CC BY
61
ФОРМИРОВАНИЕ ЛИНГВОКУЛЬТУРНОЙ КОМПЕТЕНЦИИ СТУДЕНТОВ ПРИ ИЗУЧЕНИИ АНТРОПОНИМИКОНА РОМАНА Ф.М. ДОСТОЕВСКОГО «ПРЕСТУПЛЕНИЕ И НАКАЗАНИЕ»
Лингвокультурная компетенция, компетентность, литературный антропоним,
приемы, лингвокультурологический анализ.
Одной из задач современного образования является формирование культурной компетенции будущего специалиста. Подготовка будущего учителя-филолога включает такой необходимый аспект, как лингвокультурная компетенция, позволяющая ориентироваться в современном культурно-языковом пространстве. При этом под компетенцией понимаются «знания и опыт в определенной области, круг чьей-либо осведомленности, а компетентность — это обладание компетенцией» [Артамонова, 2008].
При обучении студентов иностранным языкам вводится дисциплина «лингво-культурология», которая посвящена рассмотрению базовых понятий и круга основных проблем науки. Студентам предлагается освоить методологические аспекты данной науки, фрагменты таксономического представления репертуара единиц лингвокультурологического исследования, некоторые проблемы презентации языковыми знаками культурной семантики. Целью дисциплины является выработка у студентов лингвокультур о логического подхода к исследованию и описанию языковых сущностей в контексте современного национально-культурного самосознания и его знаковой интерпретации [Глотова, 2011, с. 82]. В рамках лингвокульту-рологии изучаются культурно-специфические вербальные и невербальные знаки, используемые в коммуникации, построенные на их основе тексты и квазитексты, а также стратегии ритуализованного коммуникативного поведения, выходящие за границы понятий «речь» или «дискурс», изучаемых лингвистикой.
Лингвокультурная компетентность формируется в процессе присвоения индивидом части всего массива лингвокультурной информации (текстов в самом широком смысле), порожденной данной лингвокультурой. Лингвокультурная компетентность формируется отдельными субкультурами и отдельными индивидами в том объеме, который они имеют возможность усвоить и который они считают необходимым и достаточным для общения внутри и за пределами данной общности [Городецкая, 2009, с. 49].
Считается, что учитель иностранного языка должен обладать широкими познаниями в области истории и культуры стран изучаемого языка, разбираться в тонкостях этнографического и лингвострановедческого характера (в частности, знать обычаи, традиции, праздники, религиозные обряды носителей языка), владеть основным паралингвистическим запасом, связанным с конкретной иноязычной культурой (разбираться в особенностях мимики, жестикуляции носителей языка), владеть информацией о музыкальном наследии народов, говорящих на определенном языке (в том числе знать и уметь воспроизводить народные песни)
[Бартош, с. 23]. В то время как филолог-русист должен постигать эту науку, не менее важную в его подготовке, «между делом», т. е. параллельно с изучением других дисциплин русского языка и русской литературы. Отчасти это так и происходит, но лишь отчасти, т. к. при этом студент не обучается конкретным приемам извлечения лингвокультурной информации из языковых единиц разного уровня. Однако формирование лингвистического мышления происходит при развивающем характере процесса обучения, при эффективности и последовательности использования методов обучения и самообразования, организации и управления учебным процессом. Только через осознанное овладение и мотивированное использование лингвокультурных компетенций в процессе коммуникации возможно участие будущего квалифицированного специалиста в «диалоге культур» как на повседнес-ном уровне, так и на уровне профессионального общения. Формирование интеллекта, который является психологической характеристикой личности, требует совершенных методических приёмов воздействия на процесс обучения лингвистическим знаниям и умениям.
Язык выступает инструментом мышления и в этой связи одной из первоочередных задач педагога является осознание того, что процесс обучения и усвоения знаний имеет свои этапы, закономерности, обусловленные спецификой индивидуального развития интеллекта личности. В языке находит отражение каждый этап развития народа [Казаева, 2009, с. 58-59].
Целью данной статьи является рассмотрение приемов извлечения лингвокультурологической информации из литературных антропонимов как способа формирования лингвокультурной компетенции в курсе литературной ономастики при изучении антропонимикона романа Ф.М. Достоевского «Преступление и наказание».
Лингвокультурная компетенция включает два основных компонента: а) образовательный — расширение историко-культурного кругозора и б) развивающий — развитие личностных способностей. На их формирование и направлены специальные приемы извлечения лингвокультурной информации из имен персонажей, т. е. литературных антропонимов.
Свойственная языку кумулятивная функция обусловливает накопление исторической и лингвокультурной информации, особенно в связи с антропонимами. Функционируя в различные исторические эпохи, они накапливают культурный фон, ореол, становясь знаками, символами того или иного времени, личности, события. Накопленная и свернутая таким образом информация имеет свойство разворачиваться при употреблении звуко-буквенного образа и извлекаться из сознания читателя, естественно, при условии, если читатель ранее владел такой информацией. Несомненно, что люди разных эпох активно владеют необходимой им в синхронии информацией. Но для того чтобы понимать предыдущие национальноментальные и культурные слои, необходимо изучать историю, культуру, литературу. Каждая эпоха и её культура имеют специфические особенности, отражающиеся в языке. По мнению Ю.М. Лотмана, такие специфические особенности в совокупности с вербальными средствами формируют лингвокультурные коды.
С позиций семиотики культу!)а — это сложная знаковая система. В качестве её подсистемы рассматривается обширная парадигма образов, выполняющих знаковую функцию в процессе общения. Система образов, которая функционирует как система знаков, — это и есть культурный код. Культурные коды, выраженные вербально, возникают в художественной литературе и в устном народном творчестве и частично проникают в естественный язык, закрепляясь в нем в виде образной
лексики, паремий, фразеологизмов, крылатых выражений, а также прецедентных имен собственных. Единицы естественного языка, соединяясь с образами культуры, формируют лингвокультурные коды [Дукальская, 2011, с. 128].
Исследователи семантики антропонима в художественном тексте отмечают, что «если мы имеем дело с художественным произведением, в котором все действующие лица порождены авторской фантазией, то кажется очевидным, что автор располагает, по-видимому, достаточной свободой при выборе того или иного антропонима для любого из своих персонажей. Но мнимая произвольность антропонима на самом деле является осознанной или интуитивно угаданной необходимостью выбора именно этого, а не другого имени» [Беляев, 1986, с. 135]. Дело в том, что литературный антропоним обладает своеобразным семантическим ореолом, лингвокультурной коннотацией, которая мыслится автором и может быть воспринята читателем. Так, В.В. Беляев приводит пример латентной (скрытой) семантики антропонимов в произведениях Ф.М. Достоевского. По его (В.В. Беляева) мнению, семантически отмеченные имена и фамилии обладают повышенной суггестивностью (суггестия — внушение), «поскольку такое имя доносит авторскую характеристику героя как бы исподволь, постепенно. При этом сознание воспринимает имя только функционально, как апеллятив, подсознание же регистрирует имя героя вместе со всем его «семантическим ореолом», что имеет место как бы в «микродозах», но зато ровно столько раз, сколько оно встречается в тексте» [Беляев, 1986, с. 136]. Для того чтобы выявить скрытую семантику имени, В.В. Беляев обращается к следующим приемам выявления информации: 1) этимология имени и фамилии; 2) раскрытие аллюзий; 3) библейские и мифологические сюжеты. Продолжить этот список можно исходя из опыта других исследователей литературной ономастики; 4) ономастический прием столкновения «двух стихий»; 5) прием актуализации вертикального контекста; 6) семантизация заглавия; 7) выявление стилистических вариантов имен персонажей и их уменьшительных форм.
Рассмотрим эффективность названных приемов в формировании лингвокультурной компетенции студентов.
М.А. Соловьева исследует в своей диссертации роль аллюзивного антропонима в создании вертикального контекста (на материале романов А. Мердок и их русских переводов). Термин «аллюзия» заимствован из французского, в значении «шутка, намек», в тексте — стилистическая фигура, выражение посредством сходнозвучащего слова или упоминания общеизвестного реального факта, исторического события, литературного произведения; соотнесение описываемого или реально происходящего с устойчивым понятием или словосочетанием литературного или исторического порядка [НСИСВ, 2007, с. 41]. Для успешного аллюзивного процесса текст должен быть прочитан и понят читателем на уровне глубинных структур, формируемых ал-люзивным антропонимом (АА) как выразителем внетекстовых (фоновых) смыслов. Наличие прагматического фактора придает аллюзивному процессу динамичность. Непременное условие функционирования АА — диалогичность. Умение осуществить диалог читателя с автором и культурным контекстом зависит от компетентности читателя, благодаря которой происходит актуализация АА, т. е. в значении данной единицы появляется дополнительный понятийный компонент и увеличивается объем культурно-исторической информации, выступающей в виде ассоциативного потенциала слова. Обратимся к исследуемому нами роману. М.С. Альтман, Ю.Н. Тынянов, Б.Н. Тихомиров обращали внимание на то, что у Ф.М. Достоевского имена, отчества и фамилии далеко не случайны, отмечая, в частности, ономастический прием столкновения «двух стихий», который был свойствен Н.В. Гоголю как писате-
лю. Этот ономастический прием мы видим воплощенным в имени Родиона Раскольникова, в фамилии Мармеладовых, которая символизирует горечь всей жизни этой семьи. В.Я. Кирпотин пишет в книге «Разочарование и крушение Родиона Раскольникова»: «Как “сладок” этот мир, рисуется уже горько-иронической фамилией, подобранной Достоевским» [Цит. по: Махракова].
Целесообразно использовать при выявлении фоновой информации имени персонажа прием актуализации вертикального контекста. Понятие «вертикального контекста» было введено в статье О.С. Ахмановой и И.В. Гюббенет в 1977 году и подразумевает историко-филологический контекст того или иного литературного произведения, информацию общекультурного плана, наличие которой автор предполагает у своего читателя. Это культурно-исторические, социальные, политические факты, реалии данной страны и эпохи, стилистические традиции и культурные аллюзии, т. е. информация общекультурного плана, объективно заложенная в литературном произведении, но как бы находящаяся за пределами текста как такового, вне его «горизонтального» контекста (сюжетной линии). Вертикальный контекст участвует в создании текстовой категории диалогичности, благодаря которой становится возможной связь имеющегося текста с другими объектами семиотического пространства. Диалогические отношения носят смысловой нелинейный характер, им присущи антропоцентричность, наличие нескольких субъектов высказывания, направленность смысловых импульсов [Бахтин, 1994]. Диалогичность в аллюзивном процессе проявляется в виде отношений между имеющимся и первичным текстами, между автором и читателем, это принцип взаимодействия смыслов при использовании АА в имеющемся тексте. В установлении данных отношений заключается коммуникативная функция АА, которая зависит также от того, к какой разновидности он относится: текстообразующей или фрагментарной. Фрагментарные аллюзивные антропонимы способствуют моделированию смысла на отдельном отрезке текста, тогда как текстообразующие АА участвуют в моделировании всего текстового пространства.
Рассмотрим, как можно использовать названные приемы на примере антропо-нимикона главных действующих лиц романа Ф.М. Достоевского «Преступление и наказание».
Главный герой романа - Родион Романович Раскольников. Обращаясь к словарям русских личных имен, устанавливаем этимологию и связанный с именем мифологический сюжет: Родион — из греческого «родосский», Родос — место культа Бога Солнца Гелиоса. Известна его огромная статуя колосс Родосский [Петровский, 1984]. Поэтому Ф.М. Достоевский уже в имени персонажа заложил основу светлого, близкого к святости начала, возможность возрождения несмотря ни на что. Этимологически имя Родион близко корню руда, имевшему в старославянском языке значение «кровь». Этот мотив имени героя созвучен мотиву крови, реализованному в сюжете романа и первому слову заглавия: преступление.
Отчество Романович - романус — римский, Ромулус — эпитет Марса [Петровский, 1984]. В отчестве закладывается смысловая составляющая «благородные корни».
Фамилия Раскольников - от существительного раскольник < раскол < раскалывать - символизирует внутренний раскол, двойственность, которая и закладывается в основу сюжетной линии романа «Преступление и наказание». В словаре
В. Даля находим значение слова раскол - «отступление от учения и правил церкви» [Даль, 1955, с. 58]. Таким образом, в фамилии заложено значение отступления от истинно гуманистического, божественного и человеческого пути, но отступления временного, когда есть возможность вернуться к нему, покаяться. Этот
смысл возможного покаяния и возвращения на путь человеческий заложен в заглавии романа «Преступление и наказание». Наказание как внутренний суд над самим собой, и покаяние, через которое душа может возродиться.
С именем главного героя Ф.М. Достоевского в романе «Преступление и наказание» связана идея, которую проверял герой Ф.М. Достоевского: «Тварь ли я дрожащая или право имею?». Вертикальный контекст актуализируется в романе в общественном интересе к теории наполеонизма. Теория не выдумана писателем, она обсуждалась в кругах современников Ф.М. Достоевского, она является тем социально-историческим фактом, на основе которого строится вертикальный контекст.
Разные стороны натуры героя проявляются в его отношениях с другими персонажами: с матерью, сестрой, другом, любимой девушкой, убитыми им женщинами, следователем. Выявление скрытой в именах персонажей лингвокультурной информации помогает глубже проанализировать и понять суть преступления и наказания Родиона Раскольникова.
Мать Раскольникова — Пульхерия Александровна. Пульхерия в переводе с латинского, «красивая». Материнская красота Пульхерии Александровны выражена в тексте её заботой о сыне. Именно в её письме есть слова: «Милый мой Родя...». Родион Раскольников страдает от того, что не может помочь матери. Уменьшительное имя «Родя» несет смысл род, родственные отношения очень развиты в семье Раскольниковых, они любят друг друга, страдания Родиона от невозможности помочь семье становятся одной из причин преступления. Именно в уменьшительной форме имя Родиона Раскольникова главным образом употребляется в романе более 120 раз [Тихомиров, 1986, с. 36]. Не только для матери, но и для Дунечки, и для Разумихина он — Родя, Роденька, Родька. Именно благодаря неполным именам происхоодит переосмысление имени героя, устанавливается новый смысл — «родной», «родимый». Этому переосмыслению должна способствовать связь с дохристианскими древнерусскими именами Родислав, Родослав, Родич, зарегистрированными в «Словаре древнерусских личных имен» Н.М. Тупикова (Спб., 1903). Б.Н. Тихомиров считает, что именно этот «смысл в имени героя выходит на первый план, выделяя существеннейшее начало в душевном мире Родиона Раскольникова — его родство, его неразрывную связь с окружающими людьми [Тихомиров, 1986, с. 37]. Родственый круг для Родиона Раскольникова имеет важное значение, он воспитан в любви, это непреходящая ценность. Идея рода поддерживается в тексте именованием Родиона в письмах матери «первенец мой», «кровиночка моя», а также в словах Разумихина о матери Раскольникова: «... хоть сама есть не будет, а уж Роденьку выручит». В своей статье «Почему Родион Раскольников?» Б.Н. Тихомиров приводит факт о том, что в ранних редакциях романа главный герой носит имя Василий, в переводе с греческого «царь», имя, указывающее на стремление героя стать «установителем и законодателем человечества». Судя по всему, изменение имени на «конфликтное» сопровождало общее изменение авторской концепции, о чем свидетельствует важная дата в истории создания романа — конец ноября 1865 года, когда по словам самого писателя, он «все сжег» и «начал сызнова» [Тихомиров, 1986, с. 39].
Раскольникова Авдотья Романовна, Дуня. Полное имя сестры - Авдотья, народное от Евдокия, в переводе с греческого обозначает «благоволение», символизирует то доброе начало, которое сформировано семьёй, стремление помогать людям, заботиться друг о друге.
Разумихин Дмитрий Прокофъич. Фамилия друга Родиона Раскольникова одна из «прозрачных». На идею рассудительности обращает внимание и Свидригайлов,
когда говорит, что слышал о каком-то господине Разумихине как о рассудительном человеке. Страстность Родиона противопоставлена в романе рационализму Разумихина. На основе сравнения их имен и характеристик выделяется чувствительная натура Родиона Раскольникова.
Алена Ивановна, старуха-процентщица. Алена - народное имя от имени Елена, в переводе с греческого «свет». Символизм имени в том, что, убив Алену Ивановну, Родион погрузил свою душу во тьму, расколол свою жизнь на «до» и «после»: «Ему показалось, что он как будто ножницами отрезал себя сам от всех и всего в эту минуту» [Достоевский].
Лизавета Ивановна, убогая сестра Алены Ивановны, невинная жертва. Имя также символично: Лизавета, народный вариант от Елизавета, обозначает в переводе с древнееврейского «богом клянусь». Убив Лизавету, Родион Раскольников убивает в себе бога и обрекает себя на страдание.
Семья Мармеладовых. Страдания и несчастья Мармеладовых привлекают внимание и вызывают сострадание Родиона Раскольникова. Катерина Ивановна Мармеладова. Катерина, народное имя от Екатерина, в переводе с греческого обозначает «чистая». Несмотря на перипетии судьбы, она сохраняет честность и порядочность. Семен Захарович Мармеладов. Имя Семен обозначает в переводе с древнееврейского «слушать». В тексте романа есть сцена, в которой пьяненький Мармеладов изливает душу Раскольникову, ему нужно, чтобы кто-то приличный его выслушал: «Для чего я не служу, милостивый государь, — подхватил Мармеладов, исключительно обращаясь к Раскольникову, как будто это он ему задал вопрос, — для чего не служу? А разве сердце у меня не болит о том, что я пресмыкаюсь втуне?» [Достоевский].
Роль Сони Мармеладовой в романе - указать Родиону Раскольникову после убийства путь к спасению через покаяние. Страдающая во имя своей семьи, Соня, вынужденная получить «желтый билет», способна возродить к новой жизни «преступившего» Родиона. В романе она именуется уменьшительным именем. И это тоже не случайно, возникает сюжетная линия снов Сони. Сила в ней до поры до времени как бы спит и только угадывается. Имя Софья в переводе с греческого обозначает «мудрость», в данном случае, скорее, «смиренномудрие», т. е. мудрость христианская. Соня несет идею мудрости любви к Богу, и к людям. Именно Соня научила Родиона, как надо покаяться на площади: «В то время, когда он, на Сенной, поклонился до земли в другой раз, оборотившись влево, шагах в пятидесяти от себя, он увидел Соню. Она пряталась от него за одним из деревянных бараков, стоявших на площади, стало быть, она сопровождала всё его скорбное шествие! Раскольников почувствовал и понял в эту минуту, раз навсегда, что Соня теперь с ним навеки и пойдет за ним хоть на край света, куда бы ему ни вышла судьба» [Достоевский].
Таким образом, владение приемами работы с лингвокультурной информацией, заложенной в литературном имени, позволяет вывести читателя на более высокий уровень понимания художественного текста и существенно продвинуться на пути формирования у будущего филолога-русиста лингвокультурной компетенции.
Библиографический список
1. Артамонова Л.С. Подготовка студентов гуманитарных вузов к иноязычной профессиональной коммуникации: дис. ... канд. пед. наук. М., 2008.
2. Бартош Д.К. Особенности лингвокультурной компетентности будущего учителя иностранного языка // Педагогика высшей школы. № 1. 2011. С. 19-27.
3. Бахтин М.М. Проблемы поэтики Достоевского: К переработке книги о Достоевском // Проблемы творчества поэтики Достоевского. Киев, 1994.
4. Беляев В.В. К вопросу о латентной семантике антропонимов в художественной прозе Ф.М. Достоевского и Итало Звево // АМА. Саратов, 1986. Вып. 6. С. 135-145.
5. Глотова Ж.В. Лингвокультурная компетентность как показатель качества развития личности преподавателя высшей школы // Вестник Балтийского федерального университета им. И. Канта. 2011. Вып. 2. С. 78-83.
6. Городецкая JI.A. Лингвокультурная компетентность и лингвокультурные коммуникативные компетенции: разграничение понятий // Вопросы культурологии. 2009. № 1. С. 48-51.
7. Даль В.И. Толковый словарь живого великорусского языка. М.: Гос. изд-во ин. и нац. словарей, 1955. Т. IV.
8. Достоевский Ф.М. Преступление и наказание. URL: http// Lib.ru/Классика
9. Дукальская И.В. Лингвокультурный код как средство формирования коммуникативной компетенции// Альманах современной науки и образования. 2011. №4 (47).
С. 128-129.
10. Казаева Л.И. Лингвокультурные компетенции как условие формирования лингвистического мышления через повторы при изучении иностранного языка студентами неязыковых специальностей // Вестник Югорского государственного университета. 2009. Вып. 1 (12). С. 56-59.
11. Махракова И.Р. Наречение имен и фамилий в произведении Достоевского «Преступление и наказание». URL: http // familii.ru/index.pfp
12. Новейший словарь иностранных слов и выражений (НСИСВ). Минск, 2007.
13. Петровский Н.А. Словарь русских личных имен. М.: Русский язык, 1984. С. 384.
14. Соловьева М.А. Роль аллюзивного антропонима в создании вертикального контекста (на материале романов А. Мердок и их русских переводов): автореф. дис. ... канд. фи-лол. наук. Екатеринбург, 2004. 23 с.
15. Тихомиров Б.Н. Почему Родион Раскольников? // Русская Речь. № 2. 1986. С. 35-39.
