CC BY
59
ние суток на части с деятельностью человека: «День заполнен деятельностью; утро начинает дневную деятельность, а вечер кончает; ночь - это как бы «провал», перерыв в деятельности» [7, с. 39]. На основании этой концепции распределение времени в сутках зависит от того, с какого часа и до которого длится, к примеру, рабочий день. Соответственно, начало рабочего дня в сознании ассоциируется с утром, окончание - с вечером; фиксированный обеденный промежуток - обед, а ужин происходит по возвращении с работы. В ходе проведенного эксперимента мы также столкнулись с распределением времени, связанным с учебной деятельностью информантов. К примеру, были получены такие реакции, как в зависимости от количества пар; во сколько вернешься с учебы; как только приду домой после пар. Таким образом, восприятие и членение временных отрезков оказывается зависимым от внешних факторов - в данном случае учебной деятельности. Помимо этого, в определении
Библиографический список
1. Ожегов С.И., Шведова Н.Ю. Толковый словарь русского 6. URL: языка. 4-е изд., дополн. М.: Азбуковник, 1998. 944 с.
2. Толковый словарь русского языка: в 4 т. / Под ред. Д.Н. Ушакова. Т. 4. М., 1940.
3. Даль В.И. Толковый словарь русского языка. М.: Эксмо, 2010. 688 с.
4. Национальный корпус русского языка [Электронный ресурс]. Режим доступа: http://www.ruscorpora.ru
5. Кузнецов С.А. Большой толковый словарь русского языка. 1-е изд. СПб.: Норинт, 1998.
времени важную роль играют такие факторы, как отношение к времени года (вечер - зимой с 17.00 до 20.00, летом - с 19.00 до 22.00) и то, является день будничным или выходным (завтрак - в 8.00, в выходные - в 10.00). Но несмотря на наличие индивидуальных и различных внешних причин, респонденты осознают время и делят его на отрезки в соответствии с выявленным нами ранее членением, характерным для русской картины мира.
Однако наше исследование нельзя считать универсальным, подходящим для всех носителей русского языка. Очевидно, нужно учитывать индивидуальные особенности, режим жизни и работы, биологические часы, климатические условия, время года и многое другое. В следующей работе мы обратимся к опыту других стран в восприятии времени, понаблюдаем, как носители китайского и английского языков воспринимают время и членят его в своем сознании.
http://ru.wikipedia.org/wiki/%CC%E5%F2%EE%E4_%EE%EF% F0%EE%F1 %E0
7. Зализняк А.А., Левонтина И.Б., Шмелев А.Д. Ключевые идеи русской языковой картины мира. М.: Языки русской культуры, 2005.
8. Победаш Е.В. Категория времени в культурологическом аспекте и определение текущего часа как лингвокультурный маркер // Вестник ИрГТУ. № 10. 2012. С. 370-373.
УДК 808.2:1
ФРЕЙМОВЫЙ ПОДХОД В КОГНИТИВНОМ ИССЛЕДОВАНИИ ФОРМУЛЬНОСТИ В РУССКОМ БЫЛИННОМ ДИСКУРСЕ
© М.Б. Сидорова1
Северо-Восточный федеральный университет им. М.К. Аммосова, 677000, Россия, Республика Саха (Якутия), г. Якутск, ул. Белинского, 58.
В фокусе внимания данной статьи - когнитивный механизм эпической формульности, которая рассматривается как языковая манифестация когнитивных образований, имеющих фреймовую природу. На материале формул, объективирующих фрейм «пир», анализируется взаимодействие концептуальных и фреймовых структур, которые выступают семантической основой стандартных типизированных ситуаций и участвуют в построении сюжет-но-композиционной канвы эпического повествования, выстраиваясь в определенную повествовательную схему. Библиогр. 10 назв.
Ключевые слова: формульность; эпическая формула; фрейм; фрейм-сценарий; эпический дискурс.
FRAME APPROACH TO COGNITIVE STUDY OF FORMULAIC PATTERNS IN RUSSIAN EPIC DISCOURSE M. B. Sidorova
M. K. Ammosov North-Eastern Federal University,
58 Belinsky St., Yakutsk, Republic of Sakha (Yakutia), Russia, 677000.
The article focuses on the cognitive mechanism of epic formulaic patterns. The last are considered as the language manifestation of cognitive structures of frame nature. The author studies the interrelation between conceptual and frame structures through the analysis of epic formulae verbalizing the frame "feast". The formulae are woven into descriptions of standard typical situations and are arranged in the form of a certain narrative scheme. 10 sources.
Key words: formulaic pattern; epic formula; frame; script; epic discourse.
1 Сидорова Марианна Борисовна, старший преподаватель кафедры английской филологии, аспирант Иркутского государственного лингвистического университета, тел.: 89142275768, e-mail: marsid@rambler.ru
Sidorova Marianna, Senior lecturer of the Department of English Philology, Postgraduate of Irkutsk State Linguistic University, tel. 89142275768, e-mail: marsid@rambler.ru
Эпическая формула как общепризнанное конститутивное свойство организации эпического дискурса не является новым объектом исследования в языкознании. Однако, несмотря на обилие посвященной этой проблеме литературы, ее рассмотрение ограничивалось, в основном, определением границ самого понятия и изучением стилистической роли формул в эпическом тексте. В целом, категория формульности охватывает широкий спектр явлений - от отдельного слова до целых блоков предложений, связанных друг с другом формально-семантическими условиями (метрической структурой и единой концептуальной сферой). С развитием когнитиво-дискурсивного направления в лингвистике [4] высказывается мысль о том, что ключ к разгадке самого механизма формульности следует искать именно в концептуально-когнитивной природе формул [1]. В связи с этим мы считаем, что наличие особой эпической картины мира в сознании сказителя и его аудитории определяет особенности функционирования эпических формул в дискурсе, как и характер воспроизведения эпического дискурса в целом. В связи с вышесказанным мы ставим целью данной статьи рассмотрение явления эпической формульности с позиций когнитивной лингвистики, а именно анализ и описание эпических формул как языковых манифестаций глубинных семантических структур. Для достижения этой цели мы применяем метод фреймового анализа. Материалом исследования в рамках данной статьи являются формульные конструкции, объективирующие фрейм «пир» в русском былинном дискурсе.
Исследователями неоднократно было отмечено, что формульные описания типизированных ситуаций выстраиваются в отдельные текстообразующие блоки, которые, по мнению Е.Б. Артеменко, в когнитологии квалифицируются как фреймы и сценарии [1]. Полностью разделяя мнение Е.Б. Артеменко о том, что в основе данных сюжето- и текстообразующих блоков лежат типизированные концептуальные структуры, мы находим поразительное сходство данных текстообра-зующих образований концептуального порядка с темами А. Лорда. Тема, или «группа понятий и представлений, регулярно используемых при передаче сюжета» [5, с. 83], по нашему мнению, в своей семантической основе имеет фреймовую природу и объективируется на языковом уровне преимущественно посредством стандартных формульных конструкций.
Фрейм как «структура информационных данных, в которой отображены приобретенные опытным путем знания о некоторой стереотипной ситуации» [7], является удобным инструментом для описания типовых эпических ситуаций, объективированных на языковом уровне формульными конструкциями. Несмотря на распространенность в когнитивных и лингвистических исследованиях, понятие «фрейм» до сих пор не имеет однозначного терминологического статуса. Не вдаваясь в подробности проблем дефиниции термина, изложим ниже лишь те положения, которые представляют актуальность в рамках изучения нашего вопроса.
В связи с вопросом о способах объективации фрейма в языке высказывается точка зрения, соглас-
но которой в основе фрейма лежит пропозициональная структура. Фрейм допустимо рассматривать как набор пропозиций, опираясь на определение пропозициональной модели/ структуры в Кратком словаре когнитивных терминов: каждый узел или слот представляет собой пропозицию (единицу хранения информации в памяти человека), отражающую в отдельном виде отношения, характеризующие объекты и события [8, с. 134]. Тогда фреймовую модель как структуру организации и хранения знаний в памяти человека можно соотнести с пропозициональными моделями и представить в виде «огромной сети взаи-мопересекающихся пропозициональных деревьев, каждое из которых включает некоторый набор узлов памяти с многочисленными связями» [8, с. 134].
Принципиальным для нас является также вопрос о взаимоотношениях фрейма и концепта. Согласно мнению многих ученых, фреймы организованы «вокруг» некоторого концепта. По Т. ван Дейку, фреймы, имеющие конвенциональную природу, содержат основную, типичную информацию, которая ассоциируется с тем или иным концептом [2, с.16]. По мнению В.А. Масловой, фрейм - это «обобщенная модель организации культурного знания вокруг некоторого концепта» [6, с. 51]. По нашему мнению, взаимопересечение понятий концепта и фрейма вполне очевидно, поскольку речь идет о ментальных единицах, чрезвычайно сложных по своей природе. При этом в содержание фрейма включается описание целого фрагмента действительности, тогда как концепт отражает лишь единичный предмет или явление. Вершина (имя фрейма), а также узлы (слоты) соответствуют определенным понятиям или концептам, которые выборочно актуализируются при интерпретации определенной ситуации. В связи с этим принято различать слоты верхнего и нижнего уровней: облигаторные и необлигаторные соответственно.
Фреймы могут взаимопересекаться в отдельных слотах. По М. Минскому, ряд терминалов соотносимых фреймов связан между собой, а основная часть терминалов большинства фреймов заполнена субфреймами, в результате чего образуются системы фреймов и семейства взаимосвязанных фреймов [7]. Нередко системы фреймов складываются в динамическую последовательность, образуя фреймы-сценарии.
Мы полагаем, что фреймы и фреймы-сценарии, являясь ментальными образованиями, входящими в состав эпической картины мира, выступают семантической основой стандартных типизированных ситуаций и участвуют в построении сюжетно-композиционной канвы эпического повествования, выстраиваясь в определенную повествовательную схему, т.е. образуют в совокупности повествовательный фрейм эпического дискурса. Далее попытаемся проанализировать, каким образом происходит взаимодействие формульного выражения и глубинной семантики фреймов на материале русского былинного дискурса. В рамках данной статьи мы сосредоточим свое внимание на фрагментах дискурса, объективирующих фрейм «пир», которые на поверхностном уровне представлены формульными конструкциями.
Фрейм «пир» занимает важное место в эпическом дискурсе, служит своеобразным его обрамлением в композиционном плане: сценой пира, как правило, начинается и заканчивается эпическое повествование. Тема пира отождествляется со статусом-кво эпического мира; сам сюжет разворачивается в силу того, что происходит нарушение равновесия между силами добра и зла. В конце повествования пир знаменует собой восстановление этого равновесия и возвращение эпического мира на круги своя. Но при этом детальное разворачивание фрейма «пир» характерно для экспозиции повествования. Данный фрейм представляет собой довольно сложное динамическое ментальное образование, преимущественно статического типа. Однако при взаимодействии со смежными фреймами и субфреймами может перетекать во фрейм-сценарий. Основной фрейм «пир» представлен следующим набором облигаторных слотов: место действия, участники, действия участников. Необлига-торные слоты рассматриваемого фрейма (продолжительность, организация, атрибуты, этапы) могут быть достаточно частотными, но необязательно встречаются в каждом тексте. Сказитель варьирует использование данных слотов в зависимости от заданной им де-тализированности повествования.
Вершина фрейма «пир» соотносится с концептом эпического пира и выражается в дискурсе чаще всего с помощью формулы, имеющей следующие вариации: хорош пир-пированьице, пирование - почестный пир, пированьице - почестен пир, почестной пир, поче-стен пир, также формульная конструкция, состоящая из двух строк: пированье, почестной пир, столованье, почестной стол. Формула, репрезентирующая данный эпический концепт, включает в себя сочетание имени концепта с постоянным эпитетом «почестный», придающим семантике формулы оценочный компонент.
Далее рассмотрим подробно указанные слоты и подслоты.
Слот 1 «Место действия». Локализация рассматриваемого эпического события соотнесена непосредственно с пространством эпического мира, центром которого обычно является Киев. Данный слот вер-бально репрезентирован формульным выражением Во стольном было городе во Киеве (другая вариация Во стольном городе во Киеве), состоящим из прецедентного имени Киев и постоянного эпитета стольный город, а также вспомогательных элементов (предлога «в\во», слова «было»), служащих как бы «заполнителями строки» для создания стиха с заданным количеством слогов.
Слот 2 «Участники» включает в себя подслоты 2.1 «хозяин/ хозяйка торжества» и 2.2 «гости». Как правило, хозяином чаще всего выступает князь Владимир. Это имя, являясь прецедентным в русской культуре, само по себе является отдельным эпическим концептом и имеет формульное выражение. Мы выявили несколько формульных выражений, включающих это имя: У ласкова князя у Владимира, При ласковом князе при Владимире, Солнышко Владимир стольно-киевский, У славного князя у Владимира. Таким обра-
зом, данная формула номинации включает в себя имя Владимир, а также один из постоянных эпитетов, содержащих оценочный компонент значения: ласковый, славный, Солнышко, стольно-киевский.
Подслот 2.2. «гости» чаще всего вербализуется следующей формулой, точнее, формульной системой, включающей несколько строк: Был хорош пир-пированьице / На всех на князей и на бояр, / На русских могучих богатырей / И на всю паленицу удалую [9, с. 152]. В классическом варианте данный подслот включает следующие формульные номинации: многие князья да бояре, русские могучие (сильные) богатыри, гости званые-браные (приходящие), паленицы удалые, крещёный люд. Каждая формульная номинация представляет собой отдельный эпический концепт, выраженный сочетанием имени существительного с постоянным эпитетом.
Слот 3 «действия участников», как правило, представлен формульным выражением Все на пиру наедалися, / Все на пиру напивалися. Существуют другие вариации формулы (например: Все на пиру наедалися, / Все на честном напивалися. Или: Ели они досыта / И пили они допьяна; В пол-сыта все наедаются / в пол-пьяна все напиваются), которые в семантическом плане (на глубинном уровне) эквивалентны, т.е. репрезентируют одну и ту же пропозицию. Вариативность формулы затрагивает план выражения, а не план содержания.
Необлигаторный слот 4 основного фрейма «продолжительность» может быть актуализирован с помощью формульного выражения Не на мало, не на много - на двенадцать дён [3, с. 28].
Необлигаторный слот 5 «организация» обычно следует непосредственно за слотом «участники» и содержит информацию об организации трапезы: Все-то за столы посажены, / Всем-то яства, питьица налажены [3, с. 28].
Необлигаторный слот 6 «атрибуты» объективируется с помощью формул, включающих оценочные эпитеты: столы дубовые, скатерти браные, питьица медвяные, ества сахарные. Данный слот обычно актуализируется при описании приема гостя: Солнышко Владимир стольно-киевский / Заводил свой хорош почестен пир / И зазвал Тугарина на почестный пир. / Ставили столы ему дубовые, / Наливали питьица медвяные, / Полагали ему ества сахарные [9, с. 217].
Необлигаторный слот основного фрейма «этапы» объективируется с помощью формульных строк (выражений): Красно солнышко навечере / Почестен пир идет навеселе. Другие вариации данной формулы семантически (т.е. на глубинном уровне) являются выражением одних и тех же пропозиций, указывающих на разгар торжества (закат солнца, состояние опьянения гостей): Пьют они, едят, потешаются / Все они уже без памяти сидят. / На дворе день вечеряется / Красное солнышко закатается [10, с. 555].
Слот 7 «этапы» может предварять введение в дискурс субфрейма хвастовства, который вследствие опьянения гостей может привести к осложнению ситуации, возникновению проблем, т.е. в композиционном плане ведет к завязке сюжета.
Подслот 3.1 «хвастовство», являясь необлигатор-ным подслотом слота 3 «действия участников», в то же время может быть развернут в самостоятельный субфрейм. В таком случае статический фрейм «пир» приобретает черты динамического сценария, поскольку возникает некоторая последовательность действий участников во времени. В рамках субфрейма «хвастовство» также можно выделить облигаторные слоты: само действие (хвастовство), субъект, объект хвастовства.
Слот 3.1.1 «Действие», как правило, выражается формульными выражениями, включающими глагол «хвастать» или его производные: И вси на пиру порас-хвастались, Они тут да порасхвастались, Все на пиру порасхвастались и т.п.
Слот 3.1.2 «субъект хвастовства» включает частотные облигаторные подслоты и может выражаться следующими словами: иной, оппозицией умный (разумный) - безумный. Необлигаторные подслоты (3.1.2.1, 3.1.2.2 и т.д.) выражаются формульными концептами, это могут быть (русские могучие) богатыри, паленицы удалые, купцы заморские; имена персонажей (Владимир стольно-киевский, Добрынюшка).
Слот 3.1.3 «объект хвастовства» также включает частотные облигаторные подслоты, выраженные формулами (добрый конь, (золотая) казна бессчетная, матушка родимая / отец-мать, молода(я) жена, силушка богатырская, стольный Киев), также необлигаторные подслоты, не все из которых не находят формульное выражение (шелковы порты, села со приселками, города с пригородками, товары заморские, куницы, лисицы сибирские, кто горазд бороться рукопашкою, кто горазд стреляти из туга лука). Мы видим, что, чем частотнее употребление того или иного компонента в качестве подслота, тем ближе его план выражения к формуле. Тем не менее, в дискурсе и облигаторные, и необлигаторные слоты и подслоты оказываются связанными с помощью и в составе формульных выражений и систем, как, например, в следующем фрагменте:
Все на пиру порасхвастались. Солнышко Владимир стольно-киевский -Он хвастает городом Киевом; Русские могучие богатыри, Тыи ль паленицы удалые хвастали силою, Силушкой свое богатырскою; Гости-купцы торговые -Хвастали оны товарамы заморскыма, Куницамы, лисицамы сибирскима; Добрынюшка похвастал добрым конем; Умный хвастал отцом-матерью, Безумный похвастал молодой женой [9, с. 404]. Формулы, репрезентирующие субфрейм «хвастовство», представляют особый интерес с точки зрения их культурной специфики и аксиологической направленности. Они выражают культурные ценности и конвенциональные этические нормы, которые, являясь своего рода стандартами эпического мира и сообщества, одновременно служили морально-нравственными ориентирами, предававшимися из поколения в поколения. Особенно четко эти нормы
прослеживаются благодаря использованию оппозиции «умный (разумный) - безумный», несущей в себе патриотический смысл: умный не станет напрасно хвалиться, единственное, чем можно гордиться, - это то, откуда ты родом (Умный хвастал отцом-матерью).
Еще один необлигаторный подслот в рамках слота «действия участников» основного фрейма также может быть развернут при желании сказителя в отдельный субфрейм сценарного типа - слот 3.2 «винопи-тие»; он также отмечен яркой культурной спецификой. В рамках данного субфрейма выделяются слоты: участники, действия участников, объект действия (вино), цель винопития.
Слот 3.2.1 «участники» включает подслоты с условными названиями «подноситель» (3.2.1.1) и «пьющий» (3.2.1.2). В качестве подносителя могут выступать различные персонажи повествования, чаще всего Владимир - князь стольно-киевский. Иногда подноситель не указывается, в таком случае для выражения следующего подслота «действия участников» на языковом уровне, как правило, используется безличная синтаксическая конструкция, например: наливали чарочку зелена вина.
Слот 3.2.2 «действия участников» включает подслоты 3.2.2.1 «действия подносителя» и 3.2.2.2 «действия пьющего». Подслот «действия подносителя» состоит, в свою очередь, из облигаторного компонента (субподслота) «подношение чары» и необлигаторных компонентов «наливание вина», «разведение вина», «обращение к пьющему», выраженных соответствующими формулами, например, в следующем фрагменте формулы объективируют необлигаторные компоненты данного подслота «наливание вина» и «разведение вина»: Берет он чару во белы руки / Наливает он чару зелена вина / Не малую стопу - полтора ведра / Разводил медамы он стоялыма / Подносил к Василь-юшку Казимирову [9, с. 117].
В следующих фрагментах объективирован необлигаторный компонент рассматриваемого подслота «обращение к пьющему»: Молода Настасья дочь Ни-кулична! / Прими сие чару единой рукой / Да выпей-ка чару единыим духом: / Буде пьешь до дна - так видаешь добра / А не пьешь до дна - не видаешь добра [9, с. 216].
Часто компонент подслота (субподслот) «обращение к пьющему» содержит какую-либо просьбу; в этом случае происходит его пересечение со слотом «цель винопития», как, например, в следующем обращении, содержащем просьбу князя Владимира: Ай же ты Добрынюшка Никитич млад! / А пожалуй-ка к Дунаю во товарищи; / Да идите с ним вы на конюшен двор / Да берите там всего, что надобно [3, с. 19].
Подслот 3.2.2.2 «действия пьющего» состоит из облигаторных компонентов («принятие чарки» и «выпивание»), также может включать необлигаторные компоненты «вставание с места», «эмоциональное состояние». При этом облигаторные компоненты иногда оказываются повтором тех действий, которые содержались в необлигаторном слоте («обращение к пьющему») предыдущего слота («действия подносителя»). В следующем примере актуализируются в
формулах указанные облигаторные компоненты и необлигаторный компонент «вставание с места»: Молода скоморошина скорешенько ставает он на резвы ноги / Берет эту чарочку одной рукой / Выпивает эту чарочку одним духом [9, с. 133].
Следующий пример уже иллюстрирует формульную актуализацию тех же облигаторных компонентов в сочетании с необлигаторным компонентом «эмоциональное состояние пьющего»: Тихий Дунаюшка Иванович / К делу он идет, не ужахнется / Принимает эту чарочку одной ручкой / Выпивает эту чарочку одним духом [9, с. 138].
В плане культурной отмеченности формул, объективирующих данный слот и указанные подслоты, следует отметить, что они содержат информацию, связанную с культурой винопития в данном сообществе, в каком-то смысле транслируют нормы поведения: отказ от предложенной чаши вина неприемлем.
Слот 3.2.3 «объект действия (вино)» выражается формулой зелено вино / чара зелена вина. Данный постоянный эпитет в составе формулы также оценочно окрашен, скорее негативно: зелено вино ассоциируется с зеленым змием - опасностью, но опасностью этой принято пренебрегать. Детализация данного слота происходит с помощью формулы, указывающей размер чаши: Подносили к ёй чару зелена вина / И не малую стопу - полтора ведра [9, с. 155]. Культурная специфика данного слота содержит указание на объем потребляемого алкоголя в данном сообществе: принято пить много.
Слот 3.2.4 «Цель винопития» может быть выражен имплицитно, он не всегда находит актуализацию на поверхностном уровне. Цель испития чары - это, как правило, посвататься, обратиться с просьбой (в таком случае слот пересекается с субподслотом «обращение к пьющему») или отпраздновать свадьбу или какое-то другое радостное событие. Например, актуализация цели «сватовство»: Ко честной вдовы, честно Блудовой жены / Подносили к ёй чару зелена вина / И не малую стопу - полтора ведра / Честная вдова, честно Блудова жена / Поскорешенько вставала на резвы ноги / Брала эту чарочку во белы руки / За этой за чарочкой посваталась / За свого за сына за любимого [9, с. 155].
В ходе анализа мы выяснили, что отдельные слоты и подслоты в составе фрейма «пир», как правило, соотносятся с эпическими концептами. Именно поэтому фрейм содержит в себе не только стереотипизиро-ванную, но и культурно-специфическую информацию о рассматриваемом событии или ситуации, поскольку концепт всегда культурно-ориентирован. Формулы номинации, репрезентирующие концепты, отличаются стабильностью структуры и выражаются в языке сочетанием имени существительного/ имени собственного с постоянными эпитетами. Многие слоты/ подслоты объективируются в языке в дискурсе с помощью формульных выражений, соотносящихся с 1-2 строками стиха и воспроизводящихся в разных текстах с незначительными вариациями. На глубинном уровне содержание таких формульных выражений соответствует одной и той же пропозиции. Внутри данных фор-
мульных выражений могут содержаться более мелкие формулы номинации. В свою очередь, формульные выражения выстраиваются в составе единого субфрейма или фрейма в целые формульные системы, включающие несколько строк стиха.
Рассматриваемый вне указанных субфреймов фрейм «пир» является фреймом преимущественно статического типа. Статический фрейм предполагает мысленную картину (сцену) и включает следующие облигаторные слоты: «место действия», «участники», «действия участников» (пьют, едят); при этом возможно подключение необлигаторных слотов «продолжительность», «организация», «атрибуты»:
Во стольном городе во Киеве - слот «место действия»
У ласкова князя у Владимера - слот «участники», подслот «хозяин»
Был хорош в почине почестной пир. Все тут на пиру были:
Были все князи, все бояра - слот «участники», подслот «гости»
Все сильнии могучии богатыри Все паленицы удалыи.
Все были за столы посажены - слот «организация»
И всем были кушанья налажены, Все сидят да едят, хлеба кушают [9, с. 386] -слот «действия участников».
Однако в полном варианте, включающем максимальное количество слотов (как облигаторных, так и необлигаторных), когнитивное образование «пир» можно рассматривать как «фрейм-сценарий», так как в полном варианте разворачивание слотов в дискурсе подразумевает последовательную цепь действий участников с разными вариациями конечных слотов, ведущих к композиционному развитию сюжета - как правило, к завязке. Данная цепь событий выглядит следующим образом.
1) Хозяин созывает гостей в месте проведения пира:
В стольном городе во Киеве - слот «место действия»
У ласкова князя у Владимира - слот «участники», подслот «хозяин»
Собиралось пированьице - почестен пир На многих князей, на бояр - слот «участники», подслот «гости»
На русских могучих богатырей И на всю паленицу удалую [9, с. 342].
2) Все участники едят-пьют:
Все на пиру наедалися - слот «действия участников»
Все на пиру напивалися [9, с. 116].
3) В разгар торжества (на закате солнца) участники изрядно напиваются:
Красное солнышко навечери - слот «этапы» Все молодцы пьяны-веселы [9, с. 152].
4) Участники пира хвастают друг перед другом: Все на пиру порасхвастались - слот «действия
участников»
Богатырь хвастает силушкой великою - под-
слот «хвастовство» = субфрейм Иный хвастает добрым конем, Иный хвастает бессчетной золотой казной, А разумный хвастает родной матушкой, А безумный хвастает молодой женой [9, с. 116]. Здесь мы видим дискурсивную реализацию необ-лигаторного подслота «хвастовство», который входит в облигаторный слот «действия участников», но может быть развернут в самостоятельный субфрейм. В составе субфрейма мы наблюдаем актуализацию его подслотов «субъекты действия» и «объекты хвастовства».
5) В другой вариации следующим этапом основного фрейма-сценария может стать реализация субфрейма «винопитие», который в полном варианте (со всеми необлигаторными компонентами) представляет собой отдельный достаточно детализированный фрейм-сценарий:
5.1) один из участников (чаще хозяин) наливает вина в чару:
Тут Владимир - князь стольно-киевский
Налил ему чару зелена вина,
Не малую стопу - полтора ведра [9, с. 152].
5.2) разводит вино медом: Разводил медамы настоялыма [9, с. 152].
5.3) подносит чару другому участнику: Подносил ко Ставру сыну Годиновичу [9, с. 152].
5.4) обращается к другому участнику с предложением выпить:
«Выпей, выпей винца несомножечко, Облей-обкати свое ретивое сердечушко И развесели свою младую головушку» [9, с. 330].
5.5) тот, кому предлагают выпить, поднимается с места:
Честная вдова, честно Блудова жена, Поскорешенько вставала на резвы ноги [9, с. 155].
5.6) пьющий демонстрирует свою готовность принять чару (описывается эмоциональное состояние):
Васильюшка-паробка Заморский
К делу он идет, не ужахнется [9, с. 138].
5.7) пьющий берет чару в руку/ руки:
Принимает эту чарочку одной ручкой [9, с. 138].
5.8) выпивает чару: Выпивает эту чарочку одним духом [9, с. 138].
5.9) и, наконец, озвучивается цель испития чары (в следующем примере «сватовство»):
Подносила честной вдовы, Часовой жены,
И за чаркой этой посваталась [9, с. 392].
Итак, в результате анализа мы выяснили, что структура фрейма-сценария является чрезвычайно сложной и включает слоты, способные оформиться в отдельные субфреймы, такие как «винопитие» и «хвастовство», которые играют важную роль в композиционном развитии сюжета, представляя собой завязку. Данные субфреймы пересекаются с другими фреймами, образуя сложную повествовательную схему, лежащую в основе сюжета каждой отдельной былины или ее варианта. Поскольку мы не имеем возможности в рамках данной статьи осветить все смежные субфреймы в силу многовариантности взаимопересечения фреймов в эпическом дискурсе, мы сосредоточили свое внимание лишь на основном фрейме и двух наиболее близких к нему тематически субфреймах «винопитие» и «хвастовство».
Облигаторные компоненты фрейма «пир» всегда объективируются в дискурсе с помощью соответствующих формульных конструкций, они включают следующие слоты: место действия (Во стольном городе во Киеве), участники (Владимир - стольно-киевский, гости званые, браные, многие князья-бояре, русские могучие богатыри), действия участников (наедались-напивались). Остальные слоты и подслоты, являясь необлигаторными, объективируются в зависимости от детализированности повествования и прагматической направленности дискурса. В целом, категоризация знаний в эпической картине мира осуществляется через взаимодействие концептуальных и фреймовых структур, которые актуализируются в дискурсе посредством стандартных формульных конструкций.
Библиографический список
1. Артеменко Е.Б. Концептосфера и язык фольклора: Характер и формы взаимодействия [Электронный ресурс] // Народная культура и проблемы ее изучения, Вып. 4: [электронный журнал]. [2006]. иР1_: http://www.vantit.ru/narodnaja-киКига-4/567-коп{зер1о8Гега.Мт1 (дата обращения: 25.07.2012).
2. Дейк Т.А. Язык. Познание. Коммуникация: Сборник работ / сост. В.В. Петрова; ред. В.И. Герасимов. М.: Прогресс, 1989. 312 с.
3. Книга былин. Свод избранных образцов русской народной эпической поэзии / сост. В.П. Авенариус. СПб.: Типография М. Стасюлевича, 1880. 449 с.
4. Костюшкина Г.М. Категоризация опыта в языковых системах. Концептуализация и категоризация в языке / под ред. Г.М. Костюшкиной // Вестник Иркутского государственного лингвистического университета. Серия1. Монографии. Иркутск: ИГЛУ, 2006. №3. С.4-49.
5. Лорд А.Б. Сказитель / пер. с англ. и коммент. Ю.А. Клей-нера и Г.А. Левинтона; послесл. Б.Н. Путилова. Ст. А.И. Зайцева, Ю.А. Клейнера. М.: Издательская фирма «Восточная литература» РАН, 1994. 368 с.
6. Маслова В.А. Когнитивная лингвистика: учеб. пособие. Минск: ТерраСистемс, 2004. 256 с.
7. Минский М. Фреймы для представления знаний [Электронный ресурс] // Либрусек: [сайт]. 1^1.: http://lib.rus.ec/b/197320/read (дата обращения: 20.07.2012).
8. Панкрац Ю.Г. Пропозициональные модели/ структуры // Краткий словарь когнитивных терминов / под ред. Е.С. Куб-ряковой. М: Изд-во МГУ, 1996. С. 134-137.
9. Песни, собранные П.Н. Рыбниковым. В 3-х томах / под ред. Б.Н. Путилова. Том 1: Былины. Петрозаводск: Карелия, 1989. 527 с.
10. Сказания русского народа, собранные И. Сахаровым. Изд. 3. СПб.: Типография Сахарова, 1841. Т.1. 604 с.
