CC BY
174. Комиссаров, В.Н. Общая теория перевода / В.Н.Комиссаров - М.: Издательство Московского Университета, 1999;
5. Нелюбин, Л.Л. Толковый переводоведче-ский словарь. - 5-е изд., стереотип / М.: Академический проект, 2009;
ФРАНЦУЗСКИЙ МИР В КООРДИНАТАХ ПУШКИНСКОГО ХУДОЖЕСТВЕННОГО
ВОСПРИЯТИЯ
Ломова Е.,
Казахский национальный университет имени Абая Ассоциированный профессор Тебегенова А.,
Казахский Национальный Аграрный университет Ассоциированный профессор Макимова Г.,
Таразский региональный университет имени М.Х. Дулати
Магистр филологии Казмагамбетова А.
Казахский национальный университет имени Абая
Магистр филологии
THE FRENCH WORLD IN THE COORDINATES OF PUSHKIN'S ARTISTIC PERCEPTION
Lomova E.,
Kazakh National Pedagogical University named after Abai
Associate professor Tebegenova A., Kazakh National Agrarian University Associate professor Makimova G., Taraz Regional University named Dulaty Master of science Kazmagambetova A.
Kazakh National Pedagogical University named after Abai
Master of science
Аннотация
В художественном мире пушкинского текста соотнесение русского и французского пространств приобретает внутреннюю энергию и значимость.
А.С. Пушкин- историк и литератор- переживает сложный процесс осмысления координат «своего» и «чужого».
Историческая и культурная перспектива являют в пушкинском художественном нарративе особенности и тенденции своей исторической эпохи, в силу чего французский и русский художественные миры сохраняют в его произведениях не только четко очерченные границы, но и взаимопроникают друг в друга.
Образ Франции в силу объективных причин не подкреплялся реальным жизненным опытом и личными впечатлением автора, но художественный рассказ не требует по своему жанру абсолютной исторической объективности и исчерпывающей, документальности.
Мастерство художника как раз и состоит, в том, чтобы воссоздать живую картину иной действительности и передать читателю ей колорит, атмосферу и национальные особенности.
Abstract
The correlation of Russian and French spaces acquired In the artistic of Pushkin works the internal energy and significance.
A.S. Pushkin, a historian and writer, was experienced a complex process of coordinates «native» reality and "stranger" reality.
The historical and cultural perspective was represented in Pushkin artistic narrative features and trends of his historical period. According this approach the French and Russian artistic worlds retained not only clearly defined boundaries in Pushkin works, but also interpenetrated into each other.
6. Нойберт, А. Прагматические аспекты перевода / М.: Международные отношения, 1978;
7. Швейцер, А.Д. Теория перевода: Статус, проблемы, аспекты / М.: 1988.
The image of France, for objective reasons, was not supported by the real life experience and impression of the author, but the artistic story does not require absolute historical objectivity and exhaustive documentality in its genre.
The artist's skill involves recreation a living picture reality and convey the reader its color, atmosphere and national shades.
Ключевые слова: французское пространство, «родная реальность», «чужая реальность», пушкинский художественный нарратив, тенденции исторического периода, образ Франции.
Keywords: French space, complex process of coordinates «native» reality and "stranger" reality, Pushkin artistic narrative, trends of historical period, the image of France.
Образ Франции в различных аспектах находит отражение в неоконченном пушкинском романе 1827-1828 годов «Арап Петра Великого».
В основе сюжета пушкинского романа лежит семейное предание о предке А.Пушкина по материнской линии Ибрагиме Петровиче Ганнибале. Он был отправлен Петром I для обучения во Францию, и сюжетные коллизии главного героя начинаются с описания его пребывания во французской столице. О Ганнибале, в частности, говорится, что он «обучался в парижском военном училище, выпущен был карантином артиллерии, отличился в Испанской войне и, тяжело раненный, возвратился в Париж» [9, УШ, с.3].
Парижское общество и его светские нравы обрисованы в романе отдельными штрихами и ёмкими деталями, чтобы дать читателю представление о парижской действительности времен реген-ства в период с 1710 по 1720-е годы.
В работе Якубовича отмечается поэтому поводу, что « Пушкин беглыми чертами набрасывает, говоря его же словами, «картину общества» и «состояний», его цель - дать «понятие о нравах сего времени» [14, с.269].
Пушкинская манера подачи описываемых событий характеризуется внешним ракурсом. Автор фиксирует внимание читателя на отдельных особенностях быта, ключевых событиях, но, тем не менее, все они находятся в прочной логической связи друг с другом и составляют в итоге целостную картину:
«Избегая слишком глубокого внедрения вовнутрь, А.Пушкин предпочитает фиксировать внешние проявления: действия, физические признаки внутренных изменений, жесты» [13, с.49].
Не имея возможности самому побывать за границей, А.Пушкин очень внимательно относился к историческим источникам. Ему также ценны наблюдения и воспоминания его современников, кому посчастливилось путешествовать по европейским столицам и бывать в Париже. Автор ссылается на документы и свидетельства, которые кажутся ему заслуживающими доверия. Например, описание Парижа начинается с характерной фразы: «По свидетельству всех исторических записок, ничто не могло сравниться с вольным легкомыслием, безумством и роскошью французов того времени» [9, УШ, с.3].
В пушкинском романе упоминаются значительные исторические личности и политические деятели той эпохи - Монтескье, Ришелье и Аруэт, даются наброски основных особенностей правления
герцога Орлеанского и последних лет царствования короля Людовика XIV.
Литературоведы не имеют фактических доказательств того, на какие именно исторические источники опирался А.Пушкин в своём романе. Н.Те-летова утверждает, что автор брал документальный материал из «Немецкой биографии» Ганнибала. В качестве доказательства приводятся текстуальные соответствия между «Немецкой биографией» и пушкинским романом, где говорится о парижском периоде жизни главного героя [11, с. 38].
Если сравнить пушкинский перевод «Немецкой биографии» Ганнибала, то там говорится, что все «это время Петр Великий уделял ему постоянное и неотступное внимание.
Пушкинский художественный текст описывает обстоятельства взаимоотношений Ганнибала и Петра I с этого ракурса.
Такими же схожими описываются мотивы возвращения Ганнибала из Парижа в России, когда он в порыве благодарности за великодушие государя решает покинуть комфортный быт французской столицы и устремиться назад к неласковому северному берегу.
В «Немецкой биографии» говорится, что герцог «показал ему письмо государя. Признательность ожила в нем с новой силой, и благодарность своему лучшему добро делателю заставила его тотчас благодарить за французскую службу, все оказанные ему милости и честь. Он вышел в отставку <...>» [4, XVII, с.46].
Пушкинский художественный текст выдержан в том же духе источника: «Однажды Ибрагим был у выхода герцога Орлеанского.
В литературоведении указывалось и на другие источники пушкинского художественного текста. Среди зарубежных источников называются «Персидские письма» Монтескье [4], а в качестве российских приводятся «Путешествия NN в Париж и Лондон» Дмитриева в письме Д. Фонвизина из Франции.
С этим трудно не согласиться, потому что, хотя Д. Фонвизин побывал во Франции уже конце 1770 годов, когда на престол вступил Людовик XV, его заметки о французских нравах напоминают тон и смысловую направленность пушкинского нарра-тива. Фонвизин заостряет внимание на всепоглощя-ющей любви французов к развлечениям и деньгам: «<...> деньги суть первое божество здешней земли» или «Забава есть один предмет его (француза) желаний. А как на забавы потребны деньги, то для приобретения их употребляет всю остроту, которою его природа одарила» [12, с.285].
Также атмосфера безудержного легкомысленно веселья и жажды постоянных новых развлечений и роскоши царит и в пушкинском тексте при воссоздании придворных нравов и нравственного климата французской знати: «<...> ничто не могло сравниться с вольным легкомыслием, безумством и роскошью французов того времени. <...> алчность к деньгам соединилась с жаждою наслаждений и рассеянности» [9, XVIII, с.3];
«Нравственность гибла; французы смеялись и рассчитывали, и государство распадалось под игривые припевы сатирических водевилей» [9, VIII, с.3].
Воссоздание картины безоглядного прожигания жизни и стремления к деньгам и плотским утехам подкрепляет в пушкинском романе сюжетную линию страстного увлечения Ганнибалом графиней Д.
Об этом есть верное замечание Н.Петруниной, которая считала эту в выдуманную А. Пушкиным любовную связь, не имеющую документального подтверждения, художественным приёмом и необходимым сюжетным поворотом, способным обьяс-нить мотивы поведения главного героя в среде с абсолютным падением моральных устоев и общече-ловеских представлений о нравственности: «От «Арапа Петра Великого» к «Капитанской дочке» »: пушкинский роман «<...> открывается стремительной авторской характеристикой Франции эпохи Регентства - картиной, которая служит фоном истории страстной любви Ибрагима и графинии Д. и включает в себя эту историю как необходимую, характеристическую свою черту» [7, с.138].
А.Пушкин расширяет пространственные границы романа, перенося читателя не только в Париж, но и в Пале-Рояль, который стал королевской резиденцией Людовика XV.
Пале-Рояль, где пребывал французский двор, оказывал заметное влияние и на характер нравов, и ценностные ориентиры всей остальной страны, которая брала пример с облика и образа жизни своего правителя.
О склонности парижан к подражанию говорили и французские авторы. Монтескье в «Персидских письмах» видит прямую зависимость нравственного здоровья и наклонностей нации от свойств и пристрастий её правителя: «<...> французы меняют нравы сообразно с возрастом их короля. Монарх мог бы даже, если бы захотел, привить народу серьезность. Государь придает свой характер двору, двор - столице, столица - провинции. Душа властелина - форма, по которой отливаются все другие» [6, с.162].
О наклонности парижан к подражанию стиля жизни королевского двора говорит и Лабрюйер: «Париж обезьяничает, подражая двору» [1, с.156].
О влиянии Пале-Рояля на общий градус французской общественной жизни говорили и русские путешественники. Например, Ф.Глинка подчеркивал: «Напиши подробную историю Пале-Рояля, историю его владельцев - и будешь иметь историю всех важнейших перемен во Франции, историю изменения нравов и упадка их».
В пушкинском романе королевская резиденция служит конкретизации предметного мира французского пространства. В изображении Франции А.Пушкин уделяет место историческим персоналиям, которые символизируют дух той эпохи. Но это делается не только для создания эффекта документальности в художественном тексте, но и для достижения, впечатления реального участия в сюжетном действии названных автором лиц.
А.Пушкин, передавая факты общения Ибрагима с знаковыми фигурами французского двора, представляет их как одно из решающих условий его формирования как просвещённого человека своего времени. Такая репрезентация главного героя является в художественном романе способом «реализации Пушкиным одного из самых дорогих, самых важных для него нравственно-этических требований к человеку и государству: и в просвещении стать с веком наравне» [2, с.232].
Исторические персоналии, возникающие в пушкинском тексте, ассоциируется с эпохой Просвещения, которая не только имела благотворное влияние на культурный уровень развития всей французской нации, но и, с точки зрения автора, стала одним из факторов, подготовивших революционные бури во Франции. А.Пушкин говорит об этом в своей статье «О ничтожестве литературы русской»: «Между тем великий век миновался. Людовик XIV умер, <...>. Новые мысли, новые направления отзывались в умах, алкавших новизны. Дух исследования и порицания начинал проявляться во Франции. Умы, пренебрегая цветы словесности и благородные игры воображения, готовились к роковому предназначению XVIII века.» [9, XI, с.271].
Но отсутствие сугубо личных впечатлений о французской жизни сказываются в романе и на соотношении Ибрагима с внутренней жизнью Франции, и на структуре нарратива: «<...> восприятие Ибрагима, его ум и сердце не становится орудием постижения исторической и "домашней" жизни Франции» [7, с.138].
Передавая в романе подробности возвращения Ганнибала в Россию, А. Пушкин погружает читателя в психологическое состояние и переживания главного героя, без радости едущего к российскому государю.
В литературоведении уже отмечалось, что А. Пушкин всячески подчёркивая природную чуждость его героя ментальности национальным истокам обеих культур-русской и французской. «Пушкиным тщательно подчеркивается его экзотичность, его нерусское происхождение» [15, с.271]. Об этой своей чуждости говорит и сам Ибрагим в прощальном письме Элеоноре: «Не имею ни отечества, ни ближних. Еду в печальную Россию, <...>» [7, VIII, с.9].
О чужеродности Ибрагиме говорит и регент, отговаривая его от возвращения ко двору российского императора.
Возвращение из Франции в Россию было продиктовано для Ибрагима ещё и желанием избежать
излишних страданий от разрыва «несчастной связи» с парижской графиней.
Однако образ России начинает переживать эволюцию в душе и сознании главного героя. Поначалу, несмотря на грусть героя о всём, оставленном во Франции, «путешествие не показалось ему столь ужасно, как он того ожидал» [9, УШ, с. 10].
Российская действительность стала для Ибрагима началом новой, активной жизни, наполненной целью и реальными делами:
Русское пространство даёт возможность Ганнибалу быть реально полезным и государю, и его народу. Чувственные удовольствия французского королевского двора довольно быстро теряют своё обаяние в глазах и душе пушкинского героя, охлаждая и его влечение к оставленной в Париже графине Д.
В пушкинском романе присутствует идея соотнесённости культур, их завоеваний в области развития человеческой цивилизации, взгляда на историю и человеческую личность, принадлежащих к одной исторической эпохе.
В повести «Пиковая дама» также сосредоточены множественные знаки, характерные для пушкинского воспроизведения реалий и примет французской жизни и быта.
Французский эпизод пребывания бабушки Томского графини Анны Федоровны в Париже становится сюжетобразующим стержнем всего художественного нарратива.
Образ Парижа проникнут атмосферой недостоверности в виде светских сплетен, молвы и слухов. Также реагируют на рассказ Томского о парижском приключении графини и его слушатели: «Случай! - сказал один из гостей. Сказка! - заметил Германн» [9, УШ, с.229].
В повествовательной ткани пушкинской повести парижский топос является пространством таинственного и чудесного и получает модальную сферу «как будто», о чем пишет Зденек Пехал в статье «Тон иронического парафраза в «Пиковой даме» А.С. Пушкина»:«Очень важным становится в пушкинском мире то, что была создана эстетическая ситуация «как будто». Это ситуация важна сама по себе как расширение сознания, перераздел границ, расширение возможностей» [8, с.272].
В литературоведении велись споры о временной привязке пребывания графини Анны Федоровны в Париже.
Ю.М.Лотман в работе «"Пиковая дама" и тема карт и карточной игры в русской литературе начала XIX века» называет 1770-е годы. М.П. Алексеев упоминает о 1780-х годах осылалась на конкретные детали обстановки кабинета старой графини: и "монгольфьеров шар", и первые успехи "месмеризма" ведут нас в Париж начала 80-годов XVIII в., и это, в свою очередь, вполне соответствует указанию Томского, что графиня "лет шестьдесят тому назад ездила в Париж и была там в большой моде"». Б.Я.Виленчик в работе «Историческое прошлое в "Пиковой даме"» относит пребывание графини к 1760-м годам [10].
Французская тема в повести неожиданно обрывается репликой самого рассказчика Томского, возвращающей слушателей к русской действительности: «Однако надо спать: уже без четверти шесть» [4, VIII, с.290].
Французское пространство закрывается или в лучшем случае перетекает в поле иллюзии и сказки: «В самом деле, уже рассветало: молодые люди допили свои рюмки и разъехались» [9, VIII, с.230].
Таинственность, заложенная в истории «трёх карт», была созвучна напряженной атмосфере французского социума в преддверии революционных катаклизмов.
Образ Сен-Жермена также окутан атмосферой недосказанности, слухов и туманных догадок. О нем говорили: «он выдавал себя», «о котором рассказывают»:
В литературе существуют свидетельства о встречах с реальным Сен-Жерменом. О нем упоминает, в частности, Д.Фонвизин в своих «Письмах из Франции», отзываясь о нем с иронией, лишённой всяческого оттенка почитания перед чем-либо магическим или таинственным.
В Сен-Жермене А.Пушкин отмечает черты, характерные самой его эпохе, жаждущей таинственности, склонной к мистицизму и готовой к сомнительным социальным проектам и претворяющим их личностям, согласующимся с откровенным шарлатанством.
Три главы из шести в пушкинской повести предваряются эпиграфами на французском языке. Они представляют собой не цитаты или емкие изречения, высвечивающие смысловое ядро авторской идеи, а переписку или светские разговоры. Они выступают не только иллюстрацией определённых исторических деталей, но закрепляют сюжет, основанный на легенде или фамильном анекдоте. Карточная игра также была одной из характерных примет парижской светской жизни. Монтескье пишет не только о картинном стиле парижан, но и об особом увлечении ими женской половиной парижского общества: «Особенно увлекаются игрою женщины. Правда, в молодости они предаются ей только для того, чтобы способствовать этим другой, более для них дорогой страсти; но по мере того, как они стареют, страсть их к игре как бы молодеет и заполняет пустоту, оставшуюся от других увлечений» [6, с.95].
В пушкинской повести упоминается и название карточной игры: "В то время дамы играли в «фараон».
«Игра в фараон появилась в Италии, но стала модной и обрела свое название при дворе Людовика XIV. Она еще оставалась в моде в десятилетия, предшествовавшие французской революции, то есть в то время, когда La Venus mоscovite <...> имела успех в Париже. Игру назвали «фараон», потому что на одном из онёров было изображено лицо египетского фараона» [5, с.205].
Ю.Лотман обобщает тему карточной игры, которая находится во власти удачи и слепого случая, характеризуя пушкинскую эпоху как время господства «вселенского фараона».
«Так возникает образ политической жизни как цели случайностей, неизбежно вызывающих в памяти карточную игру, которая выступает здесь как естественная модель этой стороны бытия» [3, с.796].
Карточная игра связана не только с символом случая, но и с возможностью обретения легких денег, способных подарить стихию всяческих утех и удовольствий. Тема удовольствий и развлечений -это сквозной мотив восприятия Парижа как его жителями, так и иноземными путешественниками. Например, по прибытии в Париж, прощаясь с одним из своих попутчиков, Н.Карамзин пишет, что тот «<...> пожалел нам всевозможных удовольствий в Париже».
Для Германна Париж также становится тем местом, где могут сбыться его вожделенные мечты и желания.
Культурное пространство так или иначе всегда распадается в человеческом сознании на своё, знакомое, идентичное по национальной традиции и ментальности и пространство чужих традиций, вкусов и восприятий.
В художественном мире А.Пушкина соотнесение русского и французского пространств наделяется свойством внутренней динамичности. Происходит процесс осмысления русского, «своего» мира и мира «чужого» А.Пушкина и историком, и литератором. Французский и русский миры взаимопроникают друг в друга, как это происходит в «Пиковой даме», или сохраняют четко очерченные границы, как в «Арапе Петра Великого», но и в том, и в другом случае они обретают историческую и культурную перспективу и являются проекцией своей исторической эпохи.
Образ Франции, создаваемый А.Пушкиным, способен произвести впечатление на реального читателя, хотя в известной степени он является, конечно, иллюзорным. А.Пушкин не мог передать своих реальных впечатлений, не имея физической возможности увидеть всё воочию. В «Арапе Петра Великого» и в «Пиковой даме» реальные свидетельства заменяют многочисленные указания на то, что рассказ представляет собой услышанные, как в «Пиковой даме», или прочитанные сведения, как в «Арапе Метра Великого».
Но художественный нарратив и не требует по своему жанру строгой документальности и исторической точности. Мастерство художника и состоит в том, чтобы различные знаковые персоналии, факты, события и реакции могли воссоздать живую картину «другой» жизни и передать читателю её колорит, атмосферу и национальные особенности.
Список литературы
1. Иванов. А.Ю. Повседневная жизнь французов при Наполеона. - М., 2006. - 349с.
2. Изотова Е. В. Образ Франции в творческом сознании Н. В. Гоголя: диссертация. кандидат. фи-лол. наук, - М., 2008. - 201 с.
3. Лотман Ю. М. Избранные статьи: в 3 томах. - Таллин: Александра, 1992 г. - Т. 2. - 478 с.
4. Мартен-Фюжье А. Элегантная жизнь, или Как возник «весь Париж», 1815 - 1848. - М.: Издательство им. Сабашниковых, 1998. - 477 с.
5. Мильчина В. А. Россия и Франция. Дипломаты. Литераторы. - СПб.: Гиперион, 2006. - 528 с.
6. Монтескье. Персидские письма. - М., 2002.
- С. 11-258.
7. Петрунина, Н.Н. От «Арапа Петра Великого» к «Капитанской дочке» - Л.: Наука, 1983. - Т. 11. -С. 131-148.
8. Пехал 3. Тон исторического парафраза в «Пиковой даме» А.С. Пушкина. - Нижний Новгород: Изд-во «Вектор ТиС», 2008. - С. 265 - 274.
9. Пушкин А.С. Полное собрание сочинений в 17 т-х. - М. 1994-1998
10. Рудикова Н. А. Образы Парижа в русской и французской литературах конца XVIII - середины XIX вв.: диалог культур: диссертация. канд. филол. наук Томск, 2011. - 222 с.
11. Телетова Н.К. К "Немецкой биографии" А. П. Ганнибала / А. Пушкин: Исследования и материалы. — Л.: Наука, 1982. — Т. 10.— С. 272—285.
12. Фонвизин Д.И. Письма из Франции// Собрание сочинений в 2х томах. М. - Л., 1959
13. Эткинд, Е.Г. А.С. Пушкин /Психопоэтика.
- СПб.: Искусство - СПб., 2005. - С. 36 - 72.
14. Якубович Д.П. "Арап Петра Великого" - Л. Наука, 1979. - Т. 9. - С. 261 - 293.
15. Якубович Д.П. "Арап Петра Великого" - Л. Наука, 1979. - Т. 9. - С. 261 - 293.
