CC BY
61УДК:394.3(=511.132)
А.Н. Рассыхаев
ИГРА ТИПА «В КОЛЕЧКО» В ТРАДИЦИОННОЙ КУЛЬТУРЕ КОМИ
В данной статье проанализированы описания старинных народных игр, зафиксированных во множестве вариантов в традиционной культуре коми и известных под условным названием «В колечко». Анализ вербальных текстов, зафиксированных в игре, позволяет сделать вывод о том, что они были заимствованы из аналогичных русских народных игр и адаптированы к нормам коми языка. Игры ранее были популярны на молодежных посиделках, а позже стали фиксироваться среди детей. Тем не менее игра в завуалированной форме сохраняет брачно-эротические мотивы.
Ключевые слова: фольклор, народная игра, коми фольклор, заимствования, межкультурные контакты.
In given article descriptions of the ancient national games fixed in set of variants in traditional culture коми and known under conditional name «In a ringlet» are analysed. The analysis of the verbal texts fixed in game, allows to draw a conclusion that they have been borrowed from similar Russian national games and are adapted for norms коми language. Games were popular earlier on a youth sit-round gathering, and began to be fixed among children later. Nevertheless, game in the veiled form keeps brachno-erotic motives.
Keywords: folklore, national game, komi folklore, loans, intercultural contacts
Одной из интересных с точки зрения семантики и происхождения старинных народных игр, зафиксированных во множестве вариантов в традиционной культуре коми, можно назвать игру типа «В колечко». Так называют игру, в которой водящему необходимо найти спрятанный у одного из участников предмет (например, колечко). Она имела в локальных традициях разнообразные названия и была довольно популярной среди молодых людей добрачного возраста во время посиделок и игрищ.
Материалом для данной работы послужили архивные записи преимущественно Научного архива Коми НЦ УрО РАН (Коми НЦ), фольклорного архива Центра фольклорных исследований Сыктывкарского госуниверситета (СыктГУ), Фольклорного фонда ИЯЛИ Коми НЦ УрО РАН (ИЯЛИ), отдела фондов Национального музея Республики Коми (НМРК). Привлекаются также собранные автором полевые материалы.
В верхневычегодских коми селах (с. Аныб, Вольдино, Мыёлдино, Пожег, Руч, Усть-Кулом Усть-Куломского р-на и с. Богородск Корткеросского р-на) игра зафиксирована под названием «Гизь-гизь, гораньой», в которую играли, по
словам информантов, в основном девушки. Выбрав игрока, прячущего пуговицу (или иную вещь), и отгадывающего, остальные участники садились на лавочку кругом или полукругом и складывали перед собой ладони «лодочкой». Отгадывающему иногда завязывали глаза платком; или он стоял в стороне (перед печкой) спиной к остальным и поворачивался к играющим после приглашения найти спрятанный предмет. По другим описаниям этой игры, он имел возможность следить за движениями другого игрока, который незаметно оставлял какую-то вещь в чьи-то руки или оставлял себе. Если играли только девушки, то этот предмет прятали в юбочку или сарафан. Таким объектом могла быть щепка, спичка, пуговица, монета, горошек или колечко. Прятанье предмета происходило под хоровое исполнение игровой припевки:
Оставив кому-нибудь щепку, игрок становился рядом с остальными. В некоторых вариантах один из участников после исполнения игровой припевки громко спрашивал: «Код водзин?» (Перед кем?); остальные дружно отвечали: «Ме водзин!» (Передо мной!). Угадав, у кого находится спрятанный предмет, участник занимал его место, а игрок, у которого обнаруживали, становился водящим. По другим вариантам, если угадывал, то отгадывающий начинал прятать этот предмет, водящий становился рядовым игроком, а игрок - отгадывающим. Если же игрок не узнавал в первый раз, то ему говорили «оти пинь туч-тач» (один зуб выбили). В качестве наказания игрок, трижды не угадавший, у кого находился предмет, должен был всем объявить имя жениха / невесты. Если проигравший отказывался выполнить предусмотренное правилом задание, его клали на коромысло и протаскивали коромысло под ним или доводили до слез, подбрасывая вверх (с. Пожег, Усть-Куломский р-н. Коми НЦ: Ф. 1. Оп. 11. Д. 227. Л. 52-53).
В нижневычегодских селениях (с. Слудка, Палевицы, Часово Сыктывдин-ского р-на и с. Межог, Туис-Керос Усть-Вымского р-на) эта игра называлась «Желля водзысь ворсом» (букв.: игра со щепкой [впереди]). От игр Верхней Вычегды она отличалась прятаньем только щепки («жель») и исполнением лаконичного вербального текста:
Гизь-гизь, гораньой Да батюшка Еремей.
Гизь-гизь, моя горань Да батюшка Еремей. Закрывайте и прикрывайте, Ищите и узнавайте,
У кого моя гизянь?
Тупкалой да тапкалой, Корсялой да тодмалой, Код ордын гизяньой?
(с. Усть-Кулом, Усть-Куломский р-н. СыктГУ: АФ 1228-2)
Лукоръя-Пукоръя,
Код водзин тись-пась?
Лукерья-Пукерья, Перед кем тись-пась?
(с. Часово, Сыктывдинский р-н. Коми НЦ: Ф. 1. Оп. 11. Д. 289. Л. 81)
Как и в верхневычегодских традициях, если девушка-игрок трижды не угадывала, то должна была сказать имя жениха. Если игрок пасовал и не желал дальше водить, то его дразнили: «Пым рысь, пым рысь, конерой, дышмин! Дув!» (Горячий творог, горячий творог, бедняжка, устала! Бац!) (с. Туис-Керос, Усть-Вымский р-н. Коми НЦ: Ф. 1. Оп. 11. Д. 288. Л. 28)
Зафиксированы также другие названия этой игры: «Чунькытш-анькытш» (букв.: Колечко-горошек) в с.Нёбдино Корткеросского р-на, «Чунькытшасьом» («Игра с колечком») в с.Сторожевск Корткеросского р-на и с.Летка Прилузского р-на.
Некоторые варианты этой игры имели продолжение в форме игры, известной как «Гырйо юр сюйом» (букв.: опускание головы в ступу; «водящий в шубе»). Это происходило тогда, когда отгадывающий не узнавал, у кого находилась спрятанная вещь. В этом случае участник поворачивался спиной к остальным в угол, находящийся перед выходом из избы; его накрывали шубой, а игроки поочередно били его по спине. Если тот угадывал ударившего игрока, тогда бьющий становился водящим в «Гизь-гизь, гораньой». (с. Усть-Кулом. Коми НЦ: Ф. 1. Оп. 11. Д. 239. Л. 166 а - 167).
Судя по имеющимся описаниям, на более поздних этапах бытования игра «Гизь-гизь, гораньой» стала своеобразной прелюдией к детским вариантам игры «Горань» («Жмурки»). После коллективного исполнения игровой припевки «Гизь-гизь, гораньой» тот игрок, которому водящий незаметно оставлял предмет, должен был встать и убежать. Остальные ловили убегающего, завязывали его глаза платком и помещали в центр круга. Исполнив игровую песню «Синтом горань» («Слепой горань»), водящий начинал вслепую ловить (с. Усть-Кулом. ФА СыктГУ: РФ 12-VI-25).
По мнению Д.А. Несанелиса, игра типа «Колечко» относится «к наиболее важной - финальной части посиделок», в которой отчетливо определяются «потенциальные брачные пары» [1]. Рассматриваемая игра первоначально считалась молодежной, разыгрываемой на посиделках, и только потом стала достоянием детской субкультуры. При этом в ней изменился характер наказания. Став частью детской жизни, игра потеряла характерный для молодежных игр этого типа момент объявления имени невесты / жениха. Место наказания заняло привычное для детей «творческое» задание. Информант из с.Усть-Кулом подчеркнул, что его бабушка заставляла проигравшего танцевать (ПМА: Николай Тарабукин, 1977 г.р.). В с. Керчомья Усть-Куломского р-на игрока, трижды давшего неправильный ответ, каждый из участников щелкал по лбу 10 раз (СыктГУ: РФ 32-XXXII-1).
Игре «Гизь, гизь, гораньой» в русской традиции соответствует игра, в которой используется песня «Уж я золото хороню». В научной литературе существует два мнения о происхождении этой песни в сюжете игры. Е.А. Самоделова считает, что песня «Уж я золото хороню» первоначально сопровождала гадательный ритуал, а позднее переоформилась в самостоятельную игру «Колечко» [2].
В.И. Чичеров предполагает, что песня «Я золото хороню» не использовалась как
подблюдная, а вошла в гадание как «одна из игр, обычных в святочное веселье» [3]. Свое мнение ученый объясняет тем, что «этот текст не содержит намеков на грядущую судьбу человека (если не считать типичного для песенной лирики любовно-эротического мотива). Осмысление этого песенного текста как сопровождающего гадание, следовательно, не дает возможности для понимания его как обрядовой песни в крестьянской среде. Вопрос о несоответствии песни гаданию может быть легко объяснен, если признать ее позднее прикрепление к народному новогоднему обряду узнавания будущего; песнь, видимо, прикрепилась к крестьянским гаданиям, утеряв при переходе свое основное игровое значение» [4].
Мнение В.И. Чичерова разделяет А.Н. Розов, отмечающий, что «довольно часто подблюдное гадание сопровождалось песней «Уж я золото хороню», а иногда и другими песнями, не имеющими ничего общего с традиционными подблюдными» [5]. Сопоставление песен, которые поются в игре «Колечко», и исполнявшихся в игре «Гизь-гизь, гораньой» вербальных игровых текстов позволяет сделать вывод о существенном влиянии русской традиции на формирование текста коми припевки. В данном случае следует говорить о заимствовании именно русской игровой песни, а не русской подблюдной песни, сопровождающей гадательный ритуал [6]. В связи с этим отметим, что на данный момент известны крайне незначительные свидетельства об исполнении в прошлом коми «величальных надблюдных песен» [7].
Построчный анализ обнаруживает в текстах коми игровых припевок измененные русские слова и фразы, «затемненные» в течение долгого времени бытования в иноязычной традиции. Кстати сказать, процесс семантического осмысления наблюдается практически во всех заимствованных из русского фольклора песенных текстах, зафиксированных в коми традиции вплоть до недавнего времени [8]. Для наглядности приведем начало исполняемой в игре «Золото хоронить» игровой песни:
Уж я золото хороню, хороню,
Чисто серебро, хороню да хороню,
Я у батюшки в терему да в терему,
Я у матушки в высоком да высоком.
Г адай, гадай, девица,
Отгадывай, красная,
В какой руке былица,
Змеиная крылица и т.д. [9]
Заимствованная русская игровая песня была своеобразно «осмыслена» коми традицией. Игровая прагматика оказала влияние, прежде всего, на структуру припевки. Из длинной песни востребованными оказались лишь первые строчки, в которых часть слов переведена на коми язык, а другая часть, ставшая непонятной для носителей традиции, - осмыслена звуковым комплексом родного языка. Так, стих русской игровой песни «Я у батюшки в терему, да в терему» в одном из вариантов коми игровой припевки приобретает такие формы, как «И батюшка Еремей», «Ипатюшки Еремей»:
Г изь-гизь, гора ние, Ипатюшки Еремей, Братцы, купечки, Зэтречина, метречина, Дывалэй, давалей, Тупкалэй, тапкалэй. Код водзин?
Гизь-гизь, гора ние,
И батюшка Еремей, Братцы, купечки, Зэтречина, метречина, Дывалэй, давалей, Прикрывайте, закрывайте. Перед кем?
(с. Вольдино, Усть-Куломский р-н. Коми НЦ: Ф. 1. Оп. 11. Д. 219. Л. 30 а)
В другом тексте припевки две строчки «Я у батюшки в терему, да в терему / Я у матушки в высоком, да высоком» превращаются в лаконичную форму «Батюшки, матушки». Слово «хороню» близко по звучанию с коми словом «гора-ней», «горание»; оно также осмыслено как «городе», «городь»:
Гизь, городь, ветшерок, ^м-там,
Тупкалэй, тапкалэй, Код водзин?
Гизь, город, вечерок, Тяп-ляп,
Закрывайте, прикрывайте, Перед кем?
(с. Вочь, Усть-Куломский р-н. Коми НЦ: Ф. 1. Оп. 11. Д. 235. Л. 215-215 а)
Структура коми игровой припевки довольно устойчива. В ней можно отчетливо выделить зачин, основную часть, концовку. Образующийся из первого стиха зачин начинается чаще всего со слов «гизь-гизь, гораньой» (вар.: «гизь-гизь, горань весань», «гизь-гизь, городе»). Звукосочетание «гизь-гизь», занимающее в стихе определенную ритмическую позицию, иногда заменяется не менее понятными «гизь-бизь», «Ызь-бизь», «гизь-пань» (гизь-ложка), «чижу-вижу», «гижи-гожи» и др. «Гизь-гизь» является звукоподражательным словом со значением «рассыпаться со звуком». В текстах также встречаются иные звукоподражания: «пусь-пась» или «пузь-пазь» (разбиться вдребезги), «т1м-там [тупкалэй, тапкалэй]» (тяп-ляп, [закрывайте, прикрывайте]). Не исключено также, что произошла десемантизация «кизь» (пуговица, которую во время игры прячут) в непереводимое «гизь».
Не менее затемненной является семантика слова «горань», обозначающего в некоторых микролокальных традициях игру «Жмурки» и самого водящего персонажа. Коми лингвист В.И. Лыткин считает, что «горань» первоначально обозначало «стряпуху» (гор «печка», ань «женщина»): когда играющий с завязанными глазами ищет, остальные хлопают ладонями по столу, производя звук, напоминающий раскатывания теста» [10]. В связи с фигурированием в названии игры форманта «гор» (каменка), этимологически восходящей к общепермскому *gor- (печь) [11], отметим любопытную деталь. В некоторых рассматриваемых нами вариантах игры водящий располагается спиной к остальным участникам рядом с печкой, перед печным столбом («сюръя») - своеобразным ритуальным центром, в семиотическом смысле воплощающим «идею вертикали дома» [12], а
основного персонажа игры называют «сюръя видзись» (букв.: охраняющий столб) (с. Палевицы, Сыктывдинского р-на. Коми НЦ: Ф. 1. Оп. 11. Д. 303. Л. 31). Анализ наименований водящего в русских играх также показывает, что их названия часто соприкасаются с темой кухни, еды, печи, которые, по народным представлениям, связаны с потусторонним миром [13].
Вторая часть слова «горань» - ань переводится как «баба, женщина». По наблюдениям ученых, в народной традиции общеславянское слово «баба» «часто служит для табуистического обозначения мифологических персонажей - духов, демонов, персонифицирующих всякого рода опасности и болезни» [14]. К этим же выводам приходим на основе данных коми фольклора. Форманты -ань, -баба часто встречаются в словах, именующих мифологические персонажи коми: сказочные Баба-Яга, Ёма-баба; легендарный персонаж Зарни Ань (букв.: Золотая баба); гуранька [15], гуринька, горинька - злой дух в образе женщины, обитающей в бане; пывсян горань - банница (букв.: женщина банной каменки / очага), вежа гурань [16] (букв: женщина священная очага / каменки); кузь баба (букв.: длинная баба). Корень кузь- в коми названии лешего Кузиван рассматривается в одном ряду со словами, образованными с корнем kul, ku8, которые распространены не только в финно-угорских языках; к примеру, удм. kuzo, vukuzo «божество воды». Исследователи считают, что эти слова семантически связаны с миром мертвых и нижним миром, а кузь обозначает «хозяин» [17]. В таком случае наименование мифологического персонажа кузь баба можно перевести как «хозяйка-женщина». Таким образом, горань концентрирует в себе близкие, взаимосвязанные значения: гор «печь, очаг» и ань «женщина». Стоит отметить, что в некоторых коми селах (сс. Воч и Керчомья Усть-Куломского р-на, сс.Грива и Ужга Койгородского р-на) святочные хороводные игры также назывались производными от «горань» словом «горанясьны» [18]. Например, о том, что в с. Койгородок Сысольского уезда Коми области (ныне - Койгородский район Республики Коми) взрослые играют в «Горань», отмечал в 1929 г. коми лингвист В.И. Лыткин: «В «Горань» играют бабы во время Рождества: поют, пляшут, платки свои в потолок выбрасывают» (НМ РК: КП-12498. Л. 226).
Основная часть игрового текста «Гизь-гизь, гораньой» включает многочисленные исковерканные русскоязычные слова и словосочетания, перечисляемые друг за другом, однако единым сюжетом они не связаны. В вариантах текста встречаются такие слова и выражения, как «присьвятая», «свинечкум, базаркум», «братцы, купечки, зетречина, метречина», «просьватая ветшоркум и базаркум», «пресьвятая вечера, батюшки, матушки, сьвинечком да сьмеком, за май-от», «свинечки-колпачки», «запанкия чуньыс» (палец с перстнем), и т.д. По той причине, что подобных словоформ нет в структуре русских игровых песен, не исключено, что в формировании этой игровой припевки принимали участие также иные фольклорные тексты.
В игровой припевке обязательным является просьба к игрокам закрывать, прикрывать спрятанную вещь. Концовка припевки, состоящая из последнего
стиха, всегда включает обращение к водящему с вопросом «Код ордын гизяньой?» (У кого моя гизянь?), «Код водзин?» (Перед кем?).
Текстологически близкое к коми игровой припевке произведение в д. Ыб Усть-Вымского р-на бытовало в качестве считалки, в которой первая же строчка отсылает к тексту русских подблюдных песен:
Переход данной игровой припевки в считалку - не единичное явление в народной культуре, и, в какой-то степени, имеет под собой мотивировку и предсказуемость. Эти два вида текстов наиболее близки и по сфере бытования (входят в состав игры по правилам), и по объему, но отличаются выполняемой функцией. Следует учесть, что в локальных традициях коми не встречается собственная народная терминология для обозначения игровых припевок и приговорок, поэтому даже сами носители локальных традиций затрудняются разграничить вербальные игровые тексты от считалок, несмотря на их различное жанровое предназначение. Если игровые приговорки начинают игровое действие, определяют последствие для участника, нарушившего условие, играют роль сигнала к действию, заговаривают игровой инвентарь или предполагаемые действия, а игровые припевки ставят водящему задачу, очерчивают действия, то с помощью считалки происходит пересчет участников и выбор одного из них на роль водящего. Таким образом, причина элементарного смешения разных текстов (в т.ч. и среди собирателей) видится в размытом представлении функциональной роли рассматриваемых текстов в самой традиции.
В семантическом плане игра «В колечко» весьма насыщена и требует интерпретации некоторых моментов. Принадлежность игры к молодежной субкультуре и закрепленность к традиционным посиделкам с участием девушек и парней добрачного возраста обусловило развитие характерных для подобных игр брачно-эротических мотивов. Такая символика прослеживается в составе участников игры, наборе игровых предметов, производимых рукой поступательных движениях.
Судя по имеющимся материалам, рассматриваемая нами игра считалась девичьей, однако возможно было участие в ней парней, что дополнительно придавало игре эротический оттенок. Эти мотивы усиливались в то время, когда молодой парень старался с напористостью протиснуть свои ладони с прижатой щепкой (или иным предметом) в аккуратно сложенные ладони девушки. Особый сакральный смысл приобретало прятанье предмета в щель, образованную в складках сарафана или юбочки, или в ладони, сложенные перед собой между ногами при сидячем положении. В подобных движениях угадывается акт зачатия.
Г адай, гадай девица, Сюра подовнича,
Код киин да код водзин? Благослови Кристос.
Гадай, гадай девица, Рогатый подойник,
В чьих руках и перед кем? Благослови Христос.
(ИЯЛИ: ВФ 0906-21)
Эротическая семантика актуализируется при использовании в качестве предмета, который необходимо спрятать, - горошинки. Исследования в области славянских [19] и коми [20] фольклорных традиций показывают, что горох использовался в различных магических ситуациях, семантика которого связана с плодовитостью, урожайностью и богатством. Семантика плодовитости подкрепляется формой наказания проигравшего участника, которого подбрасывают вверх. В этих действиях видится продуцирующая магия, характерная для календарно-земледельческого цикла и свадебной обрядности.
Момент отгадывания и нахождения спрятанного предмета можно связать с успешным завершением дела, от которого зависит не только благополучие отдельного человека, но и всего социума. Сравните с приметой: если дети в канун Васильева дня на полу под столом находили ржаное зернышко, то это сулило урожайный год [21]. Мотивы отгадывания роднят игру с жанром загадок, используемых в свадебной обрядности вопросно-ответными диалогами перед закрытыми дверями [22], различными обрядовыми практиками, проводимыми перед печкой, по окликанию домашней скотины [23], по нахождению без вести пропавшего человека. Брачная тематика приобретает особое звучание при использовании обязательного для свадебной церемонии колечка, нахождение которого вселяет уверенность в будущем замужестве.
Подытоживая анализ бытовавшей на посиделках игры «Гизь, гизь, гораньой», необходимо отметить эволюционный характер молодежных игр; со временем все они перекочевали в детский репертуар и изменили смысловую направленность игровой прагматики. Тем не менее игра в завуалированной форме сохраняет брачно-эротические мотивы. Игра интересна и с точки зрения адаптации вербального русскоязычного текста, полностью перекодированного в коми традиции. В заимствованном тексте уцелели только некоторые фразы и слова.
***
1. Несанелис Д.А. Раскачаем мы ходкую качель. Традиционные формы досуга сельского населения Коми края (Вторая пол. XIX - первая треть XX вв.). Сыктывкар, 1994. С. 38.
2. Самоделова Е.А. Новый учебный комплекс по фольклору // Традиционная культура. Научный альманах. 2000. № 1. С. 108.
3. Чичеров В.И. Зимний период русского народного земледельческого календаря XVI-XIX веков (Очерки по истории народных верований). М.: Изд-во АН СССР, 1957. Т. 40. С. 99.
4. Там же. С. 99.
5. Обрядовая поэзия / сост., предисл., примеч., подгот. текстов В.И. Жекулиной, А.Н. Розова. М.: Современник, 1989. С. 39-44.
6. Песни русскаго народа. Собраны в губерниях Вологодской, Вятской и Костромской в 1893 году. Записали слова Ф.М. Истомин, напевы С.М. Ляпунов. СПб., 1899.
С. 177-178.
7. Sjogren A. Gesammelte Schriften. B. 1. St-Petersburg, 1861. Об этом см.: Микушев А.К., Рочев Ю.Г., Чисталев П.И. История собирания и изучения коми фольклора // История коми литературы : в 3 т. Т. 1. Фольклор. Сыктывкар: Коми книж. изд-во, 1979. С. 12.
8. Об этом убедительно свидетельствуют выводы монографии канд. филол. наук
A. В. Панюкова «Динамика развития коми фольклорных традиций в контексте теории самоорганизации» (Сыктывкар, 2009. 224 с.).
9. Покровский Е.А. Детские игры, преимущественно русские. СПБ, 1994. С. 188-189. См. также: Детский фольклор / Сост., вступ. ст., подгот. текстов и коммент. М.Ю. Новицкой, И.Н. Райковой. М.: Русская книга, 2002. С. 297-298. № 437, 438. (Б-ка русского фольклора; Т. 13).
10. Лыткин В.И., Гуляев Е.С. Краткий этимологический словарь коми языка. Пере-изд. с дополн. Сыктывкар, 1999. С. 78. Исследователь коми-пермяцкого фольклора В.В. Климов название игры «Горань» возводит к «гора» (звонкий, громкий). См.: Климов
B. В., Чагин Г.Н. Круглый год праздников, обрядов и обычаев коми-пермяков. Кудымкар: Коми-Пермяцкое кн. изд-во, 2005. С. 95.
11. Лыткин В.И., Гуляев Е.С. Краткий этимологический словарь коми языка. С. 78.
12. Байбурин А.К. Жилище в обрядах и представлениях восточных славян. Л.: Наука, 1983. С. 148-149.
13. Гаврилова М.В. Мертвец в традиционных детских играх // Славянская традиционная культура и современный мир : сб. научных статей по материалам конференции. М., 2007. Вып. 10. С. 307.
14. Терновская О.А., Толстой Н.И. Баба // Славянские древности : этнолингвистический словарь: в 5 т. / под ред. Н.И. Толстого. М., 1995. Т. 1. А-Г. С. 122-123.
15. Сравнительный словарь коми-зырянских диалектов / сост. Т.И. Жилина, М.А. Сахарова, В.А. Сорвачева; под общей ред. В.А. Сорвачевой. Сыктывкар, 1961. С. 93.
16. Конаков Н.Д. Пывсянса (Банник) // Энциклопедия уральских народов. Т. I. Мифология коми / науч. ред. В.В. Напольских. М.-Сыктывкар: Изд-во «ДИК», 1999. С. 322-323.
17. Уляшев О.И. Цвет в представлениях и фольклоре коми. Сыктывкар, 1999. С. 31-32.
18. Сравнительный словарь коми-зырянских диалектов... . С. 83.
19. Плотникова А.А., Усачева В.В. Горох // Славянские древности : этнолингвистический словарь: в 5 т. / под ред. Н.И. Толстого. М., 1995. Т. 1. А-Г. С. 523-526.
20. Конаков Н.Д. Анькытш (Горох) // Энциклопедия уральских народов. Т. I. Мифология коми / науч. ред. В.В. Напольских. М.- Сыктывкар: Изд-во «ДИК», 1999. С. 84.
21. Коми народные приметы / сост., вступит. статья и перевод В.М. Кудряшовой. Сыктывкар, 2007. С. 26.
22. Крашенинникова Ю.А. «Загадочные» диалоги в свадебном обряде (некоторые аспекты анализа содержания и функций текста в ритуале) // STUDIA JUVENALIA (SJ) : сборник работ молодых ученых ИЯЛИ Коми НЦ УрО РАН. Сыктывкар, 2005. Вып. 2.
C. 102-117.
23. Агапкина Т.А. Зов // Славянские древности. Т. 2. Д-К. С. 351.
