CC BY
50
А. С. Добычина (Москва)
Геннадий Григорьевич Литаврин о болгаро-византийских отношениях в конце XII - начале XIII в.
В статье рассматривается трансформация взглядов выдающегося византиниста и слависта Г. Г Литаврина на болгаро-византийские отношения конца XII - начала XIII в. Ключевые слова: Г. Г. Литаврин, болгаро-византийские отношения, Тырновское восстание 1185-1186 гг., Второе Болгарское царство.
Болгаро-византийские отношения находились в поле зрения выдающегося византиниста и слависта Г. Г. Литаврина на протяжении всей его научной жизни1. Особый интерес для него представлял период становления Второго Болгарского царства, начиная с восстания под руководством братьев Петра и Асеня (1185) и до начала XIII в. (1204), когда Болгария добивается международного признания независимости ее государственности и церкви. В течение ряда десятилетий взгляды историка на исследуемую проблематику претерпели существенную трансформацию.
Интерес к болгаро-византийским отношениям зарождается у молодого византиниста Г. Г. Литаврина еще в 1950-е гг. Борьбе болгар с «византийским игом» в XI-XII вв. он посвящает свою кандидатскую диссертацию2, обосновывая ее актуальность событиями своего времени, «когда, освободившись с помощью советского народа от всех и всяких эксплуататоров, болгарский народ успешно строит социализм под руководством коммунистической партии»3.
В диссертации отмечается, что «византийское иго» стало однозначно «темным» периодом в истории болгарских земель, принеся «не прогресс в экономическом развитии», а «нищету, разорение»4: «византийские феодалы подвергали болгарское население особенно жестокому гнету, торопясь обогатиться его трудом»5. «Крупнейший феодал и злейший эксплуататор», болгарская церковь, по замечанию историка, «была проводником политики ромеизации Болгарии»6. Тезис о намеренной ромеизации болгарского населения неоднократно встречается в работе исследователя и связывается им с политикой правительства по отношению и к болгарской знати, и к населению в целом'.
Неудивительно, что, согласно Г Г Литаврину, на всем протяжении Х1-Х11 вв. население непрерывно восставало, однако большинство восстаний не увенчалось успехом в силу их «локальности, крестьянского партикуляризма, доверия к царю»8. В свою очередь, антивизантийское восстание 1185 г. на северо-востоке болгарских земель под руководством Петра и Асеня стало исключением, поскольку население этих областей «жило в особенно тяжелых условиях», страдая от набегов кочевников и непомерно высоких налогов9. С помощью «мелких болгарских феодалов», принявших участие в движении, а также влахов и русских поселенцев по Дунаю10, «в упорной, кровопролитной борьбе», «народ сбросил иноземное иго... истощавшее силы народа, ввергавшее его в нищету»11.
В 1956 г. отдельные аспекты диссертации Г. Г. Литаврина находят отражение в его статье «Налоговая политика Византии в Болгарии в 1018-1185 гг.»12. В ней исследователь подробно останавливается на формах налогов, видах и способах «ограбления завоеванного болгарского населения» византийским чиновничеством, делая вывод об «особенно суровой налоговой политике» имперских властей по отношению к болгарскому народу. В связи с этим, по мнению историка, борьба со стороны «завоеванного, но не покоренного народа» «усиливалась от десятилетия к десятилетию, пока не завершилась освобождением Северной и Северо-Восточной Болгарии и образованием нового болгарского государства»13.
В 1958 г. в «Очерках истории Византии и южных славян», написанных им совместно с А. П. Кажданом14, Г. Г. Литаврин публикует работу «Южнославянские народы под властью Византии», посвященную, помимо прочего, положению болгар и болгарских земель в период с 1018 г. по 90-е гг. XII в.15 По сравнению с диссертацией 1954 г. тональность очерка несколько смягчена, однако период византийского владычества рисуется автором по-прежнему исключительно в черных тонах: это и «политика беспощадного угнетения населения завоеванной страны»16, и «политика византинизации»17, и «фискальный гнет»18, и «безудержное взяточничество и произвол»19, а также «неисчислимые бедствия от почти непрерывных войн»20. В этой обстановке славянское население Болгарии ведет непрерывную борьбу против «тяжелого иноземного рабства»21. В 40-70-е гг. XI в. она выливается в ряд восстаний, не увенчавшихся успехом в силу «недостаточной организованности», «пестрого социального состава», «предательства болгарской феодальной знати»22. Лишь «мощное народное восстание» на северо-востоке болгарских земель, вызван-
ное введением чрезвычайного налога и возглавленное «местными феодалами средней руки»23 Петром и Асенем, принесло болгарам долгожданную свободу.
Проанализировав события антивизантийского движения с 1186 по 1190 г., автор приходит к выводу о том, что с этого момента болгарское государство начинает играть роль «гегемона на Балканах», и несмотря на то, что оно «в исторических условиях того времени» оставалось «феодальным» по характеру, «освобождение болгарским народом своей страны имело огромное прогрессивное значение»24.
Трансформация взглядов Г. Г. Литаврина на болгаро-византийские отношения интересующего нас времени заявляет о себе уже в 1960 г., когда в свет выходит его монография «Болгария и Византия в XI-XII вв.»25. Представляя собой удачный пример сочетания марксистской методологии с критическим анализом источников, работа содержит также подробнейший разбор основных положений отечественной и зарубежной историографии, включая новейшую (на тот момент), по ряду таких острых вопросов, как статус болгарских земель в составе Византии, проблема этнического происхождения Петра и Асеня и идентификации главного «государствообразующего» этноса во Втором Болгарском царстве, связь антивизантийских восстаний XI в. с «народно-освободительным движением» во главе с Петром и Асенем и т. д.
Хронологические рамки этой работы, как и в случае с кандидатской диссертацией, Г. Г. Литаврин ограничивает началом XI в. (завоевание болгарских земель Византией) и 1187 г. (который исследователь соотносит с освобождением Северо-Восточной Болгарии, считая освобождение южно- и западноболгарских земель «первым этапом в истории нового болгарского государства»26). Однако основное внимание ученого на этот раз сосредоточивается не на «изучении истории народных масс»27, а на «системе византийского управления завоеванной страной»28 и «изучении характера антифеодальной и народно-освободительной борьбы болгарского народа»29.
Подчеркивая, что «византийский налоговый гнет, как гнет любого другого государства в завоеванной стране, и феодальная эксплуатация сковывали производственные возможности непосредственных производителей»30, Г. Г. Литаврин, однако, признает, что «положительное влияние византийского ремесла и агрикультуры не могло не сказаться на Болгарии за 167 лет византийского владычества»31. В то же время, указывает историк, «хищное иноземное владычество»32, «массовое разрушение производительных сил в результате войн,
мятежей знати, карательных византийских экспедиций против местного населения»33, «чиновный произвол, принимавший в Болгарии особенно дикие формы»34, привели к тому, что «развитие Болгарии в XI-XII вв., хотя и не было остановлено и законсервировано, было,
35
несомненно, замедлено»35.
Более того, исследователь отмечает, что болгарская культура переживала «в XI-XII вв. на землях, подвластных империи, упадок, и непосредственной причиной его было иноземное иго»36, а в византийской политике по отношению к болгарам проявлялись «ас-
37
симиляторские тенденции»3', «политическая и культурная дискриминация»38. Именно поэтому, по мнению историка, «борьба против иноземцев не прекращалась в течение всего периода их господства, выливаясь неоднократно в мощные антифеодальные и народно-освободительные восстания»39 стихийного характера, и, пройдя через несколько этапов (восстание 1040-1041 гг., восстание 1072 г. и другие антивизантийские выступления), завершилась успешным восстанием Петра и Асеня в конце XII в.40
Затрагивая проблему этнического происхождения предводителей Тырновского восстания, Г. Г. Литаврин подчеркивает, что «они должны были быть тесно связаны с местным населением и выражать. общие интересы борьбы с иноземным господством»41. В то же время гораздо больший интерес для исследователя представляет проблема этнической составляющей восстания Петра и Асеня, изучив которую, он приходит к выводу о том, что «движение было совместным восстанием болгар и влахов», однако «подавляющее большинство восставших составляли болгары»42.
Анализируя причины восстания, Г. Г. Литаврин, с одной стороны, подчеркивает его стихийный, «народный» характер43, с другой — немалую роль в его развитии братьев Петра и Асеня. Их приезд в императорский лагерь в Кипселлу, послуживший прологом к выступлению болгар, исследователь рассматривает как «разведку болгарской феодальной знати, которая уже не могла оставаться в стороне от событий и должна была определить свою позицию по отношению к ним»44. Таким образом, слова Хониата о колеблющихся «влахах» ученый интерпретирует в совершенно противоположном византийскому автору ключе: инициатором становится народ, а «лояльные»45 императору Исааку II Ангелу Петр и Асень после нанесенного им оскорбления — лишь «вынужденными» участниками народного движения.
Иначе говоря, предводители восстания, по логике исследователя, лишь подстраиваются под стихийное народное движение, и
именно народ в дальнейшем распределяет «первые места» в зарождающейся государственной системе нового Болгарского царства. Так, благодаря соответствию народным ожиданиям, на первый план в итоге выдвигается «решительный и не боящийся опоры на народное ополчение Асень»46. В результате, по мнению Г. Г. Литаврина, к исходу XII в. «народно-освободительное движение не переросло в антифеодальное», однако «широкое участие в нем угнетенных низов населения привело, в конце концов, к освобождению Болгарии от иноземного господства»47.
Таким образом, к концу 1960-х гг. в работах Г. Г. Литаврина закрепляются представления о жестокости установившегося в болгарских землях «византийского ига», целенаправленной политике культурного, политического и экономического угнетения местного населения, непрерывной борьбе болгарского народа с иноземным гнетом в условиях «загнивания» самой Византии и образовании Второго Болгарского царства как последнем этапе этой борьбы.
1970-е гг. становятся своего рода «водоразделом» в научном творчестве ученого. Во многом это было связано с преобразованием в 1968 г. Института славяноведения АН СССР в Институт славяноведения и балканистики и появлением в 1970 г. в его составе отдельного сектора древней и средневековой истории во главе с В. Д. Коро-люком, в число сотрудников которого входит и сам Г. Г. Литаврин. С конца 1970-х гг. новый сектор начинает активную исследовательскую работу по изучению этнической истории средневековых славян, применяя сравнительно-исторический и комплексный, междисциплинарный подходы. В связи с разработкой новой методологии и расширением сферы исследований возрастает роль международного сотрудничества, осознается необходимость ознакомления ученых с новейшими работами зарубежных исследователей48.
Так, выход в свет в 1978 г. монографии греческого ученого Ф. Малингудиса49 становится, по-видимому, одним из решающих факторов, побудивших Г. Г. Литаврина обратиться к углубленному изучению особенностей этнического самосознания болгарского населения в период византийского владычества50. Более того, парируя замечания греческого коллеги в отношении некоторых положений из книги «Болгария и Византия в XI—XII вв.», историк конкретизирует и развивает ряд своих взглядов.
Опровергая тезис Ф. Малингудиса о том, что в рамках империи проводилась одинаковая для всех ее владений налоговая политика (а значит, главной причиной восстания не мог быть налоговый
гнет), Г. Г. Литаврин акцентирует внимание читателя на том, что «произвол налогового чиновничества. был на болгарских землях более ощутим, чем на греческих»51. Возражая греческому ученому, Г. Г. Литаврин подчеркивает, что антивизантийское восстание в болгарских землях в конце XII в. было исторической закономерностью, а не «результатом хаотического стечения роковых случайностей»52. В отличие от Ф. Малингудиса, приписывавшего успех предприятия Петра и Асеня кризису в империи, участию половецких войск и эффективной тактике самих предводителей восстания, Г. Г. Литаврин указывал, что только «массовость движения за освобождение стра-
53
ны» имела решающее значение для успеха восстания53.
Подробно останавливаясь на вопросе об участии болгарской знати в антивизантийских восстаниях XI в., Г. Г. Литаврин настаивает на том, что их исход в самой высокой степени зависел от ее позиции, а точнее, от раскола в ее среде: «часть ее мечтала о восстановлении независимого болгарского государства и была готова к борьбе за это, а часть влилась в состав византийского господствующего класса и помышляла о карьере в имперской иерархии чинов и должностей»54.
Неизменной остается позиция историка и по поводу так называемой «ромеизации» Болгарии, которую он не считает целенаправленной политикой империи, однако подчеркивает, что «деятельность в Болгарии византийских властей. содействовала ассимиляционным процессам»55. Небольшой корректировке подвергается позиция исследователя по поводу «национального чувства» или, иными словами, этнического самосознания, которое Г. Г. Литаврин признает за населением болгарских земель и характеризует как «чувство этническое, соответствовавшее степени консолидации этнической общности того времени»56.
Более детальному изучению этнического самосознания средневековых болгар в период византийского владычества и Тырновско-го восстания 1185—1186 гг. в дальнейшем будет посвящен целый ряд специальных работ исследователя, опубликованных в рамках серии коллективных трудов по этнической истории средневековых славянских народов.
Так, в 1981 г. выходит статья Г. Г. Литаврина, посвященная этно-политическому развитию подвластных империи балканских народов в XI—XII вв.57 По мнению исследователя, этот период стал «эпохой консолидации средневековых народностей Европы» и формирования идей о «независимом государственном существовании»58. Анализируя особенности этнополитического сознания болгар к моменту
вхождения в состав Византии, историк подчеркивает, что «самосознание болгар было к этому времени неразрывно связано с представлением о подданстве независимому от империи болгарскому государству и было свойственно не только светской болгарской знати и
59
духовенству, но и широким слоям рядового населения страны»59.
Согласно Г. Г. Литаврину, это уже сложившееся у болгар самосознание делало процесс его «ассимиляции» трудным60 и вынуждало византийское правительство принимать меры по «перестройке» самосознания болгар, так чтобы «конфессионально-политический фактор» приобрел «решающий перевес над фактором этнокультур-ным»61. Однако, по мнению исследователя, византийская «политика подавления и репрессий»62, недопущение представителей болгарской знати к крупным должностям в самих болгарских землях63 и другие меры подобного характера, наоборот, лишь содействовали росту этнополитического самосознания болгар, что вылилось в итоге в восстание Петра и Асеня и «возрождение бывшего Болгарского царства»64.
Еще несколько работ Г. Г. Литаврина, затрагивающих интересующую нас проблематику и отражающих постепенную трансформацию его взглядов на болгаро-византийские отношения с 1018 г. по конец XII в., увидели свет в 1985 г.
В статье «Два этюда о восстании Петра и Асеня» историк акцентирует внимание коллег и читателей на широкой социальной базе движения, доказывая, что чрезвычайный налог, введенный Исааком II Ангелом в 1185 г. в связи с предстоящей свадьбой, распространялся не только на скотоводов, населявших Балканские горы, но и на крестьян и горожан других районов Болгарии65.
В другой статье, посвященной именно «становлению» Второго Болгарского царства и его международному значению, автор приходит к заключению, что главную роль в событиях конца XII в. сыграл сам «восставший болгарский народ, нашедший в лице Асе-ня талантливого организатора и полководца», а возникшее Второе царство «упрочило и развило... этнополитические и общественно-культурные традиции болгарского народа, которые обеспечили ему жизнестойкость и сохранение как особой этнокультурной общности в течение полутысячелетия владычества османов»66.
Комплексный подход к изучению болгаро-византийских отношений был реализован Г. Г. Литавриным в общем очерке истории византийского государства в VII—XII вв., в котором соответствующая проблематика подверглась рассмотрению не только с «болгарской»,
но и с «византийской» точки зрения67. Так, по замечанию Г. Г. Литав-рина, завоевание земель Первого Болгарского царства стало для Византийской империи «могущественным дезинтеграционным факто-ром»68, разрушив систему обороны на севере и спровоцировав резкое расширение штата управления новыми территориями, а также коррупцию и многочисленные злоупотребления69. Не менее деструктивным для империи фактором, по мнению историка, оказалось и включение болгарской знати в состав византийской элиты: в результате к концу XII в. «внутри господствующего класса империи возникли дополнительные рубежи борьбы - не только по вопросам внешней и внутренней политики, не только между военной аристократией и бюрократией, но и по этническому признаку»70.
Таким образом, восстание Петра и Асеня явно переставало рассматриваться Г. Г. Литавриным как исключительно «народное» выступление против иноземного владычества: автор отдает должное позиции болгарской знати, стремившейся «к безраздельному господству в своих землях» и возрождению «своей государ-ственности»71.
В свою очередь, в общем очерке истории межэтнических связей и межгосударственных отношений на Балканах в VII—XII вв., написанном Г. Г. Литавриным совместно с Е. П. Наумовым (в рамках того же издания), болгаро-византийские отношения XI—XII вв. были вписаны уже в общебалканский контекст72. В центре внимания исследователей - «проблема условий социально-политического и этнокультурного развития завоеванных народов под византийским го-сподством»73. По заключению авторов, византийское владычество не привело к исчезновению болгарских государственно-политических и этнокультурных традиций, поскольку «болгарская феодальная народность» оформилась еще до завоевания. В то же время целенаправленное ослабление позиций местной знати как «носительницы государственно-политических традиций»74 привело к сохранению и нарастанию со временем «оппозиционных настроений в среде болгарского болярства»75.
Особенно примечательна в этой работе корректировка традиционных представлений относительно «ромеизации» или «эллинизации» покоренных империей народов: по мнению авторов, византийское правительство не преследовало сознательной цели искоренения болгарской культуры, хотя византийское господство все же оказалось «объективно отрицательным фактором развития средневековой культуры болгарского народа»76. Тем не менее, наличие уже вполне
сформировавшейся «феодальной народности», позиция не затронутого «эллинизаторскими тенденциями»77 среднего и низшего боляр-ства и части славяноязычного духовенства, а также «общественно-политическая ситуация» в завоеванных империей землях, исключавшая возможность их «органичной интеграции с прочими провинциями империи в единый государственно-политический организм»78, становятся объективными предпосылками для успешного восстания в 1185—1186 гг., положившего начало существованию независимого государства, «обозначаемого в науке как Второе Болгарское царство, но трактуемого как возрожденное старое, некогда уничтоженное Василием II Болгаробойцей»79.
Подведением итогов всей предшествующей работы Г. Г. Литав-рина в данной области можно считать серию очерков по средневековой истории болгарских земель в изданной в 1987 г. «Краткой истории Болгарии»80, появление которой совпало по времени с началом нового цикла масштабных общественно-политических перемен в нашей стране.
Примечательно, что уже в этих очерках, рассматривая период пребывания болгарских земель в составе Византии, исследователь отказывается от термина «византийское иго», заменяя его на «иноземное господство». Значительную часть работы автор посвящает положению местной болгарской знати в империи и ее роли в восстаниях XI в. Так, отмечая, что с включением земель Первого Болгарского царства в состав Византии знатные болгары подверглись «репрессиям»81, Г. Г. Литаврин также констатирует, что со временем «часть крепнувшей болгарской знати втягивалась в имперскую правящую верхушку», постепенно формируя слой лояльных империи вельмож, так называемых «заботящихся о делах ромеев»82. Более того, автор утверждает, что «стихийно совершавшийся процесс ассимиляции имел место, охватив часть болгарской знати, стремившейся в целях личной карьеры к слиянию с имперской аристократией и восприятию греческой культуры»83.
По традиции рассматривая восстания в болгарских землях XI в. как «сопротивление народных масс»84, автор, тем не менее, подчеркивает, что значительную роль в их подавлении сыграло не только то, что «масса народа еще не была готова к решительной борьбе против византийского господства»85, но и позиция «местной болгарской знати», которая вплоть до конца XII в. была «недостаточно сплочен-ной»86. Более того, именно знать в дальнейшем определит судьбу молодого Болгарского царства и династии Асеневцев, первые пред-
ставители которой, Петр и Асень, падут жертвой заговоров, так как «часть влиятельного болярства была недовольна политикой централизации и упрочения царской власти»87.
Корректировке подвергается и позиция Г. Г. Литаврина по поводу участия в антивизантийском движении влахов. Так, историк констатирует «повышение социальной и политической активности влахов»88 к концу XII в. В то же время, по утверждению исследователя, они «не ставили особых политических целей, поддерживая восстание болгар»89.
Тем временем, с конца 1980-х гг. по мере падения идеологических «табу», беспрецедентного расширения контактов с зарубежными коллегами и доступа к их работам, освоения новых подходов к изучению источникового материала и обновления соответствующего понятийного аппарата, в области разработки проблематики болгаро-византийских отношений конца XII - начала XIII в. взгляды исследователя претерпевают новую трансформацию.
Так, в статье, посвященной исследованию этнического самосознания населения пограничной зоны между Византией и Болгарией в X-XIV вв., ученый счел возможным допустить, что славяне, жившие в пределах Византийской империи, сохраняли определенные «этно-политические симпатии» к болгарам и Болгарскому царству еще и в конце XII в., и даже выдвинул гипотезу о том, что «между славянами Фессалоники и руководителями восстания болгар существовала конспиративная связь», результатом которой стала доставка в Тыр-ново из разгромленной норманнами Фессалоники иконы св. Димитрия Солунского90.
В другой своей работе того же времени, посвященной особенностям развития самосознания болгарской народности со второй четверти X до конца XIV в., Г. Г. Литаврин отмечает различия между этнополитическими симпатиями «масс народа» и «болгарской знати», ощущавшей в период византийского владычества «свою принадлежность также к господствующему классу империи в целом, а не только ее болгарских провинций»91. Автор также подробно останавливается на внутренней иерархии самосознания той части болгар, которая самими византийцами именовалась «заботящимися о делах ромеев», которая сознавала себя «верноподданными» императора и участвовала в подавлении антивизантийского выступления своих земляков92. По мнению историка, в этой обстановке именно «болгарскому народу», «массовому участию в борьбе болгар» принадлежала заслуга «возрождения болгарской государственности», а
провинциальные боляре Петр и Асень лишь организовали «бывшее
93
ранее стихийное движение в вооруженное восстание»93.
В середине 1990-х гг. внимание историка смещается с самосознания «болгарской народности» на этническое самосознание болгарской знати в XI-XII вв. и его эволюцию в этот период94. Анализируя поведение болгарской знати во время антивизантийских восстаний XI в., Г. Г. Литаврин констатирует «эрозию этнического самосознания» у части болгарской знати, которая «превратностям и трудностям борьбы за государственную независимость предпочла вознагражденную врагом измену своим соотечественникам»95. В то же время успех антивизантийского восстания Петра и Асеня, по мнению историка, во многом был связан именно с так называемой «новой болгарской знатью», сложившейся к концу XII в. «вдали от
96
крупных имперских центров»96.
Таким образом, на протяжении ряда десятилетий взгляды Г. Г. Литаврина на болгаро-византийские отношения в конце XII -начале XIII в. переживают ряд изменений, во многом связанных с переменами в организации научной деятельности и общественно-политической обстановке в нашей стране и в Болгарии. На завершающем этапе своего научного пути исследователь активно занимается проблемой этнического самосознания локальной (в данном случае болгарской) элиты в рамках Византийской империи. В результате, не отказываясь полностью от идеи «массового», «народного» характера антивизантийских восстаний XI-XII вв., историк переосмысливает свою концепцию о болгарской знати в роли «орудия» народного недовольства, признавая ее, по крайней мере, если не главным, то важнейшим компонентом, оказавшим влияние на исход всех антиправительственных выступлений (включая Тырновское восстание 1185-1186 гг.) и последующее становление независимого Второго Болгарского царства.
ПРИМЕЧАНИЯ
1 Подробнее о научной деятельности ученого см.: Медведев И. П., Флоря Б. Н. Г. Г. Литаврин. Краткий очерк научной деятельности // GENNADЮS: к 70-летию академика Г. Г. Литаврина. М., 1999. С. 7-22.
2 Литаврин Г. Г. Борьба болгарского народа против византийского ига (XI-XII вв.). Автореф. дисс. ... канд. ист. наук. М., 1954.
3 Там же. С. 1.
4 Там же. С. 7.
5 Там же. С. 5.
6 Там же. С. 10.
7 Там же. С. 12-13.
8 Там же. С. 14.
9 Там же. С. 15.
10 Там же. С. 15-16.
11 Там же. С. 16.
12 Литаврин Г. Г. Налоговая политика Византии в Болгарии в 1018-1185 гг. // Византийский Временник. 1956. Т. 10. С. 81-110.
13 Там же. С. 110.
14 Каждан А. П., Литаврин Г. Г. Очерки истории Византии и южных славян. М., 1958. В данной работе используется второе издание «Очерков», в котором главы, написанные Г. Г. Литавриным, по его собственному замечанию, не претерпели практически никаких изменений: Каждан А. П., Литаврин Г. Г. Очерки истории Византии и южных славян. СПб., 1998.
15 Литаврин Г. Г. Южнославянские народы под властью Византии // Каждан А. П., Литаврин Г. Г. Очерки истории Византии и южных славян. С. 187-200.
16 Там же. С. 188.
17 Там же. С. 190.
18 Там же. С. 191.
19 Там же. С. 192.
20 Там же.
21 Там же. С. 193.
22 Там же. С. 194.
23 Там же. С. 197.
24 Там же. С. 199.
25 Литаврин Г. Г. Болгария и Византия в XI-XII вв. М., 1960.
26 Там же. С. 465.
27 Литаврин Г. Г. Борьба болгарского народа против византийского ига. С. 2.
28 Литаврин Г. Г. Болгария и Византия в XI-XII вв. ... С. 7.
29 Там же. С. 8.
30 Там же. С. 27.
31 Там же. С. 38.
32 Там же. С. 351.
33 Там же. С. 38.
34 Там же. С. 350.
35 Там же. С. 38, 219.
36 Там же. С. 374.
37 Там же.
38 Там же. С. 366, 369, 374.
39 Там же. С. 375.
40 Там же. С. 375-410.
41 Там же. С. 433.
42 Там же. С. 436.
43 Там же. С. 441.
44 Там же. С. 442.
45 Там же. С. 442-443.
46 Там же. С. 456.
47 Там же. С. 464.
48 Подробнее обо всех структурных и иных переменах в Институте славяноведения см.: Аксенова Е. П. Институт славяноведения и балканистики РАН за 50 лет (1947-1997). Краткий исторический очерк // Институт славяноведения и балканистики. 50 лет. М., 1996. С. 33-62; Литаврин Г. Г., Флоря Б. Н. Изучение истории средних веков // Там же. С. 63-79.
49 Malingoudis Ph. Die Nachrichten des Niketas Choniates über die Entstehung des Zweiten Bulgarischen Staates // Byzantina. Thessaloniki, 1980. T. 10. S. 49-148.
50 Литаврин Г. Г. Новое исследование о восстании в Паристрионе и образовании Второго Болгарского царства // Византийский Временник. 1980. Т. 41. С. 92-112.
51 Там же. С. 94.
52 Там же. С. 110.
53 Там же. С. 106.
54 Там же. С. 97.
55 Там же. С. 99.
56 Там же.
57 Литаврин Г. Г. Народы Балканского полуострова в составе Византийской империи в XI-XII вв. // Формирование раннефеодальных славянских народностей. М., 1981. С. 170-185.
58 Там же. С. 182.
59 Там же. С. 176.
60 Там же.
61 Там же. С. 181.
62 Там же.
63 Там же. С. 178.
64 Там же.
65 Литаврин Г. Г. Два этюда о восстании Петра и Асеня // Études balkaniques. 1985. № 4. С. 12-24 (= Он же. Византия и славяне. СПб., 1999. С. 348-362).
66 Литаврин Г. Г. Становление Второго Болгарского царства и его международное значение в XIII столетии // Études balkaniques. 1985. № 4. С. 17-26 (= Он же. Византия и славяне. СПб., 1999. С. 363-374).
67 Литаврин Г. Г. Византийское государство в VII-XII вв. // Раннефеодальные государства на Балканах (VI-XII вв.). М., 1985. С. 126.
68 Там же.
69 Там же. С. 127.
70 Там же.
71 Там же.
72 Литаврин Г. Г., Наумов Е. П. Межэтнические связи и межгосударственные отношения на Балканах в VII-XII вв. // Раннефеодальные государства на Балканах (VI-XII вв.). С. 285-313.
73 Там же. С. 299.
74 Там же. С. 300.
75 Там же. С. 301.
76 Там же.
77 Там же. С. 309.
78 Там же. С. 310.
79 Там же. С. 311.
80 Литаврин Г. Г. Болгарские земли под византийским владычеством (1018-1186) // Краткая история Болгарии. С древнейших времен до наших дней. М., 1987. С. 101-119; Он же. Стремительный подъем Второго Болгарского царства // Там же. С. 120-136.
81 Там же. С. 101.
82 Там же. С. 108.
83 Там же. С. 116.
84 Там же. С. 111.
85 Там же. С. 112.
86 Там же. С. 112.
87 Там же. С. 128.
88 Там же. С. 118.
89 Там же.
90 Литаврин Г. Г. Этническое самосознание населения пограничной зоны между Византией и Болгарией в X-XIV вв. // Этнические процессы в Центральной и Юго-Восточной Европе. Москва, 1988. С. 78.
91 Литаврин Г. Г. Особенности развития самосознания болгарской народности со второй четверти X до конца XIV в. // Развитие этническо-
го самосознания славянских народов в эпоху зрелого феодализма. М., 1989. С. 48.
92 Там же. С. 51.
93 Там же. С. 56-57.
94 Литаврин Г. Г. Эволюция этнического самосознания болгарской знати в эпоху византийского господства // Элита и этнос Средневековья. М., 1995. С. 170-177.
95 Там же. С. 174.
96 Там же. С. 176.
A. S. Dobychina G. G. Litavrin about Byzantine-Bulgarian relations of the end of 12th - the beginning of the 13th century
The paper examines transformation of views of an outstanding Byzantinist and Slavist G. G. Litavrin on Byzantine-Bulgarian relations of the end of 12th - the beginning of the 13th century. Keywords: G. G. Litavrin, Byzantine-Bulgarian relations, Tarnovo uprising of1185-1186, the Second Bulgarian empire.
