CC BY
36
УДК 34 ББК 67
© Аблеев С.Р., Кузьминская С.И.
ГЕНДЕРНАЯ ИНВЕРСИЯ В ЯЗЫКЕ И КУЛЬТУРЕ
СЕРГЕЙ РИФАТОВИЧ АБЛЕЕВ,
доктор философских наук, доцент начальник кафедры философии Московского университета МВД России имени В.Я. Кикотя
E-mail: ASR028@yandex.ru; СВЕТЛАНА ИГОРЕВНА КУЗЬМИНСКАЯ, кандидат филологических наук, доцент Центра лингвистики и профессиональной коммуникации Российской Академии народного хозяйства и государственной службы при Президенте РФ E-mail: sk-teacher@mail.ru Научная специальность 19.00.01 — общая психология, психология личности, история психологии
Citation-индекс в электронной библиотеке НИИОН
Аннотация. Рассматривается проблема гендерной инверсии в современном западном обществе. Авторы работы указывают на прямую корреляцию между моральным состоянием общественного сознания и социальным, политическим и культурным благополучием нации. Отказ от традиционных культурных ценностей и ложное представление о личных свободах, ведут, по мнению авторов, к моральному разложению и, как результат, к экзистенциональному фиаско западного цивилиза-ционного пространства.
Ключевые слова: массовое сознание, массовая культура, гендерная инверсия, мораль, язык, ценности.
Annotation. The article deals with the problem of gender inversion in modern western society. The authors of the paper stress the direct correlation between the moral state of society and social, political and cultural wellbeing of the nation. The authors believe that diversion from traditional cultural values and false concepts about personal freedoms lead to moral decay and as a result to existential fiasco of western civilization.
Keywords: mass consciousness, mass culture, gender inversion, morale, language, values.
Для цитирования: Аблеев С.Р., Кузьминская С.И. Гендерная инверсия в языке и культуре. Вестник московского университета МВД России. 2018;(2):223-6.
На наших глазах культурное пространство современного мира стремительно меняет свои мировоззренческие очертания. Многие экзистенциальные ценности, которые ещё несколько десятилетий назад почти везде воспринимались как аксиологический эталон, сегодня выглядят уже совершенно иначе. И их влияние на личность и общество оказывается уже далеко не однозначным. Так, например, ценности свободы или свободного выбора незаметно превращаются в антиценности неограниченного гипертрофированного эгоцентризма и почти полной вседозволенности. В первую очередь это характерно для западного
«Человек, оказавшийся в плену своих страстей, свободным быть не может» Пифагор
(европейского и американского) социо-культурного пространства. Именно там интересы, желания, переживания, предпочтения конкретной личности теперь становятся доминирующими и определяющими смысл и стиль жизни человека вообще. При этом интересы нации, страны, культуры в целом уходят на второй, а то и на третий план.
Пожалуй, одним из самых ярких примеров рассматриваемой ценностной трансформации является социально-культурное явление гендерной инверсии. Этим понятием мы обозначаем комплекс процессов, связанных с теми или иными произвольными изме-
нениями половой принадлежности и сексуальной самоидентификации личности. Вполне очевидно, что распространяющиеся гомосексуальные отношения, трансгендерное поведение, однополые браки и другие подобные явления не отвечают интересам общества и не укрепляют эволюционный потенциал земной цивилизации. Как минимум, они подрывают её демографическое воспроизводство и, в конечном итоге, могут привести к полному экзистенциальному фиаско. Однако вопреки естественным моральным устоям и здравому смыслу современные поборники неограниченных либеральных свобод упиваются своими успехами на поприще низвержения всех духовных ориентиров и культурных оснований европейской цивилизации1.
Весьма интересно проследить, как реагируют на процесс гендерной инверсии европейская и американская культура и нормы повседневного языка. Так, например, авторитетные СМИ уже вполне обыденно и спокойно констатируют, что всё больше молодых людей в возрасте от 15 до 20 лет не ассоциируют себя с каким-то определенным полом, предпочитая принимать решения о своей половой принадлежности спонтанно, в зависимости от текущего жизненного настроения2. В первой четверти XXI века это явление стало насколько распространённым, что получило своё лингвистическое отражение в английском прилагательном gender-fluid.
Примечательно, что это понятие выступает уже не просто сленговым оборотом или очередным словом-однодневкой, но является устойчивой лексемой, представленной в авторитетных лексикографических изданиях (Оксфордский словарь и др.)3. Наряду с ним современные толковые словари английского языка стали фиксировать и такие языковые единицы как cisgender (соответствующий своему полу), genderqueer (без определенной половой идентичности), nonbinary (человек, половая самоидентификация которого в полной мере не соответствует ни мужскому, ни женскому полу), gender dysphoria (негативное эмоциональное состояние, вызванное конфликтом между половой самоидентификацией человека и его физиологическим полом), genderreassignment (процесс смены пола), transphobia (иррациональный страх перед людьми, сменившими пол)4.
Таким образом, можно констатировать, что уже на лингвистическом уровне фиксируются, вводятся в оборот и закрепляются новые мировоззренческие установки, актуальные не только для какой-то отдельной маргинальной субкультуры, но и для всего англоязычного культурного пространства в целом.
Тенденция к нивелированию половой принадлежности субъекта речи в английском языке на самом деле появилась достаточно давно. Она была в первую очередь обусловлена процессами эмансипации, активно протекавшими в западном общественном сознании. Так феминистские настроения нашли своё отражение не только в литературе и других формах искусства, но
и в повседневной жизни общества и обыденном языке. Свою роль сыграла и практика лингвистической по-литкорректности, первоначально возникшая под влиянием проблемы расовой дискриминации. В результате, многие существительные с элементом man (мужчина, человек) или любыми другими гендерно окрашенными составляющими постепенно изымаются из употребления и заменяются лексемами с элементом person (личность, человек). Или лексическими единицами с любым другим нейтральным гендерным компонентом.
Таким образом, новой культурной реальностью в Европе и Америке становится употребление таких слов как chairperson вместо chairman (председатель), police officer вместо policeman (полицейский), postal worker вместо postman (почтальон), city leaders вместо city fathers (отцы города), fellowship вместо brotherhood (братство) и т.д.
Безусловно, любой язык постоянно находится в состоянии трансформации и развития, гибко реагируя на различные изменения в жизни общества. Появление новых слов и новых тенденций в словоупотреблении происходит неизбежно и вполне обосновано. Однако в нормальном случае эти процессы должны протекать свободно и совершенно естественно. Между тем, сегодня усилия сторонников гендерного обезличивания общества сфокусированы, в том числе, и на системе языка. В результате появляются новые правила и рекомендации как, например, можно избежать употребления наиболее гендерно чувствительного языкового элемента — местоимений she (она), he (он), her (ее), his (его), him (ему). Разрабатываются списки слов, которые рекомендуется употреблять вместо таких «скомпрометировавших» себя языковых единиц как, например, actress (актриса), stewardess (стюардесса), masterpiece (шедевр) или goddess (богиня) и др.
Лингвистические фокусы с изобретением способов, позволяющих обойти законы языковой системы и изобрести средства выражения мысли лишенные ген-дерной принадлежности, вряд ли существенно улучшат положение женщин и обеспечат им равные права. Однако они вполне способны повлиять на сознание следующего поколения, дезориентируя его в системе межличностных отношений и подрывая основы половой самоидентификации5. Не следует недооценивать влияние языка на мышление и поведенческие стереотипы человека6. Данная уникальная черта языковой системы отмечалась ведущими лингвистами ещё в XIX и XX столетиях (В. Гумбольдт7, Э. Сепир8, Б. Уорф9, Л. Вайсгербер).
Именно она легла в основу такого популярного сегодня направления исследований как нейролинг-вистическое программирование, а также повлияла на становление психолингвистики, как самостоятельной лингвистической дисциплины. «Язык — ключ к миру» — написал известный немецкий языковед Лео Вайсгербер почти сто лет назад10. И эти слова не потеряли своей актуальности. Лингвистическая реформа-
ция, которую мы сегодня наблюдаем в некоторых западных языках, направлена уже не столько на защиту принципа тендерного равноправия, сколько на легитимацию морального нигилизма и нравственного разложения массового сознания11.
Таким образом, мы наблюдаем, как на Западе шаг за шагом отвоёвывается психологическое, политическое, правовое и языковое пространство для распространения нового социо-культурного феномена — человека вне системы координат традиционных ценностей, с постоянно расширяющимся спектром личных свобод и сориентированного исключительно на удовлетворение своих личных чувственных желаний12.
Прибегая к научной метафоре, можно сказать, что этот социальный феномен представляет собой моральную сингулярность или чёрную дыру личного и массового сознания, которая разрастается с катастрофической скоростью, поглощая всё новые и новые территории традиционных ценностей и экзистенциальных смыслов человеческого бытия. Так, в частности, согласно данным, опубликованным аналитическим центром J. Walter Thompson Innovation Group всего 48% молодых людей в Великобритании в возрасте от 18 до 24 лет подтвердили свою гетеросексуальную (то есть нормальную) идентичность. В то время как среди представителей старшего поколения эта цифра достигает 72%. Кроме того, 82% молодежи в США и Великобритании заявили о том, что сексуальная ориентация человека для них не имеет значения13.
Принимая во внимание весьма эффективные инструменты массовой культуры14, задействованные для форматирования нового типа общественного сознания, такая статистика оказывается вполне закономерной. Кино, телевидение, индустрия моды, интернет ресурсы всеми возможными способами демонстрируют преимущества так называемой «свободной трансген-дерной жизни», а по сути — нравственной распущенности, вседозволенности и сексуальной девиации. Уже практически невозможно найти продукт американской киноиндустрии, где, так или иначе, не популяризировались бы однополые интимные отношения или не утверждалась бы «нормальность» и «обыденность» размытой гендерной идентичности.
Ведущие различных телешоу, музыкальные исполнители и даже политические деятели спешат открыто заявить о своей нетрадиционной ориентации или поддержке трансгендеров, пытаясь набрать дополнительные очки популярности среди аудитории или электората. Заголовки ведущих западных СМИ пестрят призывами пересмотреть существующие модели школьного образования и ввести изменения в традиционную воспитательную парадигму, направленные на развитие у детей уже с раннего возраста либерального отношения к гендерной проблематике ("Schools must do more to challenge gender stereotypes" или "Angry about trans education in school? This is why you are wrong"15 или "UK state schools get gender-neutral
uniform"16).
В результате этой нарастающей гендерной инверсии многие молодые люди вступают во взрослую жизнь с огромным количеством открытых вопросов относительно себя и своего места в обществе. И вместо того, чтобы потратить самые продуктивные годы своей жизни на созидательный труд, творческую деятельность, создание полноценной семьи, воспитание детей, многие из них будут вынуждены потерянно блуждать в бесконечных лабиринтах чувственных переживаний и психических аффектов в бесплодных поисках долгожданной самоидентичности.
Существует и ещё один весьма серьёзный аспект рассматриваемой проблемы. Исторические факты убедительно доказывают, что наиболее успешные и интенсивные периоды развития человечества помимо всех материальных и политических аспектов были тесно связаны с укреплением его духовных принципов и нравственным подъёмом. Показательный пример — стремительное развитие средневековой арабской культуры (философия, наука, искусство, архитектура) после распространения ислама. И наоборот, культурный упадок и уход с исторической арены целых локальных цивилизаций, как правило, во многом был обусловлен крушением духовных ориентиров и моральным разложением общества. Все иные экономические, политические, военные или природные факторы в подавляющем большинстве случаев выступали в качестве внешнего экзистенциального фона исторического краха или подъёма конкретного этноса.
Например, история Римской империи достаточно наглядно демонстрирует непосредственную корреляцию между моралью и процветанием. Разве могла успешно развиваться страна, правители и аристократы которой пребывали в постоянных оргиях, поджигали собственную столицу, мало заботились о народе и обрекали на мученическую смерть своих подданных только за то, что они верили в единого милосердного Бога, а не в титанов и циклопов римского пантеона?
Открывая тёмный ящик Пандоры, то есть, освобождая от духовной дисциплины низшую чувственную природу человека17, современная цивилизация должна быть готова к тому, что ничем необузданное животное начало безжалостно растерзает сначала её детей, а потом поставит жирную точку и на самом её существовании. Не стоит забывать, что духовная сущность любой подлинной религии во многом состояла в обуздании животной природы человека и подчинении её моральной воле. Если бы этого не случилось, человек остался бы не более чем слегка разумной обезьяной, наловчившейся ходить на задних лапах. Секуляризация освободила человека от средневекового религиозного догматизма и мракобесия. Но она не предложила ему ничего взамен. Человек толпы быстро усвоил новый либеральный принцип жизни: если Бога нет — то всё можно.
Однако даже отец психоанализа Зигмунд Фрейд,
весьма далёкий от идей религиозной метафизики, вполне справедливо настаивал на подчинении бессознательных инстинктов и влечений силе человеческого сознания и сверхсознания. Мы можем поспорить с ним о сложных факторах культурогенеза. Но он совершенно прав, что одним из них является процесс сублимации психической энергии бессознательных инстинктов. В первую очередь Эроса — инстинкта жизни или сексуального влечения. Так вот современная западная культура предлагает обществу совершенно иной процесс — десублимацию бессознательных влечений и потакание самым извращённым из них как нормальному ходу вещей.
В таком случае наивно полагать, что либеральный отказ от гендерных барьеров станет последним оставленным рубежом на пути к полной «моральной свободе», то есть моральному разложению. Психоаналитики прекрасно знают, что характерная особенность животного аспекта человеческого сознания состоит в его ненасытном желании всё новых, необычных чувственных впечатлений и переживаний. Философски говоря, это есть древний устойчивый архетип или ментальная интенция слабого сознания на неограниченный гедонизм. Поэтому для нас будет совсем не удивительно, если спустя какое-то время общественное сознание на Западе будет готово принять не только идею гендер-ного либерализма, но и попытается легитимизировать другие, ещё более извращённые влечения — педофилию, зоофилию и иные крайне девиантные проявления низшей чувственной природы человека.
И это вовсе не пустые предположения. Например, британский политический бомонд уже давно сотрясают скандалы о противоестественном влечении некоторых уважаемых сэров и пэров к несовершеннолетним мальчикам и девочкам. В Британии эту проблему пока пытаются замалчивать. Пока всё ещё держится в рамках социальных приличий. Но это вовсе не значит, что проблема не существует. Обратите внимание на тенденцию: ещё каких-нибудь тридцать лет назад никто из публичных персон не решился бы отрыто провозгласить себя геем. Теперь же это стало не только возможно, допустимо и политкорректно, но даже вызывающе модно. Могли ли себе представить, например, отцы-основатели Соединённых Штатов, что на торжественной инаугурации, принимая присягу на Святой Библии, вновь избранный Президент США Барак Оба-ма будет с высокой трибуны произносить пламенную речь в защиту однополых браков?
Несмотря на либеральную эйфорию в странах Европы и Америки по поводу лавинообразно нарастающей гендерной инверсии, это явление требует весьма серьёзного осмысления. Проблема состоит, разумеется, не в преобразованиях языка, а в трансформации культурного кода и ценностных ориентиров, которые закрепляются лингвистическими и правовыми средствами. Каковы окажутся последствия гендерной
инверсии? С высокой долей вероятности в не столь отдалённом будущем можно прогнозировать демографический кризис, дефицит рабочей силы (как следствие), резкое снижение экономического потенциала (как дальнейшее следствие), нарастание социальной напряженности между трансгендерами и мигрантами (исламская диаспора), углубляющееся моральное разложение общества18. В определённой мере эти процессы уже разворачиваются на наших глазах. Однако, это есть ещё не финал, а только начало надвигающейся социальной катастрофы Старого и Нового Света.
1 Цивилизационный суверенитет России: проблемы и перспективы // Российская многопартийность и российские кризисы XX-XXI вв. М., 2016. С. 877-903.
2 The Guardian https://www.theguardian.com/.../gender-fluid-generation-young-people-male-female-t
3 Oxford Dictionaries https://en.oxforddictionaries.com
4 Merriam-Webster Dictionary https://www.merriam-webster. com/dictionary
5 Аблеев С.Р., Кузьминская С.И. Экзистенциальные характеристики массовой культуры постиндустриального общества // Вестник Московского университета МВД России. 2016. № 6. С. 218-221.
6 Аблеев С.Р., Кузьминская С.И. Манипуляции массовым сознанием: политическая мифология и стратегия демонизации // Вестник Московского университета МВД России. 2015. № 5. С. 172-176.
7 Гумбольдт В. Избранные труды по языкознанию. М., 1984.
8 Сепир Э. Избранные труды по языкознанию и культурологии. М., 1993.
9 Уорф Б. Отношение норм поведения и мышления к языку. Наука и языкознание. Лингвистика и логика // Новое в лингвистике. М., 1960. Вып. 1. С. 135-198.
10 Вайсгербер Й.Л. Родной язык и формирование духа. Изд-е 3-е. М., 2009.
11 Кузьминская С.И. Язык массовой культуры: лингвистическая специфика и дискурсивные стили // Философские исследования и современность. Сборник научных трудов. К 10-летию семинара «Современная философия: актуальные идеи и тенденции». Москва, 2016. С. 180-187.
12 Аблеев С.Р. Синергийная этика и моральные основания правосознания // Философия права. — 2009. № 6. С.35-39.
13 J. Walter Thompson Innovation Group https://www. jwtintelligence.com/2015/08/data-point-1-in-2-uk-young-people-say-theyre-not-100-heterosexual
14 Аблеев С.Р., Кузьминская С.И. Язык и ценности массовой культуры // Вестник Московского университета МВД России. 2016. № 2. С. 14-17.
15 The Independent www.Independent.co.uk
16 The Guardian https://www.theguardian.com/world/.../uk-state-schools-get-gender-neutral-uniforms
17 Аблеев С.Р. Психическая стратификация сознания: им-персональный подход // Философские исследования и современность: Вып. 4. М., 2015. С. 6-26.
18 Кризис как фактор социального развития: история и современность // Российская многопартийность и российские кризисы XX-XXI вв. М., 2016. С. 855-876.
