CC BY
170
УДК 34 ББК 67
ФОРМИРОВАНИЕ ПРЕДСТАВЛЕНИЙ О СОЦИАЛИСТИЧЕСКОЙ ЗАКОННОСТИ В ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ПРАВОВОЙ НАУКЕ
АЛЕКСАНДР АФАНАСЬЕВИЧ СОЛУКОВ,
преподаватель кафедры теории государства и права Московского университета МВД России имени В.Я. Кикотя,
кандидат юридических наук E-mail: alexsolukov@yandex.ru
Научная специальность 12.00.01 — теория и история права и государства; история учений о праве и государстве Citation-индекс в электронной библиотеке НИИОН
Аннотация. В данной статье автором предпринимается попытка проанализировать подходы к изучению категории «законность» с советский период, а также определить характерные черты правосознания граждан, должностных лиц в период советской государственности. Делается вывод о том, что в указанный период в правовой науке выделялось два определения законности: «революционная законность», «социалистическая законность».
Ключевые слова: социалистическая законность, революционная законность, принцип законности, правосознание.
Abstract. In this article the author attempts to analyze the approaches to the study of the category of «legality» with the Soviet period, as well as to define the characteristics of legal awareness of citizens, officials in the period of the Soviet state. It is concluded that in the period in legal science distinguished two definitions of legality: «a revolutionary legality, socialist legality».
Keywords: socialist legality, revolutionary legality, principle of legality, justice.
В советский период в юридической литературе практически всегда термин «законность» употреблялся в сочетании с уточняющими эпитетами, например такими прилагательными как «революционная» (на первоначальных этапах формирования Советского государства) и «социалистическая» (с 30-х годов прошлого столетия), поэтому анализ проблемы должен быть построен с учетом данных обстоятельств.
Событием, оказавшим колоссальное влияние на формирование принципиально новых по сравнению с царской Россией теоретических взглядов и убеждений относительно законности, несомненно, является Октябрьская социалистическая революция 1917 года. В отличие от западных стран, где революции (по своему характеру буржуазные) преследовали цель установления в обществе справедливости, законности, объективного правосудия, усиления защиты прав и свобод человека, революция 1917 года такие лозунги как «законность», «свобода», «защита прав человека» не только не культивировала, а на-
против, отвергала как исключительно буржуазные и негодные для пролетариата. Это давало возможность большевикам дифференцировано трактовать содержание законности и манипулировать содержанием этого понятия в первые годы Октябрьской социалистической революции. Полагаем, это естественный процесс, так как каждый класс, приходящий к власти, устанавливающий свою диктатуру, проводит свои требования в виде общеобязательных законов и добивается их претворения в жизнь, опираясь на мощь государственного аппарата, иначе говоря, устанавливает свою классовую законность1. Из этого и вытекает, что содержание законности определяется господствующим классом исходя из интересов укрепления его руководящего положения в обществе, проведения в жизнь программы преобразований, соответствующих его классовым целям, а вовсе не абстрактными соображениям справедливости.
Характерной чертой подавляющего большинства научных суждений о революционной законности являлось гипертрофированное представление
о классовом начале права и его революционном происхождении. Из тезисов о классовости права и законности как революционной законности делались практические выводы о неравенстве граждан перед законом в зависимости от их классовой принадлежности и о возможности выхода за рамки закона по «высшим» соображениям, в частности по соображениям революционной целесообразности. Впрочем, тезис о классовости права и законности уже тогда подвергался критике, правда, главным образом в беспартийной печати.
Введение новой экономической политики сопровождалось основательным пересмотром правовой политики советского государства. В стране развернулась широкая дискуссия по вопросу о революционной законности. Неспособность правовой системы «военного коммунизма» обеспечить стабильность правовых отношений явственно обозначила необходимость установления нового правопорядка. Последний должен был бы опираться на традиционные правовые элементы (общезначимость, общеобязательность, гарантированность с помощью государственного механизма и т.д.), обеспечивающие новый этап становления советского государства (связанного с явлением новой экономической политики), но не затрагивающие основополагающих принципов механизма советского строительства. Данный процесс, начавшийся в конце 1921 года, заключался в частичной реабилитации традиционных правовых теорий, концепций, институтов, в том числе и института правового государства.
В середине 30-х годов на смену термину «революционная законность» приходит доктрина «социалистической законности». Однако следует отметить, что понятие социалистической законности формируется, по сути, на той же теоретической и идеологической платформе, что и революционная законность.
В советский период даже юридические энциклопедические словари не содержали понятия «законность» — в них употреблялось словосочетание «социалистическая законность» что предполагало существование не социалистической — буржуазной законности. Как один из важнейших компонентов правовой основы государственной и общественной жизни социалистическая законность на протяжении долгого времени (вплоть до распада СССР) пред-
ставляла собой предмет активного научного поиска по целому ряду ее аспектов.
То обстоятельство, что слово законность в советский период всегда шло в связке с добавлением «социалистическая», обусловлено не иначе как идеологической направленностью данной правовой категории, заданной органами государственной власти и получившей свое развитие в научных исследованиях. Согласно этой идеологической установке социалистическое государство не может издавать несправедливые нормативные предписания, поэтому граждане, общественные организации, должностные лица и сами государственные органы должны неукоснительно их соблюдать, так как государство выражает интересы не какого-либо привилегированного класса, а всего общества. Идеологический упор делался и на противопоставление советского права буржуазному праву, поскольку считалось аксиомой, что последнее формирует и защищает несправедливый социальный строй.
Советская теория права рассматривала законность не с позиции самостоятельной и фундаментальной категории, а в качестве продолжения понятия права, определяемого как совокупность норм, находящих выражение в законах или других нормативных правовых актах. Иначе говоря, определение законности полностью вытекало из понятия права в его легистском понимании.
Если относительно содержания законности среди теоретиков права не было принципиальных разногласий, то вопрос относительно субъектов, которые обязаны неукоснительно соблюдать требования законности, являлся весьма дискуссионным. Существует две различные позиции по этой проблеме, так называемые «широкий» и «узкий» подходы. Согласно первому законность представляет собой требование соблюдать нормы права, содержащиеся в нормативных правовых актах, предъявляемое в равной степени ко всем без исключения гражданам, должностным лицам, учреждениям и организациям. В более узком аспекте социалистическая законность есть тоже требование, но в отношении исключительно органов государственной власти и должностных лиц. В данном ключе социалистическая законность означала осуществление всех властных действий (и в особенности государственного принуждения и правотворчества) в рамках закона, на основе точного и неуклонного исполнения законов
при строгом соблюдении всеми должностными лицами прав и законных интересов граждан.
Само по себе предположение о целесообразности различения законности в «узком» и «широком» смыслах в некоторой мере бросило тень сомнения на незыблемость основ классического понимания законности, и, что немало важно, способствовало формированию определенных сомнений относительно тех или иных действий и решений государственного аппарата, поскольку эти решения могут содержать в себе элементы произвола. Такое представление предваряло, а в какой-то степени, и предопределяло появление в отечественной литературе более радикальной позиции в отношении законности, а именно — мысли о том, что действия власти могут быть неправомерными (незаконными) и что от таких действий власти гражданин должен быть защищен в публичном порядке.
Критические суждения относительно теории социалистической законности не редко встречаются в трудах и современных ученых. Так А.А. Чечулина считает, что доктрина «социалистической законности» оставляет за границами своего познания «духовную суть права», его философское постижение и историческое предназначение. Подобная «ограниченность» правовой науки в совокупности с идеологической направленностью приводит к выдвижению на первый план юридической действительности «инструкций», секретных нормативных материалов, «персональных» директив и указаний, носящих ведомственный характер, но по своей действительно значимости превосходящих силу закона2.
Какие бы подходы не применялись к изучению проблемы законности в СССР, все они имели сугубо идеологические предпосылки, что, по-нашему мнению, препятствовало полноценному изучению рассматриваемой правовой категории. Поэтому мы согласны с О.П. Сауляк, который в своем исследовании отмечает, что идеологизированный подход, господствовавший в юридической науке того времени, как непременное условие научного анализа социальных явлений, препятствовал всестороннему исследованию сущности и содержания законности, объективной оценке ее реального (фактического) состояния в различных сферах общественной жизни3.
Мы рассмотрели некоторые аспекты законности как идеи советского доктринального правосознания,
сконцентрированной в различных научных трудах и представляющие собой разнообразные точки зрения правоведов. Если говорить о представлениях относительно характера, сущности законности, сложившиеся в обыденном — массовом правосознании, мы, конечно, имеем в виду те взгляды, представления, настроения, чувства, которые присущи обычному советскому гражданину, имеющему поверхностные представления о правовой действительности.
В первые послереволюционные годы правосознание восприняло «в гипертрофированном виде формировавшиеся в течение столетий типологические черты дореволюционного массового правосознания»4, что в полной мере проявилось в характерном для рассматриваемого периода обыденном понимании законности.
На этапе становления советского государства негативное отношение к законности предопределяет ее противопоставление революционной совести и революционному правосознанию. Законность подменяется целесообразностью и в этой связи вполне вероятной оказывается ситуация, на фоне которой с течением времени законность практически полностью утратит свою значимость в качестве актуальной смысловой единицы правосознания, отражающей самостоятельный аспект правового бытия. Такому варианту развития событий способствует, в то время, с одной стороны, широкое распространение представления о скором отмирании права, а с другой стороны, реальное фактически полное бездействие в новых условиях существующей системы юридических норм.
В то же время, активная деятельность Советского государства в сфере нормотворчества и становление системы законодательства способствует тому, что идея законности все же остается различимой на фоне идеологических и ценностных установок обыденного правосознания. Она вновь приобретает смысловую нагрузку, оказывается важна для отражения вполне определенных аспектов правовой жизни человека. При этом важно подчеркнуть, что содержание законности как смысловой единицы обыденного правосознания в целом оказывается схожим с теми представлениями о законности, которые характерны для дореволюционного периода. Об этом свидетельствуют следующие обстоятельства.
Во-первых, состояние законности связывается с безальтернативным соблюдением человеком обя-
зательных, должных правил поведения, исходящих от верховной власти. В основе общеобязательности таких правил лежит не их справедливость, целесообразность, правильность, а их признанность со стороны органов советской власти, т.е. легальность.
Во-вторых, с утверждением законности опять же связывается мысль только лишь о внешней, формальной упорядоченности, но не о совершенствовании самого человека, его духовного мира. То, что закон оказывается неспособен изменить само правосознание, предопределяет представление о том, что основой законности выступает в первую очередь принуждение. Таким образом, законность, как и в дореволюционный период, ассоциируется с подвластностью, подконтрольностью, подчиненностью.
В-третьих, законность не признается общезначимой правовой ценностью. При этом характер того содержания, которое воплощается посредством проведения требования законности в жизнь, никак не влияет на ее оценку и не обусловливает отказ от представлений о том, что несоблюдение законов само по себе не может повлечь негативных социальных последствий.
В-четвертых, законность не рассматривается как средство реализации свободы, поскольку последняя, как и ранее, ассоциируется с вседозволенностью, «вольницей»5.
И, наконец, в-пятых, законность не рассматривается обыденным правосознанием в качестве универсального средства решения общезначимых проблем. Она воспринимается скорее как препятствие для реализации общезначимых представлений о справедливости и пользе. Соответственно, с одной стороны, появляется положительное, в отдельных случаях даже уважительное отношение к тем индивидам, которые, вопреки строгости, суровости предусмотренного государством наказания, смогли обойти закон. С другой стороны, так и не возникает мысли о том, что ограничение государства законом способно обеспечить более эффективное и справедливое осуществление им своих общесоциальных функций.
В советский период общество рассматривалось как целостное коллективное единство, в котором все составляющие его группы (социальные общности, трудовые коллективы, различного рода объединения и т.д.) имели единое связующее начало — общность интересов, детерминированную
материальными условиями социалистического развития6. Результатом такого представления об обществе являлись соответствующие унифицированные представления о действующем праве и законности. Немаловажное значение в этом приобрела правовая идеология и правовая пропаганда, то есть целенаправленное систематическое внедрение в сознание людей идеи о справедливом, гуманистическом характере социалистического права.
Исходя из вышеизложенного, следует сделать некоторые выводы и обобщения.
1. Советский период характеризуется глубокой разработкой концепции законности особого качества — «революционной законности», а позже — «социалистической законности». Опыт разработки теории социалистической законности, несмотря на его преимущественно критическую оценку в постсоветский и современный период, заслуживает внимания.
2. Качественно обыденные представления о законности мало чем отличались от дореволюционных. Однако на уровне доктрины идея законности подверглась существенной трансформации.
3. Концепция революционной законности является обусловленной социальным контекстом революционных событий попыткой разрушить старые буржуазные представления о законности. Данная концепция была предназначена лишь для конкретного непродолжительного времени — для революционной ситуации и впоследствии была закономерно вытеснена концепцией советской законности.
4. Основой концепции социалистической законности выступают классические, характерные для дореволюционной правовой науки представления о законности, интерпретированные в контексте марксизма. Концепция социалистической законности ни на одном из этапов не носила законченного характера, неизменно развивалась и трансформировалась. Указанное обстоятельство связано с тем, что на всем протяжении ее разработки для концепции советской законности была характерна связь со специфическими для конкретного исторического этапа социально-экономическими и политическими задачами.
5. Идеи, разрабатываемые советской наукой, вливались в содержание советской правовой идеологии, которая рассматривалась в качестве эффективного средства трансформации массового
ЮРИДИЧЕСКИЕ НАУКИ
правосознания. Вместе с тем, в действительности советская правовая идеология оказалась не способной обеспечить унификацию обыденных, массовых представлений о законности с доктринальными.
1 См.: Курицын В.М., Шалягин Д.Д. Опыт становления конституционализма в США, Японии, и Советской России. М., 2004.
2 ЧечулинаА.А. Правовая законность: общетеоретический ана-
лиз. Дисс. ... канд. юрид. наук. Казань, 2004. С. 20.
3 Сауляк О.П. Законность в правоприменительной деятельности. Дисс. ... канд. юрид. наук. М., 2001. С. 5.
4 Абдурахманова И.В. Массовое правосознание в Советской России в 1917—1921 гг.: традиционализм или новационность. Ростов-на-Дону, 2008. С. 138—139.
5 Абдурахманова И.В. Массовое правосознание в Советской России в 1917—1921 гг.: традиционализм или новационность. Ростов-на-Дону, 2008. С. 141.
6 Право и культура. Монография. В.С. Нерсесянц./ Отв. ред. Н.С. Соколова. М., 2002. С. 401.
УДК 342 ББК 67.400
СИНЕРГЕТИЧЕСКАЯ ДЕТЕРМИНАЦИЯ КОНЦЕПТУАЛЬНЫХ ОСНОВ ПРАВОПОРЯДКА
АННА СЕРГЕЕВНА ЧУВАЛЬНИКОВА,
кандидат юридических наук, преподаватель кафедры теории государства и права Московского университета МВД России имени В.Я. Кикотя
E-mail: anyachas@rambler.ru
Научная специальность 12.00.01 — теория и история права и государства; история учений о праве и государстве Citation-индекс в электронной библиотеке НИИОН
Аннотация. Исходя из признания синергетической детерминации общественных процессов определяются имеющие концептуальное значение закономерности установления состояния правопорядка в обществе, основанные на признании заложенного в природе общественных отношений разделения сфер влияния, интересов и ресурсов государственной власти и институтов гражданского общества.
Ключевые слова: детерминация, синергетическая научная парадигма, концепт правопорядка, публичная власть, государство, институты гражданского общества.
Abstract. Recognizing the synergistic determination of social processes having defined the conceptual meaning of the laws establishing the state of law and order in society based on the recognition inherent in the nature of public relations division of spheres of influence, interests and resources of state authorities and civil society institutions.
Keywords: determination, synergistic research paradigm, the concept of legal order, public power, state, civil society institutions.
Правопорядок является настолько распространенным объектом исследования в юридической науке, что при изучении посвященной ему литературы невольно создается впечатление всесторонней изученности понятия о нем, его форм, структуры, свойств, связей с общественным порядком, с законностью и других присущих ему характеристик1. Вместе с тем, актуальность исследования правопорядка носит непреходящий характер, что заставляет вновь и вновь обращаться к его изучению в поисках решения такой же непреходящей про-
блемы борьбы с его нарушениями и с наиболее опасным в этой сфере социальным явлением — преступностью.
История человеческой цивилизации и накопленные знания в области науки уголовного права и криминологии утверждают в мысли о том, что при всей своей общественной опасности и вредности, преступность — неустранимое явление, неизбежно сопровождающее общественную жизнь, поэтому наиболее реальной и оптимальной задачей в сфере борьбы с этим явлением, следует признать установ-
