CC BY
70
Н.М.РиМашевская
ГенЗерные асимметрии В современной России
1. Постановка проблемы. Нет сомнения в том, что тендерные отношения и формирующиеся на их основе тендерные стереотипы имеют глубокий социальный характер. Это однозначно вытекает из параллелей развития общественный процессов и тендерных моделей. Вместе с перестройкой в России расцвела тендерная идеология, которая за истекшие четверть века (с 1985 по 2010 г.) пережила оттенок от «взлета» до «падения»1.
В России активно распространяется гендерная идеология, а в общественное сознание, независимо от нашего желания, внедряются новые теории, понятия, терминология. Гендер все активнее воздействует на социальные отношения. 1990-е годы можно рассматривать активным периодом и определять как «гендерное десятилетие», в течение которого решающую роль играли не только исследовательницы, получившие представление о гендере из западных источников, но даже некоторые управленческие структуры вплоть до самого высокого уровня. Активную роль в свое вре-
мя играла заместитель председателя правительства, под руководством которой была разработана концепция действий для достижения гендерно-го равенства в российском обществе. Создание условий для обеспечения равноправия полов в социальной деятельности — основа и базис демократического общества, вступившего в XXI век 2. Возможно, сегодня это кому-то не нравится, но джинн выпущен из бутылки, и возвратить его — не просто. Да вряд ли возможно. Отчасти гендерные процессы были проявлением революционного цикла постсоветской истории. Однако этот расцвет быстро погас, когда модными стали прагматики, исповедующие ценности крайнего индивидуализма и стремление к личному успеху, а к власти пришли создатели жесткой «вертикали».
На самом верху властных структур и политической элиты гендерная компонента не в почете. Об этом свидетельствует фактическое отсутствие сильного национального механизма в центральном управлении. Но «внизу», на уровне территорий, все-таки
продолжается «расцвет», который проявляется даже на региональном уровне. Особую роль здесь играют женские неправительственные организации, охватывающие широкую сферу деятельности различных групп населения. Гендерное движение, терминология и проблематика реальной жизни пошли «в народ». А главное состоит в том, что новые веяния входят составной частью в высшее образование.
Социально-экономические трансформации, начавшиеся в середине 1980-х годов, которые в начале 1990-х получили рыночное выражение, со всеми достоинствами и недостатками капиталистических отношений, не были и не могли быть гендерно нейтральными. Экономическая политика, исходным пунктом которой оказалась «шоковая терапия» 1992 г., существенным образом гендерно смещена и гендерно зависима. А гендерная асимметрия, усиливающаяся вместе с приходом рынка на российские просторы, оказывала влияние на макро-, мезо- и микроэкономику.
К сожалению в этой конкуренции не всегда прогрессивную роль играют СМИ, лейтмотивом публикации которых является здравица патриархату.
Чем вызван подобный откат?
В чем его причины? Видимо, есть по крайней мере два активных обстоятельства. Во-первых, это общее настроение относительно демократии, свободы и равенства, охватившие большую часть общества. И во-вторых, серьезная недооценка управляющими структурами гендерных стереотипов патриархатного характера, воздействующих на все стороны социальной жизни.
Между тем, гендерные стереотипы проникают во все сферы общества,
накладывая на них свой значительный отпечаток. Фактический анализ этих «печатей» в органической взаимосвязи позволяет получать интегральную оценку общества и населения. Особая роль принадлежит сегментам труда и политики, распределительных отношений и семьи, здоровья и образования, науки и культуры, этнонацио-нальному развитию.
Переход к рынку сопровождается, с одной стороны, свертыванием социальных программ, затрагивающих в большей мере женщин, а с другой — продуцирует повышение новых требований к рабочей силе в контексте развития инновационных технологий. В результате, репродуктивная, воспроизводственная в широком смысле слова, деятельность женщин, реализуемая преимущественно в семье, возрастает, а продуктивная (производительная), включенная в общественное производство — снижается. Женская рабочая сила обременена комплексом социальных факторов. Она рожает детей и получает оплачиваемый отпуск, нуждается в социальных услугах и социальной помощи. Предприниматели не заинтересованы в таком работнике. Чем шире круг фактов «позитивной дискриминации», тем более он усложняет организацию труда и функционирование предприятия, требует дополнительных расходов, увеличивает издержки производства. Круг «трудовых льгот» для работающих женщин с детьми достаточно широк, а возможности выхода из сферы оплачиваемой занятости становятся совсем легкими. Так меняется социальный статус женщин и гендерные взаимоотношения.
Равные права и равные возможности для каждого работника независимо от пола и возраста охватили постепенно все страны планеты. Особым
ускорителем этого процесса явилась четвертая Всемирная конференция по положению женщин (Пекин 4—15 сентября 1995 г.). Разумеется, что Россия, несмотря на все сложности переходного периода, не могла, да и не было оснований, изолироваться от этого всемирного явления. Гендерные проблемы, обострившиеся в условиях формирования рыночных отношений, оказались серьезным вызовом институциональным и общественным структурам. И верховные власти страны не могли их игнорировать. Было создано даже некоторое подобие национального механизма, тем более что какой-то орган должен представлять страну в международных структурах. Одновременно и более активно эти процессы происходили на мезо- и микроуровне, где доходили до семьи и каждого гражданина страны.
В современных условиях, когда политическое значение гендерной компоненты в российском обществе находятся на довольно низком уровне, особый положительный эффект имеет проведение научных исследований в этой области, публикации их результатов и широкое обсуждение. К сожалению, сегодня в России нет официальных структур, занимающихся вопросами гендерного равенства. Более того, в весьма ответственных документах — «Концепция долгосрочного социально-экономического развития Российской Федерации до 2020 г.» (подготовлена Министерством экономического развития РФ); «Концепция демографической политики Российской Федерации на период до 2025 г.»; доклад UNDP «Демографическая политика России: от размышлений к действию» (подготовлен по инициативе представительства ООН в РФ группой независимых
национальных экспертов) — нет не только специального текста по ген-дерной проблематике, но даже отсутствует сам термин. Однако есть надежда, что активная деятельность науки и образования даст свои положительные плоды, и очень скоро. Ведь несмотря и вопреки пренебрежительному отношению к гендеру «сверху», в 115 вузах России преподают спецкурсы, действуют более 30 гендерных центров, проходят семинары и конференции, выходят книги и периодические издания, успешно защищаются докторские и кандидатские диссертации. «Внизу» идет активная деятельность, которая все-таки прорвет плотину умолчания в жизнедеятельности российского общества. В этом смысле нашу надежду укрепляет вышедшая в свет монография по национальным механизмам, которая показывает развитие гендерных отношений во всем мире и отставание в этом плане России.
В 2005 г. был создан Научный Совет по проблемам гендерных отношений при Отделении общественных наук Российской академии наук.
Настоящий текст имеет своей целью рассмотреть состояние и динамику гендерной асимметрии в основных сферах жизнедеятельности российского общества — политика, экономика (труд и его оплата), социальные отношения, семья, здоровье — и оценить последствия сложившейся ситуации с точки зрения социально-экономического развития страны.
2. Состояние и динамика ген-дерной асимметрии в Российском обществе. Социально-экономические трансформации, имевшие место в конце прошлого века, глубоко затронули основные сферы жизнедеятель-
ности российского общества — экономики и политики, культуры и социальных отношений, народонаселения и национально-этнических структур. Был сломлен старый государственно-политический каркас, на котором держалась вся тоталитарно-бюрократическая система советского строя. Разрушение происходило и происходит значительно активнее («ломать — не делать, душа не болит»), быстрее, чем строительство нового гражданского общества, основанного на демократических началах и рыночных отношениях.
Ярким примером характера протекающих перемен являются гендер-ные особенности политических преобразований в стране. Об этом свидетельствует место женщин и мужчин в политике, специфика российского электората, а также гендерного наполнения политического пространства в стране 3. Достаточно проанализировать показатели гендерного диспаритета в обществе. В Государственной Думе созыва 2003—2007 гг. доля женщин составляла лишь 10%, остальные, естественно, заполнял сильный пол. Примерно те же соотношения характерны и для основных фракций 4. Если взглянуть на зал, где заседает любая партия, например, «Единая Россия», то как бы ни велико было собрание, мы видим одни строгие черные костюмы наших мужчин. Любопытное зрелище, вызывающее много аналогий, когда смотришь на собравшихся сверху вниз. Аналогичная ситуация характерна и для Совета Федерации, где женщин еще меньше (5,7%), а также для региональных законодательных собраний. Из 28 депутатов областной думы в Саратовской губернии 5 — женщины (17,8%) председателем представительной палаты
избрана Л.В.Бабушкина. В 2008 г. в составе 44 депутатов Губернской Думы Самарской области было 4 женщины (10%). В Московской городской думе 2004—2009 гг. созыва среди 35 депутатов было только 6 женщин (17,1%). В состав депутатов Саратовской областной думы четвертого созыва (2007—2012 гг.) входят 30 мужчин и 6 женщин.
Анализ сложившихся соотношений, с точки зрения причин и факторов, показывает, что участие женщин в выборах и их представительство в законодательных органах власти, как необходимая компонента демократизации общества, пока не имеют в своей основе ни экономических условий, ни соответствующего менталитета. Продвижение женщин в политику связано с преодолением огромного количества институциональных и культурных барьеров, что ложится на плечи женских НКО и женщин в составе политических партий.
Произошла важная эволюция, которая привела к тому, что требования к политической элите продвигать женщин во власть сменилась реальными институциональными схемами борьбы женщин за место в партиях и парламентах. От наивного взгляда на политический процесс как на место выражения женского или мужского видения мира, проявления женских или мужских способов самореализации произошел переход к кропотливой работе с законами о выборах, законами о партиях, к участию в бюджетном процессе, в общественных слушаниях, усвоению техники лоббирования и других процедур, от использования которых зависит развитие самой демократии, включая ее гендерное измерение. Женщины через себя пропустили понимание того, что
есть «административный ресурс» и что действующими политиками становятся лишь те, кто от постановки проблем переходит к делу. Существенное значение имеет лоббируемый женскими организациями «Закон о норме представительства женщин», принятие которого способствовало бы решению проблемы гендерного равноправия в политике. Вместе с тем голосующая женщина прежде всего отдает голос за благополучие своей семьи. Находясь в бедственном положении, она ведет себя пассивно, даже безразлично и неуверенно, сомневаясь в способности изменить жизненную ситуацию, замыкаясь в «кругу семейной жизни»5.
Тендерные стереотипы определяют существенную асимметрию в экономической жизни общества.
Существует два устоявшихся мнения относительно гендерных предпочтений работодателей. Первый связан с тем, что женская рабочая сила является менее «выгодной» и более затратной. Во многом подобный стереотип, помимо глубоких традиций и социально-культурных корней, базируется на действующих сегодня правовых льготах и гарантиях, предоставляемых работающим женщинам. Это, разумеется, снижает привлекательность ее как работника и является причиной предпочтительного отношения к использованию мужского труда. Подобный стереотип подкрепляется также и тем, что основную нагрузку по ведению домашнего хозяйства и воспитанию детей по-прежнему несет женщина.
Во-вторых, среди профессионалов господствуют представления о том, что существуют «женские» и «мужские» профессии. А это, в свою очередь, не может не вызывать гендерной сегрегации. Обозначенное разделение ролевых функций женщины и муж-
чины приводит к серьезной гендер-ной асимметрии в жизни общества, сопровождаемой целым каскадом негативных последствий и социальных вызовов нового времени.
Вот некоторые из них, наиболее существенные и обострившиеся в условиях рынка.
Первый уровень негативных последствий состоит в том, что представительница прекрасного пола в силу двойной занятости, обретя семью, быстро теряет темп в процессе социальной мобильности. Она в меньшей степени повышает свою квалификацию и становится источником рабочей силы низкого качества, или, как сегодня принято говорить, «второго сорта». Дискриминационные практики на рынке труда, несмотря на более высокое профессиональное образование женщин, включая занятых6, приводят к тому, что их статус ниже и характеризуется «социальной пирамидой», в соответствии с которой чем выше положение работника, тем ниже доля женщин на этом уровне. Так, среди ректоров вузов 7% женщин и 93% мужчин, а среди старших преподавателей 68% женщин и 32% мужчин 7. То же самое наблюдается в учреждениях здравоохранения и культуры, а также в любой другой системе.
Существует метафорическое определение препятствий роста женской карьеры — «стеклянный потолок»: она видит и чувствует возможности своей вертикальной мобильности, но не может реализоваться, а если продвигается вверх, то «разбивает» его. «Стеклянный потолок» как образное выражение появилось в мировой литературе в 1970-е годы для обозначения невидимых искусственных барьеров в форме предубеждений и организационных преград, препятствующих
женщинам занимать высшие управленческие должности. Фактически эта формула отражает неравенство полов, особенно на верхних этажах структурной иерархии. Женщины и мужчины имеют разный доступ к ресурсам, возможностям трудоустройства и статусу. Высокий профессионализм и специфические способности женщин, к сожалению, не используются или недостаточно (мало) используются в управлении на разных уровнях и ступенях. В результате, основываясь исключительно на мужской «силе», все пробивающей там, где надо и не надо, эта сфера становится в России все менее эффективной.
Существует также горизонтальная сегрегация («стеклянные стены»), которая характеризует различия мужских и женских рабочих мест. Мужчины в результате находятся на более квалифицированных, ответственных и лучше оплачиваемых рабочих местах. Женщины занимают менее значимые позиции и переходят чаще на гибкие рынки труда, которые позволяют ограничивать их возможности и достижения. Вследствие этого возникает отраслевая сегрегация, которая сформировала набор «женских» и «мужских» сфер занятости. Среди феминизированных — здравоохранение, физическая культура и социальное обеспечение, образование, где доля женщин около 80%, финансы, кредит, страхование, пенсионное обеспечение с более низким удельным весом женщин — 68%. Динамика отраслевых различий по признаку пола свидетельствует об устойчивом нарастании отраслевой гендерной сегрегации в российской экономике 8.
Мужчины в основном оказались собственниками и владельцами предприятий. Обладая большей «силой»
они стали во главе процесса приватизации, а в последствии и — работодателями. Среди предпринимателей лишь 35% женщин, но 65% мужчин 9. Занимая ранее основные руководящие посты в правительстве и возглавляя производства (директорат), они получили в свое фактическое владение большую часть государственной собственности. Мужчины все более активно проявляют агрессивный стиль деятельности, рассматривая произвол как эффективное средство достижения цели.
Меньше женщин вовлечено и в негосударственный сектор. Там им предлагается узкий, менее оплачиваемый круг исполнительских профессий. Предприниматели освобождаются от наименее эффективной рабочей силы, т.е. от женщин. В их представлении трудовые качества работников сильно обусловлены его полом и возрастом, а не конкретными характеристиками образования и квалификации; все более распространенным становится также социально-пассивная позиция женщин.
Абсолютная и относительная численность безработных женщин меньше, чем безработных мужчин: 6,4% среди женщин и 7,5% среди мужчин 10. Однако продолжительность поиска работы у женщин длительнее (8,0 месяцев), чем у мужчин (7,4 месяцев) 11; кроме того, доля не занятых женщин со средним и высшим профессиональным образованием значительнее. Особенность женской безработицы состоит в том, что она имеет «квалифицированный» характер. Женщины, потерявшие работу, значительно образованнее.
Указанные аспекты проявления последствий гендерных стереотипов свидетельствуют о существенной дис-
криминации женщин по разным направлениям. Это становится особенно очевидным, если сферу экономики дополнить данными об аналогичных процессах, протекающих в области политики.
К чему приводит гендерная дискриминация и сегрегация женщины в экономике, как, впрочем, и в политике? Основное следствие сводится к тому, что человеческий капитал и интеллектуальный потенциал женщин либо используется недостаточно и неэффективно, либо вообще не используется, несмотря на его высокое качество, и общество в связи с этим несет громадные потери. Человеческий капитал женщин, отличающийся высоким качеством, обесценивается. Гендерные стереотипы не так безобидны, как это кажется с первого взгляда. Они не только нарушают равные права и равные возможности вследствие позитивной дискриминации, но при этом не используются особые психологические способности якобы слабой половины.
Весь комплекс условий жизни женщин как в семье, так и в сфере занятости на производстве, определяемый гендерными стереотипами, требует осмысления складывающейся ситуации применительно к конкретным российским реалиям, связанным с социально-экономическими транс -формациями. Необходим четкий ответ на вопрос о том, насколько существование гендерной дискриминации и сегрегации опасно не только для женщин, но и для общества в целом. Где та граница, которая отделяет неравенство женщин, вызванное их физиологическими особенностями, от гендер-ной асимметрии, связанной с менталитетом. Какие в результате возникают последствия? Опасны ли они и для
кого? Это было достаточно очевидно в период наступления финансового кризиса в России 2008—2009 гг., когда под жерновами рецессии страдающей стороной прежде всего оказывается женщина, которую в первую очередь отправляют за ворота предприятия, а если оставляют на производстве, то снижают заработок.
И здесь в самый раз уместно обратиться ко второму уровню последствий, вытекающих из гендерных стереотипов. Это дискриминация в оплате мужского и женского труда, что связано не столько с уровнем их профессиональной занятости, сколько с фактором дифференциации заработков межотраслевого характера, которая на самом деле не всегда имеет объективную основу. С изменением уровня оплаты труда в отдельных отраслях сдвигается и доля занятых в них женщин: чем выше среднеотраслевая заработная плата, тем меньше остается женщин на предприятиях этой отрасли, и — наоборот.
В 2003 г. отношение заработной платы женщин к заработной плате мужчин в экономике страны составляло 64%, что близко к оценкам того же показателя в 1990-х годах 12. Активные экономические реформы усилили отставание темпов роста оплаты труда в «феминизированных» отраслях. Так, самый низкий уровень средней заработной платы по отношению к оплате труда в экономике в целом в 2008 г. составил в сельском хозяйстве — 43,0%, в текстильном и швейном производстве — 40,0%, в образовании — 65,0%, в здравоохранении и социальном обеспечении — 75,0% 13. Между тем, нет серьезных оснований предполагать, что уровень образования и квалификации, необходимый, например для работы в здравоохранении, ниже,
чем требуемый в промышленности и строительстве.
В условиях, когда большая часть занятого населения трудится по найму, уровень заработной платы определяет материальное обеспечение индивидов и домохозяйств, а также экономические инвестиции в человеческий капитал. Кроме того, гендерное равенство оплаты труда во многом формирует внутрисемейные позиции супругов, обеспечивает равный доступ к семейным расходам, создает/не создает основу для экономической независимости женщин.
В большинстве случаев средний заработок женщин существенно ниже заработка мужчин в рамках одной и той же профессии. Различия в доходах предпринимателей и самозанятых по признаку пола еще выше. Распределение оплаты труда показывает, что ниже общей средней получают 32% мужчин (менее 1/3) и 58% женщин (более 1/2) 14.
Гендерная дифференциация заработной платы имеет двойственную природу. Во-первых, ее определяют господствующие в обществе патриархальные установки, а во-вторых, женщины традиционно сосред оточи -вались в феминизированных отраслях промышленности и обслуживания, где труд дешевле. Исторически сложилось так, что в потребительском комплексе, который еще в советское время рассматривался с меньшей народнохозяйственной значимостью, были более низкие заработки и меньше работало мужчин. Основными занятыми в этих отраслях были женщины, и низкие заработки можно было здесь легко удерживать, так как они оказывались вторыми работниками семьи. Так создавался «порочный круг» в гендерных соотношениях, а
в здравоохранении и образовании складывалась неоправданно низкая заработная плата.
В 2004 г. 27% работающего населения получало заработки на уровне и ниже прожиточного минимума15. А кто эти 27%, которые работают по 8 часов в день и не удостаиваются за свой труд даже прожиточного минимума, сформированного на уровне физиологического выживания? В образовании, легкой промышленности, в торговле и общественном питании это прежде всего женщины. И их около 12 млн. человек.
Заработная плата определяет уровень и соотношение пенсионного обеспечения женщин. Реальная ситуация складывается таким образом, что старость в России имеет «женское лицо», так как доля женщин в пенсионном возрасте почти в 3 раза выше доли престарелых мужчин; ведь продолжительность предстоящей жизни у них на 12—13 лет больше. Если речь идет об уровне назначенных в данном году пенсий, то гендерное соотношение их различается менее чем на 10%, что определяется двумя обстоятельствами. Во-первых, пенсионная система устроена так, что различия пенсий слабо связаны с различиями в оплате труда и стажем трудовой деятельности. Пенсии превратились в банальные пособия по старости. Во-вторых, назначенные пенсии существенно отличаются от реально получаемых, так как последние в большей мере определяются ранее установленным в момент выхода на пенсию низким уровнем заработка. Поэтому гендерные различия пенсий всех лет назначения по совокупности составляют около 10—20%, и самые низкие получают женщины в возрасте 70 лет и старше. Общая численность пенсионеров
с чрезвычайно низкими выплатами, по нашим оценкам, составляет около 15 млн. человек. По отношению к этим женщинам возникают проблемы перед следующим поколением, которое не только должно опекать престарелых родственников, но и помогать им материально.
Среди женщин из бедных групп решающая доля относится к материнским семьям, где-либо мать и дети, либо семьи с детьми-инвалидами. Таких женщин, по нашим оценкам, около 4 млн человек.
Таким образом, по нашим оценкам, около 31 млн женщин оказались в существенно худшем материальном положении, чем их «равноправные мужчины». А это половина всех женщин, или около 2/3, если не считать тех, кто находится в дотрудоспособ-ном возрасте. Цифры угнетающие, которые не могут и не должны никого оставить безучастными.
Разумеется, что приведенные показатели имеют экспертный характер, и расчеты осуществлены на основе регламентной статистики. Но важен алгоритм, а дополнительная детальная информация позволит уточнить оценки. Однако основной вывод останется неизменным. У бедности — «женское лицо», и хуже материальное положение 16. Реальные причины этого коренятся в господствующих в нашем обществе гендерных стереотипах, которые определяют все, начиная от дискриминации занятости и кончая назначенными пенсиями.
Однако проблема состоит не только в глубокой гендерной асимметрии, отсутствии равенства и возможностей. Важным становится и другой аспект ситуации, который делает особенно активным вопрос относительно того, какое общество мы создаем — со-
циальное или чисто либеральное. Если абсолютно рыночное, то бедные (в данном случае — женщины) сами должны выживать и находить для этого соответствующие пути. Но российский проект (в соответствии с Конституцией) — это социальное государство. А следовательно, существует задача преодоления бедности тех, кто оказался в ней по разным причинам. И тогда чрезвычайно важным становится борьба с гендерными стереотипами.
Особенно прозрачным оказывается значение гендерных асимметрий, дискриминаций и сегрегаций. Кроме социально-экономического они имеют ярко выраженный матримониально-демографический аспект. Наблюдается не только «женское лицо» бедности, но просматривается ее мультипликация, когда женщина трудится в «феминизированной» отрасли, находится в основании «профессиональной пирамиды», является единственным кормильцем в неполной семье и постепенно перемещается в маргинальные слои общества.
А феномен мультипликации ведет к застойной бедности, с которой значительно труднее бороться. С низким уровнем оплаты труда и доходов молодых женщин органически связаны все формы их асоциального поведения, начиная с роста алкоголизма, наркомании, криминальности и проституции, включая проституцию «на вывоз»17.
Третий уровень негативных последствий, определяемых гендерными стереотипами, выступает как результат проникновения принципа дискриминации женщин во внутрисемейные отношения. Следствием экономических различий в положении мужчин и женщин являются серьезные соци-
ально-демографические проблемы: а) высокая бедность женщин; б) более слабые позиции женщин во внутрисемейных отношениях; в) худшее состояние индивидуального здоровья, которое неизбежно влечет за собой снижающийся уровень здоровья детей при рождении 18.
В связи с социально-экономическими трансформациями существовавшая и ранее гендерная асимметрия в семье усилилась на более тяжелом для женщины уровне. Изменилось положение мужчин и женщин по-разному в отдельных группах семей: в богатых женщина, как правило, потеряла работу и стала «прислуживать» мужу; в бедной группе нагрузка возросла, особенно если женщина оказалась безработной. Появился тонкий слой (особенно преуспевающих в бизнесе женщин), где женщина уменьшила свою нагрузку.
В целом, женщина оказалась больше занятой в семье, «ушла» в семью, которая становится главной ее цитаделью. Гендерное неравенство оплаты труда в сфере занятости во многом регулирует внутрисемейные позиции супругов. Вытеснение женщины из сферы производства в период реформ и более существенное падение ее материальной обеспеченности усиливает гендерную асимметрию внутри домохозяйства за счет увеличения объема бытовых нагрузок прежде всего на женскую половину. А это неизбежно вносит в семейные отношения излишние напряжения и дестабилизирует их. Между тем, известно, что выполнение семьей своих репродуктивных и, в целом, воспроизводственных функций зависит в первую очередь от стабильности и устойчивости брака, т.е. от его качественных характеристик.
Исследования показывают, что главный фактор, определяющий ка-
чество брака — это удовлетворенность супругов разделением труда в сфере ведения домашнего хозяйства, в уходе за детьми и престарелыми родственниками. Гендерное разделение труда в России пока чрезвычайно патриархально: в политической сфере и профессиональной деятельности доминируют мужчины, а основная функция женщин — это «эмоциональная работа» в семье. Следует учитывать, что семья в новых условиях принимает на себя не только потребительские, но и производственные функции, а это влечет за собой дополнительные нагрузки. Расширяется надомный труд женщин, включая функции недоступной для большинства домохозяйств сферы обслуживания; возникает семейный бизнес и фермерское производство, базирующееся на семейном труде. На женщину фактически ложатся все функции по воспитанию детей, о чем свидетельствует феномен «отсутствующего отца» и практическое исчезновение роли «русской бабушки». Семейным бюджетом призвана управлять чаще женщина, от которой прежде всего и зависит климат в семье, определяемый, в свою очередь, ее социальным статусом и трудовой активностью 19.
Достигнутое в тоталитарную эпоху «равенство» женщины и мужчины в общественной сфере (имеется в виду преимущественно уровень образования и занятости), а также экономическая независимость женщины, возникшая вследствие всеобщего вовлечения «слабой половины» в производство — это то «колесо российской истории», которое не только трудно, но практически невозможно безболезненно развернуть назад. Следствием социально-экономических трансформаций, ориентированных на формирование
рыночных отношений, фактически является возникновение «ренессанса» патриархатности, усилившего гендер-ную асимметрию.
Ухудшение положения женщины в обществе и семье вызывает нестабильность брака и семейных отношений, падение его качества, когда конечным этапом этих деструктивных процессов становится развод. Об этом свидетельствует динамика их роста в последнее десятилетие. В 2006 г. на 7 браков загсы регистрировали 4 развода 20. Женщины сегодня не всегда согласны с тем положением, которое отводят им мужчины. Так, известно, что 70% разводов в России происходит по инициативе женщин. Кроме того, складывающиеся в этих условиях внутрисемейные отношения вызывают усиление домашнего насилия, которое сегодня все более активно выходит на «белый свет»21.
В целом, состояние российской семьи фактически ничем не отличается от положения других социальных институтов. Нет оснований утверждать о кризисе семьи, а следует видеть ее трансформации. Необходимо отметить возникновение и усиление супружеской формы, отличающейся эгалитарными внутрисемейными отношениями, а стабильность брака в этом случае связана прежде всего с желаниями и интересами супругов. Она возникает как модель социального либерализма и определяет личную независимость каждого. В первую очередь это касается женщины, стремящейся иметь устойчивый экономический суверенитет. Именно она выбирает себе партнера, обеспечивая гарантированную социальную динамику и гендерное равенство в сфере трудоустройства. Дополнением к новому типу семьи является значитель-
ное расширение границ брака через партнерство, которое протекает достаточно интенсивно, особенно среди молодежи. Дестабилизация семейных структур, являющихся фундаментом любого общества, ведет к разрушению его социальных основ и нормального воспроизводства населения, что, в свою очередь, сужает базу демографических процессов, приводя к депопуляции и деградации генофонда.
Наиболее острым следствием «торжества» гендерных стереотипов патриархальности, проявившегося на фоне охватившего все стороны российской жизни кризиса, явилось падение физического, психического и социального здоровья как на уровне популяции, так и на уровне индивида. Несмотря на то, что продолжительность предстоящей жизни у мужчин меньше, чем у женщин, индикаторы индивидуального здоровья во всех возрастных группах у женщин ниже: примерно, на 1/10 в среднем не только по самооценкам, но и по показателям распространенности хронических болезней, тяжести и множественности патологий 22. Объяснение этому парадоксу следует искать в биологических и социальных причинах. Организм женщин генетически более устойчив против негативных факторов нездоровья и определяется популяционной ролью женщины как продолжательницы человеческого рода. В то же время низкие характеристики ее индивидуального здоровья объясняются высокими нагрузками: рождение и воспитание детей, трудности современного быта, вызванные падением жизненного уровня, значительный уровень абортов. Отчасти ситуацию компенсирует сравнительно более витальное поведение женщин: они внимательнее относятся к своему
состоянию, чаще обращаются к врачам, больше денег тратят на медицину. Мужчины, напротив, лечатся крайне неохотно, ведут патологический образ жизни (алкоголь, курение), а в результате умирают в более молодом возрасте.
Индивидуальное нездоровье женщин самым непосредственным образом сказывается на состоянии детей. Основные патологии беременных включают: анемию, болезни почек, поздний токсикоз, различные нозологии системы кровообращения. Динамика их здоровья свидетельствует о том, что главной опасностью является анемия, которой охвачены около 40% беременных. Исследования показывают, что развитие патологических состояний и заболеваний у будущих матерей и их детей находятся в жесткой причинно-следственной связи с дефицитом питания 23. А ухудшение здоровья беременных сопровождается снижением числа нормальных родов, к которым можно отнести менее 1/3. Больные же женщины воспроизводят больных детей, как бедные женщины — бедных 24. Статистика показывает, что вслед за ростом анемии у беременных увеличивается доля рожденных уже больными. Их сегодня более 1/3. Причем они не компенсируют свое здоровье на протяжении жизненного цикла и, вступая в детородный возраст, сами рожают больных. Так общество попадает в «социальную воронку», из которой можно выйти лишь усилиями нескольких поколений.
Но гендерные стереотипы негативным образом сказались не только на положении женщин. Не меньший урон несут и мужчины, многие из которых не смогли выдержать правил конкурентной игры, возникших в зарождающейся рыночной среде, име-
ющей часто криминальный характер, неразвитую рыночную инфраструктуру, слабое государственное регулирование.
Формирование и усиление гендер-ных стереотипов через средства массовой информации, утверждающих патриархальную семью, в которой муж — кормилиц, а жена — домохозяйка, а также необходимость достижения высокого уровня жизни, отводят часто невыполнимую роль главе домохозяйства. Неумение или невозможность справиться со своей новой ролью «единственного кормильца» в семье вызывает у мужчин постоянное беспокойство, депрессию, нарушение сна, когда вместо отдыха человек мучительно думает, как обеспечить достойный уровень жизни своим близким. А возникающие последствия отнюдь не утешительны. Они неизбежно приводят к тяжелым заболеваниям сердечно-сосудистой системы, заканчиваясь подчас инфарктом или инсультом, особенно при наличии вредных привычек. Неудивительно, что «приход рынка», сопровождается небывалой сверхсмертностью мужчин.
Рассмотрение различных аспектов гендерных стереотипов и последствий их влияния в контексте гендерной асимметрии свидетельствует о том, что наиболее серьезным моментом в данном процессе является возникновение источника дополнительного социального напряжения, социальной «сшибки», когда новые возможности, открывающиеся вместе с демократизацией социальных отношений, приходят в противоречие с реальностью их осуществления. Более того, в условиях социально-экономического кризиса, который переживает Россия, женщины, столкнулись
с новыми трудностями и проблемами, которые, выступая как вызовы эпохи, требуют незамедлительного ответа со стороны общества.
3. Социальные последствия гендер-ной асимметрии. Анализ состояния и динамики гендерной асимметрии в современной России позволяет сделать ряд важных выводов, касающихся развития общественных отношений в условиях становления рынка. Главный вывод, относящийся к положению мужчин и женщин в различных социальных структурах, состоит в том, что отклонения от равных возможностей и равных прав в большей мере ущемляют интересы женщины. Женщина оказывается проигравшей, гендерная асимметрия складывается не в ее пользу. Но впоследствии и мужчина ощущает неравенство, например, в сфере здоровья.
В политической и экономической жизни общества наблюдается определенное усиление дискриминации и сегрегации женщин, происходящее под воздействием гендерных стереотипов. Негативный характер этих последствий состоит в том, что в результате общество несет значительные потери, не используя в целом или в определенной мере человеческий потенциал и человеческий капитал, связанный преимущественно с женской рабочей силой. При этом следует иметь в виду, что женщины в целом и в среднем обладают более высоким уровнем образования по сравнению с мужчинами. Кроме того, есть сферы жизнедеятельности как в политике, так и в экономике, где в силу специфических психофизиологических особенностей женщины действуют существенно эффективнее. Мировая практика показывает, что при более
высокой вовлеченности женщины в политическую и законодательную деятельность результаты функционирования государственных структур заметно улучшаются.
Гендерная асимметрия на микроуровне, в контексте семьи, домохозяйства вызывает вследствие внутрисемейных конфликтов нестабильность во взаимоотношении супругов, родителей и детей, а также детей между собой. Это неизбежно снижает качество брачных отношений, а вслед за этим и здоровье всех членов семьи, в первую очередь — матери семейства, на которую естественным образом возлагается ответственность за благополучие домохозяйства вместе со всем комплексом бытовых нагрузок.
Женщина интенсивно расходует свой физический и психический потенциал, приобретая комплекс хронических заболеваний. Наиболее серьезное последствие негативного характера, возникающее на этой почве, представляют собой потери здоровья у детей, рождение которых часто сопровождается заболеваниями в пос-тнатальный период. Осложнением подобной ситуации является тот факт, что заболевший новорожденный не поддается реабилитации в течение жизненного цикла.
Исследования показали, что существенное значение в данном конкретном случае имеет организация питания беременных и кормящих матерей. Красноречивым подтверждением является опыт других стран, которые используют подобные практики и получают бесспорный эффект. В России ежегодно рождается не более 1500 тыс. детей, и государство вполне может найти для этого необходимые ресурсы, учитывая, что эффект будет получен непосредственно.
Мультипликативный результат гендерной асимметрии, возникаю -щий во всех основных сферах жизнедеятельности населения, неизбежно вызывает феномен, получивший в науке следующее определение — «у бедности женское лицо». Практически это означает, что без преодоления негативного воздействия гендерных стереотипов решение проблемы бедности наиболее эффективным образом невозможно. Более того, изучение внутренних механизмов, вызвавших возникновение и развитие демографического кризиса в России как следствия катастрофической естественной убыли населения в результате снижения рождаемости и роста смертности, показало, что преодоление этой катастрофы, которая выходит на второй виток, когда в репродуктивный возраст скоро вступят женщины, родившиеся в ее начале, возможно лишь вместе с отказом от гендерных стереотипов. Это будет способствовать стабилизации и оздоровлению семейных отношений, действуя в направлении оживления рождаемости, а с другой стороны — поможет остановить рост смертности во всех возрастных группах, как женщин, так и мужчин. И наконец, очевидно, что весь комплекс стратегических направлений и конкретных мер, действующих во имя
снижения гендерной асимметрии и торжества равных прав и равных возможностей женщин и мужчин, может быть эффективно реализован лишь на базе создания в России специального национального механизма.
Исследования показывают, как воздействие гендерных стереотипов на социальные отношения вносит негативные коррективы в их структуры; при этом из, казалось бы, безобидных утверждений патриархальной идеологии возникает экономическая дискриминация в сфере труда и собственности; а затем — низкая материальная обеспеченность и бедность женщин, ведущая к дестабилизации внутрисемейных отношений; а далее — к гендерной асимметрии здоровья и к процессам депопуляции, попадая в заколдованный круг ослабления качества населения.
Если мы хотим разрушить этот порочный круг, то совершенно очевидно, что необходима постоянная, ритмичная, настойчивая деятельность во всех сферах жизни страны с целью изменения не только гендерной идеологии и менталитета народа всеми средствами гендерного просвещения, но также реального сдвига в положении женщин, разрушения патриархальной картины мира путем не только законодательной, но фактической перестройки социальных отношений.
Примечания
1. Одна из первых статей по этой тематике была опубликована в журнале «Коммунист» (Захарова Н., Посадская А., Римашевская Н. Как мы решаем женский вопрос. 1989. № 4), которая не была замечена в России, но переведена на многие языки.
2. Гендерное равенство в России: Доклад. / Минтрул РФ, Институт Экономики РАН. М., 2001.
3. Малышева М. Гендерные наполнения политического пространства в России.
4. Женщины и мужчины России-2004. М., 2004. С. 179.
5. Кочкина Е. Российский электорат: обретение гендерных различий.
6. Высшее профессиональное образование среди занятых имеют 54% женщин и 46% мужчин (Женщины и мужчины России-2004. Указ. соч. С. 97).
7. Женщины и мужчины России-2004. Указ. соч. С. 84.
8. Там же. С. 94.
9. Там же. С. 97.
10. Социальное положение и уровень жизни населения России-2009. М., 2009. С.78.
11. Там же. С. 92.
12. Женщины и мужчины в России-2004. Указ. соч. С. 108.
13. Социальное положение и уровень жизни населения России-2007. М., 2007. С.114.
14. Статистический бюллетень № 9. М.,
2004. С. 44.
15. Там же. С. 49.
16. Овчарова Л.Н. Бедность в гендерной проекции в странах с переходной экономикой // Народонаселение. 2002. № 3. С. 34.
17. Тюрюканова Е. Женская миграция и насилие // Разорвать круг молчания. О насилии в отношении женщин / Под ред. Н.Римашевской. М.: ИСЭПН РАН,
2005.
18. Подробное изложение этой проблемы см.: Римашевская Н.М. Положение детей и качество человеческого потенциала в России // Народонаселение. 2002. № 3.С. 5.
19. Н. Римашевская, Д.Ванной, М. Малышева, Л. Куббанс, Е. Мещеркина, М. Писк-лакова. Окно в русскую частную жизнь. М.: Аеаёеш1а,1989.
20. Женщины и мужчины России-2004. Указ. соч. С. 40.
21. Разорвать круг молчания... Указ. соч.
22. Женщина, мужчина, семья в России: последняя треть ХХ в. Проект «Таганрог»/ Под ред. Н.Римашевской. М.: ИСЭПН РАН, 2001. С. 232.
23. Каткова И., Андрюшина Е., Катков В. Проблемы рождаемости и совершенствования системы охраны материнства и детства // Народонаселение. 2004. № 4. С. 21.
24. Российский статистический ежегодник. М.: Росстат, 1997; 2003.
