CC BY
41"Культурная жизнь Юга России"
№ 4 (38), 2010
С. Г. АПЕТЯН
функционирование англицизмов
в различных типах дискурса
В статье рассматриваются массово-информационный, компьютерный, официально-деловой, научный и художественный дискурсы, показывается дискурсивная обусловленность англицизмов.
Ключевые слова: англицизмы, типы дискурса, дискурсивная обусловленность.
На сегодняшний день англицизмы стремительно распространяются в русском языке. Их можно встретить как в устной, так и в письменной речи. Некоторые заимствования вошли в обиход настолько прочно, что стали восприниматься как русские слова, например, бюджет, лояльный, комфорт, веранда, парламент, паника, вульгарный, клумба, клоун, митинг, юмор, трактор, спирт, пиджак.
Функционирование английских слов в различных типах дискурса, охватывающих многочисленные субъязыки, является предметом современных лингвистических исследований. Другие важные задачи в данном аспекте - изучение разновидностей и выявление причин перехода заимствований в язык-реципиент. Актуальны также вопросы словообразования, частеречного распределения, ассимиляции указанных лексических единиц в русском языке.
Существует множество определений дискурса, этот многозначный термин используется специалистами в рамках самых разных наук (социологии, межкультурной коммуникации, лингвистики, философии, культурологии, социальной психологии, литературоведения и др.).
Как указывает В. В. Красных, данный термин введен немецким философом и социологом Ю. Хабермасом для обозначения вида речевой коммуникации, предполагающего рациональное критическое рассмотрение ценностей, норм и правил социальной жизни [1]. Среди российских ученых, занимающихся данной проблемой, можно назвать Б. С. Караулова, Н. Д. Арутюнову, А. А. Кибрика, В. И. Карасика, В. А. Звегинцева, М. М. Бахтина, Т. М. Николаеву, В. В. Петрова, Ю. С. Степанова, В. Г. Борботько и многих других.
Согласно А. А. Кибрику, дискурс шире текста, «это одновременно и процесс языковой деятельности, и ее результат - а результат и есть текст» [2]. Н. Д. Арутюнова определяет дискурс через текст: «Связный текст в совокупности с экстралингвистическими - прагматическими, социокультурными, психологическими и др. факторами; текст, взятый в событийном аспекте; речь, рассматриваемая как целенаправленное социальное действие, как компонент, участвующий во взаимодействии людей и механизмах их сознания (когнитивных процессах). Дискурс - это речь, "погруженная в жизнь"» [3]. Ю. С. Степанов дает следующую трактовку: «Дискурс существует прежде всего и главным образом в текстах, но таких, за которыми встает особая грамматика, особый лексикон, особые правила словоупотребления и синтаксиса, особая семантика, в конечном счете - особый мир. В мире всякого дискурса действуют свои правила синонимических замен, свои правила истинности, свой этикет. Это - "возможный (альтернативный) мир" в полном смысле логико-философского термина. Каждый дискурс - это один из "возможных миров"» [4].
Однако существуют и другие мнения: «Вообще русистам давно нужно как следует подумать об упорядочении своей терминологии и освобождении ее по возможности от иностранного "мусора" вроде новомодных словечек типа дискурс, парадигма» [5].
В. И. Карасик выделил личностный и институциональный дискурс и назвал такие подвиды последнего, как административный, юридический, военный, педагогический, деловой, дипломатический, массово-информационный, медицинский, мистический, научный, политический, рекламный, религиозный, сценический, спортивный, философский. Языковед отмечает, что данная классификация может быть дополнена или изменена [6].
По мнению А. А. Кибрика, «только через призму значимых классификационных признаков, различающих типы дискурса, можно объяснить все богатство лексических и грамматических выборов, производимых говорящим или пишущим человеком» [7]. Ученый полагает, что в основу исследования данной категории должны быть положены модус, жанр, функциональный стиль и формальность, и различает устный, жестовый, мысленный, письменный и электронный модусы. Жанры речи определяют формат дискурса.
Г. Я. Солганик дифференцирует речь на бытовой, научный, официальный, публицистический и художественный функциональные стили [8]. В свою очередь, В. И. Карасик вместо термина «функциональный стиль» использует дефиницию «формат стиля», подразумевая под ней разновидность дискурса, выделяемую в зависимости от коммуникативной дистанции, степени самовыражения говорящего, сложившихся социальных институтов, регистра общения и клишированных языковых средств [9].
Т. М. Николаева в своей статье о лингвистике текста исходит из следующих толкований. Дискурс - это связный текст; устно-разговорная форма текста; диалог; группа высказываний, связанных между собой по смыслу; речевое произведение (устное или письменное) как данность [10].
Проанализировав вышесказанное, можно заключить, что дискурс (связный текст, рассматриваемый в совокупности с экстралингвистическими факторами) - это сложное коммуникативное явление, объединяющее в себе текст и необходимый для его понимания контекст.
По Ю. М. Скребневу, стиль является характеристикой подъязыка, выделяемого исследователем. Способность пользоваться тем или иным субъязыком Скребнев приравнивает к владению дополнительным иностранным языком. Чем большим количеством стилей и жанров оперирует языковая личность, тем сильнее ее развитие [11].
Англицизмы активны в различных дискурсах, в том числе включающих в себя специальные языки
№ 4 (38), 2010
"Культурная жизнь Юга России"
или субъязыки, для которых характерен ряд общих параметров, с одной стороны, и особых стилевых признаков и функциональных установок, с другой.
Перечислим наиболее насыщенные англицизмами дискурсы и охватываемые ими субъязыки: массово-информационный (субъязык газет, журналов, радио, телевидения, Интернет-изданий); компьютерный (субъязык веб-сайта, домашней страницы, Интернет-форума); официально-деловой (субъязык дипломатии, законов и банковского сектора); научный; художественный; бытовой.
СМИ и Интернет обеспечивают широкое распространение английской лексики в современном русском литературном языке. Массово-информационный дискурс является самым восприимчивым к английским заимствованиям. Чаще всего мы встречали англицизмы в материалах, посвященных экономике, политике, спорту и культуре (риэлтер, промоутер, офф-шор, тендер, брокер, дилер, евро, лизинг, бизнесмен, бартер, рестлинг, дай-винг, серфинг, бодибилдинг, сноуборд, пейнтбол, матч, спортсмен, керлинг, плей-офф, бокс, ринг, теннис, пресс-центр, конгрессмен, импичмент).
Согласно нашему исследованию, компьютерный дискурс мало уступает массово-информационному по числу английских заимствований. Мощным толчком для проникновения в русскую речь иноязычной лексики служило стремительное развитие информационных технологий: появление на российском рынке персональных компьютеров, выход в свет специализированной литературы. Заимствование происходит столь быстро, что некоторые термины и аббревиатуры сохраняются в оригинальном написании. Характерными для данного типа дискурса являются, к примеру, такие профессионализмы: сканер, модем, файл, сайт, браузер, веббраузер, дисплей, гаджет, процесс.
Официально-деловой дискурс выделяется своей устойчивостью и внутренней замкнутостью. Он представлен субъязыком дипломатии (дипломатические акты), юридических законов (законодательные документы) и банковского сектора (международные договоры). Проникновению иноязычной лексики в русскую речь способствует использование английского языка в качестве международного. В деловой документации можно встретить английские слова суперкарго, экспорт, демпинг, мониторинг, менеджер, инвойс и многие другие.
Отличительными чертами научного дискурса являются равноправность участников общения, большая аудитория и широкий круг охватываемых проблем. Исследовательская деятельность требует чтения специализированной литературы, в частности англоязычной, участия в научных конференциях и саммитах, в том числе международного масштаба. Особый интерес вызывают термины, закрепившиеся в языке в короткие сроки, например, экономические понятия маркетинг, фьючерс, опцион пут, инвестор, импорт.
Художественный дискурс следует рассматривать с учетом экстралингвистических факторов (биография автора, его мировоззрение и др.). Н.
Г. Михайловская пишет: «Внешнее языковое отличие художественного стиля от других <...> заключается в возможности использования <...> элементов, выходящих за границы общелитературной нормы (вульгаризмы, жаргонизмы, диалектизмы, историзмы), наряду с элементами, типичными для отдельного функционального слоя. В языке художественного произведения эти элементы чаще всего являются средством создания речевой характеристики» [12].
Проведенный нами анализ данного типа дискурса на примере рассказа У. С. Моэма «Дождь» показал, что бытовой дискурс реализуется посредством разговорной речи (соответствующей разновидности устного функционирования литературного языка).
Переводчику названного рассказа У. С. Моэма не удалось избежать употребления англицизмов мисс, доллар, веранда, колледж. Подобные английские слова проникают в наш язык и закрепляются в нем в силу того, что в принимающей языковой системе не существует их аналога.
Современный мир постоянно развивается, преобразуется, что закономерно отражается в языке. Экономические, политические, научные, культурные связи способствуют попаданию словарных единиц одного языка в другой. Сегодня многие языки мира пополняются англоязычными заимствованиями, которые все чаще встречаются в печати, в речи теле- и радиоведущих, политиков, дипломатов, бизнесменов.
Англицизмы имеют определенное преимущество перед русскоязычными аналогами и влияют на уровень информативности текста.
Литература
1. Красных В. В. «Свой» среди «чужих»: Миф или реальность. М., 2003.
2. Кибрик А. Е. Очерки по общим и прикладным вопросам языкознания. М., 1992. С. 287-301.
3. Лингвистический энциклопедический словарь. М., 2002. С. 136-137.
4. Степанов Ю. С. Альтернативный мир. Дискурс, Факт и принцип Причинности // Язык и наука ХХ в. М., 1995. С. 44-45.
5. Шанский Н. М. Русский язык и телевидение сегодня // Русский язык в школе. 2004. № 5. С. 100-102.
6. Карасик В. И. О категориях дискурса // Языковая личность: социолингвистические и эмотивные аспекты. Волгоград; Саратов, 1998. С. 185-197.
7. Кибрик А. А. Модус, жанр и другие параметры классификации дискурсов // Вопросы языкознания. 2009. № 2. С. 3-21.
8. Солганик Г. Я. Стилистика текста. М., 2005.
9. Карасик В. И. Языковой круг: личность, концепты, дискурс. Волгоград, 2002.
10. Николаева Т. М. Лингвистика текста. Современное состояние и перспективы // Новое в зарубежной лингвистике. М., 1978. Вып. 8. С. 5-39.
11. Скребнев Ю. М. Основы стилистики английского языка. М., 1994.
12. Краткая литературная энциклопедия. М., 1972.С. 1054.
s. g. apetyan. functioning of Anglicisms in different types of discourse
Mass and informative, computer, official, scientific, artistic discourses are considered in the article. Discursive conditionality of Anglicisms is revealed.
Key words: аnglicisms, discourse, types of discourse, discursive conditionality.
"Культурная жизнь Юга России" № 4 (38), 2010
76 -
Трибуна молодого ученого
Д. В. ГРУШЕВСКИЙ
комментарий к воспоминаниям историка в. а. голобуцкого
На основе архивных документов уточняются дата и обстоятельства встречи украинских историков В. Голобуцкого и С. Грушевского.
Ключевые слова: украино-кубанские книжные связи, украинизация Кубани, сталинские репрессии.
Книги, изданные в Украине, если и доходят до Краснодара, то не быстро. Объясняется это тем, что украино-кубанские книжные связи после 1991 года почти прекратились. Вот почему исправленное и дополненное переиздание знаменитой монографии профессора В. А. Голобуцкого «Черноморское казачество», в которое впервые включен сюжет о его встрече в Краснодаре с кубанским историком С. Г. Грушевским, попало к автору данной статьи уже после того, как упомянутый эпизод был ретранслирован другими исследователями без необходимого комментария. А между тем память существенно подвела ученого, которому на момент подготовки книги шел девяностый год.
Приведем интересующий нас отрывок, чтобы затем поставить вопросы и дать по ним свои комментарии. В. А. Голобуцкий пишет:
Будущий историк Украины должен понимать, в каких ужасных условиях проходила работа людей, которые стремились объективно изучать историю своего народа, когда над каждым из них тяготело возможное в любое время обвинение в национализме - часто за одно упоминание фамилии Грушевского без сакральной приставки, что он враг народа, националист, контрреволюционер и т. п. Армия официальных «ученых» внимательно следила за так называемой чистотой марксистско-ленинской идеологии. Печальный мартиролог украинских источников, физически уничтоженных, затравленных и всячески приниженных, взывает к высшей справедливости.
Приведу такой эпизод. В страшном 1937 году после окончания аспирантуры в Ленинграде меня назначили преподавателем истории в Краснодарском педагогическом институте. Это отвечало моему желанию изучать историю черноморского казачества, архив которого сберегся в Екатеринодаре (Краснодаре). Когда я появился в институте, один из преподавателей спросил меня: «Вы, вероятно, назначены на место Грушевского?» Я - удивленно: «Какого Грушевского?», так как знал, что Михаил Сергеевич умер при загадочных обстоятельствах в Кисловодске в 1934 году. «Тут до вас работал племянник Михаила Сергеевича, но сейчас он в тюрьме». Такая новость опечалила меня, хотя в те годы аресты были массовым явлением.
Вскоре я стал посещать местный архив, и вот однажды, зимой (это было, кажется, в 1938 году), двери комнаты, где я работал, открылись, и вошел человек среднего роста в шапке и пальто с поднятым воротником. При нем был конвоир. Эти двое прошли в соседнюю комнату. На меня это произ-
вело тяжелое впечатление. «Кто это?» - спросил я работника архива, находившегося со мной в комнате. «Это Грушевский, - со страхом прошептал он. - Иногда его приводят сюда из тюрьмы, он интересуется запорожскими материалами, как и вы». Больше я этого мученика не видел [1].
Итак, сформулируем вопросы, которые вызывает у нас приведенный отрывок. Вот они:
1. В каком городе состоялась встреча двух историков?
2. В каком году это было?
3. Когда в Краснодаре стало известно о расстреле историка?
4. Когда была распродана библиотека С. Г. Грушевского?
Но, прежде чем приступить к анализу приведенного отрывка, представим читателям участников описанного в книге эпизода.
Владимир Алексеевич Голобуцкий (19031993) - видный специалист в области социально-политической и экономической истории Украины эпохи «казачины» - родился в небольшом украинском селе на Черниговщине в семье священника. Его мать была дворянкой, дочерью гусарского офицера - этот факт он тщательно скрывал практически до конца жизни. Не закончив обучение в Новгород-Северском духовном училище, юноша начал работать переписчиком в военкомате, затем военным делопроизводителем, сотрудником волостного отдела агитпропаганды в системе народного образования. В течение двух лет (1921-1923) Голобуцкий учился на двухгодичных курсах для взрослых при Глуховском педагогическом институте. Однако, учитывая свое непролетарское происхождение, он не решился подать документы в вуз. Еще два года трудился избачом, нарабатывая пролетарскую биографию, а затем (1925) решил перебраться подальше от родных мест - на воспетый романтиками Кавказ. Денег хватило добраться лишь до Адыгеи, где удалось пристроиться избачом в ауле Пчегатлукай. Полученные там характеристики позволили новоиспеченному комсомольцу в августе 1926 года поступить на естественный факультет Кубанского педагогического института.
Весной 1927 года научный сотрудник Кубанского окружного архивного бюро Яков Никитович Раенко предложил студентам поучаствовать в разборе материалов архива. Так Голобуцкий впервые соприкоснулся с подлинными документами Запорожского и Черноморского казачьих войск. Это событие предопределило его дальней-
