CC BY
36
УДК 811.512.37'366.59 ББК Ш164.3-2
ФУНКЦИОНАЛЬНО-СЕМАНТИЧЕСКОЕ ПОЛЕ МОДАЛЬНОСТИ В КАЛМЫЦКОМ ЯЗЫКЕ (ДИРЕКТИВНАЯ МОДАЛЬНОСТЬ)*
В. Н. Мушаев, З. Д. Мутаева
В современной лингвистической литературе отмечается, что модальность волеизъявления (ирреальная модальность) выражает волю говорящего, направленную на осуществление связи между объектом и его признаком [Панфилов 1977, Пюрбеев 1981, Дамбуева 2000]. Такая связь не является фактом объективной реальности, возможное существование ее обусловлено волеизъявлением говорящего: говорящий выражает пожелание или требование, чтобы связь между объектом и признаком стала действительной. В зависимости от того, выражает ли данное высказывание требование или желание говорящего, в пределах модальности волеизъявления исследователи различают модальные значения побуждения (директивная модальность) и желательности (оптативная модальность) [Беляева 1985; Теория... 1990].
Для исследования семантики и условий речевого варьирования форм выражения модальности волеизъявления релевантными оказались следующие факторы:
1. роль в речевом акте: первичные (говорящий, адресат, третье лицо) и вторичные (источник побуждения или пожелания, исполнитель, лицо, ответственное за принятие решения совершать действия или не совершать);
2. время появления высказывания и время исполнения действия, к которому побуждает высказывание;
3. отношение говорящего к потенциальному действию: готовность / неготовность;
4. иерархия социальных ролей коммуни-
катов, которая выражается в трех типах отношений: субординативные (стар-
ший — младшему, младший — старшему), не субординативные (равный—равному), отсутствие отношений;
5. регистр или тональность коммуникации: официальный — нейтральный — нео-
фициальный; последний подразделяется на возвышенный, вежливый, непринужденный и фамильярный [Беляева 1985: 75].
Структурную внутриязыковую основу выражения директивной модальности составляют средства различных уровней языка, выделенные на основе общности семантической функции и объединенные в функциональную подсистему побудительности — микрополе директивной модальности. Сюда входят средства, имеющие разный лингвистический статус, разную частотность употребления в речи, разную степень специализированности. Некоторые из них являются ядерными, другие периферийными, но все они могут быть использованы как «форма речевого воздействия на окружающую среду в целях организации или перестройки ее в соответствии с требованиями говорящего» [Прокопчик 1955: 10].
Директивную модальность составляют следующие виды семантических зон директивных высказываний: приказ, просьба, приглашение, совет, запрещение, разрешение, предложение; в оптативной модальности мы выделяем: собственно желаемость, пожелания, заклинания, призывы и проклятия. Доминантной формой выражения микрополя директивной модальности является морфологическая категория — повелительное наклонение, имеющая широкую семантику и наибольшую частотность употребления в речи. Директивная модальность может выражаться несколькими способами: при помощи глаголов, при помощи грамматических и лексико-грамматических средств, а также косвенно-описательным путем.
Приказ представляет собою немотивированный прямой вид побуждения. В калмыцком языке приказ выражается:
1) повелительным наклонением: Ду hарл уга минь ода кошуртм арвн арслц
* Статья подготовлена в рамках гранта РГНФ «Северный Кавказ: традиции и современность», проект № 13-14-08003 а(р).
ac! Квшурим ял эс вгxлэч би чa-миг!... — г^эд Сaнщ мел yypлaд бээв. (‘ Без разговоров сейчас же отдай десять рублей за мою ось! Если не отдашь, я тебя!... — рассердился Санджи.’) [КХ: 15]; Ас, цэ кещ ac! — гив. (‘Налей, налей чаю! — сказал.’) [КХ: 102];
2) группой глаголов типа xssKpx ‘кричать’, yypлx ‘сердиться, злиться’; вводящими словами гинэв ‘говорю’, cоцcчaнч ‘слышишь’ и т. д., придающими оттенок грубости, угрозы: Чини hapa квдлмш эн, кишго xоpтн! Хуц m9ex тоxмтa xyph aлщч! Чaмaг, чaмaг... — г^эд xssKpe. (‘Это твоих рук дело, вредитель! Ты убил высокопородного ягненка! Я тебя, я тебя... — кричал он.’) [КХ: 65]; Анщyлa терз секчкэд: — 3axap! Би энд бээнэв. Mapлыг нaapaн aвч ирэд, нaмaг эндэс aлдyлщ ae! — гищ xээкpв. (‘Ан-джула, открыв окно, крикнула: — Захар! Я здесь. Приведи сюда Марала, заберите меня!’) [МК: 410];
3) односоставными предложениями (в приказах, призывах): Болщ! Ду тacpтн! Юм cоцcxтн! (‘Хватит! Замолчите! Дайте же послушать!’) [БО: 170]; Зогcщa! (‘Постой!’) [КХ: 143];
4) обстоятельствами времени типа минь одa, одaxн ‘только сейчас’, тудлyгa ‘немедленно’: Тер куундврин тусшр Дорщ Сapaнгович минь одa келxлэpн: мвцг кергтэ болx, aвч иртн, xээкpв. (‘Об этом разговоре Дорджи Сарангович, когда только что говорил, закричал: Понадобятся деньги, принесите!’) [ЦТ: 211];
5) формой множественного числа повелительного наклонения на -тн: Автомa-тын aмap нyphapнь тулкэд, уудн тaл 3aae: Шyлyhap, haзapaн hapтн! (‘Дулом автомата толкая в спину, направил к двери: Быстро выходите на улицу!’) [ЦТ: 66].
Аналогичную семантическую структуру имеет запрещение. В калмыцком языке форма запрещения реализуется с помощью частицы отрицания при повелительном наклонении бичэ ‘не’, например: Нул! Тиим уг бичэ кел! <...> Амpxн hype нульмчшд, hapaн нaмчлщ зaльвpв (‘Грех! Не говори таких слов! <...> Амрхан, причитая, трижды сплюнула и помолилась.’) [ЦТ: 13]; Нэ, hap!! Хотндм бичэ бэ! — гищ келэд эк-кввун xойpиг кввhэд haphM; (‘Ну, выходи!! Не живи в моем хотоне! — сказав так, прогнал мать с сыном.’) [КХ: 24].
Просьба имеет цель побудить адресат к действию, которое необходимо для говорящего. В калмыцком языке просьбу выражает большое количество форм, в которых присутствуют:
1) глаголы типа сурх ‘просить’, эрх ‘умолять, упрашивать’, келх ‘сказать’, глаголы просьбы нвкд бол ‘помоги’ и т. д.: «Ноха, hартн, сввдэн мантн», — гиhэд Манщ ээрнэ. (‘«Ноха, выходите, ночью сторожите», — упрашивал Манджи.’) [КХ: 62]; «Ээщ, ээщ, hарч ац-шову орулщ ав», — гинэ. (‘«Матушка, матушка, выйди и забери дичь», — говорит.’) [БО: 75];
2) конструкции с побудительной частицей нэ ‘ну’ и выделительно-ограничительным предлогом зуг ‘только’ со значением просьбы, со вводно-модальным выражением буйн болтха ‘пожалуйста’, с обращением в стилистически нейтральной форме: Буйн болх, Деля минь, эмтнэ хоорнд бичэ орлц. (‘Пожалуйста, Деля моя, не вмешивайся в споры людей.’) [АГ: 98]; Бадм, манаhас ирэд тер башм-гуд ав. (‘ Бадма, возьми у нас те башмаки.’) [АБ: 87];
3) просительные формы повелительного на-
клонения с частицами -и, -хн: Босад тер арсинь хээЫч, — гищ залуд келщ ор-кад, аакин баав кввYг, бумаза хувцнаннь барун хормаhан хойр^урв сащад, хор-мадан оращ авад теврв. (‘Встань и поищи-ка эту шкуру — сказав мужчине, тетя, два-три раза тряхнув правым краем подола своего бумазейного платья, завернула в подол мальчика и взяла на руки.’) [КХ: 42].
Совет, приглашение представляют собой косвенный вид побуждения к действию и выражаются формами, в которых присутствуют:
1) слово селвг ‘совет’: Нэ, ода санаhан бичэ зовтн, юмн-кумн болхла нанд зэцг вгYлэд орктн, би ирэд улан селвгэн вгн бээсв. (‘Ну, вы теперь не переживайте, если что или кто понадобятся — сообщите мне, я приду и дам вам искренний совет.’) [КХ: 73]; Та эн мини зууднд келсн Yгиг йоста Yннд санад коммуна партин hардмщар делегатск хурган делгрYлэд, делгY цугтан делкэн кYYкд улс яhщ бээхиг лавлад медтн, — гищ танд би — угатнрин нээщ уршгта Манщ улан седклэрн селвгэн вгчэнэв. (‘Слова, которые я произнес во сне, вы
должны воспринять как истинную правду, и под руководством коммунистической партии, расширив свое собрание делегатов, выясните, как живут женщины всего мира, — так я, Манджи —друг бедных, открытым сердцем даю вам совет.’) [КХ: 81];
2) частица нэ ‘ну’ с побудительным сиг-
налом и глагол со значением простого побуждения: Нэ, чи бYPYЦ манад хонад мацhдур хэр. (‘Ну, ты заодно переночуй у нас, а завтра возвращайся домой.’); Нэ, ввгн, суутн, суутн! — гиhэд суулhщ оркв. (‘Ну, дедушка, сядьте, сядь-
те! — сказав, усадил.’) [КХ: 118];
3) группа глаголов со значениями простого
побуждения и приглашения совершить действие: Манаhур ирэд, хот у. (‘Приходи к нам, покушай.’) [АБ: 170]; Менд, менд! Уралан hарад су! (‘Здравствуй, здравствуй! Проходи вперед, садись!’) [БО: 45].
Предложение как семантическая зона директивного высказывания является косвенной формой побуждения к действию, исполнителем которого может быть и сам говорящий; выражается при помощи глаголов со значениями простого побуждения и предложения совершить действие: Нэ, шуугаhан ахртн, дакад Yг келх кун бээхлэ келцхэтн, — гищ хургин президиумд су-усн Даак босщ келв. (‘ Ну, перестаньте шуметь, если у кого есть что сказать, говорите, — сказала Даака, сидевшая в президиуме собрания.’) [КХ: 117]. Нэ, дакщ Yг келх кун уга болхла, иигэд чилэн гищэнэвдн. Бичэ шуугтн, шиидвр кей ода, — г^эд Адуч босв. (‘ Ну, если больше нет выступающих, то тогда будем завершать. Не шумите, сейчас примем решение, — сказав, Адуч встал.’) [КХ: 119].
Анализ источников показал, что формами выражения директивной модальности могут быть: 1) повелительное наклонение;
2) группа глаголов типа хээкрх ‘кричать’, уурлх ‘сердиться, злиться’; 3) функционально вводно-модальные слова гинэв ‘говорю’, соцсчанч ‘слышишь’ и т. п., придающие оттенок грубости, угрозы; 5) группа глаголов, объединенных общей семантикой удаления: hарч эрл ‘выйди вон’, Yзгдл уга од ‘исчезни с глаз’; 6) обстоятельство времени типа минь ода, одахн ‘только сейчас’, тYдл уга ‘немедленно’; 7) форма глагола множественного числа повелительного наклонения на -тн; 8) просительные
формы повелительного наклонения с частицами -и, -хн; 9) побудительная частица нэ ‘ну’ и выделительно-ограничительный предлог зуг ‘только’ со значением просьбы, вводно-модальное выражение буйн болтха ‘пожалуйста’.
Категория модальности — это языковая категория, для которой функционально-семантическое поле является наиболее адекватным способом описания, отражающим сущность ее устройства. В. В. Виноградов подчеркивал, что каждое предложение имеет модальное значение как существенный конструктивный признак [Виноградов 1975]. Выражаемая интонацией модальность предложения проявляется во всех морфологических типах предложений. Модальность директива выражается единицами разных языковых уровней (лексического, морфологического и синтаксического), а также различных их сочетаний. Разнородные языковые элементы объединяются в систему на основе общности семантической функции. Лексическими средствами передачи модальных значений в калмыцком языке являются модальные глаголы и модальные частицы. К морфологическим средствам выражения модальности мы относим формы наклонений: повелительное, желательное, предостерегательное [Харчев-никова 1995: 78; Мушаев 2005: 274].
Таким образом, доминанту плана выражения директивов составляет категория императивной модальности и ее ядро — повелительное наклонение, для которого значение побуждения является прямым значением. В калмыцком языке формы повелительного наклонения выражают всевозможные оттенки значения побуждения от приказа до приглашения.
Источники
АБ — Балакан Алексей. Алтн бумб. Роман. Элст: Хальмг дегтр hарhач, 1974. 294 с.
АГ — Бадмин Алексей. Арнзлын гуудл. Роман.
Элст: Хальмг дегтр hарhач, 1989. 365 с.
БО — Басцга Баатр. Бумбин орн. Элст: Хальмг дегтр hарhач, 1981. 431 с.
КХ — Ман^ин Нимгр. КелврмYДин хуралу.
Элст: Хальмг дегтр hарhач, 1959. 147 с.
МК — Бадмин Алексей. МукeвYн. Роман. Элст: Хальмг дегтр hарhач, 1984. 419 с.
ЦТ—Бадмин Алексей. Ца!ин толhа. Туук. Элст: Хальмг дегтр hарhач, 1977. 221 с.
Литература
Беляева Е. И. Функционально-семантическое поле модальности в английском и русском языках. Воронеж: Изд-во Воронеж. ун-та, 1985. 179 с.
Виноградов, В. В. О категории модальности и модальных словах в русском языке // Виноградов В. В. Избранные труды. Исследования по русской грамматике. М.: Наука, 1975.
Дамбуева П. П. Категория модальности в современном бурятском языке. Улан-Удэ: Изд-во БГУ, 2000. 251 с.
Мушаев В. Н. Структура и семантика калмыцкого предложения. Элиста: ОАО АПП «Джан-гар», 2005. 382 с.
Панфилов В. З. Категории модальности и ее роль в конституировании структуры предложе-
ния и суждения // Вопросы языкознания. № 4. М.: Наука, 1977. С. 37-48.
Прокопчик А. В. Структура и значение побудительных предложений в современном русском литературном языке: автореф. дис. ... канд. филол. наук. М.: Наука, 1955. 16 с.
Пюрбеев Г. Ц. Категория модальности и средства ее выражения в монгольских языках // Вопросы языкознания. № 5. М.: Наука, 1981. С. 5-30.
Теория функциональной грамматики. Темпо-ральность. Модальность. Л.: Наука, 1990. 262 с.
Харчевникова Р. П. Система глагольных наклонений в современном калмыцком языке. Учебное пособие. Элиста: КалмГУ, 1995. 94 с.
