8ИЗ ИСТОРИИ ИНТЕЛЛИГЕНЦИИ
ББК 63.3(2)613-283.2
М. В. Ермушин
ФОРМИРОВАНИЕ СИСТЕМЫ ОПЛАТЫ ТРУДА ИНЖЕНЕРНО-ТЕХНИЧЕСКОЙ ИНТЕЛЛИГЕНЦИИ В ПЕРВОЙ ПОЛОВИНЕ 20-х ГОДОВ XX ВЕКА
Одним из актуальных вопросов при определении материального положения инженерно-технической интеллигенции в годы нэпа является изучение системы и форм оплаты труда. В исторической литературе можно встретить противоречивые утверждения об уровне благосостояния инженерно-технической интеллигенции. В советской историографии этот вопрос рассматривался в контексте мероприятий советской власти по вовлечению «буржуазных» специалистов в сферу новых общественных отношений. Проводилась мысль о неуклонном росте материального уровня жизни инженерно-технической интеллигенции. Так, С. А. Федюкин, в качестве примера, приводит среднемесячный заработок рядовых инженеров металлургической промышленности и высокооплачиваемых специалистов в 1925 г., который составлял 500—600 руб.1
В 90-е гг. XX — начале XXI века к этой проблеме обращались Л. И. Пыстина, Л. В. Борисова, А. А. Ильюхов, Т. Г. Чебокса-рова и др.2 Ими выяснено, что число специалистов, получавших высокие ставки, было незначительным, а разрыв между верхним и нижним уровнем зарплаты инженерно-технических работников (ИТР) существенным. Отмечена неодинаковая величина заработка
© Ермушин М. В., 2014
Ермушин Максим Валерьевич — кандидат исторических наук, доцент, доцент кафедры истории и культурологии Костромской государственной сельскохозяйственной академии. ermuschin@yandex.ru
при замещении одноименных должностей, наблюдавшаяся в разных регионах, отраслях, в управленческих структурах и на производстве. Заработная плата специалистов зависела от экономического состояния конкретной отрасли, ведомственной принадлежности предприятия. В трестированной промышленности она была выше, чем на предприятиях, относившихся к губернским советам народного хозяйства (ГСНХ). По данным наркома труда В. Шмидта, зарплата инженера в середине 20-х гг. определялась не столько тарифной сеткой, сколько индивидуальным договором: «...с инженерами заключают индивидуальный договор, потому что его ставка в сетку не укладывается. Он заключает договор с хозяйственником, и в результате мы не знаем, как он оплачивается, каковы его условия»3. Всё названное выше осложняет исследование материального положения инженерно-технической интеллигенции и делает изучение системы и форм оплаты труда специалистов в 20-е гг. актуальным.
В годы военного коммунизма разница в заработной плате между различными категориями инженерно-технической интеллигенции была незначительная. На I Всероссийском съезде инженеров и техников, прошедшем в декабре 1922 г., приводились следующие данные (табл. 1).
Таблица 1
Средняя заработная плата технического персонала в 1914—1921 гг.4
Год Рабочие Конторский персонал Младший тех. персонал Высший тех. персонал
1914 1 1,8 4 14
1919 1 1,3 1,7 2,1
1920 1 1 1,1 1,7
Лето 1921 1 1 1 1,6
За 1 взят средний заработок рабочих. Из таблицы видно, что если в 1914 г. средняя заработная плата высшего инженерно-технического персонала равнялась 14 средним заработкам рабочих, то в 1921 г. — 1,6. Это соотношение наглядно демонстрирует политику уравниловки в системе оплаты труда. В период Гражданской войны зарплата перестала быть оплатой количества труда определенной квалификации, а превратилась в соцобеспечение,
т. е. величина заработной платы определялась количеством средств существования, которое могло выделить государство5. В этих условиях принципы оплаты труда инженерно-технической интеллигенции ничем не отличались от рабочих.
В 1921 г. в связи с отказом государства от политики унификации и уравнительности в заработной плате, а также с курсом на привлечение специалистов к хозяйственному строительству происходят изменения в системе оплаты труда инженерно-технической интеллигенции. Прежде всего, перед государством стояла задача возродить материальные стимулы труда и добиться того, чтобы заработная плата обеспечивала прожиточный минимум. Для этого надо было увеличить реальную заработную плату, установить зависимость величины зарплаты от квалификации.
В сентябре 1921 г. начался переход на 17-разрядную тарифную сетку. Высший административно-технический персонал оплачивался по 14—17 разряду, средний — 10—13, низший — 7—12, рабочие — с 1 по 9 разряд. Это дало некоторый рост заработной платы специалистов. Ставка 9-го разряда в 2,5 раза превышала ставку 1-го разряда6. Ставка высококвалифицированных специалистов от 3 до 5 раз превышала ставку 1-го разряда. В сентябре 1922 г. соотношение оплаты труда рабочих 1-го разряда и специалистов высшей квалификации составляло 1:5,2. При переходе к 17-разрядной тарифной сетке возникли трудности при тарификации технического персонала. Нормы, установленные сеткой, не создавали градации в заработках отдельных квалификаций и низко расценивали труд специалистов 9—12 разряда.
Тем не менее, принятые меры дали эффект. Зарплата инженеров выросла, но это вызвало недовольство рабочих. В конце 1922 г. правительство пошло на снижение разницы в оплате труда для специалистов и рабочих, которая для высококвалифицированных специалистов составила 1:2,5. Кроме того, в конце 1922 г. для ограничения роста заработной платы ИТР вводится госмаксимум. Председатель Всесоюзного центрального совета профессиональных союзов (ВЦСПС) М. Томский на I Всероссийском съезде инженеров (16—18 декабря 1922 г.) объяснил его введение тяжелым положением в стране и разрывом между заработной платой рабочих и ИТР, что, по его мнению, являлось условием для распространения антиспецовских настроений среди рабочих7.
В августе 1922 г. Совет народных комиссаров (СНК) ограничил госмаксимум 600 тыс. руб., в ноябре — 1 млрд руб.8 Он устанавливался в госзнаках, что в условиях гиперинфляции существенно снижало значение надбавки. Всесоюзное межсекционное бюро инженеров и техников (ВМБИТ) при одобрении ВЦСПС предложило перевести госмаксимум в товарные рубли, но Народным комиссариатом труда (НКТ) это одобрено не было9, поскольку означало существенное увеличение расходов из фонда заработной платы.
Уменьшение соотношений между 1 и 17 разрядами тарифной сетки привело к снижению оплаты труда ИТР. Инженерно-технические секции (ИТС) неоднократно просили правительство увеличить соотношение. По их мнению, справедливым считалось бы соотношение, лежащее в плоскости от 1:4 для 9-го разряда и 1:9 для 15-го разряда. Особо ценные специалисты 16-го разряда, по мнению ИТС, должны были тарифицироваться по договоренности между работником и работодателем. Помимо этого, при исчислении ставки 1-го разряда предлагалось учитывать заработную плату рабочих конкретного предприятия10. Признавалось целесообразным, чтобы низшая ставка инженерно-технического работника была на 10—20 % выше фактического заработка рабочего высшей квалификации.
Другим фактором, влиявшим на заработок инженерно-технической интеллигенции, являлось заключение коллективных договоров. Коллективные договоры, как регулятор заработной платы на производстве, распространились после Февральской революции и просуществовали до весны 1918 г. С переходом к нэпу правительство в декабре 1921 г. вернулось к практике заключения коллективных договоров. Теперь размер оплаты зависел от конкретного коллективного договора, который заключался между профсоюзами и хозяйственными органами. Это позволяло учитывать экономические условия, в которых находилось предприятие, найти компромисс между интересами различных категорий работников и дирекции. Однако надо учитывать то, что инженерно-технические секции, которые должны были отстаивать интересы специалистов, получили организационное оформление в регионах только к 1925 г. Поэтому размер заработной платы до этого времени регулировался либо администрацией
завода, или же коллективный договор от имени специалистов заключала общая профсоюзная организация предприятия. Но даже там, где профсоюзы включались в колдоговорную кампанию, они не всегда руководствовались интересами ИТР. ВЦСПС в циркулярном письме от 11 августа 1922 г. обращает внимание на этот аспект проблемы. «Со стороны профсоюзов, — указывалось в письме, — особенно при заключении договора, не совсем внимательное отношение к... рядовому инженерству. Инженеры не находят в коллективных договорах защиту своим интересам, отрываясь тем самым от профсоюзов»11. Народный комиссариат труда, проведя анализ коллективных договоров 1922 г., также отметил «беспечность профсоюзов в области колдоговорной кампании»12.
Сложно сказать, какова была степень вовлечения ИТР в колдоговорную кампанию в начале 20-х гг., поскольку такие сведения носят эпизодический характер. На примере Ярославской губернии можно получить общие представления об этом. В таблице 2 представлено соотношение ИТР, заработная плата которых определялась коллективным договором и администрацией предприятий в Ярославской губернии в 1923 г.
Таблица 2
Заработная плата ИТР в Ярославской губернии в 1923 г.13
ИТР Число обследованных Заработная плата
Регулирование колдоговором Регулирование по усмотрению администрации
число % число %
на производстве
Инженеры 17 1 6 16 94
Техники 27 13 48 14 52
Итого 44 14 31,82 30 68,18
в государственных учреждениях
Инженеры 21 10 48 11 52
Техники 10 7 70 3 30
Итого 31 17 54,84 14 45,16
Из таблицы видно, что из 44 обследованных ИТР, занятых на производстве, у 14 (31,82 %) заработная плата определялась
коллективным договором. Зарплата 30 (68,18 %) инженеров и техников регулировалась администрацией. Иную картину мы наблюдаем с ИТР, занятыми в советских учреждениях. Здесь из 31 опрошенного специалиста 17 (54,84 %) заключили коллективный договор. Однако в последнем случае нужно иметь в виду, что здесь размер оклада специалиста определялся не соглашением профсоюза с дирекцией, а в соответствии с выделенными государством фондами. При этом величина фонда по разным наркоматам была различна, поэтому ставки в одних наркоматах могли быть выше или ниже, чем в других14.
ВЦСПС 1 декабря 1921 г. издал циркуляр «О порядке определения особого фонда для дополнительной оплаты высококвалифицированных работников и использования этого фонда». Размеры фондов на предприятиях определялись исходя из важности и сложности производства, а также квалификацией высшего технического персонала. Устанавливалась зависимость величины особого фонда от количества занятых работников. Таким образом, в выигрышной ситуации оказывались крупные предприятия. Фондом распоряжалось заводоуправление, которое распределяло его среди инженеров 13—17 разрядов «в зависимости от значения и необходимости их участия в предприятии»15. В дальнейшем постановление СТО и приказ Народного комиссариата труда от 6 мая 1924 г. «О дополнительной оплате специалистов из особого фонда по индивидуальным договорам» ограничили дополнительные выплаты инженерно-техническим работникам 16—17 разрядом.
По данным Высшего совета народного хозяйства (ВСНХ) СССР, из спецфондов по всей промышленности, кроме транспорта и сельского хозяйства, на доплату специалистам в 1924— 1925 гг. выделялось 744 тыс. руб. в месяц, в 1925—1926 гг. — 1 млн руб. в месяц, в 1926—1927 гг. — 1 667 тыс. руб. в месяц, т. е. к 1927 г. выплаты выросли на 124 %. Сверхлимитных окладов (выше 360 руб.) по ВСНХ в 1925—1926 гг. выделено 80, из них 67 ставок до 475 руб. и 13 — выше 475 руб. В 1925—1926 гг. количество сверхлимитных ставок составило 177, из них 142 до 175 руб. и 35 выше 175 руб. В 1926—1927 гг. выделено 472 ставки, из них 375 до 475 руб. и 97 выше 475 руб.16
Система назначения и утверждения спецставок приводила к установлению полной зависимости специалистов от дирекции
предприятия. Списки инженеров, заслуживающих дополнительной оплаты, составляло заводоуправление, нередко находившееся под контролем директора. Далее списки отправлялись на утверждение в губернские органы НКТ, где мнение дирекции предприятия также играло не последнюю роль. К минусам такой системы можно отнести исключение инженерно-технических секций профсоюзов из распределения фонда. В итоге это создавало условия для произвола. Нередко родственные и протекционистские соображения служили факторами для определения величины заработной платы. Подобная практика приводила к нецелевому расходованию средств. На местах хозорганы за счет спецфондов доплачивали уборщицам, курьерам и др. Зачастую дирекция предприятий выплачивала надбавки всем специалистам. Это вело к тому, что величина доплаты значительно снижалась и составляла 5—10 руб. На втором пленуме ВМБИТ отмечалось большое количество нареканий по поводу неправильного расходования средств из спецфондов.
В 26 августе 1924 г. НКТ СССР издал циркуляр, в котором выделялись нарушения, допускаемые на местах в этом вопросе:
1) на местах пересматривали утвержденные центром фонды предприятий республиканского и даже всесоюзного значения,
2) самостоятельно устанавливали максимальный размер выплаты.
Для исправления ситуации в циркуляре вводились ограничения. Предприятия в пределах фонда заработной платы могли назначать оклады специалистам по своему усмотрению, но не свыше 360 руб. При ведомствах создавались особые спецфондо-вые комиссии, утверждавшие заявки учреждений и ведомств. Местные органы НКТ могли утверждать оклады до 360 руб. Более высокие ставки устанавливались республиканскими и общесоюзными наркоматами труда17. В 1925 г. индивидуальные трудовые договоры со специалистами, заключавшиеся в дополнение к общему коллективному договору, стали обязательным условием для получения спецставок.
В 1926 г. индивидуальных договоров и связанных с ними выплат из спецфондов по 4 губерниям центрального промышленного района было заключено 5989. По губерниям они распределялись следующим образом (табл. 3).
Таблица 3
Количество ИТС, заключивших индивидуальный договор в 1926 г.18
Губернии Число членов ИТС Число членов, заключивших индивидуальный договор
Кол-во %
Нижегородская 1372 221 16,1
Рязанская 745 39 5,23
Ярославская 741 92 12,41
Московская 3131 800 25,55
Как видно из таблицы, процент инженеров, заключивших индивидуальный договор, значительно колебался по разным губерниям. Наибольшее их количество приходилось на Московский регион — 25,55 %, что было вызвано большой концентрацией здесь высококвалифицированных специалистов.
Специалисты, которые заключили индивидуальные договоры, получали заработную плату как из основных фондов заработной платы, определенную коллективным договором, так и из особых фондов предприятий на дополнительную оплату ИТР. Главный недостаток состоял в том, что индивидуальные договоры заключались, как правило, со специалистами 16—17 разряда, а значит, касались узкого круга людей19. Назначение дополнительной оплаты из особого фонда по индивидуальным договорам вызывало недовольство со стороны других работников20. Центральное Бюро инженеров и техников железнодорожников в 1927 г. констатировало, что система оплаты по индивидуальным договорам являлась «полной фикцией», приводила к произволу хозяйственных органов, и предлагало отказаться от них. Такого же мнения придерживались инженерно-технические секции21.
Таким образом, созданная система спецфондов в целом не удовлетворяла инженеров и вызывала критику со стороны профсоюзов.
Осенью 1922 г. ВЦСПС и НКТ разработал порядок выдачи дополнительных вознаграждений специалистам, занятым в государственных учреждениях, предприятиях и объединениях, в виде тантьемов, премий и наград. Тантьемы выдавались высшему административному персоналу (16—17 разряд тарифной сетки)
за счет полученной предприятием прибыли. Премии выдавались за снижение себестоимости продукции, внедрение изобретения и т. д. Однако все эти выплаты не могли превышать годовой госмаксимум. Как показала практика, попытка стимулировать таким образом труд специалистов не принесла значительных результатов. «Для получения премии, — писал один из инженеров Куле-бакского Нижегородского завода, — приходится много работать по тем и другим усовершенствованиям. Но бывают случаи, что эксперты не принимают усовершенствование и тогда труд проходит даром»22. Кроме того, премии были привязаны к окладу, что влияло на их размер. В типовом коллективном договоре 1926 г. приводились следующие показатели: за уменьшение потерь сырья на 0,1 право на премию составляло 1 % от ставки, 0,5 — 50 %. В случае одной остановки работы размер премии сокращался на 30 %, двух остановок — на 60 %. Если учесть уровень технического оснащения заводов в 20-е гг. и качество сырья, то даже экономия в 0,1 % являлась достижением23.
Простои заводов были частым явлением, особенно в начале 20-х гг. По данным ЦСУ РСФСР, за первые четыре месяца 1922 г. по Владимирской, Рыбинской, Калужской, Иваново-Вознесенской, Нижегородской, Рязанской, Тульской, Тверской губерниям зафиксировано 133 737 часов простоя предприятий24. В силу этого премии редко превышали 8 % от оклада.
Степень внедрения премирования в регионах и по отраслям производства была различной. В отчете губернского МБИТ Тверской губернии в 1924 г. отмечалось, что премирования ИТР практически не происходит. В Нижегородской губернии выдача премий была распространена в химической и металлургической отраслях25.
Специалисты, входившие в профсоюз земли и леса, ее вообще не получали. ВЦСПС и ВСНХ СССР в 1924 г. вынуждены были особым письмом указать руководителям предприятий на необходимость введения премирования: «...с тем чтобы между заработной платой ИТР и рабочих наблюдался хоть какой-нибудь разрыв»26.
На III Всесоюзном съезде инженеров и техников (7—8 апреля 1927 г.), касаясь вопроса премирования, констатировали: «.в этом отношении кое-что сделано, но не по существу, а формально. Формально ВСНХ, ВЦСПС издали соответствующие указания. Но на деле это не получило развития. И только в отдельных
секциях (горняков, металлистов, химиков) мы имеем успехи. У текстильщиков оно поставлено слабо»27. Таким образом, система премирования так и не стала фактором стимулирования труда инженерно-технической интеллигенции.
Другим фактором, сказавшимся на уровне благосостояния инженерно-технической интеллигенции в начале 20-х гг., являлась денежная реформа и переход на исчисление заработной платы в твердой валюте. Для определения зарплаты в качестве единицы исчисления вводился товарный рубль. Исчисление товарного рубля по индексу Госплана запаздывало на две недели. Примерная стоимость товарного рубля на 1 декабря 1922 г. исчислялась по ценам 15 или 30 ноября. Между тем, разница между стоимостью товарного рубля, которая публиковалась губернскими комиссиями, и стоимостью рубля, по ценам губернских статистических бюро, на 1 декабря 1922 г. составила 18,7 %28. В результате реальная заработная плата снижалась. В коллективные договоры разница курса не закладывалась. Позднее возникли проблемы при переходе от товарного рубля к золотому червонцу. Курс золотого червонца был подвержен значительному колебанию. Так, с ноября 1923 г. по январь 1924 г. червонный рубль по отношению к товарному рублю в Москве упал на 20 %29. Это также оказывало влияние на реальную заработную плату.
В марте 1926 г. ВЦСПС провело анкетное обследование заработной платы ИТР. Среднемесячная заработная плата опрошенных инженерно-технических работников составляла 73,3 руб. при колебании для различных групп от 54 до 140 руб. Распределение числа ИТР с различным среднемесячным заработком представляло довольно пеструю картину. Две трети общего числа ИТР получали в пределах 26—75 руб.; более 25 % — от 76 до 150 руб.; группа с минимальным заработком в 23 руб. составляла 1,7 %, а с максимальным в 210 руб. — 3 %30.
При сравнении со средним заработком квалифицированных рабочих выяснилось, что заработная плата основной массы анкетированных ИТР была ниже31.
Такие данные подтверждаются региональными органами ВМБИТ, которые провели свои обследования. В начале 1927 г., по данным Тверского МБИТ, в индустриальных союзах (строителей, металлистов) оплата труда ИТР была ниже заработка квали-
фицированных рабочих32. Здесь, главным образом, влияли различия в системе оплаты труда. Рабочие получали по сдельной системе, в то время как ИТР — по ставкам. Это и приводило к тому, что заработная плата рядового инженера была ниже, чем у квалифицированного рабочего. Для характеристики величины оплаты труда в 1925 г. инженерно-технических работников можно привести следующие данные (табл. 4).
Как видно из таблицы, минимальный заработок ИТР был крайне низок и сравним с оплатой труда неквалифицированного рабочего.
Таблица 4
Величина оплаты труда инженерно-технических работников в 1925 г., руб.33
Союз металлистов Союз строителей
тт тах тт тах
Инженеры 49 600 35 450
Техники 47 350 20 280
Практики 52 360 28 180
В 1925 г. межсекционные бюро провели опрос с целью выяснить удовлетворенность инженерно-технических работников оплатой своего труда. В результате установлено, что в Москве своим доходом довольны 11 % инженеров и по Уралу — 33 %, во всех остальных регионах был получен отрицательный результат34.
Если говорить о сверхурочном приработке, то информации об этом немного и она носит эпизодический характер. По материалам анкетного обследования, проведенного Тверским ГМБИТ в 1924 г., до 40 % инженеров и 10 % техников имели дополнительный заработок, главным источником которого являлась педагогическая деятельность. В среднем приработок составлял 6 товарных рублей в месяц и колебался от 1,6 руб. до 14 руб.35 По данным инженерно-технических секций строителей, на 1 июня 1925 г. дополнительный доход от педагогической работы, экспертиз и пр. имели 10 % инженеров. Причем размер приработка составлял от 15 до 67 руб., в среднем 46 руб. На 1 января 1926 г. дополнительный источник дохода имели 5 % инженеров.
В среднем он равнялся 26 руб.36, т. е. доля побочных заработков в доходах ИТР была незначительна и не могла существенно повлиять на размер общих доходов.
Таким образом, проводимая государством политика в области заработной платы не удовлетворяла основную массу инженеров. В основе действий государства в сфере заработной платы инженерно-технической интеллигенции лежали два принципа: эгалитаризм и дифференциации в оплате труда. Уравниловка для основной массы инженерно-технической интеллигенции сочеталась с введением дополнительной оплаты для сравнительно узкого круга инженеров в виде премий, спецфондов и тантьемов. Можно сказать, что политика государства в области оплаты труда инженерно-технической интеллигенции в первой половине 20-х гг. удовлетворяла интересы только высшего ее слоя. Тем самым создавались условия для возникновения социальной дифференциации.
Примечания
1 Федюкин С. А. Привлечение буржуазной интеллигенции к социалистическому строительству. М., 1960. С. 31.
2 Борисова Л. В. Трудовые отношения в Советской России (1918— 1924 гг.). М., 2005 ; Пыстина Л. И. Льготы и привилегии в советской России в 1920-е годы (проблема изучения) // Гуманитарные науки в Сибири. 1999. № 2. С. 31—34 ; Чебоксарова Т. Г. Производственная повседневность технической интеллигенции Западной Сибири в годы НЭПа : дис. ... канд. ист. наук. Омск, 2007 ; ИльюховА. А. Как платили большевики : политика советской власти в сфере оплаты труда в 1917—1941 гг. М., 2010.
3 Шмидт В. Наша политика в области заработной платы // Вестник труда. 1925. № 9. С. 14.
4 См.: Пыстина Л. И. «Буржуазные специалисты» в Сибири в 1920-е — начале 1930-х гг. : (социально-правовое положение и условия труда). Новосибирск, 1999. С. 21.
5 Ильюхов А. А. Указ. соч. С. 35.
6 Гуревич А. Заработная плата прежде и теперь. М., 1922. С. 126.
7 Государственный архив Российской Федерации (далее — ГАРФ). Ф. Р. 5548. Оп. 1. Д. 9. Л. 58—59.
8 Там же. Л. 13.
9 Там же.
10 Там же. Оп. 4. Д. 24. Л. 1.
11 Там же. Оп. 1. Д. 22. Л. 5.
12 Там же. Ф. Р. 382. Оп. 5. Д. 118. Л. 27.
13 ГАРФ. Ф. Р. 5548. Оп. 2. Д. 13. Л. 181.
14 Ильюхов А. А. Как платили большевики. С. 336—337.
15 ГАРФ. Ф. Р. 5548. Оп.1. Д. 22. Л. 5 ; Д. 77. Л. 436.
16 Там же. Оп. 6. Д. 4. Л. 9.
17 Там же. Ф. А. 390. Оп. 5. Д. 368. Л. 23.
18 Там же. Ф. Р. 5548. Оп. 6. Д. 6. Л. 38.
19 Там же. Ф. А. 390. Оп. 5. Д. 368. Л. 57.
20 Российский государственный архив экономики (далее — РГАЭ). Ф. 3139. Оп. 1. Д. 198. Л. 231.
21 ГАРФ. Ф. Р. 5548. Оп. 6. Д. 42. Л. 39.
22 Там же. Оп. 3. Д. 29. Л. 231.
23 Там же. Оп. 8. Д. 64. Л. 18—19.
24 Подсчитано автором по: РГАЭ. Ф. 1562. Оп. 15. Д. 383. Л. 5, 24, 90, 111, 145, 194, 172, 245.
25 ГАРФ. Ф. Р. 5548. Оп. 6. Д. 41. Л. 143.
26 Там же. Оп. 4. Д. 28. Л. 57.
27 Там же. Оп. 6. Д. 6. Л. 121.
28 Российский государственный архив социально-политической истории. Ф. 104. Оп. 1. Д. 10. Л. 2.
29 Там же. Ф. 99. Оп. 1. Д. 4. Л. 95.
30 ГАРФ. Ф. Р. 5548. Оп. 8. Д. 64. Л. 14.
31 Там же. Л. 15
32 Там же. Оп. 6. Д. 41. Л. 225
33 Там же. Оп. 8. Д. 64. Л. 16.
34 Там же. Л. 15
35 Там же. Оп. 3 Д. 39. Л. 1.
36 Там же. Оп. 8. Д. 64. Л. 15.
