CC BY
46
4
Научно-технические ведомости СПбГПУ. Гуманитарные и общественные науки 1' 2011
УДК 821.161.1
О.И. Виноградова
ФОЛЬКЛОРНО-МИФОЛОГИЧЕСКИЕ ЭЛЕМЕНТЫ В «РОМАННЫХ» ПОВЕСТЯХ А.Ф. ВЕЛЬТМАНА
Александр Фомич Вельтман является одним из родоначальников русской фантастической повести. В творчестве писателя данный жанр начал развиваться в романной форме, его зарождение началось со вставных «романных» повестей.
Миросозерцание Вельтмана как начинающего писателя было предельно простым и ясным, добро и зло для него выступали преимущественно в их несложной первичной форме: это было наивное миросозерцание народной сказки. Во вставных повестях романов «Кощей бессмертный» (1833) и «Светославич, вражий питомец» (1835) часто встречаются фольклорно-мифологические элементы, составляющие фантастическую основу и служащие для раскрытия принципа двоемирия. «Романные» повести имеют относительную самостоятельность, они неразрывно связаны с основным содержанием романа, в который включены.
Актуальность обращения к данной теме обусловлена тем, что, несмотря на обширные исследования романов Вельтмана, его фантастические «романные» повести не были серьезно изучены, а о фольклорно-мифологических элементах в них не упоминается даже в самых глубоких научных разработках произведений этого писателя. Думается, что изучаемый вопрос важен не только для анализа творчества Вельтмана, но и для истории русской фантастики. Фольклорно-мифологический компонент в произведениях русских фантастов занимает особое место и играет важную роль в выделении особенностей фантастических произведений различных жанровых форм.
Фантастическая вставная повесть в структуре романа А.Ф. Вельтмана «Кощей бессмертный», на которую прежде всего хотелось бы обратить внимание, посвящена истории любви русалки к пастуху Мине. Помимо этого фантастического персонажа в повести фигурируют Яга, Мокош и их сыновья. Все эти персонажи славянской мифологии не показываются от-
крыто и не принимают прямого участия в описываемых действиях, однако они важны для раскрытия эстетики двоемирия в данном романе.
Демонологическая фантастика Вельтмана опирается именно на народные сказания. Сюжеты романов «Кощей бессмертный» и «Све-тославич, вражий питомец» связаны с русской историей, возможно, поэтому автор не приемлет другого вида фантастики. К тому же мистика славянского фольклора становится основным моментом русской фантастики романтизма. Прибегая к фольклорным элементам в своих романах, Вельтман объясняет некоторые реальные моменты истории, а иногда и посмеивается над ними. Вставные фантастические повести служат этой цели как нельзя лучше. Последовательный романтик, Вельтман также придерживался той точки зрения, что история и фольклор всегда дополняют друг друга и в сочетании являются определенным национальным элементом.
При создании исторических романов Вельт-ман использовал мифологические составляющие (и не только во вставных повестях) еще и потому, что это воспринималось многими читателями как часть культурного наследия русского народа. Некоторые исторические события писатель предпочитал объяснять именно вмешательством инфернальных сил. Это не удивительно, поскольку, как отмечают Е. Купреянова и Г. Макогоненко, авторы исторических произведений XIX века «стояли на старых антиисторических позициях, для них было характерно произвольное обращение с историческим материалом. В угоду "вымыслу", идейным задачам авторов перекраивались известные исторические сюжеты, исторические деятели превращались в рупоры авторских идей, в условные фигуры» [2, с. 175].
Г. Флоровский определяет эту особенность совмещения исторического и фольклорно-мистического материала как «дисгармонию рационализма» [3, с. 24]. Возможно, этим
термином можно определить все фольклорно-мифологические особенности исторических произведений Вельтмана, поскольку, используя исторический, можно сказать научный, материал и при этом следуя по пути романтизма, он создал образы героев, нарушающих естественный ход бытия. Художественной особенностью творчества Вельтмана является то, что для создания образов таких героев он прибегает к фольклорно-мифологическим элементам.
Любопытно, что в романтических произведениях как 1820-х, так и 1830-х годов, когда собственно и были созданы рассматриваемые нами романы Вельтмана, фольклорно-мифологические персонажи действовали на закате дня или ночью. Однако в «романных» повестях Вельтмана представители мира потустороннего часто действуют днем или утром (повесть о Мине в «Кощее бессмертном», повесть о похитителях еще не рожденного младенца в «Светославиче, вражьем питомце»).
Однако вернемся к «романной» повести о пастухе Мине. Такой фольклорный персонаж, как русалка, довольно часто встречался в романтических произведениях, причем как в поэтических, так и прозаических. Как правило, этот персонаж приносил реальным людям смерть. У А.И. Подолинского в «Девичь-горе» (1831) русалки агрессивные, у А.В. Кольцова в «Наяде» (1831) они соблазняют людей прыгать в пучину морскую. У Вельтмана русалка становится любящим существом, которое умеет радоваться жизни, радоваться за любимого человека.
К «русалочьей» теме Вельтман обращался и ранее. С. Долгов с своем труде [1] отмечал его работу над окончанием «Русалки» А.С. Пушкина. Изложенные авторские задумки позволяют нам заметить, что уже тогда эти существа, по замыслу Вельтмана, были способны на искренние и нежные чувства.
Использование образа влюбленной русалки в повести о пастухе Мине подчеркивает основную проблему, раскрывающуюся в романтических произведениях 30-х годов XIX века: несоответствие мира реального идеалу. Красота, окружающая пастуха, кажется ему унылой ежедневной действительностью, для русалки же все это кажется прекрасным, поскольку она влюблена в земного человека.
В данной повести говорится также о детях Яги и Мокоша. Этот факт интересен тем, что в славянской мифологии чаще всего фигурирует образ Мокоши (иногда Макоши) как женского божества, и гораздо реже он олицетворяет свою другую ипостась — воплощение Велеса.
Образ Мокоша (в мужском обличии) используется Вельтманом также в романе «Све-тославич, вражий питомец», где фигурирует такой герой реального мира, как дедушка Мокош. Этот персонаж изображен как человек, казалось бы, не обладающий никакой мистичностью, но именно он находит воспитанника нечистой силы Светославича и выводит в мир действительности. Более того, именно дедушка Мокош «случайными» действиями и фразами отводит «вражьего питомца» от нечистых замыслов. Возможно, это связано еще и с тем, что на санскрите мокша означает освобождение, искупление. Несколько вставных повестей представляют собой рассказы именно этого персонажа, что позволяет говорить о некотором проповедническом характере данного героя, стоящего на границе реального и потустороннего миров.
Следует отметить, что мы отделяем вставные сказки и легенды с элементами чудесного от «романных» фантастических повестей, поскольку это разные литературные жанры. В рассматриваемых нами двух романах Вельтмана имеется несколько вставных легенд, но для нас они не представляют научного интереса. Вставные повести с фольклорными элементами обладают рядом особых черт и признаков, способствующих выражению авторской идеи более рельефно, чем легенды.
Одна из особенностей творчества Вельтма-на состоит именно в изменении транскрипции известных фольклорно-мифологических имен. Имя Кощея в большинстве исследований фольклорно-мифологических персонажей пишется иначе: Кащей. Этот персонаж отличается враждебностью к людям. Действуя под именем Кыя, он приобретает положительные черты. Но, обретая негативный контекст, этот персонаж окончательно расстается со вторым именем. Двойное именование героя во вставной повести Вельтмана свидетельствует не только о его попытке жить двумя жизнями, но и о том, что данный герой несколько теряется в между-мирье романтизма.
^ Научно-технические ведомости СПбГПУ. Гуманитарные и общественные науки 1' 2011
Множество фольклорных образов использует Вельтман и в первой вставной повести романа «Светославич, вражий питомец». В ней действует нечистая сила, и только один персонаж реален — глухонемой сторож, являющийся невольным участником событий. В этой повести основное действие происходит в мире фольклорных персонажей, однако и герои, и причина их появления связаны с миром реальным. Мистическое исчезновение младенца из утробы княгини — отправная точка дальнейшего тесного переплетения двух миров.
Особенность фантастического элемента в данном произведении Вельтмана состоит в том, что активно действующий потусторонний мир не является носителем добра, однако есть еще один мир, представителем которого отчасти является дедушка Мокош, но этот второй потусторонний мир достаточно пассивен, он только угадывается в высказываниях некоторых реальных героев. Именно этот мир идеален. Все три плана развития действия — мир исторической действительности и две ипостаси мира потустороннего —дополняют друг друга и подчеркивают недостатки мира реального. Мифология — это не зеркальное отражение действительности, но в романтических произведениях она становится многогранным кристаллом, через который автору, а следовательно, и читателю видится мир реальной действительности.
В романе «Светославич, вражий питомец», в том числе и во вставных фантастических повестях, особенно заметно своеобразное «двоение» русской фантастики начала XIX века. Используемые фольклорно-мифологические элементы заставляют фантастику маневрировать между ее самоценностью как жанра и условно-символическим приемом. Кроме того, здесь очень четко представлено двойничество, характерное для романтизма, и выражено оно преимущественно с помощью фольклорно-мифологических элементов. Введение в повествование фольклорных персонажей с соответствующей атрибутикой и образом действий раскрывает перед читателем именно борьбу космоса и хаоса в ее национальном представлении. Это не просто реализация одной из основных идей романтиков, но и раскрытие многогранности образов добра и зла. При помощи такого «фольклорного» двойничества
Вельтман показывает степень взаимодействия и взаимозависимости двух миров, а также неоднозначность образов положительных и отрицательных персонажей.
Фольклорно-сказочная поэтика в творчестве Вельтмана постепенно превращается в один из путей художественного осмысления общественно-исторической реальности. Вставная фантастическая повесть появляется в романе часто во время принятия кем-либо из персонажей важного решения (например, колебания князя Владимира по поводу сражения сопровождаются сказанием о Царь-девице, что помогает ему в выборе варианта действия). Использование активных фольклорных элементов в историческом произведении демонстрирует эстетические позиции в философии народа.
Использование фольклорно-мифологических элементов в «романных» фантастических повестях Вельтмана — это образец «подлинной демонологии», которая создает в произведении ореол страшного величия злобной силы, наполняя его таинственностью и некоторым чувством обреченности.
Все мистические события в исследуемых произведениях Вельтман объясняет исключительно через фольклорно-мифологический аспект. Поскольку повествование ведется о временах, давно прошедших, а в фантастике очень важна временная категория тогда и теперь, следует обратить внимание на то, как писатель отмечает особенности времени. Повествуя в категории тогда, он смело манипулирует фольклорными образами. Более того, русская историческая фантастика просто немыслима без использования мифологических образов и сюжетов народных сказаний.
Исследовав вставные фантастические повести в романах «Кощей бессмертный» и «Светославич, вражий питомец», мы пришли к выводу, что историческая фантастика XIX века неразрывно связана с фольклорно-мифологическими деталями. Самостоятельные фантастические повести других авторов, созданные в 1820-е — 1830-е годы, свидетельствуют о характерности использования данного приема.
Таким образом, можно сказать, что использование Вельтманом во вставных повестях фольклорно-мифологического элемента было необходимо для создания историко-фантастического фона его
романов. Вставная повесть стала отправной точкой для формирования в творчестве этого писателя жанра самостоятельной повести. Фантастика некоторым образом поменялась, изменилась фантастическая временная категория. Но фольклорно-мифологический элемент в фантастических произведениях XIX века
всегда указывал на ряд важнейших категорий: философско-эстетические категории народа, временной показатель, воспитательный момент. И, конечно, помимо перечисленного, эти элементы наравне с другими способами создания фантастического способствовали решению основных вопросов романтизма.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
1. Долгов, С.О. А.Ф. Вельтман и его план окончания «Русалки» Пушкина [Текст] / С.О. Долгов. — М., 1897. - 16 с.
2. Купреянова, Е.Н. Национальное своеобразие русской литературы [Текст]: очерки и характеристики /
Е.Н. Купреянова, Г.П. Макогоненко. — Л.: Наука, 1976. — 416 с.
3. Флоровский, Г. Из прошлого русской мысли [Текст] / Г. Флоровский — М.: Аграф, 1998. — 431 с.
УДК 821.111
О.Л. Гиль
ОБРАЗ ВЕЛЛИНГТОНА В ДОКУМЕНТАЛЬНО-ХУДОЖЕСТВЕННОЙ ЛИТЕРАТУРЕ
Документально-художественная биография герцога Веллингтона «Герцог» (The Duke) Р. Ол-дингтона впервые была издана в США в 1943 году1 , а три года спустя за создание этого жизнеописания ее автор получил старейшую литературную награду Великобритании, одну из самых престижных премий — премию Джеймса Тейта2. В России биография Веллингтона была опубликована под названием: «Веллингтон: Герцог: исторический роман». Не представляется возможным согласиться с подобным жанровым определением, вероятно, вызванным стремлением включить
1Aldington R. The Duke: Being and Account of the Life and Achievements of Arthur Wellesley, 1st Duke of Wellington. N.Y.: Vicing, 1943.
2Мемориальная премия Джеймса Тейта Блэй-ка (James Tait Black Memorial Prize), присуждаемая Эдинбургским университетом с 1919 года за лучшее художественное произведение или биографию, написанные на английском языке.
данное произведение в серию «Великие полководцы в романах». Несмотря на определенную близость жанра жизнеописания к историческому роману (в силу того, что, как известно, биографию причисляют к так называемым «пограничным жанрам», включающим в себя элементы художественной и документальной прозы), их следует разграничивать.
Книга о Веллингтоне была не первым опытом Р. Олдингтона в данном жанре: в 1925 году вышла из печати биография «Вольтер (Жизнь и творчество)». Напомнив в предисловии о том, что история жизни Вольтера хорошо известна большей части образованных людей, свою задачу Олдингтон видел в «подведении итогов», «создании путеводителя по континенту Вольтера» [1, с. 6] [перевод наш. — О. Г.]. Умелый подбор ярких фактов, живое изложение материала и в то же время желание по возможности сохранить беспристрастность, отличающие
