статье представлены результаты исследования потенциала национальной идентичности в контексте обеспечения социетальной безопасности России. Реализация данного потенциала возможна только при включенном, системном взаимодействии всех основных акторов политики национальной идентичности как на государственном (межгосударственном), так и на общественном уровне. Он содержит множество компонентов и конкретных механизмов реализации, значительная часть которых указана в Стратегии национальной безопасности РФ. Ключевая идея - о гармоничном соотношении традиционных культурных и религиозных ценностей народов России с осознанием сопричастности с общей исторической судьбой, с единой геополитической субъектностью российского народа - дает мировоззренческие, нормативно-методологические и концептуально-организационные основания для выстраивания сбалансированной геополитической ситуации в Каспийском макрорегионе.
Ключевые слова: социетальная безопасность, Россия, национальная идентичность, международное сотрудничество, Каспийский регион.
Благодарность: Исследование выполнено за счет гранта Российского научного фонда №22-18-00301 «Процесс конструирования новых идентичностей в Каспийском макрорегионе в контексте социетальной безопасности».
M.S. Topchiev
Astrakhan State University
GEOPOLITICAL POTENTIAL OF NATIONAL IDENTITY IN ENSURING SOCIAL SECURITY OF RUSSIA IN THE CONTEXT OF "CASPIAN COOPERATION"
The article presents the results of a study of the potential of national identity in the context of ensuring Russia's societal security. The realization of this potential is possible only with the included, systemic interaction of all the main actors in the politics of national identity, both at the state (interstate) and at the public level. It contains many components and specific implementation mechanisms, a significant part of which are specified in the National Security Strategy of the Russian Federation. The key idea about the harmonious relationship between the traditional cultural and religious values of the peoples of Russia with the awareness of involvement in a common historical destiny, with a single geopolitical subjectivity of the Russian people -provides ideological, normative-methodological and conceptual-organizational grounds for building a balanced geopolitical situation in the Caspian macroregion.
Key words: societal security, Russia, national identity, international cooperation, Caspian region.
Acknowledgment: The study was carried out by a grant from the Russian Science Foundation No. 22-18-00301 «Theprocess of constructing new identities in the Caspian macroregion in the context of societal security».
Каспийский макрорегион в силу своего геополитического и социокультурного положения имеет особое значение в контексте проблематики социетальной безопасности России. Это объясняется не просто широким комплексом геополитических
угроз, но и широким потенциалом их нивелирования, реализовать который возможно, в том числе, в рамках политик национальных идентичностей. Определенность вектора развития России как государства-цивилизации, одного из центров будущего многополярного мира, существенным образом расширяет концептуально-методологические и институциональные ресурсы международной политики в Каспийском макрорегионе. Министр иностранных дел Российской Федерации С.В. Лавров на международном форуме «Примаковские чтения» (Москва, 9 июня 2021 г.) заявил: «У России нет сверхдержавных амбиций, как бы кто-то ни убеждал себя и всех остальных в обратном. Нам уже давно понятно, что навязывание извне модели развития ни к чему хорошему не приводит. ... Россия действует в направлении полицентричности, основанной на коллективном лидерстве ведущих государств в решении глобальных проблем» [2].
Проведенный нами анализ международной политики России в Каспийском макрорегионе, а также ее участия в социально-экономических и социокультурных процессах позволяет предположить, что наша страна, фактически, реализует в этом геополитическом пространстве тот же вектор полицентричности, что и на большой мировой арене, исходя из принципов и механизмов партнерского сотрудничества со всеми странами-акторами (Азербайджан, Казахстан, Туркменистан, Иран).
Использование нами понятия «Каспийское сотрудничество» не случайно, а имеет для нас системное концептуальное значение, является методологическим инструментом, с помощью которого возможно проводить социально-философские и политико-философские исследования реальных процессов взаимодействия между странами Каспийского региона. Разумеется, крайняя идеализация данного подхода является утопичной. В условиях глобально-глокальной неустойчивости и геополитической турбулентности утверждать, что возможен идеальный формат абсолютного сотрудничества между Россией, Азербайджаном, Казахстаном, Туркменистаном, Ираном -нереально, тем не менее, целеполагание модели «Каспийского сотрудничества» несет в себе существенные конструктивные перспективы взаимодействия в различных сферах и уровнях, а также существенным образом снижает риски социетальной безопасности как всего макрорегиона, так и каждой страны-субъекта в отдельности. Мы согласны с утверждением российского политолога К.Г.Ланда о том, что «обеспечение региональной и национальной безопасности может быть достигнуто только на основе комплексной системы мер, направленных на профилактику, предотвращение, разрешение конфликтов (межэтнических, социальных, политических, межконфессиональных) в регионе в целях достижения паритета интересов индивида, социальной общности, обществ и государств региона в целом» [10].
В этих условиях особое значение получает модель «Каспийского сотрудничества» -партнерско-договорное взаимодействие России, Азербайджана, Казахстана, Туркменистана, Ирана. Формат «Каспийского сотрудничества» во многом определяется принятием Конвенции о правовом статусе Каспийского моря (12 августа 2018 г. Пятый каспийский саммит, г. Актау). Ираном Конвенция не ратифицирована из-за ряда разногласий экономического характера, но готовность к поиску решений есть.
В основополагающей статье 3. Конвенции указаны принципы деятельности стран Каспия. Особо значимыми, на наш взгляд, являются принципы: «3) обеспечения безопасности и стабильности в Каспийском регионе; 6) неприсутствия на Каспийском море вооруженных сил, не принадлежащих Сторонам; 7) непредоставления какой-либо Стороной своей территории другим государствам для совершения агрессии и других военных действий против любой из Сторон; .12) применения согласованных норм и правил по воспроизводству и регулированию использования совместных водных биологических ресурсов» [7].
Для нас примечательно, что уже в преамбуле Конвенции указано: «решение вопросов, касающихся Каспийского моря, относится к исключительной компетенции Сторон, признавая политическое, экономическое, социальное и культурное значение Каспийского моря» [7]. Нормативно-правовое признание на высшем уровне особого значения социального и культурного аспектов пространства Каспийского макрорегиона (наряду с политическим и экономическим) существенно повышает методологический потенциал социетального подхода к исследованию безопасности России и других стран-субъектов. Особенно важно, что в данной Конвенции отражается российский подход к безопасности, сочетающий государственный и общественный (социокультурный) уровни, непосредственно центрированные на идеях национальной идентичности [21].
О значении данной Конвенции весьма точно высказался и С. С. Жильцов, заведующий кафедрой политологии и политической философии Дипломатической академии МИД РФ: «Подписание Конвенции о правовом статусе Каспийского моря окончательно ликвидирует правовой вакуум в регионе, станет надёжным юридическим каркасом для развития взаимодоверительных и стабильных отношений между прибрежными государствами» [5]. Конвенция, безусловно, вывела «Каспийское сотрудничество» на новый институционально-организационный уровень, с другой стороны, не отменила существующие противоречия в отношения стран участниц, которые, естественно, в первую очередь, пытаются отстаивать интересы собственных государств и народов, за исключением случаев прямого внешнего геополитического давления. Мы согласны с И.С.Рожковым, что «на российскую политику и сотрудничество России с прикаспийскими государствами оказывают влияние внутриполитические процессы, происходящие в них. Страны региона формируют собственную национальную идентичность, создают государственные и общественные институты» [15, с. 3]. В данных условиях вопросы устойчивой национальной идентичности, геополитической субъектности, консолидации основных социальных субъектов актуальны для каждой страны Каспийского региона.
Объективность требует отметить, что процессы формирования геополитической субъектности и политики конструирования национальных идентичностей каспийских стран проходят сложно и противоречиво, как в силу геополитических угроз, деструктивного влияния США, Великобритании направленного на разжигания конфликтов (например, актуализация Нагорно-Карабахского конфликта в 2023 г), так и в силу специфики культурно-исторического и политического развития стран Каспия. На наш взгляд, в данном контексте можно условно выделить Казахстан, Азербайджан, Туркменистан, геополитический вектор которых сочетает прозападную и евразийскую направленность, и Россию, Иран, в последние годы выступающие со своими цивилизационными проектами, противостоящими глобальному проекту. Данные противоречивые геополитические ориентации реализуются и в формате «Каспийского сотрудничества».
Знаковым событием, укрепляющим геополитический потенциал «Каспийского сотрудничества», стал шестой саммит прикаспийских государств (Ашхабад, 29 июня 2022 г.). Главы каспийских государств снова подтвердили ключевые принципы сотрудничества в данном макрорегионе, зафиксированные в Конвенции о правовом статусе Каспийского моря (г. Актау, 12 августа 2018 г) [13]. Анализ итогового документа саммита, а также последующих заявлений глав Прикаспийских государств показывает, что продолжается тенденция отстаивания национальных суверенитетов, интересов и геополитической субьектности, в частности, в вопросах блокирования
военного присутствия в пространстве Каспия внешних стран (в первую очередь, США и стран НАТО). Согласно заявлению президента РФ В.В. Путина, «Россия неизменно выступает за углубление партнерских связей каспийской «пятерки» в политике, в сфере безопасности, в экономике и природоохранной области, а также по многочисленным аспектам гуманитарной повестки дня» [14]. Такой согласованный подход позволяет осторожно предположить о начале формирования некой макроре-гиональной «каспийской идентичности», выступающей в качестве наднациональной по отношению к идентичности стран Каспия. При этом значимость национальных интересов в области экономик и социокультурных вопросов по-прежнему вызывает некие противоречия. Например, Ираном до сих пор не ратифицирована Конвенция о статусе Каспийского моря из разногласий по распределению территории с Азербайджаном и Туркменистаном [24].
Наряду с вопросами геополитической субъектности и военной безопасности, большое значение в обеспечении социетальной безопасности России в Каспийском макрорегионе играют и вопросы культурно-исторических оснований национальной идентичности. Этническое и религиозное многообразие стран Каспия определяет значительное число социальных акторов идентичностей, а исторические конфликты повышают уязвимость для угроз социетальной безопасности. Данная внутренняя неустойчивость стран Каспия определяет и геополитический вектор их развития. Например, для России в ситуации международного кризиса и Специальной военной операции на Украине была особенно важна позиция стран Каспийского макрорегиона. Если Казахстан, Азербайджан и Туркменистан официально выбрали нейтральную позицию, то Иран оказал однозначную поддержку России, о чем, в частности, свидетельствует выступление Верховного лидера Ирана аятоллы Сейеда Али Хаменеи: «Если бы НАТО не остановили, то через какое-то время Альянс начал бы войну под предлогом возвращения Крыма под контроль Киева.... он сожалеет о том, что от конфликта страдают люди, но в случае с Украиной действия Москвы оказались абсолютно оправданы - если бы РФ не проявила инициативу, другая сторона сама бы спровоцировала полномасштабную войну» [20]. На наш взгляд, существенным политическим ресурсом такой позиций стала устойчивая национальная идентичность Ирана и консолидация большой части иранского общества вокруг идеи борьбы с Западом, что и объединило Иран и Россию в этой геополитической ситуации. При этом справедливость требует отметить, что не все иранцы так однозначно поддерживают Россию, это объясняется как сложными событиями истории российско-иранских отношений, так и манипулятивным влиянием США и стран НАТО на различные социальные сообщества Ирана, выступающие оппозицией по отношению к теократической власти. Так, иранский политолог Хамед Аскари подчеркнул: «Главная причина недоверия -историческая память о русско-персидских войнах и конфликте с советской властью, которая сегодня всячески подпитывается западными СМИ. США и Великобритания тратят большие деньги на разжигание русофобских настроений вокруг украинской темы и традиционных страхов иранцев перед «сепаратизмом», якобы поддерживаемым Москвой» [20]-. Тем не менее «удельный вес» данных антироссийских настроений незначителен. На примере Ирана хорошо видно, что геополитический потенциал национальной идентичности во многом зависит от внутренней идентификационной согласованности между основными социальными субъектами (государством, регионами России, общественно-политическими движениями, религиозными организациями, этническими и социальными сообществами) по ключевым вопросам международной и внутренней политики, а также от уровня развития исторической памяти и базировании
национальной идентичности на культурно-исторических основаниях. Все это позволяют Ирану устойчиво проявлять свою геополитическую субъектность и выступать международным партнером России, в последние годы тоже определившей вектор своего развития как государства-цивилизации.
Международная политика России в Каспийском макрорегионе является во многом успешной, поскольку она выстраивает отношения с каждой каспийской страной с учетом ее национальных интересов, с уважением к ее национальной идентичности и культуре. Можно осторожно предположить, что Россия транслирует свою внутреннею цивилизационную модель на международные отношения, что позволяет ей избегать серьезных конфликтов со странами Каспия и обеспечивать социетальную безопасность в этом макрорегионе. Например, несмотря на многовекторность между -народной политики Казахстана, его нейтральную позицию по Специальной военной операции на Украине, частые всплески русофобских настроений в медиапространстве, Россия пытается выстраивать конструктивную позицию, нивелируя манипуляции западных спецслужб. Значимым итогом данного рационального подхода и очередным геополитическим вкладом в «Каспийское сотрудничество» стало подписание 28.11.2022 г. декларации «К 30-летию установления дипломатических отношений Россия и Казахстан». В данном документе стороны заявили, что «отмечают необходимость . повышения эффективности каспийского сотрудничества» [1].
Другим примером реализации геополитического потенциала национальной идентичности России в Каспийском регионе является ее позиция в затяжном Нагорно-Ка-рабахском конфликте, который уже давно вышел за рамки борьбы Армении и Азербайджана, став значимым для многих региональных и внерегиональных стран как «исторический очаг нестабильности». Политика идентичности в этом конфликте раскрывается на разных уровнях. Во-первых, на исходном уровне речь идет о конфликте идентичности армян Народного Карабаха с национальной идентичностью Азербайджана [6], в то же время наблюдается конфликт идентичности азербайджанцев, проживающих в Народном Карабахе, с «армяно-карабахской» национальной идентичностью. Во-вторых, значимым является религиозный фактор, поскольку конфликт между Азербайджаном и Армений - это фактически конфликт между исламской и христианской странами. И здесь исторический опыт России, как страны, в социокультурном пространстве которой веками живут народы с разными религиозными идентичностями, очень важен. В-третьих, Россия традиционно рассматривает все постсоветское пространствао как символическую территорию реализации геополитического потенциала своей национальной идентичности, справедливо полагая, что любой конфликт неизбежно отразится на ее социетальной безопасности. Исходя из указанных оснований, Россия в данном конфликте придерживается миротворческой, посреднической позиции. Согласно А. С. Милитоняну, «на сегодняшний день Россия сохраняет свою ведущую роль в переговорах по урегулированию Нагорно-Карабах-ского конфликта, при этом поддерживая свои близкие отношения как с Арменией, так и с Азербайджаном, но официально не поддерживает ни одну из сторон конфликтов» [1, с. 84, 87]. Кроме того, Россия учитывает интересы не только прямых участников, но и «третьих стран»: Турции и Ирана.
Модель «Каспийское сотрудничество», центрированная на сохранении суверенитета и национальных идентичностей всех стран-участниц, направлена не только на предотвращение прямых внешних (военных) угроз и нивелирование региональных конфликтов, но и на предотвращение распространения международного терроризма и религиозного экстремизма, несущих геополитические и внутриполитические угрозы социетальной безопасности всех стран Каспийского макрорегиона.
Каспийские страны постоянно подвергаются угрозам экстремизма и терроризма в силу своего особого геополитического положения и социокультурной специфики (этническое, конфессиональное разнообразие, исторические территориальные конфликты). Можно вполне утверждать, что экстремизм сегодня выступает некой социальной и идеологической «почвой» для зарождения и трансфера терроризма. Распространение экстремистской идеологии на уровнях общественного, этнического, религиозного, группового сознания создает существенные угрозы социетальной безопасности как регионов, так и стран Каспия и всего макрорегиона. Одним из основных каналов деструктивного влияния идеологии экстремизма сегодня выступают Интернет и его многочисленные ресурсы, а основным объектом влияния - социально-неблагополучная молодежь. Семедов С. А. верно подчеркнул, что «мобилизацию новых членов они осуществляют, в первую очередь, среди молодежи, не обремененной социальным опытом, не имеющей четких мировоззренческих установок и при этом недовольной своим социально-экономическим положением, возможностями самореализации» [16]. Как мы уже отмечали выше, значимым аспектом геополитического потенциала национальной идентичности России является - построение процесса воспитания молодых граждан на основе традиционных духовных ценностей, исторической памяти и значимых символов национальной идентичности, что позволит им идентифицировать себя и свое будущее с успешным развитием России. Эта позиция особенно важна в условиях роста информационных угроз пропаганды экстремизма и терроризма в молодежной среде [25].
Очевидно, что масштаб угроз экстремизма и терроризма требует консолидированных усилий стран Каспийского макрорегиона. По мнению В.В. Кондратьева, «Статья 3 протокола о сотрудничестве в области борьбы с терроризмом на Каспийском море (12 августа 2018 г., г. Актау, Республики Казахстан) предусматривает такие формы сотрудничества, как обмен информацией; проведение рабочих встреч и консультаций; проведение согласованных учений и семинаров; проведение согласованных и скоординированных мероприятий» [4]. Несомненно, продекларированные намерения нуждаются в организационно-институциональных инструментах для реализации. Необходима координация силовых и «мягких» мер противодействия росту экстремизма и терроризма на макрорегиональном уровне. Например, В.В. Кондратьев предлагает создать постоянный комитет по борьбе с экстремизмом и терроризмом на уровне глав советов безопасности прикаспийских государств [4].
Наша страна обладает уникальным опытом борьбы с экстремизмом и терроризмом, который вполне могут использовать и другие страны Каспийского макрорегиона. Этот опыт выражается не только в системном, консолидированном взаимодействии всех силовых структур, органов государственной и региональной власти, религиозных и общественных организаций, учреждений образования и культуры, но и в культурно-цивилизационной обоснованности, в частности, отраженной в Стратегии противодействия экстремизму в Российской Федерации до 2025 года: «Внешними экстремистскими угрозами являются поддержка и стимулирование рядом государств деструктивной деятельности, . направленной на дестабилизацию общественно-политической и социально-экономической обстановки, нарушение единства и территориальной целостности Российской Федерации, включая инспирирование «цветных революций», на разрушение традиционных российских духовно-нравственных ценностей» [22]. Данные формулировки еще раз подтверждают цивилизационный подход России к обеспечению социетальной безопасности, в том числе и в Каспийском макрорегионе. В стратегии не просто перечисляются геополитические угрозы,
но и обозначаются важнейшие компоненты национальной идентичности России, во многом определяющие ее геополитический потенциал: общественно-политическая и социально-экономическая стабильность, национальное единство, традиционные российские духовно-нравственные ценности.
Таким образом, конструктивная реализация геополитического потенциала национальной идентичности в обеспечении социетальной безопасности России в Каспийском макрорегионе возможна только при включенном, системном взаимодействии всех основных акторов политики национальной идентичности как на государственном (межгосударственном), так и на общественном уровне. Очевидно, что значимыми общественными акторами национальной идентичности являются религиозные и этнические объединения, разделяющие государственную позицию о национальной идентичности как интегральном феномене, сочетающем культурно-исторический и общегражданский уровни. В этом случае минимизируются и риски социетальной безопасности в странах Каспийского макрорегиона. Если же возникают устойчивые тенденции к рассогласованию политики идентичности на государственном и общественном уровне, актуализация культурно-исторических оснований идентичности стран Каспийского макрорегиона в форме национализма, то возникает угроза не только социетальной, но и макрорегиональной безопасности.
Геополитический потенциал национальной идентичности в обеспечении социетальной безопасности России содержит множество компонентов и конкретных механизмов реализации, значительная часть которых указана в Стратегии национальной безопасности РФ. Ключевая идея - о гармоничном соотношении традиционных культурных и религиозных ценностей народов России с осознанием сопричастности с общей исторической судьбой, с единой геополитической субъектностью российского народа - дает мировоззренческие, нормативно-методологические и концептуально-организационные основания для выстраивания сбалансированной геополитической ситуации в Каспийском макрорегионе, с одной стороны, учитывающей интересы государственных субъектов и общественных групп (религиозных, этнических, лингвистических), а с другой - позволяющей консолидироваться для блокировки внешних геополитических угроз (США, Великобритания и другие страны НАТО).
Список литературы
1. «Восток против Запада». О чем договорились Путин и Токаев. URL: https:// ria.ru/20221128/politika-1834831150.html (дата обращения: 12.09.2023)
2. Выступление и ответы на вопросы Министра иностранных дел Российской Федерации С.В. Лаврова на международном форуме «Примаковские чтения» в режиме видеоконференции, Москва, 9 июня 2021 года. Министерство иностранных дел России. URL: https://www.mid.ru/ru/press_service/minister_s peeches/-/asset_ publisher/7OvQR5KJWVmR/content/id/4779515 (дата обращения: 01.09.2023)
3. Гаджиев К. С. Национальная идентичность: концептуальный аспект. URL: http://vphil.ru/index.php?option=com_content&task=view&id=400&Itemid=52 (дата обращения: 30.08.2023)
4. Гуселетов Б.П. Постсоветское пространство: между Европой и Азией. - М.: ФНИСЦ РАН, 2022. - 328 с.
5. Жильцов С.С., Зонн И.С., Рожков И.С. Механизмы решения международно-правового статуса Каспийского моря: история создания и итоги // Каспийский регион: политика, экономика, культура. 2018. №1(54). - С. 44-49.
6. Зверев А. Этнические конфликты на Кавказе, 1988-1994 гг. // Спорные границы на Кавказе. - М.: «Весь мир». 1996.
7. Конвенция о правовом статусе Каспийского моря (12 августа 2018 г., Казахстан, г. Актау). URL: http://www.kremlin.ru/supplement/5328 (дата обращения: 10.09.2023)
8. Кондратьев В.В. (Актуальные проблемы безопасности в современных геополитических процессах Каспийского региона // Caspium Securitatis: журнал каспийской безопасности. 2021. №4. - С. 11-26.
9. Кошкин А.П., Бочарников И.В., Манойло А.В., Бондалетов В.В., Глазунов О.Н., Давыдова Ю.А., Денисенкова Н.Н., Масликов В. А., Новиков А.В., Овсянникова О. А., Перенджиев А.Н., Севостьянов П.И., Черданцев В.В. Постсоветское пространство 30 лет спустя. - М.: ООО «Русайнс». 2021. - 328 с.
10. Ланда К.Г. Каспийская модель регионального сотрудничества: дисс. ... д. полит. н. - М.: РАГС при Президенте Российской Федерации, 2010. - 425 с.
11. Милитонян А.С. Структура и динамика конфликтов на постсоветском пространстве (на примере Нагорного Карабаха и Приднестровья): дисс. . к. полит. н. -СПб: СПбГУ, 2020. - 290 с.
12. Панарин А.С. Правда железного занавеса. - М.: Алгоритм, 2006. - 336 с.
13. Прикаспийские страны утвердили принципы сотрудничества в сфере безопасности. URL: https://ria.ru/20220629/politika-1799047024.html (дата обращения 20.09.2023)
14. Путин рассказал, в чем залог процветания каспийского региона. URL: https:// ria.ru/20220629/kaspiy-1799012033.html (дата обращения: 01.10.2023)
15. Рожков И.С. Механизмы многостороннего взаимодействия прикаспийских государств на современном этапе: дисс. ... к. полит. н. - М.: Дипломатическая академия Министерства иностранных дел Российской Федераци, 2022. - 250 с.
16. Семедов С.А. Сотрудничество прикаспийских государств в борьбе с экстремизмом и терроризмом / Материалы результатов международной научно-практической конференции «Устойчивое развитие стран Прикаспийского региона в условиях меняющегося мира». - М., 2020. - C.85-94.
17. Семененко И.С., Лапкин В.В., Бардин А.Л., Пантин В.И. Между государством и нацией: дилеммы политики идентичности на постсоветском пространстве // Полис. Политические исследования. 2017. № 5. - С. 54-78.
18. Смирнов А.В. Всечеловеческое vs. общечеловеческое. - М.: ООО «Садра»: Издательский Дом ЯСК, 2019. - 216 с.
19. Спиридонова В.И. Императив возврата к национальной идентичности как фундамент полицентричного мира // Век глобализации. 2020. № 2 (34). - С. 33-44.
20. Тегеран поддерживает спецоперацию на Украине, но Запад пытается настроить иранцев против России. URL: https://riafan.ru/23552537 tegeran_podderzhivaet_ spetsoperatsiyu_na_ukraine_no_zapad_pitaetsya_nastroit_irantsev_protiv_rossii (дата обращения: 15.09.2023)
21. Указ Президента Российской Федерации от 31.12.2015 № 683 «О Стратегии национальной безопасности Российской Федерации» // Сайт Президента Российской Федерации. URL: http://www.kremlin.ru/acts/bank/40391 (дата обращения: 31.08.2023)
22. Указ Президента РФ «О Стратегии государственной национальной политики Российской Федерации на период до 2025 года» (редакция от 06.12.2018 № 703). URL: http://pravo.gov.ru/proxy/ips/?docbody&link_id=0&nd=102161949 (дата обращения: 31.08.2023)
23. Указ Президента РФ от 29 мая 2020 г. N 344 «Об утверждении Стратегии противодействия экстремизму в Российской Федерации до 2025 года». URL: https://base. garant.ru/74194369/ (дата обращения: 20.08.2023)
24. Хагбин М., Животенков А.Н. Позиция Ирана по ратификации Конвенции о правовом статусе Каспийского моря в контексте интеграционных процессов на Каспии // Локус: люди, общество, культуры, смыслы. 2021. Т. 12. № 3. - С. 122-142.
25. Храпов С.А. Информационная безопасность социокультурного пространства Прикаспия // Caspium Securitatis: журнал каспийской безопасности. 2021. № 3. -С. 51-59.
26. Храпов С.А. Национальная идентичность в контексте вопроса безопасности Каспийского макрорегиона // Caspium Securitatis: журнал каспийской безопасности. 2022. № 1. - С. 21-33.
27. Шевченко В.Н. Интеграционные и дезинтеграционные процессы в истории российского государства: социально-философские аспекты. - М.: ИФ РАН, 2015. - 121 с.
28. Isaacs R., Polese A. Nation-Building and Identity in the Post-Soviet Space. New Tools and Approaches. - London, New York: Routledge, 2016. - 258 p.
29. Khlyscheva E., Khrapov S., Kryuchkova S. The Neostranger phenomenon: to the problem of transformation immigrant's adaptation practices in the sociocultural space of Europe and Russia // Przegl^d Wschodnioeuropejski. 2019. No. 2. - Pp. 123-136.
30. Laurent B. La pandémie de l'identité nationale // Le Monde diplomatique. 2010. No. 2. URL: https://www.monde-diplomatique.fr/2010/02/BAZIN/18823 (дата обращения: 27.09.2023)
31. Polese A. Language and Identity in Ukraine: Was it Really Nation-Building // Studies of Transition States and Societies. 2011. No. 3. - Pp. 36-50.
