CC BY
199
УДК 16.21.07
Т.А.Бычкова
ГЕНДЕРНЫЙ АСПЕКТ РУССКОЙ КОНЦЕПТОСФЕРЫ
В статье освещаются актуальные вопросы современной концептологии, в частности, объем, бытование и репрезентация в языке гендерных концептов. Основным материалом исследования послужили тексты современной отечественной художественной литературы.
Ключевые слова: концепт, концептосфера русского языка, гендерная лингвистика, гендерные концепты.
T.A.Bychkova. Gender aspect of russian consept sphere
In article topical issues of a modern kontseptologiya, in particular, the volume and representation in language of gender concepts are taken up. The main material of research are texts of modern Russian fiction.
Key words: concept, russian concept sphere, gender linguistics, gender concepts
Вопрос о концепте, о его сущности и природе не нов. Статья СААскольдова-Алексеева, появившаяся в 1928 году в сборнике «Русская речь», пролила свет на целый ряд вопросов, накопившихся к тому времени в науке. Так, универсалии, общие понятия, концепты - по сути разные номинации одного и того же явления - получили конкретное определение в работе автора. САскольдов предлагает свое видение и понимание сущности концепта (именно это определение выбрано им как наиболее уместное). Ученый пишет в своей работе: «Чтобы подойти к уяснению природы концептов, необходимо уловить самую существенную их сторону, как познавательных средств. Эту сторону мы видим в функции заместительства. Концепт есть мысленное образование, которое замещает нам в процессе мысли неопределенное множество предметов одного и того же рода» [2, с. 269].
Идеи САскольдова нашли отражение во множестве исследований более позднего времени. Д.С.Лихачев, к примеру, полагал, что «концепт существует не для самого слова, а во-первых, для каждого основного (словарного) значения слова отдельно», а также предлагал «считать концепт своего рода «алгебраическим» выражением значения («алгебраическим выражением» или «алгебраическим обозначением»), которым мы оперируем в своей письменной и устной речи, ибо охватить значение во всей его сложности человек просто не успевает, иногда не может, а иногда по-своему интерпретирует его (в зависимости от своего образования, личного опыта, принадлежности к определенной среде, профессии и т. д.)» [4, с. 280].
Именно Д.С.Лихачев ввел в научный оборот термин концептосфера. Концептосферами ученый называл «в совокупности потенции, открываемые в словарном запасе отдельного человека, как и всего языка в целом» [4, с. 283]. Безусловно, весьма ценны замечания и пояснения ученого по этому поводу. Так, он пишет: «Между концептами существует связь, определяемая уровнем культуры человека, его принадлежностью к определенному сообществу людей, его индивидуальностью. Одна концептосфера может сочетаться с другой - скажем, концептосфера русского языка в целом, но в ней концептосфера инженера-практика, а в ней концептосфера семьи, а в ней индивидуальная концептосфера. Каждая из последующих концептосфер
одновременно сужает предшествующую, но и расширяет ее» [4, с. 285].
Такой взгляд на концепт и концептосферу в целом разделяют не только лингвисты и литературоведы, но и психологи. К примеру, Е.Е.Сапогова выделяет «в строении концептосферы и её ценностно и эмоционально насыщенных зон ментальных единиц несколько уровней»:
- уровень мегаконцептов (под мегаконцептами понимаются своеобразные концепты-универсалии);
- уровень макроконцептов (макроконцепт - это манифестации мегаконцептов в
этносоциокультурных хронотопах);
- уровень микроконцептов (микроконцепты - образные и вербальные воплощения макроконцептов на уровне определённых социальных групп и субкультур (семейных,
профессиональных, возрастных и т.д.);
- уровень миниконцептов (миниконцепты - ментальные единицы, отражающие «образ
мира» конкретного субъекта с его единичным опытом взаимодействий с миром,
индивидуальными ценностями и эмоциональными переживаниями) [9, с.182].
Любопытен тот факт, что данную классификацию Е.Е.Сапогова применяет к гендерным концептам, интерпретируя так называемую мужскую концептосферу. Традиционно исследование
гендерных субкультур относилось к компетенции историков, культурологов и фольклористов, хотя ими, безусловно, интересовались и представители других научных направлений - психологи, лингвисты и др. Впервые гендерная проблематика обозначилась как предмет научного анализа во многом благодаря феминистическому движению XIX-XX вв., и, вероятно, поэтому ученых больше интересовали аспекты женской субкультуры, феминные образы и роли. В последние годы в связи с осознанием размытости принятых в культуре границ мужского и женского интерес к проблемам «ментальных территорий», взаимопроникновения феминного и маскулинного явно обретает «второе дыхание». «Тем не менее современная европейская, в том числе и отечественная, социальная структура, - пишет Е.Сапогова, - по-прежнему формируется и, главное, мыслится как структура мужская: мужские сообщества и мужские ценности оказывают определяющее влияние на развитие всего социума, в том числе на женское поведение и установки» [9, с. 178].
Современная лингвистика в ряду прочих тематических концептосфер пристальное внимание уделяет гендерной концептосфере, включающей гендерные концепты, или гендерные стереотипы - «культурно и социально обусловленные мнения и пресуппозиции о качествах, атрибутах и нормах поведения представителей обоих полов и их отражение в языке» [10, с. 66].
С одной стороны, гендерная концептосфера являет собой гендерно специфичную упорядоченность совокупности концептов (следует, скорее всего, говорить о двух гендерных вариантах национальной концептосферы, в которых специфика состава, строения и упорядочивания концептов определяются гендерной принадлежностью индивидов); с другой же стороны, гендерная концептосфера определяется как совокупность индивидуальных концептосфер мужчин или женщин.
Главными элементами гендерной концептосферы считаются концепты «мужчина» и «женщина». Исследование гендера с позиций лингвокультурологии (а именно такой подход представляется нам наиболее верным и продуктивным при анализе концептов) предполагает привлечение к анализу дискурса, который является неотъемлемой частью культуры, так как заключает в себе интерпретацию текста, вписанного в социальный контекст. Примечателен тот факт, что названные концепты в художественном дискурсе способны выступать и как макроконцепты, и как микроконцепты, что будет продемонстрировано при их анализе.
Если современная психология больше склоняется к изучению мужской, или маскулинной, кон-цептосферы, то гендерная лингвистика, на наш взгляд, больше обращена к исследованию женской, или феминной, концептосферы. Одним из аспектов таких исследований (Е.И.Г орошко, А.В.Кирилина, Н.А.Фатеева и др.) является выявление специфики стиля письма авторов-женщин. Вообще феномен женской прозы заключается в том, что «женская литература существует уже не как собрание отдельных текстов, написанных «биологическими» женщинами, а как культурный феномен» [8, с. 87], который оценивается по-разному. Женская проза - феномен массовой литературы, новый литературный пласт, создающийся «по законам женского мироощущения, художественными средствами, доступными только женщине, погруженного в тематику, табуированную или мифологизированную мужчиной...» [1].
В нашем исследовании мы будем опираться на тексты произведений выдающихся авторов-женщин: Л.Петрушевской, В.Токаревой, Г.Щербаковой, Л.Улицкой, - олицетворяющих собой современную отечественную женскую прозу, поскольку, на наш взгляд, именно в их произведениях наиболее полно отразился весь спектр представлений о женщине.
Анализ выбранных текстов дал возможность выстроить обобщенное содержание ряда феминных концептов. Приведём основные результаты исследования.
Одним из наиболее важных является, безусловно, концепт материнство. Материнство -главное в жизни женщины. При этом любовь к детям не зависит от того, родные они или неродные (Л.Улицкая, «Сонечка»; Л.Петрушевская, «Время ночь»), чувство ответственности за них превосходит в женщине многие другие чувства и желания (Л.Петрушевская, «Страна»). Даже предательство детей не убивает в женщине любовь к ним (Г.Щербакова, «Всё это следует шить»). Не случайно так настойчиво в произведениях звучит мотив прощения в связи с концептом материнство.
Особое место в ряду гендерных концептов занимает концепт сила. Так, в соответствии с гендерными стереотипами он, несомненно, должен сопровождать концепт «мужчина». Однако в женской прозе мы практически всегда сталкиваемся с представлением о женской силе в противовес мужской слабости. Так, у Людмилы Петрушевской женщина чаще всего ни на кого не
полагается и не рассчитывает ни на чью помощь, поддержку, сочувствие. Перевёрнутость мира, нарушение гендерных стереотипов проявляется и в том, что на женщине лежит груз ответственности за всех родных и за всё, что вокруг неё происходит. Именно поэтому женщина у Петрушевской всегда сильная (даже при внешней изящности и слабости).
В отличие от нее мужчина у писательницы, как правило, слаб и внешне и внутренне. «... Таксист был лет сорока, такого слабого типа, в ковбойке с потрёпанными обшлагами. Слабый рабочий, по словам одного умершего голубого, гениального режиссёра. Слабый рабочий или молодой слабый рабочий, пальчики оближешь: не сопротивляется. Глаза как бы с поволокой, прикрытые, тоже слабые и небольшие. Портрет здесь важен для дальнейшего. Ввалившиеся щёки, но в такси потом не пахнет. Слабые рабочие обычно редко моются, по субботам, и по субботам совокупляются, после бани. Стало быть, этот не таков. Но дело не в этом.» («Медея»).
В небольшом описании слово «слабый» употребляется 6 раз. Слабость героя-мужчины у Петрушевской почти традиционна. У Петрушевской «ОН» почти всегда безвольный, мало что понимающий, не умеющий принимать на себя удары судьбы.
Размышления о мужской слабости и женской силе можно также найти в прозе Виктории Токаревой. Показательным в этом плане, на наш взгляд, является рассказ «Где ничто не положено», в котором повествование ведется от лица мужчины, однако вполне очевидно, что в нем представлена именно женская точка зрения. «Я очень люблю бывать в обществе женщин. С ними я чувствую себя талантливее и значительнее, чем это есть на самом деле. Я ни от кого ничего не требую, и со мной легко». Эти фразы практически дословно повторяются в рассказе дважды. Только второй раз то же высказывание дополняется словами: «Я ничего не требую, потому что сам ни в кого и ни во что себя не вкладываю. А «где ничто не положено — нечего взять». Встретив девушку, которая способна на сильные чувства, герой понимает, что в его жизни нет ничего настоящего, глубокого: он не реализовал себя ни в профессиональном, ни в личном плане.
«Я смотрел на окна и думал о том, что по мне никто так не заплачет и не скажет: «Я умру». А я мог бы играть главную роль в жизни того же Миши Косицына, если бы иначе относился к нему. Вернее, к себе. И женщина сумела бы по мне заплакать». «Мог бы», «сумела бы» - вся жизнь в сослагательном наклонении. В реальности - ничего.
В рассказе Галины Щербаковой «Все это следует шить.» даже женщины, совершившие предательство, наделены чертами сильных личностей, способных испытывать не менее сильные чувства. Мужчина же слаб и пуглив, пытается не решать проблемы, а прятаться от них. Это средний человек во всем. «Если искать обыкновенность и среднесть, то искать не надо. Это он и есть. Не герой, но и не подлец. Не охальник, но и не святоша, не мореплаватель, но и не плотник. Ему спокойно было с Люсей, приятно с Тамарой, он был горой за стабильность своего существования, но легкая подрагиваемость основ этого же самого существования возбуждала тоже, к краю бездны он бы сроду не пошел, но в окрестностях бездны погулял бы охотно» («Все это следует шить.»).
Еще один концепт заслуживает, на наш взгляд, особого внимания. Это кон-цепт ум. И снова согласно гендерным стереотипам он должен в первую очередь относиться к мужчине и сопровождать соответствующий концепт. Однако, как показывает анализ произведений (Л.Улицкая, «Сонечка», Л.Петрушевская «Время ночь» и др.), характерной чертой мужчины является ум в значении 'интеллект'. Мужской интеллект воспринимается как более рациональный, прагматически ориентированный, приносящий несомненную пользу при его использовании в любой области. Если же говорить об уме как о проявлении мудрости (житейской, человеческой) и интуиции, то, безусловно, в этом значении он оказывается присущим в основном женщине. Любопытной в этой связи представляется отмеченная в фольклоре разных культур специфика «мужских» и «женских» прорицаний - мужчины «ведают», а женщины «видят».
Подводя итог сказанному выше, следует отметить, что современная ген-дерная концептосфера весьма многообразна и не ограничивается лишь концептами «мужчина» и «женщина». Она представлена целым рядом прочих концептов, дополняющих основные и репрезентирующих их. Кроме того, важным представляется тот факт, что женский взгляд на мужчин, равно как и мужской на женщин, совершенно неоднозначны, что и демонстрирует проанализированный материал данного исследования.
Литература
1.Арбатова М. Женская литература как факт состоятельности отечественного феминизма // http://www.a-z.ru/women cd1/html/preobrazh 3 1995 a.htm
2.Аскольдов С.А. (Алексеев) Концепт и слово // Русская словесность. От теории словесности к структуре текста. Антология / под ред. проф. В.П. Нерознака. - М.: Academia, 1997. - С. 267-279.
3.Кирилина А.В. Гендер: лингвистические аспекты. - М.: МГЛУ, 1999. - 196 с.
4.Лихачев Д.С. Концептосфера русского языка // Русская словесность: от теории словесности к структуре текста: антол. / Ин-т народов России [и др.]; под общ. ред. В. П. Нерознака. - М., 1997. - С. 280-287.
Б.Мужики и бабы. Мужское и женское в русской традиционной культуре. Иллюстрированная энциклопедия / Авт.: ДАБаранов, О.Г.Баранова, Т.А.Зимина и др. - СПб.: Искусство-СПб, 2005. - 688 с.
6.Петрушевская Л.С. Медея. / / http://Lib.ru
7.Петрушевская Л.С. По дороге бога Эроса. - М.: Олимп, 1993. - 336 с.
8.Савкина И. Зеркало треснуло (современная литературная критика и женская литература). // Гендерные исследования, 2003, № 9, С. 84-106.
9.Сапогова Е.Е. Опыт психологической интерпретации мужской концептосферы // Известия ТулГУ. Серия «Психология» / Под ред. Е.Е.Сапоговой. - Вып. 5. - В 2-х чч. - Ч.І. - 2005. - С. 178-200.
10. Слышкин Г.Г. Гендерная концептосфера современного русского анекдота / / Гендер как интрига познания. Гендерные исследования в лингвистике, литературоведении и теории коммуникации: Альманах.
- М.: Рудомино, 2002. - С. 66-73.
11. Степанов Ю.С. Константы. Словарь русской культуры. Опыт иссле-дования. - М.: Языки русской культуры, 1997. - 824 с.
12. Токарева В. Первая попытка. - М.: АСТ, Астрель, 2011. - 288 с.
13. Улицкая Л.Е. Сонечка. - М.: Эксмо, 2008. - 128 с.
14. Щербакова Г.Б. Мальчик и девочка. - М.: Вагриус, 2007. - 256 с.
