CC BY
17УДК 323(=511.1) ББКТ3(2)6
А. Н. Чекушкин
ФОРМИРОВАНИЕ НАЦИОНАЛЬНЫХ КАДРОВ В ФИННОУГОРСКИХ АВТОНОМИЯХ в 1920-1930-е гг. (на примере марийского, мордовского и удмуртского народов)
Ключевые слова: финно-угорские автономии, национальные кадры, национальная политика, политика коренизации, национальный вопрос
A. N. Tchekushkin
THE FORMING OF THE NATIONAL STUFF IN THE FINNO-UGRIAN AUTONOMIES IN 1920-1930-s (based on the sample of the marijsky, mordovsky and udmurtsky peoples)
Key-words: finno-ugrian autonomies, national stuff, national policy, national guestion.
Проведение политики коренизации, а именно «строительства управленческого аппарата национальных республик из людей местных, знающих язык, быт и нравы, обычаи соответствующих народов», связывается с практикой строительства национальных автономий в составе РСФСР в 1920-1930-е гг. Основной задачей в данный период было приспособление аппарата к культурно-бытовым особенностям и нуждам местного населения, что в основе своей не противоречило интересам инородцев, хотя никоим образом не могло удовлетворить их в полной мере, так как формы и методы удовлетворения этих интересов определялись не народами, а теми органами, которые регламентировали все условия их жизни и обустройство их политической системы.
Национальный вопрос обсуждался на XII съезде РКП (б) в апреле 1923 г., в резолюции которого содержались рекомендации по применению практических мер, адресованные членам партии в области национальной политики. Фактически это была своеобразная программа национального строительства. В частности, предлагалось создание специального органа представительства всех без исключения национальных республик и национальных областей с возможным учетом представительства всех национальностей данных республик в системе высших органов СССР В системе исполнительной власти также предлагалось участие представителей всех республик. Одним из основных пунктов повестки дня XII съезда РКП (б) было принятие
постановления, где говорилось: «В целях приспособления советского аппарата к быту коренного населения и привлечения его к активному советскому строительству в частности национальные республики, области и районы переходят к делопроизводству на своем языке, причем в первую очередь переходят на него наиболее отсталые народы, для которых русский язык является абсолютно недоступным» [5, с. 7].
Сравнительный анализ финно-угорских народов показывает, что политика коренизации, проводимая советской властью в 1920-1930-е гг., основана на эволюции отношения большевиков к целям и задачам национальных движений народов бывшей Российской империи. Принцип пропорционального представительства народов в органах государственной власти и местного самоуправления широко обсуждался уже на первом съезде общества мелких народностей Поволжья в мае 1917 г.
Для марийского народа вслед за XII съездом РКП (б) стали поступать рекомендации из Москвы. В их числе были и такие: «Во время занятий вменить в обязанность всем сотрудникам - марийцам, а также и русским, владеющим марийским языком, разговорную речь между собой по делам службы вести на марийском языке, постепенно вовлекая в это служащих, не владеющих им. Для сотрудников, не знающих марийского языка, необходимо устройство курсов, посещение которых для них строго обязательно, не менее двух дней в неделю. Рекомендовано бирже труда
при требовании рабочей силы при равных условиях предпочтение отдавать марийцам».
Срочно организованная областная комиссия по реализации марийского языка на заседании 27 июля 1924 г. приняла ряд решений по выполнению вышеупомянутых рекомендаций. В их числе была организация курсов по изучению марийского языка. Устанавливалась смета в 39 120 руб. для открытия десяти пунктов, где обучались бы 500 курсантов-мари и 1 500 русских. Комиссия поставила задачу перевести на марийский язык такие правовые акты, как Трудовой, Земельный, Гражданский, Гражданско-процессуальный, Уголовный и Уголовнопроцессуальный кодексы, а также почтовые правила, положения о единой трудовой школе и Конституцию СССР 1924 г. Эту работу поручили переводческой комиссии, в которой важная роль принадлежала выдающемуся марийскому языковеду В. М. Васильеву. В декабре 1924 г. за подписью председателя ВЦИК М. И. Калинина на места были разосланы циркулярные письма, требовавшие применения двуязычия в официальной документации.
Уже в мае 1924 г. в Марийской области началась кампания по внедрению марийского языка в официальные документы. Характерно высказывание начальника местной милиции Якаева: «Милиционерам необходимо знать марийский язык, для того чтобы успешно работать с населением». Были жалобы на то, что необходимые юридические документы еще не были переведены.
В. М. Васильев, переводивший уголовный кодекс РСФСР 1926 г., столкнулся с немалыми трудностями, так как для многих терминов в марийском языке просто не нашлось подходящих понятий и идиом. Например, не было слов для таких терминов, как «гражданский», «определение», «взятка», «корысть», «проституция», «конфискация», «наследственное право» и др.
В основном коренизация проводилась за счет так называемых выдвиженцев из числа колхозников и батраков. Такое вовлечение передовых колхозников и батраков в советские, партийные и различные хозяйственные учреждения в качестве их сотрудников, как технических, так и ответственных, проводилось в целях «приближения советского аппарата к трудящимся массам коренной национальности». Тем не менее проблема коренизации или, как выражались до 1926 г., «национализации» марийцев
стояла по-прежнему остро. В советских учреждениях Марийской области на одного марийца приходились двое русских. В 1920-е гг. Мар-область испытывала острую нехватку кадров. Соотношение национальностей в кантонных и районных МАО: 1) члены кантисполко-мов: 47 (47,6 %) - русские, 52 (52,4 %) - мари; 2) председатели райисполкомов 65 (42,9 %) - русские, 80 (53,0 %) - мари; 3) члены райисполкомов 208 (47,8 %) - русские, 218 (50,1 %) - мари [4].
Надо отметить, что большинство выдвиженцев, хотя и имели партийный билет, не имели достаточного образования. Поэтому специалистов и руководителей аппаратов управления готовили различные курсы, техникумы и вузы. Так, в 1932 г. орготделом облисполкома было решено отправить на учебу на рабфак при Казанском институте советского строительства 16 человек. Многие студенты из мари получали образование в вузах и техникумах Ленинграда, Москвы, Нижнего Новгорода, где для них выделялось определенное количество мест. Например, в 1932 г в Нижегородском сельхозинституте было выделено 18 мест, в сельхозтехникуме - 27 мест, в речном институте и техникуме - по 10 мест, в Поволжском лесотехническом институте -25 мест. В некоторых учреждениях по подготовке кадров практиковалось ученичество.
Хотя руководством области проводилась определенная работа по претворению в жизнь решения ВЦИК, этот показатель не был достигнут ни в 1931 г., ни в последующие годы. Так, например, в 1931 г. коренизация 25 областных учреждений составила лишь 34,4 %, а в 1935 г еще меньше - 33,8 %. Среди руководящих работников мари составляли в 1932 г. 54,0 %, а в 1935 - 52,0 % - больше, чем в середине 1920-х гг. В 1925 г. руководящие работники - мари в областных учреждениях составляли всего 15,4 %. Надо отметить, что в середине 1930-х гг. довольно большой процент марийцев был представлен в высшем органе советской власти МАО - областном исполнительном комитете. Так, из 81 члена облисполкома 46 были мари. Но реальная власть находилась в руках партийного руководства области, а не облисполкома.
Областные и районные организации проводили определенную работу по коренизации органов управления в МАО. Составлялись различные планы, выполнение которых
проверялось облисполкомом и обкомом партии, освещались в районных и областных газетах. Инструкции и указания по проведению коренизации в МАО утверждались ВЦИКом. Согласно постановлению ВЦИКа коренизация районных и областных органов управления должна была завершиться в 1931 г. Установленный уровень коренизации равнялся 60,0 %. А удельный вес марийского населения по области составлял 51,7 % [9].
Таким образом, аппараты сельских советов были коренизированы примерно на 40 %. К 1935 г. этот показатель по сельским советам увеличился и составил примерно 52 %. К 1935 г. произошло снижение числа работников в районных аппаратах управления. Так, в 1935 г. по сравнению с 1932 г. число руководящих работников снизилось на 14 % и составило 42 %. Партийные и советские работники из числа мари считали, что экономическое и культурное развитие марийского населения, которое намного отставало в этом отношении от развития русских крестьян области, зависело от того, будут ли руководить областными и районными органами власти и учреждениями представители марийской национальности.
Формирование национальных кадров мордовской национальности на базовой территории Мордовской автономии целенаправленно началось с выделения национальных сельских советов и волостей в 1924 г. Уже с 1925 г. мордовское население имело также представительство в президиумах некоторых уездных и губернского исполнительного комитетов. После образования Мордовского округа процесс расширения национальных кадров осуществлялся по конкретной программе. 21 января 1929 г. бюро обкома ВКП (б) приняло по докладу Г. А. Полумордвинова постановление «О проведении национальной политики в округе», в котором говорилось: «При проведении перевыборов Советов закончить перевод работы Советского и общественного аппарата в мордовских районах и селениях на их родной язык; усилить подбор работников из мордвы в средние звенья окружного аппарата, а также технических работников, не ограничиваясь при этом подготовкой их на имеющихся курсах низовых Советских работников и более решительно выдвижение из числа находящихся на практической работе батраков и бедняков из мордвы. Учитывая
значение Мордовского округа, как национального, где должна концентрироваться работа по созданию мордовских учреждений культуры для обслуживания запросов мордовского населения не только всей Средне-Волжской области, а также и вне ее, и, отмечая наличие известных достижений в этом направлении (Мордовская областная СПШ, педтехникум, печать и ряд курсов), предложить АППО обкома и подотделу нацмен наметить в месячный срок конкретные меры по дальнейшему укреплению мордовских культ учреждений и учебных заведений и работы их по подготовке кадров работников из мордвы» [8].
К маю 1930 г. выполнить указанную резолюцию в основном удалось. Тем не менее в центральном областном аппарате мордвины составляли лишь около 20 % при доле в населении 40 %. Несколько лучше дело обстояло со служащими райисполкомов. Здесь уже в 1929 г был достигнут уровень в 33,4 % для мордвы и
3,0 % - для татар. В сельских советах, как уже говорилось, «коренизация» была проведена еще до образования округа. Также выдерживалось национальное соотношение по членам и председателям райисполкомов. В высших областных органах мордва составляла большинство.
Основными причинами слабого пополнения аппарата мордвой и татарами следует признать недостаточное количество квалифицированных кадров и определенное противодействие среднего звена управления. Для обучения национальных кадров еще в 1928 г. в Саранске была открыта Мордовская советско-партийная школа с трехгодичным сроком обучения и четырьмя отделениями: советского строительства, организационно-партийной работы, пропагандистов и колхозного строительства. Директором был назначен В. Д. Мартынов [1, с. 272].
В 1930-1931 учебном году в Мордовской области было введено всеобщее обучение. При этом только из местного бюджета на это мероприятие было выделено 7,3 млн руб. Были открыты 3-месячные курсы по подготовке учителей на 622 человека, из которых 247 русских, 321 мордвин, 46 татар. Но и при этом недостаток школьных работников составил 170 человек. В «создании» материальной базы существенную помощь оказало раскулачивание. По области было учтено 536 кулацких домов, из которых 327 приспособлены под школы.
22
№ 1 2011(13)
Удельный вес мордвы на 1 октября 1931 г. в составе 18 районов был 39,4 %, татар -
5,0 %. В аппарате районных органов работало 28,2 % мордвы. Делопроизводство переведено на родной язык только в 3 784 из 232 сельских советов, что составило всего 16 %. Следует отметить, что в начале 1930-х гг. отношение к развитию школьного и специального образования в Мордовии со стороны центральных и краевых органов значительно изменилось. Чувствовалось, что они стремятся восполнить те упущения, которые были в течение первого десятилетия советской власти при отсутствии государственности мордовского народа. В области открыли агропедвуз и коноплеводческий институт, 19 средних учебных заведений. В них училось 35 % мордовских студентов и учащихся [5, с. 135].
На V Пленуме Средне-Волжского крайисполкома (1932) отмечалось, что делопроизводство переведено полностью или частично в 41 % мордовских сельских советах. По данным М. С. Букина, за 1932 г. процент ниже - 37 [2, с. 132]. По показателям на 1 июля 1933 г. в национальных сельских советах из 203 делопроизводство на мордовский язык было переведено лишь в 20, а частично - в 47. Ни в одном исполкоме делопроизводство на родном языке не велось [6, с. 51].
Первый съезд Советов Мордовской АССР внес свою лепту в издание постановлений о скорейшей коренизации: всем сельским советам предписывалось перевести работу на родной язык в 1935 г. полностью, «а во всех республиканских учреждениях и организациях ввести параллельное делопроизводство на мордовском и русском языках». Однако, если верить данным президиума ЦИК МАССР за 1936 г., решение не было выполнено и наполовину.
В 1920-1930-е гг. политика «коренизации» аппарата происходила и на территории Удмуртии, представляемая официальными органами как одно из условий создания государственности коренного народа, как средство подтягивания отсталых в культурном и экономическом отношении инородцев до уровня передовых. Эта задача должна была решаться прежде всего повышением грамотности. В связи с переводом школ на местный бюджет (Декрет сНк РСФСР от 15 сентября 1921 г.) количество школ в 1922-1924 гг. резко сократилось. С началом оживления экономики
они стали вновь открываться. В 1925 г. была 451 школа, в 1927 г. - 565. В них учились 50 тыс. человек, в том числе удмуртских детей - около 26 тыс. Грамотность среди 400 тысяч удмуртов от 5 лет и старше составляла в 1927 г. 28 %, среди 327 тыс. русских -43 %. Облисполком в 1925-1927 гг. предпринял ряд мер по подготовке государственных и общественных работников из коренного населения. Но заметных успехов в работе по «удмуртизации» аппарата не было [7].
В 1928 г. в Удмуртии началась кампания чистки государственного аппарата, сопровождающаяся массовым увольнением служащих и выдвижением на государственную работу представителей из рабочих и беднейших крестьян, часто малоподготовленных к этой деятельности. Выдвиженцы были призваны заменить неугодных, «классово» чуждых людей. Выдвиженчество, «коренизация» аппарата были превращены в очередную политическую кампанию борьбы с «противниками» складывающейся авторитарной системы, направленной на подбор и воспитание безоговорочно послушных работников. Кампания по «коренизации» государственного и советского аппарата нанесла огромный ущерб не только кадровой политике, но и всему национальному движению.
В волостях Удмуртии было «вычищено» до 95 % служащих, тогда как по Советскому Союзу к 1930 г - всего 11 %. В апреле 1929 г была создана очередная комиссия по удмуртизации аппарата, которая решила к 1 августа 1929 г. перевести на удмуртский язык все делопроизводство, что привело к антиудмуртскому настроению в массах, дискредитации сути и идеи выдвижения национальных кадров. Против политики «юренизации» выступали не только русские, но и удмурты. Несмотря на все недостатки, политика «коренизации» способствовала расширению сети ликбезов, изб-читален, организации курсов по изучению удмуртского языка, что было очень важно для изучения быта, обычаев удмуртского народа, укрепления их доверия к советским работникам.
Особым драматизмом отличалась кампания по увеличению численности удмуртского населения в рядах рабочего класса. В 1928 г удмуртов среди рабочих было 4 %, а в крупной промышленности - единицы. ЦК ВКП (б) обязал Ижстальзавод стать кузницей национальных кадров и довести их удельный вес до 20 %.
В соответствии с постановлением ЦК ВКП (б) бюро Удмуртского обкома партии объявило мобилизацию 12 тыс. человек крестьянской молодежи на возведение ударных строек пятилетки в Ижевске, что создало социальную и межнациональную напряженность в городе, население которого по сравнению с 1920 г удвоилось и достигло 90 тыс. человек [3].
В 1930 г. пленум ОК ВКП (б) принял очередное решение об ускорении темпов удмуртизации. Доля удмуртов в госаппарате была увеличена с 22,7 % в 1930 г. до 34,3 % в 1932 г. 1 января 1932 г. Вотская автономная область была переименована в Удмуртскую автономную область. 28 декабря 1934 г. Президиум ВЦИК, в соответствии с волеизъявлением трудового населения, преобразовал Удмуртскую АО в Удмуртскую Автономную Советскую Социалистическую Республику. УАССР была образована как национальное советское государство трудящихся Удмуртии.
В связи с преобразованием УАО в УАССР республика была освобождена из-под опеки Нижегородского края, но включена в Кировский край. Это решение мотивировалось волеизъявлением трудящихся Удмуртской АССР и необходимостью осуществления мероприятий, соответствующих задачам социалистического строительства и направленных на обеспечение более высоких темпов этого строительства, дальнейшему хозяйственному и культурному развитию Удмуртской АССР. Соответственно Президиум ВЦИК решил: «Утвердить постановление первого съезда Советов Удмуртской АССР о вхождении ее, в ныне существующих границах, в состав Кировского края на основаниях, предусмотренных постановлением Президиума ВЦИК 28 июня 1928 г. „Об условии вхождения Автономных Советских Социалистических Республик в состав районированных краевых (областных) объединений”» [7].
Подводя итоги, следует отметить, что в процессе коренизации в финно-угорских регионах перевод делопроизводства на национальный язык продвигался крайне медленно. Он тормозился рядом объективных причин: нехваткой кадров, средств, отсутствием опыта ведения делопроизводства на национальных языках. Перевод делопроизводства на национальные языки имел определенные трудности, касающиеся перевода текстов законов,
положений и других нормативно-правовых документов, регулирующих функционирование государственных органов автономий. Вследствие этого происходило определенное негативное отношение к политике коренизации. Так, например, в Удмуртии кампания по увеличению численности удмуртского населения среди рабочего класса имела перегибы, которые выливались в недовольство как русского, так и удмуртского населения, так как в период индустриализации приток рабочего класса имел разный национальный окрас.
Важнейшим условием успешной коренизации государственных органов являлся вопрос подготовки национальных кадров. В ходе национального строительства были необходимы квалифицированные работники, знающие родной язык и способные организовать работу на местах, умеющие привлечь широкие массы национальных автономий в дело решения экономических, культурных, социальных и политических вопросов. Поэтому в ходе юренизации государственного аппарата остро встал вопрос о национальных кадрах. Это обстоятельство требовало от советских органов особый внимательности при привлечении старых специалистов на сторону советской власти. Наиболее грамотными были представители так называемых «господствующих классов»: зажиточные крестьяне и их дети, священнослужители, представители интеллигенции - именно те, кого было принято называть «классово чуждыми элементами».
Другим важным фактором решения кадрового вопроса являлась подготовка новых специалистов на разных курсах и выдвиженчество. Для подготовки квалифицированных специалистов из рабочих и крестьян в высших и средних учебные заведениях требовались, во-первых, соответствующая подготовка, хотя бы на уровне начального образования, во-вторых, средства для организации обучения и необходимое для обучения время. Можно сказать, что практически не было ни первого, ни второго.
Единственным выходом из создавшего положения было выдвижение на руководящие должности наиболее способных рядовых работников. Это было сопряжено со многими трудностями. Они были вызваны тем обстоятельством, что до революции представители финно-угорских народов Волго-Уральского региона не имели доступа к административно-хозяйственным
должностям, т. е. не было опыта руководящей лификации и политической подготовки выдви-
деятельности. Основная масса населения состо- женцев проводились на различных курсах и
яла из крестьян, большей частью неграмотных, другими формами краткосрочной учебы.
политический опыт которых заключался только Таким образом, политика коренизации в лишь в участии в общих сходках и собраниях. У финно-угорских регионах была многофактор-
части населения было такое представление, что ным процессом, выступающим основным эле-
руководящие должности могут занимать только ментом общественно-политической жизни.
«выходцы из господствующих классов русской Безусловно, путем коренизации органов управ-
национальности». ления советское руководство стремилось создать
Следует все же указать, что начиная с местную национальную бюрократию, вовлечь
1930-х гг. «выдвиженцы» стали самой дина- ее в решение социально-экономических, по-
мичной частью советских учреждений, так как литических и культурных задач строительства
они представляли глубинные народные слои. С социализма, а также предоставить видимую
выдвиженцами в советский строй влился слой самостоятельность автономным областям и релюдей из простонародных масс с огромным спубликам при сохранении жесткого контроля со
творческим потенциалом, которые уже сыгра- стороны центральной власти. В то же время лик-
ли большую роль в годы революций начала видация массовой неграмотности, повсеместное
XX столетия. Именно их, по всей видимости, развертывание системы школьного образования
следует считать той социально-политической и культурно-просветительных учреждений в
опорой государственной машины, сталинской совокупности с расширением социальных пер-
власти, которая сложилась в 1930-1940-е гг. спектив и национально-государственным строи-
Для качественного улучшения работы совет- тельством вызывали энтузиазм и поддержку
ских органов требовалось повысить общеоб- политики партии. Создание социального слоя
разовательный уровень и подготовку аппарата национальной интеллигенции перевело народ в
управления. На первых порах повышение ква- иное, более высокое интеллектуальное качество.
Библиографический список
1. Абрамов В. К. Мордовский народ (1897-1939) I В. К. Абрамов. - Саранск : Изд-во Мордов. ун-та,
1996. - 412 с.
2. Букин М. С. Становление Мордовской советской национальной государственности (1917—
1941 гг.). I М. С. Букин. - Саранск : Мордов. кн. изд-во, 1990. - 285 с.
3. Васильева О. И. Формирование национальных рабочих кадров на Ижстальзаводе в 1930-е гг
[Электронный ресурс] I О. И. Васильева. - Режим доступа: http:IIwww.gasur.ru. - Загл. с экрана.
4. Востриков В. Г. Коренизация в МАО в 20-30-е гг. XX в. I В. Г. Востриков II Формирование, исто-
рическое взаимодействие и культурные связи финно-угорских народов материалы III Между-нар. ист. конгресса финно-угроведов I В. Г. Востриков. - Йошкар-Ола, 2004.
5. Куликов К. И. Национально-государственное строительство восточно-финских народов в 1917-
1937 гг. I К. И. Куликов ; УИИЯЛ УрО РАН. - Ижевск, 1993. - 280 с.
6. Мордовия на переломе. Итоги третьего Пленума облисполкома Мордовской автономной обла-
сти. 7-10 июня 1932 г. - Саранск : Мордгиз, - 1932. - 104 с.
7. Национально-государственное строительство в Удмуртской Республике II Офиц. сайт админи-
страции Президента и Правительства Удмуртской Республики [Электронный ресурс]. - Режим доступа: http: II www.udmurt.ru. - Загл. с экрана.
8. ЦГА РМ. - Ф. Р-238. - Оп. 10. - Д. 6. - Л. 35.
9. Ялтаев И. Ф. Проблема коренизации органов власти национальными кадрами в МАО в
1930-е гг I И. Ф. Ялтаев II Формирование, историческое взаимодействие и культурные связи финно-угорских народов : материалы III Междунар. ист. конгресса финно-угроведов. -Йошкар-Ола, 2004. - С. 280-283.
Поступила в редакцию 15.12.2010.
Сведения об авторе
Чекушкин Александр Николаевич - кандидат исторических наук, доцент, главный научный сотрудник, заведующий отделом современного регионального развития ГКУ РМ «НИИ ГН при Правительстве РМ». Автор более 30 научных работ, 3 учебно-методических разработок. e-mail: chekuschkinn@yandex.ru
