CC BY
93
ОБЩЕСТВО.
ИСТОРИЯ.
СОВРЕМЕННОСТЬ
УДК 342.9 (091) В. О. ЗВЕРЕВ
Омской академии МВД России
ФОРМИРОВАНИЕ
КОНТРРАЗВЕДЫВАТЕЛЬНЫХ ОТДЕЛЕНИЙ РОССИЙСКОЙ ИМПЕРИИ ПЕРЕД ПЕРВОЙ МИРОВОЙ ВОЙНОЙ (НА ПРИМЕРЕ САНКТ-ПЕТЕРБУРГА)_
Из года в год интерес к истории отечественных органов безопасности все возрастает. Вновь рассекреченные архивные данные позволяют восполнить целый пласт политической истории, связанный с созданием межведомственной структуры противодействия иностранному военному шпионажу в Российской империи начала XX в. На примере петербургской контрразведки автор анализирует вопросы становления, организационно-штатного построения и финансирования службы.
После поражения в Русско-японской войне Российская империя превратилась в арену деятельности разведорганов передовых стран мира, и в первую очередь Германии, беспрепятственно собиравших секретные сведения о ее стратегических объектах и создававших условия для организации резидентур, особенно в Санкт-Петербурге.
В сложившейся обстановке дело борьбы с иностранным военно-промышленным шпионажем в стране находилось в компетенции Министерства внутренних дел (МВД), Военного и Морского министерств, а также Министерства финансов (МФ). Специфика
деятельности каждого из них предполагала узкопрофильные приоритеты в решении стоявших задач, и потому выполнение несвойственной им функций приобретало второстепенный, полупрофессиональный и корпоративный характер.
Отсутствие механизма противодействия разведывательному вмешательству вероятных противников предопределило организацию и проведение серии межведомственных совещаний (1908-1910 гг.) по вопросу создания специальных органов по борьбе с военными шпионами в государстве, и в первую очередь Санкт-Петербурге и его военном округе (ВО).
В 1908 г. на съезде старших адъютантов развед-отделений штабов ВО, прошедшем в Киеве были выработаны общие принципы организации борьбы с иностранными шпионами в мирное время. Согласно принятому решению, это дело предполагалось передать подразделениям Департамента полиции (ДП), Отдельного корпуса жандармов (ОКЖ), а также таможенной, пограничной и корчемной стражам под общим руководством начальников окружных разведот-делений1. Однако инициатива начальника Генерального штаба Ф.Ф. Палицына о подчинении чинов МВД и МФ офицерам Военного ведомства, незнакомым с техникой розыска и организацией агентурной работы, не нашла поддержки П. А. Столыпина. Он предложил еще раз обсудить этот вопрос, но уже с участием представителей всех заинтересованных сторон.
В декабре того же года в Санкт-Петербурге под началом директора ДП М.И. Трусевича прошло заседание I межведомственной комиссии (МВК) представителей ведущих министерств по вопросу организации контрразведывательной службы, В ее состав вошли специалисты МВД, Военного ведомства и Морского генерального штаба.
Всесторонне проанализировав ситуацию в сфере борьбы с военным и морским шпионажем, комиссия признала следующее:
1. Широкая военная разведка иностранных государств в России, получившая «весьма сильное развитие», требует организации незамедлительной борьбы с ней силами особого контрразведывательного органа.
2. До сих пор такого органа не было, и его функции исполнялись отчасти чинами корпуса жандармов, Главного управления генерального штаба (ГУГШ) и Моргенштаба, а равно контрразведывательными отделениями (КРО) штабов округов.
3. Полное отсутствие денежного отпуска на этот предмет, недостаток знаний и опыта у постоянно меняющихся руководителей контрразведки, неимение соответствующих инструкций и правил, тормозило решение вопроса о его формировании2.
Помимо этого МВК одобрила разработанный ГУГШ понятийный аппарат контрразведывательной деятельности военных. «Военным шпионством» назывался «сбор всякого рода сведений о вооруженных силах (сухопутных и морских) и об укрепленных пунктах государства, а также имеющих военное значение географических, топографических и статистических данных о стране и путях сообщения, производимый с целью передачи их иностранной державе»3. Контрразведкой определялась деятельность, заключавшаяся в своевременном обнаружении лиц, занимающихся разведкой, и привлечении их к судебной или административной ответственности.
Обсудив предложенные проекты организации борьбы со шпионажем, члены комиссии единогласно сошлись во мнении о целесообразности учреждения контрразведки отдельно от охранных отделений и подчинении ее Департаменту полиции. Руководство новыми подразделениями было предложено возложить на офицеров-жандармов, а на должности их помощников направлять профессиональных военных.
Вместе с тем был поставлен вопрос о скорейшем финансировании проектируемых отделений. Первоначально сумма ежегодных кредитов на их нужды должна была составить 251 520 руб. Следует заметить, что предполагаемые расходы значительно превзошли аналогичные затраты предыдущих лет (33 тыс. руб. в год)4. Между тем по сравнению с динамично растущим кредитом на военную разведку (в 1908 г. -
585 130 руб., 1909 г. - 675 130 руб., 1910 г. - 835 130 руб.)5 ассигнование на борьбу со шпионажем приобретало остаточный характер.
28 марта 1909 г. было окончательно подтверждено решение о создании к 1 июлятак называемых военно-разыскных бюро в семи крупнейших административных и военно-стратегических центрах империи: Санкт-Петербурге, Варшаве, Киеве, Вильно, Одессе, Иркутске и Владивостоке. Однако, несмотря на благоприятную экономическую конъюнктуру, складывавшуюся в стране, средства на борьбу со шпионами отпущены не были. А потому формирование службы контрразведки было приостановлено.
Тем временем иностранное разведывательное проникновение на территорию европейской России продолжалось. Это подтверждалось регулярными донесениями русской разведки. Так, в декабре 1909 г. разведотделение штаба Варшавского ВО добыло сведения под условным наименованием «Программа тайной разведки Германии в пределах России»'1. Являясь руководством по системному шпионажу, она наглядно демонстрировала приоритеты военно-промышленного характера иностранных держав. В 1910 г. разведчики штаба Киевского ВО негласным путем перехватили похожий по содержанию документ — «Разведка внутренней России»7.
Обнаруженные в этих материалах сведения требовали незамедлительной организации адекватных мер по противодействию существовавшей угрозе интересам внешней безопасности государства.
В сложившихся условиях 29 июля и 5 августа 1910г. под председательством товарища министра внутренних дел П.Г. Курлова состоялись заседания II межведомственной комиссии по вопросу о «выработке мер борьбы с иностранным шпионством».
В центре дискуссии встал вопрос о том, кто все же примет общее руководство новой службой — Департамент полиции, с его опытом охранно-разыскной деятельности или Военное ведомство, с его знанием организации иностранных армий и приемов ведения всех видов разведки. Председатель комиссии предложил передать новые отделения в подведомственность военных при непосредственном содействии политической полиции.
Результаты работы II МВК позволили заметить существенные перемены в общем подходе к проблеме выстраивания эффективной контрразведывательной деятельности. По сравнению с итогами предыдущей комиссии, прежде всего, изменились финансирование будущей службы и ее оргштатное построение. Во-первых, денежные отчисления на нее должны были составить уже около 845 тыс. руб. в год, что более чем на полмиллиона превышало первоначальный отпуск на организацию борьбы со шпионами.
Во-вторых, предполагаемое количество военно-окружных центров контрразведки претерпело некоторые изменения, главным из которых явилось невнесение в их перечень Санкт-Петербурга и его округа. Это кратковременное решение было связано с отказом руководства штаба войск Гвардии и Петербургского ВО делегировать в МВК своего уполномоченного, несмотря на официальное письмо П.Г. Курлова.
9 августа 1910 г. подгрифом «Совершенно секретно» в Совет министров был направлен законопроект ГУГШ «Об ассигновании денежных средств для организации и ведения борьбы с военным шпионством »а. К нему прилагались штаты предполагаемых КРО и смета по их содержанию.
Согласно обновленным штатам, предусматривавшим формирование уже семи отделений армейской
контрразведки, численность их личного состава равнялась 108 единицам, из которых 23 передавались штабу войск Гвардии и Петербургского военного округа.
Запланированные ежегодные выделения денежных средств на отделения контрразведки были прямо пропорциональны числу их сотрудников и объему предстоявшей работы. Так, если ассигнования на КРО Петербургского ВО составляли 158 320 руб., то, на-пример, финансирование одесской контрразведки (12чел.) равнялось 108520 руб. В то же время приоритетная статья на «секретные» расходы (оплата услуг внутренней агентуры) была одинаково высока. Так, для «освещения» военных и морских управлений Санкт-Петербурга, его оборонных объектов, а также иностранных диппредставительств окружной контрразведке предусматривалась сумма в 100 тыс. руб. Денежные «отпуски» остальным отделениям были примерно одинаковыми — по 65 и 75 тыс. руб. каждому.
На состоявшемся Юавгуста 1910г. совещании Совета министров программа ведомства В.А. Сухомлинова, направленная на создание системы внешней безопасности Российской империи, получила официальную поддержку. Несколько позже Государственная дума одобрила законопроект о субсидировании Военному министерству сумм на «секретные» расходы (разведку/контрразведку), согласно которому дополнительный ежегодный отпуск составил 1 443 720 руб.9 В результате, только в 1911 г. ГУГШ получило 1 947 850 руб.10, из них на борьбу с иностранным шпионажем — почти 845 тыс. руб.
8 июня 1911 г. В.А. Сухомлинов утвердил пакет совершенно секретных документов: «Положение о контрразведывательных отделениях» («Положение»), «Инструкцию начальникам контрразведывательных отделений», «Правила регистрации лиц контрразведывательными отделениями» и «Инструкцию начальникам контрразведывательных отделений по расходованию ассигнуемых им сумм и ведению отчетности по ним», легших в основу организации царской контрразведки перед Первой мировой войной. С этого момента начался интенсивный процесс создания качественно новых спецподразделений по борьбе с иностранным шпионажем при военно-окружных штабах в крупных городах страны.
Исключительная стратегическая роль принадлежала Санкт-Петербургу, который являлся не только резиденцией государственно-политической элиты, военно-морской базой флота, но и крупнейшим финансово-промышленным центром страны. Его особый статус требовал усиленных мероприятий по защите военно-политических и оборонно-технических секретов государства и, прежде всего, от разведорганов Германии.
Учитывая этот фактор, в столице и Петербургском ВО началось формирование межведомственной контрразведывательной структуры. В соответствие с «Положением» в 1911 г. Военное ведомство приступило к созданию трех отделений контрразведки: городского, центрального регистрационного и военно-окружного. А спустя три года уже в рамках Морского министерства было образовано дополнительное подразделение контрразведки — Особое делопроизводство Моргенштаба.
Первоочередные усилия военного руководства были связаны с реализацией комплекса мер, направленных на финансовое и организационно-штатное оформление городской контрразведки. Регулярные отчисления на ее нужды, заложенные в «Положе-
нии», заметно превысили аналогичные статьи КРО военных округов страны и составили в 1911 г. 79 500 руб., 1912г. - более86тыс. руб. и 1914г. - ужеоколо 100 тыс. руб."
Материальное стимулирование сотрудников контрразведки было неоднородным и зависело от занимаемой каждым из них должности. Жалование начальника, включавшее выплаты по чину, квартирные деньги, деньги на наем прислуги, а также установленное в сумме 3 600 руб. «добавочное содержание» в сумме достигало 5 800 руб. в год. Его совокупный доход мог сравниться с зарплатой начальника сыскной полиции Санкт-Петербурга (4 тыс. руб. в год) или генерал-квартирмейстера ГУГШ, составившей в 1911г. 6 тыс. руб.12 Помощник начальника также должен был получать все льготы, распространенные на жандармов и установленное в сумме 1 500 руб. «добавочное содержание». Служащие отделения согласно «Положению» имели фиксированное годовое содержание: чины для поручений — 1 800 руб., старшие и младшие наблюдательные агенты, соответственно, по 1 200 и 780 руб. каждый. При этом доход последних из них, составлявший 65 руб, в месяц, был крайне низким. Напрактике (допустим, в 1912 г.) из 10-12 младших агентов отделения, имевших самую тяжелую физическую нагрузку, в лучшем случае заработок одного-двух был равен этой сумме. Жалованье же остальных колебалось в пределах 18-45 руб., реже — 50 руб. в месяц13. Эти суммы, пожалуй, не сопоставимы даже со среднемесячным доходом мастеровых, к примеру, на Адмиралтейском судостроительном заводе, равнявшимся к тому времени 55 руб.14 Причем в отличие от филеров контрразведки, ко всему прочему, они имели не только официальные выходные, но и праздничные дни в году.
В соответствие с §§ 4 и 11 «Положения» городское КРО формировалось при отделе генерал-квартирмейстера ГУГШ, а его начальник попадал в непосредственное подчинение генерал-квартирмейстера ГУГШ либо его ближайшего помощника. Согласно § 7 он оставался в списках офицеров О КЖ и числился в командировке.
Первым и бессменным начальником контрразведки стал подполковник В.А. Ерандаков, прибывший из Нижегородского жандармского управления (ЖУ). Ему, незаурядному человеку, добропорядочному семьянину, энергичному и требовательному офицеру, государственнику предстояло внести свою лепту в историю отечественных органов госбезопасности.
Следующим кадровым решением стало назначение помощника начальника отделения. 12 июля 1911г. им стал ротмистр А. А. Немыский, оставивший место помощника начальника Финляндского ЖУ по Улеа-боргскому погранрайону.
После утверждения офицерских чинов столичной контрразведки началось укомплектование ее служащими, в составе 1 чиновника для поручений и 14 наблюдательных агентов. Учитывая специфику будущей службы, кадровая политика, находившаяся в ведении начальника отделения, осуществлялась деликатно и с известной степенью осторожности, так как ее результат находился в причинно-следственной связи с конечным итогом деятельности его подчиненных. Становление и последующее развитие городского КРО проходило в условиях абсолютной тайны.
К концу 1911г. городское отделение контрразведки было полностью укомплектовано личным составом, По социальному статусу значительная его часть была представлена выходцами из крестьянской и мещанской среды (70-75 %) и лишь 25 % имели благо-
родное происхождение'5. Почти все подчиненные В.А. Ерандакова, за исключением переводчиц, были отставными военными, имевшими элементарное представление об организации иностранных армий в целом и военной разведки в частности.
Особое положение Санкт-Петербурга требовало от отделения решения ряда специальных задач. Во-первых, организации негласного наблюдения за представителями дипломатических миссий иностранных государств16. Во-вторых, принятия Предупредительных мер для пресечения возможных внешних контактов секретоносителей из главных управлений Военного и Морского ведомств с лицами, подозревавшимися в шпионаже. Успешный результат в этом напрямую зависел от организации так называемой «штабной» агентуры, в обязанности которой вменялось «обращать внимание на отрицательные качества служащих (слабохарактерность, склонность к картам, спиртным напиткам, увлечение женщинами) , образ жизни, особенно если таковой не соответствует материальным средствам... »". И в-третьих, обеспечения «сохранности» конструкторских разработок, что предполагало взять под особый контроль инженерно-технический персонал и рабочих, а также представителей заграничных заводов на оборонных объектах столицы.
Для быстрого обмена информацией и взаимодействия контрразведывательных подразделений военных округов империи был необходим единый координирующий орган. С 1 ноября 1911 г. при Особом делопроизводстве отдела генерал-квартирмейстера ГУГШ начало работу центральное регистрационное отделение (ЦРО), под руководством жандармского подполковника В.М. Якубова. Его картотеки содержали сведения регистрационно-статистического значения по военному шпионажу, получаемые от территориальных отделений контрразведки.
Вместе с этим в последние месяцы перед войной произошли существенные структурно-кадровые перестановки внутри городской контрразведки, заметно осложнившие борьбу со шпионами в столице. С одной стороны, 26 апреля 1914 г. с упразднением ЦРО городское отделение было преобразовано в КРО ГУГШ, став главным координирующим органом контрразведки. С другой — на место A.A. Немыского, командированного в жандармско-полицейское управление Уссурийской железной дороги был назначен жандармский подполковник И.П. Васильев. Его аттестация с прежнего места службы гласила: «физически сильно изнурен; продолжительное время придавался алкоголизму; одержим сильной степенью неврастении; неоднократно находился на излечении..., умственная сфера притуплена; слабовольный и неуравновешенный; в обществе не вращается; воспитание в нем проглядывается... Приказом по ОКЖ подвергнут домашнему аресту на 30 суток»18.
Такую ротацию кадров не иначе как парадоксальной назвать нельзя — на смену профессионалу-практику был поставлен человек, не имевший ничего общего с разыскным делом, и уж тем более с организацией работы по обнаружению и задержанию шпионов.
Параллельно с созданием городской организации началось оформление КРО штаба войск Гвардии и Петербургского ВО. Для обслуживания его значительной территории19 предполагалось приобретение десяти сотрудников. Это было поручено назначенному 12 июля 1911 г. начальником окружной контрразведки ротмистру В.В. Сосновскому, оставившему пост старшего чиновника для поручений при петербургском охранном отделении.
К 1 января 1913 г. должность помощника начальника контрразведки занял штабс-капитан 198-го пехотного Александра Невского полка С.А. Соколов. Служебная аттестация на него с прежнего места службы имела емкое и многозначительное содержание: «Вполне дисциплинирован. Точен и исполнителен. Умственные способности очень хорошие. Человек с
твердой волей. Увлекается спортом. Хороший семь-20
ЯНИН» .
Одновременно с комплектованием личного состава отделения осуществлялось и его финансирование. В начале июля 1911г. Военное министерство перевело в «распоряжение» начальника штаба войск Гвардии и Петербургского ВО сумму в 13600 руб., «причитающуюся штабу округа на сформирование КРО до 1 января 1912 г.»21. Причем, что любопытно, на «секретные» расходы перечислялось лишь 2 250 руб. В дальнейшем отчисления на нужды отделения составили: в 1912г. 38722руб.25коп., 1913г. - 39559руб. 57коп. и на 1 января 1914 г. — 38 360 руб.22 Скачкообразный характер финансирования борьбы с иностранным шпионажем в округе передвойной находился в прямой зависимости от ряда внутренних и внешних причин. Так, некоторое увеличение ассигнований в сметах 1912-1913 гг., с одной стороны, можно объяснить введением в штат отделения второй руководящей должности и содержанием фотографического павильона. С другой — осложнившимися внешнеполитическими отношениями России с потенциальными противниками, что неминуемо отразилось на повышении степени их разведывательной активности, в том числе и в столичном округе. Разница же в кредитовании последующих лет была обусловлена наличием неиспользованных денежных остатков от прошлогодних отчислений на контрразведку.
Наряду с организацией двух территориальных и одного регистрационного подразделений армейской контрразведки официальный статус получило укомплектованное в мае 1914 г. экспериментальное отделение морской разведки/контрразведки — Особое делопроизводство Моргенштаба. В его состав вошли: заведующий, капитан 2-го ранга М.И. Дунин-Барков-ский и три офицера-делопроизводителя23, Они и приступили к выполнению задач по контрразведывательному обеспечению морских рубежей России.
Резюмируя вышеизложенное, обратимся к некоторым узловым позициям статьи. Первая — финансирование КРО. В начале XX в. для охраны военно-промышленных интересов империи царское правительство предприняло попытку создания системы контрразведывательных учреждений, которые должны были бы получить не только «надлежащие властные полномочия», но и значительные ассигнования. В действительности же, как считают некоторые специалисты, отчисления на борьбу с военным шпионажем в 1911-1914 гт. были резко сокращены. Так, по подсчетам Н.В. Грекова ежегодно царская контрразведка недополучала по 200-260 тыс. руб.2,1
Эта проблема в равной степени коснулась и столичных КРО, кредитование деятельности которых в условиях приближавшейся войны было явно недостаточным. Так, если ассигнование «элитного» городского отделения, документально было самым высоким, то возникает закономерный вопрос: что же считать главным критерием его финансового преимущества? С одной стороны, он может быть формальным — лидирующая позиция в сметах ежегодных кредитов ГУГШ на КРО. В таком случае, подчиненные В.А. Ерандакова действительно не испытывали острого дефицита в деньгах. С другой - апеллируя к некоторым
показателям расходной части петербургского бюджета, становится неоспоримым, что отчисления на борьбу со шпионажем в главном городе страны были просто ничтожными. К примеру, в 1911 г. на его нужды были потрачены следующие суммы: 94 тыс. руб. на содержание кладбищ, 270 тыс. руб. на уборку и поливку улиц и мостовых, 450 тыс. руб. на оборудование ночлежек и т.п.25 Как видно, решение хозяйственных и социальных вопросов для городских властей представлялось более важным предметом деятельности, нежели обеспечение внешней безопасности государства. Поэтому, как нам представляется, уровень финансирования городской контрразведки следует оценивать не более чем удовлетворительным и едва соответствовавшим важности и объему поставленных передней задач.
В то же время, коллеги из Петербургского ВО занимали лишь предпоследнее место по ежегодно получаемым кредитам на организацию контрразведки. Отпускаемых им денег едва хватало на решение текущих проблем, к которым относились: кадровое расширение, ежегодное приобретение новых секретных сотрудников, увеличение фонда конспиративных квартир и т.д.
Таким образом, царское правительство не сумело спрогнозировать тот факт, что значительное ассигнование контрразведки мирного времени сможет привести к колоссальным сбережениям как материальных средств, так и человеческих жизней во время войны, и эти расходы никогда не будут слишком велики и не достигнут таких крупных размеров, которые хоть и приблизительно, но сравнялись бы с теми издержками, какие повлекли проигранные сражения в предстоявшей кампании.
Вторая позиция — атмосфера чрезвычайной секретности, в которой учреждались и работали столичные КРО. Это обстоятельство не могло не оказать негативного влияния на противодействие шпионам, Ведь по примеру охранного отделения контрразведчики не смогли задействовать в своей служебной деятельности всех тех, кто был готов оказать содействие в выявлении и задержании преступников.
Неоправданная законспирированность отделений объяснялась игнорированием высокопоставленными чиновниками Военного ведомства и МВД, отвечавшими за организацию КРО, накопленного опыта борьбы с иностранным шпионажем. Так, ни на одном из заседаний межведомственных комиссий не получила всесторонней оценки деятельность родоначальника всей отечественной контрразведки — «разведочного отделения» Генштаба под руководством ротмистра В.Н. Лаврова, тоже решавшего контрразведывательные задачи в Санкт-Петербурге (1903 г.). Хотя именно тогда впервые прозвучало мнение о том, что в его работе «перестраховка с конспирацией сыграют роль тормоза... »26. Также не были заимствованы и рациональные достижения зарубежной науки. Между тем один из первых исследователей феномена германского военного шпионажа П. Ля-нуар, изучая предупредительные меры борьбы с ним, уже в 1910 г. указывал на первоочередность «создания могучего подъема негодования против шпионства», т.е. общественного резонанса и только после этого совершенствование законодательства и учреждение «национальной службы контр-шпион-ства»27.
И наконец, последняя позиция - участие МВД Российской империи в процессе создания КРО. Как видно, сотрудники всех уровней ДП и ОКЖ приняли самое деятельное участие не только в организации
столичных отделений контрразведки, но и в их непосредственной работе по защите интересов внешней безопасности государства в начале XX столетия. Их многолетний опыт правоохранения и накопленные специальные знания стали грозным оружием в руках молодой контрразведки. Вместе с тем к середине 1914 г. в ее городском руководстве оказался человек, скомпрометировавший своими действиями не только честь полицейского мундира, но и дело борьбы с неприятельскими шпионами в целом. Столь необдуманное назначение заметно ослабило контрразведывательные позиции русской армии на одном из стратегически значимых участков ее тыла — в Санкт-Петербурге.
Отсюда следует, что итогом грубейших просчетов межведомственных комиссий 1908-1910 гг., а последствии и кадровых ошибок высшего военного руководства, стало учреждение в Петербургском военном округе накануне Первой мировой войны отделений контрразведки, не способных соперничать с германской агентурной разведкой на равных, противопоставляя ей адекватные меры воздействия на всех направлениях своей деятельности.
Примечания
1 РГВИА. ф. 2000. оп. 14. д. 26. л. 162, 163, оп. 1.д. 6770. л, 1-14.
2 Там же. д. 6772. л. 1-4.
3Там же.оп. 15. д. 92. л. 2; РГАВМФ. ф. 418. оп. 2, д. 62, л. 91.
4РГИА.ф. 1276. оп.6. д. 464. л. 2.
5 См.: Смета Военного министерства по ГУГШ на 1909 год. — СПб., 1908. - С. 22; Там же, ...на 1910 год. - СПб., 1909. - С. 22; Тамже, ...на 1911 год. - СПб., 1910. - С. 38.
6 РГВИА. ф. 2000. оп. 15. д. 54. л. 1-9;ГАРФ.ф. Ю2ДПОО.0П. 316. д. 38лА.л.4-12,
'Там же, оп. 240. д. 114. л. 62-63.
'Тамже,л. 3.
"См.: Государственная дума. 111 созыв 1907-1912 гг. Сессия IV: 1910-1911 гг. Материалы (секретные) Комиссии по государствен-нойобороне (доклады закрытых заседаний). — СПб., 1910-1911. — Доклад 291 б.
10 См. : Смета Военного министерства по ГУГШ на 1911 год. -СПб., 1910. - С. 38.
" См.: Греков Н.В. Русская контрразведка в 1905-1917гг.:шпи-ономания и реальные проблемы. — М.,2000. — С. 133.
" См.: Щукин А. Руководство для изучения полицейской службы. — СПб., 1913. — С. 157; Смета Военного министерства по ГУГШна 1910г. - СПб., 1911. - С.69.
13 Посчитано автором. Источник: РГВИА. ф. 2000. on. 14. д. 24. л. 154,250,439,515,592,664,742,818.
См.: Всеподданнейший отчет по Морскому министерству за 1911 год. - СПб., 1912. - С. 138.
15 Посчитано автором. Источник: РГВИА. ф. 409. оп. 1.д. 17,л. 35-40, 46-58,71-75,94, 134-139, 195, 205, 206, 316, ф. 409. оп. 1.д. 172322. л. 24-27. д. 180020. л. 447-452.
16 Накануне Первой мировой войны в столице насчитывалось 29 зарубежных посольств. См.: План-панорама города Санкт-Петербурга с комментариями П.Я.Канна. - СПб., 1911. - С. 2-3,22.
"РГВИА.ф. 2000.оп. 14. д. Ю.л. 13, ф. 134Э.оп.8.д.91.л. 11.
18 Там же, ф. 2000. оп. 15. д. 451. л. 23.
19 В состав Петербургского военного округа входило 13 губерний общей площадью 1 485 475 кв. вер. (верста равна 1,06км),ско-личеством населения — 14935 тыс. человек. См.: Военная энциклопедия./Под ред. К.И. Величко и др. В 18 т., T. XVIII. - Пг„ 1915. -С. 389; Ожегов С.И., Шведова Н.Ю. Толковый словарь русского языка. - М„ 1999. - С. 75.
20 РГВИА. ф. 2000. оп. 15. д. 161. л. 18, 23,27.
21 Там же, д. 93. л. 106.
22 Там же, ф. 1343. оп. 8. д. 242. л. 1 -7; Алексеев М.А. Военная разведка России от Рюрика до Николая II. В 2-х кн., Кн. II. - М„ 1998. - С. 512.
и РГА ВМФ. ф. 418. оп 2. д. 62. л. 2,8.
"См.: Греков Н.В. Указ. соч. С. 132.
25 См.: Главный основания сметных исчислений по доходам и расходам гор. С.-Петербурга. В 2-х ч, Ч. II. Расходы. — СПб., 1913. - С. 214,483,624-627.
26 См.: Галвазин С.Н. Охранные структуры Российской империи: формирование аппарата, анализ оперативной практики, — М., 2001. - С. 16.
" См.: Лянуар П. Немецкое шпионство во Франции. 1910. - С. 160-167.
СПб.,
ЗВЕРЕВ Вадим Олегович, кандидат исторических наук, преподаватель кафедры теории и истории права и государства.
УДК 43 947 085 Г. И< МАЛЫШЕНКО
Омский государственный аграрный университет
РОССИЙСКОЕ КАЗАЧЕСТВО ДАЛЬНЕВОСТОЧНОГО ЗАРУБЕЖЬЯ НАКАНУНЕ И В ГОДЫ ВТОРОЙ МИРОВОЙ ВОЙНЫ (1931-1945 ГГ.)
В данной статье автор исследует тактику различных военных и общественно-политических организаций русских эмигрантов к захватническим планам фашистской Германии и милитаристской Японии. Наибольший интерес вызывают сведения об эволюции отношения представителей казачьей эмиграции к СССР, признание ими решающей роли советского народа и его вооруженных сил в достижении победы во Второй мировой войне.
Большим испытанием для зарубежной России было развязывание империалистическими государствами Второй мировой войны. В качестве ударной силы на Западе выступала фашистская Германия. Вблизи дальневосточных рубежей СССР захватнические цели преследовала милитаристская Япония. Их главной стратегической целью являлось уничтожение советского государства и установление мирового господства. Германский фашизм стремился покорить европейские страны. Что же касалось Японии, то она первой начала осуществлять территориальный раздел мира с целью установления господства в Юго-Восточной Азии.
После вторжения японских захватчиков зимой 1931 г. в северные районы Китая перед общественно-политическими силами русского зарубежья встала задача определить свое отношение к Советской России. Как и прежде, среди русских эмигрантов по этому вопросу не было единства: они оказались по разные стороны фронта. Значительная часть казачества дальневосточного зарубежья поддержала захватнические планы японских военных кругов. Они увязывали свое возвращение домой с поражением советского народа и его вооруженных сил в будущей войне. К ним относились различные группировки русофилов и самостийников: монархистов, националистов, лигистов, фашистов и других.
Накануне образования под эгидой японцев государства Маньчжоу-Го глава Русского общевоинского союза (РОВС) генерал Е.К. Миллер направил начальнику Дальневосточного отделения РОВСа М. Дите-рехсу «Тезисы политики белоэмиграции на Дальнем Востоке». В них речь шла относительно заключения специального соглашения о сотрудничестве между
руководством дальневосточной эмиграции и японскими милитаристами в борьбе против СССР. Спустя некоторое время Японской военной миссией (ЯВМ) в Харбине была создана организация Кио-Ва-Кай (Содружество наций). Проповедуя идеологию содружества наций и создания «Великой Азии», правительство Японии стремилось подчинить своему влиянию народы соседних государств, включая и советскую территорию Дальнего Востока. При осуществлении своих планов генералитет Квантунской армии рассматривал марионеточное государство как плацдарм для агрессии в Юго-Восточную Азию и Восточную Сибирь. Захватническая политика милитаристов рассматривалась лидерами казачества как возможность для совместных действий с японцами'.
Активную поддержку японским генералам оказывал Союз казаков на Дальнем Востоке под руководством генерал-лейтенанта атамана Г.М. Семенова. Весной 1932 г. атаман был вызван в штаб Квантунской армии к полковнику Нисимура. Во время переговоров Семенову было предложено разработать план мероприятий по военной подготовке вооруженных отрядов Дальневосточного отдела Русского общевоинского союза и бывших чинов Дальневосточной армии. Это касалось также казачьих формирований дальневосточного зарубежья, При осуществлении намеченной цели предполагалось создать единую организацию русских эмигрантов Китая, Маньчжоу-Го и Японии. Кроме того, была определена субординация в управлении русской эмиграцией. Вне территории прояпонского государства эмигрантские организации подчинялись местным штабам японской армии.
Приступая к созданию единой эмигрантской организации, представители ЯВМ продумали ее название,
