CC BY
47
романов. Вставная повесть стала отправной точкой для формирования в творчестве этого писателя жанра самостоятельной повести. Фантастика некоторым образом поменялась, изменилась фантастическая временная категория. Но фольклорно-мифологический элемент в фантастических произведениях XIX века
всегда указывал на ряд важнейших категорий: философско-эстетические категории народа, временной показатель, воспитательный момент. И, конечно, помимо перечисленного, эти элементы наравне с другими способами создания фантастического способствовали решению основных вопросов романтизма.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
1. Долгов, С.О. А.Ф. Вельтман и его план окончания «Русалки» Пушкина [Текст] / С.О. Долгов. — М., 1897. - 16 с.
2. Купреянова, Е.Н. Национальное своеобразие русской литературы [Текст]: очерки и характеристики /
Е.Н. Купреянова, Г.П. Макогоненко. — Л.: Наука, 1976. — 416 с.
3. Флоровский, Г. Из прошлого русской мысли [Текст] / Г. Флоровский — М.: Аграф, 1998. — 431 с.
УДК 821.111
О.Л. Гиль
ОБРАЗ ВЕЛЛИНГТОНА В ДОКУМЕНТАЛЬНО-ХУДОЖЕСТВЕННОЙ ЛИТЕРАТУРЕ
Документально-художественная биография герцога Веллингтона «Герцог» (The Duke) Р. Ол-дингтона впервые была издана в США в 1943 году1 , а три года спустя за создание этого жизнеописания ее автор получил старейшую литературную награду Великобритании, одну из самых престижных премий — премию Джеймса Тейта2. В России биография Веллингтона была опубликована под названием: «Веллингтон: Герцог: исторический роман». Не представляется возможным согласиться с подобным жанровым определением, вероятно, вызванным стремлением включить
1Aldington R. The Duke: Being and Account of the Life and Achievements of Arthur Wellesley, 1st Duke of Wellington. N.Y.: Vicing, 1943.
2Мемориальная премия Джеймса Тейта Блэй-ка (James Tait Black Memorial Prize), присуждаемая Эдинбургским университетом с 1919 года за лучшее художественное произведение или биографию, написанные на английском языке.
данное произведение в серию «Великие полководцы в романах». Несмотря на определенную близость жанра жизнеописания к историческому роману (в силу того, что, как известно, биографию причисляют к так называемым «пограничным жанрам», включающим в себя элементы художественной и документальной прозы), их следует разграничивать.
Книга о Веллингтоне была не первым опытом Р. Олдингтона в данном жанре: в 1925 году вышла из печати биография «Вольтер (Жизнь и творчество)». Напомнив в предисловии о том, что история жизни Вольтера хорошо известна большей части образованных людей, свою задачу Олдингтон видел в «подведении итогов», «создании путеводителя по континенту Вольтера» [1, с. 6] [перевод наш. — О. Г.]. Умелый подбор ярких фактов, живое изложение материала и в то же время желание по возможности сохранить беспристрастность, отличающие
Олдингтона-биографа, позволили ему не только раскрыть сильные и слабые стороны натуры Вольтера, но и создать объемный портрет многогранной личности. Прекрасное знание французского языка и литературы, навыки литературного критика и талант поэта помогли биографу дать читателям представление о разносторонней литературной деятельности героя его исследования. Изучение творчества Вольтера органично соединено с повествованием о его общественной деятельности. Крайне важно и то, что биографу удалось показать, как в судьбе и работах Вольтера преломилась социальная и духовная жизнь эпохи.
Итак, к моменту начала работы над жизнеописанием Веллингтона Р. Олдингтон имел не только хорошо разработанный план, но и получил важный для него как биографа опыт. Однако наличие определенных навыков вовсе не означает, что следующее произведение станет лишь набором клише и штампов. Интересом к специфике новой книги Олдингтона и вызвано появление данной статьи.
Прежде всего, на наш взгляд, отдельного комментария заслуживает опущенный в русском переводе подзаголовок биографии Веллингтона: «Бытие и рассказ о жизни и достижениях Артура Уэлсли, первого герцога Веллингтона» (Being and Account of the Life and Achievements of Arthur Wellesley 1st Duke of Wellington). Использование «being» в одной фразе с «the life» позволяет предположить, что биограф не просто предлагает вниманию читателей повествование о судьбе Веллингтона, но и рассматривает историю его жизни с философской точки зрения как «бытие», «существование», как некий образец, отчасти соотносимый с понятием «житие». Кроме того, если в заглавии значится лишь «Герцог», в подзаголовке появляется полное имя героя биографии, призванное, думается, подчеркнуть, что именно заслуги Веллингтона перед страной и короной позволили ему получить титул герцога.
Жизнеописанию предпосланы два фрагмента: первый — не что иное, как традиционное выражение благодарности оказавшим посильную помощь автору в подготовке рукописи; второй, содержащий выдержку из депеши Веллингтона, оказывается неким эпиграфом, таящим в себе ключ к пониманию
биографом характера, убеждений и поступков героя исследования: «.. .Я ем соль своего короля и потому полагаю своим долгом служить ему с непоколебимым рвением и бодростью, куда бы ни направил меня или король, или его правительство» [3, с. 10].
Немалый интерес вызывает предисловие автора: не имея желания ни чрезмерно возвеличивать героя (как это было принято в викторианских жизнеописаниях), ни развенчивать восторженные представления почитателей (в традициях Л. Стрэчи и его «Выдающихся вик-торианцев»), биограф повествует о том, как менялось его собственное отношение к персоне Веллингтона и чем это обусловлено. Первые строки предисловия обращают читателей к детским воспоминаниям Олдингтона: «В Англии 1900 слово "Герцог" могло относиться лишь к одной персоне. <.> У меня же были основания побольше знать о «Герцоге», поскольку., школа моя выходила окнами на парк Уолмерского замка. <.> Новым ученикам школы всегда говорили: "Знаешь, здесь жил герцог Веллингтон". <...> По-крокодильи припадая к земле, мы огибали замок и прилегающие к нему земли, при этом с завистью обсуждая предполагаемую роскошь. и великолепие. <...> Из таких впечатлений формируются незабываемые воспоминания детства, и до сего дня в слове «Герцог» я вижу отпечаток величия.» [3, с. 11—12]. Подтверждение трепетного и уважительного отношения к Веллингтону находил мальчик и в отзывах стариков: «.Смутная память о Веллингтоне более чем через половину столетия после его смерти еще обитала в сердцах людей, населявших место, где он жил и умер, и бессознательно передавалась ими собственным детям» [3, с. 14].
Однако изучение школьного курса истории, как это часто бывает, превращало Веллингтона в сознании учеников в некую застывшую на парадном портрете фигуру, абсолютно положительный и безжизненный персонаж. По мнению Олдингтона, наиболее очевидная причина такой метаморфозы кроется в разрозненности фактов, механически соединенных в учебнике: Веллингтон «возникает на мгновение, одержав бессмысленные победы при Ассайе... появляется вновь. в отведенном Ватерлоо параграфе. <.> В 1828 году..
вдруг выпрыгивает из неизвестности в качестве премьер-министра... для того лишь, чтобы с великой помпой и посреди неизменной лести его похоронили в 1852» [3, с. 14—15]. Иронию Олдингтона вызывает не только неумелое переложение истории, но и стремление викториан-цев представить любую выдающуюся личность идеалом совершенства.
Вполне закономерно, что, взрослея, любой здравомыслящий человек начинает испытывать неприязнь к тем, кого старательно и навязчиво возвеличивает официальная историография. Олдингтон обращает внимание читателей на то, что и сам он, как и многие его соотечественники, стал относиться к Веллингтону «с неким неуважением. Казалось, он принадлежал к наиболее ненавистному мне типу людей: любитель охоты на лис, аристократ из ирландских протестантов, человек из Дублинского замка, англо-индиец, профессиональный солдат, не умеющий смеяться, а ржущий, как жеребец, солдафон, возражающий против отмены телесных наказаний в армии, и самым непростительным образом называвший своих солдат "подонками и отребьем", тори, насмерть стоявший против Билля о Реформе 1832 года и противившийся многим давно назревшим в Англии переменам, небывалый любитель титулов, орденов и денежных наград» [Там же. С. 16].
Нарисовав этот нелицеприятный портрет, биограф фактически готовит читателей к последовательному его изменению на страницах книги. И более того, развенчание этого, мягко говоря, поверхностного представления о Веллингтоне следует незамедлительно. Причины умаления заслуг и личности герцога Олдингтон находит не только в «провеллингтоновской легенде», но и в «наполеоновской пропаганде», в «раздувании личности. архидиктатора» [Там же]. Так возникает любопытная параллель с современностью: напомним, что данное жизнеописание создается в разгар Второй мировой войны.
События жизни героя биографии излагаются в обычном для этого жанра хронологическом порядке. В истории рода, семейных взаимоотношениях аристократов Уэлсли биограф ищет корни характера Веллингтона, возможные причины его будущих побед и поражений. Но так как речь идет о человеке, чьи поступки
определяли судьбы народов и мира, то и рассказ выходит далеко за рамки семейной хроники.
Первые строки книги весьма напоминают романный зачин: «Наша история начинается в 1769 году, который можно считать годом относительного мира, сохраняемого, как казалось, под надежным покровом древних наследственных монархий» [Там же. С. 25—26]. Однако голос Олдингтона-романиста весьма скоро заглушается голосом Олдингтона-биографа: обманчиво невозмутимое повествование сменяется анализом причин, приведших Европу к кризису.
Ключевые фигуры появляются на страницах биографии в последовательности, обусловленной степенью их влияния на европейскую политику: «Сколь бы мирным не был тот, 1769 год, по всей Европе рождались маленькие войны и предводители воинов. И величайший из них родился в августе, на Корсике. <...> Мальчика назвали Наполеоне» [Там же. С. 28].
Далее Олдингтон обращает внимание читателей на другое событие: рождение 1 мая 1769 года в Дублине шестого ребенка в семье барона Морнингтона. Недостаток сведений о детстве и юности Веллингтона приводит биографа к необходимости выдвигать предположения, оговариваясь при этом: «похоже.», «должно быть.», «и если.». Ни в коей мере не прибегая к домыслу (вполне естественному, будь это исторический роман), Олдингтон по крупицам воссоздает историю формирования взглядов и характера Веллингтона. В частности, по мнению биографа, одним из важнейших событий в судьбе молодого Артура Уэлсли стало обучение во французской военной академии, где французские аристократы «сформировали его манеры и вкус. направили его ум. [Там же. С. 42]. Закономерно, по мнению Олдингтона, то, что Веллингтон категорически не принял революцию, так как «едва ли мог видеть в своих. друзьях что-либо иное, кроме невинной и героической жертвы рассвирепевшей и обезумевшей революционной толпы.» [Там же. С. 44]. Биограф допускает, что именно в этом кроется «причина. неприязни к народным сборищам и демонстрациям» [Там же], оказавшая влияние на поведение Веллингтона в бытность его премьер-министром.
Кое-что в характере Веллингтона проясняет замечание Олдингтона о том, как, отправляя
сына в военную академию, мать «пренебрежительно бросила», что тот «годен лишь на то, чтобы быть пушечным мясом» [3, с. 45]. Пораженный жестокостью этой фразы биограф выдвигает вполне логичное предположение, что «отвергнутый Артур отступил и ушел в себя» [Там же]. Спустя некоторое время ситуация в корне изменилась, но биограф видит причины скрытности и необщительности Веллингтона в том, что любви и поддержки самых близких людей ему пришлось добиваться.
И, наконец, еще одно важное для юного Веллингтона событие: отказ родни невесты по причине его финансовой несостоятельности: «Унижение нанесло. рану, настолько глубокую, что Веллингтон всю жизнь боялся долгов и к старости успел даже позабыть, что когда-то пребывал в их сетях» [Там же. С. 60]. Вторую сторону проблемы Олдингтон обходит молчанием, однако, повествуя о карьере Уэлсли в Индии, биограф замечает, что тот погрузился в «поток флиртов и любовных интриг» [Там же. С. 76]. Биограф выдвигает вполне правдоподобное предположение, что Веллингтон разлюбил свою жену еще до брака, заключенного через многие годы, когда юная девушка превратилась в женщину с не самым подходящим для жены полководца характером и манерами.
Тем не менее герцог, по убеждению биографа, испытывал сильную потребность в любви и привязанности к кому-либо. И если в семейной жизни он потерпел фиаско, то в старости «ближайшими друзьями его были. внуки и прочие леди и джентльмены их возраста» [Там же. С. 476], которые «обожали его». Так из разрозненных фактов, не прибегая к непроверенной информации, Олдингтон постепенно выводит те качества личности Веллингтона, которые подчас оставались неизвестными поклонникам и противникам «железного герцога». Довольно скупой в целом рассказ биографа о личной жизни Веллингтона, очевидно, объясняется нежеланием уподобляться любителям фокусировать внимание на скандальных (и часто весьма далеких от истины) подробностях, с наслаждением обсуждать слабости сильных личностей.
Центральное место в биографии справедливо отводится изучению деяний Веллингтона — полководца и политика. Интересно отметить, что рассказ о военной карьере Веллингтона
занимает примерно половину всего объема текста, в то время как повествование о его политической деятельности лишь третью часть. Так биограф расставляет акценты, выводя на первый план детальное повествование о событиях, повлиявших на ход жизни не только Англии, но и Европы XIX века, благополучный исход которых во многом считает заслугой Веллингтона. Недаром названием части глав стали названия мест, где происходили сражения: «Дуэро и Талавера», «Буссако и Торрес-Ведрас», «Из Фуэнтеса в Бадахос», «Саламанка и Вито-рия» и, наконец, «Ватерлоо».
Однако Олдингтона интересует военная карьера Веллингтона с самых первых его шагов. Именно поэтому биограф считает важным дать читателям представление об английской армии XVIII века и роли герцога в ее модернизации, резюмируя: «Удивляться следует не тому, что английское войско терпело поражения, а тому, что на его долю выпадали и победы; и то, что Веллингтон. сумел. сковать из него. великолепную боевую машину., достойно восхищения» [Там же. С. 46].
«Британская армия дорого заплатила за обучение своего будущего полководца тому, как нельзя воевать» [Там же. С. 68], — таков вывод Олдингтона об итогах Голландской кампании 1790-х годов, в которой из-за «некомпетентности, коррупции и. эгоизма правительства. погибли 19 000.» [Там же. С. 67]. Подготовительной школой для Веллингтона стала и служба в Индии. За это время он «добился такого доверия европейских и туземных частей, что ради него они были готовы совершать деяния, немыслимые при других командирах» [Там же. С. 125].
Как и подобает хорошему биографу, Олдингтон не только изучал различные документы, но и посетил3 некоторые места былых сражений в Европе. И в оценке стратегии Веллингтона биограф опирается на личный опыт: «Я. не кабинетный стратег, но во время Первой. мировой войны я получил некоторые наставления в военном деле» [Там же. С. 19]. Рассматривая одну
3Олдингтон побывал на местах сражений еще в 1930-е годы, когда перед ним не стояла цель создать жизнеописание Веллингтона Его привел туда естественный интерес человека к событиям прошлого.
из позиций английских войск, Олдингтон приходит к выводу, что «человек, который решил удержать ее и преуспел в своем намерении. далеко не глуп как военачальник» [3, с. 19].
Неоднократно Олдингтон вступает в полемику с теми, кто недооценивал заслуги герцога из-за недостатка информации либо намеренно искажал факты. Однако и сам биограф далеко не всегда объективен. На наш взгляд, он умаляет роль России в победе над Наполеоном. В частности, Олдингтон «забывает» о том, что если в 1812 году «более чем полумиллионная армия» [2, с. 195] Наполеона вторглась на территорию России, то возвращался он с «всего лишь 10-тысячным боеспособным войском» [Там же]. И, несмотря на то что императору вскоре удалось восстановить армию, состояла она в основном из новобранцев.
Несомненный интерес вызывает глава «Ватерлоо». Перед биографом стояла сложная задача — рассказать о том, что много раз было предметом различных размышлений и сочинений. «Ему дали армию — сырую, сборную и численно уступающую противнику, — которой надлежало противостоять величайшему генералу и лучшим солдатам того времени» [3, с. 290], — так начинается рассказ об окончательной победе над Наполеоном. Чтобы читатель ярче представил себе события тех дней, Олдингтон прослеживает их буквально по часам: «Быть может, чтобы самым правильным образом понять ход сражения, придется. разделить его на пять действий — подобно великой классической трагедии» [Там же]. Стремясь воспроизвести атмосферу боя, он словно примеряет одеяние главнокомандующего, отдающего приказы и наблюдающего за ходом сражения. Четкость фраз, лаконизм описаний, последовательный хронометраж, деловой отчет о происходящем на разных участках фронта, данные о потерях обеих воюющих сторон. А после всего этого неожиданное — для настроенных на громкие фразы о победе — сообщение биографа: «Как всегда после битвы. Герцог находился в состоянии глубокой депрессии» [Там же. С. 311]. Спокойствие и невозмутимость Веллингтона во время сражения, его кажущееся бесчувствие исчезают в тот миг, когда все празднуют победу: «Слезы катились по его щекам, и он никак не мог приободриться» [Там же. С. 313]. И чита-
теля уже не удивляет фраза Веллингтона, которую биограф счел важным включить в данную главу: «Если не считать проигранной битвы, величайшим несчастьем на свете является битва выигранная» [Там же. С. 314].
Лишь в начале следующей главы, носящей название «Мир», биограф подводит итоги: «Мечтам Наполеона о всемирной диктатуре пришел. конец» [Там же. С. 332]. Ненавидевший войны автор одного из лучших романов о «потерянном поколении» убежден, что «преуспеть в миротворчестве много трудней, чем на поле брани» [Там же]. И Веллингтон велик, с его точки зрения, именно потому, что был победителем, «не любившим войну. он честно трудился на благо мира» [Там же]. Биограф неоднократно напоминает, что полководец «подобно многим солдатам войны 1914—1918 годов. готов был на все, "чтобы это не повторилось". И война не пришла на континент — пока он был жив» [Там же. С. 391].
Не обходя молчанием негативную роль, которую сыграл Веллингтон в послевоенной европейской политике (например, его причастность к возвращению во Францию Бурбонов), Олдингтон предлагает читателям поразмышлять, был ли возможен в тех условиях лучший вариант. Отнюдь не желая в любом случае быть на стороне героя исследования, биограф анализирует причины его поступков, чтобы не оправдать, но понять.
Все это напрямую касается и рассказа о роли герцога во внутренней политике страны. Веллингтон окончательно вернулся в Англию лишь в 1819 году, когда ему было уже пятьдесят лет. Это дает Олдингтону право с некоторой долей иронии заметить, что его герой «не знал всего двух предметов — таких как английский народ и промышленная революция» [Там же. С. 349]. Именно с ними и боролся герцог так, что «сделался самым непопулярным человеком в Англии, причем настолько, что разгневанная толпа всерьез угрожала его жизни» [Там же]. Кроме того, будучи весьма независимым, Веллингтон «полагал, что. должен делать то, что считает. справедливым» [Там же. С. 409]. Этими причинами и объясняются, как убеждает биограф, многие весьма непопулярные решения Веллингтона. В первую очередь сказанное касается «Билля о реформе». Любопытно, что,
повествуя о происходившем, Олдингтон пользуется военной терминологией: «битва», «военные действия», «поражение» и т. д. Все это еще раз подтверждает наше мнение, что Веллингтон для биографа прежде всего великий полководец, а потом уже политик, причем весьма непопулярный. Олдингтон, тем не менее, отдает должное мужеству и здравому смыслу Веллингтона: с трудом исправив ситуацию, герцог сумел признать не только свою ошибку, но и то, что «не подходит на роль премьер-министра» [3, с. 421].
Биограф с некоторой долей облегчения переходит к рассказу о том, что «когда Герцог... оставил партийную политику. люди начали забывать неудачливого премьер-министра и вновь вспоминать победоносного генерала» [Там же. С. 438]. Но еще один эпизод играет, на наш взгляд, ключевую роль в этой части повествования: когда в 1848 году по Европе прокатилась волна революций, а в Англии выступили чартисты, испуганное правительство призвало Веллингтона. Спокойствие разрабатывающего план и отдающего приказы «седоголового солдата» передалось окружающим, и биограф не выражает и тени сомнения в том, что политики еще раз вспомнили, «сколько лет их собственная жизнь и свобода зависели от решительных суждений этого человека» [Там же. С. 469].
Завершая биографию Веллингтона рассказом о последних часах его жизни и кратким отчетом о прощании англичан с телом, Олдингтон скороговоркой перечисляет все официально отданные герцогу почести. Но неожиданно тон его резко меняется: за кажущимся формальным церемониалом он разглядел и показал читателям, что неподдельными были «скорбь и горе
притихших улиц, провожавших гроб под звуки траурной музыки многих оркестров и под далекие раскаты орудийного салюта. Казалось, все думали об одном: о том, что его некому заменить» [Там же. С. 481].
«Герцог» Р. Олдингтона, безусловно, занимает одно из первых мест в ряду лучших книг об английском полководце. Серьезная подготовительная работа с разного рода источниками информации позволила биографу составить ясное представление о судьбах и событиях, ставших предметом его интереса. Но прекрасное знание истории лишь одна составляющая успеха. Как и при создании книги о Вольтере, Олдингтон умело отбирал наиболее значимые документы, самые характерные и важные факты, сплетая их воедино таким образом, что обилие разнородных данных не только не создает ощущения перегруженности текста, но позволяет биографу нарисовать портрет яркой и весьма привлекательной личности. После прочтения жизнеописания Веллингтона становится понятно, насколько обусловлена эпохой судьба английского полководца и как его деяния оказались теснейшим образом связанными с судьбами Англии, Европы и всего цивилизованного мира. Секрет привлекательности книги Ол-дингтона таится и в присущей ему живой и ироничной манере изложения, стремлении к беспристрастности и невозможности ее достижения из-за искренней увлеченности и эмоциональности. Полемичность «Герцога» вызывает у заинтересованного читателя желание познакомиться с биографиями, созданными другими авторами, а равно и с иными произведениями Р. Олдингтона.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
1. Aldington, R. Voltaire [Life and Work] [Text] / R. Aldington. L.: Chatto and Windus, 1934. - 296 p.
2. Дьяконов, И.М. Пути истории. От древнейшего человека до наших дней [Текст] / И.М. Дьяконов. —
М.: Наука, 1994. - 384 с.
3. Олдингтон, Р. Веллингтон: Герцог: ист. роман [Текст] / Р. Олдингтон: пер. с англ. Ю.Р. Соколова. — М.: Астрель : АСТ : Транзиткнига, 2006. — 509 с.
