География Выми в песенном фольклоре Текст научной статьи по специальности «Языкознание и литературоведение»

УДК 398 (=945.32)

ГЕОГРАФИЯ ВЫМИ В ПЕСЕННОМ ФОЛЬКЛОРЕ Г.С. САВЕЛЬЕВА

Институт языка, литературы и истории Коми НЦ УрО РАН, г. Сыктывкар

Galsav69@mail.ru

В статье рассматривается группа так называемых географических песен -фольклорных текстов с ярко выраженной пространственной компонентой. В сравнении с другими традициями коми, материалы, зафиксированные на Выми, выделяются по количественным и качественным параметрам, что позволяет судить об их устойчивом месте в песенной системе. Представлена общая картина бытования этого жанра, проанализированы некоторые особенности поэтики текстов.

Ключевые слова: фольклорная традиция, географические песни, поэтика, этнокультурный ландшафт, топонимика

G.S. SAVELYEVA. GEOGRRAPHY OF THE VYM IN FOLK SONGS

We consider a group of the so-called geographical songs - folklore texts with a strong spatial component. Geographical songs broadly existed in almost the entire territory of the Republic of Komi, but Vym tradition is different in qualitative and quantitative composition of the existing texts, which gives an indication of their stable place in the song system. The author recreates the general picture of existence of this genre, analyzes some features of poetics of the texts.

Key words: folk tradition, geographical songs, poetics, ethnocultural landscape, place names

География Выми в песенном фольклоре

В отечественной фольклористике географические песни имеют свою историю изучения [1]. Одним из последних монографических исследований по данной теме является книга В.Н. Калуцкого и А.А. Ивановой «Географические песни в традиционном культурном ландшафте России». Как отмечают сами исследователи, она представляет собой междисциплинарное исследование географических песен с позиций концепции культурного ландшафта, позволившей их проанализировать в географическом, этнографическом и фольклористических аспектах. Этот аспект положен в основу определения географических песен - «фольклорные тексты с ярко выраженной пространственной компонентой (последняя является сквозным принципом их смысловой и формальной организации)». Актуальность исследования данных текстов определяется прежде всего тем, что этот тип песен считается идеальным способом описания народной («внутренней») точки зрения на свой культурный ландшафт и его структурные компоненты - духовную культуру, этнос, язык, селение, хозяйство, природную среду [2].

Географические песни имели широкое бытование практически на всей территории Республики Коми. Несмотря на достаточно активную фиксацию географических песен в ходе фольклорных экспедиций, начиная с 50-х гг. прошлого столетия, они оставались за пределами научных интересов коми

фольклористов. Выбор именно Выми обусловлен, прежде всего, количественным и качественным составом имеющихся текстов, который позволяет судить об их устойчивом месте в песенной системе этой традиции. Цель данного исследования - выявить поэтические особенности географических текстов, дать общую характеристику бытования и, по возможности, того фольклорно-этнографического контекста, который отражает локальную организацию данного культурного пространства.

Фиксация основного корпуса исследуемых текстов связана с экспедицией в Княжпогостский р-н А.К. Микушева и Ю.Г. Рочева в 1964 г. К сожалению, эти записи не сопровождаются исполнительскими комментариями, которые раскрывали бы мотивировку как оценочных, так и нейтральных се-ленческих характеристик. В какой-то мере нехватка этих данных компенсируется экспедиционными материалами последнего десятилетия.

По содержательным и формальным признакам рассматриваемые тексты можно отнести к трем типам: текст-путешествие; текст с современной производственной тематикой (лесопункты, поселки, колхозы и т.д.) и тексты-характеристики селений или их жителей. Образцы всех трех групп географических песен представлены в репертуаре Соке-риной Домны Ефимовны (1895 г.р.), жительницы д.Кони. Личность этой исполнительницы замечательна сама по себе. А.К. Микушев и Ю.Г. Рочев

характеризовали ее как мастера импровизации и отмечали, что односельчане называли Домну Ефимовну местным скоморохом («теш карысь») [3, с. 15]. Показательно, что Домна Ефимовна, как местная сказочница, фигурирует и в рассказах современных старожилов.

Песня «Жили-были дед да баб» представляет собой описание пути персонажа, который включает территорию по рекам Елве и Выми до д. Кони: Жили-были дед да баб,

Ели каши с молоком.

Ва дор кузя ветлэдл^ По берегу походила,

Посни ёсъяс кьійишті. Мелкую рыбу половила.

Воре кайи - ылал^ В лес поднялась - за-

плутала.

Сёрд дор кузя мунішті, По лесу прошлась,

Чодлач тусьяс аддзилі. Г олубику видела.

Ыджыднюр вылэ вои, На Ыджыднюр (букв. боль-

шое болото) пришла, Ыджыднюрсэ продиті, Ыджыднюр прошла,

Мырпом тусьяс босьталі. Ягоды морошки соби-

рала.

Джуджыд яг вылэ вои, На высокий бор пришла,

Джуджыд ягсэ продиті, Высокий бор прошла,

Кыдз пу вылш пукалі, На березе посидела,

Пожем бокин сулалі, У сосны постояла,

Кузь коз улін шойчишті. Под высокой елью от-

дохнула.

Пегыш-волосьтэ вои, В Пегыш-волость при-

шла,

Рыся шаньга сёйиштк Шанег с творогом поела.

Черман вывт люзьооті, Через Черман прополз-

ла,

Куш™сьяслі - аддзилі. Куштысёвским - видела.

Сьодюдорэ бор косі, К Седъюдору обратно

вернулась,

Уна деньга босьтавні. Много денег получить.

Нивью вомен купайчи, Через Нивью пере-

плыла,

Есень-пиян аддзилі. Есень-пиян (починок)

видела.

Кышеёин шойчишті, В Кышееве отдохнула,

Час-мод коймод узишті. Часа два-три поспала.

Красной тыин вуграси, В озере Красном поры-

бачила,

Посни чери шйишті. Мелких рыбок наловила.

Мещураэ ме муні, В Мещуру я пошла,

Мещураын жариті, В Мещуре пожарила,

Мещураын сёйышті, В Мещуре поела (рыбы),

Самой лёксэ девайті, От самой плохой изба-

вилась,

Пышъем сорэн леччишті. В припрыжку спустилась.

Пытыръю дорэ вои, К Пытыръю пришла,

Машинаид лэччема. Машина уже уехала.

Подэн-сорэн мунішті, Пешим шагом прошлась,

Лыва туй вывт восьлалі, По песчаной дороге,

Ёвдин-волостэ вои, В Евдино-волость при-

шла,

Тёплоходід кывтэма. Теплоход уже ушел.

Модлаполас вуджишті, На тот берег перешла,

Берег кузя лэччишт^ По берегу спустилась,

Вездін весьтэ ме вои, Напротив Весляны я

оказалась,

Микелалі юрбиті. Миколе помолилась.

Кыньвидз кузя ме локті, По Кыньвидзу я шла, Сабри карись аддзилк Стога ставящих видела.

Посёлоке прбдит^ В поселок пошла,

Больничаэ пыралк В больницу заходила.

/ Имеется ввиду п. Ветью - Г.С./

Кыдздш-вблбстэ вои, В Кыдздино-волость

пришла,

Бензин бакъяс аддзилі. Цистерны с бензином

видела.

Лек няськи кей восьлал^ По грязи прошагала,

Вутшъяс инт шаглалі. По кочкам перешагивала.

Сондыс кузя ме локт^ Вдоль Сондыса пошла,

Мбс видзисьяс аддзилк Пасущих коров видела.

Вей Конит прбдиті, По Верхним Коням

прошла,

Куимлаин гбститк В трех местах погостила.

Кир-вблбсьтэд ме локт^ По Кир-волости я шла,

Мырпом тусен вердюнк Морошкой накормили.

Ягшор-вблбсьтб вои, В Ягшэр-волость при-

шла,

Лавка дорэ ме сувт^ У магазина я останови-

лась,

Деньга менам бырема, Деньги у меня закончи-

лись,

Сто грамм босьтн нинэмен. Сто грамм купить не на

что.

Сьылбм вылб - по рублю [4]. За пение - по рублю.

Данный тип географических песен представлен одним вариантом. Немногочисленность подобных песен и в русских традициях отмечают В.Н. Ка-луцков и А.А. Иванова. Исследователи относят их к типу «туристического перемещения», отличительной особенностью которого является внешнее (туристическое) видение культурного ландшафта. Подобные тексты отражают «реальный жизненный опыт физического перемещения в пространстве с определенными целями (торговыми - купцы, профессиональными - плотогоны, бурлаки, семейными, праздничными - крестьяне и т.д.)» [3, с. 46]. В случае с песней «Жили-были дед да баб» можно отметить высокую степень информированности исполнительницы об особенностях данной территории и значимости отдельных географических объектов, прежде всего, в хозяйственно-бытовой деятельности этого межселенческого куста. Обращает на себя внимание подробность описания маршрута, обилие названий микролокальной топографии - починки, сенокосные угодья, луга, водные объекты: Черман, Есень-пиян, Кышеево, Красное озеро, Кыньвидз, Сондыса. Детальное знание местности во многом связано с особенностями хозяйственного уклада, а именно с междеревенским распределением сенокосных угодий, которые располагались в верховьях Выми и по р. Елве [4]. При этом особую разработанность получает топография «своей» для исполнительницы территории - д. Кони, отмечены названия жилых частей: Вей Кони (д. Верхние Кони), Ягшбр (одно из названий д. Средние Кони), Кирорд (д. Киреевская, входила в состав д. Кони), а также Сондыс - ручей и одноименное название луга, являются частью д. Вей Кони. Кроме того, присутствуют объекты, информа-

ция о которых остается за пределами собственно текста. Отражаясь в свернутом виде, она не допускает однозначной интерпретации, при этом является очевидной для носителей традиции. Так, в строфе «Напротив Весляны я оказалась, Миколе помолилась» речь идет о Веслянской двухэтажной каменной церкви во имя свт. Николая Чудотворца. Как сакральный топографический объект она занимала центральное место в этнокультурной организации пространства Выми. Была первой с верховьев и соответственно последней, если подниматься по реке, в связи с чем наделялась статусом символической границы между хозяйственно-промысловой и селенческой (жилой) территориями. Предмет гордости веслянцев: «Мы всегда еще хвалились. В Конях-то, что это у вас деревянная церковь, я говорю, а у нас вон двухэтажная, за три километра /видно/. /.../ Вот по реке поднимаешься и Весляна далёко сперва церковь видно, белокаменная» [5]. Фигурирует также в мифологических рассказах о нечистой силе, которая могла идти за охотниками только до пределов видимости веслянской церкви [6].

Текст состоит из композиционных звеньев, в каждом из которых географический объект представлен в сочетании с активными действиями персонажа: передвижение в пространстве (поднялась, прошла, посидела - постояла - отдохнула, проползла, переплыла, опять отдохнула и т.д.) и хозяйственно-бытовая деятельность (половила рыбу, собрала морошку, поела шанег, получила деньги, пожарила рыбу, помолилась Миколе, зашла в больницу и т.д.). Помимо того, что героиня является лицом, активно действующим, она может выступать и в качестве стороннего наблюдателя. Ее глазами представлены пейзажи некоторых населенных пунктов и хозяйственная освоенность данной территории: голубику видела, куштысевских на сенокосе видела, делающих снопы видела, пасущих коров видела, цистерны с бензином видела и т.д. Основное содержание песни включено в развлекательно-смеховую канву. С зачинной формулы: Жили-были дед да баб, Ели каши с молоком - задается общий эмоциональный тон повествования, который еще более усиливается в завершении песни - долгий путь заканчивается магазином, где надо купить «сто грамм». Концовка представлена традиционной для обрядовых ситуаций песенной формулой-требованием денежного вознаграждения певицы.

В создании песни «Жили-были дед да баб», как и других из репертуара Д.Е. Сокериной, определяющим является индивидуальное начало. Их содержание основывается как на фольклорном, так и реальном жизненном опыте исполнительницы. Личные ассоциации и связанный с ними образный ряд накладываются на поэтические каноны, заданные самой традицией.

Творческий стиль Д.Е. Сокериной еще ярче проявляется в песне на современную производственную тему. Географическая последовательность топонимов разделяет текст на две части: от д. Куш-тысевки вверх по течению Выми и Елвы до Обдора и от Пегыша вниз по течению до Мещуры. Двучаст-ность текста выделяется с помощью использования

одной и той же характеристики «куштысевского колхоза» и «пегышского колхоза».

Куштысь колхоз - дзо- Куштысевский колхоз -

ля колхоз, маленький колхоз,

Специалист - народыс. Народ там - специалисты.

Ягшор колхоз - вот и Колхоз в Ягшере - вот

колхоз, так колхоз,

Вот и рбвнбправие: Вот и равноправие:

Мужики коровы доить, Мужики коров доить,

Бабы на собрание. Бабы на собрание.

Кони колхоз - мича Колхоз в Кони - краси-

колхоз, вый колхоз,

Водзин ная мунбнк Впереди они идут.

Кыдздш колхоз - пяти- Кыдзьдинский колхоз -

летка пятилетку

Пбрысен тыртэмаэсь. С помощью стариков

выполнили.

Ветью артель - дона Артель в Ветью - доро-

артель, гая артель,

Г ырысь курег видзенк Крупных кур содержат.

Непод колхоз - гбра Нефедовский колхоз -

колхоз, горный колхоз,

Гбра ная чбвтыснк На горе они застоговали.

Вездш пристань - цен- Веслянская пристань -

нбй пристань, дорогая,

Деньга ная босьтбны. Они деньги берут за нее.

Ёвдш пушник - ценнбй Евдинский пушник -

пушник, дорогой пушник,

Деньга ная оз босьтнк Денег они не берут.

Наста-пия участокын На участке Наста-пия

Пым пирогъяс сёенк Горячие пироги едят.

Вомнос йирин кер Лесорубы в Вомнэс йи-

карисьяс ре

Чбдъя бпар сёенк Опару с черникой едят.

Куръядорин кер ка- Лесорубы в Курьядоре

рисьяс

Пувъя юман сёенк Брусничный солод едят.

Мешъюраин-посёлокин В Мещуре-поселке

Шобді булки сёенк Пшеничные булки едят.

Ньывъю вылш служа- Служащие в Нивью

щейяс

Свежей яйяс сёенк Мясо свежее едят.

Войвож дорин сотруд- В Войвоже сотрудники

никъяс

Свежей йбршъяс сёенк Свежих ершей едят.

Ватлядорин кер ка- В Ватлядоре лесорубы

рисьяс

Капуля шыд сёенк Картофельный суп едят.

Родник дорин кер кыс- В Роднике лесовозчики

кысьяс

Кракмал кисель сёенк Крахмальный кисель

едят.

Черман вылын служа- На Чермане служащие

щейяс

Сись трескаяс сёенк Г нилую треску едят.

Кычан-ёлин Миколаяс В Кычан-ёле Миколы

Чбскид чайяс юбнк Вкусные чаи пьют.

Обдор дорин чань вид- В Обдоре пастухи

зисьяс

Круття да кеняяс да Круття да кеняяс да

кання. кання.

Пегыш колхоз - дзоля Пегыш колхоз - малень-

колхоз, кий колхоз,

Творожные шаньги едят. Седъюдорские кадровые

Много денег получают.

В устье Нивью Есень-пиянские

Перловку едят.

В Кышеёве кыдздинский колхоз

Кислый квас пьют.

В Веслянах в канторе

Рыся шаньга сёенк Сьодъюдорин кадре-вейяс

Уна деньга босьтэнк Нивью вомын Есень-пиян

Перловкаяс сёенк Кышеёын кыдздін колхоз

Шома ырбш юбні.

Висвом дорин канто-раын

Маргаринъяс сёенк Маргарин едят.

Куим кыддзан тшуплбй В Куим кыддзя щуплый

народ народец

Свежей налим сёенк Свежего налима едят.

Тикон-пийин Сонок В Тихон-пи дети Сонока

пиян

Свежей ур яй сёенк Свежее беличье мясо

едят.

Краснэй тыын - прось- В Красном озере - раз-

ливанне, долье,

Свежей мыкъяс сёенк Свежих ельцов едят.

Мешшураин лесопункт^ В Мещуре лесопункте

Слаба деньга сетэнк Слабо денег дают.

Т шбтоводнас - том кас- У счетовода - молодого

сирлэн кассира

Киин деньга век абу. На руках никогда денег

нет.

Лесопунктэн юралысис Глава лесопункта

Вбв тыр деньга ыстбма, Полные сани денег ото-

слал,

По кварталам, участокам, По кварталам и участкам,

Челэй недель ветлэма, Целую неделю ходил,

Тысячниклы рбббтниклы Работникам тысячникам

Деньгаяс сеталэма. Деньги выдавал.

Виччисим ми челэй Мы ожидали всю неделю

недель

Деньгаяс пблучиты, Деньги получить,

Чайяс пук™, яйяс пуим, Чай вскипятили, мяса

наварили,

Ставыс миян кбйдалк Все угощенье у нас сты-

нет.

Питирим да Ячеслав Питирим и Вячеслав

Вбв тыр деньга вайисш. Полные сани денег при-

везли.

Ми думайтам сеталасн Мы думали дадут

Сотеннэйкатеясэн, Сотенками,

Сбмын ная сеталюы Они выдали

Десетя кабалаэн. Десятирублевыми бу-

мажками.

Прбшшайччисн - окасисн Прощались - целовались

Миян ичет народкед С нашим маленьким на-

родом

Питирим да Ячеслав. Питирим и Вячеслав.

Николайе юралю, Николай управлял,

Юралюы - ббжалюы, Направились - вырулили,

Вбр туй вывт муыы [7]. По лесной дороге уехали.

По своему содержанию данный текст перекликается с предшествующим, дополняя нейтральность его зарисовок картинами из жизни местного населения. Обилие географических объектов в сочетании с широким охватом различных социальных

слоев определяют содержательную насыщенность данного текста. Значимые для создателя текста фрагменты из жизни колхозников, лесорубов, лесо-возчиков, служащих, конторщиков, кассиров, «кадровых», «тысячников» разворачиваются в полноценный сюжет, в создании которого легко прослеживается стилистика частушки и других шуточноразвлекательных жанров.

Песни «Жили-были дед да баб» и «Куштысь колхоз - дзоля колхоз» записаны в единичных вариантах. Наиболее многочисленную группу представляют географические тексты, построенные по принципу последовательного перечисления селений, каждому из которых дается лаконичное ассоциативное определение. В них фигурируют только традиционные поселения и, как правило, используются местные варианты названий. Для этой группы песен характерно расположение деревень вверх по течению.

В качестве примера приведем еще один текст, записанный от Домны Ефимовны Сокериной: Сереговские - кречаты, Сереговские - кречеты,

Коська - кутирима, Кошки - кутерьма,

Половники - шыр мыш, Половники - спина

(горб) мыши, Князьпогостскэй - бычок, Княжпогостские - бычок,

Раковнинскэй - секрэт, Раковица - секрет,

Кыркбтш - увтас, Кыркещ - низина,

Сьбська - кокол, Шошка - хохол,

Тыла - чукчи, Отла - глухарь,

Гучерт - крукинь д^ Луг - кривой остров,

Куавидзи - конда додь, Куавица - сани с сухо-

стоем,

Ыджыд Ыб - пристань, Онежье - пристань,

Кбзлорд - школа, Козловка - школа,

Туръя - ёс додь, Туръя - сани с мелкой

рыбой,

Куштысьорд - байдыг, Куштысевка - куропатка,

Ягшбр - ком ббчка, Средние Кони - бочка

хариуса,

Вей Кони - лёль ббчка, Верхние Кони - бочка

семги,

Весляна - мык ббчка, Весляна - бочка ельца,

ЁвдЫ - трэска ббчка, Евдино - бочка трески,

Пегыш - яй ббчка [8]. Пегыш - бочка мяса.

Происхождение деревенских номинаций в отдельных случаях имеет свои объяснения, чаще же приходится лишь предполагать. Так, Сереговские -кречаты, в других вариантах «кречат», «крича», может иметь связь с местной фамилией Кречатов [9]. Отметим, что в географических песнях такой тип обозначения селений является устойчивым, например: д. Оквад - Туркин (местная фамилия, в деревенской топографии есть Турка вад ‘лесное озеро Туркина'), д. Кони - ветбш (от местной фамилии Ве-тошевы), с. ЕмдЫ - Тарас [10]. Не исключается возможность рассмотрения слова «крича» как искаженного от русского «кричать» и, соответственно, в связи с названием одной из частей с. Серегова - «шу-миловкой» (связано с деятельностью местного соль-завода, шумное, людное место) [4. С. 53].

Деревня Половники во всех вариантах устойчиво называется «шыр мыш». Версия, объясняю-

щая это прозвище, имеется в материалах местного краеведа И.С. Лебедева (немаловажно, что сам он был уроженцем этой деревни): «Жителей деревни Половники дразнили «шыр мышъяс», то есть «мышиные спины». Видимо, от того, что в Половниках было трудное положение с лугами, очень много мелкоконтурных лугов, откуда сено таскали на себе, накладывая его на грабли или обхватывая веревками» [4, с. 58]. В отличие от исторической мотивировки Лебедева в полевых материалах Ю.Г. Рочева это прозвище интерпретировано с точки зрения традиционно негативных представлений о мыши:

Визса - кань зад виле- Княжпогостские - коша-дысь, чий зад обгладывающие,

Кошка - ур яй сёйны Кошки - беличье мясо

едящие.

Полоникса - шыр-мыш (неизвестно что, но обидное прозвище) [11].

В этом присловье прозвище Половников продолжает ряд формул, связанных с «нечистой», нечеловеческой пищей. У коми они имели достаточно широкое распространение (ср., например, «устъ-немса - понъюр виледісьяс» 'усть-немские - собачьи головы обгладывающие' из верхневычегодской традиции) [12], в вычегодско-вымской традиции подобные прозвища связывались с топонимическими легендами о Стефане Пермском и язычниках. Само по себе сочетание «шыр мыш» интересно и в плане этимологической неоднозначности, не исключающей возможности игры слов: шыр ‘мышь' и русское «мышь».

Характеристики следующих деревень, Оне-жья и Козловки, связаны с общественно значимыми реалиями, такими как пристань и школа. То, что для соседних селений именно школа является самой яркой ассоциацией с д.Козловкой, можно связать с историей школьного двухэтажного здания, хозяином которого изначально был известный вымский купец - Павел Никитович Козлов (Микит Паш).

В основе некоторых определений лежат особенности природного ландшафта. «Гучерт - кру-кинь ді», в вариантах «крукин», «крукля ді» (производные от крук ‘крюк', крукыль ‘загиб, изгиб'), местные жители связывают с речным изгибом.

Комментариями о том, почему Кыркещ называется «увтас» (низина), мы не располагаем. Уже само по себе значение слова «кыркотш» ‘крутой обрывистый берег' предполагает топографическую двойственность и может рассматриваться как ключ к образованию этой лексической пары. Также эта характеристика соответствует действительности по географическим признакам: возвышенности, на

которой стоит деревня, предшествует полоса низкого берега.

Определение д. Куавицы «конда додь» может иметь двоякое толкование. Лес рядом с деревней назывался «Конда грива» - конда ‘сухая на корню, крепкая, частослойная боровая сосна', такая сосна особо ценилась при строительстве домов. С другой стороны, возможно прочтение «конда додь» в значении негативной оценки - неправильные, кондовые сани.

Образ промыслового достатка на Выми и Ел-ве находит свое отражение в характеристиках деревень от Коней до Пегыша. Эта часть выделяется по своей цельности, созданной за счет последовательного перечисления разных пород рыб (мяса в Пегыше) и многократного повтора слова «бочка» с выступающим на первый план значением меры изобилия. Этой характеристике противопоставляется турьинское «ёс додь» (вариант «ёс гу»): «Турья - это «ёс гу». Это потому что здесь плохую, мелкую рыбу - «ёс» ловят. А Кони - там сёмгу ловят, «лёль гоп» (яма с семгой), там яма с сёмгой, а здесь «ёс гу» (яма с мелкой рыбой)» [13]. От д. Кони и выше действительно были хорошие рыбные тони. В фольклорной интерпретации с ними связывается история заселения Выми, а ловля ценных пород рыбы оказывается соотнесенной с празднично-календарным кругом и соответственно определяется божьим промыслом. Например, в рассказе, записанном в д. Кони от Александра Федоровича Сокерина (1929 г.р.), говорится о том, что семгу ловили только на Петров день - местный храмовый праздник, а сига на Покров день [14].

Несмотря на то, что в песенном тексте очевидна проекция на реальность, для содержания скорее более важным является обозначение значимого для исполнительницы пространства, которое соответственно наделяется положительными признаками. Не случайно эта часть текста не имеет аналогов среди вариантов, записанных в других вымских селах.

В некоторых географических песнях границы территории могут выходить за пределы Выми: населенные пункты Усть-Вымского, Удорского районов, Ижма, Печора. Иногда в текстах появляются и такие далекие образы, как река Волга и море.

В качестве примера приведем запись, сделанную в с. Княжпогост:

Был да козёл,

На Волге пошел,

К Анфисе козе.

Ты йылын бубин,

Ты дорын челпан,

Аквадін - неляль,

Емдінін - чирак,

Сереговын - кречат,

Коська - кутерма,

Половникин - шыр мыш,

Визаобня - бычок,

Раковинский - пыркыс,

Кыркетш - чишук,

Сьоська - кутшей,

Тыла - бубин,

Ыб - волонтин,

Турья - балкон,

Кони - Вездін,

Вездін и ватас,

Сімдор - кепысь,

Изьва - азьва,

В конце озера бубин,

У озера коврига,

Оквад - неляль, Усть-Вымь - чирок, Сереговские - кречет, Кошки - кутерьма, Половникские - спина мыши,

Княжпогост - бычок, Раковинские - пыркыс, Кыркещ - чишук, Шошка - орел,

Отла - бубин,

Онежье - волонтин, Туръя - балкон,

Кони - Весляна, Весляна - речные жители,

Синдор - рукавица, Ижма - кислая похлебка,

Печераын - море, Печора - море,

Море пытшкин сир поз, В море смола (букв. ‘гнез-

до со смолой'),

Сир поз пытшкин ма В смоле мед

поз [15]. (букв.‘гнездо меда').

Благодаря образно-символическому воплощению темы пути в зачине и завершении песни расширение пространства приобретает эпический размах. Тождественные по своей семантике образы Волги (символическая территория русской культуры) и моря с выступающим на первый план значением запредельности и пространственной протяженности органично вплетены в сюжетный строй песни. По своей обобщенности к ним примыкают и образы контактных зон Ижмы, Печоры и Удоры (с. Глотово - Слобода).

Вымской топографии могут предшествовать нижневычегодские селения (Усть-Вымский р-н) -д. Оквад и с. Усть-Вымь. В некоторых вариантах текста появляются фрагменты, в которых специфичность используемых словоформ определяет возможность двоякого прочтения смыслового содержания зачинных формул:

«...На Волгу пошёл,

Коквидзе пале,

Палевидзе лёжись» - возможно, обыгрывание топонимов Коквицы (Усть-Вымский р-н) и Пале-вицы (Паль, Сыктывдинский р-н)

Или:

«Козел да возел

На лужок пошел,

Кок видзе казел и зелёный» [16] - «видз» в значении ‘луг', «на зеленый лужок»;

«Ты йылын бубин, В конце озера бубин,

Ты дорын чолпан» У озера коврига;

Или:

«Тыйылын - бубин,

Тыдорын - чолпан» - д. Тыйыв (Конец-Озерье) и д.Тыдор Усть-Вымского р-на.

На этом фоне географическая определенность и последовательность основной («вымской») части песни приобретает значимую для повышения этнокультурного статуса содержательно-смысловую рельефность.

Нельзя не отметить, что географические песни находятся в тесной взаимосвязи с другими разновидностями прозвищного фольклора. Если говорить о вымской традиции, то для первых свойственна нейтральность (за редким исключением) се-ленческих характеристик. Уже само по себе перечисление топонимов связано с идей организации, упорядочивания и, в конечном итоге, стабильности существования на своей этнической территории. Собственно прозвищное содержание, в котором реализуется межселенческая оппозиция, представлено в иных фольклорных формах: присловьях, прозвищных преданиях, поговорках и т.д. Наделение положительными и отрицательными оценками жителей соответственно «своей» и соседних деревень - их основное функциональное назначение. Например, в присловье, записанном в д. Кони, представлена оценочная антитеза с д. Онежье:

«Кониса - воиса,

Кузя-дженида.

Ыб улича - калича,

Конские - открытые (избы),

Длинные-короткие (подолы).

Онежская улица - на задвижках,

Быд керкаын ялича. В каждом доме ялича.

У нас пускают в дома, приглашают. В Онежье не пускают. Ыб - это Онежье. «Ялича» - это видимо веревка. «Кузя-дженида» - специально так надевались, чтобы из-под верхней юбки выглядывали кружева» [17].

В Козловке зафиксирована характеристика жителей д. Онежье и с. Турья. Наличие каменных церквей и школ выделяло их среди других поселений, они противопоставлялись по своему жизненному укладу и в оценках соседей наделялись чертами скорее городских, чем деревенских жителей. Их относили к «служащим» и соответственно наделяли чертами бездельников. Ленивость онежских и турьинских нашла отражение в местной поговорке: «Через Онежье рыба прыгает до Козловки, до Ка-тыдпома, а потом через Туръю прыгает рыба до Кони» [18].

В некоторых случаях характеристики населенных пунктов обусловлены процессами семантической верификации. Так, например, при обозначении с. Туръи сюжетообразующим является образ рыбы, который может разворачиваться в разных оценочно-содержательных направлениях: место

без рыбы - потому что ленивые (в приведенной выше поговорке); место с мелкой рыбой - не изобильное место, в сравнении с другими селениями (Туръя - ёс додь ‘Туръя - сани с мелкой рыбой'); рыбное место (Туръяса - чери 'Туръинские - рыба'). В географическом тексте, записанном в верхневычегодской традиции (Усть-Куломской р-н), именно Туръя выступает в качестве центра «запредельного» (для вычегодского куста деревень) пространства Выми, которое, в свою очередь, также обозначено как рыбное место: Туръяса - чери, Рыбинной гульба (Туръинские - рыба, Рыбиннбй гульба) [19]. В формульной теме «Туръя - рыбное место» происходит усиление положительного смысла за счет появления русскоязычного дубля - «чери, рыбин-нбй гульбы». Причем этимология «рыбинной гульбы» оказывается взаимосвязанной с вымским вариантом названия д. Онежье - Ыб. В тексте, записанном в д. Отла (Вымь), присутствует, вероятно, исходный вариант этой формулы: «Туръяса - чери, Да Ыбанбй гульба» [20].

Как видно, варианты поэтических реализаций одного и того же центрального образа могут отражать абсолютно разные оценочные характеристики. И немаловажно, что процесс варьирования во многом определен жанрово-функциональной спецификой текстов: ярко выраженная прозвищная семантика в присловье и поговорке и гибкая система топографических характеристик в географических песнях.

Еще один способ трансформаций, характерный для географических песен, связан с возникаю-

щими вокруг основного образа звукосмысловыми ассоциациями. Например, еще одним мотивом, определяющим Туръю, является братчина (Туръя -братчин) [21]. Центральным местом этого обрядового комплекса, занимающего устойчивое место в вымском традиционном календаре, является угощение пивом: девушки в сопровождении специальных песен подносят его своим парням. В этом контексте логичен переход к образу бражки (Туръя -бражка) [22], и не только как следствие вторичного осмысления ритуального напитка, но и в результате возможных звукосмысловых ассоциаций (братшина -бращ - бражка). Следующий этап возможных интерпретаций связан уже собственно с фонетическими искажениями - появляется вариант «пряш-ки» (Туръя - пряшка) [23].

Таким образом, сохранившиеся в архивных записях образцы географических песен позволяют говорить о том, что еще в недавнем прошлом они занимали свое устойчивое место в песенной культуре Выми. Каждое произведение не только насыщено географической или этнографической конкретикой, но и автобиографично по своей сути, поскольку исполнитель вкладывает в них свое представление и свои знания о пространстве и времени. В результате тексты географических песен сохраняют главный принцип сюжетообразования, в основе которого лежит последовательное перечисление географических объектов, и при этом наблюдается содержательная вариативность, проявляющаяся главным образом в их характеристиках.

Литература и источники

1. Карташова И.Ю., Кругляшова В.П. Из истории русского фольклора (песни о прозвищах) // Фольклор Урала: Фольклор и историческая действительность. Вып.5. Свердловск, 1980. С.105-112; Иванова А.А. «Географические песни» в фольклорном репертуаре Пинеж-ского р-на// Славянская традиционная культура и современный мир: Материалы науч.-практ. конф. Вып. 3. М., 1999. С.192-202; Дранникова Н.В. Локально-групповые прозвища в традиционной культуре Русского Севера: функциональность, жанровая система, этнопоэтика. Архангельск, 2004. 430 с. и др.

2. Калуцков В.Н., Иванова АА. Географические песни в традиционном культурном ландшафте России. М., 2006. С.5, 15-16.

3. Коми народные песни: Вымь и Удора / Сост. А.К. Микушев, П.И. Чисталев, Ю.Г. Рочев. Т. 3. Изд. 2. Сыктывкар, 1995. С.15.

4. Фольклорный фонд Института языка, литературы и истории Коми НЦ УрО РАН (далее -ФФ ИЯЛИ). А0627-3. Соб. А.К. Микушев, Ю.Г. Рочев, 1964.

5. Вниз по Емве-реке. Записки краеведа-лю-бителя Ивана Степановича Лебедева. Емва, 1995. С.29,37.

6. ФФ ИЯЛИ. В0606-28. Весляна, А.К. Габова, 1940 г.р. Соб. Г.С. Савельева, Е.Ю. Жилина, 2006.

7. Образцы коми зырянской речи / Сост. Т.И. Жилина, В.А. Сорвачева. Сыктывкар, 1971. С.197-199.

8. ФФ ИЯЛИ. А0627-4. Соб. А.К. Микушев, Ю.Г.Рочев, 1964.

9. ФФ ИЯЛИ. А0627-2. Соб. А.К. Микушев, Ю.Г.Рочев, 1964.

10. Жеребцов И.Л. Где ты живешь: Населенные пункты Республики Коми / Историко-демографический справочник. Сыктывкар, 1994. С.203.

11. ФФ ИЯЛИ. А0643-11, А0646-2. д. Онежье. Соб. А.К. Микушев, Ю.Г. Рочев, 1964.

12. Полевой дневник Ю.Г. Рочева. Вымская фольклорная экспедиция,1964. Л.91.

13. Ильина И.В., Уляшев О.И., А.-Л. Сиикала. Общедеревенские прозвища населения верхней Вычегды // Сельская Россия: прошлое и настоящее (Исторические судьбы северной деревни). Материалы Всероссийской научнопрактической конференции (Республика Коми, с. Усть-Цильма, 10-13 июля 2006 г.). Москва - Сыктывкар, 2006. С.290.

14. ФФ ИЯЛИ. В0606-37. с. Турья. Соб. А.В.Па-нюков, Г.С. Савельева, 2000.

15. ФФ ИЯЛИ. В0605-24. Соб. Г.С. Савельева, Е.Ю. Жилина, 2006.

16. ФФ ИЯЛИ. А0654-13. Соб. А.К. Микушев, Ю.Г. Рочев, 1964.

17. ФФ ИЯЛИ. А0639-2. с. Турья. А.Ф. Некрасова, 1926 г.р.; А0643-11. д. Онежье. Соб. А.К. Микушев, Ю.Г. Рочев, 1964.

18. ФФ ИЯЛИ. В0605-17. С.С. Вязова, 1933 г.р., С.Д. Куштысева, 1936 г.р., А.Ф. Сокерин, 1929 г.р. Соб. Г.С. Савельева, Е.Ю. Жилина, 2006.

19. ФФ ИЯЛИ. В0608-14. З.С. Спичак, 1929 г.р. Соб. Г.С. Савельева, Е.Ю. Жилина, 2006.

20. Научный архив Коми НЦ УрО РАН. Ф.27. Оп.1. Д.71. №57. Усть-Куломский р-н. Н.М. Лютоева, 1886 г.р. Соб. А.К. Микушев, 1956.

21. ФФ ИЯЛИ. В0648-9. д. Отла. Соб. А.К. Микушев, Ю.Г. Рочев, 1964.

22. ФФ ИЯЛИ. А0639-2. с. Турья, А.Ф. Некрасова, 1926 г.р. Соб. А.К. Микушев, Ю.Г. Рочев, 1964.

23. ФФ ИЯЛИ. А0643-11, А0646-2. д. Онежье. Соб. А.К. Микушев, Ю.Г. Рочев, 1964.

24. ФФ ИЯЛИ. В0699-11. Соб. А.К. Микушев, Ю.Г. Рочев, 1964.

Статья поступила в редакцию 01.12.2011.