CC BY
182
О.Н. ВЕСЕЛОВА, соискатель кафедры русской литературы ХХ-ХХ1 веков и истории зарубежной литературы Орловского государственного университета Тел. 89536205042; Veselov_roman@bk.ru
ОТ РАСКОЛЬНИКОВА К ЛОГИНУ (ГЕРОИ РОМАНА СОЛОГУБА КАК ПРЕЛОМЛЕНИЕ ОБРАЗОВ ДОСТОЕВСКОГО)
В данной статье герой раннего романа Сологуба «Тяжелые сны» Логин рассматривается в сопоставлении со своим литературным предшественником -героем романа Достоевского «Преступление и наказание» Раскольниковым. При этом выявляются моменты сходства рассматриваемых образов, а также отмечаются различия, связанные с принадлежностью авторов к разным литературным направлениям.
Ключевые слова: Достоевский, Сологуб, Раскольников, Логин, герой, литературный предшественник.
«Преступление и наказание» - величайший роман, признанный шедевр мировой литературы, поражающий многослойностью содержания и бескрайней глубиной заложенного в нем философского смысла. Даже само название его репродуцирует полемику вокруг многочисленных социальных и политических теорий1, среди которых не последнее место занимают мальтузианство, с его призывом к сокращению рождаемости2 , кетлеанство, выводящее среднестатистическую потенцию к преступлению3, прудонизм, провозглашавший «право силы»4, фурьеризм, развивавший «теорию всемирного единства»5, и, конечно же, анархизм6. «Задуманное первоначально в форме исповеди Раскольникова» [12, 353], «Преступление и наказание» представило нигилизм «не как жалкое и дикое явление, а в трагическом виде, как искажение души, сопровождаемое жестоким страданием» [19, 102]. Осмысление писателем сложнейших процессов в области духовной и нравственной жизни личности как движение к «разомкнутости и разъединенности с человечеством» в дальнейшем позволило автору романа противопоставить идеям утилитарной этики общеобязательный нравственный закон, воплощенный в личности Иисуса Христа.
В центре «психологического отчета одного преступления», как определял сам Ф.М. Достоевского замысел своего романа, оказывается герой нового типа - «мыслящий» интеллигент-разночинец, Родион Романович Раскольников. Этот персонаж возводит свою «мечту» о высшей социальной справедливости на «идейный» уровень. Эта «идея», изначально преследующая прогрессивные, гуманные цели, вступает в непримиримое противоречие с выбранными для ее осуществления чудовищными, античеловеческими и антихристианскими средствами.
Герой, представленный Достоевским в романе «Преступление и наказание», был во многом нов для русской литературы того времени. Страхов отмечал: «Раскольников не есть тип. То есть он не настолько своеобразен, не представляет таких определенных и органически связанных между собою черт, чтобы его образ носился перед нами, как живое лицо. В частности же - это не есть тип нигилистический, но видоизменение того типа настоящего нигилиста, который всем более или менее знаком и который всех раньше и всех метче был угадан Тургеневым в его Базарове» [19, 111 ].
© О.Н. Веселова
УЧЕНЫЕ ЗАПИСКИ
1>сш
Раскольников, в отличие героев русской классической литературы, мучается не от осознания надуманного метафизического греха - он виновен в реальном убийстве. Оттого его мучения и страдания приобретают совершенно иной масштаб: они намного глубже, трагичнее и оправданнее, например, переживаний Онегина или Печорина. Более характерны они для героев западноевропейской литературы, что подчеркивалось самим Достоевским в черновых материалах к роману: «Для полноты лица его пленяет роль затаенного существа, тайны, Унгерна, Sbogar, Ускока и проч. Но потом сам смеется над этим»7 [8, 7, 86]. Как отмечает Г.М. Фридлендер: «Близкие Раскольникову психологические мотивы можно найти и во французском реалистическом романе 30-40-х годов XIX в. у молодых героев Бальзака и Стендаля - Растиньяка («Отец Горио», 1835) и Жюльена Сореля («Красное и черное», 1830) <.. .> В Англии Э. Бульвер в романе «Юджин Арам» (1831), основанном на действительном происшествии, случившемся в середине XVIII в., рассказал о судьбе молодого ученого, которого нужда и мечты о великом научном открытии привели к преступлению, сходному с преступлением Раскольникова. Э. Гас-кел в своем более позднем социальном романе «Мэри Бартон» (1848), <...> ярко обрисовала историю падшей женщины и картину нравственных мук рабочего-убийцы Бартона после совершенного им убийства фабриканта Карсонса. «Последний день приговоренного к смерти» (1829) В. Гюго и его же прочитанные Достоевским летом 1 862 г. в Италии «Отверженные» (1862), затрагивавшие близкие автору вопросы и остававшиеся в годы создания «Преступления и наказания» литературной злобой дня, также сыграли определенную, более или менее заметную роль для процесса формирования и развития социальной и философско-этической проблематики «Преступления и наказания» [21, 5, 542].
По средствам своего преступления Раскольников решается преодолеть самый важный - духовный барьер. Герой Достоевского фактически ставит себя на место Бога, имеющего право решать, кому следует жить, а кому нужно умереть, и тем самым отрицает веру и самого Бога. Но в отличие от Базарова, который так и умирает с неверием в душе8, Достоевский в конце романа после тяжелых испытаний совестью и каторгой все-таки приводит своего героя к Богу. Именно содеянное
помогает осознать Раскольникову губительность его беспредельного эгоцентризма.
Внутренний мир Раскольникова, как и его литературных предшественников, полон противоречий, раздвоен. Герои русской классической литературы искали истину, нравственный идеал, делали выбор в пользу добра или зла. У Раскольникова вследствие совершения им реального преступления, внутренняя раздвоенность максимально обостряется. Это подчеркивается автором даже на уровне фамилии героя: он не просто раздвоен, он расколот в своем внутреннем мире на две половины: темную и светлую.
В литературоведении существует несколько интерпретаций фамилии главного героя романа «Преступление и наказание». Наиболее распространена точка зрения, связывающая слово «раскол» с раздвоением натуры, этическим расколом между самоотверженной любовью Раскольникова к окружающим, его чуткостью к несчастьям других, желанием поделиться последним и кровавым преступлением, посягательством на человеческую жизнь9. Другая, не менее популярная интерпретация, связывает фамилию героя Достоевского с «раскольничеством»10, выступающим как символ упрямства героя, его одержимости одной мыслью, фанатичной веры в собственную идею. А.Л. Бем в работе «Личные имена у Достоевского»11 признает возможными оба эти толкования.
Многие литературоведы указывают на необходимость комплексного толкования имени и фамилии главного героя «Преступления и наказания». Так, известный достоевсковед С.В. Белов в комментарии к роману связывает имя Раскольникова, Родион, с родиной, породившей его матерью-зем-лей. Сопоставляя это толкование с отчеством и фамилией героя (Родион Романович Раскольников), исследователь отмечает: «вполне возможно прямое толкование: раскол родины Романовых <...>» [3, 27].
В неразрывной связи с именем рассматривает фамилию героя Достоевского в своей обстоятельной статье и Б.Н. Тихомиров12, который выявляет «семантическую кофликтность имени и фамилии» Родиона Раскольникова, отражающую столкновение «двух стихий» внутри героя, борьбу в его натуре двух противоположных начал. При этом имя Родион (употребляющееся в романе как Родя, Роденька, Родька) связывается Тихомировым, исходя из народной этимологии, с семантикой род-
ФИЛОЛОГИЯ
Ейсш
ства, которая отражает «неразрывную связь с окружающими людьми» [20, 36]. Комплексное толкование имени и фамилии Родиона Раскольникова приводит исследователя к убедительным выводам: «Если имя героя выражает <.> «центробежное» начало в его душевной жизни, его родство, внутреннюю неразрывную связь с людьми, то фамилия, с очевидностью, указывает на начало прямо противоположное, «центростремительное» -«раскол» в самом широком смысле слова, то есть разъединение людей, разрушение, распадение человеческих связей. Причем оба начала - страстная жажда сращения, братства со всеми людьми и устремленность к крайнему индивидуализму, отразившиеся в имени и фамилии героя - одинаково активны, равносильны в той борьбе, которая совершается в душе Раскольникова» [20, 38].
При этом нельзя не отметить, что значение и происхождение имени Родион традиционно связывается с русской формой греческого имени Иро-дион («герой» или «житель Родоса»[16, 124]) и даже греческим гоёои - «роза» [16, 189].13 Следует отметить, что имя Иродион носил св. апостол от семидесяти, родственник апостола Павла, который был обезглавлен в Риме в 67 году и кото -рый упоминается в послании к римлянам: «Приветствуйте Иродиона, сродника моего» (Рим. 16:11). Таким образом, можно говорить о том, что семантика имени Родион носит характер определенной исключительности. Подобные аналогии с именем главного героя романа Достоевского не лишены оснований прежде всего потому, что значение имени Василий, которое Раскольников носил в черновиках, этимологически происходит от василевса (др.-греч. - «царь») и озна-
чает - царский, царственный. Можно с большой долей вероятности предполагать, что для Достоевского был особенно важен аспект некоего подвижничества, что привело к тавтограмматичес-кому выбору имени: Родион Романович14 Раскольников15 . Б.Н. Тихомиров отмечает по этому поводу следующее: «Представляется, что изменение имени, появление противоположных по смыслу, «конфликтных» имени и фамилии сопровождало общее изменение авторской концепции главного героя в ходе работы Достоевского над романом. В творческой истории «Преступления и наказания» есть важная веха, датируемая концом ноября 1865 года, когда, по словам самого писателя, он «все сжег» и «начал сызнова»: «новая форма, новый план
увлек» его (см. письмо А.Е. Врангелю от 18 февраля 1866 года). Именно в это время в черновых набросках герой впервые и получает новое имя -Родион Раскольников» [20, 36].
Таким образом, можно согласиться с выводом В. В. Беляева о том, что «пристрастие Достоевского к семантически отмеченным именам и фамилиям объясняется, по-видимому, тем, что выраженное таким образом отношение автора к носителю имени обладает весьма повышенной суггестивностью, поскольку такое имя доносит авторскую характеристику героя как бы исподволь, постепенно» [4, 136].
Из огромной галереи характеров, гениально воплощенных в произведениях русской классики серебряного века, герою романа «Преступления и наказания» близок персонаж Сологуба «Тяжелые сны» - Василий Маркович Логин. Критика, как прижизненная, так и современная, не раз отмечала в «Тяжелых снах» очевидные отголоски «Преступления и наказания». Без сомнения, главных героев этих произведений роднит немало общих черт.
Показательным, прежде всего, является тот факт, что Сологуб дает герою своего первого романа «Тяжелые сны» имя Василий, обозначая тем самым его исключительность15.
Раскольникова и Логина сближает также целый комплекс психологических особенностей. Этим героям присущи мечтательность, замкнутость, отдаленность от реальной жизни, склонность к внутренней рефлексии, а также неустанные поиски истины и смысла жизни.
Вот как характеризует Раскольникова его товарищ по университету Дмитрий Прокофьич Разумихин: «Угрюм, мрачен, надменен и горд; в последнее время (а может, гораздо прежде) мнителен и ипохондрик. Великодушен и добр. Чувств своих не любит высказывать и скорей жестокость сделает, чем словами выскажет сердце. Иногда, впрочем, вовсе не ипохондрик, а просто холоден и бесчувствен до бесчеловечия <...> Ужасно иногда не разговорчив! <.> Никогда не интересуется тем, чем все в данную минуту интересуются. Ужасно высоко себя ценит и, кажется, не без некоторого права на то» [8, 6, 165].
Почти то же самое, но в особой манере, говорит о Логине городской голова Баглаев: «Умный человек! Надменный! Все один! Он, брат, нас презирает, и за дело; мы свиньи!» [18, 107]. Среди
УЧЕНЫЕ ЗАПИСКИ
1>сш
сослуживцев по гимназии Василий Маркович слыл «человеком беспокойным, неуживчивым» [18, 26].
Логин, как и Раскольников, сосредоточен на осознании собственной обособленности, чуждости среде, исключительности. Сам Сологуб в письме от 15 ноября 1895 года к Л.Я. Гуревич так охарактеризовал центрального героя романа «Тяже -лые сны»: «Современный человек, живущий более книжными и отвлеченными интересами, потерявший старые законы жизни, усталый, развинченный и очень порочный, Логин ищет истины и предчувствует ее, ищет сознательно <.> Жизнь его и есть вся непрерывное искание истины, но на всех путях ищет ее тщетно, потому что истина не покупается трудом, а дается даром и вдруг, как девичья любовь<...> Искание - бессознательное и мимовольное - истины совершается во всех людях, и где нет этого искания, там мертвое и самодовольное лицемерие» [17, 119].
Исключительная сосредоточенность на собственном внутреннем мире, мучительная самореф-лексия, непримиримое неприятие реальности также сближают главных героев романов «Преступление и наказание» и «Тяжелые сны». Первичность внутренних процессов для персонажей Достоевского и Сологуба обусловливает ключевую для понимания глубинной сущности этих произведений роль снов. Совершенно не случайно поэтому, что незадолго до совершения преступления Раскольников видит сон-предостережение [8, 6, 46-49]. Безмерная жалость к невинно забитой лошади свидетельствует о первичности гуманных свойств его натуры. Бред, обморок и тяжелый болезненный сон постоянно сопровождают душевные муки героя Достоевского уже после совершенного им убийства. А сон, увиденный Раскольниковым во время болезни на каторге [8, 6, 419-420], раскрывает бессмысленность и тяжкие последствия своеволия, способствуя тем самым искреннему раскаянию и воскресению героя.
Ирреальность и призрачность жизни для Логина подчеркнута автором в самом названии романа. Центральный герой постоянно находится в состоянии мучительного полусна. В жизни провинциального городка, где царит социальная несправедливость и произвол властьимущих, герою сложно отличить тяжелые сны от реальности. Иллюзорными кажутся учителя-преступники (Молин), отцы-садисты (Дубицкий), проклинающие собственных детей матери (Зинаида Романовна Кульчицкая).
Именно сны Логин воспринимает как подлинную реальность. Описание подобного измененного сознания героя становится специфическим со-логубовским приемом. Тяжелые сны, кажущиеся реальностью, терзают в романе не только Логина, но и еще двух героинь: Клавдию Кульчицкую и Анну Ермолину. По замыслу автора, это свидетельствует о мучительном поиске ими истины. Ф. Ницше в своем знаменитом труде «Так говорил Заратус-та» писал: «Избегайте встречи с теми, кто плохо спит и бодрствует ночью! <...> Днем ты должен найти десять истин: иначе ты будешь искать истину ночью, а душа твоя останется голодной. <.> Надо обладать всеми добродетелями, чтобы спать хорошо. <...> Нищие духом, они способствуют сну» [14, 44-46].
Достоевский, а вслед за ним и Сологуб, особо подчеркивают двойственность своих героев. Доброта и великодушие Раскольникова сочетаются с угрюмостью и высокомерием. «Точно два противоположные характера поочередно сменяются» [8, 6, 165], - говорит о Раскольникове Разумихин.
Ум, сострадание, жажда справедливости уживаются в натуре Логина с глубокой внутренней порочностью. На протяжении всего романа двойственность героя актуализируется на разных уровнях: в отношении к детям, к своей возлюбленной, к природе. Зачастую Логин мыслит антиномиями. «Душа колебалась, как на качелях» [18, 24], «жизнь колебалась как дощатый мост на шатких устоях» [18, 28], - пишет Сологуб о своем герое. В этом смысле показательна история мальчика Леньки, бежавшего из богадельни от жестоких истязаний. Логин не только спасает несчастного от смерти в лесу, но и наперекор всему обществу оставляет подростка у себя на воспитание. Василий Маркович, не опасаясь гнева влиятельных лиц города, открыто заявляет, что в дальнейшем намеривается отдать простолюдина на обучение в гимназию. Однако эти благородные и прогрессивные поступки сочетаются в душе Логина с порочными, сладострастными, нередко окрашенными садизмом желаниями по отношению к своему воспитаннику.
Именно двойственность многие исследователи справедливо называют «главной психологической особенностью» [15, 11 ] героя романа «Тяже -лые сны». Шаткость внутренних устоев Логина обосновывает его нравственные искания, его душевные метания между светом и тьмой, бытием и небытием. Л. А. Колобаева, на наш взгляд очень
точно, называет раздвоение моральных ориентиров, свойственное герою Сологуба, «психологизмом качелей» [9, 87].
Противоречия, царящие в душе Логина, настолько непримиримы, что его сознание раскалывается на две половины. Злоба и порок персонифицируются в образе трупа, мучающего героя в тяжелых снах, от которых Логин мечтает избавиться во что бы то ни стало.
Переломным моментом в жизни Логина, способствующим превращению «мечтателя» в «парадоксалиста», становится ненавистная ему служба в провинциальном городке с его грубыми нравами, бюрократическим диктатом, скукой, отсутствием возможностей для интеллектуального и духовного роста. Захолустная жизнь угнетает героя, еще глубже загоняя его в нравственное «подполье». Логина задевают повсеместно царящие чиновничий произвол (Мотовилов заставляет свидетелей по делу Молина менять показания) [18, 83], низкопоклонство (Оглоблин пишет слащавые стихи в честь Мотовилова) [18, 156], взяточничество (инспектор Крикунов берет взятки) [18, 78], социальные контрасты (учителя гимназии по-разному относятся к детям из богатых семей и к простолюдинам) [18, 112], бездушное отношение родителей и педагогов к детям (Дубицкий муштрует собственных детей) [18, 62]. В такой среде Логин мучается, его преследует «непрерывное зло жизни». Автор усиливает это впечатление, предлагая в своем романе по отношению к самоощущениям героем собственной жизни такие пугаю-ще-негативные эпитеты, как «бессмысленная», «больная», «глупая», «дикая», «жестокая», «злобная», «злая», «мертвая», «темная». Логин оказывается буквально окруженным злом, что приводит его к неутешительному выводу: «На мне отяготела жизнь» [18, 32].
Логину, так же, как и Раскольникову, положение кажется безвыходным: «Служба учительская мне опротивела, капиталов у меня нет. Никаких путей перед собой я не вижу, - и ищу для себя опору в жизни.» [18, 32]. «Бездна казалось ему непроходимою» [18, 24], - констатирует автор.
Герой Сологуба пытается найти жизненные ориентиры с помощью разума. Интеллектуальное превосходство Василия Марковича признают многие персонажи романа. Помещик Ермолин, отец Анны, с уважением называет его: «Умственный человек» [18, 67]. Подобно Раскольникову, Логин
создаёт свою теорию достижения высшей справедливости - теорию общественного прогресса. Однако эта мечта быстро разбивается, натыкаясь на ограниченность, косность и тупость даже самых прогрессивных жителей городка, первоначально заинтересовавшихся замыслами героя. Логин быстро осознает невозможность достижения всеобщего благоденствия. И тогда разум подсказывает ему чудовищные мысли, созвучные идеям Раскольникова: «Если жизнь зло, то почему непозволительно отнимать ее у других?»; «Мы -хищники, мы обожаем борьбу, нам приятно кого-нибудь мучить» [18, 181]. При помощи подобных стихийно-позитивистских аргументов герой пытается оправдать собственный индивидуализм.
Стремясь к поиску ответов на главные жизненные вопросы, к преодолению раздвоенности и обретению счастья с Анной Ермолиной, Логин начинает особенно остро ощущать зло. Почетный попечитель гимназии Мотовилов, подчинивший себе весь город, представляется Василию Марковичу воплощением пошлости, своенравия и порока: «Со всеми злыми думами и воспоминаниями связывался один ненавистный образ - Мотовилова. Злоба к Мотовилову подымалась, как дьявольское одержание, и мстительное чувство яростно боролось с внушениями рассудка» [18, 225].
У Логина возникает идея убийства всеобщего мучителя как способа избавления от собственной порочности: «Уже давно чувствовал он к Мотовилову странное отвращение. Лицемерною казалось Логину вся его повадка. <...> Наконец, самого имени Мотовилова не мог слышать Логин без раздражения» [18, 42].
Само изображение Сологубом убийства в романе «Тяжелые сны», без сомнения, является аллюзией к «Преступлению и наказанию» Достоевского. Совпадают описанные в этих произведениях орудия преступления (топор), способ его совершения (удар по голове) и проявленная при этом особая жестокость (нанесение бессмысленных ударов уже после гибели жертвы): Раскольников «изо всей силы, ударил раз и другой все обухом, и все по темени» [8, 6, 63]; «Злоба и ненависть овладели Логиным. Опять взмахнул топором, еще, и еще» [18, 230].
Преступления, совершенные героями Достоевского и Сологуба для восстановления жизненной справедливости, влекут за собой гибель невинных людей. Случайной жертвой Раскольникова становится Лизавета, такая же «униженная и оскорб-
УЧЕНЫЕ ЗАПИСКИ
1>сш
ленная», как и те, кому всегда сострадал герой. Нечаянно погублен был Логиным и невольный свидетель убийства Спиридон.
Совершенные преступления не приносят героям ни практической пользы, ни облегчения, ни душевного спокойствия. «Подлое, гадкое. Низкое дело» [8, 6, 65], - вот как сам Раскольников
называет содеянное. Логин понимает: «Как это было жестоко - это кровавое дело, - и как, по-видимому, бесцельно!» [18, 233]. Тем самым писатели демонстрируют, что никакие, даже самые высокие, цели не способны оправдать бесчеловечных средств, избранных для их осуществления.
Примечания
1 См.: «Весь роман сосредоточивается около одного поступка, около того, как родилось и совершилось некоторое действие и какие повлекло за собою последствия в душе совершившего. Так роман и называется; на нем надписано не имя человека, а название события, с ним случившегося. Предмет обозначен вполне ясно: дело идет о преступлении и наказании». Страхов Н.Н. Ф.М. Достоевский. Преступление и наказание // Страхов Н.Н. Литературная критика: Сборник статей. - СПб.: Изд-во РХГИ, 2000. - С. 111.
2 См.: «Взгляды Мальтуса критически обсуждались в кружке петрашевцев. Иронический отзыв Лебедева о Мальтусе как о «друге человечества» отражает отношение к нему самого Достоевского». Фридлендер Г.М. Примечания // Достоевский Ф. М. Полн. собр. соч.: В 15 т. - Л.: Наука, 1989. - Т. 6. - С. 655.
3 См.: «.представители указанного направления утверждали, что проституция и преступления неизбежны во всяком обществе: определенный процент лиц всегда был и неизменно будет осужден в нем на то, чтобы служить средством удовлетворения соответствующей общественно-психологической потребности. К подобному научно неправомерному выводу из статистических наблюдений Кетле склонялись не только Бокль и Вагнер, но и критик демократического журнала «Русское слово» В.А. Зайцев, с которым Достоевский резко полемизировал в 1860-х годах в своих статьях и своем художественном творчестве». Фридлендер Г. М. Примечания // Достоевский Ф.М. Полн. собр. соч.: В 15 т. - Л.: Наука, 1989. - Т. 5. - С. 538.
4 В «Дневнике писателя» Достоевский называет статьи и брошюры Прудона «формулой политического социализма». Достоевский Ф.М. Полн. собр. соч.: В 15 т. - Л.: Наука, 1994. - Т. 12. - С. 154.
5 См.: «Фурьеризм - система мирная: она очаровывает душу своей изящностью... Привлекает к себе она не
желчными нападками, а воодушевляя любовью к человечеству. В системе этой нет ненавистей... Реформы политической фурьеризм не полагает: его реформа - экономическая. Она не посягает ни на правительство, ни на собственность...» Достоевский Ф. М. Полн. собр. соч.: В 30 т.- Л.: Наука, 1978. - Т. 18. - С. 133.
6 Об отношении Достоевского к анархистам см.: Лурье Ф.М. Нечаев: Созидатель разрушения. - М.: Молодая гвардия, 2001. - 432 с.
7 См. также: Недзвецкий В.А. Родион Раскольников и Жан Сбогар // Достоевский: дополнения к комментарию. -М.: Наука, 2005.
8 Страхов справедливо указывает, что «Базаров никаким образом не совершил бы так и такого дела». Страхов Н.Н. Ф.М. Достоевский. Преступление и наказание // Страхов Н.Н. Литературная критика: Сборник статей. - СПб.: Изд-во РХГИ, 2000. - С. 111.
9 См.: Аскольдов С. Психология характера у Достоевского // Достоевский Ф.М. Статьи и материалы / Под ред. А.С. Долинина. - Л.; - М., 1924. - Сб. 2.
10 Раскол - общественно-религиозное движение, не принявшее церковных реформ XVII века и вставшее в оппозицию к официальной православной церкви. Сторонников этого движения называли старообрядцами или раскольниками. С. В. Белов, М. С. Альтман указывали на особое значение этого исторического события для Достоевского, который называл русский раскол «крупнейшим явлением в нашей исторической жизни». Белов С. В. Роман Ф.М. Достоевского «Преступление и наказание»: комментарий. - М.: УРСС, 2010. - 240 с.; Альтман М.С. Достоевский. По вехам имён. - Саратов: Изд-во СГУ, 1975. - 280 с.
11 См.: Бем А. Личные имена у Достоевского // Сборник в честь на проф. Л. Милетич. - София, 1933. - С. 409-433.
12 См.: Тихомиров Б. Н. Почему Родион Раскольников? // Русская речь. - 1986. - № 2. - С. 35-39.
13 См.: «Символика различных видов розы и её элементов многообразна. Красная роза — христианский символ земного мира. восторг, стыдливость, стыд, желание, объятие, страсть, материнство, смерть, мученичество. Белая роза — чистота, девственность, духовность, абстрактная мысль, тишина...» Мифы народов мира. Энциклопедия: В 2 т. / Гл. ред. С. А. Токарев. - М.: Сов. энциклопедия, 1987-1988. - Т. 2. - С. 387.
14 Отчество Раскольникова происходит от имени Роман (лат. Яошапш), означающего «римский», «римлянин». Петровский Н. А. Словарь русских личных имен. - М.: Сов. Энциклопедия, 1966. - С. 190.
15 См.: «Конечно, не следует забывать и об особом звучании, о звуковых повторах в имени, отчестве и фамилии героя. Вполне очевидно, что звуковой упор в сочетании этих трех слов делается на Р, причем такой упор, который создает впечатление рокочущего звука: РА-РА-РА - РОдион РОманович Раскольников». Горбаневский М.В. Тринадцать ступенек в доме Раскольникова // Горбаневский М.В. Ономастика в художественной литературе. - М., 1988. - С. 29-39.
ФИЛОЛОГИЯ
Escs
16 По данным В.Д. Бондалетова, самыми частыми мужскими именами к концу XVII века были: Иван, Федор,
Василий, Григорий, Петр, Андрей, Семен, Степан, Михаил, Никита: «Частота их употребления в известной мере
«программировалась» святцами». Бондалетов В.Д. Русская ономастика. - М: Просвещение, 1983. - С. 109.
Библиографический список
1. Альтман М.С. Достоевский. По вехам имён. - Саратов: Изд-во СГУ, 1975.
2. Аскольдов С. Психология характера у Достоевского // Достоевский Ф. М. Статьи и материалы / Под ред. А. С. Долинина. - Л.; М., 1924. - Сб. 2.
3. Белов С.В. Роман Ф. М. Достоевского «Преступление и наказание»: комментарий. - М.; УРСС, 2010.
4. Беляев В.В. К вопросу о латентной семантике антропонимов в художественной прозе Ф.М. Достоевского и Итало Звево // Античный мир и археология. - Саратов: Изд-во СГУ, 1986. - Вып. 6. - С. 35-145.
5. Бем А. Личные имена у Достоевского // Сборник в честь на проф. Л. Милетич. - София, 1933. - С. 409-433.
6. Горбаневский М. В. Тринадцать ступенек в доме Раскольникова // Горбаневский М. В. Ономастика в художе -ственной литературе. - М., 1988. - С. 29-39.
7. Достоевский Ф. М. Полн. собр. соч.: В 15 т. - Л.: Наука, 1989-1996. - Т. 5, 6, 12. Дальнейшие ссылки делаются по этому изданию с указанием тома и страницы.
8. Достоевский Ф. М. Полн. собр. соч.: В 30 т. - Л.: Наука, 1972-1985. - Т. 6, 7, 18. Дальнейшие ссылки делаются по этому изданию с указанием тома и страницы.
9. Колобаева Л.А. Русский символизм. - М.: Изд-во МГУ, 2000.
10. Лурье Ф. М. Нечаев: Созидатель разрушения. - М.: Молодая гвардия, 2001.
11. Мифы народов мира. Энциклопедия: В 2 т. / Гл. ред. С.А. Токарев. - М.: Сов. энциклопедия, 1987-1988. - Т. 2.
12. Мочульский К.В. Гоголь. Соловьев. Достоевский / Сост. и послесловие В. М. Толмачева; Примеч. К.А. Александровой. - М.: Республика, 1995.
13. Недзвецкий В.А. Родион Раскольников и Жан Сбогар // Достоевский: дополнения к комментарию. - М.: Наука, 2005.
14. Ницше Ф. Соч.: В 2 т. - М.: «Мысль», 1990. - Т. 2.
15. Павлова М.М. Между светом и тенью // Сологуб Ф. Тяжелые сны: Роман; Рассказы. - Л.: Худож. лит., 1990. - С. 3-16.
16. Петровский Н. А. Словарь русских личных имен. - М.: Сов. Энциклопедия, 1966.
17. Сологуб Ф. Переписка с Л.Я. Гуревич и А.Л. Волынским // Ежегодник Рукописного отдела Пушкинского Дома на 1972 год. - Л., 1974.
18. Сологуб Ф. Тяжелые сны: Роман; Рассказы / Сост., подгот. текста, вступ. ст., коммент. М. Павловой. - Л.: Худож. лит., 1990.
19. Страхов Н.Н. Ф.М. Достоевский. Преступление и наказание // Страхов Н. Н. Литературная критика: Сборник
статей. - СПб.: Изд-во РХГИ, 2000. - С. 96-124.
20. Тихомиров Б.Н. Почему Родион Раскольников? // Русская речь. - 1986. - № 2. - С. 35-39.
O. N. VESELOVA
FROM RASKOLNIKOV TO LOGIN (THE HEROES OF SOLOGUB’S NOVEL AS THE DEGREE OF REFRACTION IMAGES DOSTOEVSKY)
In this article, the hero of the early Sologub’s novel «Tjagolue snu» Login is considered in comparison with his literary predecessor, the hero of the novel of Dostoevsky «Pryestupleniye i nakazaniye» Raskolnikov. The author of the article reveals similarities of the considered images, as well as their differences connected with the fact that the works of these authors belongs to the various literary movements.
Key words: Dostoevsky, Sologub, Raskolnikov, Login, a hero, a literary predecessor.
