CC BY
265
Экспертиза
Лариса БУРГАНОВА, Камилла АХМАДЕЕВА
ГЕНДЕРНЫЕ СТЕРЕОТИПЫ В УПРАВЛЕНИИ (анализ дискурсивных технологий СМИ)
На основе контент-анапиза публикаций российских печатных СМИ авторы раскрывают специфику дискурсов гендерных стереотипов в управлении.
The article, being a result of several Russian newspapers research, reveals the specific features of discourse of gender stereotypes related with management functions.
Ключевые слова:
гендер, гендерный стереотип, дискурс равенства, контент-анализ СМИ, гендерная политика; gender, gender stereotypes, equality discourse, mass-media research, gender policy.
Актуальной темой последних десятилетий стала проблема гендерной стратификации в профессиональной среде. Важнейшим фактором, препятствующим преодолению гендерной диспропорции в отдельных отраслях, в том числе в сфере управленческого труда, являются гендерные стереотипы, воспроизводящие «традиционную» схему распределения профессиональных ролей. Гендерные стереотипы в сфере управленческого труда — социальные конструкты, которые возникают в том числе и посредством СМИ, которые становятся важнейшим агентом гендерной социализации. Ниже приводятся основные выводы исследования, которое было проведено на материале публикаций ряда российских газет для выявления специфики дискурса гендерных стереотипов в управлении.
Период контент-аналитического исследования СМИ охватывает последнее десятилетие (1999—2009 гг.). Выделяются публикации, в которых содержится описание сферы управленческого труда (в т.ч. государственного управления и «большой политики»), и акцентируется внимание на гендерном измерении управленческой профессии. Анализу подверглись такие издания, как «Российская газета» (выборка — 31 публикация), «Известия» (34 публикации) и «Независимая газета» (27 публикаций).
Дискурсы гендерных стереотипов, сконструированные в текстах СМИ, постоянно воспроизводят традиционную дискриминацию по признаку пола; утверждают идеи, в основе которых лежит противопоставление образов женщин и мужчин. Среди доминирующих дискурсов, явно или не явно представленных во многих проанализированных нами публикациях («Российская газета» — 29,0%, «Известия» — 17,6%, «Независимая газета» — 44,4%), — либеральнофеминистский1, постулирующий гендерную асимметрию в управлении (диспропорцию властных/управленческих позиций мужчин и женщин).
Несмотря на то что дискурс гендерной асимметрии в управлении является в целом либеральным, на страницах проанализированных изданий можно наблюдать различные дискурсивные приемы, которые придают текстовым сообщениям тот или иной «оттенок», при этом используя аргументацию (С. Тулмин, М. Скривен), которая характерна не только для либерального феминизма. Например, чисто либеральный феминистический дискурс, предполагающий
БУРГАНОВА Лариса Агдасовна — д.соц. н.,
профессор кафедры государственного, муниципального управления и социологии КГТУ
АХМАДЕЕВА Камилла Наилевна — аспирант кафедры государственного, муниципального управления и социологии КГТУ [email protected]
1 Здесь и далее классификация феминистских дискурсов дается по: Кириченко Е.В. Природа гендерной асимметрии в обществе сквозь призму социальнофилософской мысли // Вестник Российского государственного гуманитарного университета, 2009, № 2, с. 183-208.
равенство мужчин и женщин, опирается на стратегию компаративного анализа, сравнения показателей представленности женщин в системе управления, в т.ч. государственного, в России и развитых странах Запада (прежде всего, во Франции и странах Скандинавии).
Для привлечения внимания к этой проблеме положение российских женщин сравнивается с ситуацией в странах «третьего мира». Проблематика политической самореализации женщин в России доводится до логического конца признанием их неполноценности даже на уровне государств, не уделяющих должного внимания правам человека (Тунис, Танзания и др.).
Дискурс гендерной асимметрии в управлении, ориентированный на позиции социалистического феминизма, базируется на политической риторике реформирования общества/государства как средства мужского доминирования. Авторы подобных материалов усиливают эффект сообщения за счет цитирования высказываний высших лиц страны и высокопоставленных руководителей-мужчин.
Примечательно, что проблематизирова-ние гендерной асимметрии в управлении в большей степени характерно для периода президентского правления Д. Медведева, поскольку имидж В. Путина был «более маскулинизированным, в том числе за счет постоянной актуализации его связи с социальными институтами, которые традиционно считаются маскулинизированными (спецслужбы, армия, спорт)»1, и, соответственно, в меньшей степени соотносился с дискурсом гендерной асимметрии в управлении.
Материалы, в большей степени соответствующие радикальному и социо-конструкционистскому направлению в феминизме, чаще апеллируют к статистике, красноречивым фактам, используют технику иронизации и высмеивания «гегемонной маскулинности» в управленческой системе: «Исторически сложившаяся, ориентированная на мужчин управленческая пирамида не отражает реально складывающийся баланс общественных сил... возьмем систему управления. Здесь женщины составляют 60%. Им любезно
1 Рябова Т.Б. Политический дискурс как ресурс «создания гендера» в современной России // Личность. Культура. Общество, 2006, т. VIII, вып. 4 (32), с. 315.
предоставлена возможность лидировать на “младших” должностях — 81%...»2
Зачастую в подобных материалах СМИ прослеживается идея о тотальности гендерной иерархии, закрепленной не только психологическими стереотипами, но и политическими обстоятельствами: «Впрочем, партийцы в юбках не виноваты: наша “женская страна” живет по принципу “курица не птица, баба — не человек”. Вот такой парадокс. Потому что все думают так: мы мощная и грозная держава, и наш президент должен быть жестким, решительным, энергичным, а вовсе не размазней»3.
Кроме того, в радикальном (или ради-калистском) дискурсе феминизма в качестве факторов, препятствующих широкому участию женщин в управлении государством или в политической жизни, часто называются не только «системные барьеры», но и особенности российского менталитета и «патриархальной» культуры (воспитание девочек в роли спутницы/помощницы, а мальчиков — в культуре успеха).
Наиболее редко встречаются в дискурсе гендерной асимметрии в управлении те материалы, чьи авторы стоят на позициях постмодернистского феминизма, основной идеей которого является конструирование и воспроизводство гендерных отношений языковыми средствами: «Представьте себе визитку с надписью: “начальница отдела”, “руководительница проекта”, “шефиня-редактриса”, “ведущая экспертша-аналитичка”... Ужас какой. Так не бывает. Порвать визитку и заказать новую — “начальник”, “шеф”, “эксперт”... казенный язык — лучшая лакмусовая бумажка для того, чтобы все расставить по местам. Сколько ни говори о равноправии прекрасного пола и сильного, но факт есть факт: все сколько-нибудь руководящие должности даже официально принятых названий в женском роде лишены»4.
Тем не менее нельзя сказать, что во всех проанализированных материалах отстаивается точка зрения о наличии проблемы гендерной асимметрии в управленчес-
2 Апарина А. Равные права, но разные возможности // Независимая газета, 16 ноября 1999 г.
3 Коптев-Дворников В. Хакамаду — в президенты! // Независимая газета, 12 августа 2002 г.
4 Добрынина Е. Дамы приглушают кавалеров // Российская газета, 26 июня 2009 г.
кой сфере. Это касается, прежде всего, «Независимой газеты», в которой зачастую (22,2% изученных публикаций) приводится прямо противоположный взгляд. С точки зрения доминирующего дискурса подобные материалы носят характер контрриторики не только радикально-феминистских постулатов, но и более либеральных позиций, оспаривая право дискутировать о наличии гендерного неравенства вообще: «Россия заняла 42 место в рейтинге равноправия мужчин и женщин. В том, что касается политики, рейтинг. далеко не безупречен. Например, в парламенте государства А может быть 5% женщин. Однако это будут общественные деятели, юристы, экономисты, ученые. А в парламенте государства В женщин может оказаться 20%. И это будут лица с обложек модных журналов, мастера пения и пляса, звезды кино и шоу-бизнеса. с весьма скудным законотворческим потен-циалом»1.
Авторы, не согласные с тезисом о гендерной асимметрии в управлении, нарочито используют и переинтерпретируют ту лексику, которую можно встретить в феминистских нарративах или которая приписывается «феминисткам»: «. российские феминистки приводят такие аргументы: мол, женщины по природе своей более аккуратны и менее воинственны, чем мужчины. Весьма сомнительные тезисы: спросите женатых мужчин. Женщины давным-давно не только получают свое заработанное и голосуют за президента, но — носят сапоги, штаны, пиджаки, галстуки и даже заколки к ним. Девушки стригутся под полубокс, посещают секции карате, занимаются такими видами спорта, как большой слалом, альпинизм или парашютизм. Вместо женщин косы стали носить мужчины, они же принялись использовать макияж и ходить к массажисту, а в постели совсем не стремились оказаться сверху. Уже не редкость семьи, в которых деньги зарабатывает жена, а муж живет на ее иждивении и ведет домашнее хозяйство»2.
Тезис о «потере маскулинности» мужчинами и «маскулинизации женщин», который встречается в подобных пассажах, является, по мнению С. Шакировой, одним
1 Минин С. Гендерного разрыва больше нет! // Независимая газета, 12 ноября 2008 г.
2 Климонтович Н. Рокировочка полов // Независимая газета, 22 июня 2004 г.
из распространенных гендерных стереотипов в печатных СМИ постсоветского пространства3.
Примечательно, что в «Независимой газете» особенно контрастно (по сравнению с другими изученными изданиями) проявляется такой стереотип, как ассоциирование любой риторики гендерного равенства с радикальным феминизмом. Как справедливо отмечает Т.В. Барчунова, «упоминания феминизма становятся фактом публичного дискурса, но при этом остаются некорректными и жестко нега-тивными»4.
При этом большое значение для утверждения гендерной асимметрии, как демонстрируют некоторые публикации СМИ, имеет позиция самих женщин, которые нередко склонны воспроизводить патри-архатные стереотипы: «Диана Арбенина: “.Что касается множества других женщин (без обид), то в политику я бы их не пускала в силу их обильной природной эмоциональности, несдержанности и неспособности к анализу”»5.
Дискурс дискриминации женщин в сфере управления, тесно переплетающийся с дискурсом гендерной асимметрии в управлении, является распространенным на страницах проанализированных изданий («Российская газета» — 25,8%, «Известия» — 11,1%, «Независимая газета» — 18,5%). Данный дискурс является пограничным в том плане, что он сочетает в себе аргументацию как либерального феминизма, так и отдельные элементы радикального феминизма. Во многих публикациях подчеркивается, что женщинам гораздо сложнее добиться карьерных успехов в системе управления. Кроме того, отмечается «незаметность» проблемы для широкой общественности в полном соответствии с феминистским постулатом о том, что идея гендерной сегрегации является плотно встроенной в систему социальных отношений и воспринимается
3 См.: Шакирова С. Мужчина и женщина. Стереотипы и их преодоление // Отчет о положении женщин. Республика Казахстан. 1997. — Алматы : Мальвина, 1997, с. 16.
4 Барчунова Т.В. «Эгоистичный гендер», или воспроизводство гендерной асимметрии в гендерных исследованиях // Общественные науки и современность, 2002, № 5, с.184.
5 Какое место занимает сегодня женщина в политике и бизнесе России? // Известия, 3 марта 2006 г.
как «естественная» мужчинами и женщинами.
Отдельные авторы отмечают, что те женщины-руководители, которые добились успехов в профессиональной сфере, предпочитают не акцентировать внимание на гендерной дискриминации. Сочетание дискурсивных аргументов распространенности дискриминации и ее латентности формирует убеждение в том, что реальные масштабы проблемы гораздо шире.
Способом привлечения внимания к проблематике самореализации женщин в сфере власти стала публикация материалов, освещающих деятельность женщин-политиков. Подобный дискурс представлен достаточно широко («Российская газета» — 25,8%, «Известия» — 29,4%, «Независимая газета» — 44,4%).
Общий тон публикаций на данную тему можно охарактеризовать как оптимистичный — газетные статьи активно противодействуют гендерному стереотипу о «мужской» политике. Дискурсивное противодействие данному стереотипу основано на утверждении, что политическая самореализация женщины не связана с ее реабилитацией как «полноценной», равной по своим качествам мужчине. Гендерная асимметрия в политике не обязательно является демократической проблемой; и на примере конкретных женщин-политиков (в частности, Л. Слиски и В. Матвиенко) демонстрируются их возможности в решении «женского вопроса».
Проанализированные материалы обращают внимание на тенденцию все более активного проникновения женщин-руководителей в «большую политику», сопряженную с ломкой традиционных гендерных стереотипов. Подобные материалы активно используют либеральнофеминистскую аргументацию способности женщин к ответственной руководящей работе и в какой-то степени показывают «свет в конце тоннеля», позволяя надеяться на изменение гендерных стереотипов и в нашей стране: «.в конце прошлого — начале нынешнего года одна дама за другой стали выигрывать выборы. Причем почти на всех континентах. Мачисты в шоке — если так пойдет и дальше, кто на кухне им готовить будет?»1
Анализ материалов СМИ показывает,
1 Шестернина Е. Леди наступают // Известия, 19 января 2006 г.
что сами высокопоставленные женщины-политики не склонны воспроизводить риторику традиционного феминизма, они весьма сдержанны в оценках женской представленности в «большой политике» в категориях дискриминации, демонстрируя, что гендерный аспект управления для них не значим. Вполне вероятно, это является реакцией на латентные проявления гендерной дискриминации, которые им удалось преодолеть.
Преодолению гендерных стереотипов способствует дискурсивный прием, используемый в качестве обоснования важной роли женщин-правителей в разные периоды российской истории: «Первой правительницей России можно, наверное, назвать жену великого князя Василия III Елену Глинскую. Следующий “женский период” начался в России в 1682-м. ...период правления Елизаветы Петровны и Екатерины II многие исследователи и публицисты считают “золотым веком” русской истории. Екатерина II. успешно играла роль просвещенной государыни. Она не только переписывалась с французскими просветителями, но и пыталась реализовать их идеи на практике»2.
Одной из центральных тем печатных изданий становится презентация идеалов «маскулинности» и «феминности» в сфере управленческого труда («Российская газета» — 19,4%, «Известия» — 23,5%, «Независимая газета» — 14,8%). Трансляция сексистских гендерных представлений опирается на дискурс идеальных стилей управления, который во многих случаях базируется на т.н. подходе гендерного феминизма, постулирующего концепцию «равенства в различии». СМИ участвуют в конструировании мифа о решимости, стрессоустойчивости мужчин, их склонности к рискам. Женщинам приписываются такие черты, как взвешенность в принятии решения и большая, по сравнению с мужчинами, «человечность»/ «чувственность».
Легитимация представляемого идеала зачастую базируется на данных научных исследований. Использование результатов социологических исследований должно убедить читателей в правдивости гендерных представлений. «Социологи годами сомневались, есть ли разница между лиде-
2 Усадков К. У дел — женщины // Независимая газета, 18 марта 2008 г.
рами-мужчинами и лидерами-женщина-ми. Но сегодня. выводы исследований свидетельствуют, что стиль лидерства в некоторой мере зависит от пола»1.
Тем не менее в отдельных пассажах об управленческих стилях мужчин и женщин встречаются и радикально-феминистские представления: «В отличие от мужчины, чаще всего выбирающего кратчайшие, читай, силовые, пути решения конфликтов и проблем, женщина выстраивает решения, исходя из глобального понимания жизни. То что может поставить под угрозу само понятие жизни или навредить благополучию членов человеческого сообщества, ею отвергается»2.
Особо следует отметить, что подобные материалы воспроизводят т.н. «аксиологическую асимметрию», которая постулирует превосходство женской нравственности над мужской3.
Разножанровые публикации СМИ тиражируют представления о профессиональной дискриминации женщин, о различиях в уровне оплаты труда мужчин и женщин и разделении трудовых сфер на «феминизированные» — низкооплачиваемые и «маскулинизированные» — высокооплачиваемые («Российская газета» — 22,6%, «Известия» — 11,8%, «Независимая га-
1 Кейри Б. Женщина-босс любит перемены // Известия, 11 июля 2006 г.
2 Апарина А.В. Равные права, но не равные возможности // Независимая газета, 16 ноября 1999 г.
3 Подр. см.: Барчунова Т.В. Указ. соч., с. 189.
зета» — 14,8%). Для усиления эффекта от подобных сообщений используется стратегия универсализации темы: «Еще с советского времени установлена закономерность... что во многих сферах деятельности женщина за тот же самый труд получает всего 60 процентов от того, что получает мужчина. как только в каком-либо секторе появляются деньги, он перестает быть феминизированным»4.
Таким образом, проведенное исследование позволяет сделать вывод о продолжающемся превалировании дискурса различий (difference discourse) в контексте «говорения» о гендерных особенностях управленческого труда, в котором неизбежно идет деление и противопоставление «мужского» и «женского». Репертуарные вариации гендерного дискурса, начиная с либерально-феминистской риторики, концентрирующейся вокруг защиты равенства женщин в управлении, и заканчивая пассажами в духе радикального феминизма, практически не несут в себе идей гендерного феминизма о «равенстве в различии». Тем не менее в последнее время все более заметным становится смещение акцентов в публикациях о гендерном измерении в управлении — к высокопоставленным женщинам в политике и управлении. Общество постепенно привыкает, и, соответственно, в СМИ начинается этап конструирования «феминного управления».
4 Коныгина Н. Блондинка в шоколаде и без // Российская газета, 7 марта 2007 г.
