CC BY
39
ИСТОРИЯ
А. С. Добычина (Москва)
К вопросу о «бесноватых» Никиты Хониата в Тырновском восстании 1185-1186 гг.
В статье рассматриваются основные версии, существующие в историографии относительно идентификации «бесноватых», представленных в «Истории» Никиты Хониата в качестве «катализаторов» Тырновского восстания 1185-1186 гг. под руководством Петра и Асеня.
Ключевые слова: Никита Хониат, «История», «бесноватые», восстание Петра и Асеня, Второе Болгарское царство.
Процесс становления так называемого Второго Болгарского царства (в болгарской историографии - «возобновление Болгарии»), как и его начальный эпизод - антивизантийское восстание в Тырно-во1 в 1185-1186 гг. под руководством братьев Феодора-Петра и Ивана (I) Асеня, неоднократно исследовались в научной литературе2. Однако целый ряд вопросов, принципиально важных для реконструкции хода и понимания сути этих событий, до сих пор остаются предметом дискуссии. Одним из них является и вопрос о том, кем могли быть те «бесноватые», которые, как сообщает в своей «Истории» наш главный информатор, византийский историк Никита Хониат, сыграли чрезвычайно важную роль в привлечении населения болгарских земель на сторону мятежных братьев.
Обратимся непосредственно к самой «Истории». «Желая излечить своих земляков от трусости, - пишет Хониат, - братья построили церковь во имя мученика Димитрия, в которой собрали множество бесноватых из обоих родов [болгар и влахов?] с налитыми кровью, косящими глазами, с распущенными волосами и вообще точно изображавших все то, что делают люди, одержимые бесами. Асени внушили им говорить в исступлении, будто Бог благоволил даровать свободу болгарам и влахам, будто соизволил снять с их шеи временное ярмо и будто с этой целью Христов мученик Димитрий оставил Фессалонику, покинул тамошний храм, не захотел более пребывать с ромеями и перешел к ним, чтобы быть им помощником и сотрудником в их деле. Дав себе небольшой отдых и вдруг еще более преисполнившись [Пифонова] духа, эти сумасшедшие как бы в новом припадке падучей болезни начали потом опять возбуждать народ, провозглашая вдохновенным голосом, что не время теперь сидеть,
что наступила решительная минута идти на ромеев... Одушевлен" 3
ныи такого рода прорицаниями, весь народ вооружился поголовно»3.
Тот факт, что рассказ о Тырновском восстании в «Истории» Хониата строится вокруг действий и слов «бесноватых», свидетельствует о том, что их появление в нем отнюдь не случайно, но рассматривается самим автором как одно из ключевых звеньев в цепи произошедших событий. Это обстоятельство не могло не привлечь к себе внимание исследователей самых разных специальностей: от историков (византинистов и болгаристов) до этнологов и фольклористов - которые решали вопрос о тырновских «бесноватых» в зависимости от отношения к самой «Истории» Хониата - критического или, напротив, с полным доверием ко всему, что в ней сообщается.
«Беспристрастный и справедливый во всех других случаях, Никита Хониат как истинный византиец не может справедливо и без ненависти говорить о болгарах. В настоящем случае его рассказ также страдает духом нетерпимости к презренному в глазах греков народу», - так в свое время в связи с первым изданием «Истории» Хониата на русском языке высказался о сюжете с «бесноватыми» профессор Санкт-Петербургской духовной академии Н. В. Чель-цов4. В дальнейшем мнение о «нетерпимости» Хониата по отношению к восставшим болгарам стало едва ли не хрестоматийным. Так, К. Иречек прямо назвал рассказ Хониата «извращенной легендой»5, а Ф. И. Успенский констатировал, что «ничего больше нельзя видеть в картине, в которой Н. Акоминат (Хониат) рисует общее одушевление болгар, возбуждаемых к войне с греками пророчествами и воззваниями бесноватых с налитыми кровью и дикими глазами, как весьма простой факт действительно очень сильного волнения в Болгарии»6.
Между тем, с началом XX в. некоторые исследователи стали пытаться увидеть в рассказе Хониата отражение реальных событий, пусть и воспроизведенных Хониатом в столь необычной форме. Так, греческий ученый Н. Веис7 высказал мысль о том, что «бесноватые» Хониата суть не кто иные, как «анастенарии», или «нестинары» - носители специфической ритуальной практики, компактно проживающие на юго-востоке Болгарии (в нескольких причерноморских селах Странджи), а также в Северной Греции8. Свою гипотезу ученый подкреплял ссылкой на соответствующий текст «Обзорной хроники» Феодора Скутариота (2-я половина XIII в.), где византийский автор, пересказывая пассаж Хониата о тырновских «бесноватых», называет их «лжепророками» и уточняет, что «этих людей еще именуют астенариями» (АоВеуарш)9. Отмечая явное сходство между словами
«астенарии» и «анастенарии», Н. Веис объяснял состояние «исступления» у тырновских «бесноватых» («с налитыми кровью и изворачивающимися глазами», «распущенными волосами») особенностями экстатической практики, сопровождающей нестинарский обряд хождения по раскаленным углям10.
Другую, не менее интересную версию, основанную на буквальном понимании текста Хониата, изложил в рамках своей знаменитой «Истории Болгарского государства в Средние века» (1934) основоположник болгарской медиевистики В. Златарский, полагавший, что в тексте описаны действительные бесноватые - «разные эпилептики и полупомешанные из обоих народов, которые в Средние века считались Божьими людьми, то есть такими, через которых говорит Божество»11.
Однако эта гипотеза не нашла поддержки у других представителей историографии «Третьего Болгарского царства» (1908-1946). Проводя исторические параллели между строительством и укреплением собственного национального государства и событиями далекого доосманского Средневековья, такие видные болгарские историки, как П. Ников и П. Мутафчиев, «перевели» изложение Хониата в категории, более понятные для современной им читательской аудитории. В результате из зловещей полубезумной толпы «бесноватые» превратились в движущую силу освободительного движения, своего рода «народных будителей». Согласно П. Никову, действо с «бесноватыми» было напрямую связано с «религиозной основой движения» - для привлечения недовольного византийским владычеством населения12. Именно в этих целях предводители восстания внедрили в массу населения «боговдохновенных агитаторов, которые проповедовали, что начатое дело угодно Богу, одобряется и подкрепляется Им»13. Сходной версии придерживался и П. Мутафчиев, по версии которого, «чтобы привлечь... простой народ и вдохнуть в него веру в успех», Петр и Асень «использовали и его суеверие»14.
Свою версию событий в 40-е гг. XX в. выдвинул выдающийся византинист И. Дуйчев, который, соглашаясь с версией о народном «воодушевлении», подчеркивал религиозную окраску последнего, поскольку «в эпоху религиозности, отличающей Средневековье», ее принимало «каждое политическое и социальное движение». Саму эту религиозную окраску И. Дуйчев связывал с убеждением восставших в «присутствии» среди них св. Димитрия - по всей видимости, в «лице» некоего широко почитаемого иконного образа15.
После Второй мировой войны, в условиях грандиозных общественно-политических, социально-экономических и культурных
перемен, развернувшихся в Болгарии, вопрос об идентификации тырновских «бесноватых», как и само восстание Петра и Асеня, стал рассматриваться через призму марксистской методологии. Так, в работе Б. Примова «бесноватые» Хониата трансформировались в «сознательных и разумных борцов», воодушевленных своим «великим делом», которые «ввергали себя в великую опасность неравной освободительной борьбы»16. «Сознательность» зачинщиков восстания подчеркивал и М. Андреев. По его мнению, «рассказ Никиты Хониа-та пропитан ненавистью к болгарскому народу», но при правильном толковании дает «яркую картину обстановки, в которой произошло восстание». Согласно исследователю, рассказ Хониата представляет собой отражение «страшного недовольства народа, его ярости, которая привела к тому, что люди с налитыми кровью глазами и распущенными волосами призывали к бунту и восстанию»17. Похожей трактовки придерживался и П. Петров: как бы средневековые хронисты ни старались придать событиям в Тырново «мистическую окраску», они все равно оказались не в силах скрыть их «политический характер»18. Употребление же Хониатом термина «бесноватые» ученый объяснял «нескрываемой злобой» автора-византийца, называющего «беснованием» «восторг тырновского населения» от идеи, что Бог даровал болгарам свободу19, «взрыв неописуемой народной радости и желание довести до конца борьбу против поработителей»20.
К середине 1980-х гг., несмотря на известные расхождения по вопросу об идентификации «бесноватых», столь красочно описанных Хониатом, равно как и в общей оценке тырновских событий 1185-1186 гг., большинство исследователей все же сходилось между собой в главном. «Бесноватые», в их понимании, - непосредственные участники восстания, возмущенные и негодующие против византийской власти и одновременно воодушевленные перспективой будущей независимости от империи, действия которых сам Хониат представляет в виде злобно-насмешливой карикатуры, подменяя ею величественную картину борьбы за народное освобождение.
Однако уже в 1980-е и особенно в 1990-е гг. по интересующему нас вопросу появляется ряд новых версий, а старые, казалось бы, давно забытые трактовки рассказа Хониата обретают новое звучание. Характерным примером последнего становится опубликованная в 1980 г. работа греческого исследователя Ф. Малингудиса, посвященная тырновскому восстанию, в которой он, опираясь на выводы Н. Веиса, приводит новые аргументы в пользу гипотезы о том, что «бесноватые» Хониата - это «анастенарии», или «нестинары»21.
В это же время некоторые исследователи отходят от всех имеющихся в историографии трактовок в поиске принципиально нового взгляда на то, кем могли быть тырновские «бесноватые». На фоне всплеска интереса к истории и культуре балканских (и не только) влахов в историографии появляются версии, связанные с влашским компонентом средневекового болгарского общества. Так, американским исследователем Дж. Файном была выдвинута оригинальная гипотеза, согласно которой в Тырновском восстании участвовали некие «влашские шаманы», по понятным причинам названные Никитой Хониатом «бесноватыми»22. Примерно в том же духе трактуют рассказ Хониата болгарские фольклористы А. Калоянов и Т. Моллов23. Однако, по их мнению, в рассказе Хониата речь идет не о «влахах»
24
как этнической группе, но о «волхвах»24, под которыми имеются в виду «болгарские пророки шаманского типа»25. Согласно А. Кало-янову, именно шаманы подтолкнули Петра и Асеня к выступлению против византийской власти, а красочное описание Хониатом внешнего вида «бесноватых» и всех их действий соответствует шаманской практике, зафиксированной в переписке крестителя Болгарии, хана Бориса-Михаила (852-889), с Римским папой Николаем I (858867) и в изображениях шаманов из Плиски26. По мнению Т. Моллова, речь идет о неосознанном повторении элементов сохранившегося в
27
народной памяти «христианизированного» шаманского комплекса27.
Что же касается последнего времени, то применительно к нему, вероятно, можно говорить о достижении по интересующему нас вопросу своеобразного компромисса, в рамках которого положения «классиков» уживаются с наблюдениями исследователей более молодых поколений. Так, версии о «религиозном энтузиазме и вере мессианского толка», «организованном недовольстве», «охваченной энтузиазмом толпе», ставшей прототипом «бесноватых» Хониата, придерживаются такие корифеи болгарской медиевистики последних десятилетий, как И. Божилов и В. Гюзелев, равно как и их более молодой коллега Г. Николов28. В свою очередь, к этой «базовой» версии новые нюансы добавляет П. Павлов, предлагая видеть в тырнов-ских событиях акт своего рода «психологической войны», развернутой Петром и Асенем не только против византийцев, но и против собственных соплеменников и земляков. По мнению исследователя, именно провозглашенный во время восстания принцип «убивать решительно всех пленных без исключения» и вызвал негативную реакцию Хониата, будучи воспринят им как проявление «безумия» и «беснования», так как противоречил не только христианской мора-
ли, но и принятым в ту эпоху правилам ведения войны и практической целесообразности29.
В то же время продолжают существовать и развиваться и «альтернативные» объяснения рассказа Хониата. Так, С. А. Иванов, подробно рассмотрев этот рассказ в своей монографии по истории христианского юродства, констатировал, что «хотя симуляция безумия здесь налицо и осуществляется в христианском храме, она не может быть названа юродством в традиционном смысле слова, поскольку преследовала сугубо политические цели; кроме того, окружающие явно воспринимали этих пророков не как презренных маргиналов, а как страшноватых медиумов»30. По предположению С. А. Иванова, действо «страшноватых медиумов» в данном случае - не что иное, как проявление остатков протоболгарского шаманизма, которые и в конце XII в. продолжали сохраняться, в том или ином виде, на северо-востоке тогдашних болгарских земель31.
Таким образом, обращаясь к историографии вопроса о «бесноватых» в рассказе Никиты Хониата о Тырновском восстании под предводительством Петра и Асеня, можно констатировать, что наиболее широкую поддержку и распространение получила «классическая» версия, характерная критическим отношением к самому этому рассказу. Введение византийским историком в рамки своего повествования неких пугающих своим внешним обликом и своими действиями «бесноватых» рассматривается как отражение его резко негативного отношения к восставшим болгарам и их предводителям. Однако это не исключает существование старых и появление новых «альтернативных» гипотез на этот счет (душевнобольные? нестинары? шаманы?), что позволяет говорить о сюжете с «бесноватыми» во время Тырновского восстания как об одном из самых интригующих в истории средневековой Болгарии.
ПРИМЕЧАНИЯ
1 Источники не упоминают название крепости, в которой произошло восстание. Однако большинство исследователей придерживаются мнения, что оно имело место именно в будущей болгарской столице Тырново.
2 Из работ, опубликованных по этой тематике в последние годы, особого внимания заслуживают статьи В. Гюзелева, Г. Николова и С. А. Иванова: Иванов С. А. Общественная мысль в Болгарии в
XI-XIII вв. // Власть и общество в литературных текстах Древней Руси и других славянских стран (XII-XIII вв.). М., 2012. С. 95-123; Гюзелев В. Чудотворна икона на св. Димитър Солунски в Търново през 1185-1186 гг. // Любен Прашков - реставратор и изкуствовед. София, 2006. С. 36-39; Николов Г. Н. Българите и Византийската империя (август-ноември 1185 г.) // Тангра. Сборник в чест на 70-го-дишнината на акад. Васил Гюзелев. София, 2006. С. 597-617.
3 Так передает этот рассказ С. А. Иванов: Иванов С. А. Общественная мысль в Болгарии... С. 111-112. Греческий текст см.: Nicetas Cho-niata. Historia. Rec. I. A. van Dieten (= Corpus Fontium Historiae By-zantinae. Vol. 11/1). Berolini et Novi Eboraci. 1975. P. 371.
4 Чельцов Н. В. Примечания // НикитаХониат. История, начинающаяся с царствования Иоанна Комнина. СПб., 1860-1862 (Византийские историки, переведенные с греческого при Санкт-Петербургской духовной академии). С. 22.
5 Иречек К. История болгар. Одесса, 1878. С. 301.
6 Успенский Ф. И. Образование Второго болгарского царства. Одесса, 1879. С. 222.
7 Вёцд N. Та avaoxsvapia ката той; цеоои; auuvat; // BuZavxit;. 1909. № 1. P. 48-50. К сожалению, эта работа осталась для меня недоступна. С ее основными положениями я смогла ознакомиться благодаря статье Г. Маврофридиса: Маврофридис Г. Нестинар-ството в гръцката етнографска книжнина // Thracia. София, 1993. T. 10. С. 157.
8 Подробнее о нестинарстве см.: Узенева Е. С. Нестинарство // Славянские древности. Этнолингвистический словарь. М., 2004. Т. 3. С. 392-394; Георгиева И. Нестинарството в България // Етнография. Втори международен конгресс по българистика. Доклади. 10. София, 1987. С. 37-51; Радойнова Д. Феномените на Странджа. София, 1999; Фол В, Нейкова Р. Огън и музика. София, 2000. О нестинарстве в греческой историографии см.: Маврофридис Г. Нестинарството в гръцката етнографска книжнина. С. 155-168. Подробный перечень западных работ, посвященных нестинарству, см. в статье А. М. Лидова: Лидов А. М. Огонь Анастенарии. Иеротопия византийского обряда танцев с иконами // Научный семинар ИМЛИ РАН «Фольклор и традиционная культура в аудиовизуальных и мультимедийных исследованиях» (06.11.2012). - http://hierotopy.ru/contents/ FireAndLight_28_Lidov_Anastenaria_2011_Rus.pdf
9 Theodori Scutariotae Compendium Chronicum // ГИБИ. София, 1972. Т. 8. С. 243.
10 О других сторонниках этой версии см.: Маврофридис Г. Нестинар-ството в гръцката етнографска книжнина... С. 157-161; Фол В., Ней-кова Р. Огън и музика. С. 20.
11 Златарски В. История на Българската държава през средните веко-ве. Т. 2. София, 1934. С. 431.
12 Ников П. Второ българско царство (1186-1396). София, 1937. С. 26.
13 Там же. С. 27.
14 Мутафчиев П. История на българския народ (681-1323). София, 1943. Т. 1/2 (репринт: София, 1986). С. 257.
15 Дуйчев И. Проучвания върху българското средновековие. София, 1945. С. 46-47. Эта концепция была развита и в более поздних работах ученого. См., например: Дуйчев И. Проучвания върху среднове-ковната българска история и култура. София, 1981. С. 54.
16 Примов Б. Създаването на Втората българска държава и участието на власите // Българо-румънски връзки и отношения през вековете. Изследвания. София, 1965. Т. 1 (XII-XIX в.). С. 30.
17 Андреев М. Българската държава през Средновековието. София, 1974. С. 99.
18 Петров П. Възстановяване на Българската държава: 1185-1197. София, 1985. С. 101-102.
19 Петров П. Търново в политическата история на България (11851393) // История на Велико Търново. Т. 1. София, 1986. С. 90.
20 Петров П. Възстановяване на Българската държава. С. 101.
21 Malingoudis Ph. Die Nachrichten des Niketas Choniates über die Entstehung des Zweiten Bulgarischen Staates // Byzantina. Thessaloniki, 1980. T. 10. P. 107-112.
22 Fine J. V. A. The Late Medieval Balkans. A Critical Survey from the Late Twelth Century to the Ottoman Conquest. Ann Arbor, 1987. P. 13.
23 Калоянов А. Българското шаманство. София, 1995; Моллов Т. Българският миторитуален контекст при оформяне на култа към св. Димитър в Търновград // Електронно списание LiterNet, 07.03.2001. № 3 (16). - http://liternet.bg/publish/tmollov/svdimityr.htm; Моллов Т. Народнохристиянски календарни съответствия в Търновското въстание от 1185 година // Интердисциплинарни изследвания. София, 1988. Т. XV. С. 81-83.
24 Калоянов А. Българското шаманство. С. 113; Он же. Влах-власи във фолклора и в топонимията с оглед на стб. Влъх-влъси/влъхв-влъсви и влъхва-влъхви в диалектите // Дни на науката96. Велико Търново, 1996. С. 61-68; Моллов Т. Българският миторитуален контекст.
25 Там же.
26 Калоянов А. Българското шаманство. С. 42, 112.
27 Моллов Т. Народнохристиянски календарни съответствия... С. 82.
28 См., соответственно: Божилов И., Гюзелев В. История на средно-вековна България. VII-XIV век (= История на България в три тома. Т. I). София, 1999. С. 427; Гюзелев В. Чудотворна икона. С. 38; Ни-колов Г. Българите и Византийската империя. С. 609.
29 Павлов П. Методите на психологическа война във въстанието на Петър и Асен // Българска историческа библиотека. 2000. № 2. С. 3-4.
30 Иванов С. А. Блаженные похабы. Культурная история юродства. М., 2005. С. 236; Иванов С. А. Общественная мысль в Болгарии. С. 112.
31 Иванов С. А. Формы легитимации верховной власти в Болгарии в XП-XШ в. // Славяне и их соседи. М., 2008. Вып. 12. Анфологи-он: власть, общество, культура в славянском мире в средние века. С. 68-69.
Dobychina A. S. Toward the Question of the «Devil-Posessed Men» in Nicetas Choniates' Description of the Tarnovo Uprising, 1185-1186
The paper examines versions, proposed in historiography concerning identification of the «devil-posessed men», described in History of Nicetas Choniates as «catalysts» of the Tarnovo uprising led by Peter and Asen, 1185-1186.
Keywords: Nicetas Choniates, «History», «devil-posessed men», uprising of Peter and Asen, the Second Bulgarian empire.
